— Эйрина, этот зеленый муар подчеркнет необыкновенный оттенок вашей кожи и придаст яркость глазам. А этот атлас, наоборот, даст акцент на ваши волосы

Маленький сухонький эрран кружил вокруг меня, прикладывая то один образец ткани, то другой. Я стоически терпела, время от времени закатывая глаза и бормоча про себя ругательства. Кто бы знал, что пошив гардероба превратится в нескончаемую пытку.

Два дня назад имперская эскадра пришвартовалась в главном порту Амидарейна — Ризенпорте. Там меня уже ждали.

Оказывается, у Эйдена был свой поверенный при Тайной Канцелярии, где хранились все данные о каждом из рейнов. Только вот "поверенный" этот оказался двойным агентом, работающим на имперскую службу. Едва Эйден связался с ним и сообщил, что нужно найти родственников неизвестной даханни, как тут же, по цепочке, были оповещены все, кто имел к этому хоть какое-то отношение. Включая самого императора. К тому времени, как Рейхо Кархадан доложил о моем существовании, это уже сделал тот, кому Эйден доверил свой секрет.

Человек Даннахана передал поверенному образцы моей крови, ногтей и волос, взятые у меня, пока я была без сознания. Сильному магу достаточно нескольких часов, чтобы установить, к какому рейну принадлежат исследуемые образцы, так что не возникло никаких препятствий с поиском моей эфемерной родни.

И когда родство было доказано, а будущее семейство оповещено о скором прибавлении, император приказал достать меня хоть из-под земли.

Тогда, при захвате Монтерона, я все поняла правильно: Эстель работала на Амидарейн. А с чего бы ей прыгать в постель пирата и столько лет держаться за нее, если дома у нее был законный муж и вполне себе безбедная жизнь? Эстель была имперской шпионкой и в ее задачу входило докладывать о каждом шаге Эйдена. Даханны точно знали, что за одиноким пиратом стоит некая тайная организация, в которой исподволь зреет заговор против владычества Амидарейна. Они ждали, что заговорщики раскроют себя, но банальная женская ревность перевернула их планы.

Эстель сообщила ложные данные, преследуя собственные цели. Она передала имперцам, что в Монтероне гостят главы Древних кланов — те самые, кого подозревали в заговоре — и Эйден вместе с ними. Военная эскадра амидарейнского флота получила приказ стереть Монтерон с лица земли, а самого хозяина показательно казнить, дабы ни у кого не возникло желания повторить его судьбу.

Но вот незадача, Даннахана в особняке не оказалось, как и Древних. Его выманили в город под каким-то незначительным предлогом, а там ждала любовница, все еще рассчитывающая на теплое место.

Все это поведал мне сам Кархадан. Кое-что на корабле, во время путешествия, кое-что уже в Ризенпорте. Видимо, хотел, чтобы я отбросила глупые надежды и не ждала, что Эйден, как верный рыцарь, бросится меня спасать.

И никто не знал, что при внезапном захвате может пострадать величайшая ценность империи — даханни.

Всем, кто участвовал в нападении, несказанно повезло, что я осталась жива и невредима. По их варварским законам, за причинение вреда даханни полагается смерть. Тем более такой даханни как я, у которой нет покровителя и которая может стать надеждой для любого, кого мой рейн сочтет достойным.

Кстати о рейне. Кархадан оказался прав. Мое родство с Асторгрейном было доказано и сейчас я готовилась к первой встрече со своим настоящим отцом — эрзуном могущественного клана, второго в Амидарейне, после императорского.

Стоит ли рассказывать о морском путешествии, которое я провела в каюте Кархадана под замком? Ко мне приставили одного из матросов юмати, абсолютно равнодушного к женщинам других рас, и, кроме него и хозяина каюты, я больше никого не видела.

Рейхо сразу поставил меня в известность: ему не нужны волнения в команде — так и заявил. Мол, я — раздражающий фактор. Инициированная, но не адаптированная даханни.

Под инициацией, как я поняла, подразумевалось единение со своим внутренним духом, которое происходит в двадцать пятый день рождения. Но вот что это за зверь такой — адаптация? Что за таинственный ритуал? Я поняла лишь одно, перешагнув этот порог, я стану обладательницей родовой магии, передающейся по женской линии, и перестану вызывать нездоровый интерес у противоположного пола.

А до той поры мне предстояло сохнуть в гордом одиночестве, подсчитывая дни до прибытия в Ризенпорт.

И вот я в знаменитом порту Амидарейна!

На пристани меня встречал закрытый экипаж без опознавательных знаков и целая рота увешанных оружием эрранов — эти тоже равнодушно относились к даханни, поскольку были абсолютно невосприимчивы к любой магии.

Стоило мне сойти на берег, как в воздухе разлилось вполне осязаемое напряжение, а белокурые и бледнокожие солдаты быстро взяли меня в кольцо.

Окруженная плотным живым щитом, я добралась до кареты и со вздохом облегчения повалилась на сиденье. Руки тряслись, колени тоже. На пристани было слишком много даханнов, и каждый из них, учуяв мой запах, прожигал меня взглядом. Если я когда-либо жаловалась на отсутствие поклонников, то теперь хочу забрать свои слова обратно! Ибо нет ничего страшнее, чем толпа обезумевших от страсти мужчин. Честное слово, даже сидеть в подвале с трупами было не так страшно, как идти между десятков даханнов, каждый из которых представляет тебя голой и в своей постели. Мне казалось, что стоит только сделать лишнее движение, как они набросятся на меня, прямо там, в порту, и разорвут на сотню мелких кусочков!

Одно утешало: жить мне предстояло в частном доме, а не в гостинице.

Правда, дом тоже оказался специфическим: персонал исключительно женский и тяжелые ставни на всех окнах. В штате слуг даже была специальная женщина, которая каждый вечер запирала все ставни на замки, а утром эти замки открывала. И это было ее единственной обязанностью, не считая запирания входных дверей.

Мне представили всех женщин, работающих в этом доме, начиная с экономки и кончая поломойкой. Все они оказались юмати: желтокожие, черноглазые, с короткими, едва достающими до плеч, волосами. Они носили свободные рубахи мужского кроя и странные юбки с разрезами до бедра со всех четырех сторон. Из-под этих юбок виднелись широкие шаровары ярких цветов, украшенные витиеватой вышивкой.

Как оказалось, нанятые женщины не просто наемные работницы, они еще и моя охрана! У юмати это обычное дело: у них не существует понятия "слабая половина", их женщины с детства изучают боевые искусства и способны, шутя, свернуть шею любому мужчине! Рейны с удовольствием нанимают их в сопровождение к своим даханни, стремясь оградить покорных затворниц от пагубных встреч с даханнами.

Называя имена моих охранниц (или тюремщиц, что было бы честнее) Кархадан особо выделил одну: высокую, худощавую, с пристальным цепким взглядом, которым она, не скрываясь, изучала меня.

— Это Рейла. Она будет твоей личной дуэньей и наставницей. Можешь доверять ей во всем, как самой себе.

Я фыркнула.

— Доверять тому, кого нанял за деньги? — выдала я таким пренебрежительным тоном, на который только была способна.

Рейхо вспыхнул ослепительным светом, набычился и сжал кулаки. На его идеальном лице проступили желваки, но он и с места не двинулся: словно чувствуя угрозу, все юмати незаметно сдвинулись в мою сторону. Сейчас они были похожи на десять черных кобр, застывших напротив тигра. Тигр понял, что расклад не в его пользу, и предпочел отступить. Расслабившись, Рейхо демонстративно сделал шаг в сторону и скучающим тоном произнес:

— Тебе нужно хорошенько выучить кодекс даханни, иначе тебя никогда не выпустят из этого дома. Ты опасна не только для самой себя, но еще и провоцируешь окружающих.

И он тут же, не сходя с места, выдал мне четыре основных правила моей дальнейшей жизни.

Первое: никакого общения с противоположным полом. Упаси Двуликий, если где-нибудь, на узкой дорожке, мне придется столкнуться с парочкой даханнов! Никакая сила на свете не защитит от насильственной адаптации.

Второе: молча принимать заботу окружающих и послушно выполнять волю своего покровителя-эрзуна. В моем конкретном случае это же и мой родной отец, встречи с которым я ждала с опасением.

Третье: никогда, ни при каких обстоятельствах не причинять себе физический вред, будь то хоть укол иголкой, хоть прикушенный язык. Я собственными ушами слышала, как Рейхо заявил моей тюремщице: "Даже если она (то есть я) споткнется, отвечать будешь ты своей головой."

Четвертое: когда мой эрзун изберет достойнейшего из достойных на роль будущего мужа, я должна с достоинством пройти обряд адаптации и не посрамить честь своего рейна.

Кстати, тайный смысл, который Рейхо вкладывал в это невинное слово, заставил меня побагроветь от внезапной догадки. То, что санхейо считали актом любви, у даханнов называлось адаптацией! Понятие любви, как таковой, не входило в их словарный запас. Была страсть, дружба, привязанность… но не любовь. Казалось, это чувство им неведомо, да и откуда оно возьмется у тех, кто хранит своих женщин как ценную вещь: заботится, любуется, использует, продает и обменивает?

Понемногу, передо мной вырисовывалась мрачная картина моего безрадостного будущего: полное подчинение рейну, одиночество, навязанный брак и незнакомец, который на правах мужа войдет в мою спальню. От такой перспективы захотелось в голос закричать и побиться головой об стену. Удержало только одно: я решила сделать вид, что со всем согласна. Мне вовсе не хотелось, чтобы из-за моей вспыльчивости кто-то пострадал, да и тотальный контроль был мне не нужен.

Поэтому, я сделала хорошую мину при плохой игре и вяло промямлила:

— Хорошо, я все поняла.

— Сегодня отдыхай, тебя никто не потревожит. А завтра придут учителя. Тебе предстоит обучиться нашим правилам и нашему этикету: всех адаптированных даханни представляют ко Двору, не думаю, что ты станешь исключением.

— Что за дурацкое слово, — пробормотала я в сторону.

— В смысле? — Кархадан приподнял брови.

— Адаптация… почему это так называется?

— Это ваши женские штучки, — он пожал плечами, — спроси у Рейлы, она объяснит. И еще, я уже договорился с эйром Гардне. Тебе нужен приличный гардероб для встречи с отцом. Ты, все-таки, дочь эрзуна, да и рейн один из первых. Надо соответствовать.

— Могу я проявить инициативу хотя бы в выборе платья? — с издевкой поинтересовалась я.

— Нет, — мужчина, прищурившись, впился взглядом в мое лицо, — в нашем обществе мужчина решает, что носить его женщине. Ему лучше знать, как она должна выглядеть.

От такой наглости у меня даже рот приоткрылся.

— Хочешь сказать, что ты и панталоны мне выбирать будешь? — возмущенно запротестовала я, не замечая, что начинаю хамить.

— Если выиграю аукцион — то да. Кому, как не мужчине, знать, какое белье он хочет снять со своей женщины.

Я побледнела и отшатнулась. Это было унизительно! Бедные даханни! Их же просто используют, как обыкновенных кукол: наряжают, хвастаются ними, играют, пока не надоест… точнее, пока не забеременеют.

— Это правда, что даханни рожают только один раз? — выдохнула я мучавший меня вопрос.

— Да, — он скривился так, будто эта тема была ему глубоко неприятна. — Так что, пока не осчастливишь свой рейн, придется посидеть под присмотром. Но не переживай, потом у тебя будет достаточно свободы. Сможешь уехать в провинцию или переберешься в столицу, как захочешь, никто неволить не станет

— А муж? — чуть слышно шепнула я.

— Что муж? — не понял Рейхо. — Нет, когда выполнишь свой долг, он тебя больше трогать не будет. Жениться второй раз нельзя, поэтому мы предпочитаем иметь побольше сыновей.

"Значит, — как во сне, подумала я, — меня выдадут замуж за незнакомца, но когда я рожу ему дочь, получу относительную свободу. А он отправится к своей шейнаб, которая принесет ему кучу сыновей. Если с шейнаб что-нибудь случится, он просто возьмет себе другую… И я еще удивляюсь, что у них нет любви! Да откуда же ей здесь взяться?"

Я покачнулась, чувствуя, как начинаю заваливаться на бок.

Под моим недоуменным взглядом, Рейхо молниеносно отступил, позволяя женщинам подхватит мое тело. Ах, да! Ни один мужчина не имеет права касаться меня — правила вступили в силу.

Следующий день я посветила изучению дома и окрестностей. На заднем дворе обнаружился небольшой фруктовый сад, упиравшийся в заросший осокой пруд. В высоких зарослях вышагивали цапли, крякали дикие утки и поквакивали невидимые лягушки.

— Почему дом такой ухоженный, а за прудом будто никто не следит? — поинтересовалась я у Рейлы, которая неотступно, как вторая тень, следовала за мной вместе с двумя другими охранницами.

— Хозяин любит уток пострелять, — объяснила она, — а здесь в зарослях их сколько угодно.

— А хозяин это у нас кто? Рейхо Кархадан?

— Нам положено называть его эйр дазган, — уклончиво ответила Рейла.

— Подожди, — остановилась я на берегу пруда и сжала виски пальцами, — я чего-то не понимаю. Вас же не вчера наняли? Ты слишком хорошо знаешь привычки Рейхо. Сколько ты уже здесь служишь?

— Меня наняли два мясяца назад, как и моих напарниц.

— Два месяца?! Но как? Два месяца назад я только-только взошла на борт имперского фрегата… как?..

— У даханнов есть способы передачи мысли на расстряние, — хмыкнула юмати. — Амидарейн очень развитая страна, не сравнивай с Эроллой. Здесь тебе еще многое предстоит узнать и многому удивиться.

— Откуда ты знаешь, что я с Эроллы?

— Это моя обязанность, знать все о своей подопечной. Иначе, как я смогу тебя защитить?

Я промолчала. Потом вспомнила, что хотела кое-что спросить.

— Рейла, — я немного замялась под пристальным взглядом, — что такое "адаптация"?

Черные брови женщины изумленно приподнялись.

— Ты и этого не знаешь?

— Ну ты же слышала вчера! — глупая ситуация начинала меня раздражать.

— Когда даханни первый раз ложится с мужчиной, разрушается барьер, сдерживающий ее магию. Во время инициации твое тело приняло свой магический дух, а во время адаптации примет силу.

— То есть, — задумчиво проговорила я, — если я лишусь невинности, у меня появится магия?

— Нет, — она покачала головой, — не все так просто. Это особый ритуал, полный всяческих нюансов. Он символизирует слияние Изначальных рас — ахайев и драхов. Астрологи составляют "карту жизни" жениха и невесты, высчитывают самую подходящую дату, а сам обряд проходит в храме Двуликого. Ты знаешь, что единый бог даханнов символизирует двойственность их сути?

Я медленно покачала головой. Двуликий — и Двуликий, бог — и бог. Я никогда не задумывалась над тем, откуда он взялся и почему его так зовут.

Рейла вздохнула.

— Мы долго гуляем, ты можешь устать. Я оставила в твоей спальне свод законов. Хозяин утром передал и очень настаивал, чтобы ты их изучила.

— Каких законов? — не поняла я.

— Кодекс даханни.

Книга оказалась внушительным талмудом, поднять который я была не в силах. Твердый кожаный переплет, украшенный золотым тиснением; углы прикрывает червленое серебро; увесистый замок, открывшийся, впрочем, при моем прикосновении, и полторы тысячи пергаментных страниц, полных мелкого рукописного текста. Текст располагался по две колонки на странице и делился пробелами на абзацы. Первая буква каждой новой главы поражала размером и обилием завитков, а через каждые две-три страницы текст дополнялся красочными картинками, такими яркими, что казалось, будто художник только что оторвал от них свою кисть.

Но сама книга выглядела необычайно древней, хоть и прекрасно сохранившейся.

В некоторой прострации я провела рукой по золотому вензелю на обложке. Раздался тихий щелчок — и книга раскрылась сама собой. Я изумленно отпрянула.

— Это магия? — спросила стоявшую рядом Рейлу.

— Скорее, особенность даханни. Книга реагирует только на таких, как ты. Никто больше не может ни открыть ее, ни прочитать. Для меня здесь просто пустые страницы, — она пожала плечами и отошла, давая мне возможность осмыслить услышенное.

— Но откуда Рейхо ее взял?

— Ее передал эрзун Асторгрейна. Это семейная реликвия твоего клана. Думаю, она принадлежала твоей матери, а до нее бабке, прабабке — и так по цепочке. Сколько в ней страниц?

Я с сомнением прикоснулась к страницам, не уверенная, что хватит сил перевернуть их все. Но книга будто прочитала мои мысли и послушно перелистнулась, подняв небольшое облачко пыли. Я уставилась на четырехзначное число на последней странице.

— Полторы тысячи, — прошептала пересохшими губами.

Как же я это все прочитаю? Да я раньше состарюсь, чем дойду хотя бы до половины!

— Значит, Кодекс создали полторы тысячи лет назад. Это обычное явление для таких вещей. Каждый год добавляется по одному листку с кратким описанием самых важных событий, которые произошли в рейне или в империи. Твоя мать, как и ты, и все даханни вашего клана, принадлежала Асторгрейну, поэтому в этом Кодексе заключена история твоего рода и его взаимосвязь с Амидарейном.

— Ты так много знаешь, — удивилась я.

Она хмыкнула.

— Так ты ж не первая на моем веку. Я в восемнадцать лет сдала на личного телохранителя и получила право опекать даханни.

— Опекать?

— Именно. Неусыпный надзор круглосуточно и безостановочно — это моя работа. Кстати, эйр дазган тоже считается опекуном, пока не передаст тебя отцу. Поэтому он проявляет такое участие в твоей жизни.

— Боюсь, ваша опека меня задушит, — тихо пробормотала я себе под нос, рассматривая красочную картинку на заднем форзаце. Она изображала среброволосую даханни в руках огромного драха в боевом облачении. Художник настолько достоверно передал позы и выражение лиц, что казалось, будто они живые, только живут в каком-то своем, недоступном нам мире.

Рейла слегка откашлялась, явно маскируя неуместный смешок.

— Не переживай, еще никто не задохнулся.

— Значит, я буду первая.

****

Всю ночь я изучала магический фолиант, перелистывая страницы, знакомясь с историей не только своей семьи, но и всего клана. Теперь стало ясно, почему при замужестве, даханни передает своему жениху весь рейн в приданное, да еще и свое имя.

Этот Кодекс принадлежит Асторгрейну. И через тысячу лет он будет ему принадлежать, это неизменно. За кого бы я не вышла замуж, мой муж соединит два клана примет бразды правления под моим именем и именем моего рейна. Правда, я это вряд ли увижу, сидя в своей высокой башне без окон.

Ближе к рассвету, я отложила магический фолиант и подошла к окну. Оно было наглухо закрыто плотно пригнанными ставнями, но я чувствовала, как занимается утренняя заря.

Вместе с невидимым солнцем во мне поднималась волна тяжелой, удушающей тоски. Как будто железные цепи обвились вокруг моей груди, стискивая с неимоверной силой.

Я задохнулась, хватаясь руками за подоконник. Острая боль раздирала меня на части, но это была не телесная боль, нет, это страдала моя душа, лишенная своей половинки.

Утром я была измученной и разбитой. Вяло ковырялась в тарелке и почти не отреагировала на приход портного и его помощниц.

Зато они не упустили случая развить бурную деятельность. Мне с порога заявили, что мой опекун, благородный эйр Кархадан, (да хранит Двуликий Его Сиятельство!) уже отобрал ткани и фасоны из которых мне позволено выбрать то, что понравится.

Я даже растерялась от такой наглости. Мало того, что едва знакомый мужчина решает за меня, что мне носить, так он еще и издевается! Ну ничего, я тоже придумаю способ достать тебя. Не знаю, как там эти даханни, а я не желаю быть покорной игрушкой!

Конечно же я воспользовалась разрешением Рейхо, но выбрала самые скромные и невзрачные платья из всех, что мне предлагали. Судя по всему, даханны очень любили наряжать своих женщин в яркие платья с глубокими декольте, обтянутыми бедрами и классическим турнюром, делающим фигуру похожей на букву "S". На резонный вопрос "зачем?", портной взглянул на меня, как на сумасшедшую, и с апломбом заявил:

— Ну как же! Придет художник, писать ваш портрет для будущих кандидатов. Они же не могут встретиться с вами лично, вот и будут решать по портрету, стоит ли вносить свое имя в списки. И чем роскошнее вы будете смотреться, чем сильнее разожжете страсть в мужских сердцах, тем яростнее будет схватка и упоительнее приз.

Мои глаза медленно расширялись, в то время как челюсть ползла вниз. А эрран, вдохновленный моим молчанием, продолжал:

— К тому же замужняя даханни всегда должна привлекать своего мужчину и быть для него желанной. Иначе как она понесет, если он будет к ней безразличен? Ваш вид должен горячить кровь и будоражить воображение. А вы собираетесь совершить настоящий акт вандализма! Спрятать это роскошное, юное тело в платье матроны! То, что вы выбрали, носят те даханни, которые уже исполнили свой долг и не желают видеть супруга в своей спальне.

— Гм… а долг, я так понимаю, это рождение ребенка? — осторожно поинтересовалась я.

Эйр Гардне бросил на меня такой возмущенный взгляд, что я подавилась язвительными словами, готовыми сорваться у меня с языка. Похоже, что здесь не любят говорить на эту тему. Видимо, это очень болезненный вопрос.

Но свой выбор я сделала и отказываться не собиралась. Значит, будущих кандидатов в женихи не интересуют ни желания невесты, ни ее внутренний мир? Они прельщаются только телом, способным принести им дрлгожданную дочь? И это тело хранится как хрупкий хрусталь и кутается в яркие фантики с кружевами?

Я задумалась, перебирая образцы тканей приглушенных цветов. Рейхо выбрал для меня около десятка платьев с обнаженными плечами и глубоким декольте, но была еще парочка более закрытых, видимо, дорожных или для плохой погоды. Вот на этом-то я и решила сыграть. Заказала их в два раза больше и потребовала сменить сочные летние цвета на приглушенные пастельные: песочный, бежевый, серебристо-серый. А так же отказалась от лишних кружев, парчи и драгоценных камней. Если Рейхо хочет видеть покорную куклу, ему придется поискать ее в другом месте.

****

Я все возвращалась мысленно к тому, что узнала из Кодекса. К сожалению, магический фолиант не содержал никаких личных подробностей. В нем сжато и схематично раскрывалась история Асторгрейна от самый истоков и до недавнего прошлого. Как я поняла, повествование оборвалось вместе со смертью моей матери. Да и вся информация о ней уложилась в три предложения: родилась, была адаптирована, исполнила свой долг. Сухо и безжизненно, будто речь шла не о живом существе, а о механическом человечке, которого заводят ключом на потеху детям. Но теперь я, по крайней мере, знала, как ее звали — Эмиренайль Сахме дан Асторгрейн.

Я еще раз перелистнула книгу, открыв последнюю картинку. Форзац был чистым! Следом за страницей с иллюстрацией, появился еще один лист, практически девственно-чистый, если не считать единственной строчки вверху: " Аментис Ниара Виель дан Асторгрейн родилась на острове Кобос десятого эловеля 2783 года от становления Амидарейна по Общему календарю".

Аментис… так вот, как меня назвали при рождении. Аментис дан Асторгрейн. Интересно, книга записала мое настоящее имя, имя внутренней сути и то, которым меня назвали санхейо. Наверное, все три имени отображают меня с трех сторон: тело, душа и характер.

Сейчас шел 2808 год по имперскому календарю, принятому на всей известной территории. Выходит, эйр Димантис нашел меня в море за три дня до моего первого дня рождения. А ведь я до сих пор не знала, сколько же мне было, когда я впервые попала на Эроллу. Теперь вот знаю.

Узнать бы еще, кто был настолько жесток, что выкинул в океан годовалого младенца. И почему я осталась жива? Надеюсь, встреча с отцом даст ответ на этоти вопросы.

Ах, эта встреча! Я и боялась ее, и ждала. Мучалась от опасениний и изнывала от нетерпения. Уже был назначен день и час, подобран гардероб, изучены правила и законы, а я все не могла успокоиться. Меня просто лихорадило при мысли о том, что я вот-вот увижу своего родного отца.

****

В тот день я от волнения не могла съесть ни крошки. За завтраком умудрилась подавиться простой водой и долго кашляла, приходя в себя. Глядя на мое пунцовое лицо, охранницы-юмати едва не сошли с ума от беспокойства. Еще бы, такая ценная вещь — и вдруг подавилась!

Потом меня долго и тщательно одевали в отобранный эйром Кархаданом наряд. Надо ли упоминать, что Рейхо буквально посерел от злости, когда увидел, какие платья я выбрала. Он очень долго молчал, рассматривая разложенные по комнате предметы одежды, и с каждой минутой этого напряженного молчания, его лицо становилось все мрачнее.

— Ты издеваешься или и в самом деле не понимаешь? — произнес он в конце концов свистящим шепотом.

Верные юмати тут же придвинулись ближе, положив руки на эфесы своих сабель, но Рейхо даже бровью не повел. Этот дазган досконально владел собой.

— Ничего личного, эйр Кархадан, — нагло пропела я, упиваясь своей безнаказанностью.

А что он мне сделает? Его же разрубят на куски, стоит только юмати решить, что он угрожает моему здоровью. Дазганов в империи целая куча, а вот даханни — охраняемая законом ценность.

Но он и сам понимал это, а потому, уже более спокойно, добавил:

— Ты совершаешь большую ошибку, Виель, провоцируя меня. Ты поднимаешь на поверхность самые низменные инстинкты, которые только могут быть в мужчине. Знаешь, чего я сейчас хочу?..

В одно мгновение он оказался позади меня, сжал руками талию и с силой вжался бедрами в мои ягодицы. Я вспыхнула, как факел, почувствовав его твердое тело.

Юмати застыли, напряженно следя, но не двигались. Я хотела уже закричать, почему они меня не спасают, но тут Рейхо немного нагнулся, овевая горячим дыханием мой затылок, и я услышала низкий горловой рык:

— Не стоит будить зверя, если ты не в силах с ним справиться.

Мужские губы мазнули вдоль линии роста волос, поднимаясь к подбородку, и захватили в плен мое ушко. Я вздрогнула и застыла, меня словно молнией ударило.

Это было совсем не то, что я чувствовала с Эйденом. С ним я жила и наслаждалась, а здесь все во мне будто оцепенело, по телу пробежал разряд крупной дрожи, а внутри что-то сжалось с такой болью, что я едва устояла на ногах.

Неожиданно все закончилось. Рейхо отпустил меня и отступил на несколько шагов. Я подняла на него потрясенный взгляд.

Глаза мужчины были как два бездонных колодца, полные клубящейся тьмы, по серой коже пробегали ослепительно-белые всполохи, а черты лица быстро разглаживались, приобретая привычное бесстрастное выражение. Но я была уверена, мне не показалось: на мгновение Рейхо потерял контроль, за моей спиной стоял драх.

— Одевайся, — коротко бросил он, — твой отец уже в Ризенпорте.

Когда дверь за ним захлопнулась, я резко зазвернулась к Рейле, сжимая кулаки от запоздалого возмущения.

— Почему вы не остановили его, когда он схватил меня?!

Юмати равнодушно пожала плечами:

— У него не было намерения причинить тебе вред. Всего лишь указать на твою ошибку.

— Каким образом?! Прижимаясь ко мне… своим… своим… — я даже не могла подобрать приличного слова.

— Извини. Но мы не имеем права вмешиваться, если тебе не угрожают физические повреждения.

— Да откуда вам знать, что мне угрожает?!

— Мы чувствуем.

Поймав мой раздраженный взгляд, она добавила:

— Все юмати хорошие эмпаты, а охранниц тренируют с особым тщанием. Эйр Кархадан не хотел ничего предосудительного, всего лишь предостеречь тебя.

Я захлопнула рот и несколько мгновений молча обдумывала ее слова. Затем осторожно спросила:

— Рейла… а ты и мои эмоции чувствуешь?

— И не только я, — усмехнулась она, — я же говорила, что охрана знает все о своей подопечной.

— Ииии, — протянула я, — что же я почувствовала, когда…

Я не договорила, но она поняла.

— Ты испугалась. Но это нормальное явление для юной даханни, не знавшей мужчины. Не переживай, после адаптации все изменится, ты больше не будешь бояться.

Я зарычала, смахивая со стола хрустальную вазу с цветами. Опять эта адаптация! Как оно мне надоело! Так, где там мой отец? Сегодня же выскажу все, что думаю по этому поводу.

****

Через пару часов, задыхаясь от волнения, я входила в гостинную дома, где меня уже ждали.

Трое мужчин непринужденно расположились в креслах за круглым столом: Рейхо и два незнакомца.

Едва я переступила порог, как они мгновенно поднялись на ноги и впились в меня своими даханнскими глазищами. Я уловила, как расслабился Кархадан, иронично приподнимая бровь. А вот оба незнакомца казались напряженными до предела.

Один из них, тот, что постарше, шагнул в мою сторону с горящим взглядом. Высокий, широкоплечий, затянутый в белый с золотом китель, с шелковой перевязью, украшенной россыпью бриллиантов, и адмиральскими эполетами на плечах — эрзун, глава рейна, мой отец. Его белоснежные волосы ложились на поднятый воротничок мягкими прядями, изящные черты лица застыли, точно выточенные из белого мрамора, а в расширенных зрачках, похожих на две звезды, застыло узнавание.

— Эмиренайль?! — его голос сорвался.

Я замерла, до боли сжав пальцы в замок.

Второй даханн встал позади моего отца и положил руку ему на плечо, не отрывая от меня горящего взгляда. Его китель был приглушенного бежевого цвета, с серебряным позументом, а более скромные, чем у эрзуна, эполеты указывали на чин контр-адмирала. Секай. Он выглядел ровестником Рейхо, но при этом его взгляд отличался особой проницательностью, свойственной лишь единицам.

— Рик, это не Эмиренайль, — произнес он чуть слышно. — Это твоя дочь.

Рейхо как-то незаметно оказался между нами.

— Ваша Светлость, позвольте представить вам мою подопечную Виель Димантис. Думаю, вы убедились, что я был прав: в этой девочке течет ваша кровь.

— Я не склонен верить вам на слово, — отрезал эрзун, приходя в себя после минутного замешательства. Его пристальный взгляд буквально ощупывал мое лицо, изучая каждую черточку. — Скажи мне, дитя, — ласково начал он, обращаясь ко мне, — получила ли ты от эйра Кархадана Кодекс даханни?

Я напряженно кивнула.

— Ты открыла его?

Еще кивок.

— Что написано на последней странице?

У меня перед глазами все поплыло, а в следующий момент я уже видела четкие строчки, проносящиеся перед моим мысленным взором:

— "Аментис Ниара Виель дан Асторгрейн родилась на острове Кобос десятого эловеля 2783 года от становления Амидарейна по Общему календарю"…

Я не успела договорить.

Он шагнул вплотную ко мне, схватил в объятия и сжал так, что весь воздух вылетел у меня из легких. Я услышала над своей головой прерывистый вздох, и всем телом ощутила, как лихорадочно забилось сердце под безупречным кителем эрзуна.

— Аментис… — он произнес это так тихо, что я едва уловила.

Поверх его плеча я беспомощно уставилась на Рейхо и второго гостя. Кархадан выглядел до нельзя довольным, как кот, объевшийся сметаны, а вот незнакомец немного напрягся, не спуская с меня проницательного взгляда.

— Позвольте представиться, — он слегка поклонился, — Эймос Айвердан, по всей видимости, ваш брат.

Я полузадушенно икнула, скосив глаза на обтянутую белым сукном спину адмирала.

Эрзун выпустил меня из объятий, но тут же вцепился в руку, чуть выше локтя, точно боялся, что я исчезну.

— Аментис… — голос его был хриплым от тщательно скрываемых эмоций, — я твой отец, Рико Айвердан…

Ну, это я и так поняла. Кстати, если верить Кодексу, то в Амидарейне только дочери имели право обращаться к родителям, как к матери и отцу, а вот для сыновей, рожденных от шейнаб, таких поблажек не существовало. Но, тем не менее, мой новоявленный брат довольно фамильярен по отношению к своему эрзуну… Неужели у них настолько близкие отношения?

— Ну вот, все познакомились, — удовлетворенно констатировал Рейхо. — Теперь можно обсудить и причитающуюся мне награду.

— Эйр Кархадан, — произнес мой отец официальным тоном, нахмурив изящные брови, — мы с вами уже обговаривали размер вашего вознаграждения. Я готов увеличить его втрое, если вы откажетесь от своих нелепых требований.

— Нет, — Рейхо сжал губы в узкую полоску, — не откажусь. Мне не нужны ваши деньги, я достаточно богат.

— Вы же понимаете, что требуете невозможного? — вкрадчиво поинтересовался Эймос, подходя ближе.

— Всего лишь внести меня в число претендентов.

— Дазган не может участвовать в Аукционе. Это закон.

— Создайте прецендент, — усмехнулся Кархадан, — вы же как никто разбираетесь в законах, эйр тайный советник.

Мой брат скривился, будто раскусил лимон. А меня его должность насторожила. Насколько я помнила, Тайная Канцелярия была тем самым органом, который занимался Древними расами и зреющим среди них заговором, а тайный советник, наверняка, являлся одним из винтиков этой мрачной имперской машины.

— Вы думаете, ваша наглость сойдет вам с рук? — Эймос неприятно усмехнулся. — Не забывайтесь. Аментис дочь эрзуна сильнейшего рейна. Вы не сможете состязаться с претендентами на ее руку. Сил не хватит.

Рейхо прищурился, в его глазах так и сверкал неприкрытый кураж.

— Думаю, я смогу вас удивить. Все что от вас нужно — внести мое имя в списки. Неужели это слишком большая плата за вашу дочь?

Эрзун коротко мазнул губами по моей макушке, будто хотел поцеловать, но в последний момент сдержался. Зато его рука сжалась сильнее на моем предплечье. Я пискнула.

И тут дверь в комнату буквально вылетела, снесенная ворвавшимися юмати. В мгновение ока мой новоявленный отец оказался прижатым к стене тремя охранницами, одна из которых приставила к его горлу обнаженную саблю, а меня, как куклу, задвинула за спину мрачная Рейла. Эймус и Рейхо резко отступили, поднимая руки.

— Вы наняли лучших из лучших, — прохрипел эрзун, скосив глаза на поблескивающий клинок. — Денег не жалко?

— Я же старался для будущей невесты, — ухмыльнулся Кархадан.

Юмати отступили, вкладывая оружие в ножны.

— Эйр Айвердан, нам лучше остаться здесь. Слишком напряженная атмосфера, — сухо заявила моя телохранительница.

— Аментис, я сделал тебе больно? — голос моего отца дрогнул, даханны напряглись, юмати схватились за эфесы, а я молча потерла предплечье.

— Не бойтесь, — хмуро бросила я, — синяк не останется.

Это хорошо, что юмати здесь, потому что у меня уже дым из ушей валит, так хочется расцарапать эти самодовольные даханнские физиономии. Не успели познакомиться, как уже меня делят. Устроили здесь внеочередные торги! А меня спросить?!

Я нагло отодвинула Рейлу и одарила отца самой что ни на есть любящей улыбкой. Его лицо тут же разгладилось, бледное сияние заиграло яркими вспышками, похоже, он был доволен.

— Папочка, — начала я, стараясь, чтобы сарказм был незаметен, — ты же заберешь меня из этого ужасного дома? Мне здесь так плохо! А этот Кархадан — он настоящий зверь!

Рейхо буквально оторопел, его губы дернулись, собираясь что-то сказать, но он так и застыл под направленными на него клинками юмати.

Эймос многозначительно приподнял брови, отец расплылся в довольной улыбке.

— Аментис, девочка моя, для тебя — все, что угодно. Собирай вещи, мы уезжаем немедленно!

Затем он развернулся к хозяину дома и сухо бросил:

— Сомневаюсь, что моя дочь захочет видеть вас в списке претендентов.

Мы уже покидали комнату, когда нам в спину донеслось:

— Смотрите, мой эрзун, как бы не пришлось пожалеть… когда за вашей девочкой явится тот, кому она отдала свою душу.

**********

Собралась я на удивление быстро, возник только один вопрос — юмати. Это же Рейхо их нанял, он заключил контракт и оплачиватил их услуги. И что теперь? Я отправлюсь в неизвестность совершенно одна, с абсолютно незнакомыми мне отцом и братом, от которых не знаю чего ожидать…

Такая перспектива вызывала опасения. Да, отец непременно наймет мне новых охранниц, но я-то уже привыкла к этим и доверяла им.

Я развернулась к эрзуну, который остановился в дверях моей комнаты, не решаясь войти. Назвать его отцом вслух у меня язык не поворачивался, разве что с издевкой, как перед Рейхо, но сейчас был не тот случай.

— Мой эрзун, — начала я серьезным тоном, от которого у Айвердана напряглось лицо, — могу я попросить об одолжении?

— Если это в моих силах, — медленно, будто раздумывая, произнес он.

— Я бы хотела, чтобы Рейла и ее подчиненные отправились со мной. Я не хочу другой охраны. Это можно устроить?

Он заметно расслабился, мне даже показалось, что выдохнул с облегчением.

— Да, конечно, тебе не нужно было об этом просить… они же и так последуют за тобой.

Я перевела взгляд на Рейлу и остальных юмати, укладывавших в саквояжи мои вещи. Охранница чуть заметно кивнула.

— Контракт заключается не с нанимателем, а с предметом опеки, — пояснила она, — есть стандартная процедура, по которой мы обязаны следовать за вами до определенного срока.

Я задумчиво почесала кончик носа.

— И когда этот срок наступит?

— Когда вы перестанете нуждаться в опеке.

*********

И вот я уже стою на крыльце этого дома, одетая в закрытый дорожный наряд. Мои волосы по имперской моде зачесаны вверх и уложены крупными локонами, поверх прически — кокетливая шляпка-таблетка с изумрудным аграфом и сетчатая вуаль, прикрывающая лицо. Воротник-стойка у платья наглухо застегнут, а небольшой вырез в районе декольте открывает манящую ложбинку. Пышные буффы на плечах, длинные узкие рукава, отороченные тонким кружевом, юбка из серебристо-серого атласа, переливающаяся в солнечном свете.

И белые перчатки.

Из тонкой блестящей лайки, плотно обхватывающие мои руки, точно вторая кожа — неизменный атрибут даханни. Если мужчины вынуждены укрывать свою кожу от нездорового интереса санхейо, то женщины укрываются от мужчин.

Меня уже ожидал закрытый экипаж. Две юмати забрались на козлы, две — на запятки. Рейла и еще одна — Даная — должны были ехать со мной, а остальные четверо — сопровождать карету верхом. Мои саквояжи уже погрузили в багажный дилижанс и отправили вперед, а Айвердан и Эймос все еще находились в холле, из которого доносился ожесточенный спор.

Я не могла разобрать, о чем они спорят, но собственное имя расслышала четко и не раз. Рейхо продолжал упорно называть меня Виель, в то время, как брат и отец использовали имя, данное мне при рождении. И никто из них не называл меня тем тайным именем, которое знала только я.

Хотя нет, я же назвала им все саои имена, но они либо не обратили внимания, либо намеренно игнорировали. И почему-то я была уверена, что не хотела бы услышать свое тайное имя из их уст.

Невольно вспомнился Эйден, и в груди привычно заныло. Я закрыла глаза, представляя себе его лицо. Бронзовое, с золотящимися на солнце ресницами и бровями, с непослушной копной волос и серыми всполохами в глазах.

Кто-то коротко выдохнул рядом со мной. Я открыла глаза.

— Ты светишься, — каким-то напряженным тоном произнесла Рейла, не отводя от меня пристального взгляда.

— Я всегда свечусь, — криво усмехнулась я, пожимая плечами.

— Нет, ты светишься не как даханни, а как шайен. Садись в карету, иначе у тебя могут возникнуть проблемы…

— Они уже возникли, — произнес мрачный голос за моей спиной.

Я резко обернулась. На крыльце стоял Эймос, крутя в руках скаковой стек, и хмуро разглядывал меня.

— Это правда?

— Что? — я глянула на него с недоумением.

— Что ты обменялась кровью с Эйденом Даннаханом?

Я упрямо сжала губы в узкую полоску, но не выдержала и отвела взгляд.

— Правда, — тихо сказала я.

В руках Эймоса тихо треснул, переломившись, тонкий стек. Даханн что-то прошипел в сторону и быстрым шагом направился к своему коню. Я же увидела стоявшего в дверном проеме эрзуна. Похоже, что он все слышал.

Айвердан медленно двинулся в мою сторону. Вид у него был задумчивый, как будто он что-то решал для себя.

Подойдя ко мне вплотную, эрзун поднял руку и ласково провел пальцами по моей щеке. Я замерла, практически не дыша. Отцовская ласка была единственным, в чем я не могла себе отказать. Пусть мимолетная, пусть не бескорыстная, но ласка. Жизнь становится бессмысленной, если некому тебя обнять, не к кому прижаться, просто так, как ребенку, не переживая, что тебя неправильно поймут.

Передо мной стоял сильный и красивый мужчина, правитель и воин от рождения. Он смотрел на меня с грустным пониманием, от которого на мои глаза навернулись слезы.

Когда первая капля скатилась на щеку, он медленно стер ее и вдруг, с коротким вздохом, заключил меня в объятия. Я уткнулась в его плечо, собираясь позорно разреветься. Но тут его слова прозвучали, как гром среди ясного неба:

— Ничего, адаптация вытравит из тебя эту дрянь. Ты станешь, как все, моя девочка.

Я отпрянула от него, как от змеи. Слезы моментально высохли, в груди заклокотала ярость. Сжав кулаки так, что ногти впились в ладонь, я молча развернулась и направилась в сторону кареты. Краем глаза увидела, как Айвердан шагнул, было, за мной, но ему тут же заступила дорогу Рейла, напряженно качая головой.

— Мой эрзун, вам не стоит сейчас общаться с дочерью. Она очень расстроена вашими словами.

Ни слова не говоря, он отступил.

Когда я уже садилась в карету, неожиданно вспомнился Рейхо. Интересно, он даже провожать меня не выйдет?

Я оглянулась в последний раз, скользя взглядом по фасаду дома от черепичной крыши, вдоль крытой галереи второго этажа, по мраморным колоннам, поддерживающим широкий карниз над крыльцом…

Взгляд споткнулся на темном силуэте, замершем в открытых дверях.

Рейхо стоял на пороге, в тени, будто не решался выйти на свет. Он стал гораздо выше, раздался в плечах, франтоватый костюм клочьями висел на мощном теле, бугрившемся мускулами. Вся его поза говорила о напряжении, а пальцы с такой силой впились в дверную коробку, что я даже с такого расстояния различила глубокие царапины, оставляемые острыми когтями на лакированной поверхности.

Он обратился!

По какой-то причине он обратился в драха! И сейчас этот демон из преисподней из последних сил цеплялся за двери и тяжело дышал.

Я встретилась с ним глазами — и поняла. Это безумие. Амулет не смог его защитить.

Рейхо Кархадан одержим мною.

****

Даже не верится, сколько всего произошло за последние три дня. Я прибыла в Амидарейн вместе с карательной экспедицией, уничтожившей целый гарнизон, обзавелась личной охраной, встретилась с отцом и братом, узнала историю своего рода…

А еще поняла, что легко мне здесь не будет, что никого не волнуют ни мои чувства, ни мои желания. Здесь уважают лишь Закон, которому слепо подчиняются все даханны. Исключений не существует, а если и появляются — их тут же искореняют.

Как там сказал эрзун? "Адаптация вытравит из тебя эту дрянь". Что он имел ввиду? Вытравит из меня мою шайенскую суть? Или тот огонь, который разбудил во мне Эйден, обменявшись со мной кровью? Или, может быть, Айвердан посчитал дрянью то чувство, которое теплится в моей душе?

Я тоскливо вздохнула, откидываясь на спинку сиденья и прикрывая глаза. Всего пара часов — и мы прибудем в Ризенпорт, где ждет корабль. Он увезет меня далеко отсюда, на острова Асторгрейна, затерянные где-то в Восточном море. А там меня ожидает новая жизнь и новая борьба. Против законов, против правил, против могущественного клана. Выдержу ли я в одиночку?

Остается лишь надеяться, что Эйден сможет меня найти.

****

Роскошный галеон "Гард-Эссанс" мягко покачивался на волнах. Солнце клонилось к западу, когда я взошла на палубу отцовского корабля.

Я ожидала, что в команде не будет даханнов, ведь они не смогут укрыться от моего влияния, но когда поднималась по сходням, именно даханн протянул мне руку, помогая взобраться на палубу.

Я растерянно застыла, не зная, что делать. На полуюте стояло четверо мужчин в военной форме. Я уже различала чины по цвету кителя и нашивкам. Два хуррана, один дазган и еще один в голубом кителе тогуна. Кто они? Почему я не вижу на них амулетов? Неужели они не боятся присутствия даханни на своем корабле?

— Эйры, позвольте представить вам сокровище Асторгрейна, — пророкотал за моей спиной самодовольный голос отца. Твердая рука слегка подтолкнула меня в спину, заставляя сдвинуться с места. — Сегодня счастливый день для всех нас.

Четверо незнакомцев вытянулись в струнку, разглядывая меня с каким-то болезненным интересом. Я почувствовала, как невольно заливаюсь румянцем.

— Аментис, девочка моя, познакомься — это твои братья. Реймус Айвердан, мой младший сын, — тогун в голубом кителе вежливо кивнул, не отрывая от меня расширенных глаз. — Мои племянники и твои кузены: Алек Эйнандер, Ориен и Лукас Монскхальмы.

Дазган и оба хуррана поприветствовали меня кивками. В их звездных зрачках, затопивших сейчас всю радужку, сверкал неприкрытый восторг.

— Эйрина… — тогун смущенно откашлялся, — я очень счастлив… мы счастливы… — он поднял растерянный взгляд на эрзуна и вдруг тихо выдохнул:- Можно я ее потрогаю?

Я оторопела.

Отец медленно кивнул, и Реймус медленно, будто боясь испугать меня, поднял руку. Его ладонь замерла в паре дюймов от моего лица, так близко, что я почувствовала исходящее от нее тепло. Затем, он робко и неуверенно коснулся меня.

Дазган и хурраны, затаив дыхание, невольно подались вперед, где-то за моим плечом хмыкнул Эймос, эрзун бесстрастно улыбался, в то время как юмати рассредоточились по палубе, занимая выгодные позиции для моей охраны.

Лицо тогуна расплылось в блаженной улыбке, едва его пальцы коснулись моей кожи. Он прикрыл глаза и прошептал:

— Настоящая!

— Реймус еще не видел молодых даханни, — пояснил эрзун. — Ты первая.

Я окинула новоявленного братца придирчивым взглядом. Он выглядел самым молодым из всех даханнов, которых я знала. Лет двадцать, не больше. Младший сын, получивший звание тогуна, а вместе с ним и соответствующий титул, в наследство.

— До двадцати пяти лет даханны не способны контролировать себя, — продолжал эрзун, — поэтому их встречи с юными даханни стараются исключить. Но ваше близкое родство блокирует Зов. Ты можешь спокойно общаться со всеми, в ком есть хоть толика моей крови.

Я облегченно вздохнула, неосознанно расслабляясь. У меня словно камень с души упал. Когда-то я мечтала о толпах поклонников, но теперь пристальное внимание начинало пугать. Все эти восторженные взгляды, застывшие улыбки, непонятное выражение в глазах — то ли тоска, то ли блаженство — от всего этого хотелось натянуть на голову мешок из пеньки и забиться в самый дальний угол.

— Реймус, — эрзун повернулся к сыну, — проводи нашу даханни в ее каюту. Эймос, ты со мной. Всем остальным — вернуться к работе.

Он послал мне ободряющую улыбку и многозначительно добавил:

— Поговорим за ужином. У меня к тебе много вопросов.

****

Что ж, мои новые аппартаменты оказались не чета скромной каюте на фрегате Рейхо или той дыре, в которую меня запихнули на "Тамрисе". Здесь все было отделано тонким лакированным шпоном — и потолок, и переборки, а большое светлое окно, которое ну никак не получалось назвать иллюминатором, имело выход на балкончик с резными перилами. Балкончик этот нависал над кормой, создавая нереальное ощущение парения над бездной.

Вся мебель выглядела очень дорогой, с обилием позолоты, инкрустаций из слоновой кости и драгоценных камней. Особенно впечатлила кровать под гигантским балдахином из белого шелка, отороченный золотой бахромой. На этой кровати вполне могли уместиться три таких, как я.

А вот уборная весьма порадовала. С даханнским комфортом я была знакома не по наслышке и не желала от него отказываться.

Реймус мялся на пороге, видя, как я с деловым видом расхаживаю по каюте. Он явно хотел что-то сказать, но не решался.

— Спасибо, что проводил меня, — поблагодарила я, делая вид, что не замечаю его смущенного вида.

— А?.. Да… Встретимся за ужином.

Он как-то потеряно улыбнулся мне и открыл двери, собираясь уйти.

— Подожди!

Он кинул на меня настороженный взгляд.

— Ты что-то хотел сказать? — с нажимом спросила я.

Он смутился еще больше. Всего лишь мальчишка, волею судьбы родившийся сыном эрзуна и моим братом. Хотя, я не ощущала своей принадлежности к его семье.

— Да так, — начал он, отводя взгляд, — ничего особенного, просто подумал…

Реймус вдруг вспыхнул серебристым светом и быстро-быстро затараторил:

— Просто это так здорово, иметь сестру. Это даже лучше, чем захватить корабль или отбить остров. Я очень рад, что ты у нас теперь есть. Знаешь, когда отцу передали, что ты нашлась, он сначала не поверил и выгнал того дазгана. Но он оказался очень упорным, предоставил доказательства твоего существования и не побоялся торговаться с отцом. Он сказал, что вернет тебя, только если взамен сможет попасть в списки женихов. А это противозаконно. У нас ведь очень большой рейн и очень богатый. К тебе будут свататься лучшие эрзуны Амидарейна! Это такая честь для нас…

Его словесный поток замер под моим холодным взглядом. Я сложила руки на груди и с нарочитой медлительностью произнесла:

— Я тебя услышала. Закрой дверь с той стороны.

Мальчишка выскочил, как ошпареный, полыхая серебристым светом. Я же только хмыкнула, падая на королевскую кровать.

Как же у них все просто! Не успели увидеть меня, как уже заранее все решили. Небось, и списки свои составили, чтоб не дай Двуликий, кто-то недостойный в женихи не затесался! От таких мыслей захотелось взвыть.

Чувство одиночества и тоски так сдавило мою грудь, что я рванула ворот на груди, распахнула двери и шагнула на балкон, ловя губами влажный морской воздух. Сердце заколотилось так, будто хотело вырваться из груди, я задыхалась, не понимая, что происходит.

Каким-то чудом стянула перчатки и бросила их под ноги. Мои руки полыхали золотом с пурпурными проблесками. Это Ниара во мне рвалась на свободу.

Какое-то шестое чувство заставило меня поднять глаза к горизонту. Вдалеке еще можно было различить белые доки Ризенпорта, но мой взгляд притягивали не они.

Это было всего лишь видение, всего лишь намек.

Тонкая дымка на границе воздуха и воды.

Гордый бушприт и черные паруса. И человек, застывший на шканцах…

Меня внезапно отпустило, и я упала на колени, прямо на пол балкона, задыхаясь и хрипя. Но в голове осталась четкая мысль: Эйден! Он где-то здесь! Он идет за мной!

Юмати бросились ко мне, подхватывая под руки. Рейла схватила ладонями меня за щеки, повертела мою голову, заглядывая в глаза. Я не знаю, что она там увидела, но это ей не понравилось.

— Все вон! — заявила она таким тоном, что никто не посмел ослушаться.

Все охранницы пулей вылетели из каюты. Я лишь успела заметить, как они замерли с той стороны, прежде чем дверь захлопнулась.

— Что ж ты творишь, глупая даханни! — прошипела Рейла сквозь зубы и вдруг легко подхватила меня на руки.

Я была так слаба, что не смогла даже возмутиться, лишь вяло трепыхнулась, когда юмати без видимых усилий уложила меня на кровать.

Рейла быстро распустила шнуровку на моем платье и стянула его вниз, оголив прикрытые шелковой сорочкой плечи и грудь.

— Терпи! — бросила мне, не глядя. — Сейчас будет больно…

Разогрев ладони, потерев их между собой, она провела ими вдоль моего тела. Вид у нее при этом был такой, точно она к чему-то прислушивалась.

— Ч-что со мной? — прохрипела я, превозмогая боль.

— Истощение! Ты только что пыталась использовать магию шайенов! Без адаптации! Чем ты думала?!

— Я… не знаю… как получилось…

— Неважно, — она отмахнулась, продолжая скользить руками буквально в миллиметре от моей кожи, но не дотрагиваясь. Мне казалось, что она поглаживает не меня, а то сияние, которое испускает моя кожа.

Постепенно, боль отступала. Я уже могла нормально дышать.

— Все, сейчас я тебя одену, — выдохнула устало Рейла, помогая мне натянуть платье на плечи.

— Что это было? — спросила я. — И что ты сделала?

Силы постепенно восстанавливались, а вместе с ними вернулись воспоминания о случайном видении.

— У тебя был стихийный выброс магии. Только не даханнской. Насколько я знаю, твоя мать была на четверть шайенкой и тебе тоже передалась огненная кровь.

— Откуда? — изумилась я. — Кто тебе рассказал?

— Вся информация о даханни хранится в Императорской базе. Там есть подробная родословная на каждую даханни за последние две тысячи лет. Образец твоей крови передали магам, те провели сравнительный анализ, выяснили к какому рейну ты принадлежишь. А дальше — все просто. Нанимая нас на работу, эйр Кархадан предоставил о тебе подробную информацию. И о твоей шайенской сути я знаю. Как и твой отец. И боюсь, у тебя возникли проблемы.

Я медленно поднялась, машинально поправляя кружево на обшлагах, и села на край кровати. Вспомнила про затоптанные юмати перчатки, валявшиеся на балконе, и бездумно уставилась на собственные руки. Они почти не светились. Не знаю, что сделала Рейла, но мое сияние стихло, его едва удавалось различить, и если бы я не знала, что оно есть, то и не заметила бы.

— О каких проблемах ты говоришь? — почему-то сипло спросила я.

— Даханны не любят полукровок.

Рейла поправила кожаную портупею и села рядом со мной. Будто моя подруга, а не охранница и надсмотрщица.

— Как думаешь, почему они берут в шейнаб только санхейо, если могут иметь детей от шайенов и нидангов? Все Древние расы пришли из одного мира и могут смешиваться между собой. Даханны могли бы иметь дочерей, но у них полукровка все равно что прокаженный. Урод, неполноценный, изгой. Полукровок не любят. Их преследуют, как диких зверей. И уничтожают.

Я передернулась всем телом. Эйден ведь тоже полукровка! В нем смешались все Древние расы: даханны, ниданги, шайены. Неужели это и есть та причина, по которой он стал изгоем? А его нелюбовь к даханнам — неужели она объясняется именно этим?

Но ведь я тоже полукровка! И ко мне совсем другое отношение!

— А я? — выдохнула чуть слышно. — Как же я? Моя мать?

— Ну, — она хмыкнула, — даханни это такая редкость. Их оставляют в живых, но ни один уважающий себя даханн не женится на полукровке. Они слишком тщательно следят за чистотой своей крови. Если честно, то я вообще не знаю, как твой отец женился на порченой.

— На ком? — не поняла я.

— Полукровок называют порчеными.

— И я тоже порченая?

— И ты. Но об этом никто не знает, кроме самых близких людей. А если научишься контролировать свою магию, то никогда и не узнают. Ты же не хочешь стать изгоем и ловить брезгливые взгляды?

— Пока на меня никто брезгливо не смотрел, — сварливо пробурчала я.

Рейла наградила меня снисходительным взглядом.

— Так это пока! Ты представляешь слишком большую ценность, но как ты думаешь жить вторую часть своей жизни?

— Какую вторую? Это когда меня замуж продадут и в какой-нибудь башне заточат, пока не рожу? — язвительно выдала я.

Она покачала головой и вздохнула:

— Ты слишком другая. Не понимаешь…

— Так объясни! — я нчинала раздражаться. По рукам пробежали чуть заметные золотистые искры.

Рейла недовольно покосилась на мои руки и задумчиво потерла свою переносицу.

— Я не могу объяснить всех нюансов, — начала она, — это известно только даханнам, но никто не будет держать тебя в заточении до самой смерти. Когда твоя дочь выйдет замуж, уже ее муж будет заботиться о ее безопасности, а ты сможешь сопровождать мужа в походах, служить фрейлиной при Дворе, ездить на балы… да что угодно! Не думай, что даханны прячут своих женщин из прихоти. Это жизненная необходимость. Если бы не строгий контроль, тебя бы уже десять раз украли, пока ты была у эйра Кархадана.

