На следующий день Лирин с головой окунулась в новую жизнь. Лирт постоянно был рядом и начеку, помогая ей в непредвиденных ситуациях, обводя вокруг "подводных камней", которых в жизни наследницы оказалось более чем достаточно.

Первое потрясение девушка пережила с самого утра, когда явились личные рабы ее предшественницы, в чьи обязанности входил уход за телом госпожи. Это были низкорослые изящные юноши с белокурыми локонами до плеч, одетые в короткие туники и подпоясанные тонким ремешком. У каждого на шее поблескивал символический ошейник – толстая цепочка из чистого серебра. И среди них не было ни одной женщины!

Лирин была в ужасе, когда поняла, что эти ангелоподобные юноши с подведенными глазами и выкрашенными в оранжевый цвет ногтями будут ее купать, делать массаж, удалять волосы с ее тела… а еще одевать и причесывать. Она готова была хлопнуться в обморок от стыда, но ее остановил напряженный взгляд постельного мальчика. В его глазах она увидела холодное предупреждение, которое могло принадлежать только Бенгет. Всеблагая, как и обещала, наблюдала за девушкой день и ночь.

Во время завтрака девушке пришлось пережить очередную пикировку с сестрой. Аини вспомнила о купленном рабе и требовала немедленно проверить его на профпригодность. Если уж выставлять его на Тан-Траши, то тренировки следует начать немедленно, ведь до начала игр оставалось не так уж много времени.

Лирин смутно помнила ночную встречу с богиней. Но представление, устроенное Всеблагой, она не забыла. Как и требование выставить Эйхарда на Тан-Траши. А как это сделать, если еще вчера он был похож на окровавленный кусок мяса? Вряд ли за одну ночь ему стало лучше.

Но навестить его определенно стоило. Ее саму тянуло взглянуть на него. А потому, сразу после завтрака, Лирин решительным шагом направилась в то крыло дворца, где обитали мужчины.

Мужская и женская половины были разделены огромным холлом, который имел выход на улицу в виде просторного портика с резными колоннами из розового мрамора. Сопровождаемая свитой из сестры и Лирта, который с упрямством фанатика держался рядом с ней, Лирин пересекла холл, прошла под великолепной аркой, украшенной барельефом, и оказалась там, где настоящая Эсмиль ни разу не была.

– Ваша милость, нам сюда, – сообщил Лирт, указывая на высокие резные двери.

Аини бросила на мальчишку гневный взгляд и презрительно поджала губы.

Лирин толкнула дверь. Здесь не было стражников на каждом шагу. Да и зачем? Это госпожу охранять надо, а постельные рабы – кому они нужны? Да и сами не сбегут – "привязка" не позволит.

Дверь распахнулась, и девушка шагнула через порог. Замерла, удивленно осматриваясь. Перед ней находилась светлая комната, меблированная низкими диванчиками, резными круглыми столиками на одной ножке и множеством толстых подушек, заменяющими здесь стулья. Весь пол был устлан толстыми коврами, а на диванах вольготно расположился с десяток молодых длинноволосых мужчин разных национальностей и возрастов.

И всех этих мужчин объединяло только одно – они напоминали хищников, захваченных в момент минутного расслабления. Мощные мускулистые тела, тигриная грация, сдерживаемая мощь, исходящая от каждого тяжелым ореолом… Увидев хозяйку, они, как по команде, вскочили, выстроились в ряд и преклонили колени.

Если наследница соизволила почтить их визитом, значит, назревает что-то серьезное.

Лирин невольно сглотнула. Аини, вошедшая вслед за ней, уставилась на мужчин плотоядным взглядом. Девочка уже извелась в ожидании срока, когда ей будет позволено выбрать себе первого наложника.

– Эм-м-м, ты же говорила, что их у тебя двадцать пять, – заметила она. – Где остальные?

Лирин с мольбой глянула на Лирта.

