– Ты уже заметила?

Бенгет взглянула на говорившую. Та, устроившись в резном кресле, лениво пощипывала виноградную гроздь.

– О чем это ты? – Всеблагая с удивлением приподняла изящные брови.

– О, вижу, что заметила.

Арнеш отщипнула крупную виноградину, которая нужна была лишь для того, чтобы чем-то занять пальцы, и, не спуская с сестры внимательного взгляда, проговорила:

– Колесо Судьбы повернулось. Двое встретились.

– И что? – богиня Амарры равнодушно пожала плечами. – Их встреча была спланирована мной, не понимаю, чему ты радуешься.

– Неужели? – Арнеш бросила на сестру насмешливый взгляд, полный деланного интереса. – А чувства, которым суждено зародиться в их сердцах, тоже были спланированы тобой?

– О, об этом можешь не беспокоиться, дорогая, – Бенгет ответила такой же усмешкой, – ни о каких чувствах там и речи нет. Маленькая рабыня повесила огромный замок на свое сердечко и поклялась быть верной мне. Да и мужчина, которого я избрала в жертву, ненавидит всех женщин.

Арнеш с полуулыбкой покачала головой.

– Это всего лишь слова. Обещания, порожденные человеческим разумом. Но когда заговорят их сердца, все старые клятвы не будут иметь значения.

– Посмотрим. Я сделала девочке очень выгодное предложение. Сомневаюсь, что она откажется от него, даже если, как ты надеешься, заговорит ее сердце.

– Я не надеюсь. Я в этом уверена. Когда они встретились лицом к лицу, я увидела нить их судьбы. Она сплетена воедино. Понимаешь, что это значит? Эти двое предназначены друг другу самим Мирозданием, и даже наше вмешательство не может этого изменить.

– Теория предназначения так и не была научно доказана, – Бенгет небрежно махнула рукой. – В конце концов, мы боги, мы правим людьми, а не какое-то Мироздание. И только от наших прихотей зависят их судьбы.

– Ну что ж, ты слишком самоуверена, сестричка, – Пресветлая отбросила виноград на серебряный поднос и поднялась. Расправила несуществующие складки на подоле простой домотканой рубахи. – С чего ты взяла, что от твоих прихотей вообще хоть что-то зависит? Разве мы не должны лишь наблюдать и отвечать на молитвы, которые нам возносят?

– Вот ты и наблюдай. Это как раз в твоем репертуаре. А я буду делать то, что считаю нужным.

– Нужным для тебя или твоих адепток? – Арнеш склонила голову на бок, наблюдая за нахмурившейся сестрой. Та явно нервничала, слова Пресветлой задели ее за живое.

Бенгет обернулась к ей, язвительно сузив губы, и с раздражением прошипела:

– Сестричка, а не пора ли тебе? Разве не слышишь, как стонут твои адептки под кнутом господ, умоляя о милосердии? Ответь же на их молитвы!

***

Несколько дней спустя Лирин вместе с Аини посетили шагран – место на заднем дворе, где жили и обучались таны, готовясь к будущим Играм. По сути это был овальный тренировочный плац, окруженный высокими каменными стенами, внутри которых располагались жилища для рабов, кухни и прочие помещения. Девушка заметила, что в этом дворце танам отводилось особое место. Оба новобранца, приобретенных Эсмиль ди Маренкеш, имели собственные, удобно обставленные комнаты, а также личного лекаря и массажиста. Был ещё повар, тщательно следивший за рационом тех, кто в скором времени должен был принести Дому Маренкеш новую славу, и аскар, обучающий пленных воинов владению принятым в Амарре оружием.

Сестры долго стояли на вершине стены, наблюдая за тренировкой танов. Обнаженные по пояс, покрытые потом смуглые тела мужчин блестели на солнце. Тугие мускулы при каждом движении перекатывались под бронзовой кожей, а мечи летали в ловких руках с такой скоростью, что глаз едва успевал отмечать их движение.

Эта неистовая пляска смерти заворожила Лирин. Девушка, не отрываясь, следила за каждым жестом танов, то плавным и медленным, как движение танца, то резким и быстрым, точно бросок кобры. Они то сходились в яростной атаке, высекая искры из скрещенных клинков, то отступали по команде аскара, чтобы стряхнуть заливающий глаза пот и размять напряженные плечи.

Один из них казался немного выше, второй – более мощным. У каждого из них были свои преимущества и недостатки, которые становились очевидны на тренировочных боях.