Я изумленно приподняла брови.

— Странно, я ничего не заметила…

— Так наша задача в том и состоит, чтоб ты ничего не замечала и ни о чем не волновалась. Просто живи и наслаждайся.

— Ну да, — скептично хмыкнула я, — как ты себе это представляешь? Просидеть пятьдесят лет взаперти, а под старость выйти в свет? Это издевательство такое?

— Почему под старость? — Рейла одарила меня недоуменным взглядом.

— Ну а когда? В двадцать пять наступает совершеннолетие, потом брак, роды, а потом дочь сторожи до двадцати пяти… Я к этому времени уже старухой стану!

Рейла вдруг расхохоталась, причем, так искренне и открыто, что я тоже невольно заулыбалась, хотя плохо понимала что здесь смешного.

— О, Двуликий! — простонала юмати, смахивая с глаз выступившие от смеха слезы. — Даже я в пятьдесят не буду старухой, а мы живем не больше ста лет. Ты же даханни! В тебе кровь Изначальных рас! Знаешь, сколько твоему отцу? Сто восемдесят. Ну как? Он похож на старика?

Я смутилась. Сразу вспомнилась эйра Димантис. Ее испещренное морщинами лицо и грубые от работы руки. Сколько ей было? Лет сорок пять? Неужели, санхейо стареют так быстро?

— А санхейо? — не сдержалась я.

— А что санхейо, — Рейла небрежно махнула рукой, — лет восемдесят — не больше. На стариков жалко смотреть.

— Почему так?

— Многие думают, что это из-за Каньона, который выжгли даханны. Мол, что-то в нем убивает санхейо. С каждым поколением их жизни сокращаются… Раньше они были как мы, — добавила она печально, чуть помолчав, — и магия была, и жили долго.

Затем, подняла на меня серьезный взгляд и строго сказала:

— Надеюсь, у тебя хватит ума не жалеть санхейо при твоем отце.

Я смутилась.

— Ну да… я знаю, даханны не любят санхейо…

— Глупая! — она посмотрела на меня с жалостью. — Ты знаешь, с чего началась Война между Эроллой и Амидарейном?

— Украли невесту императора?

— А как звали эту невесту знаешь?

— Нет.

— Сивиалин дан Айвердан. Это сестра твоего отца. Единственная.

Это было как гром среди ясного неба. Я вздрогнула всем телом, уставившись на Рейлу расширенными глазами. Что же получается… пока у санхейо сменилось три поколения, у даханнов — только одно? Ведь в войне участвовал еще прадед эйры Димантис. Он оставил личные записи, в которых, не скрываясь, указал истинную причину Войны. А здесь получается, что и мой отец был свидетелем этих событий? И даже потерял сестру…

Я спрятала лицо в ладони, чувствуя, как в душе поднимается отвращение и боль. Но не к даханнам — к санхейо, похитившим девушку из императорского замка и насиловавшим ее несколько дней, пока их всех не убили… Зная, насколько трепетно даханны относятся к своим женщинам… Что ж, теперь я понимаю, почему они так жестоко требуют контрибуции.

В начале Войны что-то случилось, умерли все даханни, у которых уже были мужья, то есть адаптированные, те, что могли использовать свою магию. Остались лишь юные девушки на выданье и совсем младенцы… А потом еще оказалось, что с каждым годом их рождается все меньше и меньше…

Я не оправдывала даханнов, устроивших в Эролле террор и контроль рождаемости, нет, но теперь я их понимала. Они мстили за своих женщин. Мстили жестоко и изощренно всем санхейо без разбора: старикам, женщинам, детям.

Жуткая месть длинною в сто пятьдесят лет… Это слишком жестоко… Но если бы убили мою мать, сестру, подругу — через сколько лет я смогла бы простить и забыть? Наверное, никогда.

Перед глазами замелькал калейдоскоп из девичьих лиц: Рини, Дайна, Айра — все мои подруги из прошлой жизни. Дайна так и не получит никогда весточки от своей сестры, Рини и Айра наверняка кормят рыб на морском дне… Должна ли я возненавидеть Эйдена за гибель эскадры? За сожженные галеоны и потопленный фрегат? У меня не было ответов на эти вопросы, и ненависти не было — только боль.

****

Когда за мной пришли, я была уже готова. Слезы вытерты, сомнения отброшены прочь. Я шла на этот ужин, как осужденный на смерть идет на эшафот.

Встречал меня Эймос, такой галантный и импозантный в своей идеальной форме цвета прибрежного песка. Абордажная сабля на боку, инкрустированные серебром рукоятки пистолетов… Волосы зачесаны волосок к волоску, открывая чистый лоб, а твердые губы упрямо сжаты и во всей напряженной позе Эймоса читается недовольство.

— Прошу, сестричка, — он улыбнулся мне с напускным весельем, — мы уже заждались.

— Я так долго задержалась?

— На двадцать пять лет.

Ужин был накрыт в кают-компании, но кроме меня и моих родственников здесь больше никого не было. Да я и не удивилась. Я уже знала, что хоть юмати и работают на даханнов, но те никогда не сядут с ними за один стол. Потому что юмати низшие, как санхейо и эрраны. Молодые расы, зародившиеся уже после Великой катастрофы. Команда галеона составляла около ста пятидесяти человек, но я вряд ли увижу хоть половину до конца плавания.

Эрзун шагнул навстречу мне, поднимаясь с низенького диванчика, обтянутого белой кожей. Вслед за ним вытянулись в струнку и все остальные. Я запомнила их по именам: Реймус самый младший, Алеку на вид лет двадцать пять, выглядит как мой ровесник, Ориен и Лукас не на много старше — трудно определить точный возраст.

Интуиция подсказала мне, что такое трепетное отношение и восхищение в их глазах не относится только ко мне одной: они будут смотреть так на любую даханни, даже чужую и незнакомую, увиденную мельком. Но ободряющая улыбка на губах эрзуна принадлежала только мне. Так не улыбаются чужой женщине, сколь прекрасной бы она не казалась. Это улыбка отца, которой он встречает свою единственную дочь.

Что-то дрогнуло во мне, когда он протянул свою руку. Я посмотрела на предложенную мне ладонь: широкую, мужскую, с изящными сильными пальцами и жесткими мозолями от сабельной рукояти. Эта рука предлагала свою защиту, обещала заботиться и беречь.

Я коротко вздохнула и подала руку. Напряжение схлынуло, все вокруг заулыбались, но я видела, что несмотря на улыбку, глаза эрзуна оставались серьезными.

— Мы поговорим после ужина, — сказал он, подводя меня к накрытому столу. — У нас есть один невыясненный вопрос.

— У вас один, — кивнула я, соглашаясь, — а у меня десять. Я отвечу на ваш, если вы ответите на мои.

Он как-то по новому глянул на меня и хмыкнул.

— Ты похожа на свою мать. Такая же своенравная и непокорная. Только знаешь, — он вдруг замер на полуслове, сосредоточенно разглядывая вышитый гладью цветок на белоснежной скатерти, — ей это счастья не принесло.

Я хотела еще что-то спросить, но он поспешно отошел. Молодые даханны замерли, каждый рядом со своим стулом, одна я сидела. Ах, да, в Кодексе же написано: даханни не подчиняется правилам военного этикета. Я могу сидеть в присутствии эрзуна и даже начать есть, а вот всем остальным придется подождать команды.

Наконец, эрзун занял свое место за столом и махнул рукой, давая отмашку. Через несколько минут все уже сосредоточенно жевали, нарушая тишину лишь приглушенным стуком столовых приборов да шуршанием салфеток.

- Мы так и успели познакомиться поближе, — сказал эрзун, присаживаясь в массивное кожаное кресло, чьи ножки были намертво привинчены к полу железными болтами.

Я уже сидела напротив, в таком же кресле, примерно сложив руки на коленях, а между нами стоял великолепный письменный стол из черного дерева. Лакированная поверхность отражала свет, льющийся из стеклянных шаров, расположенных под потолком вдоль переборок; многочисленные ящички секретера украшали витые ручки из черненного серебра. Я даже незаметно наклонилась, желая поближе разглядеть это великолепие.

Каюта эрзуна тоже представляла собой умопомрачительную смесь роскоши и стиля. Теперь я могла представить себе, что имел ввиду Реймус, говоря, что их рейн самый богатый.

Здесь все кричало о том, что хозяин этой каюты имеет не только деньги и власть, но и умеет правильно их использовать.

Никаких излишеств: дорогие материалы, лаконичные формы, отсутствие резьбы и филиграни. Настил под ногами выложен наборным паркетом, никаких ковров и гардин, стены покрывает тонкий шпон из мореного дуба — самой драгоценной древесины, которую я видела лишь раз в жизни, когда ездила с приемным отцом в столицу Эроллы на инаугурацию нового вице-короля. Тогда отец посадил меня, пятнадцатилетнюю девицу, себе на плечи, поднял над толпой, стоявшей вдоль следования королевского кортежа, и я увидела сказочно-прекрасную карету с золотой короной на маковке, запряженную восьмеркой гнедых лошадей с пышными развевающимися султанами на головах. И я на всю жизнь запомнила эти неповторимые седые прожилки на лакированных панелях, украшавших дверцу экипажа.

Потом отец объяснил, что это мореный дуб, самая редкая древесина, которая существует на Рее. Сам вице-король не может позволить себе больше, чем украсить дверцу праздничной кареты.

Теперь я сижу в кабинете своего кровного отца, на его корабле, и здесь этой ценнейшей древесиной отделана каждая переборка от пола до потолка!

Так насколько же богат Асторгрейн, если его эрзун может позволить себе такое?!

— Я вижу, тебе у меня понравилось, — мягко усмехнулся Айвердан, видя, что я слегка выпала из реальности, разглядывая его каюту. — Скоро мы прибудем домой. Там тебя ждут лучшие покои, которые только можно себе представить.

Эта фраза спустила меня с небес на землю. Я немного напряглась, вспоминая. Какая-то мысль не давала мне покоя.

Точно! Я же читала об этом в Кодексе!

— Мой эрзун, — он поморщился, когда я это произнесла, — это правда, что в покоях даханни нет окон?

— Обычно нет. Окна — это самое слабое место в защите, но у каждого рейна есть свое решение этой проблемы.

— И какое у вас?

— Ты хочешь поговорить со мной об окнах? — ответил мужчина вопросом на вопрос. — Мне интересно совсем другое.

Я коротко вздохнула. Он прав, у меня еще будет время обсудить все нюансы, с той же Рейлой, например, или с кем-то из братьев. Сейчас стоит поговорить о самом главном, но будет лучше, если первой начну я.

— Вы правы. Я понимаю, что есть вещи, которые стоит обсудить немедленно. Если вы хотите знать о моей жизни, я готова вам все рассказать — мне скрывать нечего. Но взамен я хочу услышать ответы на пару моих вопросов.

— На пару? — в его глазах мелькнул огонек. — Час назад ты была согласна и на один.

— Сытный ужин хорошо влияет на мозговую деятельность, — я скромно опустила ресницы.

Эрзун облегченно рассмеялся. Похоже, что напряжение между нами ушло. Я поерзала в кресле, усаживаясь поудобнее, хотя мне страшно хотелось забраться туда с ногами, и заговорила.

Всю свою сознательную жизнь я мучалась от того, что ощущала себя отдельно от своей семьи. Мне всегда казалось, что Шайель и мать — вместе, а я как бы за границей их маленького мирка. Лишь эйр Димантис был хрупкой связующей нитью, соединявшей нас в одно целое. Самые светлые воспоминания у меня были связаны именно с ним, а вот при мысли о приемной матери, в душе поднималась глухая обида.

Вряд ли когда-нибудь я узнаю, что с ними стало. Если честно, не очень-то и хотелось. Ни Шайель, ни ее мать не вызывали у меня интереса, я лишь надеялась, что если эйр Димантис погиб в море, то смерть его была быстрой и безболезненной, а душа отправилась прямиком в элизиум.

И вот теперь, утратив одного близкого человека, я сижу рядом с другим, не менее близким. Я потеряла одного отца, но обрела другого. Жаль только, что матери у меня как не было, так и нет.

Моя история не заняла много времени, я сгладила, как могла, резкие моменты, но все равно заметила, как Айвердан с каждой минутой хмурился все больше и больше. Между бровей эрзуна залегла суровая складка, взгляд стал тяжелым, пронизывающим. Он словно заглядывал мне в самую душу, читая все мои тайны, спрятанные на самом дне.

Когда я заговорила о последних событиях, Айвердан так сжал челюсти, что я услышала, как скрипнули его зубы. Прежде спокойное и едва заметное сияние вдруг задрожало, как марево в жаркий полдень, короткие вспышки пробежали по открытым участкам кожи. Он судорожно вздохнул, а я замолчала на полуслове, испуганная его реакцией.

— Повтори еще раз, — прошипел Айвердан сквозь зубы, не отрывая от меня взгляда.

— Она ударила мне по затылку, когда я отвернулась… И я потеряла сознание.

Эрзун посерел, прикрыл глаза и застыл в кресле с выражением муки на лице.

— Как же тяжело тебе пришлось, девочка моя… Сколько боли ты перенесла… Прости, — он потер лицо и серьезно добавил:- Это я виноват. Не уберег, не уследил…

Я смотрела на него с легким недоумением, но постепенно меня начало затоплять понимание.

— Вы считаете себя виноватым в том, что случилось на Кобосе? Двадцать пять лет назад…

Он кивнул.

— Мы с твоей матерью были близки всего несколько раз, — заговорил он хриплым голосом, нервно вертя в пальцах ручку с золотым пером. — Я был уже зрелым мужчиной с устоявшимися взглядами, имел троих сыновей… Увидел ее портрет случайно, друг похвастался, что его внесли в списки женихов даханни Асторгрейна… Я тогда подолгу бывал в море, политикой не интересовался, последних новостей не знал. Когда вернулся, списки были уже составлены. Назначено время Аукциона. Но что-то заставило меня подать заявку… Эрзун Асторгрейна пошел мне на встречу, хотя и попил немало крови. Пришлось выхлопотать для его рейна пару должностей при Дворе, но это не важно, — он тяжело усмехнулся. — Самое интересное случилось на Аукционе. Я увидел Ее. Мельком, случайно… бродил по палаццо, изучал обстановку, потом вышел в сад. И тут мне показалось, что кто-то смотрит мне в спину. Пристально так, неотрывно. Я резко обернулся, сразу понял, куда смотреть — и словно голову потерял. Твоя мать стояла в окне, прячась за портьерой, но я видел ее так, будто она стояла прямо передо мной. Меня словно ударило молнией. Это была одержимость в самом чистом виде.

Я практически не дышала, боясь упустить хоть слово. Он замолчал, резко подаваясь в мою сторону, ногти эрзуна вошли в мягкую кожу подлокотников, а колючий взгляд впился мне в глаза.

— Я знаю что это такое, Аментис! — прошипел он свистящим шепотом. — Знаю, что такое одержимость. Это страшная вещь. Она испепеляет душу.

Я молчала, боясь пошевелиться. Он меня напугал.

Двери каюты скрипнули, на пороге возникла вечно бдящая Рейла, но Айвердан уже расслабился, откинувшись на спинку кресла, и небрежным жестом приказал юмати закрыть дверь с той стороны.

— Я испугал тебя? — заботливо спросил он. — Не бойся, здесь тебя никто не обидит. Но вот Кархадан… он одержим тобою, я сразу это понял, едва увидел его. Никто не стал бы так настаивать на своем желании попасть в списки, тем более, если невеста с примесью чуждой крови, — он бросил в мою сторону виноватый взгляд.

— Что значит эта одержимость? — осторожно спросила я.

Он криво усмехнулся.

— Наш собственный суррогат любви.

Я нахмурилась. Странная фраза.

— Что это значит?

Он поднялся и сделал несколько шагов по каюте, разминая ноги и подстраиваясь под мягкое движение корабля. Затем развернулся лицом к окну и задумчиво произнес:

— Знаешь ли ты, что все Изначальные несли в себе животную сущность, которая передалась и их потомкам? В каждом Древнем от рождения живет Зверь, управляющий им изнутри. Наша человеческая суть это сдерживающий фактор, но бывают моменты, когда Зверь вырывается на свободу. Например, в минуты сильных переживаний.

Обтянутая белым кителем спина эрзуна была напряжена, руки сжались в кулаки, а по коже пробегали яркие вспышки ослепительно-белого пламени. Он коротко вздохнул и глянул мне прямо в глаза.

— Аментис, каждый даханн — это Зверь. Зверь может желать, заботиться, оберегать, брать, доставлять удовольствие… но Зверь не умеет любить. Я откажу Рейхо в праве на Аукцион. Не хочу давать ему ни шанса. И вообще, — он невесело хмыкнул, — лучший выход для него — застрелиться. Одержимость не лечится.

У меня в голове царила полная неразбериха. Я плохо себе представляла, что значит эта таинственная "одержимость", ведь Рейхо ни разу не обидел меня. Да, в некоторые моменты он был немного несдержан, но на фоне трепета окружающих, его реакция даже польстила моему женскому самолюбию: было приятно осознавать, что именно я вызываю в нем такие чувства.

И что теперь? Что с ним теперь? Почему Айвердан так жестоко говорит об этом?

— Что значит " застрелиться"? — хрипло выдавила я из себя.

— То и значит. Одержимость это как бешенство. Я прошел все круги ада, пока была жива твоя мать. — он прикрыл глаза, будто ему было больно смотреть на меня, голос стал низким, тягучим, словно говорил не он, а кто-то другой, тайно живущий в его теле. — Сначала ты испытываешь желание постоянно видеть объект своей одержимости, прикасаться, слышать голос, ощущать запах… Со временем этого становится мало. Ты постоянно ревнуешь, хочется убить каждого, кто только взглянет в Ее сторону, и не важно, кто это: охранницы-юмати, прислуга или Ее родной отец. Хочется забрать Ее от всех и спрятать. Замуровать себя вместе с Ней и бесконечно наслаждаться Ее телом. Тебе становится мало поцелуев и ласк. Зверь требует крови. Он хочет вкусить эту сочную плоть, выпускает когти и зубы…

Айвердан резко замолчал. Утонченное лицо исказилось, как от сильной боли. Из груди вырвался хрип, но он усилием воли заставил себя выдохнуть и открыл глаза. В них не было ни тени той одержимости, о которой он сейчас рассказал.

— Прости, — сказал он обычным тоном, — я увлекся. В общем, одержимый даханн обращается в драха, когда чует объект своей одержимости. Это инстинктивный оборот, его невозможно контролировать. Я чуть не разорвал твою мать в приступе безумия. Потому-то она и оказалась одна на Кобосе. Юмати увезли ее тайно от меня, чтобы я не мог найти. Зато, ее нашли другие. Я сразу почувствовал ее гибель. Одержимость исчезает без следа только в двух случаях: либо погибает одержимый, либо его женщина.

— Ясно, — еле слышно прошептала я. Вот и еще одна тайна раскрыта. А как насчет остальных? — Кто напал на Кобос, вы выяснили?

Он криво усмехнулся.

— Еще двадцать пять лет назад. Но сначала ответь мне на один вопрос.

— Какой?

— Что у тебя с Эйденом Даннаханом?

Я смутилась, отводя взгляд. По рукам пробежались мелкие золотистые искры с пурпурными отблесками. Каждый раз, стоит мне побумать об Эйдене, как моя шайенская сущность просыпается. Ниара во мне будто чувствует что-то.

Я не стала лукавить и замалчивать правду. Посмотрела отцу в глаза и просто сказала:

— Я его ширам.

Он горько рассмеялся.

— Что ж, можно было догадаться. Ты все еще хочешь узнать, кто напал на Кобос? Не думаю, что мой ответ понравится тебе.

Эрзун потер подбородок, глядя на меня сверху вниз. Я сидела в кресле, а он стоял, почти нависая надо мной, но при этом я не ощущала страха или неловкости. Просто смотрела ему в глаза и ждала ответа. А внутри все застыло в ожидании бури. И она разразилась.

Это был мой друг и кровный побратим. Знаешь, это все мужские штучки, — он нервно щелкнул пальцами, — обмен кровью, клятвы нерушимой верности и дружбы… Он занимал одну из самых высоких должностей при императоре. Но у него была одна постыдная тайна, о которой знал только я. Однажды мы поспорили, я пошел в бар и напился до такого состояния, что уже не соображал, что делаю… Лишь на следующий день смутно вспомнил, что пил вместе с императорским дознавателем… и много болтал… Не сложно догадаться, что было дальше, — он издал скрипучий смешок, от которого меня передернуло. На лицо эрзуна набежала тень.

— Вы выдали секрет своего друга? — медленно произнесла я.

— Да. Ты же знаешь, как в Амидарейне относятся к полукровкам? Он слишком долго был вдали от дома, в нидангских водах. Там сошелся с одной из таких — наполовину ниданга, наполовину шайен. Само существование этой связи попадает под всеобщее осуждение, а он еще и двух сыновей прижил от нее. Привез их с собой. Несколько лет прятал мальчишек ото всех, только мне рассказал, и то за бутылкой крепкого вина. Надо ли продолжать дальше?

Я разлепила пересохшие губы и коротко выдохнула:

— Кто?!

— Берден Даннахан. Отец Эйдена.

Я вздрогнула, как от удара. Сердце пронзила острейшая боль, разлилась судорогой по всему телу.

Я вцепилась в подлокотники кресла, не веря, не желая верить!

Как же так? Почему? Из-за глупой ссоры друг пошел войной на друга, брат на брата?

— Неужели, — хрипло выдавила я, — неужели эта должность была так важна, что ради мести он убил мою мать?

Айвердан медленно покачал головой.

— Когда об этой связи стало известно Тайной канцелярии, Бердена лишили всех титулов и власти. Его изгнал собственный рейн. Мальчишек хотели убить, как выродков, лишь одного отец чудом успел спасти. Второго зарезали прямо в люльке. В каждом рейне есть такие фанаты, блюдущие чистоту крови.

Я представила крошечного золотоволосого мальчика с бронзовой кожей, над которым жуткий даханн, полыхающий белым пламенем, заносит кинжал. От этой картины меня словно в поддых ударило. Все поплыло перед глазами, на мгновение помутилось сознание, а отец продолжал говорить ровным, бесстрастным тоном:

— Даннахан укрылся на нидангских островах… организовал эскадру, нанял людей… и вернулся спустя четыре года, когда родилась ты. Я не знаю, как он узнал, что Эмиренайль на Кобосе. Даже мне это было не известно! Я ничего не знал о нападении, пока не стало слишком поздно… — его лицо перекосилось от боли. — Я сам видел, что там осталось. Крепость разрушена, везде одни трупы, кровь, разорванные тела, земля изрыта воронками от снарядов… тела твоей матери мы так и не нашли, как и тебя… Я знал, что ее нет в живых, иначе моя одержимость бы не прошла. Но вот насчет тебя не был уверен. Много лет я тешил себя надеждой, что Даннахан похитил мою дочь для своих целей. Но не мог ничего доказать. Он исчез, будто его и не было. А спустя годы его сын возник из небытия и стал самым дерзким пиратом во всей империи. Нападает открыто, не боясь, не скрывая своего имени. Часто мелкие рейны не брезгуют нанимать его в своих грязных играх. Он убийца, преступник, ренегат.

Айвердан замолчал. Глянул мне прямо в глаза и с горечью произнес:

— И тут ты сообщаешь мне, что моя единственная дочь, которую я оплакивал столько лет — его ширам!

Я не знала, что на это ответить. Сердце в груди сжималось от боли, ведь вся моя жизнь жизнь оказалась растоптанной, отданной на откуп глупой вражде.

Один напился и выболтал тайну друга, второй, утратив сына и дом, решил отомстить. Только кому? Женщине и ее ребенку? Что стояло за этим нападением на Кобос? Желание нанести бывшему другу душевную рану или что-то другое?

Время будто остановилось, чувства и эмоции вдруг застыли, не было ни сожаления, ни печали, ни гнева — лишь ноющая боль в области сердца. Я никогда не знала родной матери, я не помнила ни лица ее, ни запаха, ни прикосновения рук. Ее никогда и не существовало… до признания эйры Димантис. Да и теперь она представлялась мне неким фантомом, а не живой женщиной, из плоти и крови, давшей мне жизнь.

Я не могла сожалеть об ее утрате, ведь ее у меня никогда и не было.

А вот Эйден был.

Живой и вполне реальный. Я помнила, как звучит его голос, как смеются глаза, когда из них пропадает привычная ледяная сдержанность. Помнила его жаркие объятия и чувственные поцелуи… и тот огонь, что разгорался во мне, стоило лишь нам прикоснуться друг к другу.

И я не могла потерять все это.

Пусть мой отец совершил ошибку, пусть его бывший друг насладился отмщением, но на этом нужно поставить точку. Никакой кровной мести не будет.

Я вскинула взгляд на эрзуна.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — Айвердан поднял руку, призывая меня к молчанию, и все слова замерли у меня на губах. — Но сначала я скажу тебе кое-что. Мне известно, что такое ширам. Ведь в твоей матери тоже текла огненная кровь шайенов. К сожалению, наши магические энергии не только совместимы, но и дополняют друг друга, усиливая в сто раз. Тебе известно что такое адаптация и для чего она нужна?

Я молча кивнула.

— Так вот, — он устало потер лицо и вздохнул, — при адаптации происходит сильнейший выброс сырой энергии. Это как взрыв, эпицентром которого является даханни. Световой и ментальный. Накрывает всех в радиусе двух-трех миль. А алтарь всасывает в себя эту энергию и отдает ее в окружающее пространство в виде безобидного сияния. Но если в крови даханни присутствует магия шайенов, то ей одна дорога — на наложение Печати. Потому что в этом случае сможет справиться лишь один мужчина: тот, в котором смешалась кровь этих двух рас, а таких ни один жрец Двуликого не допустит к алтарю.

— Что значит "наложение Печати", — с опаской спросила я.

— Принудительное лишение всех магических сил. Так было с твоей матерью. Без этого, ее сила испепелила бы весь остров.

Я не знала, как на это реагировать. Перспектива потерять магию маня не пугала, ведь никакой магии у меня пока нет, но я точно чувствовала, что здесь все не так просто.

— Тогда в чем дело? — спросила я напрямик. — В чем суть твоих слов?

— А в том, что у тебя только два пути. Ты же понимаешь, что Эйден Даннахан никогда не будет признан в Амидарейне? За его голову назначена баснословная награда, он — государственный преступник. В Тайной канцелярии давно лежит подписанный императором приговор. Если этого мальчишку схватят, ему одна дорога — на эшафот. И уж тем более ни при каких условиях вам не позволят взойти на алтарь Двуликого.

— Что за два пути? — я начала понемногу соображать. — Первый это лишиться магии, а второй?

— Вытравить из тебя тот огненный дух, что делает тебя ширам.

— Как… вытравить? — я испугалась.

— Если твой будущий супруг во время ритуала даст вкусить своей крови, то его магия выжжет огненного червя, который точит твою душу.

Я ахнула, прикрывая рот. Мои глаза сузились от негодования. Это же он мою Ниару, мою огненную половинку назвал червем!

— Неужели я вам настолько противна? — прошептала я еле слышно.

Один уголок его идеальных губ нервно дернулся вниз.

— Нет, — досадливо произнес он, потирая лоб с таким видом, будто у него внезапно разболелась голова. — Даханни по определению не может быть противна. Не думай, что я желаю тебе зла, ведь ты самое ценное, что только есть у всего Асторгрейна. Никакими богатствами невозможно оценить твое существование. Но я хочу, чтобы ты знала все. Мне не нужно недопонимание. Вы с Эйденом никогда не будете вместе. Зачем зря страдать? И я не хочу, чтобы ты лишилась своих сил, мне хватило твоей матери. Не хочу обрекать свою дочь на такое существование. Поэтому вижу только один выход. Ты знаешь, какой.

Мне стало очень жарко. По рукам пробежались золотые искры, сливаясь вместе, наполняясь ярким пурпуром. Кожу словно объяло пламя, окутало всю меня золотисто-пурпурным коконом. Мне показалось, что вокруг меня все горит.

Я не видела, как распахнулись двери, как ворвался отряд юмати, оттолкнув с дороги эрзуна, как Рейла что-то кричала мне, пытаясь успокоить…

Я стояла посреди каюты и расширенными от ужаса глазами смотрела, как полыхает кожаное кресло, на котором я только что сидела. Это был не магический огонь, а самый настоящий: обжигающий, ненасытный, который с таким знакомым потрескиванием уничтожал обшивку.

Кто-то пролетел мимо меня, выливая на многострадальное кресло ведро воды — и меня словно окатило ледяной волной. Огонь недовольно зашипел, не желая сдавать позиции, он был как живой.

Матросы с криком и руганью заливали пламя, не давая ему перекинуться на другую мебель и пол. Меня кто-то схватил за руку, дернул, куда-то потащил. Я очнулась лишь на палубе, когда в лицо ударил порыв прохладного ветра. Резко вырвала свои пальцы из ладони юмати тащившей меня, как на буксире. Замерла, ловя ртом горьковатый морской воздух, пытаясь отдышаться.

— Что… — прохрипела чуть слышно, — что это было?

— Магия шайенов, — хмуро ответила Рейла. — Надеюсь, до Асторгрейна мы доберемся раньше, чем ты здесь все сожжешь!

Эту ночь я провела как в бреду, беспокойно вертясь на мокрых от пота простынях. В открытые балконные двери врывались влажный морской воздух и шум волн. Они естественно и незаметно вплелись в мой сон, навевая странные образы.

Мне снилось, будто меня кто-то зовет в густом тумане, но я не могла выдавить ни звука, чтобы ответить. Тело казалось ватным, со всех сторон колыхалось странное марево, вязкое, как кисель. И в этом мареве я чувствовала лишь один ориентир — бесплотный голос, зовущий меня из темноты.

Мне хотелось крикнуть: "Я здесь!" — но с губ срывался только хрип. Что-то держало меня, как в железных тисках и не отпускало… Я стонала и билась во сне, разметавшись по кровати, а потом почувствовала, как мое тело омывает мягкой, теплой волной, и все напряжение постепенно спадает, исчезая вместе с туманом.

Утром я проснулась усталой и разбитой, будто целую ночь не сомкнула глаз. Сон исчез без следа, не оставив воспоминаний, смутно помнился лишь неведомый голос и желание услышать его опять.

— Ты сегодня плохо выглядишь, — недовольно покачала головой Рейла. — Я принесу тебе завтрак в каюту.

— Не стоит, — остановила я, — помоги мне одеться. Не хочу, чтобы кто-то начал волноваться.

После вчерашних откровений мне не хватало только тотального контроля. Навязчивое внимание родственников подавляло даже больше, чем прежнее одиночество.

— Рейла, — задумчиво проговорила я, после того, как оделась, — вчера эрзун рассказал мне очень странные вещи. Это правда, что в Амидарейне полукровок убивают?

— Да.

— И детей?

— В основном, — она отвела взгляд, — им никто не дает вырости.

Я нервно мусолила крошечные пуговки на узких рукавах.

— А правда, что даханни-полукровок оставляют в живых и лишают магии?

Рейла кивнула, все так же не глядя на меня.

— Эрзун сказал, что у меня только два выхода: либо лишиться магии, либо — своей шайенской сущности. Знаешь, я тут подумала… без магии, наверное, лучше. Меньше проблем, — я криво усмехнулась.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — Рейла упорно делала вид, что разглядывает какое-то пятнышко на эфесе своей сабли, — это все равно, что остаться без слуха или зрения. Ты поняла бы меня, если бы уже владела своими силами.

— Но и лишиться части своей души я тоже не могу! — вспылила я. — Об этом не может быть и речи… И мне никто не позволит быть с Эйденом, — я рухнула на кровать, пряча лицо в ладони.

Но слез уже не было. В глубине души разгоралась злость.

Два дня морского путешествия я провела в раздумьях о своей дальнейшей судьбе. Выходила из каюты только к столу, от навязчивого внимания родственников пряталась за несуществующей головной болью и морской болезнью. Мне не слишком-то поверили, но слегка поотстали, сообразив, что чрезмерная забота для меня хуже откровенного пренебрежения: ко второму я давно привыкла и практически не замечала, а вот первое меня очень нервировало.

Я пряталась у себя на балкончике, любовалась белыми бурунами, вырывавшимися из-под киля, и понемногу штудировала Кодекс. Ласковый бриз трепал мои волосы, игриво бросал в лицо холодные брызги. Очень часто попадались чайки, носившиеся над водой, и парящие в небе альбатросы — это означало, что рядом земля. Пару раз я даже различила на горизонте легкую дымку, укрывающую берега.

Ближе к вечеру выбиралась на палубу, чтобы присоединиться к братьям. С ними было легко и свободно, пока они не вспоминали, что я ценное имущество, которое нужно беречь и защищать. Очень трудно оставаться спокойной, когда к тебе относятся, как к хрустальной вазе, и при каждом удобном случае об этом напоминают.

Молодые даханны развлекались, забрасывая удочки прямо с палубы. Наловив достаточно рыбы, уже на закате рубили ее на куски и бросали назад в воду, привлекая акул. Морские хищники следовали за кораблем, как эскорт за королевским экипажем. Когда я спросила, зачем они это делают, Эймос, смеясь, ответил:

— Это наша особая тактика морского боя. Все даханны прикармливают акул. Если будет стычка, эти милые рыбки избавят нас от проблем с пловцами.

— С кем? — не поняла я.

— Некоторые рейны нанимают чистокровных нидангов для подводных провокаций. Ты знала, что ниданги в морской воде обращаются в гигантских змей?

— Н-нет, — в голове мелькнули смутные воспоминания, — кажется, ниданги произошли от морских змеев?

— Они и есть морские змеи, — он презрительно хмыкнул. — Обращаются в воде и нападают прямо из глубины. Они способны перевернуть корабль кверху килем.

— Как?

— Молча. Раскачивают его. А могут оплести и сдавить так, что корпус лопнет, как гнилой орех. У самых молодых длинна достигает десяти футов. У тех, что отметили столетие — от тридцати и больше. Ты представляешь, тридцать футов сплошных мускулов! Даханны против них бессильны, драхи плохо плавают, а вот акулы самое то.

На третий день, в полдень, к нам присоединились дельфины. Они следовали за кораблем, издавая громкие крики и клекот, а мои братья, смеясь, бросали им мелкую рыбу и разрубленных на куски кальмаров.

Я смеялась вместе со всеми. Словно вновь стала той беспечной девчонкой, что бегала босиком по морскому побережью, задрав юбки выше колен, собирала крабов и ловила моллюсков голыми руками.

Перегнувшись через фальшборт, я горящими глазами следила за разворачивающимся у кормы действом. Афалины выпрыгивали из воды, на лету ловя вкусные кусочки, и с шумным всплеском уходили в глубину.

Кто-то обнял меня за плечи. Смех оборвался, тело натянулось, как струна.

— Завтра мы прибудем в акваторию Асторгрейна. Это пять архипелагов, расположенных на территории в сто тысяч миль. Сотни островов. Тебе понравится.

Я повернула голову в сторону говорившего. Айвердан без улыбки смотрел на танцуюших дельфинов.

— Асторгрейн один из самых сильных рейнов. Второй после императорского.

— Зачем вы мне это говорите? — недовольно проворчала я. Настроение стремительно падало.

— Чтобы ты не тешила себя пустыми надеждами. Я не могу позволить своей единственной дочери испортить свою жизнь. Сегодня утром пришло сообщение от моих разведчиков. В этих водах замечена нидангская флотилия под торговыми флагами. Только плохо верится, что это действительно торговцы.

— При чем здесь я?

— Если это Даннахан, ему лучше держаться подальше. Я не допущу, чтобы ты попала в руки изгоя.

— Это угроза?

— Констатация факта. Смирись, Аментис. Ты даханни из Асторгрейна, в тебе течет кровь тысячи эрзунов. Тебя ждет самая выгодная партия, которую только можно себе представить.

Я сжала пальцами круглый поручень, изо всех сил пытаясь держать язык за зубами и не сказать то, о чем пожалею.

— Чего вы хотите конкретно от меня?

— Не мешай мне делать тебя счастливой. Это все, о чем я прошу.

Я прикусила язык, надеясь, что резкая боль остудит закипавший во мне гнев.

— Вряд ли это у вас получится, — выдала язвительно и небрежным движением сбросила с плеч тяжелую руку Айвердана.

Все желание наблюдать за дельфинами пропало: настроение было испорчено. Хотелось уползти в свою каюту, залезть в кровать и пошипеть от злости в одиночестве.

— Аментис! — донеслось мне в спину.

— Виель, — процедила я, не оборачиваясь, — меня зовут Ви-ель!

****

На утро четвертого дня корабли пересекли узкий рифовый перешеек и вошли в прекрасную голубую лагуну.

Я стояла на носу рядом с Лукасом, который как раз заступил на вахту, и видела, как сначала на горизонте показалась легкая дымка, окутывавшая далекую землю утренним туманом. Затем, из этой дымки начали проступать очертания острова. Он оказался слишком большим, чтобы можно было охватить его взглядом. Песчаный берег загибался в виде полумесяца, его концы выдавались далеко в море, а чуть дальше, вглубь острова, густая растительность радовала глаз яркой зеленью. В воздухе носилось множество птиц с разноцветным оперением, и вода в лагуне была настолько прозрачной, что я видела стайки рыбок, шныряющие в глубине.

— Что это? — выдохнула я в полном восторге.

— Виаллия. Самый крупный остров Сенейского архипелага и четвертый по величине во всем Асторгрейне, — с нескрываемой гордостью произнес кузен.

Корабль медленно обогнул песчаный пляж, и, спустя несколько минут, я увидела огромную дамбу с гигантскими волнорезами, растянувшуюся в оба конца на сколько хватало глаз. За бетонными плитами возвышался город: вдоль пологого склона холма, меж сочной зелени, виднелись белые стены домов и золоченые шпили храмов. Они располагались один над другим, точно ступеньки: увитые виноградом мраморные террасы, небольшие портики, яркие черепичные крыши… Внизу, у подножия города, выдаваясь далеко в залив, темнели пристань и доки, покачивались на волнах десятки кораблей со спущенными парусами. Целый лес мачт!

— Лиссавия, — молодой даханн широким жестом обвел открывающийся вид, — тебе здесь понравится.

Я промолчала. Город действительно был хорош, как на картинке. Но вот будет ли моя дальнейшая жизнь так же хороша? Ведь клетка, даже золотая, остается клеткой, а отсутствие выбора — тяжелое испытание для того, кто уже ощутил вкус свободы.

— Да, этот остров принадлежит нашему рейну уже больше двух тысяч лет. Можно сказать, именно в этом месте зародился Асторгрейн, — произнес рядом со мной голос эрзуна. — Даже воздух здесь особенный, ты не находишь?

Он развернулся лицом ко мне. Мой отец — и, одновременно, очень опасный незнакомец, который, по какой-то прихоти судьбы, может распоряжаться моей жизнью и будущим, как своим имуществом.

Мне ужасно хотелось съязвить, но я понимала, что это неразумно. В моем положении лучше всего проявить послушание, авось родственнички ослабят бдительность и у меня появится шанс если не сбежать, то, хотя бы, передать весточку Эйдену. Правда, как это сделать, я еще не думала.

— Почему вы делаете это? — тихо спросила я, вместо того, чтобы нагрубить.

— Что именно?

— Зачем притворяетесь, что я вам не безразлична, если собираетесь продать меня, как какую-то вещь?

Он поморщился.

— У тебя неправильные представления о жизни. Я желаю тебе только блага, но твое воспитание и чуждая нам санхейская мораль не дает тебе этого понять.

— При чем здесь санхейо? — нахмурилась я.

— Ты привыкла жить в стране, где женщины выбирают мужчин, но здесь все наоборот. Я знаю, к этому трудно привыкнуть так быстро, но постепенно ты поймешь, что имено такой порядок вещей самый правильный.

— Послушайте, — начала сердиться я, — да мне все равно, кто кого выбирает! Я уже выбрала. Вы меня слышите?! Я уже выбрала своего мужчину и меня не интересуют никакие другие, будь то хоть ваш император! — не выдержав, я топнула ногой и резко отвернулась.

За моей спиной раздался тяжелый вздох.

Я скосила глаза на Лукаса, тот делал вид, что разглядывает город. Внизу, на палубе, командовал Эймос, отдавая громкие и четкие приказы. Матросы-юмати ловко взбирались по вантам, зарифивая паруса. Над бизань-мачтой взметнулся вымпел, а с кормы раздался пушечный выстрел, от которого у меня заложило уши. И тут же, буквально спустя минуту, раздался троекратный ответный залп из нависшей над заливом крепости.

— Что это? — вздрогнула я.

— Твой рейн встречает свою даханни, — Айвердан простер руку в сторону холма, и я услышала, как со всех сторон заговорили колокола.

— У нас так встречали короля, — прошептала я еле слышно, пораженная всем происходящим.

— Не у нас, — поправил меня Айвердан, — у санхейо. У нас так встречают принцессу рейна: наследную княжну, дочь эрзуна.

Я поплотнее закуталась в теплую шаль, которую накинула на плечи, еще выходя из каюты. Город и порт казались абсолютно безлюдными, лишь у самой пристани сновали юмати, казавшиеся отсюда маленькими черными точками.

— Почему никого не видно?

— Такие правила. Но не переживай, в палаццо тебя ждет целая толпа, — хохотнул Лукас, — тетушки, кузины, кузены, дядья…

Я с недоумением воззрилась на него.

— Тетушки? Кузины?

Только сейчас до меня дошло, что я до сих пор не видела ни одной даханни!

Молодой даханн как-то странно хмыкнул.

— Ну да, — сдерживая смех, сказал он, — у нас очень большая семья!

Наверное, даже пиратского нападения я не испугалась так сильно, как предстоящей встречи с этими таинственными и неведомыми даханни из Асторгрейна. В моем воображении они были прекрасны, как сказочные феи, с белоснежными волосами и ярким сиянием бледной кожи. Но на деле все вышло совсем не так…

В порту нас ждал целый кортеж. Я действительно ощутила себя принцессой, когда увидела целую гвардию эрранов в темно-зеленых мундирах и с десяток юмати, собиравшихся сопровождать раззолоченную карету, предназначавшуюся мне. Блеск солнца на дверцах экипажа заслепил мне глаза, я споткнулась, но тут же была подхвачена с обоих сторон заботливыми братьями: Эймос придержал за талию, Реймус подал руку, помогая сойти на берег по шатким сходням. Я благодарно улыбнулась, ощущая небольшую неловкость. Они действительно обращались со мной, как с драгоценной вазой!

— Разве вы не едете вместе со мной? — удивилась я, когда поняла, что никто из родственников не сядет в карету вместе со мной.

— Карета — привилегия даханни, — пояснил Эймос. — Нам подготовили лошадей, мы будем в авангарде. Но с тобой отправятся твои охранницы. Экипаж вместительный, думаю, тебе не будет скучно в компании.

— Сколько будет длиться поездка?

— Думаю, за час мы пересечем город, а там только подняться на холм. Саммельхор расположен на самом верху, тебе понравится.

— Что? Саммельхор?

— Это название резиденции, в которой вот уже пятьсот лет проживают все даханни нашего рейна. А теперь и ты…

Я молча забралась в карету, Рейла и Даная присоединились ко мне, остальные юмати расположились по одному им известному порядку: кто-то занял место на запятках, кто-то уселся на козлы, рядом с кучером. Еще несколько человек получили лошадей.

Наконец, вся процессия пришла в движение.

Я же с изумлением поняла, что в экипаже отсутствуют окна! То, что я принала за занавески, оказалось плотной ширмой, напрочь закрывающей обзор.

— Это как-нибудь можно убрать? — проворчала я. — Хочу посмотреть на город.

— Нет, эйрина, это запрещено, — ответила Даная.

— Но почему? На улицах никого нет, меня никто не увидит, если я взгляну хоть одним глазком!

— На улицах может и нет, — отозвалась Рейла, — но это не значит, что заинтересованные даханны не сторожат сейчас у окон своих домов.

— Как это? — растерялась я.

— Ваш отец пытался сохранить в тайне причину своего путешествия, но весть о вашем возвращении летела впереди флагманского корабля. Сейчас все молодые эрзуны борятся между собой только за право попасть в список кандидатов, из которого уже потом ваш рейн изберет жениха.

— Я читала об этом в Кодексе, но ничего не поняла. Рейла, как они борятся? И что значит Аукцион?

— О, это весьма интересный обычай. Желающие претендовать на руку даханни, должны сначала доказать свою доблесть и состоятельность. Ведь ни один отец не отдаст свою дочь и рейн, если не будет уверен в будущем зяте. Вот они и соревнуются, выполняют опасные задания, пускаются в рискованные авантюры…

— Кто же придумывает им эти задания?

— Сами. Даханн официально объявляет о своем намерении совершить то-то и то-то — и все. Все ждут, выполнит он свои обет, погибнет или вернется ни с чем.

Меня передернуло. Я как-то не думала, что желание получить меня в жены, может стоить кому-то жизни.

— И… — осторожно спросила я, — какие обеты дают обычно?

— Разные. Если у рейна невесты есть враги, кандидат может бросить им вызов, или своему более сильному сопернику. Очень часто обещают добыть шкуру морского змея или "искру" ифрита, но мало кто возвращается с победой.

— Как понять, шкуру морского змея? — прошептала я в растерянности. — Ниданга? Да?

— Да, — юмати бросила на меня извиняющий взгляд, — даханны враждуют с Древними испокон веков.

— Что же это за вражда, если сделали себе подобного охотничьим трофеем? — я потерла виски, пытаясь справиться с наростающим негодованием. — Неужели это правда… Кто-то пообещал убить мыслящее существо просто так, чтобы бросить его шкуру к ногам будущей невесты?

Юмати молчали, отводя глаза. Было похоже, что они жалели о том, что затронули эту тему. Но я собиралась выяснить все до конца.

— А что значит "искра ифрита"?

— Не нужно вам это знать, — замялась Даная.

Я поймала предупреждающий взгляд, который Рейла тайком бросила в ее сторону. Нет, ну тут точно какая-то ужасная тайна.

— Говорите! Я хочу знать.

— Эрзун нас убьет, — пробормотала в сторону Рейла.

— Мы подчиняемся не ему, — напомнила Даная. — У нас один приоритет — физическое и душевное спокойствие даханни.

Я вспомнила, что юмати хорошие эмпаты, а это значит, что сейчас они ощущают весь букет эмоций, который бурлит во мне. Что ж, добавим немного перцу!

Я представила себе лицо Эйдена, и мое сердце сжалось от щемящей тоски. Дыхание тут же перехватило, на глаза навернулись слезы — я и сама не ожидала, что так бурно отреагирую на невинное воспоминание. Из груди вырвалось судорожное рыдание, а юмати уже гладили меня по рукам и по лицу, посылая теплые успокаивающие волны.

— Так вы расскажете? — всхлипывала я, размазывая по лицу самые натуральные слезы. Внутри меня словно образовалась маленькая пропасть, из которой тянуло одиночеством и болью. Такое ощущение, будто вспомнив Эйдена, я открыла новую грань своей тоски по нему. Это было то же чувство, с которым я просыпалась каждое утро. Я не помнила свои сны, но помнила это чувство, которое преследовало меня последнее время. Теперь я поняла: мне снился Эйден!

— Виель… тебе не стоит этого знать, — Даная замялась.

— Это только причинит тебе боль, ведь в тебе тоже есть своя "искра". Ты же носишь в себе огненную сущность.

— Я должна это знать, — прошептала я, понемногу успокаиваясь, — ну?

— В общем, — Рейла глянула на подругу, будто просила у нее поддержки, — если убить шайена по всем правилам, то можно изъять из тела огненный дух и заключить его в магическую сферу…

— И?.. Что это значит?

— Свой собственный живой, мыслящий огонь — вот что это значит. Когда тебе начнут дарить прозрачные шары, наполненные пламенем, просто знай, что это огненные духи…

— Какой ужас…

— Это не ужас, — Рейла криво усмехнулась, — это даханны. И мой тебе дружеский совет, никому не говори о своем пристрастии к Эйдену Даннахану… он ведь тоже имеет свой внутренний огонь. Иначе, на него начнется охота. Каждый из претендентов будет считать своим долгом

бросить к твоим ногам именно его огненную душу…

- Это не ужас, — Рейла криво усмехнулась, — это даханны. И мой тебе дружеский совет, никому не говори о своем пристрастии к Эйдену Даннахану… он ведь тоже имеет свой внутренний огонь. Иначе, на него начнется охота. Каждый из претендентов будет считать своим долгом бросить к твоим ногам именно его огненную душу…

Я так и замерла с раскрытым ртом, не в силах поверить в то, что услышала.

Это что же получается? Рассказав правду эрзуну, я открыла охоту на Эйдена? Сколько уже среброволосых охотников идут по его следам? А может, именно в этот момент его загнали в угол и убивают?

Перед глазами все поплыло, сознание помутилось. Я почувствовала, как заваливаюсь набок — и отключилась.

****

Я плыла в абсолютной темноте, но сама горела ярким пламенем. Я была огненным духом — Ниарой, или это Ниара была мной? Я вытянула руки, любуясь золотисто-пурпурным пламенем, ласкавшим мою смуглую кожу. Оно было ярким и обжигающим, но не причиняло мне вреда, потому что являлось моей неотъемлемой частью.

И в этой тьме, где мой свет казался лишь крошечной звездочкой, я услышала голос — такой далекий и такой знакомый. Это был голос Эйдена, доносившийся до меня, как сквозь вату.

Я встрепенулась, взметнув сноп быстрогаснущих искр, взмахнула руками, пытаясь разглядеть что там впереди, но тьма была слишком плотной, мой огонь не мог ее разогнать.

И все равно, этот голос проникал в меня, в мои мысли, минуя все законы мироздания. Он звучал в моей голове тихим шепотом, шорохом трав, пением ветра:

" Где ты… Где ты… Виель… Где ты… Где ты… любовь моя…"

Я попыталась закричать:

"Я здесь! Вот она я!" — но не смогла произнести ни слова. Лишь почувствовала, как мой мысленный крик канул куда-то в пустоту — и тут же пришел ответ!

Впереди, там, где тьма казалась плотной, будто кисель, я вдруг увидела ярко вспыхнувшую звезду. Крошечный осколок света, ярко-алый отблеск пламени. Он пульсировал в такт с моим сердцем, и я вдруг поняла, что Эйден меня услышал.

Облегчение затопило меня теплой волной. Я потянулась в сторону света, с трудом передвигаясь во тьме, словно в толще воды, но какая-то чуждая сила, неожиданно ворвавшись, подхватила и закружила меня, вырывая из сладостного забвения…

— Эйрина! О, Двуликий! Виель, очнись! — встревоженно приговаривал знакомый женский голос.

Кто-то неделикатно тряс меня за плечи.

— Ну наконец-то! — облегченно выдохнула Рейла, увидев, что я открыла глаза. — Ну и напугала же ты нас!

Я лежала на сиденье, моя голова покоилась у нее на коленях, а Даная сидела на корточках рядом с нами и тыкала мне под нос флакончик с уксусом.

— Фууу, убери его, — сморщилась я. — Что здесь произошло?

— Ты упала в обморок. Просто так! Сидела, сидела — и вдруг бах! — и ты уже лежишь!

— Ничего не помню, — пробормотала, поднимаясь. Хоть юмати мне и не враги, но лучше промолчать и не рассказывать им о моих видениях, я и так достаточно наболтала.

Между тем карета замедлила свой ход.

— Подъезжаем, — констатировала Рейла. — Давай-ка мы тебя немного освежим.

Охранницы извлекли откуда-то из-под сиденья небольшой саквояж, полный разных баночек и флакончиков. Мое лицо, шею и открытую часть декольте обтерли мягкой салфеткой, смоченной в розовой воде, поправили выбившийся локон, проверили, плотно ли зашнурован корсаж. Я чувствовала себя коллекционной фарфоровой куклой, которую наряжают на выставку. Хотя, почему "чувствовала"? Я и есть кукла для них, только живая. И вот-вот встречусь с теми, кто будет в

меня играть..

****

Когда дверца экипажа распахнулась, и в лицо мне пахнуло теплым ароматом цветов, я была уже готова ко всему, что бы меня не ожидало. Я приняла решение не привлекать внимание, не спорить, никому ничего не доказывать, на все кивать, со всем соглашаться. Пусть думают, что я слабая марионетка.

Мне бы только пережить этот день, дождаться ночи. Мне не известно, как это происходит и от чего зависит, но одно я знаю точно: Эйден может говорить со мной на расстоянии! Он звал меня в моих снах с тех пор, как я села на корабль Айвердана, но, по какой-то причине, я не могла ответить, зато теперь у меня получилось: я сама его позвала — и он услышал меня!. Возможно, этой ночью он вновь придет ко мне в сновидениях, и я смогу узнать, где он и с кем. Не даром же у нас одна душа на двоих…

Сам эрзун подал мне руку, помогая выбраться из кареты. Я ступила на вымощенную гранитом дорожку и огляделась.

Прямо передо мной возвышался огромный белокаменный дворец, вознесший свои сверкающие шпили к самому небу: мраморное крыльцо с точеными колоннами увито сочной зеленью с россыпью ярких цветов; высокие стрельчатые окна сияют на солнце, будто драгоценные камни в императорской короне; вокруг, на сколько хватает глаз, раскинулся чудесный парк с фонтанами и статуями, а от кареты к самому крыльцу ведет широкая аллея, вдоль которой выстроилось несколько десятков гвардейцев-эрранов и охранниц-юмати, а дальше — у самого дворца — меня ждут они — таинственные даханни.

Их было всего пять, этих загадочных жемчужин великого рейна. Я шла по дорожке, уставившись на них во все глаза и почти не замечая ничего вокруг. Высокие, стройные, в облегающих открытых платьях, с распущенными по плечам серебристыми волосами — без перчаток, без стоящих за спиной охранниц — красивые особой утончённой красотой, они смотрели, как я приближаюсь, и ждали меня с абсолютным спокойствием на бледных лицах. Они совсем не напоминали тех несчастных пленниц, чей образ уже сформировался у меня в голове. Наоборот, эти женщины были исполнены собственного достоинства: они смотрели открыто, двигались свободно, как будто это не им пришлось провести всю жизнь за высоким забором, не для них написаны жесткие правила Кодекса… Я поняла, что мои представления о даханни были неправильными, я где-то ошиблась. Возможно, я не все знаю, а возможно, они действительно счастливы, имея то, что у них есть, и не представляют другой жизни.

Когда я замерла у подножия крыльца, даханни, все, как одна, присели передо мной в глубоком реверансе.

— Приветствуем тебя в Саммельхоре, Аментис дан Асторгрейн, да воссияет твой свет над нашим рейном.

— Благодарю за оказанную честь, — ответила я заученной фразой, — мой свет один из многих в созвездии Асторгрейна.

Что делать дальше, я даже не представляла, но все уже решили без меня. Стоявший позади эрзун легонько подтолкнул меня вперед, я невольно вступила на крыльцо, и меня тут же подхватили под руки довольные даханни.

— Слава Двуликому, с официальной частью покончено! — заявила та, что приветствовала меня от лица обитателей Саммельхора. — Дай же мы посмотрим на тебя!

— Аментис, это Иэлениль дан Асторгрейн — твоя бабка, — произнес за моей спиной голос отца.

Я замерла с раскрытым ртом: как? Вот эта красавица, которой на вид не больше сорока — моя бабка? Мать моей матери? В такое невозможно было поверить!

— Да-да, я знаю, что неплохо сохранилась, — рассмеялась Иэлениль, глядя на мое изумленное лицо. — А теперь познакомься с остальными родственницами. Мы так долго тебя ждали, девочка, что нам простительно некоторое отступление от правил.

Так я познакомилась со своими дальними тетками и кузинами. Кто есть кто и в каком родстве мы состоим, прошло как-то мимо моего слуха, но вот имена постаралась запомнить. Они выглядели очень довольными и, ни чуть не смущаясь, осматривали меня с разных сторон, восхищаясь моим внешним видом:

— Вы только гляньте, какая кожа! Нежная, как лепесток розы!

— А какие глаза! Они сияют, как звезды!

— Вы потрогайте эти волосы! Мягкие, будто шелк!

— Красавица! Она просто красавица!

— Деточка, ты достойна лучшего из лучших! Ах, я прямо вижу, как самые благородные эрзуны и секайи будут биться за право назвать тебя своей!

— Ооо! Сначала им придется постараться попасть в список претендентов! Интересно, кто из них останется в живых к Аукциону?

Я молча позволяла себя тискать, а в моем мозгу продолжали щелкать шестеренки, пытаясь подогнать действительность под тот шаблон, который я уже себе создала.

Бедные даханни? Несчастные пленницы суровых правил? Как же я ошибалась! Судя по всему, они не нуждались ни в чьей жалости. С таким восторгом обсуждать то, что прямо сейчас кто-то рискует своей жизнью ради девушки, которую и в глаза-то не видел? Мерять свою популярность по количеству тех, кто погиб за возможность попасть в списки женихов? Я думала, что это даханны жестоки, но их женщины поразили меня своим бездушием. Страшная раса! Неужели я к ней принадлежу?