– Наложники могут быть на тренировке или в бассейне, – осторожно сообщил мальчик. – Они тренируют свое тело каждый день, чтобы госпожа не утратила к ним интереса.

– Эсмиль, ты их набирала среди аскаров? Они же настоящие звери, глянь, любого можно выставлять на Тан-Траши.

К девушкам подошел мужчина средних лет, отличавшийся от других короткой стрижкой. Это был ансар, поставленный следить за гаремом. С учтивым поклоном он спросил:

– Чем могу услужить, ясновельможная госпожа?

– Я хочу увидеть того раба, которого вчера купила. Где он?

Лирин надеялась, что ее голос не дрогнул. На лице ансара отразилось легкое недоумение.

– Ясновельможная госпожа так переживает за никчемного варвара? Я поместил его в лазарет. Вы могли бы прислать раба, а не утруждать свои ножки, – и он выразительно посмотрел на Лирта. Тот насупился и отвел взгляд.

– Я сама решу, что для меня лучше. Показывайте, куда идти.

Лазарет для наложников оказался тут же, за соседними дверями. Облицованные гипсовой лепниной стены, арочный свод, простые деревянные стеллажи, заполненные баночками и бутылочками с лечебными смесями… Лирин такого еще не видела.

Напротив окна стояло несколько узких коек. На одной из них лежал темноволосый мужчина. Его грудь и бедра перехватывали широкие ремни. Запястья и лодыжки были привязаны к столбикам кровати.

– Буйный, – кивнул ансар, заметив изумленный взгляд хозяйки, – пришлось усмирять.

Девушка приблизилась к койке и боязливо нагнулась над рабом. Ей страшно хотелось увидеть его лицо. Она протянула руку и, едва касаясь, отодвинула темные пряди с его лица. Ей в глаза уставился темный взгляд, полный жгучей ненависти.

Лирин отпрянула.

– Пришли проведать свое имущество, госпожа? – издевательски процедил мужчина и дернулся в ее сторону, будто собираясь схватить. Ремни натянулись, заставляя тело рухнуть обратно.

– Нет, – ответила девушка, пытаясь взять себя в руки. Поймав на себе пристальный взгляд Лирта, она расправила плечи и, стараясь придать своему голосу равнодушные нотки, добавила: – Я пришла сказать, что у тебя есть шанс прославиться. Тебе оказана честь принять участие в Тан-Траши.

– Прославиться или прославить ваш Дом? – он словно выплюнул эти слова.

– Разве это имеет значение?

– Для меня – да. Я не твой цепной пес и никогда им не буду. И если ты развяжешь меня… – он с усилием приподнял руки, так что его мышцы вздулись буграми, а ремни до крови вонзились в кожу. – Если развяжешь, я тут же докажу тебе это!

И он сделал характерный жест, поставив сомкнутые кулаки один на другой, будто скручивал чью-то шею.

Лирин показалось, что она даже услышала хруст собственных позвонков. Ответ раба был более чем очевиден.

Рядом ахнула Аини. Ансар бросился вперед, вскинул руку, собираясь ударить раненого, но Лирт остановил его.

– Не стоит портить имущество госпожи, – он покачала головой. – Этот раб обошелся недешево.

– Глупец! – сплюнул ансар, пронзая Эйхарда раздраженным взглядом. – Привязке ты не поддаешься, значит, в гарем тебя не возьмут, в аскары тоже. Твой удел – стать мальчиком для биться у танов, которые сейчас готовятся к играм. А мог бы прославиться, как великий воин. Госпожа наследница оказала тебе огромную честь! Не всем так везет.

Лирин перевела взгляд на раба, который все это время вызывающе скалился, глядя ей прямо в глаза. Его жизнь – против ее. Его свобода – против ее. Здесь не нужно было даже задумываться. Выбор был очевиден.