Тот, что повыше, обернулся, словно почувствовал взгляд со спины, и едва не пропустил удар. Забывшись, Лирин охнула и схватила Аини за руку, но тут же одумалась и отступила. Девочка окинула ее изумленным взглядом. Ей ещё не приходилось видеть, чтобы кто-то принимал ранение мужчины близко к сердцу.

Аскар, заметив хозяйку, махнул рукой, давая отбой, и склонил голову, приветствуя госпожу. Оба тана тут же развернулись и молча исчезли за дверями своих комнат. Это были первые мужчины в этом женском раю, которые не преклонили коленей.

– Ясновельможная госпожа, чем я могу вам служить? – спросил аскар, не поднимая головы.

Лирин заметила краем глаза, что Аини ничуть не удивилась такому поведению танов, лишь брезгливо сморщила носик, а потому не рискнула напрямую спросить про их странное поведение.

– Почему твои ученики до сих пор не знают, как приветствовать свою хозяйку? – внезапно раздался сердитый голос девочки. – Эсмиль, ты их совсем распустила.

– Простите, ваша милость, – ответил мужчина, – они всего лишь таны, те, кто не прошёл "привязку". Я могу заставить их согнуть перед вами спину, у меня для этого есть кнут и розги. Но только гордые духом могут выиграть Тан-Траши. На Арене нет места рабам, там сражаются воины.

– Все равно! – топнула ногой капризная девчонка, вызывая у Лирин желание дать ей подзатыльник. – Ты должен обучить их вежливости! Они должны почитать Дом, за который будут сражаться.

– Простите, ваша милость, но таны сражаются не за Дом, а за возможность умереть свободным и с честью.

Аини гневно фыркнула. Этот аскар совсем зарвался! Почему сестра молчит, как истукан, и не прикажет ему заткнуть свой грязный рот?!

– Эсмиль! – она нетерпеливо дернула девушку за рукав. – Скажи ему, что он будет наказан!

Лирин медленно перевела взгляд на усыпанный желтым песком плац, где несколько минут назад сражались мужчины. И сердце ее вдруг сжалось и тихо заныло, будто сожалея о чем-то утраченном. Не проходило и часа, чтобы она не думала о причине, по которой попала сюда, и о цене, которую придется заплатить, чтобы остаться.

Эйхард. Она не переставала думать о нем с тех пор, как увидела его в лазарете. И все время чувствовала на себе его взгляд, полный ненависти. Он ненавидел всех женщин в целом и каждую в отдельности, это было ясно написано в его глазах в тот момент, когда она склонилась над ним и их взгляды встретились.

И теперь она должна сделать все, чтобы этот мужчина ее полюбил.

Должна, если хочет остаться здесь навсегда.

Тяжелый вздох сорвался с ее губ против воли.

Она вдруг представила Эйхарда полуобнаженным, в кожаных латах танов, с мечом в руках, стоящим в центре этой маленькой арены. Уж его-то точно никто не сломает, и он никому не покорится. Скорее умрёт. Но умрёт как мужчина.

Тогда почему сердце так ноет, стоит ей подумать об этом? Разве жизнь этого мужчины ценнее ее собственной? Разве его жизнь имеет для нее хоть какое-то значение?

Она должна думать о себе. Решается ее судьба. Быть рабыней или быть госпожой? Жить в хлеву или во дворце? Удовлетворять чужие желания или свои?

Разве ей не понравилось, то, что делал с ней Урхан? О, очень понравилось! Она бы соврала, если бы сказала, что это не так! А тот лэр, заплативший за ее девственность серебром? Как насчет удовольствия с ним?

Стоило только об этом подумать, как по телу Лирин пробежала дрожь страха и омерзения.

Нет, возвращаться и снова быть бесправной игрушкой она не хочет. И если для собственного счастья нужно пожертвовать чужой жизнью… она пожертвует. Найдет в себе силы, заткнет рот своей совести, закроет уши, чтобы не слышать голос сожаления и стыда. Да, она это сможет. Ради себя.

– Пошли отсюда, – вздохнув, произнесла она и направилась к вырубленным в стене ступенькам, по которым девушки забрались сюда.

Через пару шагов замешкалась, обернулась и сказала, обращаясь к аскару:

– Скоро у тебя появится ещё один ученик. Я хочу, чтобы ты превзошел самого себя и сделал из него лучшего тана Амарры.