Одно радовало, теперь я точно знала, что у меня нет ничего общего со своими так называемыми родственниками. А еще я теперь понимала эйру Димантис, которая боялась и ненавидела даханнов, но при этом рискнула собственной жизнью и жизнями своих односельчан, чтобы избавить родную дочь от жизни в этом жестоком и хладнокровном

обществе.

На меня смотрели, как на экзотическую зверушку, да и обращались соответственно: обсуждали так, как будто это не я стояла рядом. У санхейо такое отношение посчитали бы оскорблением, а здесь все воспринимали это как нечто само собой разумеющееся. Даже эрзун, который был моим отцом, лишь снисходительно посмеивался, глядя, как его родственницы крутят меня во все стороны.

Лишь верные юмати, стоявшие чуть поодаль, неодобрительно хмурились, но пока молчали. Они не имели права вмешиваться, пока мне не грозила реальная опасность, а со своим душевным дискомфортом мне предстояло справляться самой.

Наконец, когда я уже готова была сбежать, вся наша пышная процессия прошла в высокие двустворчатые двери, и я снова замерла, пораженная красотой и великолепием внутреннего убранства. Если снаружи дворец напоминал огромный сверкающий бриллиант, то внутри был похож на шкатулку для драгоценностей, оббитую бархатом и шелком. Удивительной красоты фрески покрывали стены огромного холла, колонны из розового мрамора, украшенные барельефом, поддерживали сводчатый потолок, а в неглубоких нишах таились бронзовые статуи прекрасных юношей и дев. Вдоль стен стояли широкие кушетки на гнутых ножках, оббитые атласом с золотой канителью, мраморные столики, украшенные инкрустациями из драгоценных камней и слоновой кости, серебряные курильницы, изящные этажерки, полные крошечных фарфоровых статуэток — здесь все кричало о роскоши и страсти к красивым вещам. Уж не знаю, кто выбирал обстановку, но она очень подходила этим даханни, которые выглядели как феи из детских сказок.

Здесь меня оставили в покое, зато начали задавать многочисленные вопросы, на которые абсолютно не хотелось отвечать. Лакеи-эрраны распахнули двери в роскошную трапезную. Я собралась с духом: оставалось только пережить фарс под названием "праздничный обед"…

****

Даже не знаю, как я выдержала все это. Воссоединение с "любящими родственниками" превратилось для меня в абсолютный кошмар. Мне приходилось постоянно держать себя в руках, следить за своими мыслями и чувствами, потому что все они сразу же отражались в моем сиянии. Я уже знала, что адаптированные даханни умеют управлять своим сиянием, так же, как и взрослые даханны. Они умело скрывали свои эмоции, в то время, как мои были видны, точно на ладони. Но я старалась отрешиться от их назойливого внимания, думала об Эйдене, и моя кожа постоянно светилась ровным золотистым светом, пока Иэлениль не заявила, прямо за праздничным столом:

— Ты уже решила, как будешь избавляться от своей шайенской сути? Советую принять кровь супруга. Она вытравит из тебя все лишнее, и ты станешь чистокровной даханни.

— А вы? — тихо спросила я. — Вы чистокровная даханни? Это же ваша бабка согрешила с шайеном…

— Ну, — женщина одарила меня изучающим взглядом, — мы предпочитаем не ворошить грязное белье. Она совершила ошибку, пойдя на поводу у собственной страсти. Думала, что горячий и страстный шайен предложит ей не только свои ласки, но так же руку и сердце… Только ей пришлось сильно пожалеть о своем легкомыслии, а теперь расплачиваемся мы все.

— Что это значит?

— А то и значит, — она отложила серебряные приборы на край тарелки, промокнула губы льняной салфеткой и, глядя мне прямо в глаза, проговорила:- Страсть шайена вспыхивает в одно мгновение, обжигает до глубины души и гаснет, не оставив следа. Мы же, даханны, горим холодным ровным пламенем. Мы не знаем страсти, но нам свойственно испытывать привязанность. Моя бабка согрешила, польстившись на краткий миг страсти. Не совершай ее ошибку. Отец позволит тебе самой выбрать жениха из нескольких претендентов, такая возможность выпадает не каждой девушке в нашем обществе. Маги обвенчают вас в храме Двуликого, после этого тебе нужно будет сделать всего лишь пару глотков крови своего супруга — и все, ты станешь чистокровной даханни и сможешь пользоваться своей магией.

— Почему моя мать этого не сделала? — тихо спросила я. — Почему она не приняла кровь моего отца?

Иэлениль бросила на эрзуна извиняющий взгляд, Айвердан посерел, его ровное сияние заволновалось, пошло чередой мелких вспышек и снова превратилось в едва заметный светящийся ореол.

— Мы больше не будем говорить на эту тему, — заявил он холодным тоном, но я успела заметить, как он сунул под салфетку погнутую вилку.

Такое нежелание говорить о моей матери насторожило меня. Чего еще я не знаю о ней? Какую тайну от меня скрывают эти прекрасные и жестокие существа? Я должна была это выяснить, только еще не знала каким образом.

— Да, — с напускным весельем заявила одна из тетушек, — давайте поговорим о чем-то более приятном. Например, о предстоящем Аукционе. Милочка, — повернулась она ко мне, — это будет самый знаменитый Аукцион во всем Амидарейне! Эрзуны трех сильнейших рейнов уже вернулись, исполнив свой обет. Кстати, одна птичка нашептала, что среди претендентов будет сын императора. Только представь, какой даханн рискует жизнью за право назвать тебя своей! — и она игриво подмигнула мне.

К тому времени, как мы вышли из-за стола, я уже знала, что меня ожидает дальше.

Правила устанавливали жесткие сроки: у желающих попасть в списки претендентов всего две недели. Первый день называется днем Выбора, когда каждый свободный даханн имеет право объявить свой обет при Старейшинах рейна и, если его сочтут достойным, может отправляться его выполнять. В последний, четырнадцатый день, назначается Аукцион. За этот маленький срок мужчина должен сделать выбор: рискнуть жизнью ради призрачного шанса обрести жену своей расы либо с позором отступить. И сейчас, за право обладать мною, где-то гибли молодые даханны, пытаясь исполнить свои обеты и доказать рейну и будущей невесте свою силу и доблесть.

От меня же требовалось только одно: есть, пить и развлекаться. Родственницы так красочно описывали мою дальнейшую жизнь, что у меня зародилось смутное сомнение. Кажется, я не тех жалела. Может, это не даханни бедные и несчастные, а их мужчины, которые, за возможность жениться на одной из них, готовы жертвовать собственными жизнями?

За праздничным столом не было никого, кроме моих близких родственников, но рядом с ними я ощущала себя абсолютно чужой. Я не чувствовала ни родства, ни общей крови, ни общей магии — ничего, что связывало бы меня с этими людьми. Даже мой отец, который сам когда-то прошел и Выбор, и Аукцион, и рисковал жизнью ради неизвестной девушки, сейчас вместе с тетками обсуждал будущих претендентов, ни капли не сожалея о погибших. Братья и кузены принимали в этом разговоре живейшее участие. А мне стало интересно: если даже принести обет, это большая честь, то почему они до сих пор не попытали своего счастья… Или попытали, но неудачно?

— Скажи, Эймус, — поинтересовалась я невинным тоном, — ты же самый старший, наместник эрзуна… Ты женат?

— Нет, — ровно ответил он, отставляя в сторону бокал вина, — и, прежде чем ты обвинишь меня в трусости, позволь кое-что тебе объяснить. В нашем обществе царит жесткая иерархия. Ты не можешь выйти замуж за того, кто ниже тебя по статусу, а я не могу жениться на такой женщине, только на ровне или той, что выше меня по положению. Ты думаешь, почему мелкие рейны промышляют похищениями? Женитьба — лучший способ взлететь по иерархической лестнице.

— Но если наш рейн второй после императорского, то вам просто негде брать невест, — пробормотала я, сбитая с толку его словами.

— Ну, в императорском рейне есть несколько молодых даханни, — усмехнулся брат, — правда, они совсем еще малышки… Вот лет через десять… — и он предвкушающе ухмыльнулся.

Меня передернуло. Странная раса, странные обычаи… Неужели, я и вправду являюсь одной из них?

— А теперь нашей принцессе надо отдохнуть! — заявили мои тетушки и кузины, когда обед подошел к концу.

— И подобрать гардероб!

— Нужно пригласить эйру Есерсион, она отличная модистка, она только входит в моду.

— И эйра Риналлио! Он лучший парикмахер на весь остров!

Я беспомощно оглянулась на отца, но тот лишь хмуро перекатывал в пальцах край салфетки. Кажется, его ничуть не заботили мои мучения, он думал о чем-то другом, что не давало ему покоя. Его настроение испортилось именно тогда, когда за столом упомянули о моей матери, вернее, когда я спросила о ней. За всем этим крылась какая-то тайна, я чувствовала, что должна ее разгадать, иначе не успокоюсь.

Родственницы что-то щебетали над моей головой, но я их уже не слушала. Улыбалась, кивала, что-то отвечала невпопад, а сама искоса следлила за своим отцом, пытаясь понять, что скрывается за его странным поведением.

Неужели, это его одержимость? Но разве она не должна была пройти со смертью моей матери? А что если моя мать жива? Ведь ее тело так и не нашли!

Нет, если бы она была жива, то не бросила бы меня одну в океане… Ах, ну почему я так поздно узнала об этом! Если бы эйра Димантис рассказала обо всем на месяц раньше! Тогда я могла бы поговорить с приемным отцом и узнать, как именно он нашел меня. Возможно, его рассказ смог бы прояснить тайну гибели моей матери.

Это был очень тяжелый день, но и он закончился. Мои родственницы наконец-то устали и выпустили меня из своих цепких рук. Иэлениль и еще одна тетка, кажется Аустерия, вызвались показать мне мои покои, пришлось терпеть их общество еще полчаса. Верные юмати не отставали ни на шаг, сопровождая нас по роскошным коридорам палаццо, пока даханни рассказывали его историю, попутно задавая неудобные вопросы.

Они расспрашивали о моей жизни в Эролле, о моих отношениях с санхейо и о мужчинах, с которыми мне пришлось столкнуться в своей жизни. Особенно выспрашивали о времени, проведенном в плену у нидангов, но я сделала постное лицо и голосом храмовой выпускницы отвечала, что обходились со мной сносно, голодом не морили, а потом явился эйр Кархадан и накрыл весь пиратский притон. Об Эйдене предусмотрительно решила не вспоминать, не стоит давать им пищу для размышлений. Не доверяла я этим женщинам, слишком лицемерным выглядело их участие, слишком подозрительным интерес. Я инстинктивно ощущала исходившую от них угрозу и понимала, что даханни Асторгрейна самое главное препятствие на пути к моему счастью. Если отца можно попытаться разжалобить или банально обвести вокруг пальца, то с этими женщинами такой номер не пройдет. Они умны, хитры и уже вцепились в меня своими цепкими коготками. Я чувствовала, все эти вопросы и такая заинтересованность вовсе не к добру, к тому же мне не давали покоя слова Рейлы об "искре ифрита". Больше всего я боялась, что они натравят на Эйдена будущих претендентов.

Мои покои оказались примерно такими, как я и ожидала: изящная мебель из красного дерева, вместо кровати — шелковый шатер с необъятной периной, а стены оббиты нежно-голубым бархатом. Окно здесь тоже было. Огромное, двустворчатое, доходившее от пола до потолка. Две юмати из сопровождения тут же заняли посты по обе стороны от него, а я не удержалась и выглянула наружу.

Приближался вечер. Окно выходило на запад, палаццо находилось на возвышении, и ничто не закрывало обзор на великолепный закат. Только вот под окном обнаружилась целая оборонительная полоса: глубокий ров, наполненный непонятной темной субстанцией, огромные мотки колючей проволоки, по которой пробегали, вспыхивая, крошечные голубые искры, и пушки, установленные на бетонных лафетах примерно через каждые десять футов. Я закусила губу от досады. Обложили!

У подножия холма в полумраке вспыхивали крошечные огоньки.

— Уже залегли, — хмыкнула Иэлениль, выглядывая в окно рядом со мной.

— Кто?

— Да вон, видишь огни внизу? Это Ридстрейны расположились лагерем. Вчера их эрзун вернулся, выполнив свой обет. Теперь будут стеречь проход к палаццо, чтобы ни один иконкурент не проскочил, — и она хихикнула. — Завтра их станет намного больше, а к началу Аукциона здесь все будет все уставлено палатками. Ты такой лакомый кусочек, моя деточка, даже твоя порченая кровь не отпугивает желающих.

Я поспешно отвернулась, скрывая гримасу отвращения.

Аустерия и Иэланиль попрощались со мной, лицемерно приложившись к моим щекам холодными поцелуями, и я, наконец-то, смогла облегченно вздохнуть. Плечи сразу поникли, будто из меня весь воздух выпустили, навалилась усталость. Я бездумно села на кровать и растерянно огляделась. Мои юмати настороженно смотрели на меня.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась Рейла странным тоном.

— Устала очень…

— Этого следовало ожидать, — кивнула она. — Ложись, тебе нужен хороший расслабляющий массаж.

Я со вздохом подчинилась. Мои верные охранницы и наперстницы быстро избавили меня от одежды, оставив лишь невесомую шелковую сорочку на тонких бретелях. Кто-то уже готовил ванну, оказавшуюся в смежной комнате, кто-то встал на караул у окна и дверей, а Рейла и Даная занимались непосредственно мной.

От их мягких движений меня начало клонить в сон.

— Так странно, — расслабленно произнесла, — вроде ничего не делала — и так устала.

— Ничего странного, — пробурчала Даная, разминая мне плечи и спину, в то время как Рейла массировала мои икры, — это нормальная реакция шайена на даханна.

— О чем это ты? — я даже на приподнялась на локте, пытаясь заглянуть в ее лицо.

— Даханны самые странные существа из Древних. В них единственных нет ни капли человеческой крови, зато в них смешались две абсолютно противоположные расы: драхи — порождения темной магии, и ахайи — дети света. Темные существа соединились со светлыми и породили новую расу, которая получила холодную душу первых и прекрасную внешность вторых. Они абсолютно чужды даже друг другу, но их инстинктивно тянет к теплу. Они не знают любви, проявление страсти переростает у них в одержимость, но их притягивает живой огонь шайенов. Как думаешь, почему запрещены межрасовые отношения? Если бы не этот закон, даханны уже давно перемешались бы с шайенами. Эйра Иэлениль не захотела рассказывать о своей бабке, но я подозреваю, что та потеряла голову от близости потомка ифритов и людей.

— Странная картина вырисовывается, — задумчиво пробормотала я. — Получается, что даханны могут испытывать к шайенам страсть и иметь от них детей обоих полов, но избегают подобных связей по каким-то непонятным принципам, да еще и полукровок уничтожают. Только я не могу понять, почему? Неужели так пекутся о чистоте крови?

— Никто не может понять даханнов. Во всех расах, живущих на Рее, есть толика человеческой души и мировоззрения, а они абсолютно чужды этому миру. Они пришельцы до мозга костей и гордятся своей обособленностью. Ты этого не поймешь, пока не станешь одной из них.

— А вы, юмати, вы понимаете?

— Мы много лет изучаем историю, обычаи и традиции даханнов, прежде чем пойти к ним в услужение. Нанимаясь твоими охранницами, мы досконально изучили всех твоих предков до пятого колена, все межродовые связи и все возможные угрозы. Мы знаем о твоей шайенской крови, о связи ширам и о твоих чувствах к полукровку Даннахану. Но это информация для внутреннего пользования. Понимаешь? Мы знаем и используем эти знания только для твоей защиты. И мы никогда не применим их тебе во вред.

— Почему вы защищаете даханни? Неужели, за это так хорошо платят?

— Деньги здесь ни при чем, — покачала головой Рейла, — мы защищаем не даханни, а тебя и на это есть причина, но тебе еще рано знать. Всему свое время.

Я поняла по ее взгляду, что настаивать бесполезно, да и лень было. Умелые движения уверенных женских рук сделали свое дело: глаза начали закрываться, сознание уплывать. Я еще успела подумать о том, что тайны даханнов меня абсолютно не касаются, ведь я не собираюсь становиться одной из них. Да и вообще, какое мне дело до их секретов? Я в любом случае не задержусь здесь надолго…

****

Я проснулась посреди ночи от странного ощущения. Что-то происходило вокруг меня под покровом темноты. Чуть слышные звуки, приглушенная возня, шорохи, шепот…

Похитители?! — пришла на ум единственная мысль. Я уже набрала воздуха, собираясь заорать во всю мощь своих легких, но чья-то жесткая ладонь накрыла мой рот. И я услышала жаркий шепот, казавшийся бесплотным в непроницаемом мраке:

— Моя сладкая девочка, ты скучала?

Эйден?!

Я всхлипнула и забилась в крепких мужских руках, не желая верить в происходящее.

Неужели это и правда он?! Но как? Откуда? Почему здесь? И куда делись мои охранницы? Неужели их всех…

Ооо! Только не это!

— Тише, тише, — прошептал мой возлюбленный, неизвестно откуда взявшийся здесь, — перебудишь всех даханнов! — и заменил свою шершавую ладонь собственными губами, заставляя меня издать приглушенный стон.

— Как же долго я мечтал об этом! — пробормотал он мне в губы и его язык властно проник в глубину моего рта, завоевывая и покоряя.

Я почувствовала, как одна его рука зарылась в мои волосы, удерживая меня за затылок, а другая сжала мою талию. Еще никогда прежде меня не целовали с такой жаждой, никогда прежде я не ощущала такого острого желания.

Я вскинула руки, обвивая его шею, и прижалась еще ближе, хотя, это казалось уже невозможным. Твердое, напряженное мужское тело, невидимое в этой темноте, казалось порождением моего сна, но жаркие объятия и голодный поцелуй убеждали меня, что все это правда, мой возлюбленный здесь, рядом со мной.

Я сама не заметила, как оказалась распростертой на кровати, придавленная его большим телом. Он, словно демон страсти, невидимый в ночи, оторвался от моих губ, но лишь для того, чтобы спустить с плеч тонкие бретельки, и я понала, что шелковая сорочка невесомо соскользнула с моего тела. Я не успела прикрыться руками, как жадный мужской рот накрыл мою грудь, заставляя выгнуться и застонать.

Это было настоящее безумие, сумасшедшее, отчаянное желание принадлежать друг другу, которое невозможно было сдержать. Наши огненные сущности стремились к слиянию, две половинки одной души желали слиться в единое целое, и не было силы, способной их удержать.

Я вцепилась Эйдену в волосы, пытаясь удержать его голову, не давая отпрянуть и прервать поцелуй. Во мне бурлила огненная лава, лишая разума, перед глазами в абсолютной темноте вспыхивали яркие искры. Он покрывал мое тело быстрыми, страстными поцелуями, обжигающими, будто огонь. Наши инстинкты сорвались с цепи, но мне было абсолютно наплевать. Я хотела лишь одного: чтобы этот мужчина стал моим…

Он был полностью одет, его камзол, пропахший морем, царапал мою нежную кожу, но это было мелочью, не достойной внимания. Одним уверенным движением он раздвинул мои ноги, и я почувствовала на себе тяжесть его тела. Теперь его ладони обхватили мое лицо, мягко удерживая, а обветренные губы вновь приникли к моему рту в нескончаемом поцелуе…

Чуть слышный шорох заставил нас насторожиться. Эйден вскинулся, собираясь отпрянуть, но тут же раздался глухой удар — и мой пират, обмякнув, накрыл меня своим телом.

Какая-то невидимая сила столкнула его с меня, раздался стук падающего тела, и я почувствовала, как меня укрывают одеялом.

— Виель? — прошептал на ухо знакомый женский голос. — Как ты? Он тебя напугал?

Я всхлипнула:

— Где вы были?! Что с Эйденом?!

— Он нас обманул, — проворчала она обвиняющим тоном, — ничего с твоим полукровкой не случится, хотя стоило бы задать ему хорошую трепку. Для профилактики.

— Где он? — я начала шарить по постели, пытаясь его отыскать.

— Тише! Хочешь привлечь внимание постовых? Здесь твой герой, валяется под кроватью.

— Что ты с ним сделала? — кажется, я уже собиралась реветь в голос.

— По затылку огрела. А что еще оставалось? Он же тебя чуть… не это самое!

Меня трясло. То ли от холода, то ли от нервов — не знаю, но все мое тело содрогалось мелкой дрожью, а в груди наростали истеричные рыдания, собираясь выплеснуться наружу.

— Тише! Тише… — Рейла прижала меня к себе и погладила по волосам, посылая мягкие, теплые волны спокойствия. — Ничего с ним не будет, полежит маленько и оклемается. Заодно подумает над своим поведением.

С пола донесся приглушенный стон.

— Подожди-ка, я сейчас, — женщина уложила меня на подушки и исчезла во тьме. До меня донеслись звуки возни, а потом недовольный, но такой любимый голос произнес свистящим шепотом:

— Могла бы и поосторожней, у меня голова не железная!

— Но и не бумажная, — парировал гневный женский шепот, — не порвалась же! Ты что обещал, котяра драный?! Что не тронешь девочку!

— Это было минутное помутнение рассудка, — в голосе Эйдена появились явные оправдывающиеся нотки. — Где остальные?

— Охранников отвлекают, — проворчала Рейла.

— А ты почему вернулась?

— Должен же кто-то проконтролировать двух шайенских полукровок, связанных ширам! — буркнула моя охранница. — Так и знала, что ты не устоишь!

— Вы мне ничего объяснить не хотите? — произнесла я четким голосом, пытаясь сдержать клокотавшую внутри холодную ярость. Наведенное возбуждение уже прошло, вырвавшаяся, было, Ниара вновь залегла где-то в глубине моего сознания, а меня охватила такая злость на саму себя, что мне тут же захотелось что-нибудь разбить.

— Виель, ты прости, что я тебе ничего не сказала, но так уж вышло, что мы с Эйденом знакомы уже много лет, — прошептала Рейла покаянным тоном. — Однажды он спас мою семью от жестокой смерти. Когда ты впервые произнесла его имя, я поняла, что это само провидение направило эйра Кархадана в нашу артель. Ведь он мог заключить договор опеки с кем-то еще, но выбрал именно меня и моих девочек. У меня появился шанс отдать долг старому другу, тем более, ты оказалась его ширам. Слишком редко шайены встречают свою половинку, а для полукровок это вообще один шанс на миллион.

— Стоп! — решительно оборвала я. Разговаривать с голосом в ночи было не слишком приятно, но ждать до рассвета я не собиралась. — Я чего-то не поняла. Когда меня увозили из Монтерона, Эйден оставался на острове. Откуда он здесь взялся?! Он же был далеко!

Кровать рядом со мной прогнулась под тяжелым весом, и мужские руки обвили мою талию, заключая в объятия.

— Я всегда был рядом, — мурлыкнул мне на ухо Эйден, — ну почти. Мои ниданги следовали за кораблями имперской эскадры до самого Ризенпорта, а уж сообразить, что Рейхо хочет оставить тебя себе, смог бы и полный дурак. Тем более, у нас с ним старые счеты. Вот уже десять лет он ловит меня по всем морям, но я всегда ускользаю, — и его губы мягко зарылись в мои волосы на макушке. — Правда, твои родственнички меня обхитрили, прикормили акул. Пришлось спасать уже свою шкуру. Ну а потом стало ясно, что я потерял тебя из виду. У Асторгрейна тысячи островов, тебя могли спрятать на любом, но я не унывал. Я решил попробовать установить с тобой мысленную связь, ведь чистокровные шайены спокойно общаются со своей ширам даже на расстоянии. Я так долго звал тебя, а ты молчала…

Он вздохнул, а я вспомнила, как просыпалась по утрам с непонятной щемящей тоской и не знала, что со мной происходит.

— А потом ты сама позвала меня, — выдохнул он мне на ушко, прикусывая мочку.

Я вздрогнула от сладкого импульса.

— Эйден! — раздался шипящий голос рассерженной Рейлы. — Держи себя в руках! Здесь не место…

— Да, малышка, прости, но мне придется тебя покинуть, — извиняющим тоном произнес Эйден. — Я и так достаточно засветился, пока пробирался к тебе.

Его губы невесомо коснулись уголка моего рта. Я потянулась за ним, но он уже успел встать с кровати, и я сжалась, ощутив пустоту и холод там, где только что ко мне прижималось его тело.

— Эйден! — всхлипнула я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Забери меня с собой!

— Заберу, — в темноте прозвучал довольный смешок, — обязательно заберу. Вот только выиграю Аукцион!

— Ты же вне закона! — ахнула я. — Тебя убъют!

— Вне закона пират-полукровка Эйден Даннахан. А вот благородный даханн Кайре Маллокен — эрзун маленького рейна на задворках империи и имеет полное право попытать счастья, — о ветил мне Эйден с тихим смехом, а потом я увидела его силуэт, всего на мгновение мелькнувший на фоне окна.

Раздался крик кукушки, слишком странный в это время суток, и ему в ответ заухал филин. Скрипнула стеклянная створка, меня на мгновение обдало прохладой, и я с тоской поняла, что Эйден снова исчез.

Я дернулась за ним, но тренированные женские руки без усилия откинули меня назад.

— А теперь спать! — жестко приказала Рейла. — Все вопросы утром.

Раздался крик кукушки, слишком странный в это время суток, и ему в ответ заухал филин. Скрипнула стеклянная створка, меня на мгновение обдало прохладой, и я с тоской поняла, что Эйден снова исчез.

Я дернулась за ним, но тренированные женские руки без усилия откинули меня назад.

— А теперь спать! — жестко приказала Рейла. — Все вопросы утром.

Но как можно уснуть в таком состоянии?!

— Рейла! — шепнула я в темноту. — Это правда был Эйден?

— Правда.

— Он сумасшедший? Его же убьют, как только обнаружат!

— Не переживай, этот полукровка мастер перевоплощений. Ты еще не видела его в деле.

Юмати сдавленно хихикнула, и я почувствовала ее теплую руку на своем лбу.

— Спи! — приказала она.

От ее ладони вниз, по моему телу, поползла волна расслабленности и дремы. Я еще успела подумать о том, что мною манипулируют, а потом провалилась в глубокий сон.

****

На следующий день ночное поисшествие казалось прекрасным сном, но отсутствие сорочки и припухшие губы говорили о том, что все случилось на самом деле.

Завтракала я у себя, под присмотром юмати. Оказалось, что даханни просыпаются очень поздно, ближе к обеду, собираются за общим столом только по особым случаям, а ужинают вообще вне дома. И почти каждую ночь проводят на балах и в гостях. Вот тебе и пленницы! Хотя, после пятидесяти лет под круглосуточным надзором, нет ничего странного в том, что они хотят развлечься.

— Так ты мне расскажешь, что вчера произошло? — вцепилась я в Рейлу, когда с утренним туалетом было покончено.

— Я же объяснила ночью, — охранница сделала невинное лицо.

— Как Эйден попал в мою спальню и где была остальная охрана?

— Ну… девочки немного отвлекли постовых. Там же наши стояли, — она хихикнула, — юмати. А наши мужчины очень падки на женщин своей расы, особенно, если женщине этого хочется.

— То есть? — нахмурилась я.

— У нас есть особые железы, выделяющие секрет с феромонами, которые действуют только на наших мужчин. Наши дикие предки использовали его в брачных играх, ну а мы, иногда, для мелких капризов.

— Так вчера был "мелкий каприз"? — невольно улыбнулась я.

— Ага, — Рейла ответила многозначительным поигрыванием бровей. — Мои девочки немного покапризничали, а заодно и удовольствие получили. Но ты еще молода, тебе рано знать такие вещи! — и она погрозила мне пальцем.

— А что с Эйденом? Что с нами вчера было? И где он сейчас?

— Как где? Устанавливает палатки по стягом Кайре Маллокена. А насчет вчерашнего — это мой просчет. Не надо было оставлять вас вдвоем, но он меня обманул. Мы договорились, что я встречу его и провожу, а вместо этого простояла, как дура, в условленном месте. А он в это время соблазнял здесь тебя!

— Да уж, — засмущалась я, вспомнив, какой сладкой была тяжесть мужского тела, и внизу все сжалось в тугой комок, — только не знаю, кто кого соблазнял. Я будто с цепи сорвалась… никогда себя так не вела.

— Это не ты, — успокоила Рейла, — это твоя огненная сущность. Вы обменялись кровью и половинками огненной души, а теперь эти половинки стремятся слиться воедино, потому что обряд незавершен. Вот если бы я вас не остановила, даже не представляю, что было бы.

— Ах, да, — скривилась я, — храм, алтарь, адаптация… Думаешь, у Эйдена получится? Он сможет убедить всех, что он это не он и победить соперников?

— Я уверена, он сможет убедить даже Двуликого. Просто верь в него!

****

До обеда я бродила по палаццо с блаженной улыбкой на губах, смакуя в памяти каждую секунду нашей встречи, а потом заявились родственницы в сопровождении модистки и ее помощниц, и для меня наступил кромешный ад.

Нет, я конечно любила наряжаться, как всякая молодая девушка, и вещи красивые любила, чего уж скрывать. Но простоять столбом несколько часов, в одной тоненькой сорочке, пока на тебе драпируют ткани и скалывают булавками — это оказалось настоящей пыткой. Мои тетушки и кузины расположились на мягких диванчиках и развлекались, обсуждая последние сплетни, новые фасоны и грызя засахаренные орешки. Я же стояла посреди комнаты на маленьком табурете, а вокруг меня сновали помощницы модистки, зажав в зубах по десятку булавок. Сама эйра Эсерсион — эрранка лет сорока — пристроилась рядом с даханни, разложила на столике эскизы последних моделей и принимала живейшее участие в обсуждении моего гардероба.

Вещи, которые сшили для меня в Ризенпорте, были единогласно забракованы, как через чур ханжеские и скромные. Женщина должна выглядеть так, чтобы мужчины сходили с ума — такой был девиз даханни. Я только молча удивлялась: странные понятия у этих имперцев! Мужчины отрицают существование любви, впадают в одержимость при первых признаках проявления страсти, а женщины, наоборот, делают все, чтобы привлечь внимание. Почему так происходит? И еще, если мои родственницы живут в Саммельхоре, то где их мужья? Я не видела ни одного даханна, кроме отца, братьев и кузенов, да и те куда-то пропали. Еще один обычай — жить отдельно?

— О, а вы знаете новость! — встрепенулась Иэланиль, привлекая мое внимание. — Аментис, это и тебя касается!

Она смотрела на меня с живейшим интересом.

— Твой отец допустил к Аукциону Рейхо Кархадана! Это неслыханно! Простой дазган — претендент на дочь эрзуна.

Все заговорили хором, перебивая друг друга, ну точно, как сороки на дереве. Я даже хихикнула, представив себе эту картину.

— И за что такая честь? — поинтересовалась одна из кузин, кажется, Олеанна.

— Ооо, у него был особенный обет, — моя бабка демонстративно закатила глаза, — вряд ли у кого хватит сил его переплюнуть! Он нашел нашу девочку! — и она одарила меня через чур внимательным взглядом.

Я невинно похлопала ресничками и сделала вид, что очень заинтересована узорчиком на ткани, которой укутали меня, точно куколку шелкопряда.

— О, да, это самый необычный и самый трудновыполнимый обет! — поддакнули родственницы. — Смелый эйр Кархадан! Уничтожил пиратское гнездо и спас нашу девочку из рук преступника! Вернул в лоно семьи!

Я закусила губу.

— Эйрина! — предупреждающий взгляд Рейлы многозначительно указал на мой рот. Ах, да, я и забыла. Закусывать губу нельзя. Это же ценность, принадлежащая рейну, а я на нее покушаюсь.

— Сегодня вернулись еще трое претендентов. И еще один эрзун с переферии, некий Маллокен. У него какой-то мелкий рейн. Островов сто, не больше. Еле-еле отыскали в имперских геральдических списках. И хватило же наглости явиться! Здесь сын самого императора в претендентах на нашу девочку!

Мое сердце замерло на мгновение, а потом забилось в ускоренном ритме. Я побледнела, потом покраснела, вспыхнула золотистым пламенем и спрятала лицо, поспешно отвернувшись.

— Аментис? — удивленно произнесла Аустерия. — Что с тобой? Ты его знаешь?

— Эрзуна? Нет, никогда не слышала…

— Это ее сын императора так смутил, — ответила за меня Иэлениль, — ведь правда, деточка?

Я согласно закивала:

— Да-да, это такая честь!

Даханни недоуменно переглянулись.

— Это ты честь для него, милая моя, — поправила бабка. — И честь, и сокровище, и реликвия. Если он победит на Аукционе и войдет в наш рейн, то станет эрзуном Асторгрейна после смерти твоего отца. А это лучше, чем быть всего лишь сыном императора. Ведь неизвестно, кого выберут следующим правителем! А уж про остальных и речи нет: любой из них по гроб жизни должен быть тебе благодарен, если станет твоим супругом. Получить такую красавицу-жену, возможность иметь дочь и войти в такой сильный рейн — это дорогого стоит

Итак, у меня появилась новая информация для размышления. Рейхо Кархадан ясно дал понять в нашу последнюю встречу, что не отпустит меня просто так. Даже я, такая неискушенная в интимных делах, смогла увидеть в его глазах жажду обладания мною, и эта жажда появилась задолго до того, как возникли первые признаки одержимости. Еще там, на посольском фрегате, который увез меня из Эроллы, он дал мне понять, что неравнодушен, но будет держать себя в руках, потому что Закон Амидарейна никогда не допустит брака между дочерью эрзуна и простым дазганом. И вот теперь он умудрился обойти это правило, шантажом получив возможность попасть в списки!

Я быстро сообразила, какую интригу провернул Рейхо, ведь все было понятно без слов. Когда меня похитили нидангские пираты, он вернулся в Амидарейн. Вряд ли я узнаю, как он выяснил, чья я дочь, но, скорее всего, через того же шпиона, который подставил Эйдена. А потом все очень просто: явился к моему отцу и заявил, что вернет ему дочь в обмен на возможность стать претендентом. Наверное, Айвердан не поверил голословным утверждениям, а потому не посчитал заявление Рейхо достойным внимания. Бросил ему свое согласие, как собаке кость, не веря, что тот действительно нашел его дочь живой и здоровой, а когда увидел меня собственными глазами, там, в Ризенпорте, то, наверняка, пожалел о своих словах. Я помнила, как они спорили, когда я ждала на улице, перед отъездом, именно тогда мне стало понятно, что Кархадан действительно одержим. И вот теперь этот безумец добился своего: эрзун Асторгрейна не смог отказать тому, кому так опрометчиво дал свое слово.

От мысли, что Рейхо числиться в претендентах на мою руку, по моей спине пробежали холодные мурашки. Но больше всего меня пугало не это: Кархадан был единственным, кто видел Эйдена лицом к лицу. Я боялась, что он разоблачит его, боялась, что моего отчаянного полукровку схватят даханны, ведь в империи Даннахан давно уже был вне закона. Я вообще не представляла, как он собирается появиться на Аукционе, разве что изменит свою внешность до неузнаваемости. Но тогда и я его не узнаю… Или узнаю? У нас же есть связь ширам и возможность мысленно общаться!

Мне захотелось прямо сейчас проверить свои догадки. Родственницы были заняты обсуждением императорского сына, помощницы модистки молча делали свою работу, и никто из них не уделял мне слишком пристального внимания. Это было очень кстати. Стараясь не привлекать внимания, я нагнула голову и прикрыла глаза. Перед внутренним взором всплыло лицо Эйдена. Я мысленно потянулась к нему, представляя, будто он стоит рядом и я касаюсь его рукой.

Не знаю, правильно ли я это делала, но мне показалось, что он услышал меня. Я ощутила странное тепло, идущее извне, будто кто-то родной и очень близкий осторожно обнял меня, прижимая к теплому телу.

— Аментис? — встревоженный голос Иэлениль вырвал меня из сладкого забытья. — Тебе плохо?

В этот момент мне хотелось ее убить.

— Нет, — процедила я сквозь зубы, придавая лицу отстраненное выражение, и подняла голову, — просто задумалась.

— Неужели о женихах? — кокетливо поддела одна из кузин.

— Нет, о нарядах, — я с трудом изобразила легкомысленную улыбку.

Мне страшно хотелось сбежать из этой комнаты, забиться в какой-нибудь темный угол и попытаться позвать Эйдена еще раз. Ведь мне же не показалось?! Он действительно мне ответил — не во сне, не во время обморока, а прямо так, среди бела дня!

— Думаю, на сегодня достаточно, — моя бабка встала, давая понять, что аудиенция закончена, — если понадобится вторая примерка, вы знаете, когда нас можно застать дома.

Эйра Эсерсион поспешно кивнула. Через несколько минут все ткани и образцы были запакованы, а модистка вместе со своими помощницами поспешила откланяться. В палаццо вновь остались одни даханни, не считая охраны.

— Мне не нравится твой вид, дитя мое, — Иэлениль подошла ко мне так близко, что я невольно отступила. Она взяла меня пальцами за подбородок и заставила посмотреть ей в глаза: — В твоем сиянии слишком много пурпурных искр. Скажи, о чем ты думала, когда закрыла глаза?

Шросс! Я-то надеялась, что никто не заметил!

— Да ни о чем особенном, — я попыталась отвести взгляд, но звездообразные зрачки даханни словно поймали меня в ловушку, не давая даже моргнуть. Мне показалось, что она пытается заглянуть мне прямо в душу, и от этого по моей спине пополз холодок, заставляя всю кожу покрыться мурашками.

— Не стоит врать, Аментис, — голос женщины был обманчиво мягким, — мне прекрасно известны особенности таких, как ты. Или ты забыла, что моя дочь была твоей матерью? Знаешь, почему пришлось запечатать ее магию? Вот из-за таких вот пурпурных всполохов. А знаешь, что они означают?

Я отчаянно замотала головой. Остальные даханни смотрели на меня с жалостью, брезгливостью и каким-то болезненным любопытством.

— Пурпурный — это цвет страсти у шайенов. Скажи, дитя мое, о ком ты думала? Кто занимает твои мысли настолько, что ты испытываешь страсть при одном только воспоминании?

Срочно нужно было соврать что-то правдоподобное. О, Двуликий! Мне нужен кандидат на роль моего возлюбленного, ведь имя Эйдена я назвать не могу.

Собравшись с духом, я быстро выпалила:

— Это Рейхо! Рейхо Кархадан! — и, зажмурившись, представила ночную сцену в моей спальне.

Моя кожа вспыхнула ярким пурпуром. Когда я открыла глаза, Иэлениль озадаченно разглядывала мое сияние.

— Я о чем-то таком и догадывалась, — задумчиво пробормотала она. — Но ведь ты понимаешь, что простой дазган тебе не пара? Твой отец слишком неосмотрительно дал ему обещание, но мы все знаем, что ты достойна большего.

Я согласно закивала, всем видом выражая внимание и готовность жертвовать собой ради высшей цели.

— Аментис, мы все желаем тебе только добра, поверь мне, девочка, ты же моя плоть и кровь, — голос даханни стал проникновенным, — на этом Аукционе будет лишь один кандидат, достойный тебя. Это Лейс Архарон, сын императора. Я настоятельно рекомендую обратить на него внимание.

Я опустила ресницы, давая понять, что покорно исполню ее желание. Все, что угодно, лишь бы никто не обратил внимание на мой интерес к эрзуну одного маленького рейна на задворках империи.

После ужина я сослалась на головную боль и поспешила удалиться в отведенные мне покои. На самом деле мне не терпелось использовать на практике свои новые умения. Как это — разговаривать мысленно с человеком, который находится на таком расстоянии, что не услышит твой голос, сколько ни кричи? И на сколько миль простирается эта загадочная связь ширам? Какие еще возможности она таит в себе?

Меня потряхивало от нетерпения, я отвечала невпопад на обращенные ко мне вопросы, так мне хотелось поскорее закрыться в спальне и начать экспериментировать.

— Я вижу, ты что-то задумала, — сказала Рейла настороженным тоном, когда я попыталась выставить из комнаты всех юмати. — Надеюсь, не очередную глупость? Поверь, твои чувства к Эйдену Даннахану ни к чему хорошему не приведут.

— Мне казалось, что ты на нашей стороне, — ответила я, вглядываясь в ее лицо. Мне хотелось знать, что означают ее слова.

— У меня есть только одна сторона, — усмехнулась охранница, — это безопасность и благополучие даханни. Как бы хорошо я не относилась к Эйдену, но я не могу позволить ему испортить тебе жизнь.

— И как по-твоему он может мне ее испортить?

— Даже если он под чужим именем выиграет Аукцион, правда все равно раскроется. Он не сможет войти в храм Двуликого. В каждом святилище на входе стоят специальные кристаллы, которые считывают магическую ауру. Все сразу поймут, что он не чистокровный даханн. И знаешь, что тогда будет?

— Его убьют, — чуть слышно прошептала я, закрывая лицо руками.

Сердце защемила острая боль. Куда ни глянь — одни проблемы! Мои родственники считают Эйдена и ему подобных отщепенцами и уродами. Мой отец ненавидит его за смерть моей матери, хотя в чем он виноват, если был тогда ребенком? Законы этой страны никогда не позволят нам быть вместе, общество не примет нашей связи…

Нет, этого не может быть! Не может быть, чтобы все было так безнадежно! Неужели Судьба свела нас только для того, чтобы посмеяться? Ведь должен же быть какой-то выход? И он есть, я чувствую, совсем рядом, просто мы еще не знаем о нем!

Собравшись с духом, я твердо взглянула на охранниц, которые привычно расположились у окна и дверей.

— Если все так безнадежно, зачем вы позволили нам встретиться?

— Я должна была этому полукровке, — проворчала Рейла. — Но теперь пусть разбирается сам. Мое дело — твоя безопасность.

И она демонстративно уселась в кресло напротив кровати.

Я поняла, что вряд ли останусь сегодня одна, но вовсе не собиралась отступать от намеченного плана. Я не знала о том, что происходит с телом во время мысленного общения, а потому не хотела, чтобы при этом присутствовали зрители. Но даже в моем положении был способ уединиться. Ванная!

В моих покоях она больше напоминала маленький бассейн, выложенный белым мрамором с серебристыми прожилками. Каждый вечер его подготавливали для меня, и сегодняшний не был исключением.

Юмати помогли быстро избавиться от платья и корсета, и накинули на мои плечи мягкий шелковый халат с такими широкими рукавами, что они напоминали крылья летучей мыши. Широкий пояс-кушак стянул мою талию, ноги скользнули в уютные атласные туфли на плоской подошве. Меня усадили на маленький пуфик у высокого трехстворчатого зеркала и распустили волосы. Прежде жесткие, после инициации они стали несколько мягче, не шелк, конечно, но уже и не пакля. Даная приноровилась каждый вечер расчесывать их так долго, пока они не заблестят и не лягут на плечи воздушной волной. Вот и теперь она пристроилась за моей спиной, осторожно распутывая мою шевелюру.

Я же изнывала от нетерпения. Триста раз! Ровно триста раз пройдется серебряная щетка по моим волосам, прежде чем Даная будет считать, что справилась с поставленной задачей. Я сидела, вцепившись руками в злополучный пуфик и мысленно считала ее движения. Рейла сверлила меня подозрительным взглядом, но молчала. Мы уже все сказали друг другу.

Наконец ежевечерняя экзекуция была закончена и я резво вскочила на ноги. Дверь в ванную казалась мне едва ли не дверью к свободе. Я захлопнула ее перед носом у недовольной Рейлы и повернула маленький замочек. Уединение — это все, что мне требовалось именно сейчас.

Шелковый халат упал под ноги. Я небрежно отшвырнула его, чтобы не мешал, и медленно вошла в теплую воду, над которой поднимался легкий парок. Надо мной, с куполообразного потолка, лился голубоватый свет; стены ванной, украшенные затейливым барельефом, тонули в легком полумраке, а в воздухе разливался нежный аромат жасмина, идущий от воды.

Три мраморные ступеньки вели ко дну, уровень которого постепенно понижался. Я медленно погрузилась в воду по самые плечи, легла на спину и блаженно вздохнула. Если на Рее существует элизиум, то он должен быть похож на это.

За дверями кто-то осторожно поскребся.

— Виель! — раздался приглушенный преградой голос Рейлы. — Ты там только глупостей не наделай!

Интересно, что она имеет ввиду? Попытку утопиться в собственной ванне?

Я откинулась на покатый бортик, устроенный таким образом, что было очень удобно облокачиваться на него спиной, и постаралась отбросить все тревоги. Где-то внутри меня разгоралось маленькое пламя — это моя шайенская сущность просыпалась в предвкушении встречи со своей половинкой. Глаза закрылись сами собой, теплая вода заставила расслабиться каждую мышцу, и напряжение постепенно оставило мое тело.

Мне казалось, что я превратилась в бесплотного духа, парящего в небесах над океаном, настолько легко и свободно я чувствовала себя сейчас, когда мое тело утратило свой вес в ароматной воде. Я снова стала пламенем в ночи, ярким всполохом в непроницаемом мраке. Моя огненная суть освободилась из телесных оков, вырвалась на свободу, подчиняя себе пространство и время. Отрешившись от всего, что меня окружало, я мысленно представила себе лицо любимого пирата и потянулась к нему тоненьким лепестком огня. Не Виель — приемная дочь санхейского рыбака, и не Аментис — принцесса рейна, а Ниара — огненная душа, меняющая тела и судьбы, но всегда остающаяся верной своему избраннику.

Тонкая нить, хрупкая, как стекло и, в то же время, гибкая, точно сталь, протянулась в бесконечном древнем мраке, сияя ослепительным светом, и все мои чувства, эмоции и мысли устремились по ней яркими всполохами огня. Рассекая густую тьму, моя любовь и моя потребность стремились к тому, кто был предназначен мне самой судьбой задолго, до моего рождения.

И в абсолютной тишине я вдруг услышала слабый отклик. Не звук, не касание, а словно эхо того и другого. Это было как легкое прикосновение перышка или едва уловимое дуновение ветра.

Я встрепенулась, раскрываясь навстречу, впитывая в себя нежданную ласку — и ответила на призыв.

Две огненные сущности — мужская и женская — встретились посреди вселенской пустоты, и встреча их огненным фейерверком разогнала тысячелетний мрак. Словно два языка одного пламени, они слились в неистовом танце. Любовь и страсть, нежность и жажда обладания, желание иметь и принадлежать — что может быть прекраснее истинных чувств?

"Ты позвала меня!" — тихий шепот во мраке, нежное прикосновение.

"Ты услышал!" — легкое дыхание в ответ.

Я чувствую знакомые руки на своем теле. Как это возможно — ведь тела у меня сейчас нет? Я просто огонь, наделенный сознанием. Я пламя, ощущающее всю глубину человеческих эмоций, я душа, нашедшая во мраке свою половинку!

Он обнимает меня, сжимая в теплых объятиях. Я вижу лишь огненный силуэт, переливающийся всеми оттенками алого, будто раскаленная подземная магма, и знаю, что выгляжу сейчас точно так же. Но наш жар не испепеляет, он ласкает и манит. Так хочется прижаться еще ближе, слиться воедино, стать одним существом. Одна душа, разделенная между мужчиной и женщиной, одно пламя на двоих — как удержаться и не взять то, что и так тебе принадлежит?

"Посмотри на меня," — шепчет он мне прямо в ушко, и я вздрагиваю от его горячего дыхания.

Я поднимаю к нему лицо, и вижу целую вселенную в безумных глазах цвета закаленной стали. И эта вселенная только для меня.

Легкий наклон головы — и я уже тону в сладостном поцелуе. Мягкие и такие желанные губы покоряют меня, изучают, ласкают так легко, будто я могу исчезнуть в любой момент. Тает страх и тревога, остается одно лишь желание. Оно пронзает меня, будто молния, и все мое тело вспыхивает ослепительными пурпурными искрами.

"Подожди!" — я упираюсь руками ему в грудь.

Он отрывается от меня, тяжело дыша, в глазах полыхает темное пламя.

"Что случилось?" — его голос звучит прерывисто и хрипло, в нем чувствуются досада и нетерпение.

"Я позвала тебя, чтобы поговорить!"

"А я пришел, потому что ты нужна мне, как воздух. Виель, ты боишься меня? Ты не можешь принять нашу связь?"

"Не в этом дело, — я смущенно отвожу глаза, — я боюсь последствий. Я даханни. Как мы можем быть вместе быть вместе? А конфликт магических потоков?"

Он облегченно смеется и прижимает меня к себе. Я прячу лицо у него на груди.

"Какая же ты у меня глупышка! — шепчет он, лаская мою шею теплым дыханием. — Здесь ты не даханни, здесь ты часть меня, а я — часть тебя. Этот мир только для нас, мы создали его сами, собственной магией. Здесь мы можем ничего не бояться."

Я прижимаюсь и облегченно вздыхаю. Неужели есть хоть одно место в этом безумном мире, где над нами не властны обстоятельства и предрассудки?

"О чем ты хотела поговорить?"

"О том, что ты задумал. Я беспокоюсь за тебя. Один неверный шаг — и тебя раскроют. Эйден! Я так боюсь! Они убьют тебя…"

Он гладит меня по голове, точно глупого ребенка.

"Не стоит так переживать за меня, моя маленькая даханни. Вся моя жизнь игра со смертью: я убегаю, она догоняет — и так всегда. С самого детства."

"Я знаю, — меня охватывает легкий озноб. Вот она, та тема, которую я так боялась. — Я все знаю…"

"Что ты знаешь?" — он заставляет посмотреть ему в глаза, и я вижу, что он недовольно хмурится.

Мне становится по-настоящему страшно. Зачем, ну зачем я завела этот разговор? Зачем затронула то, что давно должно быть похоронено на самом дне нашей памяти? Неужели именно сейчас надо было поднимать на поверхность все эти мрачные тайны, унесшие столько жизней!

"Я… я имею ввиду, что знаю все о нападении на Кобос… и о том, что за ним стояло…" — выдавливаю из себя, пряча взгляд.

Мой отец виноват в смерти его брата и изгнании из рейна его семьи. Его отец виноват в гибели моей матери и еще нескольких сотен эрранов и юмати, охранявших ее на тайном острове. Он сам пират и убийца, похитивший меня ради выкупа, но так уж получилось, что наша встреча была предопределена самой Судьбой. Если бы не это, если бы не мифический ширам, какое чувство вспыхнуло бы между нами: обжигающая страсть или холодная ненависть? Два рейна, ненавидящих друг друга на протяжении десятилетий, и мы — две крошечные песчинки в вихре событий.

"Айвердан поделился? — мрачно усмехается Эйден. — Представляю, что он наговорил обо мне. Убийца и сын убийцы, презренный полукровка, изгой, недостойный целовать пыль под ногами прекрасной даханни…"

Его руки разжимаются. Я сразу чувствую себя такой одинокой, что на глаза невольно наворачиваются слезы.

"Об этом ты хотела мне сказать? Что я тебе не подхожу?"

Он отворачивается, и я чувствую, как слабнет связь между нами.

"Нет! — я почти кричу и цепляюсь за него, боясь, что он сейчас исчезнет. — Я боялась, что это ты возненавидишь меня, когда узнаешь, кто мой отец."

Он смотрит на меня с таким недоумением, что я начинаю сомневаться в собственных словах. Где-то на уровне подсознания поднимает голову глухая обида: а почему это я унижаюсь перед ним? Я — дочь эрзуна, наследная принцесса великого рейна, даханни по праву рождения и по крови — почему я должна просить его остаться, умолять о милости человека без роду и племени, которому заочно вынесли смертный приговор за его преступления и разбой? Но я отталкиваю эту страшную мысль. Это не мое, это кровь и сознание даханни играют со мной в непонятные игры.

"Я узнал кто ты еще в Монтероне, — произносит Эйден так тихо, что я лишь интуитивно угадываю его слова. — Помнишь Келлана Нурхадана? В тот день, когда я поцеловал тебя в саду, он как раз вернулся в Монтерон из очередного рейда."

Я неуверенно кивнула. Сад помню, поцелуй тоже, а вот этот Келлан вылетел из головы, как ненужный элемент.

"Это мой самый близкий друг и соратник. Можно сказать, побратим. Он много раз спасал мою жизнь и именно ему я доверил свою тайну. Тебя. Это он через свои связи выяснил, из какого ты рейна. И когда он предоставил мне доказательства твоего родства с Айверданом, я понял, что потеряю тебя, как только ты узнаешь правду, — его рот кривится в горькой усмешке, плечи безвольно опускаются. Он сжимает кулаки, будто не знает, куда деть руки. — Я испугался впервые в жизни. Не смерти, не пыток. Я испугался, что ты узнаешь правду и отвергнешь меня."

Да, теперь я вспомнила тот вечер, когда шпионила в саду, ломая розовые кусты, а Эйден и его приятель шайен выпивали в беседке. Помнится, они обсуждали какую-то тайну, касавшуюся меня, и этот Келлан предлагал ничего мне не говорить, замолчать некий факт. Так все дело было во вражде между нашими рейнами? Так об этом тогда переживал Эйден?

"Я слышала ваш разговор, — сознаюсь, покаянно опустив голову, — но мне сейчас все равно."

Я бросаю на него решительный взгляд и вижу, как в серых глазах моего пирата вспыхивает огонек надежды.

"Мне все равно, — повторяю я с каким-то детским упрямством, — главное, что я тебя люблю."

Он смотрит на меня с настороженностью загнанного зверя, которому вдруг указали путь к спасению. Недоверчиво, но с робкой надеждой. Такой большой мужчина, такой сильный и бесстрашный. Он весь в моих руках. Одним словом, одним жестом, одним взмахом ресниц я могу превратить его жизнь в ад, а могу подарить элизиум. Страшная сила в моих руках — я властвую над его сердцем.

И снова его руки ложатся мне на плечи, сжимают осторожно, будто он боится, что я передумаю и оттолкну. Я сама подаюсь навстречу, льну к нему всем телом, привстаю на цыпочки и бесстыдно подставляю губы. Мне плевать на весь мир и на все тайны. На шайенов, даханнов, империю и ее законы. Я хочу вновь почувствовать его поцелуй, ощутить, как скользят его губы по моей коже, как неистово скачет сердце и вздымается грудь, как замирает дыхание и вместо него с уст срывается тихий стон…

Эйден припадает к моим губам, как к источнику, жадно и нетерпеливо. Одна его рука зарывается в мои волосы, удерживая голову, не дает мне увернуться, вторая ласкает спину, скользит вниз к пояснице и сжимает талию так, что я невольно выдыхаю прямо ему в рот. И в то же мгновение его язык проникает меж моих зубов и в умопомрачительном танце завоевывает новую территорию…

Вдох-выдох… Он отрывается от меня, смотрит в глаза, и я чувствую, как его большая ладонь ласково гладит меня по голове, как ребенка.

"Девочка моя!" — выдыхает он и зарывается носом в мои волосы.

Я молча прижимаюсь и обхватываю его руками за талию. Нам не нужны сдова, мы и так все понимаем.

Неожиданно, его силуэт в моих руках начинает истончаться, тело, еще недавно вполне материальное, постепенно превращается в дымку. Я вижу его глаза, в которых застыла тревога.

"Виель! Быстрее! Отпусти меня! Ты должна очнуться!"

Но я не хочу отпускать! Я плачу и цепляюсь за него в последнем усилии, но мои руки проходят сквозь его силуэт, как сквозь дым. И странная холодная воронка начинает засасывать меня, кружится голова, желудок сжимается в тугой комок, а к горлу подкатывает тошнота. Я вижу, как исчезает Эйден, в последнем усилии отталкивая меня от себя, но уже не руками, а языками магического пламени. И я лечу, лечу в бесконечную пропасть, крича и захлебываясь слезами…

****

— О, Двуликий! — кто-то стонет надж моей головой. — Чтоб я еще раз связалась с этими сумасшедшими шайенскими полукровками? Да никогда в жизни!

Открываю глаза. Надо мной с перекошенным лицом стоит Рейла, а я, почему-то мокрая, лежу в своей постели. И голова болит так, будто по ней хорошенько приложили чем-то тяжелым. Что это со мной?

— Очнулась! — пронесчся по комнате единогласный выдох.

Я приподнялась на локте и недоуменно огляделась. Все мои охранницы столпились вокруг кровати с таким видом, будто я, по меньшей мере, была при смерти!

— Что-то случилось? — задала я самый идиотский вопрос из всех, которые только могла задать.

— Что-то случилось? — тихо переспросила Рейла, сверля меня раздраженным взглядом. — Что-то случилось? — добавила она уже громче и с явными нотками возмущения. — Брахтовы грыхи! Да ты чуть не утопилась в своей ванне! Еще минута — и мы бтебя не откачали, а тоы спрашиваешь, что случилось! У тебя что, в голове одни птички поют? Или ты решила таким образом избежать замужества?

