Было уже далеко за полдень, когда данганары наконец-то отошли от ночной попойки и начали потихоньку собираться в дальнейший путь. Им предстояло пересечь скалистую гряду, отделявшую цветущее плато от суровых фьордов, но именно там ждал конец их пути – замок Эрг-Нерай.

Дарвейн, расставшись с Эсмиль, пару часов кряду махал мечом на плацу, пытаясь сбросить переполнявшее его возбуждение. Кажется, он сам себя загнал в глухой угол. Но теперь уже было поздно что-либо менять, да он и не хотел. Оставалось только надеяться, что девушка сможет все понять и принять.

Наконец-то все были в сборе. На этот раз маленький отряд укомплектовали роскошной каретой, пожертвованной самим квинном Абелем из личных запасов. Когда-то в ней раскатывала его супруга, а теперь ее заново почистили и смазали для Эсмиль. На крыше экипажа уже высились тщательно утрамбованные тюки с личными вещами и одеждой новой владелицы.

Девушка встретила этот щедрый жест легкой улыбкой и даже не вздрогнула, когда толстяк на прощание приложился к ее руке мокрым поцелуем.

– Квинна Эсмиль, – проговорил он, ощупывая взглядом ее декольте, полускрытое палантином, – для всего Эонара честь принимать вас в этих стенах. Хотелось бы надеяться, что это не последний ваш визит.

– Квинн Кортах, вы так любезны, – девушка склонила голову в учтивом поклоне. Она слышала раздраженное сопение Дарвейна, стоявшего за ее спиной. – Возможно, мы еще увидимся, и не раз…

– Не стоит загадывать на будущее! – не выдержав, Дарвейн оттеснил ее вбок и кивнул Абелю. – Надеюсь, ты послал вчера гонца в Эрг-Нерай? Моя мать, мой брат уже знают, что я вернулся?

– Конечно, Ваша Милость, – комендант Эонара согнулся в угодливом поклоне. – Я уверен, они вышлют людей вам навстречу.

– Отлично. Тогда – по местам!

Последний окрик предназначался уже данганарам, нетерпеливо ёрзавшим в своих седлах. Каждый из них думал о том, что скоро увидит свой дом, своих родных, с которыми не виделся долгих пять лет.

Эсмиль, раздраженно хмыкнув, направилась к карете, чья дверца была приоткрыта расторопной служанкой. Усевшись на бархатное сиденье, девушка уже собиралась захлопнуть дверцу, но знакомый женский голос ее остановил. Удивившись, она выглянула наружу.

– Подождите! – от замка по мощеному двору бежала Ильза в дорожной накидке и с большой корзиной в руке. – Квинн Абель! – она застыла в шаге от коменданта. – Позвольте мне сопровождать квинну Эсмиль. Благородной девушке необходима личная ненья, а лэр Дарвейн, в силу известных причин, не может пока этого обеспечить. Нехорошо, если квинна Эсмиль въедет в Эрг-Нерай в окружении одних мужчин.

Абель пару секунд раздумывал, глядя то на запыхавшуюся Ильзу, то на Дарвейна, который сжал губы так, что они превратились в две едва различимые полоски.

– Ну, если лэр не против, – наконец, проговорил комендант.

– Нет, я не против, – отрезал данганар. – Ненья Ильза, можете занять место в карете рядом со своей подопечной.

Эсмиль с усталым вздохом откинулась на спинку сиденья, когда напротив нее деловито уселась Ильза. Захлопнув дверцу, женщина засунула корзинку подальше, чтобы она не мешала, и аккуратно расправила подол своего платья, следя, чтобы на нем не осталось ни единой складочки.

Снаружи раздался голос Нирана, решившего исполнить роль кучера, и карета медленно покатила вперед, постукивая железными ободами по каменной мостовой.

– Почему ты решила ехать со мной? – поинтересовалась Эсмиль.

– Потому что вы славная девушка.

Ответ Ильзы заставил ее недоуменно приподнять брови:

– Даже так?