– Не хочешь, как хочешь, – она пожала плечами и направилась к двери. Сжала пальцы в кулаки, желая усмирить нервную дрожь в руках. Она не справилась, не справилась. Бенгет будет в ярости…

– Наверно, ему нужно время подумать, взвесить все «за» и «против», – хмыкнула Аини, спеша за сестрой. – Если он не глуп, то согласится. Еще никто не отказывался от шанса выиграть на Арене и получить в награду желание. Многие выигрывали даже свободу.

Лирин уже толкнула двери, когда Эйхард хрипло сказал:

– Подожди…

Она обернулась и вопросительно выгнула бровь.

– Я подумаю.

Их взгляды встретились, и ему досталась улыбка, полная облегчения. В глазах девушки мелькнуло что-то, похожее на благодарность. Как будто его согласие сняло с плеч этой стервозной красавицы неимоверный груз. И едва за непрошеными гостями закрылась дверь, Эйхард уставился в потолок, мучительно соображая, не сделал ли он ошибку.

***

Он лежал, вытянувшись на узкой кровати. Широкие ремни крепко удерживали его в одном положении. Мужчина откинул голову и обреченно прикрыл глаза. Воспоминания накатили чередой отрывочных видений.

Он помнил всю свою жизнь, начиная с пятилетнего возраста. Помнил мать, темноволосую миловидную женщину, и отца – высокого, мощного, с белозубой улыбкой и пронзительными синими глазами. Помнил себя ребенком, играющим камешками в пыли, помнил, как отец в первый раз дал в руки меч, как пришли аскары и вырезали их селение все, подчистую…

Тогда ему было двенадцать лет. Слишком мал, чтобы мстить, но достаточно взрослый, чтобы ненавидеть. Перед нападением отец успел спрятать его, засунув в выгребную яму. Эйхарду крупно повезло, что она была новой и неопробованной.

Когда аскары ушли, подпалив деревню с трех сторон, он выбрался из ямы и рванул на север. На юге была Амарра, были аскары. Он три недели добирался до ближайшего селения, ел траву и пил воду из луж. Маленький мальчик, обезумевший от голода и страданий. Он почти умирал, свернувшись в клубок под забором у какого-то трактира, уже не веря, что в его жизни случится чудо. Но чудо случилось.

Эйхарду повезло во второй раз. В тот вечер в этом трактире отдыхали левантийские легионеры со своим центурионом. Он-то и заметил мальчишку.

– Откуда ты здесь?

– Из Эрсфора.

– Где твои родители?

– Убили аскары. Все село вырезали и сожгли.

– Почему ты остался в живых?

– Я выжил, чтобы отомстить.

– Ты слишком мал.

– Я вырасту.

– Ты умеешь сражаться?

– Я научусь.

– Хочешь стать воином?

– Я сын воина.

Легионеры забрали его с собой. При левантийском войске были корпуса, где воинскому делу обучались мальчики с шести лет: сироты, беспризорники, дети бедняков. Король Левантии знал, что грядет война. Он готовил воинов сызмальства.

А потом четыре года яростной муштры и вот, наконец, его первый бой. Первая рана, первая кровь и первая жизнь, отнятая в угоду своей жажде мести. Последующие года слились в один бесконечный бой. Он сражался, убивал, валялся при смерти, но каждый раз вставал и снова шел наравне с остальными легионерами.

В семнадцать лет первое повышение, его заметили. К двадцати пяти он достиг звания центуриона и рассчитывал на большее, но удача покинула его при осаде Рахстера, самой северной крепости Левантийского королевства, форпоста на границе с Амаррой.

Меткий удар копья бросил его на землю, вспоров бедро. Он был в шоке, когда понял, что его пленила женщина. Вернее, почти девчонка, младше его лет на пять, не меньше. Под доспехами и шлемом трудно было разглядеть пол, но многие легионеры клялись, что в амаррском войске сражаются женщины. Эйхард вспоминал левантийских женщин: нежных, чувственных, хрупких, созданных для любви, и не представлял, как должна выглядеть женщина, сражающаяся наравне с мужчинами.