Ох, так на меня еще никто не кричал. От неожиданности, я так растерялась, что даже онемела. Просто сидела с открытым ртом и смотрела, как взбешенная юмати рвет на себе волосы.

— Глупая девчонка! У меня ж чуть сердце не стало! — и Рейла схватила меня, как куклу, прижимая к себе.

Потом, когда все успокоились, я увидела выбитую с "мясом" дверь в ванную. Мне рассказали, что моя магическая сущность покинула тело, прихватив душу и оставив тело бесполезным трупом. Когда юмати почувствовали неладное, я уже лежала на дне бассейна. Такое бывает с полукровками, у которых огненная сущность древняя и сильная, а душа юная и неопытная, вот как у меня. И мне запретили пытаться связаться с Эйденом еще раз. Так и сказали: еще раз — и об этом узнает Иэлениль. Почему она? Так она в Саммельхоре главная.

Я молча укуталась в одеяло и отвернулась к стене. Ну и пусть. Плевать. Завтра что-нибудь придумаю.

Целый день меня мучил один вопрос: действительно ли отец Эйдена виноват в смерти моей матери? Почему-то, мне казалось жизненно необходимым узнать это точно. Но как? Меня ни на минуту не оставляли одну и не выпускали из покоев. Даже в уборную я ходила теперь под конвоем разозленных юмати. Да тут еще и Иэланиль масла в огонь подливала. Заявила, что для даханни Асторгрейна я недостаточно горда. Мол, почему позволяю себе общаться с другими расами на равных? У даханни не может быть друзей среди слуг, ведь все вокруг, включая наших мужчин, служат нам. Мне долженствовало смотреть на всех свысока и милостливо позволять заботиться о моей персоне. Причем, желает ли кто-либо проявлять заботу, не спрашивалось. Это подразумевалось априори.

Днем меня вывели во внутренний дворик, где располагался небольшой цветник. Небольшое мраморное патио, увитое зеленым плющем, красовалось в самом его центре, а вдоль выложенных гранитом дорожек стояли изящные статуи прекрасных дев.

— Кто они? — поинтересовалась я у Иэлениль.

— Твои предшественницы.

Я пошла вдоль аллеи, вглядываясь в мраморные лица. Застывшие черты лица, невидящие очи. Мне было любопытно, узнаю ли я среди этих статуй свою мать и есть ли она здесь. На постаментах не было ни надписей, ни имен — все даханни Асторгрейна оставались безымянными.

Неожиданно, Иэлениль сжала мою руку и взглядом указала в сторону аккуратно подстриженных кустов сирени. Из-за плотной зеленой завесы доносились приглушенные мужские голоса.

— Хочешь глянуть на будущего мужа? — даханни игриво повела бровями.

Я застыла, с испугом глядя на нее. Какого мужа? Здесь? Откуда?

— Разве это не запрещено? — промямлила я, судорожно пытаясь придумать какую-нибудь отговорку и сбежать из этого сада назад в спальню.

— Молодец, вижу, Кодекс читала. Но из каждого правила есть исключения. Представь, что это одно из них. Тем более, учитывая личность твоего жениха.

— Сын императора? — я не сдержала усмешки.

— Конечно. Или ты думала, что мы отдадим тебя нищему дазгану? Про Кархадана забудь, он тебе не пара.

Я поспешно нагнулась, пряча лицо в нежных соцветиях пионов и делая вид, что наслаждаюсь ароматом. Не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил идиотскую улыбку на моих губах. Бедный Рейхо! Мне было его по-человечески жаль, но я не собиралась отступать от намеченного плана. Мне нужен был кто-то для "ширмы", и дазган подходил просто идеально. Его одержимость мною ни у кого не вызывала сомнения, да и мое влечение к нему тоже все приняли на веру.

Правда, на тот момент, я не подумала о самом главном, о том, что будет, когда до Рейхо дойдут слухи о моей якобы "влюбленности" в него?

— Идем, ты должна это увидеть, — Иэлениль хихикнула, будто проказливая девчонка, да так, что я засомневалась в ее возрасте.

Я со вздохом оторвалась от цветов и тоскливо взглянула на юмати, следовавших за нами безмолвной тенью. Сегодня за старшую была Даная — правая рука Рейлы. Она одарила меня предупреждающим взглядом и чуть качнула головой, как бы говоря: я рядом! Подбодренная молчаливой поддержкой, я направилась вслед за даханни вдоль плотно посаженных кустов сирени, которые резко обрывались вместе с газоном, упираясь в каменную стену.

— Осторожно! — шепнула Иэлениль и поманила меня пальцем. — Он не должен тебя увидеть!

— Почему? — точно так же шепнула я.

— Потому что! Даханни — это наивысшая честь в нашем обществе. Мечта любого даханна. А мечта какой должна быть? Правильно, недосягаемой. И помолчи, он даже голоса твоего слышать не должен, не заслужил еще.

Мне стало смешно. Отдают меня замуж, как корову продают, прикрываются древними традициями, которые на самом деле фальш и показуха, а теперь заявляют, что выбранный рейном жених не заслужил даже голос мой услышать. Мне стало любопытно взглянуть на этого несчастного. Сын императора! Могла ли я себе представить, что когда-нибудь увижу хоть кого-то из правящей семьи?

Иэлениль приложила палец к губам, пропуская меня вперед, и отвела цветущие ветви с моего пути. Я осторожно заглянула в образовавшийся проем и замерла, пораженная представшей картиной. Прямо передо мной расстилалась изумрудная лужайка, заросшая шелковой травой, в которой там и сям вспыхивали огоньки полевых цветов. Посреди лужайки, прямо на траве, растянулись несколько мужчин, лениво перекидываясь в карты. Всю одежду даханнов составляли лишь широкие полотняные брюки, державшиеся на завязках, и парусиновые туфли. Я ахнула, испуганно прикрывая рот, не в силах отвести взгляд, и почувствовала, как щеки заливает предательский румянец.

Обнаженные мускулистые торсы, сияющие на солнце волосы, изящные линии силуэтов и ослепительно-белая кожа, испускающая легкое сияние — они были по-настоящему прекрасны, словно мифические ахайи, чьи литографии я видела в Кодексе. Присмотревшись, я поняла, что эти даханны мне знакомы, и облегченно выдохнула. Эймос, Алек, Лукас и Ориен — их я узнала, но вот кто пятый? Неужели это и есть императорский сын — Лейс Архарон?!

Он казался выше остальных и изящнее, хотя все они полулежали, облокотившись на локти, лицом друг к другу: кто на боку, кто на животе. Длинные белокурые волосы были распущены и блестящими прядями прикрывали его спину, на которой, под сверкающей гладкой кожей, перекатывались натренированные мышцы. Широкие плечи, узкая талия; хищная грация пантеры в каждом движении, в каждом жесте, даже в том, как он небрежно откидывал спадавшую на глаза прядь волос.

Я видела только его точеный профиль: резко очерченную скулу, узкие губы, точеную линию подбородка, но и этого было достаточно. Лейс Архарон оказался очень красивым, но его красота несла в себе отпечаток порочности. От него исходили волны силы, власти и какой-то звериной вальяжности. Передо мной был настоящий матерый зверь, хищник, который точно знает, чего он хочет, и я поняла, что он очень опасен.

Несколько минут я за ним наблюдала, а потом меня словно холодной водой окатили. Я вдруг ясно поняла, что он рисуется! Все движения вымеряны, каждый жест отточен, будто он точно знает, что сейчас за ним подсматривают, и красуется перед невидимым наблюдателем.

Я отшатнулась, поспешно отступая назад. Колени ослабли, руки пришлось крепко сжать, чтобы скрыть предательскую дрожь. Я метнула на Иэлениль испуганный взгляд. Даханни довольно щурилась, будто кошка, разомлевшая на солнце.

— Не правда ли, он хорош? Старший сын императора. Золотой мальчик. Самое то, что нам нужно.

— Почему… — я откашлялась и хрипло проговорила:- Почему он еще не женат?

— Иерархия. В его рейне нет девушек на выданье уже пятьдесят лет, а другие не подходят по статусу, кроме Асторгрейна. Но и у нас все были замужем на тот момент, когда ему исполнилось двадцать пять и он смог участвовать в Аукционе.

— Сколько же ему сейчас?

— Семьдесят.

Я потрясенно захлопнула рот. Никак не могу привыкнуть к тому, что даханны живут намного дольше остальных рас, ведь они единственные, кто не стал разбавлять свою кровь человеческой! В Эролле семидесятилетний мужчина был седым стариком, больным и сгорбленным под тяжестью прожитых лет, принц же выглядел лет на тридцать, не больше, и буквально лучился энергией.

— Ну, что же ты молчишь? — нетерпеливо подстегнула меня Иэлениль. — Я же специально тебя привела, чтобы услышать твое мнение. Нравится?

Я поспешила согласиться, но, видимо, мой напускной энтузиазм не произвел нужного впечатления. Даханни кинула на меня внимательный, предупреждающий взгляд и с нажимом произнесла:

— Не думай, что я такая глупая и ничего не замечаю. Твои чувства к другому написаны у тебя на лице так четко, что любой желающий может их прочитать. Твоя шайенская кровь не дает тебе оставаться хладнокровной, все, что ты переживаешь, отражается в твоем сиянии, Аментис, это делает тебя уязвимой.

Она поджала губы и недовольно нахмурилась, будто решая для себя что-то важное. Потом развернулась ко мне спиной и бросила через плечо:

— Даханни не имеет права на слабости. Идем, пришла пора рассказать о твоей матери.

Я, как завороженная, шагнула вслед за ней. Мы молча прошли мимо цветущих клумб и мраморных статуй, обогнули патио и остановились напротив пустого постамента. У его подножия лежал букет из белых лилий и он был таким свежим, словно его только что сорвали. Мне даже показалось, что я увидела блеснувшие в чашечках капельки росы. Хотя, какая роса в три часа дня?

— У каждого рейна есть свой обычай поминать мертвых, — начала Иэлениль так тихо, что я едва различила ее слова, — в Асторгрейне каждой почившей даханни высекают статую из самого дорогого розового мрамора. Его везут из Горнадота, это архипелаг за сотни тысяч миль отсюда. Добывают в карьерах, грузят на корабли, а потом отправляют по всей империи. Это долгий и опасный процесс, к тому же мрамор такой чистоты попадается очень редко, обычно в нем присутствуют разноцветные вкрапления. Но наш рейн никогда не был скупым для своих даханни.

Она замолкла, положила руку на постамент и слегка погладила.

— Здесь должна была стоять статуя твоей матери, — услышала я хриплый шепот.

— Что с ней случилось? — осторожно спросила я, с замиранием сердца.

У меня было такое ощущение, что я стою на пороге какой-то тайны, которая непременно должна на многое открыть мне глаза. Но в то же время, меня снедало сомнение: а надо ли мне это знать? Может, лучше не ворошить старые тайны, оставить их тем, кому они принадлежали? Зачем тревожить мертвых?

Иэлениль коротко вздохнула и как бы невзначай потрогала изумрудное колье, украшавшее ее белоснежную шею. Для нее это жест являлся проявлением наивысшего волнения, большего она себе не позволяла, даже ее сияние оставалось ровным и едва заметным. Выдержка этой женщины была достойна подражания.

— Ты знаешь, что твоя мать была полукровкой, как и ты, и что в ней запечатали магию?

Я кивнула.

— Я знаю, что отец рассказал тебе об этом. Но знаешь ли ты, почему это сделали с ней?

— Нет, — произнесла я одними губами.

— Она совершила страшное преступление, недостойное истинной даханни. Она влюбилась.

— И что? — я недоуменно моргнула. — Даханны не влюбляются, я это знаю, но почему любовь считается преступлением?

— Потому что влюбилась не даханни, влюбилась шайен, живущая в ней, — объяснила Иэлениль таким тоном, будто разговаривала с ребенком. — Но самое страшное было не в этом. Она воспылала чувствами к недостойному, запятнавшему себя позорной связью с женщиной другой расы. Именно поэтому твой дед поспешил выставить ее на Аукцион, но когда пришло время адаптации, оказалось, что уже поздно. Огненная магия шайенов крепко угнездилась в ее душе и теле, даже кровь твоего отца не смогла вытравить из нее эту дрянь. И тогда пришлось идти на крайние методы. Наложить "Печать".

Я пыталась осмыслить сказанное. Значит, моя мать была влюблена, когда Айвердан впервые увидел ее? Но в кого? Кто тот счастливчик или несчастный, из-за которого она пострадала?

— Вы знаете, кто был ее возлюбленным? — спросила я.

— Имя этого нечестивца недостойно, чтобы его произносили уста даханни, — сверкнула глазами Иэлениль.

— Ну, значит, его назову я, — раздался за моей спиной знакомый глубокий голос.

Я резко повернулась и тут же пожалела о своих словах, пригвозденная к месту тяжелым мужским взглядом. На дорожке между клумбами стоял эрзун во всем своем великолепии. Военная выправка, безупречный адмиральский китель, ослепительный блеск золотых аксельбантов и прищуренные глаза, в которых застыла мрачная решимость.

— Чего уж скрывать, — равнодушно хмыкнул он. — Мой соперник, мой враг, мой бывший друг и побратим — Берден Даннахан.

Я ахнула, зажимая рот обеими рукамит и уставившись на отца в немом изумлении. Такого я не ожидала!

— Помнишь, я говорил, что поссорился с ним? Причиной ссоры была твоя мать. Именно Берден был тем другом, который рассказал мне про Аукцион в Асторгрейне. Когда я понял, что хочу ее больше всего на свете, то попросил его отступить. Из нас двоих он имел больше шансов, я не мог ничем помешать…

— И тогда… — я на секунду осеклась, понимая, что сейчас скажу правду, о которой все предпочли позабыть, — вы решились на подлость?

— Да, — в звездообразных зрачках даханна застыло мертвое равнодушие, — я подставил его.

Несколько минут мы смотрели друг другу в глаза. Наконец, я первая нарушила молчание, разлепив пересохшие губы:

— А Берден знал… что она была в него влюблена?

— Рико! — раздался предупреждающий возглас Иэлениль, но эрзун заставил ее замолкнуть коротким взмахом руки.

Не отрывая от меня взгляда, он хладнокровно произнес:

— Да. Знал. И любил ее тоже.

— Но ведь даханны не умеют любить, — растерялась я.

— Как оказалось, некоторые думают, что умеют.

Я окончательно запуталась.

— Тогда почему он напал на Кобос? Почему разрушил крепость и уничтожил гарнизон? И почему я оказалась выброшенной в океан? — мои губы задрожали, глаза наполнились слезами, а перед внутренним взором промелькнула жестокая картина: неужели моя мать сама выкинула меня и сбежала с любовником, инсценировав свою смерть? Нет! Этого не может быть!

Запрокинув голову, чтобы слезы не потекли по щекам, я глубоко вдохнула. Мне не хотелось показывать свою слабость, но отец и Иэланиль сами все поняли.

— Думаю, — медленно произнес Айвердан, — он действительно хотел ее забрать у меня.

— Может, она не умерла? Может, она сбежала? — я с надеждой заглянула в его глаза. Ну же, скажи, что ты меня обманул, дай хоть намек!

Но он только молча покачал головой.

— Извини.

Я судорожно сжала пальцы в замок и перевела взгляд на пустой постамент.

— Почему здесь нет ее статуи?

— Потому что я не позволил. Никто не видел ее тела. Я, так же, как и ты, все эти годы тешу себя надеждой, что однажды узнаю правду. Но с каждым мгновением эта надежда тает.

Он шагнул ближе, обдавая меня ароматом кардамона и бергамота. Я с трудом сдержалась, чтобы не отступить. Сейчас мне абсолютно не хотелось, чтобы мой отец дотрагивался до меня, но я молча стерпела, когда его рука коснулась моей головы и слегка погладила. Я не желала смотреть ему в глаза и с преувеличенным вниманием разглядывала носки своих туфель, но эрзун ухватил меня пальцами за подбородок и заставил поднять голову.

— Ты была моей единственной мечтой, Аментис, — сказал он, вглядываясь в мое лицо. Я упорно не поднимала глаз. — Каждый даханн мечтает о дочери, это единственное, о чем мы просим Двуликого в своих молитвах. Когда я узнал, что твоя мать забеременела, моему счастью не было границ. Ты даже представить не можешь, что это за чувство… А когда я прибыл на Кобос и увидел то, что люди Бердена оставили после себя… я молил бога, чтобы ты осталась жива. Мне было уже все равно, что с Эмиренайль, она сама сделала свой выбор. Даннахан никогда бы ее не нашел, если бы она сама не сообщила ему, где находится… Ты понимаешь, о чем я? Если она сбежала с ним, то сделала это добровольно. Я не желаю видеть в своем доме напоминание о ней. Единственное, что имеет значение для меня — это ты. Ради твоего счастья я готов на все, что угодно, как был готов ради твоей матери. Если нужно, я пойду по головам, но никогда — ты слышишь?! — никогда я не отдам тебя этому ублюдочному полукровке! — и он сжал мой подбородок так, что мне стало больно.

В его горло тут же уткнулся острый клинок Данаи, разрывая бледную кожу. На белоснежный воротник потекла яркая струйка крови. Айвердан мгновенно отступил, пряча руки за спину, но не сводя с меня пристального взгляда.

— Я спокоен, — бросил он охраннице, даже не взглянув в ее сторону, а потом добавил, обращаясь ко мне:- До Аукциона осталось не так много времени. Постарайся не разочаровать меня, Аментис. Помни, что я тебе сказал.

С этими словами он развернулся и быстрым шагом направился в сторону палаццо. Я, совершенно раздавленная его словами, молча потерла подбородок, на котором все еще ощущалась крепкая хватка.

— О каком полукровке говорил твой отец? — раздался за моим плечом напряженный голос Иэлениль.

Я совсем забыла, что она тоже здесь и все слышит. Что ей сказать? Как отвести подозрения от Эйдена? Страх за любимого сжал мое сердце ледяной рукой. Вспомнился сын императора, развалившийся на траве, точно сытый тигр. Да, ради моего брака с этим даханном, Асторгрейн пойдет на любую подлость, включая убийство конкурентов. Я подставила Рейхо, прикрывшись его именем, теперь не знаю, как уберечь Эйдена. Не кажется ли, что я поступаю, как настоящая даханни, используя окружающих в своих собственных целях?

— Так ты скажешь, или мне спросить твоего отца?

Я одарила ее невидящим взглядом и тихо произнесла:

— Мне все равно, делайте, что хотите…

Не знаю, что именно двигало мной в тот момент, но хотелось только одного: убежать, забиться в самый дальний угол, скрыться от всех и попробовать смириться с тем, что я узнала. Мой отец буквально растоптал меня своим признанием. Я дочь подлеца, разрушившего жизни двух дорогих мне людей: моей матери и моего возлюбленного.

Я резко развернулась и почти побежала в сторону патио. Мне нужно было побыть одной, в тишине, осмыслить все услышанное и подумать, как жить с этими знаниями дальше.

Верные юмати неслышными тенями скользили вслед за мной, но я уже не обращала на них внимания. А вот Иэлениль осталась молча стоять у постамента. Видимо поняла, что лучше меня не трогать сейчас, и я даже была ей за это благодарна. Хотя, меня мучали некоторые сомнения: ведь и она, скорее всего, сыграла в этой грязной истории не самую лучшую роль. А как же иначе? Кто, как не она, сейчас решает мою судьбу?!

Чужие фразы, намеки и недомолвки начали складываться в общую картину, будто детская головоломка, принимая осмысленный вид. Передо мною, будто наяву, постепенно вырисовывались образы прошлого, о котором здесь предпочли позабыть, но которое вновь восстало, стоило лишь моему появлению нарушить привычный уклад.

Внезапная мысль пронзила меня, заставляя окаменеть: а ведь Эйден наверняка знает об этом! Должен знать, а как же иначе. Весь этот ужас произошел, когда ему было пять лет.

Скорее всего, его отец вернулся в Амидарейн из очередного плавания, привезя с собой двух сыновей-полукровок, каким-то образом познакомился с моей матерью и между ними зародились запретные чувства. Когда Асторгрейн выставил на Аукцион свою наследнийцу, Берден решил, что это лучшая возможность соединиться со своей избранницей, но был так глуп, что похвастался лучшему другу. Тот тоже решил попытать счастья, ведь к Аукциону допускают многих претендентов, главное, чтобы рейн посчитал тебя достойным такой чести. И тут происходит то, чего никто не ожидал: в Айвердане вспыхивает одержимость и он решает любым путем добиться того, чтобы Эмиренайль принадлежала ему. Он идет на подлость, выдает тайну друга, и того подвергают гонениям. Один из сыновей Бердена погибает, убитый фанатиками, второго он спасает и бежит с ним на острова нидангов. Спустя время изгой узнает, что его возлюбленная на Кобосе и решает ее забрать. Нападает на остров, полностью разрушает крепость, вырезает гарнизон… и все!

Что стало с Эмиренайль? Встретились ли они или она действительно погибла… и как я оказалась одна в океане? Я должна снова встретиться с Эйденом! Я уверена, он знает об этом что-то еще!

Уже рядом с мраморными колоннами я оглянулась и наткнулась взглядом на мрачное лицо Данаи.

— Даже не думай! — заявила она, будто точно знала, какие мысли бродят у меня в голове. — Я не позволю.

— Твоя обязанность охранять мой покой, а не лезть в мою личную жизнь! — жестко отрезала я и с удовлетворением отметила, как отшатнулась юмати, точно я ее ударила. — Сейчас вы сделаете так, чтобы меня никто не потревожил. А ты будешь следить, чтобы я вовремя пришла в себя. Все ясно?

Даная коротко кивнула, не сводя с меня странного взгляда.

— Хорошо, — медленно сказала она, — я сделаю то, что ты хочешь. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет о последствиях?

— Слишком хорошо. Ты же слышала, что сказал мой отец? Он сделал несчастной мою мать, лишил меня нормального детства, стал причиной смерти еще одного ребенка… А теперь хочет сделать несчастной меня. Вы, юмати, здесь для того, чтобы защитить меня от всех опасностей. Но можете ли вы правильно опознать, что именно мне угрожает? Или насильный брак с нелюбимым в этот список не входит?

Она поспешно отвела глаза.

— Хорошо. Я тебе помогу, — произнесла еле слышно. — Рейла меня убьет…

— Она не узнает, если никто из вас ей не скажет, — и я обвела всех охранниц тяжелым взглядом.

Каждая из них послушно кивала, будто признавая над собой мою власть. Как написано в Кодексе: "Охранницы-юмати подчиняются лишь своей подопечной, заботятся о ее самочувствии, физическом комфорте и душевном благополучии. Следуют за ней везде и всюду, ни на мгновение не оставляя одну. Они — тень, которая всегда рядом. Счастье даханни — высшая награда для них." Вот пусть теперь и докажут, что это действительно так, или они тоже всего лишь прикрываются правилами, а на самом деле служат тому, кто больше заплатит?

Я взбежала по широким ступенькам на мраморную площадку, окруженную высокими колоннами, на которых держалась плоская крыша, украшенная затейливым барельефом. Яркий зеленый плющ увивал эти колонны, соединяя их плотной стеной, за которой можно было легко спрятаться. Я шагнула внутрь и удовлетворенно усмехнулась: уютная плетеная мебель из ротанга, обилие бархатных подушек, хрустальные вазы на столике, наполненные сочными фруктами — здесь словно все меня ждало.

— Для кого это? — я кивнула в сторону столика.

— Обычай, — хмуро буркнула Даная. — Слуги каждое утро приносят сюда свежие фрукты. Вдруг кто-то из даханни решит заглянуть.

— Не заглядывают?

— Редко. Это вы привязаны к Саммельхору, а остальные давно исполнили свой долг перед Асторгрейном и сейчас их больше интересуют балы и новые знакомства, чем крошечное патио в центре цветника.

— Что ж, значит, мне никто не помешает.

Я еще раз одарила недовольную юмати предупреждающим взглядом. То, что я задумала, казалось настоящим безумством, но отступать было некуда. Я должна была увидеть Эйдена прямо сейчас и задать ему всего один вопрос, а потом — будь что будет!

Я видела, как мои охранницы молча расположились у входа и обнажили оружие. Похоже, они тоже поняли тот риск, на который я решила пойти. Если меня поймают, Эйдену несдобровать, да и им тоже. Наверняка, Иэлениль и Айвердан постараются их убрать, чтобы заменить своими соглядатаями, а я превращусь в узницу и отправлюсь прямиком под венец с принцем!

Я не сдержала тихого смешка: сколько глупеньких, наивных девиц мечтают встретить своего принца! Судьба послала мне одного из них, но мне он вовсе не нужен. Я мечтаю совсем о другом — о преступнике и изгое, за чью голову назначена награда. И меня не интересуют ни титулы, ни богатства, ни, даже, ошеломительная красота венценосного претендента. Интересно, сколько женщин назовут меня дурой?

Удобно устроившись в плетеном кресле, я закрыла глаза и вызывала в памяти образ Эйдена. Отклик пришел так быстро, будто он только этого и ждал.

"Виель, любимая, где ты? Что с тобой?" — прозвучал в моей голове встревоженный мужской голос.

"Со мной все впорядке,"- ответила я так спокойно, как только смогла.

Теперь я видела Эйдена внутренним взором так, будто стояла в пяти шагах от него. Мой любимый пират находился внутри военной палатки: сидел в складном кресле за походным бюро и, похоже, что-то писал. Перед ним, на откидной столешнице, лежала стопка бумаги, и верхний лист в правом верхнем углу был украшен витиеватым вензелем, а рядом стояла металлическая чернильница с откидной крышкой. В левой руке Эйден держал перьевую ручку — я уже знала, что все ниданги и их полукровки левши — а правой потирал шею. И хмурился, глядя на меня.

"Что-то случилось? Зачем ты меня позвала?"

"Ты не рад?" — я удивилась его недовольному тону.

"Ты подвергаешь себя опасности, связываясь со мной, — будто нехотя, проговорил он. — Я очень испугался в прошлый раз, когда понял, что ты полностью вышла из тела. Ты хоть понимаешь, чем это могло закончиться?!"

Он отчитывал меня, словно девчонку, а я только глупо улыбалась, чувствуя, как он пытается скрыть свое беспокойство и выглядеть невозмутимым.

"Но ведь все обошлось!" — легкомысленно заявила я.

"Сейчас ты тоже одна?"

"Нет, здесь Даная и еще три охранницы. Этого достаточно для моей безопасности?" — я представила себя большой кошкой, которая, мурлыча, выгибает спину и трется об ноги хозяина.

Эйден как-то странно побледнел и прикрыл глаза.

"Ты пришла свести меня с ума? — произнес он охрипшим голосом. — Маленькая искусительница! Разве не знаешь, что я и так думаю только о тебе?"

Его слова были слишком приятными, чтобы мне не захотелось его поддразнить.

"Только обо мне? — я сделала вид, что не поверила. — А как же Эстель и все ее подружки?"

Эйден переменился в лице. Уперся руками в стол и подался вперед, завораживая меня своим взглядом.

"Глупая, маленькая даханни, — выдохнул он таким тоном, что моя кожа покрылась мурашками, а внизу живота завязался тугой комок, пульсирующий сладкой истомой, — разве ты не знаешь, что твоя кровь связала меня по рукам и ногам? Ты единственная, кого я вижу в своих мечтах и кого желаю. Что мне другие женщины, если я хочу быть только с тобой?"

Я едва слышно вздохнула, мечтая сейчас же оказаться в его объятиях, но это было невозможно. Зато, в голове всплыл недавний разговор с отцом и игривое настроение улетучилось без следа.

"Эйден, — произнесла я каким-то чужим тоном, — могу я спросить тебя кое о чем?"

Его взгляд моментально стал внимательным.

"Ты можешь спрашивать меня о чем угодно,"- серьезно сказал мужчина, вглядываясь в мои глаза.

У меня перехватило дыхание. Я вдруг поняла, что не могу вы давить из себя ни слова, ведь до сих пор я жила надеждой, а сейчас наконец-то узнаю правду… И кто знает, вдруг она окажется совсем не такой, как я себе представляла?

Онемевшие, будто чужие, мои губы с трудом приоткрылись, и я выдохнула одну единственную фразу, разделившую мой мир на "до" и "после":

"Скажи, ты знаешь, что случилось на Кобосе?"

Он несколько мгновений молчал, изучая мое лицо, а потом сухо ответил:

"Да

Время словно остановилось, сердце замерло, пропуская удар, а потом забилось в бешеном ритме. Я застыла, вытянувшись в струнку и полностью обратившись в слух, но все равно оказалась не готова к тому, что услышала.

"Мой отец очень любил твою мать, — начал Эйден тихим голосом, не сводя с меня настороженного взгляда, — но он никогда не был убийцей. Она сама позвала его. Сама сказала, где ее искать. Только вот одна из ее юмати работала на Айвердана и все ему докладывала…"

Я с трудом сглотнула вставший в горле комок и судорожно сжала пальцы. Мне казалось, что с каждым его словом я все больше и больше погружаюсь в пучину отчаяния и боли.

"В ту ночь был шторм… — он вздохнул, прикрывая глаза, будто собирался с силами, — бриг моего отца пришвартовался с подветренной стороны. В команде были одни ниданги. Они присягнули на верность Бердену, когда тот поклялся возглавить восстание против Амидарейна. Именно они должны были тайком проникнуть в крепость и выкрасть Эмиренайль."

Эйден замолчал и устало потер лицо ладонями.

"И что дальше?" — еле слышно шепнула я.

"Они не вернулись, — глухо ответил он, — никто из них. Мой отец ждал до утра, пока не улегся ветер, а потом еще сутки в открытом море. На утро второго дня он не выдержал и пристал к берегу, ему нужно было знать, что случилось. Но его встретила разрушенная крепость и сотня трупов… Весь гарнизон был мертв задолго до того, как мой отец прибыл туда."

Я коротко ахнула и вдруг поняла, что все это время не дышала. Острая саднящая боль заставила очнуться и разжать ладони. Опустив взгляд я с каким-то отвлеченным недоумением увставилась на глубокие следы от ногтей, быстро наполнявшиеся кровью. Боль была настолько реальной, что я уже не могла сообразить, то ли это происходит в действительности, то ли в моем воображении. На глаза набежали слезы.

Подняв голову, я обвела вокруг себя затуманенным взглядом, но ничего не изменилось. Я по-прежнему находилась в походной палатке, один на один с Эйденом, который смотрел на меня с затаенной тревогой, но даже не делал попыток приблизиться.

"И… кто же это сделал? — выдавила я из себя. — Кто всех убил?"

"Мой отец был уверен, что Айвердан. Он же был одержим."

Я сухо рассмеялась.

"Айвердан уничтожил крепость, убил жену и выбросил свою дочь в море — ты сам в это веришь?"

Эйден на мгновение задумался, хмуря изящные брови, а потом уверенно произнес:

"Я был уверен, что это его рук дело, но теперь сомневаюсь. Ни один даханн, даже под влиянием одержимости, не подвергнет опасности свою дочь. Наверное, здесь замешан кто-то третий."

"Ты знаешь, кто это может быть?"

"Нет, — он покачал головой, — слишком многие желали смерти моему отцу, но я не знаю никого, кто поднял бы руку на даханни."

Я помолчала, задумчиво растирая ладони.

"Твой отец еще жив?"

"Нет. Он был захвачен в плен в одной из кампаний и казнен по приказу императора."

Я уже поняла, что услышу дальше, и вскинула руки, приказывая Эйдену замолчать, но его голос, точно набат, зазвучал в моей голове:

"Карательной эскадрой командовал твой отец."

И в этот момент у меня резко закружилась голова, перед глазами все поплыло, а в следующую секунду я уже очнулась в плетеном кресле, ощущая теплые руки Данаи на своих висках.

— Слишком долго! — осуждающе покачала она головой.

Я застонала от досады.

— Что ты наделала? Мне нужно было еще пару минут!

— У тебя их не было. Еще пара минут — и ты снова вышла бы из тела, а я не Рейла и не умею возвращать души назад.

По всему телу разливалась неприятная слабость. Мышцы онемевшие мышцы постепенно оживали, наполняясь неприятным покалыванием.

— Сюда идут! — предупредила одна из юмати, поглядывая в сторону палаццо.

— Кто? — я даже удивилась, каким хриплым, будто чужим, оказался мой голос.

— Иэлениль.

Я поспешила встать, но тут же со стоном опустилась назад в кресло. Ноги были как ватные и отказывались меня держать.

— Сколько времени я отсутствовала?

— Всего лишь десять минут.

Мне показалось, что не меньше часа. Сейчас я была не готова к встрече со старшей даханни. Да и вообще не хотела никого видеть.

— Уведите меня отсюда, — проговорила я шепотом, пряча лицо в ладони.

Даная с сомнением покачала головой, а потом подозвала одну из охранниц и что-то шепнула.

Я не смотрела на них. В голове мелькали образы и звучали голоса, будто спорящие друг с другом. Голос Эйдена и голос Айвердана наполняли мое сознание, вызывая пульсирующую боль в висках.

Мне хотелось закрыть глаза, заткнуть уши и ничего не видеть и не слышать.

Меня вывели через задние двери, от которых узкая дорожка вела прямо к тайному входу в палаццо, спрятанному в гуще вечнозеленого плюща. У себя в комнате я упала на кровать и уставилась в потолок. Что делать дальше, я не знала, и посоветоваться было не с кем. Открывшиеся факты лишь запутали меня еще больше, не пролив никакого света на таинственное нападение и смерть моей матери.

****

За ужином я опять встретилась с отцом и Иэлениль. Первый смотрел с тревогой и настороженностью, будто ждал от меня какого-нибудь безумства, вторая постоянно кидала внимательные взгляды, в которых читалось молчаливое предупреждение. Перед десертом, она небрежным жестом подозвала слугу и, не отрывая от меня глаз, положила на его поднос небольшой конверт. Затем кивнула, и лакей направился ко мне.

Под пристальным взглядом Иэлениль я взяла в руки записку и развернула. Сердце заколотилось как сумасшедшее. Это была рукописная копия списка претендентов, допущенных рейном к Аукциону. По правилам, я не должна была его видеть, но именно Айвердан настоял на том, чтобы мне тоже дали право выбора.

В самом верху стояло имя Лейса Архарона. В этом можно было даже не сомневаться. Кто-то — я уверена, что Иэлениль — трижды подчеркнул его и поставил три восклицательных знака, видимо для того, чтобы я ощутила всю значимость данного кандидата.

Затем шли еще три — четыре неизвестных мне имени. Предпоследним я обнаружила некоего Кайре Маллокена из Розенгрейна, а в самом конце небрежным почерком был приписан Рейхо Кархадан. Видимо, этих двух в рассчет не брали и вообще не желали видеть в будущих эрзунах Асторгрейна.

Я подняла голову и наткнулась на внимательный взгляд старшей даханни. Все остальные лицемерно делали вид, будто ничего не происходит, но Иэлениль буквально буравила меня своими глазами, в которых отчетливо читалось предупреждение. Увидев, что я смотрю на нее, она едва заметно улыбнулась краем губ и с удовлетворенным видом откинулась на спинку кресла.

Женщины за столом весело болтали о предстоящем Аукционе, обсуждали наряды, гостей, сплетничали о знакомых. Только я, да еще эрзун, не принимали в этом участия. Он молча ковырялся в своей тарелке, но гораздо чаще обычного прикладывался к бокалу. Стоявший за его спиной слуга не успевал подливать прозрачное вино, от которого так непривычно пахло горькой полынью.

Почувствовав мой взгляд, Айвердан невесело усмехнулся, а потом произнес:

— Завтра будет официальная встреча претендентов. И жеребьевка. По правилам Аукциона, им придется разбиться на пары и выбрать оружие. В следующий тур перейдут только победители, независимо от ран и состояния здоровья. Ни один не смеет отказаться и отступить. Здесь нет проигравших: либо ты труп, либо идешь дальше…

Он залпом опрокинул в себя целый бокал вина и вновь подставил его слуге. Поморщился, справляясь с горечью во рту, и добавил:

— Но я даю тебе возможность вычеркнуть из списка одного претендента, чтобы сохранить ему жизнь.

— Что это означает? — не поняла я.

— Только то, что один из благородных даханнов может быть отстранен от Аукциона. Правила таковы, что соперник должен умереть, понимаешь? В результате останется только один. И этот один станет твоим мужем и будущим эрзуном. И ты понимаешь, что победитель уже назначен?

— Лейс Архарон? Но как? Он же должен убить своих соперников, так? А если убьют его?

Айвердан усмехнулся и опять протянул слуге пустой бокал. Я поймала недовольный взгляд Иэлениль.

— Это невозможно. Он первый клинок Империи. И ни разу, ни в одном бою не был ранен. Его быстрота и ловкость на порядок превосходят обычного даханна, да и обращается в драха он раза в два быстрее, чем все мы. В нем течет кровь Сиулмирана — короля драхов, самого сильного демона со времен Разлома. Поэтому, если кто-то из этого списка тебе дорог, просто вычеркни его имя.

Я еще раз пробежала взглядом по ровным строчкам. Меня мучили сомнения. С одной стороны, я чувствовала, что отец прав. Если Лейс так хорош, как о нем говорят, то поединок с ним будет смертельной ошибкой. Сможет ли Эйден выйти победителем? Ведь у него не будет шанса остаться в живых, если удача повернется к нему спиной. И что же мне делать? Вычеркнуть из списка имя Кайре Маллокена?

Я сидела, напряженно выпрямив спину и комкая в пальцах тонкий надушенный листок, и не знала, как поступить. В этот момент я действительно испугалась. Казалось, что история повторяется. Ведь у моей матери тоже были два главных претендента, а потом вмешалась какая-то третья сила, разрушившая Кобос. Так и теперь: есть Рейхо и Эйден, и я между ними. А еще Лейс Архарон. И это уже никакой не любовный треугольник, а самый настоящий квадрат!

Но с другой стороны, еще нужно пережить четырнадцать дней, в течении которых может случиться всякое. Правильно ли я поступлю, если лишу Эйдена права сделать свой Выбор? Наверняка, он тщательно обдумал все возможности, прежде чем принять такое решение.

— Ну, так что ты решила? Кого вычеркиваешь? — глаза эрзуна подозрительно блестели. — Подсказать?

Я поняла, что он пьян, но не замечает этого. Да и все остальные, включая слуг, делали вид, что все в порядке. Но мне стало страшновато.

— Я обязательно должна это сделать? — осторожно поинтересовалась я. — Или это всего лишь предложение.

— Там пятнадцать имен, — Айвердан вальяжно откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу. Его изящные пальцы небрежно поигрывали хрустальным бокалом. — Из них к Аукциону останется в лучшем случае половина. Ну Кархадан-то точно, за него можно не беспокоиться. И Лейс тоже. Его кандидатура даже не обсуждается. Но что ты скажешь насчет остальных? Нет ли среди них кого-то, кого бы ты хотела удержать от безумных поступков?

Я вздрогнула, невольно роняя список на пол. Неужели он что-то знает?!

Расторопный слуга успел подхватить листок еще до того, как он коснулся пола. Сдул с него случайные пылинки, положил на поднос и вновь протянул мне.

Я покачала головой, чувствуя, как начинает разгораться на моих щеках пунцовый румянец. Сейчал все взгляды за столом были устремлены на меня. Ожидание, интерес, неприкрытое любопытство — вот что светилось в них. Я была всего лишь затейливой игрушкой, экзотическим зверьком, которому по воле рока выпала участь стать самой завидной невестой Империи.

— Отнеси это старшей даханни, — я постаралась произнести это холодно и бесстрастно, как и положено при моем статусе. — Я не буду никого вычеркивать. Пусть у каждого будет шанс.

Айвердан хмыкнул и недовольно покосился на слугу. Тот тут же наполнил его бокал.

— Ну что ж, — сказал он отсутствующим тоном, — возможно, ты права.

Тем же вечером, ложась в постель, я думала только об одном: а правильно ли я поступила? Как же трудно принимать самой решения, когда вокруг одни враги и не с кем посоветоваться!

Мне нужно вновь связаться с Эйденом, чтобы услышать от него слова поддержки и одобрения. Узнать, что же он задумал и наконец-то выяснить, что будет дальше? Как он собирается пройти Выбор, какой объявит обет и каким образом рассчитывает выиграть Аукцион?

****

Так же, как и в прошлый раз, это чувство пришло внезапно. Накатило теплой волной, принимая в ласковые объятия. Я застонала и потянулась в кровати, позволяя нежным прикосновениям ласкать мою кожу.

Темные силуэты охранниц застыли в напряженных позах, вглядываясь в темноту комнаты, но ни одна из них не сдвинулась с сместа.

Я испуганно вскрикнула, пытаясь вскочить, но невидимые руки удержали меня за талию, прижимая к постели, а потом шершавые ладони заскользили вверх, плотно прижимаясь к ребрам и, наконец, накрывая мою грудь.

— Эйден! — я слабо трепыхнулась. — Как ты сюда попал? Что с юмати?

— Не переживай! — прошелестел у меня над ухом самый желанный голос в мире, и я почувствовала, как горячие мужские губы начали выцеловывать пламенную дорожку на моей шее, постепенно спускаясь все ниже и ниже, туда, где смуглую кожу прикрывал ворот сорочки.

— Что ты здесь делаешь?

— Мммм… — он смаковал мою кожу, как сочный плод, то покусывая слегка, то зализывая, лаская влажным дыханием, едва касаясь краешком губ. — Разве это не очевидно?

В темноте по нашей коже пробегали яркие искры, вот только у Эйдена светились лишь руки и лицо, все остальное было скрыто одеждой. Я же полыхала буквально вся, потому что тонкий батист не мог скрыть сияния моего тела.

Я почувствовала, как хорошо знакомое возбуждение охватывает меня, разливается по всему телу, заставляя внутри все сжаться в сладкой истоме. Хотелось прижаться к твердому мужскому телу, отдаться на милость этих крепких рук, которые так бережно ласкали сейчас мою грудь. Эйден был очень осторожен, будто чего-то боялся или нарочно сдерживался. Я чувствовала, как тяжело он дышит, уткнувшись носом мне в ключицу, как вздымается его грудь, как по всему его телу пробегают редкие судороги еле сдерживаемой страсти.

И я понимала, что с ним.

Это древнее знание жило во мне вместе с Ниарой. Не было никакого значения в том, что я девственница, никогда не знавшая мужчины, ведь моя душа любила, и не раз, и помнила, что значит принадлежать. Принадлежать мужчине, который испокон веков является неотъемлемой частью твоего существа.

Моя огненная сущность рвалась на поверхность, желая слиться воедино со своей половинкой. Рассудок словно со стороны наблюдал, как выгибается тело в мужских руках, а с губ срывались тихие стоны, которые я никак не могла подавить.

— Я так хочу тебя, — вымученно выдавил из себя Эйден.

Его пальцы нервно пробежали по моим плечам, спуская широкие бретели, и я ощутила, как влажный рот накрывает мою грудь. Внутри все будто взорвалось, я выгнулась еще сильнее, обхватывая его руками и ногами, раскрываясь перед ним до самого дна своей огненной сущности.

Неожиданно все кончилось. С тяжелым вздохом, Эйден оторвался от меня, заставляя неудовлетворенно захныкать, и, ловко подцепив бретельки, натянул сорочку мне на плечи.

— Не будем увлекаться, — пояснил Эйден в ответ на мое недовольное сопение. — Мы же не хотим переполошить весь Саммельхор?

И он коснулся моих губ успокаивающим поцелуем. Это было так необыкновенно! Я буквально ощутила, как бурлящий во мне огонь моментально успокоился, точно на штормовом море внезапно наступил полный штиль.

— Тогда зачем ты это делал? — недовольно проворчала я. — И что с моей охраной?

— Какой же ты еще ребенок! — он поднялся с постели и потянулся. На фоне незашторенного окна я увидела мощный разворот плеч и тонкую талию, перехваченную широким ремнем. — Ты для меня как наваждение. Как воздух или вода. Если я не вижу тебя слишком долго, то ощущаю чувственный голод. Меня начинает мучать такое желание, что успокоить его невозможно ни чем, кроме, разве что, заглушить на время чем-то равноценным по силе. Например смертельной опасностью.

— А с юмати что? — я с итревогой покосилась на застывшие вдоль стен фигуры.

— Ерунда, скоро отомрут. Небольшой артефакт, добытый мною в честном бою. Жаль только, что его действие ограничено.

Мужской силуэт качнулся, что-то тихо бряцнуло, и я поняла, что он надевает на себя перевязь с оружием. Интересно, когда он успел ее скинуть, я ведь ничего не заметила!

— Эйден, — тихо позвала я. — Ты уже уходишь?

— Через пару минут очнутся твои охранницы. Не хочу, чтобы они видели меня здесь.

— Но ведь ты еще вернешься? Я видела сегодня список тех, кого старейшины допустили к выбору. Там есть и Рейхо, но он не будет рисковать своей головой до самого Аукциона. Обет ему засчитали задним числом.

— Я знаю. И про императорского сына тоже. Весь этот Выбор и Аукцион сплошная фальшивка, но каждый претендент будет сражаться до конца, надеясь на слепую удачу.

— И ты тоже? — я села в кровати, подбирая под себя ноги. — Какой обет ты принесешь? Чем переплюнешь Кархадана?

— Оооо, — он хрипло рассмеялся и нервным жестом взъерошил волосы, — у меня есть чем удивить этих ханжей, не переживай. Кайре Маллокен принесет им такой обет, от которого не откажется сам император. Исполнит, так сказать, заветную мечту Архарона.

Я почему-то не испытывала никакого энтузиазма, наоборот, инстинктивный страх заставил меня вздрогнуть и поплотнее завернуться в атласное покрывало. Что он задумал, какую безумную авантюру собирается провернуть в этот раз?

Я боюсь, — выдавила я из себя через силу, — не рискуй понапрасну. Давай просто сбежим!

Он замер, напряженно поведя плечами, будто я только что нанесла ему смертельное оскорбление, затем молча шагнул ко мне, поправляя перевязь на груди, взял за подбородок и заставил заглянуть себе прямо в глаза.

— Никогда, — выдохнул он с таким нажимом, что я невольно вздрогнула, — никогда я не сделаю чего либо, о чем ты впоследствии пожалеешь!

— Не пожалею! — пискнула я.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. Мы должны пройти весь обряд венчания от начала и до конца, другого выхода нет. Я не хочу, как твои родственники, настаивать на том, чтобы ты убила в себе одну из сущностей. Ты даханни, Виель, и оставалась бы ею, если б не встретила меня. Но обмен кровью разбудил в тебе твою шайенскую душу и теперь у тебя нет выбора. Ты не можешь стать чем-то одним, не убив вторую половину. Понимаешь? А я этого не хочу, ты нужна мне именно такой, как сейчас.

— Хочешь сказать, что у меня есть выбор? — кажется, я начала понимать то, о чем умалчивали мои родственники-даханны. — Мне не обязательно убивать в себе шайенскую сущность? Я могу сделать это и с даханни?

— Тебе вообще не стоит это делать. Ни то, ни другое. Я встретил и полюбил тебя именно такой, какая ты есть. И хочу, чтобы ты оставалась сама собой долгие годы. Рядом со мной.

Он наклонился, коснулся мойх губ целомудренным поцелуем и насмешливо добавил:

— Не шали без меня, будь умницей!

И исчез, на мгновение мелькнув темным пятном в проеме окна.

Я тут же вскочила, бросилась за ним, но руки наткнулись на холодное стекло. Рама была закрыта! Я, как слепая, недоуменно ощупывала гладкую преграду и пыталась понять, как же Эйден попал в комнату? Неужели он умеет проходить сквозь стены?

— Виель? — встревоженный голос Рейлы вывел меня из ступора. — Как ты там оказалась?

Юмати пришли в себя так же внезапно, как и застыли, и теперь недоуменно оглядывали спальню. Похоже, что для них осталось загадкой, как я умудрилась в одно мгновение переместиться из кровати к окну. Но вот печальная золотистая рябь в моем сиянии и полное смятение чувств были им прекрасно видны.

— Опять Эйден? — моя наперстница с осуждением покачала головой. — Проклятый полукровка! Какой фокус он придумал на этот раз?

Меня уложили назад в постель, будто безвольную куклу или маленького ребенка. Закутали в покрывало по самый подбородок, и Рейла положила мне на лоб свою ладонь, от которой по всему телу заструились потоки теплой, исцеляющей энергии. Она вымывала из меня тоску и тревогу, оставляя лишь радость от нечаянной встречи и веру в то, что Эйден знает, что делает.

— Рейла, — сквозь сон прошептала я, — завтра Выбор. Меня туда не допустят, но я хочу знать все, что там будет происходить. Ты можешь это устроить?

— Сделать для тебя экспозиум? — усмехнулась она, чуть ероша пальцами мою макушку. Этот еле заметный жест был похож на материнскую ласку, и заставил мое сердце сжаться. — Ладно, попрошу кого-нибудь из охраны.

— Что сделать?

— Спи! Потом увидишь.

На следующий день я была сама не своя. Не вышла к завтраку, сказавшись больной, потому что боялась встретиться с Иэлениль и Айверданом лицом к лицу. Мне казалось, что стоит им только взглянуть на меня, как они тут же прочитают все мои мысли, как раскрытую книгу. И потому сидела у себя в покоях, нервно сжав вспотевшие ладони и вздрагивая от каждого звука, а верные юмати, молчаливые и незаметные, как всегда, охраняли мой покой.

Но все-таки старшая даханни сочла своим долгом посетить приболевшую наследницу. Еще бы, такая ценность — и вдруг захворала.

Она впорхнула в мою комнату точно мотылек: яркая, веселая, не скрывающая своего довольства. Наполнила помещение приторным ароматом духов и своей давящей аурой. Вместе с ней явилась и целая свита из тетушек и кузин, которые так же были обеспокоены моим внезапным недомоганием, но предвкушение предстоящего действа цвело на их лицах хищными улыбками.

Эти даханни напомнили мне экзотические цветы соллиции, растущие в топких болотах в на юге Эроллы, там, откуда еще не вернулся ни один смельчак. Они были очень красивы: яркие, с большими мягкими лепестками, покрытыми никогда не исчезающей росой, капли которой переливались на солнце, точно драгоценные камни. Их аромат казался настолько чувственным и сладким, что дурманил голову и затмевал разум. Попавший под его действие безумец сам шел навстречу своей смерти, шагая прямо в поле смертоносных цветов, потому что вся эта красота была ни чем иным, как ловушкой.

Спрятанные в земле побеги оказывались хищными щупальцами, которые с быстротой молнии опутывали жертву и сжимали, ломая кости, а из нежных чашечек цветов выстреливала кислота, разъедающая плоть. Лепестки смыкались над еще трепещущим телом, высасывая из него все соки, а когда они размыкались вновь, от несчастной жертвы не оставалось и следа. И странное дело, этим цветам была по вкусу лишь человеческая плоть!

И вот теперь я понимала, что эти прекрасные, ангелоподобные создания на самом деле так же смертоносны, как и соллиция. И вся их привлекательная внешность и легкомысленная болтовня всего лишь маска, за которой кроется рассчетливый ум и хладнокровный рассудок.

Прикрываясь заботой о моем здоровье, они встревоженно охали и ахали, но на самом деле я чувствовала их цепкие взгляды и странную энергию, крутящуюся вокруг меня. Что-то странное происходило сейчас рядом со мной. Казалось, что я сижу под стеклянным колпаком, а какая-то неведомая сила пытается проникнуть ко мне. И я чувствовала, что сила эта враждебная: слишком холодная, слишком безликая, словно клубок копошащихся змей. Мне стало не по себе. Я инстинктивно отпрянула вглубь себя, выпуская на поверхность немного огня, и увидела, как скривилась Иэлениль, будто у нее внезапно разболелась голова.

— Так как ты говоришь, себя чувствуешь? — произнесла она с явным усилием. — Что-то болит?

— Да, голова. Наверное, женские дни начинаются.

— Ну, это бывает. Думаю, ты права, раз такое дело, то тебе лучше остаться здесь. Я распоряжусь, завтрак и обед принесут сюда, но на ужин придеться выйти. У нас будут гости. Кстати, оденешь то, что я тебе передам. И помни, никакой самодеятельности.

Она обвела глазами напряженно застывших юмати, затем вновь взглянула на меня и процедила сквозь зубы:

— И ради Двуликого, спрячь подальше эту мерзкую тварь! Не позорь нас перед гостями!

Резко развернувшись, она покинула комнату, уводя за собой яркую свиту. А я безвольно опустиласть на софу и сжала виски. Только теперь ощутила, насколько истощил меня этот краткий визит. Словно и в самом деле побывала в объятиях соллиции.

— Ты молодец, — ко мне подошла Рейла и мягко обхватила мою голову ладонями. — Не поддалась.

— А что это было?

— Обычная уловка даханни. Иэлениль пыталась прочитать твои мысли. С неадаптированными это очень легко, ведь они еще не имеют магии и не могут противостоять ментальному натиску. Но ты справилась. Твоя шайенская сущность сильнее, чем кажется.

— Так вот почему Иэлениль так скривилась! Я смогла отбить ее атаку! — я даже повеселела, но потом вновь нахмурилась: — А кого же она назвала мерзкой тварью?

— Твою огненную половину.

Я невольно задумалась.

Она для нее как наркотик, опасный и желанный, разве ты еще не поняла? Она не удержалась в тот раз, всего лишь пригубила, но если ты не будешь сопротивляться, то превратишься в сосуд, к которому она будет постоянно прикладываться.

Я невольно задумалась.

Получается нечто странное. С одной стороны даханны ненавидят полукровок настолько, что готовы пожертвовать собственной численностью, лишь бы сохранить чистоту крови. А с другой, их притягивает живой огонь, живущий в каждом шайене. И этот огонь настолько желанен, что Иэлениль не смогла отказать себе в удовольствии попробовать его. Но кое-что меня смущало.

— Рейла, а почему только старшая даханни пытается использовать меня? Почему другие этого не делают?

— Тут все зависит от возраста. Чем старше даханни, тем сильнее в ней эта тяга. Перед смертью они бессознательно начинают тянуть энергию из всего живого, что их окружает.

— Даже из сородичей? — ужаснулась я.

— Нет. Им нужно тепло, эмоции, чувства. Ими они насыщают пустоту в том месте, где должна быть душа. А у даханнов какие чувства? Разве ты еще не поняла этого?

— Чего не поняла?

— У даханнов нет души. Душа — это привилегия человечества. Когда-то люди поделились своим сокровищем с остальными расами. Но даханны были слишком самоуверены и горды, чтобы запятнать себя связью со смертными. Ты думаешь, что глядя на тебя, Айвердан испытывает отеческую привязанность? Наивная. Они все играют. Изображают чувства, которых не испытывают. Но они так долго притворяются, что достигли в этом совершенства и уже не могут иначе. Это как инстинкт. Но к старости потребность наполнить себя хоть чем-то становится нестерпимой. Мужчины предпочитают гибнуть в бою, ведь только на поле боя можно получить самые сильные эмоции. Вот они и не желают умирать в своих постелях. Ну а женщины иссушают все, что только могут, и за счет чужой энергии остаются молодыми до самой смерти.

Я была поражена. Так вот какое чудовище собирались из меня сделать!

— Но почему же они тогда так ненавидят шайенов? За то, что у них есть душа?

— Нет. За то, что испытывают к ним тягу. Они ненавидят их за собственную слабость. И это единственное настоящее чувство, на которое способны даханны. Ненависть.

— И еще одержимость, — прошептала я.

А потом будто что-то щелкнуло в моей голове, и еще один кусочек мозаики встал на свое место.

Я столько раз задавалась вопросом, кто мог разгромить целый остров, вырезать весь гарнизон и слуг, включая женщин, и выкинуть в море такое сокровище, как крошечная даханни? Только тот, кому ненависть затмила разум.

Был еще кто-то, кто ненавидел мою мать, а возможно и меня. И этот кто-то пытался уничтожить все, что окружало нас в тот момент. Выходит, помимо Айвердана был еще один одержимый? Но кто? Кто знает об этом?

— Рейла, скажи, у меня еще есть какие-то родственники со стороны матери?

— В Саммельхоре нет. Что ты задумала?

— Мне нужен кто-то, кто был с моей матерью до того, как она отправилась на Кобос.

— Старые слуги? Обычно, они знают всю поднаготную своих хозяев.

— В палаццо такие есть?

— Нет. Но в Лиссавии живет одна пожилая эрранка. Я слышала, что одно время она работала в Саммельхоре на кухне. Кажется, лет двадцать пять-тридцать назад. По времени это как раз совпадает с исчезновением твоей матери.

— Думаешь, она что-то знает?

— Все может быть. На кухне, обычно, все сплетни и собирают. А слуги, знаешь ли, очень любят посплетничать о своих господах.