– Именно. Я знаю, что вы потеряли родителей. И про то, что лэр Дарвейн спас вас от разбойников и взял под свое покровительство, тоже знаю. Это очень благородно с его стороны. Но теперь вам нужно подумать о будущем. И если рядом с вами не будет умной, толковой неньи, ваше будущее может закончиться, так и не начавшись.

– Понятно, – девушка ответила ей кислой улыбкой. – Ты от меня не отстанешь.

– Поверьте, квинна, вы будете мне благодарны! – и Ильза с чувством сжала руки Эсмиль.

***

За несколько часов отряд пересек плато и, к тому времени, как солнце начало свой медленный путь к горизонту, данганары вышли к подножию скал, тех самых, верхушки которых они видели еще на снежной равнине. Здесь Дарвейн махнул рукой, делая остановку. Всадники спешились, разглядывая выросшие перед ними отвесные склоны, выщербленные холодными северными ветрами. Теперь им предстояло спуститься в глубокое ущелье, покрытое грудами камней, на другом конце которого их ждал выход к родному замку.

– Может быть, нам стоит устроить здесь привал? – хмуро осведомился Бергмэ, подходя к Дарвейну.

Тот стоял, задумчиво глядя на острые пики скал, покрытые тысячелетним снегом.

– Нет, лучше подтянуть пояса и сделать последний рывок до захода солнца, – встрял Вирстин. Он оглянулся на остальных мужчин, прислушивавшихся к разговору. – Ну? Кто за то, чтобы уже сегодня ночевать под родным кровом? Неужели у нас не хватит сил на этот маленький переход?

– Да мы не против… Как Его Милость решит, – раздались нестройные голоса.

Данганары выглядели уставшими и несобранными после ночной гулянки, затянувшейся до утра, и Дарвейна это весьма беспокоило. Да он и сам сейчас был не в лучшей форме, и прекрасно это осознавал. Но запах родного дома манил сильнее, чем самые дорогие благовония ангрейдских женщин.

– Ваша Милость, может, все же немного передохнем?

Бергмэ оказался единственным, кто не спешил оказаться дома. Он сильно нервничал, хоть и старался этого не показать. Было видно, мужчину что-то грызет изнутри, но Дарвейн, который последнее время был озабочен мыслями об Эсмиль и встречей с родными, списал все на последствия тяжелого путешествия.

– Тебя что-то тревожит? – спросил он, глядя, как Бергмэ неловко мнет в пальцах сорванную травинку.

– Да нет, Ваша Милость, с чего бы это?

– Если ты беспокоишься об утерянном золоте, то не стоит. Я уже приказал Вирстину по возвращению в Эрг-Нерай выделить тебе компенсацию, равную той, что получат от меня сироты и вдовы.

– Вы очень щедры, Ваша Милость, – пробормотал данганар, опуская голову.

– А что за задержка? – из кареты выпрыгнула Эсмиль. – В чем дело?

Замерев, она уставилась на отвесные скалы, преградившие путь.

Следом за ней показалась и Ильза с недовольно поджатыми губами. Ненья, судя по всему, была настроена очень решительно. Она пересекла короткое расстояние, отделявшее карету от собравшихся вместе данганаров, и учтивым, но не терпящим возражений тоном, поинтересовалась у Дарвейна:

– Ваша Милость, неужели вы позволите, чтобы благородная квинна ночевала в походной палатке, когда, буквально через пару миль, ее ждут кров и теплая постель?

– Женщина, вернись в карету, – тут же отмахнулся Вирстин.

Ненья, которая едва доставала до плеча мощному данганару, излюбленным жестом уперла руки в бока и с вызовом глянула на него. Огромный, широкоплечий, с колючей русой щетиной, покрывавшей тяжелый подбородок, и всклокоченными волосами, он был похож на взъерошенного медведя. Кустистые брови мужчины сдвинулись на переносье, придавая ему опасный и грозный вид.