Теперь он это знал. Ульнара Зинтар была очень высокая, почти как он, с коротко стрижеными волосами и жилистым мускулистым телом. Она сдавливала свою грудь доспехами, курила кальян и говорила сиплым каркающим голосом. А еще она объявила его своим рабом и потребовала, чтобы он удовлетворил ее… ртом…

В тот раз его вырвало.

Но вышло немного не так, как хотела его мучительница. Странный обряд, проведенный жрицей Бенгет, не сработал. Эйхард не почувствовал себя "привязанным", не ощутил преданности хозяйке. И тогда он узнал, что такое ад.

Ад это когда ты живешь по принуждению. По принуждению ешь, спишь, удовлетворяешь женщину, которая тебе противна. Он не мог справиться со своей физиологией, а Ульнара слишком хорошо изучила мужское тело. Но каждый раз после посещения ее кровати его долго и мучительно выворачивало желчью.

А потом она объявила, что желает его в мужья. Вернее, у нее уже был муж, она даже понесла от него, но жрица Бенгет сказала: мальчик. Это было сродни приговору для будущего малыша. Закон Амарры гласил: первой на свет должна появляться наследница. Старшая Мать не может родить сына прежде, чем у нее появится дочь. Ульнара избавилась от мужа и вытравила ребенка. И именно в этот момент она загорелась идеей родить наследницу от бывшего легионера. Но тот же закон Амарры требовал, чтобы наследницы Высших Домов рождались только в законном браке.

Ломали его долго. Эйхард прошел все муки ада, каждый сантиметр его тела познал боль, он потерял счет сломанным костям и вывихнутым суставам. По закону амаррки имели право выходить замуж только за свободных мужчин, а это значило, что у алтаря он должен был добровольно сказать "да". Вот это "да" из него и выбивали.

Выбили. Сняли ошейник. Притащили в храм Бенгет, где уже ждала довольная невеста. Кинули на каменный пол у подножия статуи исковерканное тело. Он прошептал: "да". Все формальности были выполнены. Ошейник вернули на место, тело отволокли в лазарет. Подлатать к первой брачной ночи.

Его поражало фанатичное желание Ульнары видеть его в своей постели. Неужели ей не было противно спать с мужчиной, который не мог скрыть своей ненависти и брезгливости? Наверное, об этом она не думала. Брала его жестко и быстро, будто наказывала, а потом приковывала к специальному станку и подвергала изощренным издевательствам, втаптывая в грязь его мужскую гордость и честь.

А потом он ей надоел. Или она устала. Поняла, что никогда не добьется взаимности. И выставила его на торги… предварительно доведя до состояния трупа.

И именно в этот момент удача вновь повернулась к нему лицом. Он в новом Доме, его подлатали, обращаются сносно и новая хозяйка… Она выглядит слишком юной, слишком изнеженной. С ней не должно возникнуть проблем. И самое главное, она не хочет его в постели! Сама сказала. Она предложила стать таном ее Дома. Это шанс умереть, как мужчина, с мечом в руках. Или стать победителем и потребовать свободу в награду. Разве этого мало?

Он вздохнул, тоскливо подергал ремни на запястьях. М-да, эти парни знают свое дело, стянули так, что невозможно пошевелиться.

– Эй, – хрипло позвал он.

Длинноволосый наложник, сидевший на коленях на толстой подушке, встрепенулся и бросил в его сторону выразительный взгляд.

Эйхард прочистил горло.

– Передай своей госпоже… – слова давались с трудом, он будто проталкивал ежа сквозь пересохшее горло. – Я стану ее лучшим таном, возвеличу ее Дом и выиграю на Арене. И тогда назову, чего желаю взамен.

Наложник криво усмехнулся:

– Я передам.