Я благодарно пожала ей руку. Я не знала, почему она так хотела мне помочь, да и не хотела этого знать, но ее дружеское участие и почти материнская забота давали мне необходимые силы. Чтобы не сдаться, не сломаться, не потушить мой огонь. А идти вперед, вопреки всему, и раскрыть, наконец, мучающую меня тайну.

— Кстати, — Рейла шутливо усмехнулась, — есть и хорошие новости. Вчера я обещала сделать для тебя экспозиум из зала Выбора. Сегодня вечером ты его получишь.

— А что это?

— Запись движущегося изображения и звука на специальных кристаллах из горного кварца. Удивительная вещь! Даханны называют это технологией, но как по мне, то без магии здесь точно не обошлось!

Я послушно улыбнулась в ответ на ее улыбку, но на самом деле мне было совсем невесело. Пальцы сами собой нервно сжались, теребя подол шелкового платья, ладони вспотели, а на коже тут и там вспыхивали яркие всполохи.

— Интересно, о каких гостях говорила Иэлениль? — пробормотала я. — Наверняка это кто-то очень важный, если старшая даханни так настоятельно советовала подготовиться. Даже платье сама собирается выбрать…

— Думаю, это кто-то из столицы, представитель императорского рейна.

— Мужчина? Но ведь мне нельзя встречаться с даханнами чужой крови, я же неадаптирована!

— Это может быть и женщина, — Рейла пожала плечами. — Увидим, когда принесут наряд. Если к платью будут перчатки, значит, точно мужчина.

— Принц? — я похолодела, вспоминая чувственную и хищную полуулыбку, раздвинувшую тонкие губы Лейса в тот момент, когда он понял, что за ним наблюдают.

— Нет, — успокоила меня юмати, — вряд ли. С претендентами открыто встречаться запрещено, это вопиющее нарушение всех правил. Разве что показать тайком, из-за угла.

Я не сдержала ироничной гримасы. Ну да, из-за угла я уже насмотрелась. Какие же эти даханны двуличные! Думают одно, говорят другое, делают третье. Такое ощущение, будто все их правила, законы и кодексы написаны для кого угодно, только не для них самих. Если сказано, что Выбор проходят только достойнейшие, а в Аукционе побеждает сильнейший — значит, обведем всех вокруг пальца и подтасуем результат! И нет ничего проще, чем заранее решить, кто из соперников станет победителем: нужно всего лишь заставить старейшин рейна единогласно выбрать одного кандидата. А какого? Так самого родовитого и богатого — императорского сына. Где уж с таким женихом состязаться простым эрзунам? Разве что для собственной самооценки принять участие в этом фарсе?

Я тяжело вздохнула. Сердце рвалось от разочарования и тревоги за Эйдена. Что он задумал, я ведь так и не узнала, и эта неопределенность сводила меня с ума.

Оставалось только ждать.

С первой вечерней звездой я покинула сад, где убивала время, не зная, куда себя деть от беспокойства. За мной явилась одна из личных служанок Иэлениль и сообщила, что старшая даханни желает видеть меня в своих покоях. С гулко бьющимся сердцем я проследовала за ней, а верные юмати сопровождали меня безмолвными тенями.

Иэлениль ожидала нашей встречи, полулежа на бархатной софе, в роскошном будуаре, словно сошедшем с картинки. Здесь везде царили чувственные, насыщенные тона, создавая интимную атмосферу алькова: бордовый бархат на стенах и лиловая оббивка на лакированной мебели, золотая бахрома, пышные кисти и фестоны; от обилия инкрустации и филиграни рябило в глазах, а зажженные свечи — обыкновенные свечи, но в пять футов высотой — поразили меня до глубины души! Даханны использовали в помещениях стеклянные светящиеся шары, бездымные и практически вечные. Эти шары светили ровным голубоватым светом, но почти недавали тепла, странно, что Иэлениль заменила их на примитивные свечи.

А еще, в помещении витала синеватая дымка и странный сладковатый запах, от которого меня сразу стало подташнивать.

— Подойди ко мне, девочка моя, — старшая даханни поманила меня рукой, а затем щелкнула пальцами.

Тут же дрогнула бархатная портьера за ее спиной, и две эрранки вынесли несколько больших картонных коробок, перевязанных атласными лентами.

— Сегодня прислали наш заказ, — сказала Иэлениль, когда я осторожно присела рядом с ней на маленький пуфик. — Это, конечно, еще не все, но для сегодняшнего вечера именно то, что нужно. Примерь.

— Здесь? — я растерянно огляделась.

Мало того, что пять моих юмати не спускают с меня глаз даже в ванной — но к этому-то я привыкла! — так еще эрранские прислужницы и сама Иэлениль будут глазеть на меня в одном белье!

— Тебя что-то смущает? — даханни чуть прищурилась, глядя на меня, а на ее чувственных, ярко-алых губах заиграла странная улыбка. В этот момент она напомнила мне сытую кошку, в лапы которой попалась мышь: вроде и есть неохота, но поиграть хотелось бы. — Не стесняйся, мы все здесь девочки.

Я бросила умоляющий взгляд на Данаю — сегодня вечером она командовала моей охраной — но юмати лишь едва заметно прикрыла веки, как бы говоря: все в порядке. Но мне было не по себе.

От странного аромата мутилось в голове: мысли начали путаться, воля — ослабевать. Я неловко поднялась с пуфика и дрожащими пальцами взялась за верхнюю пуговку на воротнике, но меня остановили. Те самые эрранские служанки поспешили снать с меня платье, мне оставалось лишь безмолвно подчиниться.

— У тебя очень красивое тело, — почти мурлыкнула Иэлениль, когда я осталась в одной нижней рубашке и тонких, облегающих панталонах. — Молодое и полное сил. В юности мы воспринимаем его как данность, но с течением времени начинаешь понимать — ничто не вечно и всему приходит конец. Красота имеет свойство увядать.

Она поднялась на ноги одним слитным, грациозным движением, будто змея распрямила свои кольца, а во мне вдруг все похолодело. Я застыла, не в силах двинуться с места или что-то сказать, лишь беспомощно хлопала ресницами.

Иэлениль взмахнула рукой, приказывая эрранкам отступить, а затем ленивой походкой обошла вокруг меня, изучая, будто диковинное существо. Я вздрогнула всем телом, когда ее ладонь легла мне на грудь, обжигая ледяным холодом. В этот момент мне показалось, будто до меня дотронулись куском льда.

— Эйра Иэлениль! — Даная дернулась вперед, положив руку на эфес сабли. — Вы не имеете права…

Я только ойкнула, когда, словно из ниоткуда, в будуаре возникло около десятка эрранов из личной гвардии Иэлениль. Вооруженные до зубов, они моментально окружили меня плотной стеной, не давая моим юмати прорваться ко мне.

— Не стоит так переживать за свою подопечную, — усмехнулась даханни. — Никто не причинит ей вреда, она же главное сокровище Асторгрейна.

— З-зачем вы это делаете? — выдавила я из себя, чувствуя, как знакомая давящая боль начинает пульсировать у меня в висках.

Осознание действительности пришло как удар молнии или гром среди ясного неба. Странный запах, от которого тошнит, сизая дымка — это ловушка! Меня одурманили чем-то, чтобы лишить воли, чтобы я не могла сопротивляться ментальному натиску! И, судя по всему, дурман выделяли именно свечи.

Видимо, понимание вспыхнуло в моих глазах, потому что Иэлениль довольно пропела:

— Ну-ну, милая моя, не стоит так дрожать. Я не сделаю тебе ничего плохого. Мне всего лишь нужно убедиться, что ты будешь послушной девочкой и не нарушишь моих планов.

— Эйра Иэлениль, — из-за спин гвардейцев послышался напряженный голос Данаи, — а эйр эрзун знает о ваших планах?

— Конечно. И полностью одобряет.

— И методы тоже?

Даханни поджала губы. В ее глазах появилось странное, пугающее выражение: звездообразные зрачки расширились, открывая темную бездну, на дне которой вспыхивали фанатичные огоньки.

— Даная, — медленно произнесла она, точно раздумывая над каждым словом, — ты же хочешь и дальше опекать наше сокровище, не так ли? Тогда замолкни и не мешай. Обещаю, больно ей не будет.

Нажим на виски усилился. Я уже не могла отвести взгляд от завораживающих глаз своей бабки, а ее ладонь продолжала лежать у меня на груди, как раз там, где серце, и холод, идущий из нее, был настолько болезненным, что все внутри сжалось в ожидании худшего.

— Не сопротивляйся, — Иэлениль усмехнулась, — ты только делаешь себе хуже. Поверь, я все равно сильнее тебя. Знаешь, твоя мать тоже пыталась сопротивляться. Вы, полукровки, иногда такие смешные. Наивные, верите всему, что говорят. Вас так легко обмануть, да вы и сами рады обмануться, когда дело касается чувств.

Мне показалось, что я сейчас потеряю сознание. Мое сияние медленно исчезало, оставляя на коже лишь едва заметные искры, а под сердцем разливался холод — и не малейшего признака внутреннего огня! Куда же делась моя огненная половина? И о чем говорит эта странная женщина — я уже почти не понимала. что происходит вокруг меня.

В какой-то момент ноги просто подкосились, отказываясь меня держать, и я с тихим стоном начала опускаться прямо на роскошный меховой ковер. Иэлениль собственноручно придержала меня, не давая упасть, и тут же присела рядом. Ее ладонь не отрывалась от моей груди, а взгляд — от моих глаз.

В голове что-то тихо тренькнуло, будто лопнула натянутая струна, и я почувствовала, как все закружилось, завертелось вокруг меня, словно в демоническом танце.

— Вот так, — пропел над ухом голос даханни, — ты же послушная девочка? И сделаешь все, что скажут…

Она поднялась, продолжая сверлить меня пристальным взглядом, но я уже ничего не осознавала и не отдавала отчет происходящему. Эрранки быстро подхватили меня под руки и поместили на софу, где еще несколько минут назад возлежала Иэлениль.

— Вот и все. Отлежится и все забудет, — даханни удовлетворенно усмехнулась, — зато теперь я спокойна. Эксцессов больше не будет. Одевайте ее!

Служанки открыли коробки и быстренько разложили на креслах их содержимое. Я бессмысленно уставилась на платье из муара под цвет розового жемчуга. Оно было великолепно: строгий приталенный силуэт, пышная драпировка на бедрах, тонкая ткань, переливающаяся на каждой складочке перламутром. Без воротничка и рукавов, оно открывало грудь так низко, что могло бы показаться вульгарным, если бы к нему не полагались длинные, почти до плеч, перчатки и шифоновая шаль в тон.

Меня одевали, как куклу: быстро, четко и ничуть не заботясь о моем комфорте. Да я и чувствовала себя сейчас куклой, безвольной игрушкой, которой управляют извне. Это было отвратительное чувство, но еще отвратительнее было ощущать себя абсолютно беспомощной, не способной сопротивляться.

— Поднимайся! — прозвучал надо мной голос Иэлениль.

Я вздрогнула и послушно встала на ноги.

— Великолепно, просто великолепно, — она даже прищелкнула языком, не скрывая своего восхищения, — я знала, что однажды найду тебя и ты станешь послушным орудием в моих руках. Осталось лишь придумать, как использовать тебя. Знаешь, за эти годы я столько всего передумала, такие планы строила… Ну да что уж теперь…

Она замолкла, крутя на пальце золотое кольцо с огромным изумрудом. За ее спиной эрранки тушили свечи и открывали окна, выгоняя дурман, а гвардейцы стояли сплошной стеной, не давая моим юмати двинуться с места.

Неожиданно, Иэлениль взмахнула рукой, будто что-то сгоняя с моего лица.

— Забудь! — резко приказала она, и я почувствовала, как мое сознание растворяется в волнах боли.

— Простите, — это было первое, что я услышала, придя в себя.

С изумлением обнаружила, что иду по широкой галерее, ведущей в трапезный зал, а рядом со мной, опустив голову, шагает Даная. Позади обнаружилась остальная охрана. Вид у них был странный: слишком хмурый и сосредоточенный.

— Что случилось?

Было такое чувство, будто я что-то пропустила, но что — никак не могла понять. И еще, я почему-то не помнила, как оказалась в этой галерее. Вроде бы гуляла в саду, потом пришла служанка Иэлениль, потом…

Воспоминание вспыхнуло, точно яркая вспышка света перед глазами. Я замерла на полушаге и вдруг явственно представила себе то, что недавно произошло. Моя бабка хотела меня использовать, заманила к себе, одурманила… О, Двуликий, что она хотела сделать со мной!

— Что произошло? — выдавила я из себя, чувствуя, как внутри все леденеет. — Что со мной сделали?

— Ничего, эйрина, ничего страшного, — Даная отвела взгляд.

Между тем мы как раз остановились напротив небольшого алькова, каких в этой части палаццо было больше чем предостаточно. Под легкой газовой тканью холодно поблескивало большое зеркало в тяжелой бронзовой раме. Я медленно подошла к нему и уставилась на свое отражение.

Не так! Что-то определенно было не так! Но что?

Я помнила все, что произошло в будуаре Иэлениль, вернее, почти все. Помнила каждое ее слово, вот только смысл уловить не могла. Понятно было только одно, старшая даханни что-то сделала со мной, и у нее есть свои тайные планы на мой счет. Но какие? Выдать замуж за Лейса Архарона? Так разве я сказала "нет"? Или это что-то другое?

В зеркале отражалась моя фигура с узко стянутой талией. Плечи, шею и грудь прикрывала шифоновая шаль, уложенная красивыми складками. Спереди она скреплялась золотым аграфом с большим изумрудом, и мне на миг показалось, что я уже где-то видела подобное украшение… или похожее на него.

— Эйрина, — Даная медленно приблизилась сзади и остановилась, не дойдя нескольких шагов, — теперь вы захотите сменить охрану…

— Почему вы это допустили? — перебила я ее. — Почему позволили Иэлениль обмануть себя?

Она опустила голову.

— Простите, эйрина, я не достойна служить вам.

Мне показалось, что она что-то знает, но не хочет сказать. И к чему это "вы"?

— Даная, я ни в чем вас не обвиняю, просто хочу понять… Иэлениль сказала "забудь!", но я-то все помню! Так в чем был ее план?

— Вам нужно поспешить в трапезную, эйрина, вас ждут.

Ах да, ужин с неизвестным гостем! Наверняка, вся эта история связана с ним.

— Ты знаешь, кто приглашен?

— Нет, эйрина. Гость прибыл в маске и в карете без гербов. Он сразу же прошел в отведенные ему покои.

— А слуги? Они же должны были что-то видеть, когда заходили. Неужели, он никого не звал?

— У него свои слуги и, похоже, они немые.

Мне стало страшновато. Таинственный гость с немыми слугами, судя по всему — мужчина, иначе мне не одели бы перчатки. И именно перед встречей с ним моя бабка проводит надо мной странный ритуал, отдающий чем-то демоническим.

— Даная, ты знаешь, чего хотела Иэлениль? — напрямик спросила я, разворачиваясь к охраннице.

Та упорно не желала смотреть мне в глаза, да и все остальные виновато отводили взгляд.

— Простите, эйрина, — она покаянно склонила голову, — я не могу это сказать.

— Но ты знаешь?

Она кивнула, будто через силу, открыла рот, собираясь что-то сказать, и тут ее лицо исказила гримаса боли.

Я увидела, как побелела Даная, как ее лоб прорезали глубокие складки, а правая рука с такой силой обхватила гарду сабли, что острые завитушки вонзились в ладонь.

— Простите, — прохрипела она стиснув зубы, — я не могу…

— Эйрина Аментис? — из-за поворота галереи к нам приблизилась молоденькая служанка и присела передо мной в учтивом книксене. — Вас ждут в трапезном зале. Эйр эрзун настоятельно просил поторопиться.

— Уже иду.

Я развернулась к Данае. Ее внешний вид, реакция на простой вопрос и не желание говорить навели меня на некоторые размышления. Похоже, без магии здесь не обошлось.

— Это же Иэлениль? — разглядывая ее, медленно проговорила я. — Это ее рук дело?

Юмати с трудом кивнула. Было похоже, что даже такой простой жест причиняет ей боль.

— Ты не можешь отвечать на вопросы?

Еще кивок.

— А защищать ты меня сможешь? Или Иэлениль ограничила тебя и в этом?

Даная захрипела, хватаясь за горло, а потом рухнула на колени. Никто из присутствующих не кинулся ей на помощь. Молоденькая служанка испуганно вжалась в стену, остальные юмати схватились за сабли, словно ожидая внезапного нападения, а у меня внутри будто все вымерзло. Я не ощущала ни страха, ни сочувствия, ни желания помочь. Точно все вымерзло.

Несколько минут я равнодушно смотрела на задыхающуюся охранницу, а потом произнесла:

— Мой отец ждет меня, — и мне показалось, что голос у меня какой-то чужой, с мертвыми интонациями, и вообще, я хотела сказать не это.

Сколько предположений! Я даже не ожидала, но интригу раскрывать не буду! Все пожелания и замечания учитываю и себе записываю. Пока сюжет развивается, делаю поправки задним числом. Чтоб тут не кидать одно и то же по два раза.

****

В трапезном зале оказалось не так много народу, как я рассчитывала. Эрзун, Иэлениль, несколько родственников и еще один незнакомец.

Он сидел во главе стола, на месте хозяина: высокий, статный даханн, озаренный спокойным, холодным светом. Его серебристые волосы были заплетены в две длинные косы, перекинутые на грудь, лоб увенчан широким обручем из белого металла, а на плечах покоилась роскошная мантия яркого пурпурного цвета. Мне не нужно было подсказывать, я и так поняла, что это сам император.

Едва я вошла, он поднялся, и вместе с ним встали все остальные, даже Иэлениль, недовольно кривившая губы. Его глаза цвета темного изумруда смотрели жестко и цепко, в них читалась мудрость тысячи поколений, и противостоять этому взгляду было просто невозможно. Точно завороженная, я двинулась от входа к столу, не отрывая глаз от этого мужчины.

— Мой император, позвольте представить вам наше сокровище, — прозвучал в тишине напряженный голос эрзуна. — Аментис дан Асторгрейн, моя дочь, принцесса рейна.

— Я вижу, вы не преувеличили, когда назвали ее сокровищем. — Архарон смотрел на меня так, что мне стало не по себе. Где-то внутри появился маленький холодок, а еще сосущее чувство утраты, только я никак не могла понять, чего именно не хватает. — Подойди, дитя мое. Я доволен, что именно мой сын станет твоим эрзуном. Кровь двух великих рейнов наконец-то объединится. Это то, чего мы ждали больше тысячи лет.

Я недоуменно сморгнула. Так долго? Это сколько ж поколений сменилось? И почему это так важно?

— Ваше Величество, — подала голос Иэлениль, — она слишком долго жила в Эролле, чтобы вот так сразу принять наши обычаи и традиции.

— Это не важно.

Я замерла почти в шаге от императора и даже не вздрогнула, когда он вдруг подался вперед и взял меня за руку. Его пальцы оказались теплыми, но жесткими и шершавыми — это были пальцы мечника, а не великосветского франта. Неужели он лично принимает участие в сражениях? Даже не верится!

— Скажи мне, дитя мое, — услышала я над ухом тихий, проникновенный голос, — ты же видела моего сына Лейса? Что-то дрогнуло у тебя внутри?

Я послушно вызвала в памяти тот момент в саду и заставила себя вновь пережить те эмоции. Да, определенно что-то дрогнуло, он был слишком красив, и знал это.

— Принц очень красив, — проговорила я и почувствовала, как пересохло в горле. Захотелось выпить воды, и это желание было таким нестерпимым, что я невольно зашарила взглядом по столу, ища, чем уталить жажду.

— Я бы очень хотел познакомиться поближе с будущей невесткой, — продолжал император, не сводя с меня пристального взгляда, — вы же не откажете мне в такой малости?

Это, вроде бы, была учтивая просьба, но вот тон, которым она была сказана, не оставлял сомнений — отказаться невозможно. Да и кто рискнет отказать императору! Даже Иэланиль немного присмирела. Сверлила меня своими глазами, но уже не открывала рта.

— Конечно, Ваше Величество, как вы пожелаете.

Он отпустил мою руку и добавил:

— Я хочу, чтобы вы сели рядом со мной.

Мне тут же предоставили стул.

Я села по правую руку от императора, нарушая все традиции! Оглядела трапезную, ища недовольство в глазах присутствующих, но все делали вид, что заняты содержимым своих тарелок. Эрзун вообще старался не смотреть в мою сторону. На его лице блуждало странное, потерянное выражение. Он крутил в руках серебрянную вилку и будто силился понять, что он здесь забыл. Такой же вид был у него и вчера вечером, когда он отдал мне список претендентов, а потом перебрал с вином. Такое ощущение, будто он и сейчас пьяный!

А вот Иэлениль вела себя как ни в чем не бывало. Кидала в мою сторону редкие подозрительные взгляды, но в остальном ничем не выделялась. Непринужденно болтала с тетушками, сидевшими рядом с ней, смаковала вино в бокале и угощалась различными яствами. Будто и не было за столом никакого императора.

— Расскажите, как вы находите Саммельхор? — венценосный кавалер решил развлеч меня светской беседой. — Этому палаццо не одна сотня лет. Его заложил еще ваш прапрадед. Каждый камень, каждая травинка здесь пропитана магией. Но самое главное, здесь есть нечто такое, что будоражит умы даханнов не одну тысячу лет.

Я не поняла и половины из того, что он сказал, но тем не менее, от его слов по моей спине пробежал холодок, будто змея скользнула. Захотелось передернуть плечами.

— Попробуйте это блюдо, — он кивнул на фарфоровую тарелку с небольшими зажаренными тушками, размерами напоминавшими дятлов, — это бекасы. Только очень опытный охотник, настоящий виртуоз, способен попасть в них с первого выстрела. Асторгрейну очень повезло иметь на кухне таких безупречных стрелков.

Он щелкнул пальцами, и эрран, прислуживавший за столом, тут же наполнил мою тарелку.

— Ешьте, я люблю, когда женщина хорошо ест. Это говорит о том, что она здоровая и даст многочисленное и сильное потомство.

— Простите, — я едва не поперхнулась, — разве даханни не потеряли эту способность сто пятьдесят лет назад?

— А разве я сказал о даханни? Я сказал "женщина".

Я уже ничего не соображала. Ладони вспотели, колени тряслись. Он Архарона исходил такой сильный поток энергии, что он буквально лишал меня воли. Я чувствовала себя крошечной песчинкой, затерявшейся в просторах вселенной, такой мелкой и незначительной, что никто и не подумал дать ей название. И вот теперь рядом с этой песчинкой вдруг возникла могучая гора и заговорила с ней. Сам император Амидарейна сидел сейчас рядом со мной и развлекал глупым разговором. Это было невероятно!

После обеда, он подал мне руку ипомог выйти из-за стола.

— Вы обещали мне прогулку в саду, — сказал Архарон, и никто не посмел ему возразить.

У выхода я начала оглядываться. Было такое чувство, будто чего-то нехватает.

— Вы ищете своих охранниц? — император проницательно заглянул мне в глаза. — Не стоит, со мной они вам ни к чему.

Вот теперь мне стало страшно по-настоящему.

Он заставил меня взять его под руку, словно любовника, и повел в сад мимо мраморных статуй предыдущих даханни. Неспешным, прогулочным шагом мы медленно брели между пышно разросшихся пионов и гиацинтов, незаметно удаляясь все дальше и дальше вглубь, туда, где стояла одинокая беседка.

— Знаете ли вы историю этого прекрасного места? — спросил Архарон, когда молчание уже начало меня тяготить.

— Нет, Ваше Величество, — ответила я, потупив взор.

Сердце бешено колотилось, дыхание прерывалось, точно кто-то стискивал горло железной рукой… Мне было очень страшно оставаться наедине с этим мужчиной: я чувствовала могучую, древнюю силу, которая бурлила в нем, как раскаленная магма в жерле вулкана. Эта сила также светилась в его глазах, заставляя меня невольно вздрагивать всякий раз, когда он смотрел на меня.

— Когда-то, несколько миллионов лет назад, в этот мир пришли существа, о которых здешние жители знали только из сказок, — начал он задумчивым тоном. — Они называли их демонами и ангелами и считали, что эти существа несут им волю их бога.

Он остановился над кустом чайных роз и сорвал одну из них, а потом протянул мне.

— Взгляните, этот цветок так прекрасен, пока он свеж и источает аромат. Но теперь, когда я сорвал его, он уже мертв и красота его тоже мертвая. Пройдет немного времени, и он утратит свой аромат. Его лепестки почернеют и опадут, и что останется от него? Только прах…

Архарон держал розу прямо напротив моих глаз, и я с ужасом увидела, как только что сорванный цветок в его руках действительно начал увядать. Сначала потемнели кончики лепестков, потом они медленно скрутились, превращаясь в пепел, и рассыпались. Император дунул, развевая пепел по ветру, и в его руках остался лишь голый стебель.

Я невольно сглотнула.

— Зачем вы привели меня сюда? — выдавила я из себя, едва шевеля пересохшими губами.

— Я вас напугал? Не стоит, у меня нет тайного умысла навредить вам. Я только хочу чтобы вы понимали, что вас ждет дальше. С вашей матерью не получилось: я так хотел, чтобы она стала моей невесткой, но ваш дед поступил по-своему. Лейсу исполнилось только двадцать лет, когда ее выдали замуж, он не мог принимать участия в Выборе, а ваш дед не захотел ждать. В результате, она исчезла, не доставшись никому… Вы знали об этом?

— Н-нет, первый раз слышу…

— Да, мне очень нужен был союз с Асторгрейном, и сейчас не меньше, чем тогда. Пора объединить нашу кровь ради будущего Амидарейна.

— Но почему именно я? В Асторгрейне за эти годы были и другие даханни. У меня столько тетушек и кузин, неужели все дело в иерархии?

— Нет, — он слегка усмехнулся, и от этой усмешки у меня внутри все похолодело. — Дело в вашей крови. Вы прямой потомок Альвириаль — знаменитой королевы ахайев, их богини и жрицы, обладавшей огромной силой, способной создавать целые миры и разрушать их в одно мгновение. Разве такое сокровище стоит отдавать в чужие руки?

— Но у меня нет никаких сил, — я невольно отступила от него и огляделась. Мы находились в самом центре сада, только не там, где располагалась беседка, а там, где безмолвным напоминанием возвышался пустой пъедестал.

Император наконец-то отпустил мою руку, но лишь для того, чтобы взять меня за плечи и развернуть. Теперь я смотрела прямо на постамент, у подножия которого лежал букет вечно цветущих лилий с неувядающей росой в белоснежных чашечках.

— Вы же знаете, куда исчезла статуя с этого постамента? — спросил он, наклонившись так близко к моему уху, что я почувствовала его дыхание на своей щеке.

— Ее здесь никогда и не было, — пролепетала я, изо всех сил сдерживая дрожь.

— Но она есть. Спросите у своего отца, что он прячет в потайной комнате, за фальшивой стеной своей спальни. Думаю, его ответ вас удивит.

От удивления, я мгновенно позабыла про страх и резко развернулась в руках Архарона. Он был намного выше меня, почти на две головы, и потому мне пришлось запрокинуть голову, чтобы поймать его взгляд.

— Откуда вам это известно? — слетело с моих губ раньше, чем я успела прикусить свой язык.

— Неужели вам никто не сказал, в чем моя сила? — император наклонил голову, вглядываясь в мои глаза с таким вниманием, будто что-то хотел в них отыскать. — Бедная девочка, вас не предупредили. Правда, кое-кто постарался оградить вас от моего влияния, — и он дотронулся до изумрудной брошки, скреплявшей шаль на моей шее. — Я самый сильный маг-менталист во всем Амидарейне. Мне даже не нужно смотреть вам в глаза, чтобы знать все ваши мысли. Я могу читать вас, как раскрытую книгу, и с удовольствием сделаю это, как только рассеется вмешательство Иэлениль.

Эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба. Так вот, что сделала со мной Иэлениль! Она оградила мое сознание от вмешательства извне. Но что же тогда произошло в ее будуаре? Она проверяла меня? Хотела выяснить, насколько я сильна?

Я невольно передернула плечами, будто сгоняя невидимую паутину. Мотивы старшей даханни я так и не смогла понять, но теперь хоть что-то стало ясно. Только вот, должна ли я ее благодарить? Или она помогла мне не просто так, а преследуя свои цели?

Мое движение не осталось незамеченным.

— Я вас испугал? Не стоит. Я вполне мог развеять все плетения, которыми ваша бабка обвешала вас. Она опытная и сильная магичка, но со мной ей все равно не сравниться. И все же я не стал этого делать. Как видите, тактичность свойственна и таким, как я. Но не обольщайтесь! — предупредил он, изменив тон на более суровый. — Меня очень интересуют все тайны, что скрываются в вашей головке, и однажды они станут доступны мне.

— Скажите, — я попыталась перевести разговор на другую тему, — почему вы хотите, чтобы я стала женой вашего сына? Из-за магии, якобы живущей во мне?

— Якобы? — он посмотрел на меня с тонкой усмешкой и отпустил, позволяя отойти на пару шагов. — Она в вас есть, не сомневайтесь, и в матери вашей тоже была, и в Иелениль есть. Правда, старшая даханни слишком стара, чтобы использовать все свои способности, ведь ее жизненный источник давно угасает, и она регулярно подпитывается от более молодых. Не так ли?

Я кивнула, не сводя с него глаз.

— Во мне и в Лейсе течет темная кровь короля драхов, самого могущественного демона — Сиулмирана. Мы его прямые наследники. С каждым новым ребенком, рожденным от санхейских шейнаб, древняя магия рассеивается все больше и больше. Почти не осталось тех, в ком она сохранилась бы в полной мере, но я знаю, как изменить существующий порядок.

Мне ужасно хотелось спросить его как, но инстинкт самосохранения остановил меня в последний момент. Не стоит забывать, что я говорю с императором Амидарейна, тем самым, что держит под железной пятой все расы, населяющие Рею, и которого почитают, как бога, во всех четырех частях света.

— Сегодня мой сын официально объявил о своем обете перед старейшинами вашего рейна. Вы же понимаете, что это только формальность, но он решил, что должен следовать традиции и пройти Выбор с другими претендентами. Думаю, у него нет соперников, ну может еще один. Мелкий эрзун, который никогда не сможет составить Лейсу конкуренцию, несмотря на свою дерзкую клятву.

— Какую клятву? — с трудом произнесла я. Кн^иг^ол^юб.^нет

— Некий Маллокен имел дерзость пообещать, что доставит в Лиссавию самого Эйдана Даннахана, закованного в цепях, и передаст его в руки палачу прямо на главной площади!

Мне показалось, что я ослышалась. Сердце в груди сжалось в один болезненный комок, и странная сосущая пустота вновь напомнила о себе. Но теперь я сразу поняла, чего же мне не хватает: пропала та тонкая нить, что последнее время связывала меня с этим несносным пиратом. Моя огненная сущность исчезла, оставив после себя пустоту, и мне стало страшно: а вдруг она не вернется!

— Вы так дрожите, дитя мое, — произнес Архарон, приближаясь ко мне. — Позвольте, я вас согрею.

Я и не заметила, как меня начала колотить мелкая дрожь. Просто смотрела на императора, а вместо него видела улыбающееся лицо Эйдена, слушала, что говорит Архарон, но слышала лишь страстный шепот, ласкающий мое ушко: " Верь мне, Виель… просто верь!"

Что он задумал?!

Даханн приобнял меня за талию, прижимая к себе, но я и не думала сопротивляться. Наоборот, я словно застыла, не в силах осознать реальность. Неужели то, что я услышала — правда? Эйден будет доставлен в столицу Асторгрейна в цепях?

Мне хотелось сию же минуту оттолкнуть от себя мужчину, вырваться из чужих объятий и остаться наедине со своими мыслями, но я осталась стоять, изо всех сил делая вид, будто судьба знаменитого пирата меня ни чуть не касается.

— Вы же знакомы с этим Даннаханом? — произнес император, наклонившись так низко, что его дыхание опалило мою щеку. — Мне докладывали, что вы довольно долгое время провели у него в плену. Расскажите о нем.

Я сжала руки. Архарон не стал бы задавать вопросы из праздного любопытства! Он хотел услышать ответ, хотел настолько, что я почувствовала легкие, едва заметные движения его силы, которые пытались затуманить мое сознание и развязать язык. Но что-то, точно шип под седлом, не давало мне расслабиться и уступить этому тихому натиску.

— Я н-ничего о нем не знаю, — выдавила я из себя, стискивая концы шали трясущимися руками. То ли от холода, то ли от страха, но я действительно дрожала, как осиновый лист, и с трудом удерживала себя от позорного бегства. — Мы почти не пересекались…

— Но, может, вы слышали что-то? Там же были слуги, охрана…

Он прижал меня так сильно, что я почувствовала через одежду жар его тела, и отпрянула, недоуменно глядя на будущего тестя, который смотрел на меня странным, немигающим взглядом. Его глаза сейчас казались огромными на бледном, тонком лице, зрачки расширились, открывая темные провалы, на дне которых сиял пугающий, потусторонний свет. Солнце давно зашло, а сияние звезд был слишком слабым, чтобы разогнать ночную мглу. Темные, резкие тени упали на его лицо, обозначая впалые щеки и острые скулы, придавая ему сходство с призраком.

— Ваше Величество?

Он сморгнул, быстро приходя в себя, взгляд сделался более осмысленным, зрачки вернулись в обычное состояние — и все это в одно мгновение, будто ничего и не произошло.

Архарон разжал руки, которые только-что сжимали мою талию железным кольцом, отступил на полшага и нарочито весело произнес:

— Поздно уже. Чувствую, ваши родственники беспокоятся… Давайте-ка я отведу вас назад, в их заботливые руки.

И мне показалось, что в его голосе мелькнула насмешка.

Этот день был так насыщен событиями и так вымотал меня и физически, и морально, что до кровати я добиралась чуть ли не ползком. Даже внимания не обратила на странную молчаливость моих юмати и отсутствие Данаи, а когда заметила, то просто решила, что она отдыхает, ведь вместо нее была Рейла.

Мне помогли раздеться и принять ванну: тщательно омыли все мое тело, используя разноцветные шарики с пахучими маслами и пенками, расплели волосы и и вымыли их тоже; ополоснули всю меня в розовой воде с цветочным ароматом и закутали в широкую простыню из мягкой фланели. Волосы тщательно отжали и распустили по плечам, сохнуть естественным образом.

У любой даханни в арсенале было множество уловок, как сделать себя еще прекраснее и привлекательнее, но я в них не нуждалась. Я не собиралась привлекать к себе внимание мужчин, оно мне было ни к чему, да и вообще, после разговора с императором, я осознала одну нелицеприятную мысль: ни моя внешность, ни то, что у меня в душе, никого не интересует в этой стране. Я просто вещь, ларчик, в котором заключено нечто очень нужное правящему дому. Магия ахайской королевы, передающаяся лишь по женской линии прямым наследницам. Я могу быть сколь угодно красивой или, наоборот, безобразной, это не имеет значения, главное только эта сила, спящая во мне. И Архарон ждет ни один десяток лет, чтобы овладеть ею.

Я должна больше узнать обо всем этом.

— Вот, это то, что я тебе обещала, — я была уже в кровати, когда Рейла передала мне небольшой твердый предмет цилиндрической формы. Он был завернут в шелковый платок и свободно умещался в ладони. — Посмотришь, когда погасим свет, в темноте изображение намного ярче.

Я сжала цилиндр в кулаке и укрылась одеялом до самого подбородка. Сердце билось, точно пойманная птица в сетях ловца. Я почувствовала, как от нетерпения вспотели ладони и запульсировало в висках. Еще пару мгновений — и я собственными глазами увижу то, о чем сегодня рассказал Архарон.

Наполненные сиянием шары медленно угасали, один за другим, и постепенно помещение наполнял ночной полумрак. Лишь высокий прямоугольник окна продолжал светиться слабым голубоватым светом — от далеких звезд и газовых фонарей, не гаснущих до рассвета. И вот, когда темнота стала почти что непроницаемой, Рейла присела на корточки рядом с изголовьем и шепнула мне:

— Открывай!

Но я только головой покачала. Наученная горьким опытом, я уже не хотела, чтобы кто-то был свидетелем моего интереса к Эйдену.

— Я хочу, чтоб все вышли, — проинесла я тихим голосом.

— Что?

Даже в темноте было видно, как недоуменно вздернулись брови главной охранницы. Свет с улицы падал прямо на ее лицо, которое сейчас выражало крайнюю досаду.

— Виель, это запрещено! Мы не можем тебя оставить, учитывая, что ты склонна к необдуманным поступкам.

— Я хочу посмотреть экспозиум в без свидетелей, разве это не ясно, — заявила я уже жестче.

— Да что с тобой? Откуда столько неприязни?

Я приподнялась на локте и подалась вперед, заглядывая ей в глаза. Сама не знаю, что хотела там отыскать: намек на предательство или искреннюю преданность? Вокруг меня происходили странные события, каждый пользовался мною, как мог, и не желал отвечать на мои вопросы. А мне не оставалось ничего другого, как покорно подчиняться и ждать, когда Эйден придет за мной.

— Рейла, — сказала я, вспоминая сегодняшний вечер, — скажи, ты знала, что Иэлениль сильная магиня и может противостоять даже императору?

— Знала.

— А ты знала, что сегодня она самовольно вмешалась в мое сознание и сделала его недоступным для считывания?

— Нет, нас не предупредили заранее, старшая даханни ни перед кем никогда не отчитывается в своих действиях, но я бы на твоем месте не спорила с ней.

— Почему?

— В каждом рейне есть свой архи-маг, так вот в Асторгрейне это Иэлениль. Конечно, когда ты пройдешь адаптацию, то станешь намного сильнее ее, ведь в тебе нерастраченный потенциал, а ее источник держится засчет подпитки извне… только вот она опытная и знает все магические секреты, а тебе придется только учиться использовать свои силы.

— Получается, что именно Иэлениль здесь хозяйка, а эрзун тогда кто? У меня такое ощущение, будто его тоже в известность не ставят…

Рейла тихонько рассмеялась.

— Глупая девочка! Саммельхор — это вотчина даханни. Мужчины тут в гостях: их дом на корабле, в море, а острова для женщин. У себя на фрегате эрзун бог и отец для своей команды, но здесь он гость, и вести себя должен соответственно. Скоро ты займешь место старшей даханни, тогда сама все поймешь.

— А Лейс Архарон будет гостем, — усмехнулась я, откидываясь на подушку. — Кстати, ты знаешь, что гвардейцы Иэлениль напали сегодня на нас по ее приказу?

— Мне уже доложили, — голос Рейлы моментально стал сухим и деловитым, — думаю, она хотела тебя запугать и проверить готовность охраны. Я знаю, что мы подвели тебя и нам нет прощения… Но даже мы не можем пойти против нее.

— Тогда зачем вы мне вообще? — в душе понемногу закипал гнев. — Одевать и раздевать? Так я и сама могу!

— Виель, — ее тон приобрел покаянные нотки, — я же рассказывала тебе о расах. Эрраны двигаются намного быстрее нас, это их природная особенность, но в охрану к молодым даханни набирают только женщин, мужчин нельзя. Понимаешь? Поэтому мы здесь.

— Уйдите, — я сомкнула веки и задержала дыхание, чтобы скрыть слезы, выступившие на глазах, — это приказ. Я хочу побыть одна…

Она молча отступила, а я накрылась с головой и наконец-то разжала пальцы. Осторожно развернула тонкий шелк и потрясенно вздохнула. На моей ладони лежал небольшой кристалл: розовый, прозрачный, продолговатый, восемью четкими гранями и заостренными концами. И от него исходило легкое, едва заметное свечение, стоявшее тонкой дымкой над моей ладонью.

Не зная, как его активировать, я просто потерла одну из граней — и он засветился немного ярче. Светящаяся дымка над ним преобрела более четкие очертания, в которых начало угадываться нечто вроде амфитеатра. Теперь я поняла, что надо делать: чем сильнее нажимаешь на кристалл, тем ярче картинка над ним, очень интересный фокус!

Угол зрения был такой, будто я стояла у стены, в самом низу, под нависшими сверху ложами. Я не видела, что делалось за спиной, но с трех сторон меня окружали толстые мраморные колонны, уходившие далеко вверх и державшие высокий сводчатый потолок. Между этих колонн этажами поднимались задрапированные в бархат балконы, где мелькали тени людей, точнее даханнов.

Прямо передо мной располагалась огромная трибуна, позади которой висел герб Асторгрейна, и я насчитала тринадцать кресел и тринадцать даханнов в белых мантиях, сидевших на этой трибуне. У каждого светлые волосы стекали с плеч блестящим водопадом, лоб украшал широкий серебряный обруч, а кожа почти не имела свечения. А еще, у каждого на лице лежала печать неимоверной силы и власти. Это были старейшины, и это в их руках была моя судьба — моя и Эйдена.

Вот поднялись ажурные кованые ворота — и в зал шагнул первый претендент. Конечно же это был Лейс, как же иначе.

Неимоверно красивый, в кителе со сверкающими аксельбантами и вышитой золотом перевязью, которая необыкновенно ему шла, подчеркивая узость талии и гибкость стана. Даже эфес его сабли, видневшийся из ножен, напоминал произведение искусства, и лишь тусклый отблеск закаленной стали говорил о том, что это боевое оружие, а не просто украшение для франтоватого принца.

Я видела, как один из старейшин, тот, что сидел в центре, взмахнул рукой — и все замерли. Потом он начал говорить, но я только видела, как шевелятся его губы. Звука не было.

Я опять начала крутить и тереть дурацкий кристалл. Свечение становилось то ярче, то приглушеннее, фигурки двигались, а звук не появлялся, пока я случайно не ткнула пальцем в острую вершинку.

Комнату огласил звучный мужской голос. Слишком громко! Я нажала еще раз — громкость увеличилась. Испугавшись, я ткнула в противоположный конец — громкость стала тише. Теперь я сообразила, как пользоваться экспозиумом и с довольной улыбкой настроила его так, как мне было удобнее.

Теперь я лежала под одеялом, укрывшись с головой, а на моих глазах разворачивалась настоящая трагедия, от исхода которой зависело мое счастье.

Все было обставленно пышно и торжественно, как я и ожидала. Старейшина произнес пылкую речь, в которой напомнил присутствующим о долге даханни и о том, что сейчас на Аукцион женихов выставлена одна из самых завидных невест Империи — жемчужина Асторгрейна. Посоветовал претендентам не щадить живота своего и кошелька, соответственно, тоже, ну и чтоб победил самый достойный.

Затем герольд в сверкающих латах протрубил в золотой рог и зачитал список участников. И только после этого в зал вошел первый из них — сын императора.

Лейс был собран, учтив и слегка самонадеян. На его губах играла такая снисходительноя усмешка, что мне захотелось немедля стереть ее с его лица. Но я только молча сжала кулаки и заскрежетала зубами под одеялом.

А что ж ему не улыбаться? Он ведь знает, что конкуренты здесь только для вида, а на самом деле все давно уже решено между Архароном, Иэлениль и Айверданом. И даже мнение старейшин не слишком учитывается, если учесть, что для них этот союз самый выгодный. Объединить два самых сильных рейна — императорский и приближенный к нему — что может быть престижнее для Асторгрейна?

Я услышала голос Лейса: хриплый, чувственный, со стальными нотками. Таким голосом женщине отдают приказ раздеться — и она не может устоять. И я бы не устояла, если бы уже не была навеки связана с совсем другим мужчиной.

Самый завидный жених Империи поклонился старейшинам, испросил благословения и объявил, что, за право обладания жемчужиной Асторгрейна, преподносит в дар будущей невесте самую большую драгоценность императорского дома — Око Сиулмирана — черный бриллиант размером с кулак взрослого мужчины, ограненный в виде восьмиконечной звезды, и в этом Оке заключена капля крови самого повелятеля драхов.

Наверное, это действительно была очень ценная вещь и очень древняя, потому что зал неожиданно загудел, многие повскакивали со своих мест, а на лицах старейшин отразилось крайнее недоумение, перешедшее в алчный огонь.

По закону, у Лейса было четырнадцать дней, чтобы добыть сокровище, но он решил не тратить время зря и привез его с собой. Я увидела, как он поднял руку и щелкнул пальцами — и воины-эрраны вынесли в зал странное сооружение на своих плечах. Оно напоминало сундук, но было сделано из литого золота и украшено серебряной филигранью, на которой яркими всполохами играл солнечный свет. С четырех сторон выходили длинные круглые ручки, похожие на жерди, а которые его несли, а под днищем виднелись гнутые ножки, стилизованные под львиные лапы.

Когда судук опустили на пол, его куполообразная крышка оказалась на одном уровне с перевязью Лейса. Принц поднял руки, сказал несколько слов на неизвестном мне языке и положил ладони на крышку. Я ощутила, как всех присутствующих охватывает трепет и благоговение.

Крышка откинулась, будто подброшенная тугой пружиной, и из золотых недр сундука вспыхнуло темно-багровое сияние, похожее на отблеск демонической крови. Оно ударило по глазам, заставляя меня зажмуриться, и я невольно вскрикнула.

По залу пронесся восхищенный вздох.

Ощущение реальности происходящего было настолько сильным, что мне показалось, будто я чувствую присутствие очень древней и очень мрачной магии. Точно сам Сиулмиран — легендарный демон, король драхов, стоит у меня за спиной, и от этого ощущения хотелось передернуть плечами.

Лейс сделал несколько пассов руками — и над сундуком взмыла алая бархатная подушка, на которой покоился тот самый черный бриллиант.

Точнее, он был темно-багровый, такого насыщенного оттенка, что казался черным, но при этом прозрачный, будто слеза младенца, и это именно от него исходило сияние.

Ощущение реальности происходящего было настолько сильным, что мне показалось, будто я чувствую присутствие очень древней и очень мрачной магии. Точно сам Сиулмиран — легендарный демон, король драхов, стоит у меня за спиной, и от этого ощущения захотелось передернуть плечами.

Лейс сделал несколько пассов руками — и над сундуком взмыла алая бархатная подушка, на которой покоился тот самый черный бриллиант.

Точнее, он был темно-багровый, такого насыщенного оттенка, что казался черным, но при этом прозрачный, будто слеза младенца, и это именно от него исходило сияние.

Теперь я практически не дышала, как и люди на экспозиуме. С замиранием сердца, я следила, как Лейс вынул из ножен узкий стилет и, не моргнув глазом, полоснул себя по ладони, а затем сдавил ее, сжимая кулак — и густые алые капли упали на сияющий артефакт.

По залу пронесся пораженный вздох, многие повскакивали с мест, а главный старейшина приподнялся на своей трибуне, не отрывая от бриллианта пронзительного взгляда. И древняя реликвия не разочаровала.

Сначала я услышала очень высокий звук, похожий на комариный писк, но постепенно он становился все выше и выше, переходя в такие плоскости, которые не способно улавливать обычное человеческое ухо. Но вот у всех, в ком текла даханнская кровь, он вызвал небывалое ощущение во всем теле, и у меня в том числе.

Будто мороз прошел по коже, поднимая дыбом все волоски на затылке. В животе стало пусто, закружилась голова, и меня охватило чувство стремительного падения. Я зажмурилась, пытаясь удержать внезапно подкатившую тошноту, а потом резко вдохнула и закашлялась, подавившись воздухом. Это было так, словно очень долго пробыла под водой и теперь не могла отдышаться.

Открыв глаза, я уставилась на светящуюся картинку. Не знаю, что происходило там в те мгновения, пока я приходила в себя, но теперь над багровым артефактом виднелась размытая фигура из темного тумана, и в этой фигуре четко улавливались демонические черты. Огромный мощный торс со вздутыми мышцами, перевитый веревками вен, лоснящаяся кожа цвета эбенового дерева, короткая жесткая щетина, покрывающая бычий затылок и темя, оставляя абсолютно гладкой кожу на висках и возле заостренных ушей… И лицо, точнее то, что казалось лицом: маска воплощенного зла, порока и ужаса, искривленная хищной усмешкой, открывавшей треугольные зубы, усеявшие его рот острыми иглами.

Так вот какими были Изначальные драхи! Демоны, пришедшие из других миров во времена Разлома!

Меня передернуло от страха и отвращения, а на коже выступил холодный и липкий пот…

— Это истинный артефакт императорского рейна! — провозгласил главный старейшина и взмахнул рукой. — Асторгрейн принимает ваш обет.

Весь зал повторил его жест, подтверждая, что сделка состоялась. Лейс молча поклонился, не сдерживая горделивой усмешки. Ну да, он наверняка знал, что такую редкостную и магическую штуку вряд ли кто-то из претендентов сможет оспорить.

Я вздохнула, откидываясь на подушки. Теперь предстояла менее интересная часть, ведь остальные претенденты меня не интересовали, и их обеты тоже, не считая самого последнего, моего Эйдена.

Я украдкой улыбнулась сама себе, будто боялась, что кто-то увидит мою улыбку и украдет мое счастье. Но внутри ничего не шевельнулось. Всегда при мысли об Эйдене меня наполняло тепло моей шайенской половины, а теперь внутри царила лишь пустота…

Испуганная, я приподнялась и села в кровати, положив кристалл на подушку. В его свете продолжали меняться картинки, двигались фигурки, слышались голоса, но я уже не обращала внимания. Я пыталась сообразить, как, когда и где я перестала чувствовать связь с Эйденом — и не могла вспомнить.

Мне стало страшно…

Я зажмурилась, пытаясь нащупать внутри себя ту хрупкую нить, которая еще недавно нас соединяла, но она исчезла, будто ее никогда и не было. Было такое ощущение, словно меня обманули или обокрали: неверие, разочарование, глубокое чувство потери наполнили меня, заставляя всхлипнуть и задрожать.

"Эйден! — позвала я мысленно, понимая всю тщетность своих усилий. — Эйден… Эйден!!!"

Но ответом мне была тишина…

— Претендент номер пятнадцать, Кайре Эрдвей Маллокен из Дардрейна! — ворвался в мои невеселые мысли звучный голос герольда, и я встрепенулась, услышав знакомое имя.

В зал Выбора из распахнутых ворот шагнул абсолютно незнакомый мужчина: невысокий, коренастый, с суровым, испещренным шрамами лицом и — уже немолодой. Воин-даханн, находящийся на закате своих лет, в том возрасте, когда его сотоварищи отправляются искать смерти в бою.

Я смотрела на него и не понимала, неужели в таком возрасте он действительно решил жениться? Или это какая-то интрига, придуманная Эйденом для моего спасения? Что задумал этот безумный полукровка?! Теперь я не могла об этом узнать, оставалось лишь довериться и ждать.

— Эйр Маллокен уже не молод, — заметил главный старейшина, складывая пальцы в замок и устраивая на них подбородок. Из-под серебристых бровей претендента блеснул острый, как бритва, взгляд. — Но Право Выбора дается каждому, кто пожелал объявить о своем Обете. Что предложишь ты, благородный эрзун, за честь владеть Жемчужиной Асторгрейна?

— Я приведу на плаху самого дерзкого и самого неуловимого пирата Амидарейна, бунтовщика и изменника, предателя и ренегата Эйдана Даннахана! — произнес даханн неожиданно глубоким и низким голосом, в котором чувствовалась сталь. — Проведу его, закованного в кандалы, по центральной улице Лиссавии и возложу его голову к ногам невесты…

На этом месте я почувствовала такое сильное головокружение, что вынуждена была закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы не слышать дальнейших слов, но глупая фантазия тут же в красках нарисовала кровавую сцену перед внутренним взором. Дощатый, грубо сколоченный эшафот, окровавленная плаха и мертвая голова, лежащая в пыли у женских ног…

— Достойный Обет! — услышала я задумчивый голос главного старейшины и вновь уставилась на экспозиум. — Учитывая, что этот предатель и бунтовщик попортил нам немало крови и постоянно призывает к непокорству подвластные нам племена… Но знает ли досточтимый эйр Маллокен, что Эйден Даннахан не только отступник, но еще и наследник нидангского трона? Нам известно, что именно он стоит во главе заговора против Империи. Хватит ли маленькому провинциальному рейну времени и сил, чтобы поймать того, за кем много лет безуспешно гоняется весь имперский флот? Не останется ли этот Обет неисполненным, превратившись в позор?

В голосе старейшины чувствовалась явная издевка. Но Кайре Маллокен оставался по прежнему невозмутимым. Спокойно выслушав эту тираду, он слегка поклонился и произнес:

— На все воля Двуликого.

— Да будет так. Мы признаем твой Обет принятым. Ищущий да обрящет, — и главный старейшина взмахнул рукой, подтверждая ставку.

Еще пару минут я наблюдала, как последний претендент на мою руку удаляется из зала Выбора, а потом сияние начало тускнеть, картинка терять свою четкость, звук пропал — и вот уже рядом со мной остался лежать лишь мутный маленький кристалл, потерявший свою прозрачность и блеск.

Я завернула его назад в платок и засунула под подушку. Утром скажу Рейле, чтоб избавилась от этой улики.

В голове крутились слова старейшины, не давая сосредоточиться ни на чем другом. Так Эйден не просто лишенный титула аристократ, он еще и наследник древнего нидангского рода, раз является претендентом на его трон… Неужели его мать была из королевского рода?

Я напрягла память, вспоминая, что мне известно. Отец Эйдена встретил его мать во время одной из своих кампаний в нидангских водах, она была полукровкой, с примесью шайенской крови… Родила ему двух сыновей… Впоследствии он вернулся в Амидарейн вместе с детьми, попал в руки фанатиков и потерял одного ребенка… И я абсолютно ничего не могла вспомнить о той, что стала матерью его детей. Кто же она? И что с ней стало? Почему отец Эйдена вернулся на родину без нее?

От всех этих мыслей разболелась голова. Я свернулась клубочком, натянула одеяло на самые уши и всхлипнула. Накатила такая беспросветная жалость к себе, что слезы полились сплошным потоком. Морозящая пустота внутри стала для меня откровением, странные события, происходящие вокруг — пугали… Я чувствовала, что все это не с проста, вот-вот что-то должно случиться. Что-то, что перевернет мою жизнь, только вот в какую сторону — этого я не знала.

****

Последующие дни я проводила за изучением Кодекса даханни, плетением кружев и редкими встречами с обитателями Саммельхора. Старалась держаться подальше от Иэлениль и ее родственниц, но совместные ужины никто не отменял. Приходилось держать хорошую мину при плохой игре: растягивать губы в любезной улыбке, глупо кивать и хлопать ресничками на все вопросы и предложения, больше похожие на завуалированный приказ. Прогуляться в сад — пожалуйста, посетить старшую даханни в ее покоях — пожалуйста, дать ей подпитаться от меня — тоже пожалуйста. Во мне словно отключили инстинкт самосохранения, и я безропотно подчинялась, не имея ни сил, ни желания сопротивляться ментальному давлению Иэлениль.

И каждый раз я понимала, что она меня использует, и знала, что все вокруг это видят, но делают вид, что не замечают. Даже мои собственные юмати лишь виновато отводили глаза, когда меня возвращали им, опустошенную и уставшую, со смертельной бледностью на щеках и темными пятнами под глазами. Иэлениль пила меня, как пьют дорогое вино, неспеша, смакуя каждый глоток, и в ее глазах светилась такая неприкрытая алчность и жажда, что каждый раз у меня внутри обрывалось сердце и мне казалось, что она не сможет остановиться…

Однажды, кажется, это было на третий день, в мои покои вошел отец. До общего ужина оставалось около двух часов, и именно в это время Иэлениль приглашала меня к себе на чашечку чая, как она это называла. Я сидела за очередным плетением, коротая время в печальном одиночестве, и все пыталась сообразить, как прекратить этот чудовищный фарс, а мои юмати безмолвными статуями застыли, охраняя вход и окна.

Айвердан стремительным шагом пересек комнату и остановился напротив меня, сложив руки за спиной. Окинул охранниц хмурым вглядом, и я заметила, как дернулась его щека, точно от еле сдерживаемого гнева. Затем, его глаза уперлись в меня.

— Почему? — выдал он таким тоном, будто обвинял меня во всех смертных грехах. — Почему ты смолчала?

У меня внутри все похолодело, а перед мысленным взором промелькнули все тайны, которые я пыталась от него скрыть.

— Что "почему"? — переспросила я севшим от испуга голосом.

— Почему ты не сказала, что Иэлениль использует тебя в качестве внешнего источника?

Теперь уже я внимательно посмотрела на него, задерживая взгляд на суровом лице.

— Разве вы об этом не знали? — усмехнулась, не скрывая сарказма.

— Я не лезу во внутренние дела Саммельхора, это вотчина Даханни. Точно так же, как Иэлениль не лезет в дела рейна.

— И кто же вам сказал?

— Догадался. Со дня нашей последней встречи она как-то через чур похорошела… Мне показалось это странным.

— И что теперь?

— Я не имею права ей запретить, — он поджал губы, — но ты — сможешь.