– Извините, – в тоне Ильзы мелькнули ехидные нотки, – когда я говорила «Ваша Милость», то имела в виду лэра Дарвейна. Не знала, что вам тоже пожалован титул!

– Да я…

Договорить он не успел. Дарвейн поднял руку, требуя абсолютного молчания, и Вирстину не оставалось ничего, как только, насупившись, отступить.

– Идем в ущелье, – оповестил лэр всех присутствующих. – Если поторопимся, то еще до темноты будем под стенами Эрг-Нерай. Но карету придется оставить здесь. Лошади сами найдут дорогу домой.

Услышав его слова, Эсмиль раздраженно проговорила:

– Опять в седло? И как прикажешь сделать это в таком наряде? – и она демонстративно взбила подол своего платья, оснащенного целым десятком нижних юбок.

– Квинна! – ахнула Ильза, глядя на свою подопечную. Строгая ненья никак не могла понять, откуда в этой тоненькой шестнадцатилетней девушке с таком невинным лицом столько дерзости и агрессии. И как только Его Милость терпит такое хамское отношение? Обращаться к лэру на «ты»?! Да этого не может позволить себе даже льера в момент супружеской близости! Какое неслыханное падение нравов!

– Да, придется в седло, – ответил Дарвейн, игнорируя пылавшую праведным гневом Ильзу и пытаясь поймать взгляд Эсмиль, но девушка, будто назло, отвернулась. – Карета не пройдет по ущелью, я не знаю, о чем думал квинн Абель, когда предлагал вам ее. К тому же в этих местах часто гремят камнепады. Карета – это ничем не оправданный риск.

– Ах, вот как. Ну что ж, я посижу в карете, пока мне подготовят лошадь и перенесут мои вещи, – нервно дернув плечом, Эсмиль направилась к экипажу.

Ей казалось невыносимым находиться рядом с Дарвейном после всего, что случилось сегодня днем. После этой рабыни, ползавшей голышом у его ног, после того, как он бросил ее одну, на лестнице, раздразнив сладкими поцелуями… Хотелось вернуться, ухватить его за ворот камзола и хорошенько встряхнуть. А потом потребовать объяснений.

Но она не стала делать ни того, ни другого. Гордо вздернув голову и выпрямив спину, она прошагала к карете, рывком распахнула дверцу и с видом оскорбленной королевы забралась внутрь. Нет, больше она не станет унижаться, даже за все блага мира. Если она ему дорога, пусть он сам придет. Первым.

– Ваша Милость? – данганары ждали сигнал.

– Завязывайте лошадям копыта и морды, – отрывисто приказал Дарвейн, когда дверца кареты захлопнулась с раздраженным щелчком. – С нами женщины, так что не будем рисковать понапрасну.

Данганары многозначительно переглянулись: если их лэр начал заботиться о безопасности женщин, значит здесь точно дело не чисто! Видимо, в этот раз победила Арнеш – богиня брачных уз и семейного очага – и скоро с ее легкой руки Его Милость обзаведется дерзкой, настырной и очень высокомерной льерой, не испытывающей ни малейшего уважения ни к его титулу, ни к положению.

– Во время перехода сохраняем абсолютную тишину, – продолжал инструктировать Дарвейн. Он обернулся к эонарке: – Ненья Ильза, я хочу, чтобы ты находилась рядом с квинной Эсмиль. Вир, присмотришь за ними.

Молодой данганар кивнул, не забыв смерить раздраженную ненью многообещающим взглядом. Особенно его заинтересовал туго зашнурованный корсет ее платья и глухой воротник, оставлявший огромный простор для фантазии. Женщина, сузив глаза, облила его холодным негодованием и, взметнув юбки, направилась к карете. Ей еще предстояло найти управу на нелегкий характер свое подопечной.

Вскоре тюки с вещами Эсмиль были уложены на крупах трех лошадей, а сама она восседала в седле с видом великомученицы. Дарвейн выделил ей ту самую теоффийскую кобылку, которая так понравилась ей в прошлый раз, но девушка не оценила щедрого жеста. Рядом с ней, недовольно качая головой, ехала Ильза на мохноногой лошадке, укомплектованной еще и парой тяжелых походных мешков.