— И каким же образом, не подскажете? — я хмыкнула и погладила пальцем тонкое кружево из крученных шелковых нитей, которое плела, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

— Тебе нужно скорее пройти адаптацию, тогда старшая даханни не сможет причинить вреда, даже если бы захотела.

— Я это знаю, но срок еще не прошел, не все претенденты вернулись с исполненным Обетом или с пятном позора. Многие палатки в лагере женихов все еще пустуют… Неужели вы не можете меня защитить?

Он скривился, точно испытывая сильнейшую боль, и потер грудь в области сердца. И только теперь я заметила, как стеснены его движения и как посерело его лицо.

— С вами что-то случилось? — спросила я и сама удивилась, насколько обеспокоенным прозвучал мой голос.

— Тебе не стоит переживать, я уже впорядке. Давай лучше поговорим о тебе…

— Нет, — оборвала я, решительно поднимаясь с пуфика, на котором сидела, — я же вижу, что вам плохо. Если старшая даханни без стыда и совести использует меня, почему я не могу оказать вам помощь добровольно? Расскажите, что произошло.

Айвердан с сомнением взглянул на меня. Я заметила, что даже стоять ему тяжеловато, и предложила сесть. Он тут же с готовностью опустился в ближайшее кресло и с видимым облегчением откинулся на его спинку.

— Сам не знаю, — произнес он тоном человека, который внезапно обнаружил что-то необычное в самых обычных вещах, — уже третий день болит в груди… И к лекарям обращался, и к целителям…

— И что?

— Да пока ни магия, ни настойки эффекта не дали…

— Можно я гляну? Я читала в Кодексе, что любая даханни может исцелять, вдруг и у меня получится?

Он добродушно усмехнулся в ответ на мое желание ему помочь.

— Мне приятно, что ты так беспокоишься, но поверь, до целительства тебе еще далеко. Магия проявится только после адаптации и тебе придется долго учиться управлять ею, прежде чем ты сможешь использовать свои силы по собственному желанию. Сейчас ты непроявленный источник, пользоваться которым могут все, в ком течет родственная кровь. Именно поэтому юных даханни так охраняют. И не только от мужчин…

— Я не заметила, чтобы меня слишком охраняли от Иэлениль, — фыркнула я, не удержавшись от сарказма.

— Не думал я, что она зайдет так далеко, — он покачал головой, — но и запретить ей тоже не могу, не в моей компетенции… Так что ты скажешь насчет моего предложения? Император Архарон тоже проявил желание поскорее увидеть своего сына членом нашего рейна… Это было бы лучшим выходом из создавшейся ситуации.

Я опустила глаза, не хотела, чтобы он понял, о чем я сейчас думаю. Мне нужно было любой ценой тянуть время, но как это сделать, если судьба моя уже решена, жребий брошен и судьи назначены? Сердце сжалось, предчувствуя, что вот-вот разразится буря…

— Так что? Ты согласна? — он нетерпеливо шевельнулся в кресле.

— Нет, — ответила я тихо, но четко, — я хочу дождаться Аукциона. Пусть все будет так, как велит Закон.

В ответ мне раздался раздраженный вздох.

— Что ж, не смею настаивать. Это твой выбор и твое здоровье… Но если передумаешь… Лейс еще пару дней погостит у нас. Понятное дело, что вы с ним не встретитесь, просто имей ввиду.

С этими словами Айвердан поднялся на ноги и направился к дверям, а я с недоумением отметила, какой тяжелой и грузной стала его походка. Былая легкость исчезла без следа, по всей видимости, с ним действительно что-то было не так.

Тем же вечером за столом саммельхорские даханни обсуждали прелюбопытное известие. По всей Лиссавии ширились слухи, что скоро сюда доставят самого дерзкого и самого неуловимого преступника, заранее приговоренного к смерти имперским судом — Эйдана Даннахана.

Я участия в разговоре не принимала, сидела, скромно потупив очи, и всеми силами пыталась скрыть дурацкую улыбку, то и дело мелькающую на губах. Уж не знаю, что задумал мой любимый пират, но меня наполняла уверенность в том, что он знает, что делает. Отсутствие связи действовало угнетающе, я не могла понять, в чем дело, постоянно пыталась нащупать в себе эту тонкую нить, но пока безрезультатно. И все же, я верила, что Эйден не забыл обо мне, что у него есть план и что этот план уже на стадии воплощения.

— Ах, милочка, ты даже не представляешь, что мы узнали! — одна из кузин затормошила меня, вырывая из мира грез. Я подняла на нее недоуменный взгляд. — Эйр Маллокен поклялся возложить голову этого ренегата к твоим ногам! Это так романтично!

Я еле сдержалась, чтобы не передернуть плечами от представившейся картины.

— Ага, — изобразила восторженную улыбку, больше похожую на оскал, — романтично…

— И это будет на главной площади Лиссавии! Только представь, какие эмоции можно испытать, получая такое подношение от мужчины! — она закатила глаза, всем своим видом выражая небывалое вдохновение.

— И когда же это случится? — ненавязчиво поинтересовалась я как бы между прочим.

— Завтра! После полудня! — наперебой заговорили родственницы, не скрывая алчного блеска в глазах. — Сначала зазвенит колокол, предупреждающий о даханни, и эрранская гвардия очистит улицы от лишних глаз. Потом подадут роскошный паланкин, приличествующий твоему положению, и ты отправишься к месту встречи в сопровождении сотни лучших воинов Саммельхора! А там… Ах, этот Маллокен хоть и стар, но знает, чем удивить! Никто не верил, что он сможет исполнить свой Обет, ведь еще никому не удавалось взять в плен Эйдана Даннахана! А он смог! За три дня! Сделал то, что не смог весь имперский флот!

Я кивала, как заведенная, улыбалась так, что сводило скулы, а у самой внутри все сжималось от плохого предчувствия. Понятное дело, что все это спектакль, разыгранный Эйденом — и Обет, и пленение и даже позорное шествие в цепях… вот только чем он закончится? Мертвой головой в пыли у моих ног? И чья это будет голова?

Представив, сколько воинов и стражи будет присутствовать на предполагаемой казни, сколько любопытных зевак, во мне шевельнулся червячок сомнения. А получится ли у Эйдена выполнить задуманное? И от этих мыслей я буквально похолодела.

— Аментис, с тобой все хорошо? — сладко пропела Иэлениль, сидевшая, по обычаю, во главе стола. Мое место, как наследницы, было по правую руку от нее, и каждый раз, когда обстоятельства сводили нас за одним столом, я чувствовала на себе ее цепкий, изучающий взгляд. — Что-то ты резко побледнела, деточка…

Я выдавила из себя легкомысленную улыбку:

— Все хорошо, чувствую себя отлично.

— Прекрасно, — она окинула меня удовлетворенным вглядом, — я взяла на себя смелость распорядиться насчет нового наряда для тебя. Завтра его доставят. Наследница Асторгрейна должна выглядеть выше всяких похвал, когда появится перед лицом будущих подданных.

Я покорно кивнула, опуская взгляд.

— И еще, — добавила она, — я считаю, что твои юмати ни на что не способны. Их еобходимо заменить на более опытную и квалифицированную охрану.

Я моментально вскинулась, чувствуя, как внутри зарождается панический ужас. Иэлениль сверила меня изучающим взглядом и с абсолютным спокойствием накручивала на вилку листья салата.

— Ты что-то имеешь против? — приподняла она одну бровь.

— Да. Я не желаю разрывать контракт с ними…

— Они не смогли защитить тебя, когда мои гвардейцы напали, — старшая даханни с насмешливой улыбкой констатировала поорный факт.

— Потому что это нападение было сделано изподтишка! Гвардейцев было намного больше и вы сами знаете, что у пяти юмати не было ни малейшего шанса, против такого количества эрранов!

— Неважно. Твои охранницы не смогли предугадать столкновение. Они же эмпаты, а засаду не почувствовали. Не уловили ни одной чужой эманации, когда вели тебя коридорами Саммельхора. А знаешь почему? — она отправила в рот очередной кусок бифштекса, нарочито медленно прожевала, сделала глоток вина, поставила бокал на место и, наклонившись в мою сторону, с нескрываемым превосходством произнесла:

— Потому что глупые маленькие юмати слишком доверяют друг другу, слишком верят в женскую солидарность и круговую поруку. В каком-то смысле, это их сила, не спорю, но в любой цепи есть слабое звено, а еще… у каждого, даже самого преданного слуги, есть своя цена — помни об этом, деточка.

****

Эти слова не шли у меня из головы до самого конца ужина, и много позже, идя в свои покои в сопровождении охранниц, я то и дело украдкой разглядывала их, пытаясь понять, кто же из них предатель?

Сурово хмурящаяся Даная? Эльма, с усердием сжимающая эфес своей сабли? Илия, всегда стоящая за моей спиной? Ринея или Ами, охраняющие меня с боков? Кто из них оказался тем "слабым звеном", о котором упомянула Иэлениль? Или это ее очередная уловка? Может и нет никакого предателя, а просто старшая даханни хочет избавиться от моих верных юмати, чтобы уже никто не мог ей помешать манипулировать мною?

В спальне меня освободили от одежды и я со вздохом блаженства шагнула в ванную, уже наполненную ароматной водой. Как всегда, две юмати остались меня сторожить. После того случая, когда я едва не утонула во время медитации, меня больше не оставляли одну даже здесь.

— Где Рейла? — поинтересовалась я. Вообще-то, в свободное от службы время, охранницы отдыхали в своей комнате, расположенной прямо по соседству с моим кабинетом, и эти два помещения соединяла общая дверь. Но кто знает, где еще может проводить свой досуг молодая женщина?

— Она ушла в город, эйрина, — ответила одна из юмати, — сказала, что к ночи будет.

— Ушла? — меня тут же охватило подозрение, что это неспроста, но я прежде и не интересовалась личной жизнью своих охранниц, а вдруг это обычная практика, выходить за стены Саммельхора в свободное время? — И часто вы так уходите?

— Нет, эйрина. У нас есть право на отдых по своему усмотрению, но в Лиссавии ни у кого из нас нет знакомых, чтобы ходить в гости, а все необходимое нам предоставляет Саммельхор.

— А Рейла? Часто отлучается?

— Иногда, эйрина.

— И вы, конечно, не знаете куда и зачем? — я несколько секунд изучала их серьезные лица. Да нет, не похоже что они врут или что-то скрывают от меня. — А кто еще отлучается?

— Один раз Даная. Но она очень быстро вернулась.

— Давно это было?

Они переглянулись, будто ищя поддержки друг у друга, и одна из них сказала:

— Перед визитом императора.

У меня внутри все похолодело. Перед визитом императора? В тот день, когда Иэлениль сломала мою защиту и сделала меня своим послушным донором, а хорошо обученные охранницы не учуяли сидящих в засаде гвардейцев?

Не сдержавшись, я застонала. Мне не хотелось верить, что Даная — предатель, но все указывало именно на нее.

— А Рейла? — закинула я еще одну удочку, слабо надеясь на положительный ответ. — Она в тот день уходила?

— Да, эйрина. Отсутствовала где-то с час. Но за это время до города не добраться, скорее, она ходила в казармы, к нашим.

Обе юмати забавно порозовели. Я пару секунд непонимающе смотрела на них, а потом и сама вспыхнула, как рак. Поняла, к кому и зачем могла ходить Рейла в казармы. Но это ничуть не успокоило моих сомнений. Теперь я готова была подозревать всех и каждого. Слова Иэлениль заронили в мою душу зерна недоверия, и я уже не знала, кто здесь друг, кто здесь враг.

Быстренько ополоснувшись, я поволила охранницам закутать меня в огромное полотенце, больше напоминающее размерами простынь, всунула ноги в уютные меховые туфли и прошлепала в спальню. У окон и дверей, как всегда, темнели вооруженные фигуры, в кресле у кровати сидела Даная, и именно на нее упал мой взгляд, полный тревоги, которую я не могла скрыть.

— Почему я не знала, что вы отлучаетесь из Саммельхора? — спросила я, пытаясь завуалировать волнение под напускной суровостью. — Почему мне никто не сказал?

— Виель, — она начала медленно подниматься, с недоумением глядя на меня, — тебя что-то беспокоит?

— Сядь! — я коротко взмахнула рукой, останавливая ее движение. — Ответь на вопрос!

— Ты никогда не интересовалась, как мы проводим свободное время. — Даная пожала плечами и опустилась назад в кресло. — Но правила не запрещают нам покидать палаццо. Единственное ограничение — мы не имеем права употреблять веселящие напитки и подобные им вещества, притупляющие разум и реакцию. Это строго запрещено.

— Понятно, — я уже взяла себя в руки и теперь выглядела достаточно хладнокровной, по крайней мере, я на это надеялась. — И как часто отлучаешься ты?

Она смутилась и отвела взгляд. Вот! Раве это не доказательство! — вспыхнула в моем мозгу злорадная мысль. — Какие еще нужны подтверждения?

— Да было дело один раз…

— Когда?

— На днях, — она упорно продолжала смотреть в сторону.

— Когда именно?

— Перед нападением…

Теперь я вспомнила, в тот день я гуляла в саду и сопровождала меня Рейла с другим караулом, а Даная и те юмати, что охраняют меня сейчас, тогда отсутствовали. Но именно они были со мной в момент нападения! И Даная тоже!

— И где ты была?

Я понимала, что поступаю глупо, пытаясь выдавить из нее признание. Кто знает, что она сделает, когда выдаст себя? В том, что именно Даная предатель — я уже больше не сомневалась, но ее следующие слова заставили меня удивиться.

— К колдуну ходила… — произнесла она таким покаянным тоном, что я невольно шагнула ближе.

— К кому? — я не верила своим ушам. — Зачем?

— Сон мне плохой снится уже много ночей. Измучал, спать не могу. Вот и пошла, чтобы погадал, сказал, как избавиться от этой напасти…

— И… что же тебе снится, Даная?

Она бросила на меня быстрый испытывающий взгляд, потом опустила голову и еле слышно произнесла:

— Смерть моя снится.

Я не нашлась что сказать.

Подошла к ней, присела на краешек соседнего кресла и уставилась на нее, молча хлопая ресницами. Меньше всего я ожидала услышать такое.

— Давно мучаюсь, — добавила она сдавленным тоном, — с тех пор, как мы прибыли в это гадючье гнездо. Думала, что это я так за успех миссии переживаю, за твою безопасность. Но колдун сказал, что эти сны предупреждение. Что-то скоро должно случиться… Когда мы в тот вечер попали в засаду, меня как молнией ударило. Я решила, что это оно и есть, то — о чем сон предупреждал… Но он никуда не делся, так и продолжает меня мучать каждый раз, стоит мне только закрыть глаза.

— Ты можешь мне рассказать, что именно тебе снится?

— Я мало что помню, так, обрывки. Вроде бы битва, выстрелы, крики… Потом что-то темное… пещера или грот… и я постоянно ощущаю страх, вернее ужас, леденящий такой, и панику. А потом просыпаюсь резко, вся в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем, и понимаю, что нечто темное только что убило меня, высосав мою душу…

Она говорила так тихо и так проникновенно, что от ее слов у меня по спине побежали мурашки, а в животе образовалась пугающая пустота. Я ощутила легкую тошноту и головокружение, и откинулась на спинку кресла, прикрывая глаза.

— И что тебе сказал колдун? Можно как-то отвадить этот сон? Или использовать его, чтоб защититься от будущей опасности?

— Нет, Виель. Это же наш колдун, юмати. Он может вопрошать только наших богов, а они давно запрещены законом Амидарейна. Так что он просто варит зелья, да заряжает амулеты. Ну и там, порчу навести, отворот, приворот — по мелочи. Сказал, чтоб я береглась. И я в тот же вечер привела вас всех прямо в ловушку! Как подумаю, что ты могла погибнуть — дурно становится.

— Подожди! — я остановила ее монолог, напряженно размышляя. Что-то в ее словах меня зацепило, но что — я не могла понять. — Повтори, что ты только что сказала.

— Как подумаю, что ты могла погибнуть… — неуверенно проговорила она.

— Нет, до этого.

— В тот же вечер я привела вас всех в ловушку…

— Вот!

Я вскочила с кресла, едва не потеряв полотенце, в которое все еще была укутана, и замерла, как борзая, учуявшая дичь. У меня было странное ощущение, что я вот-вот нащупаю ниточку, потянув за которую, смогу распутать весь этот клубок интриг.

— Даная, расскажи мне подробно, что было после того, как ты вернулась в палаццо.

Она наморщила лоб, вспоминая события того дня. Я видела, как на ее лице задумчивость постепенно сменялась напряжением, а затем тревогой.

— Ну? — нетерпеливо поторопила я. — Вспомнила?

— Да… я тогда вернулась за два часа до смены караула… Прошла через вход для прислуги, прямо на кухню: не хотела, чтобы кто-то спрашивал, где я была. Помню, там еще была эта эрранка, которую старшая даханни постоянно посылает за тобой. Бродила там без толку. Я это помню, потому что главный повар накричал на нее за что-то, вроде бы мешала там кому-то…

Она замолчала, напряженно о чем-то думая.

— А потом я пришла в наш дортуар, переоделась, и нас позвали ужинать… И все, — Даная подняла на меня виноватый взгляд, — после ужина мы заступили в караул.

— И никаких странностей ты не заметила, — констатировала я неутешительный факт. Похоже, что мое так называемое расследование закончилось, не успев начаться.

— Да вроде нет…

— Эйрина, — раздался со стороны окна голос одной из охранниц, — я кое-что заметила тогда, но не придала значения, да и все остальные, наверно, тоже…

— Говори, — я повернулась к ней. Это была Илия, та самая, что всегда охраняет тыл и замыкает нашу маленькую процессию.

— Все блюда в тот день сильно переперчили. И суп, и кашу. Даже мясо во рту огнем горело. Мы все тогда выпили много воды и смеялись, что кухарки, наверное, влюбились, раз насыпали столько специй.

— Дааа, — Даная согласно закивала, — я это тоже помню. А воду нам приносили тоже с кухни, чуть подслащенную и с таким странным запахом…

— Полыни.

— Точно! От нее пахло полынью, но она не была горькой.

Теперь все смотрели на меня, а я, кажется, начала что-то понимать. Моих юмати банально отравили, или одурманили (как кому удобней). Наверняка, не просто так крутилась на кухне личная служанка Иэлениль — что еще ей было там делать, как не подсыпать какую-нибудь гадость в котел с ужином? Но это же очень опасно! Мои телохранительницы едят из одного котла с остальной дворцовой охраной, было крайне неразумно подсыпать дурман в общую посуду.

Нет, здесь явно не все так просто. Иэлениль слишком хитра для того, чтобы действовать так грубо. Если она и приказала подсыпать что-то в пищу, то должна была как-то обезопасить от этого вещества собственных гвардейцев…

Я застыла посреди комнаты, напряженно размышляя. Что-то витало рядом со мной, какая-то мысль лежала прямо на поверхности, но я никак не могла ухватить ее за хвост.

Мой взгляд бездумно скользил по комнате, ощупывая попадающиеся на пути предметы, но ни один из них не давал мне зацепки, пока… мне на глаза не попался графин с водой.

И тут меня осенило.

— Вода! — выдохнула я, стискивая руки. — Это была вода, которую вы пили. Наверняка, и в пище, и в питье было что-то, что подавило ваши способности эмпатов. Я в этом просто уверена!

— Ты думаешь… — теперь и Даная поднялась на ноги, рассеянно потирая отполированный до блеска эфес своей сабли, — что старшая даханни приложила к этому свою руку?

— Уверена. — Я даже кивнула, подтверждая свои слова. — Но вот чего я не пойму, так это, что мне делать дальше? Она что-то сделала со мной в тот вечер, пробила мою защиту и теперь я не могу сопротивляться ее давлению. Иэлениль просто использует меня, а я иду к ней, как бычок на заклание, и ничего не могу сделать! Это отвратительное чувство…

— Мы не можем ей помешать, — Даная опустила голову, признавая свое бессилие, — никто не может, только ты сама… когда пройдешь адаптацию и займешь ее место. До Аукциона осталось не так уж много дней, первые претенденты уже возвращаются. Я слышала, завтра тебя повезут в Лиссавию, принимать подношение от эйра Маллекена…

— Но тебя не будет, завтра в караул заступит Рейла.

— Возьмите и нас, не отказывайтесь, у меня очень плохое предчувствие…

Я наконец-то сбросила полотенце и влезла в сорочку из гладкого розового шелка. Волосы казались уже достаточно сухими для того, чтобы их можно было спокойно расчесать. С тех пор, как Иэлениль начала пить мои силы, волосы почему-то утратили не только прежнюю жесткость, но и перестали виться мелким бесом. Теперь они просто лежали на плечах пушистой волной.

Я уставилась на себя в зеркало, разглядывая собственное лицо, пока одна из юмати расчесывала мои волосы. Кожа, прежде достаточно смуглая, теперь поражала первозданной белизной, черты заострились, обозначились скулы, а сияние, изредка пробегавшее по моему телу, утратило свои золотые искры. Исчезла не только ментальная связь с Эйденом, исчезли все признаки моей шайенской крови. И теперь я понимала, что это сделала Иэлениль, в тот вечер, когда предстояла встреча с императором. Наверняка, таким образом она хотела скрыть мою нечистокровность.

Ну а как же иначе! Сокровище Асторгрейна должно быть безупречно, особенно, учитывая руки, в которые его отдают. Разве захотел бы великий император Амидарейна в невестки ту, в ком течет нечистая кровь? Порченную, как они тут говорят. Может быть, какой-нибудь мелкий эрзун и согласился бы на такой шанс заиметь жену, пусть и полукровку — но рожденная ею дочь не станет от этого менее ценной.

А вот императорскому дому есть из чего выбирать. И Иэлениль сделала все, для того, чтобы не упустить такого перспективного жениха.

На следующий день тихое болото под названием Саммельхор было взбудоражено известием о том, что в порту Лиссавии пришвартовался корабль, на борту которого, в железной клетке, находится враг Империи номер один — Эйден Даннахан. Никто до последнего не верил, что эйр Маллокен сможет выполнить свой Обет и пленить этого неуловимого пирата.

Саммельхор гудел, как взбудораженный улей, обсуждая эту новость. Даханни обсасывали последние сплетни, строили предположения, закатывали глаза от восторга, при мысли о предстоящем подношении.

Не успела я позавтракать, как в мои покои заявилась Иэлениль собственной персоной, в сопровождении собственного цирюльника, эйры Эсерсион и ее неизменных помощниц. Предстояла очередная экзекуция по примерке наряда.

На этот раз платье превзошло своею роскошью даже то, что я надевала на ужин с императором. Вернее, это было даже не одно платье, а целый ансамбль.

Сначала на меня одели короткую батистовую рубашку, едва прикрывающую мои бедра, и густо накрахмаленную нижнюю юбку из тафты. Затем, помощницы модистки помогли мне влезть в небесно-голубое атласное платье, чьи пышные рукава имели длинные разрезы до самых плеч и крепились на руках с помощью крошечных бантиков, усыпанных бриллиантовой пылью. Между этих бантиков кокетливо выклядывал тонкий батист нижней рубашки.

Поверх платья полагался корсаж из плотного темно-синего бархата, украшенный золотым галуном на манер мужских мундиров. Ну и последний штрих — воздушная шемизетка из роскошного кружева, похожая на те, что надевали все даханни поверх платьев, отправляясь в гости и на балы. Как сказала эйра Эсерсион, эта деталь туалета только недавно вошла в моду. Шемизетки украшали вышивкой, оборками и рюшами, расшивали драгоценными камнями и бисером, и ни одна уважающая себя даханни не вышла бы из дома, не имея такой детали на своих плечах.

Когда с одеждой было покончено, личный цирюльник старшей даханни занялся моими волосами, бормоча себе под нос: " О, Двуликий, как можно так себя запустить!" Я подчинялась молча, практически не реагируя на происходящее, потому что мысленно была уже там, в Лиссавии, где мне предстояла встреча с судьбой.

— Ну вот, — Иэлениль удовлетворенно прищелкнула пальцами, выводя меня из глубокой задумчивости, — хоть на выставку!

Цирюльник отступил, позволяя служанкам обуть меня. Я всунула ноги в изящные бархатные туфли с расшитыми золотом носками, и повернулась к большому зеркалу, в котором моя фигура отражалась в полный рост. Если бы я не знала, что это я, то подумала бы, что отражающаяся в гладком стекле девушка истинная даханни — так холоден и неприступен был ее вид.

— Красавица! — старшая даханни совершенно по-детски захлопала в ладоши, и кое-кто из прислуги повторил ее жест, тут же оборванный ледяным взглядом Иэлениль. — Настоящая Жемчужина Асторгрейна!

Я скромно потупила очи, не желая, чтобы кто-то увидел мои истинные мысли.

Двери раскрылись, мои верные юмати в полном составе выстроились вдоль стен, собираясь присоединиться к моему кортежу. Я кивнула, приказывая им следовать за собой.

— Ты решила увеличить охрану? — раздался над моим ухом насмешливый голос старшей даханни. — Все еще доверяешь им?

— Они не виноваты в том, что тогда произошло, — ответила я, стараясь сохранить хладнокровие. — И поверьте, я точно знаю, кому не следует доверять.

Она окинула меня таким пронзительным взглядом, что я на миг сбилась с шага, а потом с предупреждением произнесла:

— Ты стала очень смелой, девочка. Не стоит мне дерзить. Даже твоя адаптация не сделает тебя сильнее, чем я, поверь. Сама по себе сила ничего не значит, тебе понадобится еще много лет, чтобы научиться управлять ею… И не факт, что ты с этим справишься.

И опять я смолчала, замыкая в себе наростающее раздражение. Меня не покидало странное ощущение, которое буквально витало в воздухе — ощущение приближающейся грозы.

Кто-то толкнул меня сзади, будто невзначай, и я почувствовала, как мне в руку ткнулось что-то холодное и твердое. Машинально сжала пальцы и обомлела — это была рукоятка! То ли ножа, то ли кинжала — я так и не рискнула посмотреть. Просто спрятала руку в складки платья и, судорожно вдохнув, направилась дальше.

Только два человека могли всунуть мне нож — Илия, всегда идущая прямо за моей спиной, или ее напарница Шелла. Но я так и не поняла, кто и них это был.

У широкого мраморного крыльца палаццо уже ждал роскошный паланкин, украшенный златотканой парчой, горевшей на солнце. Рядом с ним стояли восемь носильщиков-юмати, одетые в короткие суконные куртки и узкие бриджи до колена. От колена, ноги юмати охватывали плотные чулки, а вместо привычных сапог они были обуты в башмаки с блестящими металлическими пряжками. У каждого носильщика на куртке сияли начищенные медные пуговицы, а бриджи под коленом были подвязаны атласной лентой.

Но это была лишь центральная часть будущего кортежа. С двух сторон от паланкина, вдоль широкой подъездной аллеи, ведущей прямо к кованным воротам, растянулась целая армия из вооруженных до зубов эрранов. Они стояли по трое в шеренге, в своих безупречных мундирах. У каждого грудь была расшита пятнадцатью рядами шнуровых петель: у офицеров серебряным позументом, у солдат — крученым шелком белого цвета. И каждый ряд на конце украшала сияющая пуговица — серебрянная у офицеров, медная у солдат. Узкие штаны со штрипками и высокие, выше колена, начищенные сапоги довершали парадную форму. Вот только висящее на кожаных портупеях оружие было не бутафорским, а самым что ни на есть боевым.

Остановившись на крыльце, я вдохнула полной грудью и несколько мгновений просто стояла, разглядывая свой будущий кортеж. Вспомнился единственный раз, когда я стояла на этом крыльце — это было в тот день, когда меня привезли в Саммельхор. Тогда небо над головой было таким же синим, как сейчас, и точно так же светило солнце. А на душе царило тревожное чувство ожидания и надежды. Тогда… теперь же меня мучил страх, грозящий вот-вот перейти в настоящую панику. Нехорошее предчувствие сдавило мое сердце. Я сглотнула слюну, ставшую комом в пересохшем горле, и сильнее сжала вспотевшими пальцами спрятанный в складках нож.

Вокруг пели птицы, журчали фонтаны, пестрела яркая зелень. В воздухе разносился тонкий аромат экзотических цветов. Все было мирно и спокойно, и ничто не предвещало грозы.

****

Путь до Лиссавии в этот раз показался мне намного короче, чем в первый раз. Странное дело, но на обратную дорогу всегда тратится меньше времени. Я задумалась над этим парадоксом, вытянувшись в струнку на сиденье, напротив Иэлениль. По праву старшей даханни, она заняла паланкин вместе со мной, а моим юмати пришлось отступить и следовать в арьергарде.

— Ты чересчур напряжена, — сладко пропела моя помолодевшая за последние дни бабка. Теперь, когда мы сидели в метре друг от друга, я видела, насколько посвежело ее лицо, вновь обретя упругость молодости. — Скажи мне, ты волнуешься? Этот Маллокен сущий наглец! По Закону, он должен был преподнести свой дар в день Аукциона, на глазах у старейшин, но ему позволили так…

— Кто позволил? — выдавила я из себя, отводя взгляд. Слишком уж проницательной была Иэлениль, чтобы позволять ей заглядывать в мои глаза.

— Старейшины. Разве ты не помнишь, кто твой брат? Эймос работает на Тайную канцелярию, а там уже давно озабочены только одной идеей — как поймать этого Даннахана. И вот наконец их мечта исполнилась. А за одно и мечта твоего отца. Теперь осталось только свершить акт мести. И это так символично! — Иэлениль откинулась на спинку сиденья и самодовольно усмехнулась. — Сын заклятого врага и бывшего кровного брата умирает от руки собственной ширам!

Я дернулась, словно думала выпрыгнуть из паланкина наружу, но даханни ухватила меня за руку, выворачивая запястье, и я поблагодарила Двуликого за то, что кинжал оставался в другой.

С непривычной для женщины силой, она откинула меня назад, вглубь паланкина, нависла надо мной, вжимая мне в грудь ледяную ладонь, и сквозь зубы прошипела:

— А ну сядь, маленькая дрянь! Ты кого обмануть хотела? Меня? Да я знаю все твои мысли, даже те, что не известны тебе самой!

— Я не знаю, о чем вы, — мое сердце стучало так, будто собиралось выпрыгнуть из груди, острая боль в вывихнутом суставе не давала сосредоточиться, на глаза навернулись слезы, а в душе зарождался ледяной ужас, — я ничего не сделала!

Иэлениль провела рукой вдоль моего тела, и в ту же секунду я поняла, что оно мне больше неподвластно. В моем мозгу билась в панике только одна мысль: что делать?! Но я не могла шевельнуть даже пальцем.

— А теперь поговорим, — удовлетворенно заявила она, закидывая ногу на ногу.

— Чего вы хотите от меня? — прошептала я, еле шевеля онемевшими губами.

— Милая, как же ты глупа и наивна! Ну какая из тебя старшая даханни, сама подумай. Да еще с твоей порченной кровью!

Иэлениль поцокала языком и окинула меня насмешливым взглядом.

— Или ты и в самом деле думала, что смогла всех обхитрить? Деточка, я слишком сильна для того, чтобы такая простушка, как ты, могла что-то скрыть от меня. Особенно, связь ширам.

Услышав это, я едва не потеряла сознание от охватившего меня волнения. Неужели она знала?! Все это время, пока я притворялась и лгала — она знала? Но тогда почему сказала об этом именно сейчас?

Старшая даханни не отрываясь следила за тем, как недоумение на моем лице сменяется откровенной паникой. Несколько минут она молча наслаждалась ужасом, плескавшимся в моих глазах, а потом произнесла:

— Я разрушила твою защиту и заблокировала шайенскую магию. Это вышло на удивление просто, но кое-что показалось мне странным, — она покрутила в воздухе пальцем. — Некие потоки, уходящие вовне, крайне заинтересовали меня. Я бы и не поняла ничего, если бы уже не встречала подобное. У твоей матери.

Я молчала, не желая ее провоцировать, а сама в это время пыталась нащупать в себе хоть какой-то проблеск магии, хоть одну крупиночку, способную дать мне силы сбросить это оцепенение. Пальцы левой руки по-прежнему сжимали рукоятку ножа. Иэлениль не догадалась меня обыскать, и я рассчитывала воспользоваться этим единственным оружием, если мне придется спасать свою жизнь.

— Каждый вечер я использовала тебя в качестве донора и изучала. Совмещала, так сказать, приятное с полезным. И была чрезвычайно удивлена, когда поняла, на кого были направлены эти потоки. Надо же… — она хмыкнула, будто не веря, и покачала головой, — кто б подумал! Эйден Даннахан! Но не переживай, тебе не придется видеть его смерть. Я подготовила для тебя кое-что получше!

И в этот момент лицо Иэлениль приобрело такое зловещее выражение, что мне захотелось превратиться в букашку и забиться в щель. Черты ее лица заострились, кожа посерела и обтянула череп, узкие губы обнажили хищный оскал, и мне показалось, что между ее зубов мелькнул черный, раздвоенный язык.

— Что ты смотришь на меня с таким ужасом, деточка? — проскрипело это существо разбитым, старческим голосом. — Я не слишком-то хороша без иллюзии, не правда ли? Но поверь, скоро все изменится. Очень скоро.

Она нагнулась ко мне так близко, что ее холодное дыхание коснулось моей щеки, и я почувствовала в нем запах тлена и смерти. Теперь я видела истинную Иэлениль, такую, как она есть, без внешнего флера юности и красоты, нанесенного магией.

Я облизала пересохшие губы и тихо выдохнула:

— Что вы собираетесь сделать со мной?

— Увидишшш, — прошипела она, будто змея. А потом выставила руку наружу из паланкина и прищелкнула пальцами.

Я услышала звуки борьбы: крики, бряцанье оружия и даже одиночные выстрелы. Минут через пять все втихло, и я поняла, что моих юмати, возможно, больше нет. Вспомнилось предупреждение Данаи. Сердце пропустило один удар, дыхание стало комом в груди, а к горлу подкатила тошнота. Я почувствовала, как глаза невольно наполняются слезами, и не удержалась, сморгнула. Соленая капля побежала вниз по щеке.

— Плач, девочка, плач. Это все, что тебе осталось, — проскрежетала Иэлениль, подцепляя мою слезу сморщенным когтистым пальцем. Пару секунд она разглядывала соленую каплю, дрожавшую на кончике антрацитового когтя, а затем слизнула ее и зажмурилась, будто от удовольствия. — Я давно уже забыла, как это — плакать. Но ты вернешь мне эту способность.

— Вы везете меня не в Лиссавию! — выдохнула я, наконец-то понимая, что все это ловушка.

— Это был едининственный способ законно вывести тебя из палаццо, — она равнодушно пожала плечами.

— Но ведь меня ждут в столице! Меня будут искать!

— Не переживай. На обезглавливание этого полукровки ты попадешь. И даже больше, — Иэлениль предвкушающе облизнулась, и я увидела, как черный, змеиный язык скользнул по ее губам, — ты сама воткнешь кинжал ему в сердце перед обезглавливанием! Но это позже. У нас с тобой есть еще одно дело.

Я почувствовала, что движение остановилось и паланкин опустили на землю. Распахнулась дверца. Офицер из личной гвардии Иэлениль распахнул дверцу и замер, опустив глаза. Старшая даханни, как по мановению волшебной палочки, вновь стала молодой и красивой, но теперь я знала, что это не более чем хитроумная иллюзия. Она даже не взглянула на эррана, вышла из паланкина и сухо бросила:

— Дилижанс на месте? Все готово?

— Да, Великая, — офицер склонил голову еще ниже.

— Надеюсь, твои люди устранили все препятствия. Никто не должен помешать ритуалу.

— Мы окружили капище, ни одна муха не пролетит, можете не беспокоиться.

— Я и не беспокоюсь, — она хмыкнула и повернулась ко мне. Я внутренне содрогнулась от того, какой холод и какая ненависть царил и в ее взгляде. — Если что-то пойдет не так, вы сами займете место на жертвенном алтаре.

При этих словах меня кинуло в холодный пот, а сознание помутилось на одно короткое мгновение. Какой алтарь? Какие жертвы? Что все это значит?

Я знала, что единственный бог, официально признанный в Амидарейне — это Двуликий, но ему не приносят в жертву живых существ — ни людей, ни животных. Только то, что произрастает из земли, а еще золото, драгоценности и редкие фимиамы. На чей же алтарь намекает Иэлениль?

— Вставай! — ее ледяной голос заставил меня немедленно подчиниться. Пока мозг метался в панике, пытаясь что-то придумать, тело слепо повиновалось командам даханни, будто механический заводной человечек.

Я вышла на улицу, все еще пряча руки и кинжал в складках платья. Осмотрелась, на сколько это было возможно, и похолодела.

Вокруг, на сколько хватало глаз, возвышались скалистые пики. Мы находились где-то между Лиссавией и Саммельхором, и, по всей видимости, в стороне от главного тракта. Под ногами серела древняя дорога, сложенная из потрескавшихся от времени бетонных плит, стыки которых поросли травой. Справа возвышался крутой склон, поросший редким кустарником, а слева — глубокая пропасть, разделившая некогда цветущую долину и превратившая ее в нагромождение скал.

Меня загнали в ловушку. Даже если бы я могла двигаться, то все равно не сумела бы сбежать. Одна против пяти десятков вооруженных эрранов — у меня просто не было шанса! Да и куда бежать? Скалы вокруг перемежались глубокими расщелинами — и все это напоминало какой-то заколдованный лабиринт, выход из которого я могла бы искать годами!

— Это одно из мест Разлома, — бестрастный голос Иэлениль заставил меня очнуться и посмотреть на нее. Она стояла у края пропасти, простерши над ней руку. — Именно здесь миллионы лет назад разверзлась земля, открывая порталы в другие миры. И здесь до сих пор живет древняя магия. Если бы ты прошла адаптацию, ты бы ее почувствовала.

— Зачем мы здесь? — еле выдавила я из пересохшего горла.

Она скользнула по моему лицу мимолетным взглядом, а потом вновь вернулась к разглядыванию ущелья.

— Здесь место силы. Одно из пяти, имеющихся в Амидарейне. Именно отсюда сто пятьдесят лет назад наши маги черпали темную магию для того, чтобы нанести решающий удар по Эролле.

— Каньон Смерти! — ахнула я, поняв, о каком ударе идет речь.

Тот самый каньон, что разделил почти на двое единственный материк, расколов его с запада на восток! За прошедшие годы вокруг него вымерло все живое, а земля превратилась в пустыню, окруженную топкими болотами, в которых таились неведомые опасности. Никто, из рискнувших отправиться туда, так ни разу и не вернулся, чтобы рассказать о том, что там происходит. Но и это было не все: болота наступали, с каждым годом все больше и больше оттесняя санхейо к побережью. Прежде многочисленный и сильный народ был сурово наказан за грех одного: темные маги даханнов лишили их долголетия и магических сил, а император приказал вырезать большую часть мужского населения, установив жесткий контроль рождаемости.

Я знала все это не по наслышке, потому что еще совсем недавно считала себя одной из санхейо и боялась таинственных даханнов, появлявшихся у нас в селении только для того, чтобы забрать с собой в неизвестность тех несчастных девушек, которым выпал такой жребий.

А потом оказалось, что я и сама чужая на материке. Моя жизнь именилась после того, как в дом моих приемных родителей постучали имперские гонцы, передавшие мне прямо в руки серебрянный тубус с приказом, в котором стояло имя моей сестры.

По воле рока я заняла ее место, но ни разу не пожалела об этом. Я встретила самого лучшего мужчину в мире, узнала о своей настоящей семье, а сейчас стояла напротив той, что по крови была моей родной бабкой, и не знала, что она собирается со мной делать.

— Да, каньон Смерти, — ее узкие губы раздвинула ядовитая усмешка. — Санхейо поплатились за смерть одной из нас. Даханны никогда не простят им смерть своей женщины. И кстати, твоей родной тетки.

— Я знаю, — я сглотнула, отводя взгляд. Давняя история, рассказанная дазганом Кархаданом на имперском фрегате, вновь всплыла в памяти. — Но при чем десь я? За что вы мне мстите?

— Мщу? — она пожала плечами и расхохоталась. — Ты слишком высокого мнения о себе, глупая девчонка. У меня нет никакого желания тебе мстить, наоборот, твоя жизнь имеет для меня большую ценность. Пока. И она послужит великому делу!

Развернувшись к офицеру, Иэлениль коротко бросила:

— Уничтожить все следы! — и прямо на моих глазах гвардейцы Иэлениль сбросили паланкин в ущелье.

Вместо него из-за крутого поворота выехал дилижанс черного цвета, чьи окна были наглухо закрыты плотными кожаными шторами. Он подкатил к нам и остановился. Офицер распахнул дверцу и отступил, пропуская старшую даханни.

Иэлениль поднялась по откидным ступенькам и с царственным видом уселась на кожаное сиденье внутри. Щелкнула пальцами — и мои ноги сами понесли меня вперед. Как послушная игрушка, я уселась напротив нее, проклиная свою беспомощность. Прикрыла глаза, снова и снова пытаясь связаться с Эйденом, но натыкалась лишь на безмолвную пустоту внутри себя.

— Ищешь своего полукровку? — хмыкнула понимающе даханни. — Зря пытаешься, я постаралась избавить тебя от его пагубного влияния.

Я испуганно распахнула глаза.

— Что вы сделали? — спросила я, чувствуя, как от страха замирает сердце.

— Заблокировала твою шайенскую магию, — снисходительно усмехнулась она. — Зачем мне лишняя примесь в твоей крови? Можешь поблагодарить меня. Теперь даже сам император Архарон не учует в тебе полукровку, и скоро Аментис дан Асторгрейн станет его единственной невесткой.

— Этого не будет, — прошептала я непослушными губами, понимая, что ничем не смогу помешать, если только не вмешается какой-нибудь случай.

— Дорогая, — она нагнулась, приближая свое лицо к моему, и на долю мгновения передо мной вновь мелькнула обтянутая кожей ужасающая маска смерти, — ты не в том положении, чтобы выбирать. Теперь я властвую над твоей жизнью и смертью, и поверь, тебе лучше не испытывать мое терпение.

Я прикусила язык и поскорее отвела взгляд, не желая злить ее еще больше. Дилижанс дрогнул и покатился, увозя меня все дальше от того места, где я утратила последний шанс на побег.

Последующие минуты растянулись для меня в часы безумного напряжения. Я так и не поняла, сколько времени продолжалась наша поездка, зато ни на секунду не оставляла попыток связаться с Эйденом. Я взывала к нему всеми силами моей бессмертной души, запечатанной в этом теле. Огненная магия исчезла, не оставив и следа, тонкая нить, связывавшая нас двоих, растаяла, будто ее никогда и не было. Но я все равно верила, что он услышит меня и придет, даже если я не дождусь ответа. Надо было лишь подождать, потянуть время. А за одно и узнать, что задумала Иэлениль и зачем ей я.

Наконец, экипаж остановился. Офицер-эрран открыл дверцу дилижанса и откинул подножку. Гвардейцы уже выстроились двумя стройными рядами по обеим сторонам от дороги, упиравшейся прямо в темный зев огромной пещеры.

Я внутренне напряглась, не отводя взгляда от сводчатого входа, вырубленного прямо в отвесной скале.

— Это наидревнейшее место Разлома, — сказала Иэлениль, довольно щурясь, — отсюда в этот мир вышел Сиулмиран. И здесь осталась часть его Силы. Чистейшая магия в своем первозданном виде. Скоро ты познакомишься с ней. Вставай!

Я молча подчинилась. Вышла наружу, щурясь от яркого солнца. Осторожно огляделась. Мы стояли у подножия одинокой скалы, такой огромной, что ее пик, казалось, упирался в самое небо, а вершина была покрыта снегом и льдом, ярко сиявшими на тропическом солнце. С четырех сторон нас окружали глубокие ущелья, и лишь узкая тропка вилась между ними, такая ненадежная на вид, что у меня внутри на секунду все похолодело. Удивительно, что дилижанс не свалился в пропасть!

— Впечатляет? — даханни хмыкнула. — Сюда не добраться просто так и не уйти. Только тот, в ком течет кровь короля-демона, может открыть дорогу к древнему храму Силы.

— И в вас она течет? — тихо переспросила я.

— Нет, милая, но мне это и не нужно. У меня есть тот, кто позаботился об этой мелочи.

И она подтолкнула меня вперед, заставляя шагнуть ближе ко входу, из которого несло тяжелым многовековым злом.

В полумраке пещеры шевельнулась мужская фигура, лениво оторвалась от стены и двинулась нам на встречу. Я не могла рассмотреть кто это, потому что свет падал прямо мне на глаза, но что-то в его плавных движениях заставило меня насторожиться. Я сбилась с шага, вглядываясь в темноту, и тут же была вознаграждена тычком под ребра.

— Шевели ногами! — процедила Иэлениль, подгоняя меня. — Нам еще надо успеть в Лиссавию на представление века!

Я первой достигла пещеры и шагнула через ее порог под высокие своды. И когда солнце исчезло за моей спиной, я поняла, что оказалась в идеально круглом гроте, из которого в разные стороны вело несколько ходов, освещавшихся смоляными факелами. Да и сама пещера оказалась достаточно освещена. В ее стенах были вырублены многочисленные ниши, в которых сейчас горели свечи и масляные лампы.

Чья-то тень упала на пол, прямо перед моими ногами. Затем, взметнулась на стену и заплясала по ней. Я подняла взгляд и обомлела.

Передо мной, холодно усмехаясь, стоял мой так называемый жених. Лейс Архарон.

— Ну здравствуй, невеста, — произнес он насмешливым и даже каким-то презрительным тоном. Потом перевел взгляд на стоявшую за моей спиной Иэлениль и добавил, обращаясь уже к ней: — Ты была права, примесь шайенской крови почти не чувствуется.

— Я всегда права, дорогой, — пропела старшая даханни, обходя меня и вставая рядом с Лейсом. В неверном свете многочисленных свечей и факелов она выглядела очень молодой, почти юной, но я-то знала, что скрывается под этой привлекательной оболочкой.

Иэлениль обвила руками узкую талию принца, прильнула к нему и мурлыкнула, щурясь в мою сторону:

— Посмотри, Сила в ней так и клокочет, требуя выхода. Тебе только нужно ее позвать и передать мне.

— Какая Сила? — недоуменно пролепетала я. — О чем вы?

— Скоро ты все узнаешь.

Лейс обнял Иэлениль за плечи и махнул свободной рукой. Меня тут же окружили гвардейцы, оттесняя от входа, будто я все еще могла сбежать. Кто-то толкнул в спину, заставляя переступить с ноги на ногу. Мне стало душно, захотелось рвануть ворот платья, вдохнуть полной грудью, но вместо этого я только судорожно вдохнула и еще глубже засунула кинжал в складки юбки.

Под конвоем солдат, меня провели через пещеру и втолкнули в один из подземных ходов. Он был широким и коротким, и заканчивался пещерой меньшего размера, в центре которой таинственно поблескивало небольшое озеро. В темной глади стоячей воды отражался свет факелов, которые были зажжены по периметру. Меня подтолкнули к его кромке, не давая осмотреться.

— Вот мы и на месте, — раздался рядом голос Иэлениль. — Это подземное озеро ни что иное, как портал в другой мир. Мир наших пращуров, откуда пришли драхи и ахайи. И он все еще действует.

— Этого не может быть, — пролепетала я, пытаясь отпрянуть, но меня упорно подталкивали к воде.

— Может! — сказал Лейс, подходя ближе. Я уже и раньше замечала, насколько он красив, но сейчас его красота отталкивала меня, а не привлекала. — Здесь есть источник на дне. Ключ, который берет свое начало на той стороне. И сегодня ты поможешь нам заглянуть туда и вызвать из небытия величайшего из драхов, короля-демона! Моего пращура!

Он щелкнул пальцами, и пара гвардейцев тут же накинули веревки на мои руки, стягивая запястья за спиной. Нож упал, звякнув о каменный пол пещеры. Я закусила губу и отвела взгляд.

— А это что тут у нас? — Один из гвардейцев поднял оружие и передал принцу. — Кинжал милосердия. Хм. Кто тебе его дал? Одна из твоих охранниц?

Я стояла ни жива, ни мертва, боясь произнести хоть слово.

— Ах ты тварь! — Рядом оказалась Иэлениль. Ударила меня ладонью по щеке, да так, что моя голова мотнулась, а кожа на месте удара вспыхнула как от ожога. Я зажмурилась, прокусив губу. Рот наполнил медный привкус крови. — Смотри на меня, когда я с тобой говорю! Ты все это время скрывала его!

Она повернулась к Лейсу, который со снисходительной улыбкой наблюдал, как его сообщница осыпает меня бранью.

— Ты видел! Она хотела меня убить! Прятала нож! Это одна из ее прихвостней сунула ей оружие!

Принц лениво протянул в ответ:

— Успокойся, дорогая, она нужна нам живой. Ты же хочешь получить свою вечную молодость и звание Великой жрицы?

Она глубоко вздохнула, беря себя в руки. Отвела в сторону полный ненависти взгляд и произнесла совсем другим тоном:

— Да, милый, извини.

— Смотри, у нас договор. Не навреди ей до времени!

Запястья ныли, сдавленные веревками. Меня опять подтолкнули, заставляя идти вдоль выложенного камнями берега. Я не могла оторвать взгляд от этой таинственно поблескивающей темной глади, казавшейся плотной и тягучей, как кисель.

Озеро было абсолютно непроницаемым. Ни один всплеск, ни одно движение не нарушало его мертвого спокойствия.

Казалось, что даже свет факелов без следа поглощался его обсидиановой поверхностью.

Я запнулась о какой-то камень, больно ударившись ногой, и тут же весь накопившийся ужас вышел из меня вместе с судорожными рыданиями. Я мешком повалилась на колени, захлебываясь в слезах, которые хлынули из глаз сплошным потоком. Все мое тело сотрясала крупная дрожь, дыхание срывалось, я хватала воздух ртом, как вытащенная на берег рыба, и никак не могла наполнить легкие.

Подскочила Иэлениль, замахнулась, желая нанести удар, но Лейс успел перехватить ее руку и сжал так, что лицо даханни исказилось от бессилия и злобы.

— Я же сказал, не порти девочку! — процедил принц сквозь зубы, отталкивая ее от меня.

Потом бросил на меня короткий взгляд, полный холодного безразличия, и вдруг коснулся моего лба. Это было последнее, перед тем, как я упала, потеряв сознание.

****

Очнулась я от того, что лежала на чем-то холодном и твердом. Попробовала пошевелиться и поняла, что мое тело вновь послушно мне, вот только что-то не давало встать, удерживая меня в положении лежа. Я скосила глаза и обомлела. Мои запястья и лодыжки были скованы тяжелыми браслетами из позеленевшей от времени бронзы, а толстые цепи обвивали грудь и живот. Из одежды мне оставили лишь короткую нижнюю рубашку, такую тонкую, что она не спасала от холода, и сейчас сквозь нее просвечивали соски.

Я подняла взгляд и наткнулась на хорошо освещенный низкий свод пещеры. Он был выложен плитками и серебристого металла, такого гладкого, что моя распростертая фигура отражалась в них, как в зеркале. Я смогла разглядеть и запухшие от слез глаза, и след от пощечины на правой щеке, и даже венок из сстранных полупрозрачных цветов, украсивший мой лоб.

Испуганная, я попыталась приподнять голову и оглядеться. Сейчас я находилась в маленьком гроте, чей пол покрывал слой черной воды, а стены белели в полумраке.

— Очнулась? — раздался сбоку знакомый голос с ядовитыми нотками.

Я повернула голову и встретилась взглядом с глазами Иэлениль. Старшая даханни лежала рядом со мной, на таком же странном ложе из черного мрамора, но в отличии от меня, ее не сдерживали цепи.

— Где я? — еле выдавила я из себя. Мое пересохшее горло отказывалось произносить хоть звук.

— В пещере Сиулмирана, под Черным озером.

Мне показалось, что я ослышалась, но обстановка подтверждала слова Иэлениль. У подножия алтаря колыхались темные воды, такие непроницаемые, что в них не отражался свет факелов. И кажется, это была не совсем вода. Вода не может быть такой!

— Почему мы здесь? Что вы собираетесь делать?

— Мы собираемся взять то, что принадлежит нам по праву, — произнес над моей головой голос принца. — И ты нам в этом поможешь.

Лейс стоял прямо надо мной. Свой белоснежный мундир он сменил на странный балахон из черного сукна, расшитый по подолу и на рукавах серебристыми языками пламени. Голову его венчало нечто вроде тиары, а в руках он держал тяжелую каменную чашу, в которой плескалась какая-то жидкость.

Он поставил эту чашу на алтарь рядом со мной, а потом обошел меня с другой стороны и я увидела тот самый золотой сундук, в котором хранилось Око Сиулмирана.

— Вы же это не всерьез! — прошептала я, с ужасом наблюдая, как Лейс открывает этот сундук.

Вспомнилось, что я видела через экспозиум. День Выбора, обет Лейса и то, как он вызвал дух короля-демона. И то жуткое ощущение первозданного зла, которое охватило меня в тот момент.

— Мы серьезны, как никогда, дорогая, — тонкие губы принца искривились в холодной усмешке. — Ты же знаешь, что император стар и время его уходит. Кто сменит его на троне? Кого выберут старейшины? И кто получит вместе с неограниченной властью и его дар? Сомневаюсь, что это буду я, но у меня есть возможность повлиять на ход событий. Почему бы не воспользоваться этим?

Крышка сундука откинулась, точно выброшенная мощной пружиной, и из его недр вспыхнул знакомый темно-багровый свет. Лейс совершил несколько пассов руками — и вверх поднялась та самая бархатная подушка с возлежащим на ней сияющим артефактом.

— Все думают, что Сиулмиран погиб в битве с нидангами и шайенами, но это не так. Он был ранен и ослаб, и его мир призвал его назад. Рея сошла со своего пути, нарушая законы мироздания, разломы закрылись, и он не смог вернуться. Его запечатало по ту сторону. Но осталась маленькая щель между двумя мирами, в которую понемногу утекала Сила. И тридцать лет назад я нашел ее.

Черный бриллиант, повинуясь движениям Лейса, приподнялся над своим ложем и поплыл в мою сторону, а ненужная теперь подушка упала назад в сундук.

— Знаешь ли ты, что этот артефакт несет в себе часть истинной сущности короля-демона? И я, как его прямой наследник, своей кровью могу призвать своего предка. Призвать, но не удержать в этом мире. Для этого нужна кровь прямой наследницы королевы ахайев, той самой, что соединилась с Сиулмираном, давая начало нашей расе.

Зловещий артефакт завис в паре футов над моей грудью, как раз напротив бешено колотящегося сердца. Я уставилась на него, как кролик на удава, не в силах отвести взгляд, и мне показалось, что я вижу, как в его глубине вспыхивают багровые отблески пламени.

— Это моя кровь вам нужна, — прошептала я, наконец-то понимая, для чего меня похитили, — но ведь Иэлениль тоже наследница Альвириаль! Зачем вам я?!

Сухой каркающий смех со стороны соседнего алтаря был мне ответом.

— Глупая! Даханни должна быть неадаптирована, чтобы магия бурлила в ее крови, а Сила кипела в жилах. Вот как у тебя, — сообщила Иэлениль с интересом разглядывая мое побледневшее лицо. — Я рассчитывала на твою мать, но Айвердан опередил меня. Я уговорила покойного мужа запечатать ее магию, надеясь, что твой отец не захочет ущербную жену, но не учла его одержимость! И не учла, что шайенская кровь взыграет в ней и она влюбится!

— Она же была вашей дочерью! — я не могла поверить в то, что слышала.

— Кто сказал? — она приподнялась на локте и с любопытством уставилась на меня. — Ты забыла? Я родилась еще до войны с санхейо и имела сестру. Так вот, Эмиренайль была ее дочерью. Когда начался мор, ее мать умерла, а я выжила, потому что была еще молода и неадаптирована. Но мне не слишком повезло. Я осталась бесплодной. И все эти годы я жила с твоим дедом в надежде вернуть себе то, что принадлежит мне по праву!

— И что же это?

Странное дело, как только я поняла, что эта женщина не имеет ко мне ни малейшего отношения, меня сразу наполнило необыкновенное спокойствие и уверенность. Будто это не я лежала распростертая на древнем алтаре, не меня удерживали тяжелые бронзовые цепи и не надо мной завис ловещий артефакт, полный демонической сути.

Страх отошел на задний план, сознание очистилось и прояснилось, словно в затхлую, запертую комнату впустили струю свежего воздуха. Теперь уже я смотрела на Иэлениль спокойно и с любопытством, как дети смотрят на безобидную букашку, ползущую по руке. Ты знаешь, что можешь в людой момент ее раздавить, но не сжимаешь кулак, потому что тебе интересно, что будет дальше.

— Иэлениль, ты много болтаешь! — недовольный голос принца заставил меня перевести взгляд на его обладателя. — Ложись и дай мне провести ритуал. Не забывай, тебе еще возвращаться в Лиссавию!