Ущелье встретило путников сумраком и тишиной. Даже в самый жаркий полдень солнечные лучи не доставали сюда, и на дне всегда ощущалась сырость. Исхлестанные ветром каменные уступы отвесными стенами уходили высоко вверх, и их покрытые снегом верхушки терялись в облаках. Кое-где виднелся чахлый кустарник и коричневый мох, покрывавший скользкие камни. В самом низу журчал горный ручей, несущий свои прозрачные воды в долину.

Дорога была усеяна валунами и мелким щебнем – последствиями обвалов. Всадникам приходилось постоянно следить, чтобы лошади не поскользнулись и не свернули ноги на острых камнях. А так же соблюдать тишину, ведь здесь даже самый тихий звук мог вызвать тысячекратное эхо – предвестника камнепада.

По левую сторону от Эсмиль ехал Вирстин. Молодой данганар то и дело бросал на Ильзу недовольные взгляды. Он не мог понять, почему эта чопорная ненья в сером платье так задела его. Ведь он знавал женщин и получше, да и вообще предпочитал таких, у которых есть за что подержаться. А у этой? Ни сзади, ни спереди. Доска!

Он раздраженно сплюнул.

– Тьфу ты, ведьма, – пробормотал вполголоса.

– Тихо! – громким шепотом шикнул Ниран, ехавший впереди.

И в тот же миг черная стрела с ярким оперением впилась ему в шею.

Данганар покачнулся в седле, тихо охнул и мешком свалился на землю.

Тут же завизжала Ильза, в лучших традициях женщин северных королевств. Громко. Во все горло. Схватившись руками за лицо и вытаращив глаза. И ее визг сумасшедшим эхом пронесся по горным склонам, собирая мелкие камни и высушенный ветром песок.

– Заткнись! – зашипела Эсмиль и, не мешкая, отвесила эонарке хлесткую пощечину, обрывая начинавшуюся истерику.

Тихо икнув, Ильза застыла.

Откуда-то сверху, из-под прикрытия скалистых уступов, посыпались стрелы. Одна из них впилась Вирстину прямо в седло, вторая – в лошадь Эсмиль. Тонконогая кобылка, жалобно заржав, упала на задние ноги, едва не придавив всадницу. Та успела вовремя спрыгнуть, прямо в руки подоспевшего Берра, ехавшего позади вместе с Бергмэ. Где-то впереди прыгали с лошадей остальные данганары.

Краем глаза Эсмиль заметила Дарвейна, что-то кричавшего и махавшего рукой в сторону ближайшей скалы. А еще – Вирстина, который бежал в указанном направлении, выхватив меч и перекинув через плечо безвольное тело неньи.

– В укрытие! – до нее наконец-то дошло, что кричит лэр.

И она побежала, увлекаемая твердой рукой Берра, спотыкаясь, сбивая ноги, и едва не падая на каждом шагу. Шелковые туфельки и пышный подол явно не были предназначены для пеших прогулок по горной местности.

Под прикрытием нависшей скалы оказалось пятеро данганаров, включая лэра. Ниран и Эльдрен остались лежать на камнях, сраженные насмерть неизвестными стрелками. Лошади разбежались. Их испуганное ржание, приглушенное повязками, смолкло где-то в расщелинах скал.

Вирстин аккуратно усадил бесчувственную Ильзу на землю и прислонил ее к стене. Потом, пригнувшись, подобрался поближе к лэру.

– Эрговы яйца! – выругался он, глядя на трупы товарищей. – Это кто же посмел?..

– Скоро узнаем, – с холодной яростью процедил Дарвейн.

Они попали в ловушку. Что ж, этого следовало ожидать. Наивно было предполагать, что тот, кто устроил нападение в Керанне, смирится с неудачей и не предпримет новых попыток. Таинственный враг выжидал, пока жертвы сами войдут в ловушку. И вот, мышеловка захлопнулась. Кто выйдет отсюда живым – одному Эргу известно. Если он, конечно, еще не покинул своих сыновей.

– Эй! Кто там! Покажись! – заорал Берр, потрясая мечом.

В ответ из-за скал вылетела стрела и впилась в расщелину между камнями, буквально в пальце от его ног. На черном отполированном древке белела бумажка. Это было послание.

Рыча от бешенства, данганар вырвал стрелу.

– Дай сюда, – Дарвейн протянул руку.

Он разорвал тоненькую жилку, удерживавшую послание на древке, и развернул бумагу. Там было всего три строчки, от которых пахнуло презрением и цинизмом:

«Добро пожаловать домой, Дарвейн. Жаль, но дальше ущелья ты не пройдешь. Не стоило тебе возвращаться».

И почерк… такой знакомый. Он уже его где-то видел. Но где?

Смяв записку, Дарвейн обернулся к Эсмиль, и та застыла, пораженная маской гнева, исказившей его лицо.

Сейчас он был похож на демона мщения. Его глаза потемнели, стали непроницаемыми. В них невозможно было прочесть ни единой мысли. На побледневшей коже выступили капельки пота, вздулись жилы на лбу и висках. Он сжал свой меч так, что хрустнули суставы пальцев.

Девушка отвела глаза. Рядом, завозилась, застонав Ильза.

– Ты в порядке? – нахмурилась Эсмиль, когда та с испугом распахнула глаза. Губы неньи дрожали, на ресницах застыли слезы, готовые вот-вот превратиться в неудержимый поток. – Не ранена?

– Н-нет…а… ты? – Ильза пытливо вгляделась в лицо Эсмиль. И ее поразило хладнокровное спокойствие подопечной. Разве так должны вести себя хрупкие шестнадцатилетние девицы, когда у них на глазах убивают людей?

– Я в норме, – та пожала плечами.

Смерть для бывшей амаррки была привычным делом. Тем более – смерть мужчин. Сколько раз она присутствовала на Тан-Траши и аплодировала, сидя в оббитой бархатом ложе, когда кто-то из танов с особой жестокостью убивал своего соперника? Сколько раз наблюдала за жертвоприношениями богине Бенгет, когда жрица ритуальным кинжалом вспарывала выбранному рабу грудную клетку и вырывала еще трепещущее сердце? Амаррки не боялись крови, особенно, если это была кровь мужчин.

Девушка замерла, ощутив позади себя чье-то присутствие. Очень медленно обернулась. За ее спиной, почти вплотную, стоял Дарвейн. Он подкрался так тихо, что она не услышала. Его голодный, ищущий взгляд впился в ее лицо.

– Иди сюда, – выдохнул одними губами, и она безропотно подчинилась, завороженная исходившей от него силой.

Он схватил ее за плечи. Грубо. Больно. Впиваясь пальцами в нежную плоть. Дернул на себя, буквально вдавливая в свое тело, и впился в губы жестким поцелуем, полным горечи и отчаяния. Будто прощался.

Эсмиль застыла натянутой струной, боясь даже вдохнуть. И вдруг ее слуха коснулся его тихий голос:

– Люблю. Тебя.

Затем, его руки безвольно повисли вдоль тела. Он отступил, не спуская с нее глаз, молча бросил в рот порцию амшеварра из набедренной сумки и обернулся к товарищам, которые уже жевали снадобье, вводя себя в боевой транс. Каждый из них понимал – невидимый враг не выпустит живым никого.

– Святая Арнеш, защитница слабых и угнетенных! Благословенна ты и руки твои, дарующие исцеление, – Ильза судорожно стиснула ладони, глядя, как данганары покидают укрытие. – Спаси своих дочерей!

– Лучше за них помолись! – процедила Эсмиль, кивая на мужчин.

Последние слова Дарвейна эхом звучали в ее голове. Неужели он и в самом деле это сказал? Она сжала руки, до хруста, жалея лишь о том, что промолчала в ответ.