— Да, мой принц, — даханни одарила его такой чувственной улыбкой, что отношения этих двоих больше не составляли для меня секрета.

Все происходящее казалось до того обыденным, что я и сама спокойно легла, уставившись в низкий свод. В зеркальных плитках отражалось мое лицо — бледное и застывшее, словно маска. Лейс встал прямо надо мной и завел странную песнь на каком-то неизвестном языке. Голос его звучал то совсем тихо, то взлетал на такую громкость, что резонировал под каменными сводами пещеры. И в какой-то момент я поняла, что он поет не один.

Резкие, диссонирующие звуки наполнили маленький грот. Шепот и выкрики сплетались воедино с размеренными и глухими ударами невидимых барабанов. Я увидела тени в зеркальном отражении. Они оторвались от стен, где скрывались в полумраке все это время, и закружились в завораживающем танце. Это были фигуры людей, закутанные в темные ткани, закрывавшие их с головой. Они танцевали вокруг алтарей, и каждый из них держал в руках небольшой шар, наполненный магическим светом.

Эта музыка и рамеренные движения танцоров завораживали, не давая отвести глаз. Я почувствовала, как мое тело постепенно наливается свинцом, как тяжелеют руки и ноги, скованные древними кандалами, как понемногу уплывает сознание…

Лейс поднял руки над артефактом и полоснул себя по ладони острым клинком. Сжал раненую руку в кулак, и на зловещий артефакт закапала кровь. Тяжелые густые капли падали одна за другой, и с каждой из них Око Сиулмирана разгоралось все ярче и ярче, пока наконец не вспыхнуло ослепительным багрово-красным пламенем, центром которого был черный бриллиант.

Бой барабанов усилился, стал громче, танцоры теперь двигались намного быстрее, сплетая тела в немыслимых узорах, а голос Лейса взлетел, достигая крещендо, и замер, резко оборвавшись на самой высокой ноте.

Все смолкло. И в наступившей тишине я увидела, как надо мной, из сияния артефакта, понемногу вырисовывается образ короля-демона.

Мощный силуэт с блестящей кожей цвета эбенового дерева и вздувшимися мускулами набирал силу. Он оказался просто огромным и стоял, наклонив голову, потому что мешал свод пещеры. В нем было не меньше двух человеческих ростов, и сейчас он нависал надо мной, слепо шаря глазами перед собой.

На долю секунды я испытала такой ужас, что едва не потеряла сознание, но уже в следующее мгновение меня наполнило облегчение: сквозь фигуру короля-демона просвещали магические шары танцоров. Это была всего лишь проекция и ничего больше!

Лейс шевельнулся, заставляя меня перевести взгляд на него. Теперь в руках у принца был тонкий ритуальный стилет, похожий на остро заточенное шило. И это шило неуклонно приближалось ко мне.

Расширенными от страха глазами я смотрела на это острие, на кончике которого была моя жизнь, и панический ужас сжал мое сердце, заставляя исторгнуть из груди пронзительный крик…

Но в тот момент, когда оно почти коснулось моей шеи там, где лихорадочно билась тонкая жилка, что-то произошло.

Сначала, будто яркий свет ударил сразу со всех сторон, ослепляя до боли в глазах. Я зажмурилась и услышала крики. Надо мной грязно ругался Лейс, верещала Иэлениль, повсюду слышались вопли и звон стали, а потом раздались пистолетные выстрелы. Я боялась открыть глаза, свет был настолько ярок, что даже сквозь сомкнутые веки причинял боль. Я не могла ни отвернуться от него, не прикрыть глаза рукой, лишь лежать, напряженно вслушиваясь в происходящее.

Кто-то напал на принца и его сообщников! Но кто? Эйден?

Я попыталась почувствовать присутствие моего пирата, но ответом мне по прежнему была пустота. Если он и пришел за мной, я не могла его ощутить.

Чьи-то руки коснулись моего тела, заставляя меня вздрогнуть и забиться в истерике. Больше я не могла терпеть. Кто-то начал снимать с меня тяжелые цепи, и с каждым снятым витком меня начинало трясти все больше и больше. Меня подняли и посадили, кто-то обнял меня и я почувствовала себя прижатой к военному мундиру. Пуговицы и галуны царапали кожу.

Мне что-то набросили на плечи, плотно укутывая, то ли плащ, то ли одеяло. Яркий свет исчез, его сменила полнейшая темнота, и я опять боялась открыть глаза, боялась, что эта темнота окажется намного страшнее света!

— Виель, уже все закончилось! — прошептал на ухо мужской голос с такой знакомой хрипотцой.

Я замерла, тяжело дыша открытым ртом, а потом уперлась руками в грудь, к которой меня прижимали, и начала неистово вырываться.

— Тише ты, глупая! — Рейхо, а это был он, прижал меня еще сильнее, легко ломая сопротивление. — Все закончилось, ты со мной, ты в безопасности!

Звуки боя давно стихли, да и можно ли это было назвать боем? Вряд ли сектанты, задумавшие возродить Сиулмирана, пришли на обряд вооруженные чем-то большим, чем ритуальные кинжалы. Я слышала только стоны тех, кто как и я, был ослеплен или оказался ранен. А еще присутствие множества людей, которые сновали вокруг меня, бряцая оружием.

— К-как вы… — еле выдавила я из себя, заикаясь и клацая зубами от нервного напряжения, — к-как вы н-нашли меня?

— За принцем давно следили. Даже штучки твоей бабки не помогли ему скрыть свои намерения от сильнейшего менталиста в Амидарейне. Иди сюда, нам пора уходить. И можешь открыть глаза, все уже закончилось.

Я судорожно вздохнула, пытаясь успокоиться, но руки продолжали дрожать.

— Он-на мне н-не б-бабка! — я хорошо запомнила слова Иэлениль и не собиралась их забывать. — Ч-что вы с н-ней сделали?

— Не переживай, она и принц живы, теперь их ждет суд и наверняка смертная казнь.

Он подхватил меня на руки, заставляя ухватиться за его шею. Я прильнула сильнее, чувствуя, как колотится его сердце, как тяжело, будто кузнечные меха, наполняется водухом его грудь. И хриплое, срывающееся дыхание над своей головой.

— М-мне нужно в Лиссавию, — прошептала я, начиная успокаиваться.

— Нет, милая, там тебе делать нечего. Теперь ты только моя.

Эти слова дазган произнес настолько непоколебимым тоном и так крепко прижал меня к себе, что я внезапно осознала: Рейхо пришел сюда за мной и он меня не отпустит. Он одержим мною и одержимость эта никуда не делась!

— Подождите! — от неожиданности, я открыла глаза и уперлась руками в его грудь. — Мне нужно в Лиссавию! Вы не понимаете!

Лицо Рейхо оказалось в опасной близости от моего. Я уставилась на него в упор, отмечая, как по белоснежной коже даханна раз а разом проходит легкая дрожь, смазывая черты, и поняла, что он буквально в шаге от обращения в драха. Его руки сжались сильнее, причиняя мне боль, и я пискнула, почувствовав, как мою кожу царапают когти.

Его лицо застыло, как маска, сияние вспыхнуло и погасло, руки слегка расжались.

— Извини, — хрипло выдохнул он, — я не хотел…

Я огляделась. На каменном полу пещеры тут и там темнели бурые пятна крови и валялись отшметки черной ткани, в которую были закутаны поклонники Сиулмирана. Но трупов я не заметила, наоборот, около десяти мужчин стояли у выхода, повернувшись лицом к стене, а их руки и ноги были скованы цепями из серебристого металла. Каждый из них был одет в набедренную повязку, а гибкие мускулистые тела тускло светились, подтверждая, что это даханны.

— Кто это? — спросила я. — Что с ними будет?

— Сообщники, эрзуны мелких рейнов, зависящих от милости принца, — Рейхо равнодушно пожал плечами, не отводя от меня взгляда, — не переживай о них. Они выступили против воли императора и Амидарейна, захотели вмешаться в установленный порядок и их действия приравниваются к государственной измене. Им повезет, если их просто казнят, а не полностью ликвидируют рейн.

— Как это? — я даже поперхнулась. Рейн! Это же несколько тысяч человек! Старики, женщины, дети, слуги всех рас и несчастные шейнаб. Разве они виноваты в том, что их эрзунам захотелось мирового господства?! — Как ликвидируют?!

— Земли и имущество пойдут в императорскую казну, слуги станут рабами новых хозяев, а родственники изменников будут лишены права занимать государственные посты и появляться при Дворе.

С этими словами он решительно подхватил меня на руки, не давая мне времени на возмущения, и зашагал к выходу. Мне оставалось лишь вцепиться в его плечи и молча покориться, потому что спорить с неуравновешенным даханном, находящимся на грани обращения, было опасно для здоровья.

Снаружи уже ждали солдаты в форме императорской гвардии и еще одни — в неприметных серых кителях без опознавательных знаков. Лица вторых прикрывали белые маски с темными вырезами для глаз, а фигуры терялись под бесформенными плащами.

— А это кто? — удивилась я.

— Агенты Тайной канцелярии. Не смотри на них, они все хорошие менталисты и могут читать мысли на расстоянии.

Я поспешно отвернулась и наткнулась вглядом на бледное, искаженное лютой ненавистью лицо Иэлениль.

Старшая даханни стояла под конвоем из нескольких вооруженных солдат и трех агентов-менталистов. Ее оттеснили к скале, сковали руки и ноги, а на голове у нее блестел обруч из того же светящегося металла, что и наручники, украшенный странным символом напоминающим перевернутую "S". Ее лицо утратило свежесть и привлекательность, вновь превратившись в ужасную пародию, под длинной грязной и порванной рубашкой выпирало костлявое тело, обтянутое сухой кожей, а узкие, посиневшие губы обнажили ряд пожелтевших треугольных зубов. Она не мигая сверлила меня пронзительным взглядом, и даже с такого расстояния я почувствовала дикий страх.

В нескольких шагах от даханни стоял принц. Судя по его потрепанному виду, он тоже не стал сдаваться без боя, но в отличии от Иэлениль, сейчас на его красивом лице блуждала презрительная усмешка. Растрепанные светлые волосы сияющим ореолом окружали его лицо с утонченными чертами, глаза со звездообразными зрачками смотрели холодно и равнодушно, будто это и не его обвиняли в измене, не его пленили во время запрещенного ритуала. В эту минуту он напоминал прекрасного падшего ангела, возгордившегося и презирающего весь мир.

Принц был закован, как и его сообщница, но вот обруча на нем не было. Я опустила взгляд на плечо Рейхо, делая вид, что разглядываю золотой эполет, и тихоноко спросила:

— Что за обруч надели Иэлениль. Почему у принца нет?

— Твоя бабка маг-менталист. И, кстати, вторая по силе после императора. Этот обруч, как и наручники, сделан и особого металла и по особой технологии. Он блокирует любые проявления магии. А принцу оно ни к чему. Способностей у него особых нет, потому и решился на измену, знал, что трон ему не грозит. Императором не стают по наследству, императора выбирают из сильнейших магов сильнейшего рейна.

Чуть в стороне от главных заговорщиков я увидела почти всех гвардейцев Иэлениль. Они спокойно расхаживали, общались с императорскими солдатами, смеялись и при этом ни один из них не был скован или разоружен.

— А они здесь что делают?! — выдохнула я. — Почему они на свободе?

— Эрраны твоей бабки оказались намного умнее, чем она о них думала, — хмыкнул дазган, — все это время они играли на стороне императора и закона, и кстати, кое-кто из них, насколько я знаю, являются профессиональными шпионами, внедренными Тайной канцелярией. Таких шпионов куча при каждом рейне и на каждом корабле — у нашего императора длинные руки и он слишком умный, чтобы пускать на самотек такую огромную державу, как Амидарейн.

— Они убили моих юмати, — прошептала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

— Если убили, — сухо ответил Рейхо, — значит, это был единственный выход.

В несколько шагов он пересек небольшое пространство перед пещерой и остановился у знакомого диллижанса, того самого, в котором меня привезли сюда. Судя по солнцу, с того момента прошло меньше часа, а мне казалось, что вся моя жизнь не была так насыщенна событиями, как последние сорок — пятьдесят минут.

Подбежал накомый эрран в офицерской форме, с поклоном распахнул дверцу. Рейхо усадил меня на сиденье, поправил сползший с моего плеча черный бархатный плащ, в который закутал меня еще в пещере, и произнес:

— Сиди здесь. Мне нужно отчитаться перед командованием о результатах операции, а потом я заберу тебя отсюда.

— Куда?! — я успела схватить его за руку до того, как он захлопнул а собой дверцу.

Дазган замер на подножке, судорожно вздохнул и медленно перевел взгляд на мои маленькие бледно-золотистые пальчики, лежавшие поверх его ослепительно-белой ладони. Я вздрогнула, отводя глаза, и попыталась убрать руку, но вторая ладонь Рейхо не дала мне этого сделать. Он поймал мою руку в ловушку, осторожно сжал мои дрожащие пальчики и поднес к своим губам.

Лицо дазгана напоминало бледную маску, выточенную из камня. Ни один мускул не дрогнул, когда он прикоснулся губами к центру моей ладони, запечатлевая долгий поцелуй, полный едва сдерживаемой страсти.

Отпустив мою руку, он выдохнул, бросил на меня дикий взгляд и выскочил, поспешно хлопнув дверцей. А я в легком шоке уставилась на свои ладони.

На бледной коже даханни все ярче и ярче проступали золотые искры шайенской магии. Иэлениль больше не контролировала мою вторую сущность, Ниара была свободна!

Я даже не заметила, как начала тихонько хихикать, глядя на яркие искорки, пляшущие между растопыренных пальцев. Они были похожи на крошечных золотистых змеек, возникавших прямо из кожи и почти мгновенно исчезающих в ней, и с каждой секундой их становилось все больше и больше!

Волна громадного облегчения затопила меня, заставляя перейти с нервного смешка на гомерический хохот. Тяжелое нервное напряжение последнего часа выплескивалось из меня вместе со слезами и хохотом, и я не могла остановить ни хлынувший из глаз поток, ни истерический смех, заставивший меня согнуться пополам.

Дверца диллижанса вновь распахнулась и обеспокоенный мужской голос спросил:

— Эйрина, вам плохо? Подать воды?

Сквозь слезы я разглядела офицера эрранской гвардии. Того самого, что прислуживал Иэлениль.

— Нет, — выдохнула я, пытаясь взять себя в руки, — но я хочу знать…

— Все, что в моей компетенции, — он склонил голову.

— …что с моими юмати? С моей охраной?

Я даже затаила дыхание, боясь, что сейчас подтвердятся мои худшие опасения.

— Мои люди их всего лишь обезвредили, — успокоил меня офицер, — правда, пришлось повозиться, — он позволил себе слегка усмехнуться. — У вас отличная охрана, эйрина. В честном бою, один на один, мы бы с ними не справились.

— И где они сейчас? — я облегченно превела дыхание.

— Нам пришлось связать их и выставить охрану. У юмати чересчур развит кодекс чести: при утрате подопечной, многие охранницы сводят счеты с жизнью, поэтому я отдал приказ не спускать с них глаз.

— Спасибо, — дрожащими руками я вытерла слезы и уже более спокойно взглянула на эррана. — Я хочу их увидеть, где они?

Он покачал головой:

— Они у подножия скал, на дороге в Лиссавию, там, где была стычка. Скоро ими займутся люди императора, ведь ваши охранницы, как и все мы, свидетели. Наверняка им придется давать показания против принца и его сообщников.

— И мне тоже?

— Нет, эйрина, вы защищены Законом Амидарейна. Даже если бы дело не касалось измены и использования запретных сил, за насилие над вами принц и старшая даханни уже были бы приговорены к смерти. Вот, выпейте, вам поможет, — он отцепил с пояса и протянул мне увесистую флягу с офицерским вензелем на плоской крышечке.

Не задумываясь, я открыла ее и сделала первый решительный глоток. Незнакомая жидкость огненным потоком хлынула по пищеводу, заставляя меня замереть и открытым ртом судорожно ловить дыхание. В глазах защипало, горло сдавил сильнейший спазм и я почувствовала, что недовольный желудок собирается возмутиться.

— Что вы мне дали? — прохрипела я, с трудом переводя дыхание.

— Ром, — эрран даже отступил на шаг. Его лицо теперь выражало растерянность и волнение.

— О, Двуликий! — я всунула фляжку ему в руки. — Вы меня отравить задумали? Я чуть не умерла!

— В чем дело? — за спиной побледневшего офицера выросла высокая фигура Рейхо. — Виель?

Он отодвинул в сторону гвардейца и слегка наклонился, заглядывая мне в глаза.

— Тебе плохо? Что случилось?

— Уже все в порядке, — поспешно ответила я. — Мы уже отправляемся? Куда? В Лиссавию?

— Нет, — он покачал головой, забрался в диллижанс и уселся напротив меня, продолжая сверлить голодным вглядом, — теперь я с тебя глаз не спущу.

Офицер захлопнул дверцу и экипаж тронулся.

— Подождите, — я дернулась, собираясь схватить Рейхо за руку, но вовремя опомнилась и остановилась, — я принадлежу Асторгрейну! По Закону вы не имеете права забирать меня из Саммельхора до конца Аукциона! Это похищение!

Дазган скривился, точно от сильной боли. Я невольно вжалась в жесткую спинку сиденья, когда черты его лица задрожали и буквально потекли, превращаясь в жуткую демоническую маску с острыми клыками и лоснящейся черной кожей. Он приподнялся, нависая надо мной, и из его груди вырвался низкий, вибрирующий рык, от которого у меня зашевелились волосы на затылке.

— Не! Переч! Мне! — прорычало это ужасное существо, еще секунду назад бывшее ангелоподобным даханном. — Мне плевать на законы и твои желания! Ты — МОЯ! И была моей, с той самой минуты, как я коснулся тебя в карете, тогда, по дороге в порт. И сейчас я беру то, что принадлежит мне по праву!

— Вы не можете! — прошептала я, глядя на него расширенными глазами.

— Я уже это делаю!

Огромные черные ручищи с антрацитовыми когтями схватили меня за плечи. Рейхо обратился не полностью, он находился в пограничном состоянии, его тело дрожало, мундир лопнул на вдувшихся мышцах и раздавшихся плечах. Отлетели пуговицы, открывая мощные грудные мышцы, похожие на две гранитные плиты. Полу-драх вдавил меня в свое тело, заставляя запрокинуть голову, и впился мне в губы болезненным поцелуем. напоминающим укус.

Его клыки вспороли нежную кожу и мой рот наполнил медный привкус крови. Язык Рейхо скользнул между моих зубов, заставляя впустить его. Я боялась сопротивляться, боялась распалить его одержимость еще больше и потому подчинилась, покорно уступая.

И в тот момент, когда он с отчаянным безумием терзал мои губы, я вдруг почувствовала слабый отклик внутри себя.

Что-то изменилось. Звенящая пустота уже не была абсолютной. В ней зародилось нечто — пока всего лишь намек, легкая тень, ухваченное краем глаза движение. Но оно было! Я ощутила его, как дуновение ветерка в жаркий июльский полдень, как легкий бриз во время мертвого штиля!

Моя кожа вспыхнула. Целый сноп золотисто-багряных искр взлетел надо мной в безумном танце, опаляя и жаля черную кожу драха, и там, где они касались его, появлялись крошечные ожоги. Рейхо болезненно застонал, разжимая руки и отталкивая меня. Я упала назад на сиденье, прикрывая ладонью истерзанные губы, и в страхе взглянула на дазгана.

Он сидел согнувшись и низко опустив голову так, что я не могла увидеть его лица. Бока его раздувались, дыхание с натужным свистом вырывалось из груди. Я боялась шевельнуться, боялась что-то сказать. Потом отвела руку от рта и взглянула на пальцы. Их кончики были замазанны кровью. Не темно-красной кровью даханнов, а ярко-синей, ультрамариновой, такой, как течет в жилах шайенов!

Перед глазами промелькнули события недавнего прошлого. Нападение на императорский фрегат, бой с нидангскими пиратами и моя кровь — не краснаяя, а темно-фиолетовая, будто в алую краску добавили синьку. Но как же так получилось? Почему шайенская кровь взяла верх, несмотря на магию Иэлениль? Разве еще сегодня утром я не была копией чистокровной дахани?!

Рейхо медленно поднял голову и окинул меня тусклым взглядом. Молча стукнул в потолок экипажа и диллижанс почти сразу остановился. Дазган уже почти пришел в себя, принимая прежний невозмутимый вид, лишь одежда болталась на нем лохмотьями.

Открыв дверцу, он тяжело спустился с подножки и, не глядя на меня, произнес:

— Мне нужно побыть одному. Увидимся поже.

И захлопнул дверцу прямо у меня перед носом. Экипаж тронулся, ускоряя ход, а я, в ярости от собственного бессилия, застонала, сжимая кулаки.

Давай же, Виель, давай! Соберись, слабачка! Или ты хочешь навсегда исчезнуть, как твоя мать? Мучаться от страха и боли в руках безумца?!

Словно легкий разряд молнии ударил в основание позвоночника, растекаясь по венам и наполняя меня живительным огнем. Я вздрогнула и застыла, пораженная ослепительно-ярким свечением, охватившим мою кожу. Это были уже не искры, а целые языки желто-красного пламени. Они танцевали надо мной, не опаляя и не сжигая, а всего лишь согревая своим теплом.

И голос. Далекий, на грани слышимости. Даже не голос, а только эхо его.

"Где ты… где ты… любовь моя…"

Диллижанс остановился. Уже знакомый офицер распахнул дверцу и откинул подножку. Отошел, позволяя Рейхо приблизиться и протянуть мне руку, затянутую в перчатку и белой кожи. Я вложила свои пальцы в его ладонь и, придерживая на груди плащ, ступила на мощеную бутовым камнем мостовую. После полумрака экипажа, яркое солнце слепило глаза. Прищурившись, я огляделась и вздрогнула.

Меня привезли в абсолютно незнакомое место. Что-то вроде агородного домика, утопающего в зелени, а вокруг — высокий каменный забор у распахнутых ворот которого вооруженная охрана.

— Где мы? — севшим голосом спросила я.

— Это мой дом в Лиссавии, — Рейхо чуть сжал мои пальцы, пытливо ловя мой взгляд. — Здесь ты сможешь привести себя впорядок и отдохнуть.

— А потом?

— А потом я увезу тебя отсюда на Кархадан — главный остров моего рейна.

Я поджала губы и молча оперлась на его руку, безропотно позволяя подвести себя к крыльцу. Вместе мы взошли по ступенькам.

Внутри открывался просторный мраморный холл, задрапированный светло-голубым бархатом. На небольших каменных постаментах покоились большие светящиеся шары, от которых даже сейчас исходил бледно-золотистый свет. Сквозь высокие стрельчатые окна, полускрытые тяжелыми портьерами, виднелось ультрамариновое небо и яркая тропическая зелень. А вдоль стен на полу стояли высокие фарфоровые вазы, расписанные разноцветной глазурью, в которых на длинных стеблях покачивались роскошные гладиолусы.

— Нравится? — Рейхо смотрел на меня так, будто от моего ответа зависила его дальнейшая жизнь.

— Красиво.

Я сделала вид, что разглядываю обстановку. Мне не хотелось встречаться с ним глазами, я боялась, что в моем взгляде он прочитает истинные чувства, которые сейчас раздирали мою душу.

— Винара!

На оклик к нам тут же подошла высокая, жилистая юмати средних лет. Еще одна охранница! — скривилась я, ловя на себе внимательный взгляд миндалевидных глаз. С первой секунды, еще до того, как она заговорила, я испытала к ней глубокую неприязнь. Меня раздражало в ней абсолютно все: темная одежда, выдержанная в строгом стиле, широкие серебряные наручи на запястьях, длинный палаш в инкрустированных ножнах и даже выражение ее лица — воплощенное спокойствие и уверенность.

— Слушаю вас, эйр дазган.

— Это Винара, — представил ее Рейхо, — твоя новая охранница. Винара, — он отпустил мою руку и слегка пошевелил пальцами, будто они затекли, — это та подопечная, о которой я предупреждал. Аментис дан Асторгрейн. Отвечаешь за нее своей головой!

Затем он повернулся ко мне и коснулся указательным пальцем моего лица. Скользнул вниз, обрисовывая контур щеки, тронул мои губы и чуть охрипшим голосом произнес:

— Сейчас я ухожу. Здесь у тебя есть возможность отдохнуть и подготовиться к поездке. Мы отправимся сразу же, как только я вернусь.

Он развернулся, собираясь меня покинуть, и я опять промолчала. Пусть идет, теша себя мыслями о моей покорности. Пусть думает, что я смирилась.

Оставшись один на один с Винарой, я сцепила руки за спиной, пытаясь скрыть нервную дрожь, и, как можно равнодушнее, сказала:

— Показывайте, где я могу привести себя в порядок.

Она чуть склонила голову и отступила, пропуская меня к лестнице, ведущей из холла на второй этаж. По широким мраморным ступеням я поднялась в галерею, отделанную панелями из красного дерева, и оказалась перед высокой резной дверью. Винара учтиво распахнула ее передо мной, и я вошла в роскошный будуар, похожий на шатер сказочной принцессы.

Он был не такой просторный, как личные покои Иэлениль, да и намного скромнее по убранству, но низкая мебель, отделанная фиолетовым бархатом, столики и этажерки из красного дерева, фарфоровые напольные вазы, полные душистых цветов, и пушистые шкуры, устилавшие пол сплошным ковром, придавали ему особую прелесть и уют. Здесь все словно застыло в ожидании хозяйки — ни пение птиц за окном, ни шелест листвы в саду не нарушали тишины этой комнаты.

— Это чьи покои? — как бы между прочим поинтересовалась я.

— Ваши, эйрина, — Винара склонила голову.

— Проводи меня в ванную и помоги.

Меня ожидал небольшой бассейн, наполненный ароматной водой, и несколько платьев на выбор. Не задерживаясь, я скинула с себя плащ Рейхо и остатки рубашки, и вошла в теплую воду.

Через полчаса, смыв с себя грязь и пот, и переодевшись в скромное шелковое платье, я покинула ванную и вернулась в будуар, где слуги уже накрыли к обеду один из столиков, расположенный в уютном алькове между двумя стрельчатыми окнами.

Я обошла помещение по кругу, разглядывая витиеватую резьбу на лакированной мебели. Не удержалась, наклонилась и понюхала роскошный букет в одной и ваз.

— Это эйр дазган сказал вам, что эта комната для меня?

— Да, эйрина. Он очень тщательно следил за подготовкой и очень ждал вас.

— Интересно… Как давно начались приготовления к моему приезду?

Я остановилась напротив юмати и впилась в ее глаза внимательным взглядом. Но женщина эта, по всей видимости, ничего не скрывала. Она не отвела глаза, наоборот, смотрела мне в лицо честно и открыто.

— Всем слугам в доме известно, что эйр Кархадан спас вас из пиратского плена и передал родному отцу. За это ему позволили пройти в Аукцион, в котором даханн его положения не имеет права брать участие. Как только эрзун Асторгрейна забрал вас, эйр дазган покинул Ризенпорт и направился вслед за вами. В Лиссавии он уже около месяца. Купил этот дом и жил в нем все время. И постоянно ждал, когда вы осчастливете его, став его супругой.

— Это он вам рассказал? — от удивления, мои брови невольно поползли вверх. Надо же, Рейхо заранее планировал мое появление в этом доме! И, похоже, не сомневался в своем везении.

Я сжала пальцы, чувствуя, как внутри зарождается странное напряжение.

— Это все знают. Даханны не умеют любить, это всем известно, но иногда они испытывают острую необходимость…

— Одержимость, — перебила я, выделяя это слово голосом.

В груди образовался теплый комок, похожий на огонек свечи. Он понемногу разростался, согревая меня изнутри, будто рядом с одной крошечной свечкой загорались все новые и новые огоньки.

— Одержимость, — послушно повторила Винара, — к своим женщинам…

— Я это знаю. — Огоньки внутри меня постепенно сливались в один сплошной поток тепла. — И знаю, что он привез меня сюда незаконно, практически похитил. Сейчас я должна находиться в Лиссавии, на встрече с другим претендентом. А вы, как моя телохранительница, обязаны блюсти мои интересы, а не эйра Кархадана.

И в этот момент робкие золотистые искры, танцевавшие на моей коже, вспыхнули ярко-алым светомх. Я вскрикнула и отшатнулась, с недоумением глядя на свои руки. Они полыхали, будто объятые пламенем, но при этом я не испытывала ни жара, ни боли.

Винара предусмотрительно отступила.

— Вам нужно уметь сдерживать свою вторую сущность, — произнесла она изменившимся голосом. — Ваша шайенская кровь может сослужить вам плохую службу. Даханны…

— …не любят полукровок, — усмехнулсь я, разглядывая алые языки, стелящиеся вдоль моей кожи.

— Вы понимаете, что это может быть опасно? Опасно для вашей жизни?

— Вы про фанатиков?

Она кивнула, не отводя от меня настороженного взгляда. А я подумала, что было бы неплохо, если бы этот призрачный огонь стал настоящим, как тогда, на флагмане Асторгрейнского флота, когда я случайно подожгла кресло в каюте эрзуна. Это дало бы мне возможность сбежать из этой роскошной тюрьмы, в которой Рейхо решил прятать меня ото всех.

В моей груди что-то шевельнулось. Еле заметное движение, словно бабочка мазнула крылышками по щеке… И приятное тепло разлилось по телу медленной волной до самых кончиков пальцев.

"Виель…"

Голос Эйдена!

Я машинально сжала губы в узкую полоску и прикусила язык — так хотелось закричать: "Я здесь!!!". Отвернулась от Винары, делая вид, будто разглядываю вид из окна, а у самой в груди колотилось сердце, да так, что казалось вот-вот вырвется на свободу! Ладони моментально взмокли, оранжевые языки пламени взметнулись вверх, озаряя меня, будто ореол.

— Простите, эйрина. Я сказала что-то не то?

Винара сделала шаг в мою сторону, но я остановила ее резким взмахом руки, продолжая смотреть в сторону окна.

— Нет. Я просто устала. Оставь меня одну, я хочу отдохнуть.

— Но эйр дазган запретил…

— Мне напомнить тебе правила опеки? — Глупая юмати! Мне сейчас просто жизненно необходимо остаться одной! Пока я слышу голос Эйдена, пока я ощущаю эту незримую и очень хрупкую связь, я должна попытаться ответить на его зов! — Ты должна подчиняться мне, а не эйру дазгану.

Она почтительно склонилась, но не отступила, лишь опустила взгляд и невнятно пробормотала:

— Простите, эйрина, не в этом случае…

— Что? — Мне показалось, что я ослышалась. — В каком случае?

— Я обязана эйру Кархадану жизнью своих родных… У меня перед ним долг чести. Поэтому я здесь. Он доверил вас мне, свое сокровище, но подчиняюсь я только его непосредственным приказам… Таков договор.

Я глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки и скрыть глухое раздражение, начинавшее бродить у меня в крови. Казалось, будто тысячи пузырьков газа распирают мои жилы, собираясь вырваться наружу вместе с той неведомой силой, что сейчас закипала во мне.

— Уйди! — процедила я сквозь зубы. — Отойди к дверям. Встань за портьеру. Куда угодно. Лишь бы я тебя здесь не видела.

Я развернулась к ней спиной и направилась в сторону шелкового балдахина, скрывавшего от нескромных глаз застланую белым атласом кровать гигантских размеров. На этой кровати с легкостью разместились бы все мои юмати. Мысль о них наполнила меня острой тоской, но я откинула ее, сейчас меня волновало другое.

Винара бесшумно скользнула в другую сторону, занимая безмолвный пост рядом с дверью, ведущей в галерею.

Раздвинув полог, я упала на атласное покрывало и сомкнула веки.

Давай же, Эйден, ответь мне! Где бы ты ни был, услышь меня, свою ширам!

Я нащупала внутри себя слабую нить, такую тонкую и прозрачную, такую дрожащую, что казалось, она вот-вот лопнет и исчезнет без следа. У этой нити не было ни конца, ни начала. Она возникала ниоткуда и уходила вникуда, и я не могла понять, что скрывается в этой тьме с обоих концов. Я должна была попасть туда, в тот астральный мир, где мы с Эйденом уже встречались. Только так я смогу увидеть его опять!

Это было очень опасно, ведь сейчас рядом со мной нет моих верных охранниц, нет ни Рейлы, ни Данаи. Кто разбудит меня, если моя душа слишком далеко шагнет по дороге снов? Кто вернет ее в это тело, если она сама не захочет возвращаться? И что ждет меня на той стороне? Эйден? Или что-то еще?..

Мне было по-настоящему страшно. На коже выступил холодный пот, тело охватила мелкая дрожь. Я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Эта боль немного притупила панику, вернула ясность рассудку. Сделав несколько глубоких вдохов, я почти успокоилась — лишь сердце продолжало колотиться да что-то сжималось в горле — и начала погружаться в транс.

****

Я брела в абсолютной темноте, освещаемой лишь моим собственным сиянием, и каждое движение давалось мне с неимоверным трудом. Казалось, будто я иду сквозь толщу воды, которая всеми силами пытается откинуть меня назад, а ноги мои ступают по раскаленным углям.

Сколько я уже здесь — я не знала. Может секунды, а может часы. Я просто осознала себя в какой-то момент бредущей по этой дороге, не имеющей ни начала, ни конца. Ступни горели огнем — именно эта боль и заставила меня очнуться.

Я остановилась и осмотрелась. Вокруг темнота. Воздух тяжелый, душный, будто наполненный горячим водяным паром. Я закрыла глаза, открыла — ничего не изменилось. Тьма была непроницаемой. Я могла рассмотреть лишь себя, да и то только потому, что светилась.

Я оглядела себя. Платья как не бывало. Вместо него — странное одеяние из ярко-изумрудной полупрозрачной ткани. Без рукавов, без бретелек, оно держалось над грудью каким-то неимоверным способом, а на талии его скреплял широкий пояс со странными светящимися символами. Вместо юбки — широкие полосы длинной до лодыжек. Меж полос мелькала золотистая кожа — то округлое колено, то гладкое бедро, то изящные икры.

Нужно было двигаться дальше. Что-то тянуло меня вперед, странное чувство, будто на том конце этой тьмы меня кто-то ждет. Кто-то очень дорогой моему сердцу. Кто-то, от кого зависит вся моя жизнь… Я сделала шаг, другой, морщась от боли в обожженных пятках, а потом, решительно сжав зубы, зашагала быстрее, борясь с сопротивлением тьмы.

Я шла босая, и там, где ступала моя нога, на темной глади проступали красные отблески, будто кто-то раздувал угли.

В какой-то момент я словно увидела себя со стороны: золотисто-смуглую, объятую красно-оранжевым пламенем, с рассыпавшимися по плечам иссиня-черными волосами. Изумрудное платье подчеркивало яркий блеск моих глаз, зеленых, как первая листва, а волосы над лбом удерживала нитка крупного жемчуга — единственное украшение. Длинные полосы юбки трепетали на несуществующем ветру, обвивали лодыжки, путались в ногах…

Сила, тянувшая меня вперед, увеличивалась с каждым шагом. Как будто кто-то на том конце тянул за невидимую нить, подсекая меня, как опытный рыбак подсекает желанную рыбку. И с каждым шагом сопротивление тьмы становилось все слабее, она словно расходилась передо мной, добровольно пропуская вперед.

Я уже почти бежала, ведомая желанием как можно скорее достигнуть цели, о которой имела весьма смутное представление.

А потом я услышала голос.

Едва слышный, похожий на шум прибоя, доносящийся из морской раковины.

Он что-то шептал, манил, сбивал с пути. Требовал, чтобы я остановилась, свернула — что угодно, лишь бы не шла туда, куда тянула меня незримая сила. Но что-то во мне не давало вникнуть в этот странный шепот. Что-то отвлекало, туманило разум, заставляло ускорить шаг.

Я услышала вскрик — будто кто-то крикнул мне в самое ухо — и резко остановилась. От быстрого бега грудь ходила ходуном, сердце билось, как сумасшедшее, дыхание срывалось.

Я согнулась пополам, пытаясь восстановить дыхание, но вместо этого почувствовала, как меня опять тянет вперед. Разогнулась, собираясь сделать шаг, но тут опять услышала этот далекий голос, взывавший ко мне из темноты:

"Нет, Виель, не иди туда!.."

"Стой, девочка!.."

"Остановись, маленькая эйрина!.."

Теперь я различала в этом шепоте несколько голосов. И все они были смутно знакомы и наполнены невыразимой тоской. Но сила, тянувшая меня вперед, была намного сильнее. Я чувствовала, что не могу противостоять ее власти.

"Сопротивляйся!.." — пел прибой.

"Ты можешь!.." — шептал ветер.

"Ты сильнее, чем думаешь!.." — подбадривал океан.

"Иди сюда, к нам… Мы ждем тебя!.." — взметнулись яркие языки пламени, указывая мне новый путь.

Тьма, будто живая, отползла, сжимаясь в пульсирующий сгусток непонятной субстанции. В самом его центре я увидела нечто блестящее, наполненное ярким багровым светом, и все во мне похолодело.

Это было Око Сиулмирана! Проклятый артефакт, полный демонической сути. Но откуда он здесь? В моем сне?!

И именно тогда я поняла, что за сила меня тянула. Ритуал не был закончен! Нападение на сектантов прервало его, но никто не подумал о последствиях! Сиулмиран не смог сам вернуться назад, в свой мир, он застрял здесь, между сном и явью, между двух измерений. И теперь ему нужен был новый адепт!

Паника охватила меня с новой силой, сияние вспыхнуло ярче, сердце пропустило один удар. Я буквально задохнулась, чувствуя, как перехватывает дыхание в горле… В груди что-то болезненно сжалось.

Как быть? Куда бежать? Кого звать на помощь?!

Темная магия неимоверной силы влекла меня в самый центр этого сгустка тьмы, где переливался артефакт, похожий на вырванное из груди, обагренное кровью и еще живое сердце. Багровый свет то вспыхивал ярче, то почти исчезал, оставляя лишь едва заметное свечение, и что-то знакомое было в ритме его пульсации.

Во мне все похолодело. Мое сердце билось в такт с артефактом!

Я закрыла глаза, неимоверным усилием воли заставляя себя не двигаться. Ступни жгло как огнем, не давая устоять на месте — демонический бриллиант не хотел отпускать свою жертву. Я попыталась шагнуть назад, в сторону, и поняла, что не могу этого сделать! Только вперед, навстречу своей погибели.

На глаза навернулись слезы. Безысходность и отчаяние охватили меня с такой силой, что я уже готова была очертя голову кинуться в смертельные объятия тьмы, лишь бы избавиться от этого чувства! И уже сделала первый шаг…

Тьма, как будто обрадовавшись, подтолкнула в спину. Но тут словно кто-то схватил меня за руку — чуть выше локтя сжались чьи-то сильные пальцы. Меня дернуло назад, откидывая на несколько шагов, и я едва устояла на ногах.

"Что ты себе думаешь, глупая девчонка! — прошипел мне в ухо незнакомый голос. — Мало тебе проблем? Еще хочешь?!"

Я вскрикнула от боли. Пальцы были вполне реальные, как и их обладатель. Я перевела взгляд на его лицо и распахнула глаза еще шире.

Эйден!

Это был он! Только старше лет на тридцать. С посеребреными сединой висками и резкими морщинами, пересекавшими нахмуренный лоб. Высокий и мощно сложенный мужчина в белом кителе эрзуна, так похожий на моего возлюбленного, возвышался надо мной, подобно горе. Его глаза горели тихой яростью, крепко сжатые губы превратились в узкую полоску, на скулах ходили желваки, и до меня явственно донесся зубовный скрежет.

"Берден Даннахан!" — ахнула я, не веря своим глазам.

"Он самый, — рот мужчины дернулся в кривой усмешке. — Так вот ты какая, Ниара дан Асторгрейн, ширам моего сына."

"Откуда вы…" — я сглотнула тугой комок, вставший в горле.

"Откуда я здесь? Или откуда я знаю тебя?"

"Откуда вы здесь…" — пролепетала чуть слышно.

В прошлый раз мы с Эйденом общались мысленно, он словно находился в моем сознании, но с его отцом все было не так. Наши слова будто звучали в воздухе, но мы не расжимали губ. Он оставался извне, снаружи, не затрагивая мой разум и мысли, но и я тоже не могла проникнуть в его сознание.

"Ты пошла по тонкой грани между сном и явью. Знаешь ли ты, что можешь остаться здесь навсегда? И до скончания веков бродить здесь, как миллионы потеряных душ?"

"Да, знаю. Но у меня не было выхода. Я хотела позвать Эйдена…"

Его рука сжалась еще крепче на моем локте. Похоже, что дух Бердена был очень сердит и недоволен.

То, что это всего лишь дух, я поняла с большим опозданием, так напугало меня его появление, но я и сама была здесь всего лишь отражением своей внутренней сущности.

"А вместо этого твой зов выдернул меня из вечного забвения."

"Я вас не звала, — я покосилась на его побелевшее лицо, — я вообще никого не успела позвать. Здесь Око Сиулмирана. Оно манит меня и я не знаю, что с этим делать…"

Он нахмурился еще больше, но хватку ослабил, хотя и не убрал руку совсем.

"В этом мире не может быть никаких материальных предметов, только их магическая суть. Око Сиулмирана должно храниться в опечатанном сундуке, защищенном от всякой магии. Кто-то достал его!"

"Это Лейс Архарон…"

"Что? Говори, что ты знаешь! Я чувствую, мой сын в смертельной опасности! Голос крови взывает ко мне!"

Он был в бешенстве, когда я, спотыкаясь и заикаясь от волнения рассказала о сегодняшних событиях. И подтвердил мои слова. Обряд был начат, но не завершен. Никто не подумал о том, что печати остались сорванными и неуправляемая темная сила ворвалась в наш мир. Оказавшись бесконтрольной, лишившись предназначенной ей жертвы, демоническая сущность Сиулмирана просочилась в этот тонкий мир и позвала меня. А я пошла на этот зов, приняв голос артефакта за голос моего возлюбленного!

Что говорил Лейс? Сиулмирану нужна моя кровь — кровь королевы Альвириаль — чтобы обрести плоть и остаться в нашем мире. Принц не смог завершить ритуал, его стилет так и не коснулся моей шеи, но он успел активировать артефакт и вызвать короля драхов. Я сама видела древнего демона, скалящего надо мной клыки! И теперь я оказалась один на один со смертельной опасностью!

Каким чудом дух давно сгинувшего Бердена нашел меня в этой тьме? Кто указал ему путь?

"Твоя мать."

"Что? — у меня подкосились ноги. — Вы знаете, что с моей мамой?! Где она?!"

Он усмехнулся и, подняв свободную руку, вдруг скользнул ребром ладони по моей щеке, даря скупую ласку. На одно краткое мгновение его лицо разгладилось и словно озарилось внутренним светом.

"Ты очень на нее похожа, девочка…"

Потом, будто спохватившись, вновь нахмурился.

"Но сейчас не об этом. Ты нужна моему сыну, но не можешь отсюда уйти, пока темный артефакт притягивает тебя. Времени почти нет. Мы должны поспешить!"

"Что же делать?" — я растерялась.

Стою посреди непроницаемой тьмы, удерживаемая лишь рукой давно мертвого даханна, и чувствую, если хватка его ослабнет, меня вновь потянет в сторону Ока. И на этот раз я вряд ли смогу долго сопротивляться!

"Артефакт нужно уничтожить. И в этом мире, и в том. Здесь его магическая составляющая, там его каменное тело — бриллиант."

"Как же я уничтожу бриллиант? Я даже не знаю где он и кто забрал его из пещеры!"

"Пока не уничтожишь его здесь, не сможешь уничтожить и там."

"И как мне это сделать?" — я в отчаянии схватилась за голову.

О, Эйден! Как же ты мне здесь нужен!

"Загляни внутрь себя. Вспомни о том, кто ты."

"Я… даханни, — неуверенно прошептала я.

"Нет!" — его рука сжалась с силой, причиняя боль.

"Что вы делаете!" — возмущенно вскрикнула я, и яркие языки пламени ввились надо мной, будто я была центром пожарища.

"Кто ты, девочка?" — голос духа уже кричал, его рука казалось вот-вот переломит мне кость, хотя, какие кости у астральных проекций?

"Я Виель!"

"Нет!"

Я начала вырываться, но он был неимоверно силен.

"Отпустите, мне больно!"

"Сначала вспомни, кто ты на самом деле!"

Мой огонь увеличивался с каждым мгновением, наполнялся внутренней смощью и яростью. Я буквально услышала, как ревет мое пламя. И тогда распиравшая меня сила вдруг вырвалась на свободу.

"Вспомни, кто ты!" — прогремел надо мной голос духа.

Мое пламя ревело, я стояла в самом центре огня. Горели мои руки, языки пламени вырывались между полосками изумрудной ткани, взвивались вверх над головой.

"Я… Ниара…" — мои онемевшие губы шевельнулись, будто я пробуждалась ото сна.

"Громче, девочка! Скажи, кто ты?!"

"Ниара… — я попробовала это имя на вкус, покатала на языке. Определенно, оно мне нравилось. — Я — Ниара, огненный дух!"

А потом раскинула руки и закричала

"НИАРА!!!"

И казалось, будто мой крик прокатился до самых дальних уголков Вселенной.

Словно маленькое солнце вспыхнуло посреди вечной тьмы, заставляя ее отступить. Ослепительный свет озарил все вокруг и разлился точно раскаленная лава, выжигая все тени на своем пути.

Я больше не была странной санхейо Виель, я не была даханни Аментис. Во мне проснулась новая сила, та самая, что была преднаначена мне изначально.

Все странности, происходившие со мной, все мои изменения — теперь я понимала, что все это время я перерождалась. Во мне боролись две сущности — магия даханнов и магия шайенов, сила света и сила огня. Иэлениль запечатала мою огненную сущность и кормилась ее энергией, но когда на старшую даханни одели обруч, чары пали и истощенная шайенская душа начала понемногу подпитываться теплом моих эмоций.

Теперь я чувствовала себя так, будто заново родилась. Свободной и целостной. Независимой. Никому ничего не должной.

"Давай, девочка! Вспомни о своем предназначении!"

Голос Бердена Даннахана вырвал меня из сладкой эйфории. Я огляделась по сторонам. Везде, на сколько хватало глаз, тянулась простая серая пустошь. Тьма отступила, будто над призрачным миром занимался первый в его жизни рассвет.

Но где-то у края горизонта продолжал пульсировать зловещий артефакт. И его сила все так же тянула меня, хотя теперь я могла сопротивляться демоническому зову.

"Иди и уничтожь его! Испепели!" — жестко приказал дух.

И я пошла.

Я шагала по серой пустоши, легко перескакивая с камня на камень, иногда касалась ногой земли, и тогда там, где оставались мои следы, серая пыль разлеталась в стороны, открывая обычный грунт. Меня распирало беспричинное веселье, мне хотелось смеяться и петь. А еще танцевать. Выйти в центр этого безликого мира и танцевать до упаду, озаряя его своим пламенем, даря тепло и свет.

Я остановилась и подняла взгляд. Над головой низко висело серое небо. Я засмеялась и взмахнула рукой. Ослепительный столб света вырвался из моей ладони и вонзился в мрачные облака, заставляя их расступиться и открыть голубой небосвод. Серая дымка таяла от центра к краям, убегала, спасаясь от моего света.

Я радовалась, как девчонка, едва не хлопала в ладоши. Все было таким интересным, все влекло и манило, как блестящие камешки в мамином сундучке…

Стоп. Камешек!

Я почти достигла цели.

Черный бриллиант лежал у самых моих ног. Я и не заметила, как оказалась рядом с ним. Теперь он не пульсировал так ярко, как прежде, он словно притих, затаился между двух небольших валунов, стремясь слиться с ними и спрятаться от меня. Но не тут-то было!

Я решительно нагнулась, протянула объятую пламенем ладонь и взяла артефакт. Он будто съежился, уменьшаясь в размерах. Я легко сомкнула пальцы над ним и задумалась, а что дальше?

Обернулась назад. Дух Бердена испарился так, будто его никогда и не было, но я даже не обратила на это внимания. Сейчас меня занимал совершенно другой вопрос: как уничтожить бриллиант?

"Ты же не сделаешь этого?" — раздался за моим плечом вкрадчивый голос. Низкий, мурлычащий, пробуждающий самые темные чувства…

Я замерла, мучительно раздумывая, где могла слышать его раньше. Затем, развернулась и взглянула в глаза своему извечному врагу.

Я — ОГОНЬ. Я несу свет и тепло. Я наполняю жизнью миры, отгоняю холод и темноту.

Он — исчадие ТЬМЫ, олицетворение мрака. Он несет с собой смерть и разрушение.

"Ну здравствуй, Ниара, Повелительница Огня," — он согнулся в шутовском поклоне, такой же, как я его помнила.

"Все паясничаешь, Сиулмиран?"

Он стоял в двух шагах, перевитый мощными мускулами, перекатывавшимися, как булыжники, под лоснящейся черной кожей. На его лице, больше похожем на гротескную маску, застыла насмешливая гримаса. Как всегда, король-демон не посчитал нужным прикрыть свои впечатляющие чресла хотя бы набедренной повязкой, но и я уже не была той наивной девчонкой, в теле которой томилась столько лет.

"Раньше тебе это нравилось," — он ухмыльнулся, обнажая клыки.

"Это только твои фантазии."

В ладони что-то шевельнулось. Я машинально сжала пальцы еще крепче. Лицо драха тут же утратило показное веселье, в раскосых глазах промелькнула настороженность.

"Отдай мне артефакт, — теперь его голос звучал не столь самоуверенно, — зачем он тебе?"

"Вставлю в свою корону, — усмехнулась я. — Как символ победы над всем твоим племенем." — И сдавила пальцами испуганно пульсирующий камешек.

"Стой! — он вскинул руку, взметая столб тьмы, но не рискнул приблизиться. — Мы можем договориться!"

"Еще один договор? — я покачала головой. — Помнится, один ты уже нарушил. Договор с королевой Альвириаль. Она стала твоей женой, подарила тебе дочь и сына, а за это ты принес ее в жертву своей жадности и амбициям!"

"Только так я мог остаться на Рее и основать династию! Посмотри, мои потомки владеют миром! Разве это не стоит крови одной ахайи?"

"Твои потомки бесплодны. Они вырождаются. Очень скоро наступит время, когда мир забудет о них и новые расы наполнят Рею."

"Ты врешь! Моя кровь сильна! Даханны не могут выродиться, они вершина этого мира!"

Я рассмеялась:

"Глупец! Ты слишком долго спал!"

Я не стала объяснять ему, как глубоко он заблуждается, думая, что его потомки обладают всевластием. Предсмертное проклятие Альвириаль проснулось и накрыло Амидарейн в самый разгар его существования. За короткий срок странный мор облетел всю Империю, не пропустив ни одного дома, начиная от императорского и заканчивая рыбацкой хижиной. И в каждом из них, одна за другой, умирали даханни. Королева ахайев не желала, чтобы ее кровь продолжала жить в этом жестком и бездушном народе.

Остались в живых лишь младенцы и девочки, никогда не знавшие мужчины. Но и это было не все.

Теперь, чтобы консумировать брак, требовался целый магический ритуал, сложный и довольно болезненный для всех участников. И каждый раз существовала угроза, что маги не справятся со скрытой силой и чистая магия вырвется наружу, снося все на своем пути, на многие мили превращая в прах цветущие острова.

Даханны брали женщин другой расы, санхейо, но те рожали им лишь сыновей и постепенно становились безумными, ибо красота ахайев и сладострастие драхов сводили их с ума. А вот дочери для сияющих эйров стали настоящим сокровищем, которое прячут от чужих глаз! Окружают каменными заборами, выставляют охрану, замуровывают в высоких башнях. И все равно находятся смельчаки, что, презрев все законы и правила, похищают желанную добычу. И тогда уже счастливый обладатель бесценной даханни строит забор и башню, и выставляет охрану.

Но вряд ли Сиулмиран это поймет и проникнется. Он драх. Изначальный. Его суть смерть и война. И его нельзя оставлять в живых.

Я разжала пальцы, увеличивая жар огня до запредельных температур, таких, какие бродят в самом жерле вулкана. Черный бриллиант на моей ладони накалился, приобретая яростный алый цвет — будто уголек вспыхнул в костре.

С безумным воем Сиулмиран бросился на меня, выхватывая прямо из воздуха гигантский меч, созданный самой Тьмой. Острое лезвие скользнуло рядом со мной, но я успела уклониться, лишь прядь волос оказалась срезанной у виска. Века забвения не сделали короля-демона ни слабым, ни менее коварным, ни менее опасным противником.

Но я уже победила его в одном бою, выиграю и сейчас!

Я сжала артефакт в правой руке, а в левой воплотила огненный меч. Только ниданги и шайены были левшами — и это давало мне преимущество.

"Отдай бриллиант!" — рыча, как безумный, демон бросался на меня, раз за разом нанося рубящие удары, но я с легкостью парировала их, не собираясь ни сдаваться, ни отступать. Разве пламя огня отступит перед сумраком ночи? Нет! Это тьма бежит, разгоняемая светом даже одной крошечной свечи!

"Ты не победишь меня, Ниара! Не в этот раз!"

Сделав обманный маневр, он скользнул мне за спину, собираясь вонзить меч между лопаток, но я успела уйти с его траектории и сама нанесла удар, вложив в него всю свою силу.

Пылающее лезвие с разворота вонзилось в правое плечо драха, практически отсекая руку. Сиулмиран взвыл, черная кровь хлынула на серую землю, выжигая камни, будто кислота. Но я знала, что рана не смертельна: сейчас он только ослаблен, но если я не воспользуюсь моментом, через пару минут его рука будет в полном порядке.

Я замахнулась во второй раз, целясь в самое уязвимое место на теле демона — яремную вену, но и в этот раз он нашел способ избежать смерти!

Сиулмиран кинул меч, тут же растаявший черным туманом, пальцы здоровой руки на мгновение погрузил в рану и швырнул ядовитой кровью мне в глаза. Мою кожу опалило, будто сотни пчелиных жал впились в шеки и подбородок. Я машинально дернула свободной рукой, прикрывая глаза ладонью, а левой нанесла новый удар, в то место, где последний раз мелькнула черная фигура драха.

Огненное острие мягко вошло в плоть врага, разрезая ее, как рассветный луч разрезает покровы ночи. И тяжелое тело с хриплым воем начало заваливаться на меня, грозя погребсти под собой.

Я бросила меч — разжала пальцы и он исчез, вспыхнув безобидным язычком пламени — а в ладони тут же образовался кинжал. Глаза жгло, словно огнем, под плотно сомкнутыми веками, я не видела ничего, лишь чувствовала, как драх пытается вжать меня в землю, придавить своим телом и обездвижить. Если это ему удастся — все, я погибла! Ни в коем случае нельзя позволять ему одержать верх!

Я боролась с ним, как могла. Мы катались по пустоши, раз за разом нанося друг другу удары, то попадая, то нет. Он рычал, обезумев от ярости и боли — и этот рык звучал для меня, как самая прекрасная песня. Артефакт в моей руке давно раскалился добела и расплавился, стек на землю и застыл безобидной блестящей лужицей, а потом гладкая тонкая корочка потрескалась, рассыпаясь на пыль, и ее унесло ветром. Но Сиулмирану было уже наплевать, теперь он хотел лишь одного — уничтожить меня здесь и сейчас.

Будут другие артефакты — тысячи новых бриллиантов, ограненных в виде звезды. Все что нужно — это выиграть бой, и он знал это!

Он прижал мои руки к земле, навалившись на меня всем телом, мое лицо опалило рваное дыхание демона.

"Ты забыла одно обстоятельство, королева, — прохрипел Сиулмиран, почти касаясь меня губами, — в прошлый раз ты была не одна! Где теперь твоя хваленая армия?"

"Хватит и меня одного!" — радался за его спиной голос Бердена Даннахана, и тело демона резко дернулось, буквально распластывая меня по земле. А затем еще раз и еще, будто кто-то один за другим наносил ему удары в спину. Он захрипел, что-то забулькало у него внутри. Я открыла слезящиеся глаза, оттолкнула тяжелое тело, выворачиваясь из смертельных объятий, выхватила кинжал и наконец-то вонзила клинок в беззащитное горло. Над поверженным драхом стоял дух Бердена с обнаженной саблей.

И тут изо рта демона хлынула темная кровь ядовитым потоком, едва не задев меня.

"Руку!" — закричал Берден, хватая мою ладонь и ни чуть не боясь огня.

Я вскочила на ноги, стараясь, чтоб ни капли черной жидкости не попало на мою кожу или одежду.

"Он мертв?" — пробормотала, не сводя взгляда с бежизненного тела, еще не в силах поверить, что Сиулмиран снова уничтожен. И теперь не только физически.

"Да, — Даннахан презрительно сплюнул, — теперь он отправлен туда, где ему место."

Несколько минут мы смотрели, как тело демона рассыпается в песок и как этот песок уносит ветер, вдруг возникший над серой пустошью.

"А теперь и тебе пора, девочка. Иди, ты нужна моему сыну."

Дух отпустил мою руку, и все вокруг начало меняться, будто я оказалась в центре карусели, которая понемногу ускоряла свой ход.

"Подождите! — крикнула я. — Я хочу знать, что с моей мамой!!"

"Ты узнаешь! — раздался в ответ уносимый ветром голос, такой далекий, что я еле разобрала слова. — Все в свое время!"

А затем меня закружило и завертело, опрокинуло и понесло, засасывая в гигантский водоворот…

Кто-то тряс меня за плечи, бил по щекам. В лицо плеснули холодной водой, потом сунули под нос что-то омерзительно-вонючее и я не выдержала, махнула руками. Раздался испуганный ойк и дребезжание чего-то металлического на каменном полу.

Я открыла глаза. Надо мной стоял Рейхо, мрачнее тучи, и бледная, как смерть, Винара. Позади них молоденькая служанка поднимала с пола серебряный поднос.

— Что-то случилось? — прохрипела я, удивляясь: что такое с моим горлом, я будто песку наглоталась!

— Слава Двуликому! — Винара судорожно вздохнула, и я увидела, как побелели костяшки ее пальцев, сомкнувшихся на эфесе.

— Все вон, — глухо произнес Рейхо, не отрывая от меня хмурого взгляда.

Его лицо посерело, глаза запали, в них стальными звездами сияло пламя одержимости. Узкие губы даханна были плотно сомкнуты, каждое слово он цедил сквозь зубы.

Когда женщины вышли, он приблизился к кровати, на которой я продолжала лежать, и несколько секунд секунд молча разглядывал меня. Затем медленно произнес, не отрывая пристального взгляда от моего лица:

— Ты была с ним, Виель?

— Что? — я опешила. Завозилась, пытаясь приподняться на локте.

— Я спрашиваю, — повторил он с нажимом — Ты. Была. С Ним?

— Н-нет, — я растерянно огляделась, — я, вроде, спала… А что случилось?

— Ты пролежала в беспамятстве трое суток.

— ЧТО??? — озарение нахлынуло на меня, как поток раскаленной лавы. Эйден! Я же должна была быть в Лиссавии!!!

Я вскочила, путаясь в простынях. Кто-то раздел меня и уложил, и теперь на мне была лишь тонкая шелковая рубашка, едва прикрывающая тело. От слабости и волнения ноги подкосились, я рухнула обратно на кровать, недоуменно оглядываясь вокруг. Только сейчас до меня дошло, что обстановка мне абсолютно незнакома.

Внутри все похолодело, сердце замерло на мгновение и панический страх подкатил к самому горлу, сбивая дыхание.

— Где я? — прошептала чуть слышно, уже догадываясь и с ужасом ожидая подтверждения своим догадкам.

— На моем корабле.

Я обреченно застонала. Мне показалось, будто эти слова, как нож, вошли мне в самое сердце, разрезая его на куски.

— Не переживай, с твоим любовником все в порядке. Он и в этот раз одержал верх, одурачив всю императорскую армию, — Рейхо презрительно усмехнулся. — Но все же я оказался умнее и дальновиднее глупого полукровки.

Я сжала кулаки, борясь с желанием плюнуть ему в лицо. Но нет! Я должна взять себя в руки и узнать, что случилось три дня назад. Почему Рейхо рискнул забрать меня на корабль, пока я лежала в глубоком трансе? И почему прошло так много времени?

В голове бродили смутные обрывки воспоминаний. Я помнила, как попала в дом Кархадана, помнила разговор с Винарой и мой приказ оставить меня одну. И зов Эйдена тоже помнила… а вот дальше…

— Мы в море? — спросила я, с трудом сдерживая волнение.

— Да.

— И… куда мы направляемся?

— Есть одно место, — он выразительно посмотрел на меня, — где никто не станет тебя искать.

— Где? — мой голос упал до шепота, горло сдавило от плохого предчувствия.

— На Кобосе.

С этими словами он резко развернулся, обдав меня тонким запахом кардамона и амбры, и распахнул дверь.

— Приведите эйрину впорядок, — бросил столпившимся в коридоре служанкам, а потом добавил, обращаясь уже ко мне:

— Не пытайся ускользнуть еще раз, Виель. Сколько бы ты ни бродила по Тонкому Миру, ты все равно вернешься сюда, ко мне. А я не всегда буду добр, как сейчас.

Рейхо исчез за дверью. Я уставилась на Винару, виновато поглядывавшую на меня.

— Ты знаешь, почему мы так неожиданно вышли в море? — спросила я у нее.

Она кивнула, делая вид, что разглядывает узор на ковре.

— Так почему?

— На Лиссавию напали. И на Ризенпорт тоже. И еще несколько городов были одновременно захвачены.

— Кем?! — я так удивилась, что даже не думала сопротивляться, когда служанки начали стаскивать с меня рубашку.

— Говорят, это ниданги.

— Ниданги?..

Ниданги. Морские змеи, способные одним движением раздавить, как орех, самый мощный корабль императорского флота.

Я вспомнила свое пребывание в Монтероне и слухи о скором восстании, бродившие там. Неужели, оно началось? А как же Эйден? Не было ли его появление в Лиссавии сигналом к повсеместной атаке? Я должна это знать!

— Винара, есть ли на корабле хоть кто-то, кто видел нападение своими глазами?

— Да, эйрина. Это эйр дазган.

Сердце сжалось.

— А ты знаешь, Эйден Даннахан — что с ним?

— Нет, эйрина, вам лучше спросить у эйра.

Она поклонилась, бросая на меня виноватый взгляд.

Я безропотно поволила одеть себя, мучительно вспоминая последние события. Все было, как в тумане, словно какие-то смутные образы, плававшие в стоячей воде.

Меня отвели в ванную и хорошенько выкупали, накинули на плечи пушистый халат, на ноги — мягкие тапочки, и отвели назад в каюту. Усадили перед большим зеркалом в тяжелой бронзовой раме.

Одна служанка занялась волосами, вторая приводила в порядок руки, третьямассировала ступни. Я понемногу начала расслабляться, почти засыпать, но один-единственный случайный взгляд в зеркало заставил меня застыть.

В тихой глади серебристого стекла отражалась не я!

На меня смотрела девушка с золотисто-смуглой кожей, объятой красноватым сиянием, с черными, как смоль, блестящими волосами, рассыпавшимися по плечам шелковым водопадом. Ее лицо с высокими скулами и узким подбородком дышало какой-то экзотической прелестью, а в раскосых глазах застыла тоска.

Девушка смотрела мне прямо в глаза, а потом вздохнула вместе со мной, и я увидела, как меж ее губ, похожих на сочные вишни, мелькнула полоска острых зубов. Невольно скользнула языком по своим зубам — и девушка в зеркале повторила мой жест. Рядом с ней отражались служанки, за спиной маячила смутная тень Винары.

Это точно была я! Я — шайен! В этом больше не было сомнений. Огненная душа вырвалась на свободу и наконец-то заявила свои права на тело Аментис дан Асторгрейн. Но где же тогда даханни?

Я прикрыла веки, прислушиваясь к себе. Внутри царили абсолютная безмятежность и покой, а еще, в самом центре моего естества, пылало маленькое, но очень яркое солнце.

И когда я мысленно коснулась его, по моей коже, вдоль рук, промчались яркие искры, а потом сорвались с кончиков пальцев слабыми язычками планени.

— Ай! — отскочила служанка, ошарашенно дуя на обожженную ладонь.

— Извини, — я глупо, по-девчоночьи, хихикнула, и девушка в зеркале тоже заулыбалась в ответ.

Кажется, мой огонь вернулся ко мне!

Но долго улыбаться мне не пришлось. Воспоминания об Эйдене вновь наполнили сердце острой тоской. Что случилось в Лиссавии? Его действительно привезли туда, закованного в цепях? И какое отношение имел к этому Кайре Маллокен? Кто он такой вообще?

На все эти вопросы мог ответить мне только Рейхо, ведь Винара сказала, что он своими глазами видел, что там произошло.

Спустя пару часов дазган вновь появился в моей каюте. На этот раз он явился в сопровождении слуг, быстро накрывших на стол и испарившихся, будто их никогда и не было.

Сам Рейхо выглядел немногим лучше, чем раньше. Все те же запавшие щеки, резкая складка между бровей и землистый оттенок кожи, обтянувшей заострившееся лицо. Даже его золотистые волосы утратили свой блеск, а прежде безупречные пряди находились в каком-то хаотическом беспорядке. На высоком гладком лбу даханна выступили капельки пота, глаза лихорадочно блестели, побелевшие губы слегка подрагивали. Он нервным жестом то одергивал китель, то поправлял портупею, то касался своего лица и волос. Весь его вид говорил о чрезвычайном нервном напряжении и рассеянности, а сияние стало мутным и каким-то неровным.

— Вы решили составить мне компанию? — осторожно поинтересовалась я, присаживаясь за стол.

Рейхо шумно вздохнул, приблизился, встал за моей спиной, заставив меня замереть от страха, и вдруг, нагнувшись, коснулся губами моего обнаженного плеча. Я вздрогнула, как от укуса, и услышала его хриплый шепот у своего виска:

— Вы необычайно хороши в этом платье, моя даханни.

Да уж, платье служанки выбрали что надо. Переливчатый муар цвета морской волны, гладкий корсаж, облегающий, будто вторая кожа, и юбка, созданная из сотни струящихся мелких складок. В разрезах на рукавах кокетливо выглядывал голубой шелк нижней рубашки, такого же цвета короткие перчатки скрывали ладони до самых запястий, украшеных легкомысленными бантиками.

Платье полностью обнажало плечи и верхнюю часть декольте, чем и воспользовался эйр Кархадан.

Его горячие ладони сжались на моей талии, губы уткнулись в то место, где плечо переходит в шею, и прерывистое дыхание, будто огонь, обжигало мою кожу.

Я сидела, не шевелясь, только руки нервно комкали краешек скатерти, пока Рейхо вдыхал мой аромат. Из-под пальцев повалил предательский дымок. Я закрыла глаза, приказывая себе успокоиться. Только этого мне не хватало!

— Пожалуйста, — произнесла как можно жалостливее, — эйр дазган, я очень проголодалась…

— Рейхо, — глухо произнес он мне в шею, — называй меня Рейхо. Через пять дней мы прибуде на Кобос, там есть храм Двуликого, где мы сможем соединиться по древнему обряду…

Я резко обернулась, забыв, что он так близко, и наши губы едва не встретились. Он застыл, не отрывая от меня безумного взгляяда, а потом прошептал прямо мне в губы:

— Но я не уверен, что выдержу эти пять дней, если ты не перестанешь меня провоцировать! — и отпрянул, как от змеи.

Следующие двадцать минут мы молча ковырялись каждый в своей тарелке, нарушая тишину лишь стуком серебряных приборов. Я чувствовала на себе его взгляд, ласкающий обнаженную шею и плечи, и всеми силами старалась держать себя в руках. Но под конец не выдержала, мне жизненно необходимо было знать, что же произошло в Лиссавии!

— Рейхо… — я глотнула вина для храбрости и осторожно поставила бокал, надеясь, что даханн не заметит, как дрожат мои руки. — Расскажи мне, пожалуйста, что случилось в Лиссавии? О каком нападении все говорят?

Он скривился, затем залпом опрокинул в себя бокал рома и нехотя произнес:

— Ниданги и их друзья шайены подняли восстание против Амидарейна. Оно зрело уже несколько лет, но Тайная Канцелярия сбилась с ног, выискивая главных идеологов. Постоянные карательные операции и показательные казни ничего не давали. — Он ударил ладонью по столу и грубо выругался, а затем одним глотком вновь осушил бокал. — Я всегда знал, что главный зачинщик — твой дружок Даннахан! Его мать была из королевского рода, вот и его посадили на нидангский трон, который уже давно не существует! Если бы только император послушал меня и вытравил эту змею в зародыше!

Я спрятала лицо за бокалом, делая вид, что наслаждаюсь вином.

— Так что же было в Лиссавии? — спросила невинным тоном.

Он жестко усмехнулся. Глаза даханна сверкнули из-под изящных бровей.

— У пристани собралась целая толпа. Каждому интересно было увидеть легендарного пирата, за которым столько лет охотится весь императорский флот! Кстати, твоего отца там не оказалось, говорят, его отравили, а вот любящий братец Эймус стоял во главе почетного караула!

Рейхо говорил так, будто испытывал непреодолимое отвращение ко всему роду Айвердан.

— Жалкий сноб! — сказал, как выплюнул, и опять опустошил бокал, в который постоянно себе подливал из темной бутылки с высоким горлом. — Когда вода забурлила и от самого горизонта поднялась гигантская волна, уже тогда я знал, что эти лощеные аристократы проиграли! Они же только и умеют, что носить подолы за своими даханни. Кто из них нюхал настоящего пороха? Кто был в настоящем бою?

Еще глоток.

Лицо даханна постепенно приобретало синеватый оттенок, сияние почти исчезло, а взгляд медленно, но верно утрачивал осмысленность.

— И они появились! Когда корабль, на котором якобы был арестованный Даннахан, пристал к берегу и спустил трап, над толпой прокатился этот жуткий вой. А потом, прямо из бурлящей воды, возникли сотни морских змеев! Буквально через несколько минут они посеяли панику в вашем хваленом гарнизоне, круша корабли, как гнилые орехи, а потом и дамба пала под их натиском! Лиссавию накрыла огромная волна, сметая все на своем пути. Эрраны и юмати побросали оружие, преклоняя колени перед этими тварями. Этим жалким отребьям все равно, кому служить, лишь бы хозяин давал подачки. Даханны оказались в меньшинстве. Их загнали на холмы, в Саммельхор, там они и укрылись. Вместе с императором, который прибыл на твою свадьбу!

И Рейхо разразился неприятным, каркающим смехом.

Я мысленно возвела очи к небу, вознося благодарственную молитву всем известным богам. Эйден жив! Восстание состоялось! Эрраны и юмати перешли на сторону нападавших. Остров взят, Лиссавия разрушена, а остатки даханнов укрылись за неприступными стенами Саммельхора!

— Ниданга в боевой ипостаси почти невозможно убить, — отсмеявшись, проинес дазган. — Они практически неуязвимы. Именно потому шкура морского змея может стать Обетом, принесенным невесте. Весь Амидарейн проиграл еще до того, как это нападение стало реальностью!

— Но как же… — я растерялась, — ведь в прошлый раз победили даханны!

— В прошлый раз прежний император воззвал к своему предку и дух короля-демона возглавил наш флот! А в этот раз напыщенный императорский сыночек решил получить одним махом и власть, и бессмертие. Но просчитался! Как и его подружка. Будь Иэлениль в Саммельхоре — она бы могла потягаться с нидангами, как-никак архимаг Асторгрейна. Но ее арестовали и вывезли вместе с принцем. А украденный артефакт нашли и вернули, только он уже не подает признаков жизни, просто стекляшка.

У меня в голове шевельнулись смутные воспоминания, что-то связанное с этим артефактом. Я поняла, что речь шла о черном бриллианте, Оке Сиулмирана. Я точно знала что-то такое, чего не знал мой собеседник, но вот вспомнить никак не могла. Мысль мелькала на поверхности, но, как ни старалась, у меня так и не получилось ухватить ее за хвост!

Рейхо неуверенным жестом перевернул бутылку вверх дном, будто рассчитывал, что там еще что-то осталось. Несколько капель робко сползли в бокал.

— Драховы яйца! — выругался он и швырнул бутылку под стол.

Я уткнулась носом в тарелку.

Эйр дазган был пьян. Очень пьян. И это не сулило мне ничего хорошего!

— Ты уже наелась? — спросил он меня. — Окажи мне честь, я хочу прогуляться с тобой по палубе.

— А как же команда? — удивилась я. — Другие даханны?

— Здесь только один даханн — Я! — Рейхо ударил кулаком по столу.

Его лицо перекосило, как от боли. Глаза утратили блеск и налились кровью. Я видела, что он практически не контролирует себя: по его телу то и дело пробегала судорога оборота, на виске бешенно пульсировала жилка, а сквозь заострившиеся черты лица проглядывала кошмарная морда драха.

Нетвердо стоя на ногах, дазган поднялся с кресла и подошел ко мне.

— Вставай.

Он протянул мне руку.

Не оставалось ничего другого, как только протянуть ему свою.

Рейхо с силой сжал мои пальцы, причиняя боль. Я вскрикнула — и крошечный язычок пламени, не удержавшись, сорвался с моей ладони.

— Какая ты горячая! — ухмыльнулся дазган, сбивая искры с кителя. — Шайенская кровь проснулась-таки. Придется мне немного изменить планы, но это даже и лучше.

Он резким движением выдернул меня из кресла и прижал к себе, поясницей вдавливая в край стола. Сильное, твердое мужское тело оказалось так близко, что я даже сквозь слой одежды почувствовала его жар. Я уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, но он запустил пальцы в мои волосы, схватил их с силой у самых корней и, с жесткой усмешкой на посеревшем лице, сломал мое сопротивление.

Узкие, сухие губы Рейхо вдруг оказались в опасной близости от меня. Его безумные глаза заслонили весь мир, и в глубине его зведообразных зрачков я прочитала свой приговор.

Рейхо Кархадан меня не отпустит. Он, скорее, убьет меня и покончит с собой, чем хотя бы допустит мысль, что я могу достаться кому-то еще.

Если я не хочу остаться до конца своих дней пленницей этого безумца, я должна попытаться спастись!

Но как спастись от него здесь, посреди океана? Куда бежать с корабля? Разве что, прыгнуть в море?

"У меня есть огонь!" — мелькнула в голове спасительная мысль, но я тут же ее отбросила. Я на корабле! Одно неосторожное движение — и вся эта просмоленная древесина, парусина и пенька вспыхнут, как один гигантский факел! И тогда действительно останется только одно — прыгать в воду и спасать свою жизнь.

— Виель! — то ли выдохнул, то ли простонал этот безумец, и его губы накрыли мой рот.

От него пахло морем, солью, кардамоном и ромом. Сумасшедшая смесь, одновременно острая, пряная и отталкивающая. Я сжала зубы, не давая его языку проскользнуть дальше, застыла, как статуя, а в груди испуганной птицей билось сердце.

Несколько мгновений он терзал мои губы с таким остервенением, что я ощутила во рту привкус крови. Одна его ладонь сжимала мой затылок, не давая увернуться, вторая поползла вдоль корсажа и по-хозяйски легла на грудь. Я почувствовала боль, когда он грубо сдавил нежное полушарие, и застонала сквозь стиснутые зубы.

— Вот так, — промычал он мне прямо в губы, — моя девочка…

У меня внутри будто что-то перевернулось в этот момент, перед глазами появилось совсем другое лицо: смуглое, с растрепавшейся копной медных волос, с глазами цвета закаленной стали, в которых застыла бесконечная грусть, и я, как на яву, услышала тихий, печальный голос:

" Виель, девочка моя, что ж ты делаешь, маленькая!"

"Жду тебя!!!" — мысленно закричала я и, извернувшись, вцепилась зубами в наглый язык дазгана.

Мужчина взревел, точно разъяренный бык. Я еще успела заметить, как надо мной взметнулась когтистая лапа драха, нанося удар. А потом свет померк, и сознание тоже, осталась лишь острая боль, пульсирующая в голове…

Вы ее чуть не чуть не убили! рассерженный женский голос вырвал меня из забвения. Я заглажу свою вину, когда

она придет в сознание, а это Рейхо. Странно, почему меня тошнит и шумит в голове? И почему я не могу открыть глаз? Я попыталась припомнить последние события. Вспомнился ужин с эйром дазганом, его пристальное внимание к бутылке с ромом, поцелуй, больше напоминающий укус, и удар…Это было последнее, что я помнила. Рейхо меня ударил! Левая сторона моего лица буквально пылала. Я чувствовала, как пульсирует скула и подергивается веко. Что он сделал со мной?! Я хотела поднять руку и коснуться щеки, но чьито пальцы осторожно перехватили мое запястье.

Не стоит, эйрина. Я только наложила целебный компресс. Нужно снять отек, иначе гематома останется на несколько дней.

Что со мной? мне показалось, что я произнесла это громко, но мой голос прозвучал слабо, как мышиный писк.

Ничего необратимого. Я почувствовала, как Винара поправляет покрывало, которым меня укрыли. Эйр дазган был не в себе, но он очень раскаивается и готов принести свои извинения. Даханни… нельзя причинять вред, прошептала я, понимая, что Кодекс Кодексом, но сейчас над Рейхо не властны ни законы, ни правила. Он безумен, и никто не поможет мне, если с ним снова случится приступ агрессии.

Прости, голос дазгана раздался очень близко, почти над моей головой, а потом мои пальцы сжала чуть подрагивающая мужская ладонь. Я и сама вздрогнула, когда он коснулся меня. Не знаю, чего в тот момент было во мне больше

или страха или отвращения. Это мужчина меня пугал. До паники, до головокружения, до потери сознания. Я поняла, что боюсь его и боюсь того, что могу сделать, если он еще раз приблизится комне.

Вам стоит удалиться, тихо произнесла Винара, стоя надо мной с другой стороны. Я позову вас, когда ей станет лучше. Меня обдало еле заметным порывом ветра, когда Рейхо резко развернулся и вышел, беззвучно прикрыв за собой дверь. Теперь я себе представляла, какой была жизнь у моих настоящих родителей. Одержимый похотью даханн и она хрупкая, нежная даханни, бесправная заложница его болезненной страсти. Наверное, он тоже ее бил и не раз. Айвердан сам говорил об этом однажды, на своем флагмане, когда вез меня в Саммельхор. Тогда его лицо выражало раскаяние, но лишь потому, что моя мать была уже ему неподвластна.

А теперь займемся вами, моя даханни. Винара вдруг положила руки мне на лицо, заставляя на мгновение застыть от неожиданности, но никакой опасности в ее действиях я не ощутила. Теплый поток целительной энергии промчался

сквозь меня, как цунами, смывая всю боль и страх. Даже тошнота почти исчезла. А затем пальцы юмати коснулись моих глаз и я снова смогла видеть. Винара, что ты делаешь? я села в кровати, недоуменно глядя на охранницу, которая деловито поправляла свои манжеты.

Простите. Я думала, что эйр дазган поступает правильно, увозя вас из осажденной Лиссавии. Что он имеет на вас все права… Но теперь…

Что теперь? я горько усмехнулась, следя за тем, как на ее лице выражение вины сменяется решимостью. Защитишь меня от своего господина? Вспомнишь клятву опеки? Я могу помочь вам бежать, глухо произнесла она, отводя взгляд в сторону. Куда и как? Мы в открытом море! Или ты захватишь мостик и прикажешь эйру дазгану повернуть к ближайшей земле?! Нет, она покачала головой. Но я знаю, как позвать на помощь. На каждом судне в рубке есть такие приборы, для связи на расстоянии. Это не магия, а технология, как говорят в Империи. Можно послать сигнал бедствия, связаться с мимо проходящим кораблем или отправить сообщение в ближайший порт. Даханны тщательно охраняют свои секреты, но иногда даже они теряют бдительность… И что ты предлагаешь? Проникнуть в рубку и послать сигнал бедствия. Сейчас мы идем в стороне от торговых путей, но пока достаточно близко, чтобы его услышали. Завтра может быть уже поздно. Я слышала много легенд о Кобосе и о том, что на нем произошло. Говорят, после разгрома форта, там больше не было никого из живых. Он вычеркнут со всех новых карт, об этом позаботился ваш рейн. Вас могут там никогда не найти. Я задумалась. План Винары был очень рискованным, да и с какой стати ей помогать мне? Разве она сама не сказала, что служит Рейхо, а не мне?

Но выбирать не приходилось. Все, что могла я сама, это поднапрячься и спалить корабль. К сожалению, это было единственным, на что я оказалась способна. Мне подвластна лишь магия огня, но от нее слишком мало толку в открытом море! Ладно, после некоторых раздумий, неохотно процедила я. Рассказывай, что именно ты задумала?

Вам нужно притвориться больной и слабой, заявила Винара и торопливо добавила, поймав мой недоуменный взгляд: Тогда эйр дазган даст вам передышку! Иначе вы уже сегодня проведете ночь в его постели.

Что?! я даже подпрыгнула от неожиданности. Это невозможно! Он же не совсем сумасшедший!

Его сумасшедствие здесь ни при чем. Вы видели себя в зеркало? Да… и что? Кого вы там видели? Белокурую и белокожую даханни с серебристым сиянием? Я невольно взглянула на свои руки золотистосмуглые, с легким красноватым ореолом в виде крошечных язычков пламени. Нет, покачала я головой, не даханни…

Вот и эйр дазган знает, что вы не даханни. Ваша вторая сущность проснулась. Я не знаю, что стало толчком, но вы полностью переродились, пока лежали без сознания. И теперь вам уже не нужна адаптация… Вы можете стать женщиной в постели с любимым, как любая из нас… С любимым! Я мысленно застонала. Нет, вовсе не Рейхо я представляла рядом с собой, но мой возлюбленный был слишком далеко, чтобы услышать меня. Как я могу докричаться до него, если даже не знаю, где он? Если магия здесь бессильна, не помогут ли технологии? Хорошо. Я сделаю вид, что больна. И что дальше? А дальше, я ночью проберусь в рубку и попробую подать сигнал. Вам останется лишь постараться не впускать никого в каюту, пока не подоспеет помощь. И как ты думаешь это сделать? Разве твое появление в рубке не вызовет вопросов? Нет, она загадочно усмехнулась и соблазнительно повела бедрами, я же юмати, а сегодня вечером на вахте как раз будет стоять один из наших. Я удовлетворенно откинулась на подушки. Да, жизнь начинала казаться сказкой. Если Винара сможет соблазнить вахтенного и подать сигнал бедствия, у меня появится шанс на спасение!

В тот момент я не думала, кто откликнется на этот сигнал. Мне казалось, что я согласна на все, что угодно, лишь бы спастись из безумных объятий Рейхо. Да и вряд ли теперь мне стоит опасаться других даханнов. Кто из них догадается, что в незнакомой шайенке течет кровь Рико Айвердана и его пропавшей жены?

Мы все продумали до мелочей. Каждую деталь обсудили несколько раз. Винара сумела снять боль и тошноту от пощечины дазгана, но вся моя правая щека предсталяла собой один сплошной синяк, который уже начал наливаться красивым фиолетовым цветом. Веко опухло и почти не открывалось, но это даже было к лучшему. Я запретила Винаре обирать опухоль — с заплывшим глазом я выглядела намного эффектнее. Вряд ди Рейхо покусится на меня такую. Пусть его мучает совесть каждый раз, как он будет смотреть в мою сторону!.Несколько раз эйр дазган пытался прийти и поговорить со мной, но я встречала его отсутствующим взглядом в потолок и полным безмолвием. Неловко потоптавшись у кровати и повздыхав, он тихо спрашивал у охранницы о моем самочувствии и уходил, осторожно прикрывая за собой дверь. Как только над морем сгустились сумерки, Винара попросила тщательно запереть каюту, и юркой тенью выскользнула на палубу. ставшись одна, я откинула одеяло и вскочила на ноги. Первым делом бросилась к зеркалу и пару минут любовалась на опухшую скулу. Попыкала ее пральцем, но боль не чувствовалась- Винара знала, что делает.

Затем я начала перерывать немногочисленные сундуки, установленные по периметру каюты. В помещении кроме них. стола, пары кресел и кровати не было больше ничего. Мне нужна была пристойная одежда, потому что встречать спасителей в шелковой рубашке я точно не собиралась.

В одном из сундуков я обнаружила довольно приличный наряд: скромное платье из серого сукна и пару тонких шерстяных чулок. Одежда села на меня как влитая, будто была сшита именно на меня, и смутное воспоминание затеплилось в м оей голове.

Я подошла к зеркалу, на этот раз пристально разглядывая себя. Было что-то очень знакомое в девушке, отражающейся перед моими глазами.

Маленький домик в рыбацкой деревне. Странная девушка. нелюбима дочь. Старая дева, живущая в тени красивой и обласканной сестры. Руки, потрескавшиеся от работы, и вечно непокорный взгляд, горящий из под бровей…

Это платье было моим. Принадлежало мне! То самое, в котором я попала на фрегат Кархадана! И он все это время хранил его…

Вспомнилось путешествие из Эроллы. Пугающее внимание Рейхо и моя инициация. Нарпадение пиратов, знакомство с Эйденом и несколько чудесных недель, проведенных проведенных в его поместье в нидагских водах. А потом пришли воспоминания о последующих событиях — и я со вздохом отвернулась. Хватит воспоминаний- нужно действовать!

Около часа я провела в томительном ожидании, вздрагивая от каждого шороха, доносившегося с той стороны дверей. А потом что-то произошло.

С палубы донесся топот нескольких десятков ног и хриплые крики. Я почувствовала, как корабль ложится на левый борт, собираясь развернуться, и не выдержала, распахнула дверь.

Мне в лицо ударил порыв ветра. Над морем царила глубокая ночь, лишь огни талеллажа освещали окрестности. Я боялась подниматься на палубу, где меня сразу могли заметить, но и сидеть в каюте, ничего не зная о происходящем, я тоже больше не могла. Поэтому осторожно скользнула вдоль юта, оставаясь в тени кормовой надстройки, и притаилась рядом с фальшбортом. Мимо меня промчались несколько матросов. В желтоватом цвете мерцающих огней я видела их хмурые, сосредоточенные лица, и что-то мне подсказало, что я скоро узнаю причину этого переполоха.

— Что случилось? — донесся до меня чей-то взволнованный голос из темноты.

Я замерла опасаясь, что меня обнаружат. Дпаже дыхание затаила.

— Кто-то подал сигнал бедствия! Эйр дазган рвет и мечет! В этих водах полно надангов.

Сверху раздался крик марсового: — Справа по борту корабль! Черные паруса…Это пираты!

— Все по местам! — прогремел над палубой голос РЕйхо, усиленный магией. — Открыть порты! Орудия к бою!

И в этот момент произошло что-то невообразимое. Вода над кормой забурлила, вспучиваясь как живая, небольшие барашки на волнах превратились в рваные клочья пены, а сами волны поднялись так, будто на море внезапно разразился шторм.

Те немногие звезды, что скупо сияли над гладью океана, внезапно исчезли, точно гигантская птица заслонила их своим огромным крылом. Над кромкой горизонта я увидела темный силуэт коробля. Он приближался с неимоверной скоростью, обгоняя ветер. Яркие огни освещали гордый бушприт и черные, как ночь паруса, а на самой верхушке грот-мачты реял вымпел с нидагскими письменами. И когда незнакомый корабль был уже близко, что я могла без труда рассмотреть матроссов на вантах, на его фок-мачте взвился еще один флаг. Я напрягла зрение. Что это? Над стилизованными морскими волнами скользило гибкое совершенное тело прирожденного хищника и убийцы. На фоне восходящего солнца по шелковой гляди мчался морской змей. Ниданги!!! — заекричал кто-то, и этот крик заставил команду фрегата лихорадочно бросится к пушкам. Матроссы распускали зарифеные паруса на бизань мачте, в надежде поймать ветер и уйти от погони. Я услышала голос Рейхо, приказывающий рулевому лечь на левый галс. От резкой качки ослаб стоячий текеллаж, и плохо закрепленные предметы заскользили по палубе, как только корабль начал поворачиваться к ветру левым бортом.

На орудийной палубе готовились дать бой. Отрывали порты и срывали с пушек тяжелую просмоленную парусину, которая укрывала тяжелые стволы от морской воды. Рядом со мной сосредоточенно сновпали матроссы, посыпая песком мокрую палубу, а вздыбившиеся воны хлестали через фальшборт, орошая меня холодными брызгами.

Над взволнованным морем раздался странный, ледянящий душу звук, похожий на лязг металла. Я выглянула из своего укрытия. Незнакомый бриг был уже меньше чем в двух кабельтовых и продолжал неуклонно идти на сближение, повторяя каждый маневр фрегата так легко, как будто заранее все просчитал. А у его бортов творилось что-то невообразимое- море кипело!

Я застыла, открыв рот, и позабыла, что нужно дышать, когда над водой показались клиновидные змеиные головы, покрытые сияющей чешуей. Длинные гибкие тела, полные скрытой мощи, украшали гигантские наросты, похожие на плавники морского конька, и в тонкой мембране, натянутой между ними, сверкала настоящия радуга.

Это были наданги в совей боевой ипостаси! и только один человек мог приказать им напасть на имперский фрегат. Эйден! Со стороны фрегата прозвучпл орудийный звалп. Запахло порохом, и палубу покрыл сизый дым. Нидагский бриг почти не пострадал, если не считать разлетевшегося в щепки фальшборта. — Цельтесь лучше! — заорал Кархадан, разворачивая корабль так, чтобы он стоял носом против ветра. Я так и не поняла, что он имел ввиду — целится лучше в пиратское судно или в оргомных морских змеев, на крейсерской скорости приближавшихся к фрегату.

А потом на поверхности показались знакомые плавники. Акулы — верные спутники даханнского флота пришли, чтобы защитить своих хозяев от нападения из морских глубин.

Когда корабли сошлись борт о борт и в воздух полетели кошки, я забыла об опасности и бросилась на ванты. Вскарапкалась ввурх, насколько могла, а мой взгляд лихорадочно шарил по палубе брига, пытаясь отыскать знакомую фигуру.

— Виель! — прогремел со шканцев разъяренный крик Рейхо. — Немедленно в каюту! Или я запру тебя до конца своих дней!

Я молча забралась еще выше. Длинный аодол путался между ног, пальцы скользили по грубым веревкам, но я продолжала ползти вверх по пеньковым выбленкам, решительно закусиы губу. Здесь Эйден заметит меня намного быстрее, чем на палубе, среди разгоревшегося там рукопашного боя.

Я молча забралась еще выше. Длинный подол путался между ног, пальцы скользили по грубым веревкам, но я продолжала ползти вверх по пеньковым выбленкам, решительно закусив губу. Здесь Эйден заметит меня намного быстрее, чем на палубе, среди разгоревшегося там рукопашного боя. Море кипело. Прикормленные акулы вступили в бой с морскими змеями, недавая приблизиться к борту. Свинцовые волны били в корму с такой силой, что натужно скрипели шпангоуты, а внезапно поднявшийся ветер рвал паруса и свистел в натянутых снастях. Я доползла до нижней реи бизань-мачты и вцепилась в мокрое дерево. Меня то идело обдавал веер холодных брызг, но я почти не замечала их, пристально, до боли в глазах вглядываясь в атакующий бриг. С пиратского корабля на палубу фрегата прыгали полуголые ниданги. Я узнала их по экзотическим прическам и чешуе, слабо поблескивавшей на лицах в свете такелажных огней. Одетые только в одни короткие бриджи, босые, вооруженные до зубов, они напоминали настоящих головорезов, и любая приличная даханни на моем месте должна была взвизгнуть и живописно упасть в обморок. Но я уже не имела к этой напыщенной расе ни малейшего отношения. Держась одной рукой за грубую шкаторину, я замахала другой и заорала не своим голосом, перекрывая шум битвы, проклятья и стоны раненых:- Я здесь! Я здесь!!!Обезумевший рык был мне ответом. Я оглянулась. Рейхо, держа в одной руке револьвер, а в другой — саблю, буквально прорубал путь ко мне, с неимоверной силой раскидывая нападавших. Он уже не контролировал себя. Его тело трансформировалось, одежда висела клочьями, а на перекошенном яростью лице горели глаза безумца. — Виель! — знакомый голос заставил меня встрепенуться. Я лихорадочно шарила взглядом по палубе, ища того, кому он принадлежал. — Эйден!!! — закричала, практически на пределе своих возможностей, почти срывая связки. — Виель!!Я увидела его! Он пробивался ко мне с другой стороны, четкими, точно выверенными движениями нанося удары защитникам судна. В его руках сверкали два обоюдоострых клинка, похожие на удлиненные кинжалы, с мокрых волос стекала вода, белоснежная рубашка была разорвана на груди, один рукав пестрел фиолетовыми пятнами крови, а в глазах сверкала неумолимая сила воли. Он впился в меня таким взглядом, что мое сердце невольно пропустило удар, а потом с бешеной скоростью забилось вновь. Рейхо вдруг оттолкнулся ногами от палубы, в мощном прыжке покрывая расстояние внесколько футов. Рубанул один из канатов, удерживающих мачты, и в одно мгновение взвился в воздух, пересекая палубу над головами сражавшихся. Теперь он был как раз между нами! Револьверные выстрелы, крики, раздавшийся внезапно раскат грома, сверкнувшая молния ихлынувший дождь — все смешалось в одну безумную какофонию. И бой на палубе достиг своего апогея.

Эйден и Рейхо наконец-то сошлись лицом к лицу. Чистокровный даханн и презренный полукровка. Первый — представитель скромного сословия дазганов, не имеющий права даже думать о том, чтобы обзавестись женой своей расы, второй — бывший аристократ, лишенный всех титулов иземель. Один — командующий кораблем императорской армии, верный слуга Амидарейна. Другой — преступник иренегат, поднявший восстание против императорской власти. И только одно объединяло их, кроме взаимной ненависти, это любовь ко мне. Я прижалась спиной к холодной поверхности мачты, ухватилась рукамиза шкоты и застыла так, не в силах ни крикнуть, ни сдвинуться с места. Подо мной точно столкнулись два неистовых урагана, полные ярости и безумия. Палуба пестрела яркими пятнами: ярко-алая кровь даханнов и фиолетовая-нидангов смешалась с мокрым песком. Ноги сражающихся скользили по деревянным доскам, и пираты, и имперцы то и дело падали, пропуская

удар. Трупов становилось все больше, их уже не скидывали за борт, но никто не желал отступать и признавать себя побежденным.

Только когда капитаны обоих судов сошлись один на один, над палубой

словно пронесся тяжелый вздох и глаза всех присутствующих невольно обратились туда, где стояли друг против друга Рейхо и Эйден. — Тебе. Лучше. Уйти! — прорычалдазган, уже полностью обратившись вдраха. Когтистая лапа сорвала с могучих плечостатки кителя, лишь на поясе продолжали болтаться обрывки ткани, прикрывая его чресла и мускулистые бедра. Я вздрогнула. Слишком уж яркой изнакомой была картина. Совсем как втот день, когда Эйден напал на фрегат, шедший в Ризенпорт из Эроллы. Тогда он похитил меня буквально из-под носа у имперцев и тогда я впервые увидела, как Рейхо обратился в чудовище. Эйден застыл напротив него, спокойно улыбаясь. Сейчас он казался

хрупким и слабым на фоне огромного драха, но в каждом его движении сквозила такая уверенность в своих силах, что я ни на миг не усомнилась в том, кто одержит победу. — Только вместе со своей ширам, — бросил сопернику полукровка, и тот кинулся на него, с безумным ревом нанося удар!

Я ахнула. Толпа невольно подалась вперед.

Уже никто не сражался. Все внимание сосредоточилось на двух врагах, столкнувшихся на этой палубе.

Эйден отбил первый удар. Легко, будто танцуя, он кружил вокруг свирепого драха, дразня его мелкими, точными движениями своих кинжалов. Звенела сталь, летели искры. Палубу заливали волны. В пелене дождя невозможно было ничего рассмотреть.

Сверкали молнии. В кратких вспышках их света я видела, как соперники наносят друг другу неистовые удары, каждый из которых мог оказаться смертельным. С обоих мужчин градом стекала вода, смешиваясь с потом и кровью. Они скользили по мокрой палубе, с видимым усилием сохраняя равновесие. Качка была такой, что мне пришлось обнять мачту, чтобы не свалиться. Имперцы и ниданги забыли о разногласиях, вцепились в снасти и внимание каждого из них было занято дуэлью на шканцах.

Но вот Рейхо откинул саблю, пытаясь достать соперника когтями, похожими на остро заточенные, изогнутые полумесяцем клинки. Эйден парировал и в свою очередь атаковал драха, нанося серию мелких ударов.

Голубая сталь столкнулась с когтями демона, высекая искру. Острие кинжала вонзилось в податливую плоть. Рейхо взвыл. Его рука обвисла плетью, но вторая по прежнему оставалась смертельно опасной.

Мелькнули когти. На груди Эйдена проступили три рваные полосы, тут же заполнившиеся фиолетовой кровью. Оба раненые, соперники застыли друг против друга, тяжело дыша и небрежно подставляя лицо дождю.

— Сдавайся, Кархадан! — бросил Эйден, не спуская с драха напряженного взгляда. — Наш флот блокировал самые крупные рейны. В том числе Асторгрейн. Саммельхор пал. Архарон захвачен вместе с остальными даханнами.

— Мне плевать. Я не отдам грязному полукровке свою женщину, — раздалось в ответ рычание Рейхо.

— Она не твоя!

— Так будет моей!

И он швырнул в лицо Эйдена горсть своей крови.

Я закричала.

Страшное воспоминание охватило мой разум. Кровь драха — смертельный яд для любого, кто с ней столкнется! Она разъедает плоть, как соляная кислота и никакая магия не в силах залечить такой ожог!

Эйден упал на одно колено. Мокрые волосы укрыли его лицо. А через мгновение он уже стоял за спиной даханна.

Я увидела, как его руки в мгновение ока обхватили мускулистый торс демона, дернули на себя — и в следующий миг оба, и Эйден, и Рейхо, рухнули за борт, подняв тучу брызг…

Мне показалось, что я сейчас и сама упаду, расшибусь об палубу. Косые струи дождя хлестали меня по лицу, ветер рвал паруса и трепал тяжелый, мокрый подол. Пальцы скользили по грубым веревкам, по шершавой древесине, а слезы катились из глаз, смешиваясь с дождем.

— Человек за бортом! — закричал кто-то из имперцев.

Вся толпа рванула на левый борт. Корабль качнуло.

Сверкнула молния, осветив бушующий океан. Акулы исчезли, ушли в глубину, спасаясь от шторма. Морские змеи отправились в след за ними, преследуя до конца. Теперь вокруг двух сцепившихся кораблей не было ничего, кроме самой стихии, смертельной и необузданной, требующей свою жертву.

Захлебываясь слезами я, до боли в глазах, вглядывалась в беснующиеся волны. Ударил гром, сверкнула молния, разрывая ночь напополам, и в ее голубоватом свете я увидела темный силуэт, вынырнувший из вод в ста футах от кормы.

Это был драх!

Фыркая и отплевываясь, он боролся с волнами, то появляясь на гребне, то падая в глубину. А с палубы юмати уже спускали шлюпку, надеясь спасти своего капитана.

Эйдена нигде не было видно.

"Только не это! — подумала я, холодея от страха. — Только не это!"

Я не верила, не могла поверить, что он погиб! Вот так нелепо, так глупо — разве так должна закончиться его жизнь? Неужели это конец?!

— Смотрите!! — закричали сразу несколько голосов.

Я смахнула с лица мокрые пряди. Вокруг темной фигуры Рейхо, покачивающейся на волнах, расплывалось странное красновато-золотистое сияние.

— Огненный змей! — охнул кто-то, и несколько десятков нидангов подхватили этот крик: — Огненный змей!

И он появился. Возник из темной морской глубины точно яркий луч света.

Длинное, гибкое тело мелькнуло под толщей воды. От него исходило сияние, похожее на искры огня. И чем ближе змей поднимался к поверхности, тем ярче становился огненный шлейф, неотступно следующий за ним. Еще мгновение — и древнее существо, прекрасное, как сам морской бог, возникло на поверхности, разогнав тьму своим светом.

— Король нидангов! — благоговейно зашептали юмати, бросая оружие и опускаясь на колени.

"Король нидангов? — в моем воспаленном мозгу все мысли спутались, я не могла ухватить ни одной. — Разве это не Эйдена короновали против воли Амидарейна?"

Между тем, морской змей с сияющей огненной чешуей и развернутыми веером плавниками кружил вокруг драха, постепенно сужая дистанцию. У Рейхо не было ни единого шанса, и поняв это, я не выдержала и закрыла глаза.

Сильный порыв ветра ударил мне в лицо, заставив покачнуться. Я поняла, что надо спускаться, или меня просто сорвет отсюда. Но как?! Пальцы отчаянно цеплялись за пеньковые выбленки, платье облепило дрожавшее от холода тело, а глаза неотступно следовали за огненным силуэтом, который то появлялся, то исчезал в волнах.

Если на палубе Рейхо имел неоспоримое преимущество в силе, то, упав за борт, он его потерял. Водная стихия была вотчиной морских змеев, а вот для драха она могла стать только могилой. Он с трудом удерживался на плаву, волны то и дело накрывали его с головой, лишая воздуха, и кидали из стороны в сторону, точно живую игрушку.

Я увидела, как огненная лента обвилась вокруг темного силуэта. Голова морского змея поднялась вверх на несколько футов, будто он хотел рассмотреть свой улов. Рейхо взревел — даже сквозь бурю до меня донесся его бешеный рык — а потом вдруг ударил когтистой лапой прямо в нежное горло соперника, не прикрытое защитной чешуей.

Огненные кольца сжались, над бушующим морем раздался предсмертный вой — и оба врага, сплетясь в смертельном объятии, исчезли в беспросветной глубине…

Волны в последний раз с силой ударили друг о друга, поднимая вверх клочья пены, откуда-то издалека донеслись раскаты уходящего грома, небо прошила молния, и на том месте, где только что разгорелась схватка, не осталось ничего живого…

На один бесконечно долгий миг, словно растянувшийся на целую жизнь, я забыла, что нужно дышать. Мое сердце сжалось, пропуская один удар, трепыхнулось раненой птицей и упало куда-то вниз. Палубу накрыла звенящая тишина.

Имперцы и ниданги застыли в нелепых позах. Одни прегнулись через фальшборт, вглядываясь в океан, другие, как и я, вылезли на ванты. Все думали лишь об одном: кто покажется на поверхности? Кто останется победителем в этой схватке? Казалось, даже буря замерла на мгновение. Штормовой ветер сменился на бриз, а сплошной ливень перешел в моросящий дождь. Сама стихия ожидала развязку!

И вот, после нескольких мгновений томительного ожидания, в бездонной глубине мелькнул едва заметный отблеск света. Будто солнечный зайчик, скачущий по волнам в ясный полдень. И палуба взорвалась несколькими десятками радостных мужских голосов.

Гигантский змей, полыхающий, как закатное солнце, показался на поверхности. Пару секунд он просто покачивался на волнах, сложив радужные плавники, а потом развернулся и заскользил по водной глади в сторону корабля.

Я с трудом сглотнула застрявший в горле комок и неожиданно поняла, что все это время не дышала.

— Эйден… — еле слышно прошептали посиневшие от холода губы.

"Любовь моя…" — услышала я тихий ответ в глубине своего сердца.

Предчувствие не обмануло меня. Это действительно был Эйден: мой возлюбленный, мой пират, половинка моей души. Толика шайенской крови подарила ему власть над стихией огня, а две четверти нидангской — способность принимать Изначальную форму. И только от своего отца-даханна он не взял ничего, кроме твердости характера, благородства и чести.

И тогда я поняла главное. Ни расстояние, ни время не способны разорвать ту невидимую нить, которой боги связали наши души. Где бы мы ни были, в каких телах, в каких мирах не возродились бы, нам не уйти от судьбы. И пусть наш путь друг к другу был тернист и залит кровью друзей и врагов, пусть еще остались вопросы и тайны, я знаю — вместе мы все преодолеем.

"Неужели я слышу тебя? — с замиранием сердца спросила я, боясь, что все это мне только чудится. — Неужели это и правда ты?"

"Я… — мне показалось, что он мысленно улыбается. — Слазь со своего насеста, Виель. Или я сам сниму тебя оттуда."

"А Рейхо?" — я должна была знать до конца.

"Он погиб, как истинный даханн — в бою."

Моя душа сжалась от боли. Я понимала, что Эйден прав, что по-другому было нельзя, но все равно что-то во мне оплакивало несчастного безумца, помешавшегося от страсти ко мне.

— Спускайтесь, эйрина! — кто-то окликнул меня с палубы. — Мы тут нашли вашу охранницу!

Я опустила взгляд и увидела двух нидангов, стоявших в нескольких шагах от мачты. Один из них крепко держал за плечо хмурую Винару. Волосы женщины растрепались, одежда была в беспорядке, видимо, юмати не пожелала добровольно ни сдать оружие, ни позволить связать себе руки. Но главное, она была жива и даже не ранена!

"Иди, Виель, я уже никуда не денусь," — в голосе Эйдена мелькнула прежняя беззаботность.

Я почувствовала, как облегчение и слабость накрывают меня с головой. Отпустила веревки и, прижавшись животом к мачте, заскользила вниз по мокрому дереву. Хорошо еще, что мне не пришло в голову вылезти на самый верх, оттуда я бы точно сама не спустилась.

Внизу, почти у самой палубы, меня поймали чьи-то крепкие руки.

— Давненько мы с вами не виделись, акульи зубы мне в печенку! — пророкотал надо мной хорошо знакомый бас.

Я подняла взгляд на своего спасителя.

— Шерран! — всхлипнула с облегчением и прижалась к мощной груди ниданга.

Верный помощник моего капитана с напускным недовольством проворчал:

— Отставить слезы! Что это вы удумали, маленькая шайене?!

— Это правда ты? А тот огненный змей — мой Эйден? — я не могла поверить в то, что говорю.

— Ну а кто же еще? — Ниданг поставил меня на ноги, осмотрел и неодобрительно нахмурился. — Отправляйтесь-ка вы в свою каюту. Нечего вам тут шастать! И юмати свою заберите. Она мне чуть самое дорогое не оторвала, пока мы ее скрутили.

Винара бросила в его сторону презрительный взгляд и решительно выпуталась из крепкой хватки второго ниданга.

— Развяжите меня, остолопы! Как я буду ухаживать за эйриной?

За спиной Шеррана несколько нидангов спускали шлюпку.

— Я хочу дождаться его! — прошептала я дрожащими губами.

Сердце колотилось, как безумное. Мне было плевать на все: на мокрое платье, облепившее тело, на противный моросящий дождь, заливающий палубу, на пронизывающий ветер. Я не чувствовала холода. Внутри меня постепенно разгорался огонь, согревая меня изнутри.

В тот момент, когда Эйден шагнул на борт, я не выдержала и сорвалась с места.

Я бежала к нему, путаясь в подоле, подскальзываясь на мокром настиле, то и дело натыкаясь на разбросанный бурей такелаж. Ниданги и имперцы расступались в стороны, пропуская меня. Но я ничего не замечала. Лишь глаза — серебристо-стальные, с серповидным зрачком, излучающие любовь.

И когда он поймал меня и закружил, смеясь от счастья, я вспыхнула ослепительным пламенем, освещая ночь, будто праздничный фейерверк.

ЭПИЛОГ

(ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ)

— Ваше Величество, мы все подготовили, — Рейла отступила, и за ее спиной я увидела кровать поистине королевских размеров. Огромную, овальной формы, стоявшую на возвышении в самом центре комнаты, точно алтарь, на котором я сегодня принесу последние клятвы своей любви.

Полупрорачный шифоновый балдахин стыдливо укрывал ложе от нескромных глаз с трех сторон, а с четвертой оставался присборенным, позволяя рассмотреть сорочку из тонкого кружева, розовеющую на белом шелковом покрывале.

В горле пересохло от волнения. Я смотрела на эту кровать, и в сердце в моей груди колотилось так, словно хотело взлететь безумной птицей. Мой огонь, обычно смирный и послушный, сейчас буквально бушевал внутри меня, и алые отблески его пламени то и дело вспыхивали, окружая меня пылающим ореолом. Хорошо еще, что этот огонь всего лишь отображение моей ауры в физическом мире, иначе я бы уже давным-давно все здесь спалила!

— Пусть все выйдут, — мой собственный голос показался сиплым и дрожащим. — А ты, Рейла, останься.

Остальные юмати с поклоном удалились. На пороге королевской спальни каждая из моих верных охранниц поклонилась и пожелала счастливой ночи. И от каждого такого пожелания я заливалась стыдливым румянцем все больше и больше.

— Позвольте, я сниму с вас платье, — Рейла приблизилась ко мне.

Я повернулась к ней спиной, давая возможность распустить корсаж на моем свадебном платье. Оно было великолепно. Бледно-голубое, пышное, похожее на застывшую морскую пену. Мелкие голубые жемчужины усыпали его корсаж, переливаясь и поблескивая в свете магических шаров. Полупрозрачные рукава не скрывали тонкой линии рук, а низкий вырез, открывавший призывную ложбинку между грудей, был стыдливо прикрыт кружевом.

Когда платье и нижнее белье упали к моим ногам, я молча перешагнула через них. Рейла накинула мне на плечи ночную рубашку. Та скользнула вниз, укрывая мое тело пеной нежных кружев.

— Спасибо, ты можешь идти.

— А волосы?

— Я сама…

— Счастливой ночи, Ваше Величество.

Рейла с поклоном удалилась, а я села на кровать и задумалась.

Как же быстро пролетели этих два месяца и сколько всего я узнала за этот срок!

После радостной встречи с Эйденом и гибели Рейхо, мы вернулись назад, в Лиссавию, но город действительно оказался смыт с лица земли, как и говорил дазган. Многие не выжили. Кто-то погиб при наводнении, кто-то в бою с нидангами, остальным удалось спастись, укрывшись за стенами Саммельхора. Там же был император и мои родные.

Известие о гибели Эймоса заставило меня прослезиться. В тот злополучный день он командовал почетным караулом и принял первый удар на себя. Из блестящей гвардии Саммельхора не осталось в живых никого. Две сотни эрранов, охранявших порт, погибли одними из первых. Даже они, со своей поразительной быстротой движений, не могли противостоять нидангам в их Изначальной ипостаси.

После долгих переговоров, император Архарон приказал даханнам сложить оружие. И признал Эйдена королем независимого государства, расположенного на двух тысячах островов в Восточном Море. Новое королевство дало приют всем Древним, которые больше не хотели жить под властью Амидарейна. Эрраны и юмати остались верными своим хозяевам, а Эролла получила прощение и небольшую автономию. Санхейо продолжали находиться под протекторатом Империи Тысячи Островов, но теперь никто не требовал от них ни контрибуции, ни контроля рождаемости. Новый императорский указ разрешил даханнам вступать в браки по собственному желанию. Культ даханни был отменен.

Следующим потрясением для меня стали откровения Иэлениль. Старшая даханни Саммельхора не смогла долго молчать в застенках Тайной Канцелярии. Конечно, мне не стали описывать все кровавые подробности, но главное я поняла.

Именно она травила моего отца, намереваясь тихо-мирно свести его в могилу. Тайный ритуал в пещерах должен был не только оживить Сиулмирана в нашем мире, но и переселить ее древнюю душу в мое тело! Став мною, она рассчитывала убить Айвердана, выйти замуж за принца вместо меня и преподнести ему на блюдечке весь Асторгрейн. Таков был их договор — рейн в обмен на новое тело.

Но не даром же Эймос был советником Тайной Канцелярии! Он давно подозревал жену отца в двойной игре, и оказался прав. Именно его донесения способствовали тому, что император решил собственноручно проверить старшую даханни на благонадежность и верность Амидарейну. Прочитать мысли самой Иэлениль он не мог, а вот мысли ее энергетического донора — запросто! Как она не старалась защитить мое сознание от Архарона, он все же смог обойти ее защиту и считать с моей помяти даже то, о чем я сама не помнила.

Именно Иэлениль оказалась косвенно виновна в гибели моей матери! Это по ее приказу было совершено нападение на Кобос, ведь изначально она хотела использовать в ритуале переселения душ тело своей племянницы! Но моя мать успела сбежать на лодке вместе с младенцем. Говорят, Эммиренайль думала, что это муж нашел ее укрытие, и нарочно бросилась в море, чтобы разорвать связь с Айверданом. Но что случилось на самом деле не знает никто, все это только предположения.

Винара освободилась от клятвы Кархадану и вернулась домой, а мои верные юмати не пожелали расстаться со мной. Мы встретились с ними в Саммельхоре и с тех пор они ни на миг не оставляли меня. Даже сегодня, во время свадьбы и коронации, они были рядом со мной, даря защиту и опеку…

Теперь мне предстояло начать жизнь с чистого листа. Откинув боль и страх прежних дней. Рядом с тем, к кому всеми силами стремилась моя душа…

…Тихо отворилась дверь. Легкий ветерок коснулся моих обнаженых плеч. Сердце замерло. Я оглянулась.

На пороге стоял мужчина моей мечты.

Я тихонько вздохнула, поднимаясь ему на встречу.

— Эйден… — мой голос дрожал.

Его руки коснулись меня, обнимая так нежно, будто я была самой хрупкой драгоценностью во всем мире. Теплые мужские губы скользнули вдоль пылающей щеки, накрывая мой рот сладостным поцелуем.

— Все, милая, я с тобой…

КОНЕЦ