– Зачем я буду молиться о них? – Ильза истерично всхлипнула. – Они либо победят, либо погибнут в бою, как и полагается воинам. Лучше ты помолись за себя. Поверь, нам еще повезет, если быстро умрем!

***

Данганары в абсолютной тишине карабкались вверх по скалам, сдирая ладони об острые камни. Но бурливший в крови амшеварр и предчувствие схватки не давали почувствовать боль. Им во что бы то ни стало нужно было найти засевших в горах стрелков.

Едва они вышли из-под укрытия, как вновь засвистели стрелы, впиваясь в расщелины между камнями, высекая искры и взметая фонтанчики из песка. Противник был очень настойчив.

Дарвейн наметанным глазом определил, где засели стрелки. Судя по всему, их было не так уж много, всего несколько человек. Усмехнувшись, он жестом отдал приказ. Берр и Рикван молча кивнули и бесшумными тенями скользнули вверх по уступам. Вирстин пошел в обход.

Дарвейн своей целью выбрал того, кто отправил стрелу с посланием. Скорей всего, это мог сделать только главарь. И его он хотел взять живым.

Эсмиль, почти не дыша, следила за ним. И вдруг ее взгляд привлек блеск металла, буквально в паре шагов от того места, где она сидела, поджав под себя ноги. Приглядевшись, она не поверила своим глазам.

Прямо перед ней, застряв в камнях, торчал кинжал. Черное изогнутое лезвие, черная рукоятка.

Девушка судорожно вздохнула.

Это был тот самый кинжал, который во сне ей протягивала Бенгет.

И тут же в ушах зазвучал свистящий шепот богини:

«Ну же, возьми его! Ты же можешь. Сделай это – и все закончится.»

Эсмиль замотала головой, пытаясь избавиться от наваждения. Но шепот продолжал звучать, усиливаясь с каждой секундой:

«Давай же, протяни руку. Возьми его. Сделай это – и вернешься домой. В свой дворец. К своим рабам, которые будут вылизывать твои ноги и умолять о милости. К своей сестре и матери. И я дарую тебе победу на Тан-Траши. Давай, Эсмиль, сделай это!»

За спиной раздавалось лихорадочное бормотание Ильзы. Сжав зубы, Эсмиль сделала шаг вперед. Пальцы девушки сомкнулись на рукоятке кинжала, и будто слабая молния пронзила все ее существо.

Что-то заставило ее вскинуть голову. Провидение или просто предчувствие, она этого так и не поняла. Но ее взгляд уловил серую тень, крадущуюся вдоль скалы.

Вот мужчина остановился, пригнулся, доставая что-то из голенища. Он смотрел прямо на Дарвейна, следя за каждым его движением.

Сверкнул клинок. Мужчина отвел руку, оценивая расстояние. Прицелился.

Эсмиль застыла. Она узнала его. Бергмэ…

И закричала.

Дарвейн замер, услышав знакомый голос, отчаянно зовущий его. Оглянулся.

Внизу стояла Эсмиль.

Она не просто стояла, она держала в руках кинжал и смотрела ему в лицо. И в ее глазах он увидел свой приговор.

А еще он увидел, как она взмахнула рукой, четко выверенным движением отправляя клинок прямо в цель. Потом – удар.

Лезвие вошло чуть выше лопаток.

Боль.

Падение.

Темнота.

Последняя мысль: «…моя…»

А она застонала, мучительно, будто бы через силу, зажимая руками рот. Медленно падая на колени.

Ее кинжал вошел туда, куда она целилась – в спину Бергмэ, точнехонько под левую лопатку, как учили в Амарре. Но она опоздала. Всего на долю секунды. Он ее обогнал.

У подножия скалы, раскинув в стороны руки, лежал Дарвейн – единственный мужчина, который смог разбудить ее сердце.

«Дура!» – раздался в ушах презрительный голос Бенгет. И все смолкло.

Она еще успела услышать движение за спиной, но оглянуться уже не смогла. Кто-то ударил ее по затылку, лишая сознания…