***

– Ну, и как он тебе? – поинтересовалась Аини, с любопытством разглядывая сестру.

Девушки расположились в саду в роскошной беседке, увитой гирляндами ярко-алой дипладении и нежно-сиреневой глицинии. Лирин лежала на мягкой перине, набитой шерстью тонкорунных овец, а её новоиспеченная сестра сидела за низким столиком с фруктами, обложившись подушечками со всех сторон.

– О ком ты? – переспросила Лирин, делая вид, что не понимает. За эти дни она научилась скрывать истинные чувства и весьма неплохо отыгрывала госпожу. Даже больше, она то и дело ловила себя на том, что получает удовольствие от своей новой роли.

– Как о ком, о том рабе, на которого ты засматривалась. Кстати, ты давно никого не зовешь в свою спальню. Что, Урхан занял в ней особое место? – Аини многозначительно поиграла бровями, не спуская с сестры внимательного взгляда.

Та последнее время вела себя как-то странно, не так, как обычно. Лекари утверждали, что это последствия стресса, перенесенного Эсмиль на том злополучном аукционе. Но Аини была уверена, если копнуть поглубже, можно найти тысячу причин, чтобы признать Эсмиль недееспособной и забрать себе титул наследницы. Вот только для этого ей самой сначала нужно дождаться совершеннолетия. Сейчас она могла только следить за сестрой, наблюдать и запоминать каждый промах.

Услышав вопрос, Лирин демонстративно закатила глаза. Да, все эти ночи светловолосый наложник ублажал её своим языком, к большему она была ещё не готова, к тому же, Лирин не догадалась, что могла просто приказать, а Урхан боялся что-либо предлагать, чтобы не лишиться своего права спать каждую ночь в ее комнате, рядом с ее кроватью.

– Ну, расскажи, чем же он так хорош?

– Кто? Урхан или тот, на кого я смотрела?

– Урхан, конечно. Я жду не дождусь своего дня рождения! Когда мне уже будет позволено завести личный гарем! Я наберу туда одних красавцев и потребую, чтобы они ублажали меня круглыми сутками!

Лирин расхохоталась:

– Глупая, тебе же надоест.

– Разве может надоесть удовольствие? – изумилась Аини и вцепилась крепкими зубками в дольку истекающей соком дыни. – Ну, давай, рассказывай, мне интересно.

Лирин задумалась, не зная, стоит ли посвящать девочку в интимные подробности своей личной жизни. Урхан оказался очень нежным и осторожным, он ничуть не напоминал тех грубых мужчин, что задирали рабыням юбки в таверне нхира Марха и брали бедных девушек прямо у стены, а потом впихивали им в руки жалкие медяки за доставленное удовольствие. Лирин частенько наблюдала подобные картины и каждый раз боялась, что однажды придёт и ее очередь.

Каждый вечер ансары приводили Урхана в ее покои, потому что она слишком боялась принимать других. А этот был уже знаком, и она знала, чего от него ждать. Но позавчера ночью, лаская свою госпожу, он попытался проникнуть пальцем в ее лоно. Мышцы девушки сжались, не пуская его, а в ее памяти отчётливо вспыхнула отвратительная сцена насилия. К глазам подступили слёзы, прикосновения чужих рук стали противны. Тогда Лирин едва сдержалась, чтобы не закричать. Лишь страх разоблачения заставил ее скрыть эмоции и сухо приказать рабу отправляться спать.

Урхан сразу догадался, что он сделал не так. Попытался без разрешения войти в драгоценное тело госпожи, и за это будет скинут со своего олимпа назад к остальным наложникам, дожидаясь, как и все, редких милостей хозяйки. Но девушка не сказала чётко, чтобы он покинул ее покои, а потому хитрый раб истолковал приказ по-своему. Он по привычке растянулся на полу рядом с кроватью и сделал вид, что заснул.

Вскоре его сообразительность была вознаграждена: сердобольная госпожа бросила одеяло своему никчемному рабу.

Полночи он слушал ее тихие всхлипы, но уже не решался лезть со своей инициативой. А вчера ночью Лирин сама пришла в гаремный зал и позвала его. Прокрутившись в постели без сна, девушка поняла, что ей очень не хватает рядом теплого, сильного, крепкого тела и того удовольствия, которое оно доставляет.

Но делиться такими подробностями Лирин вовсе не собиралась. Да и думала она сейчас совсем о другом.

Ее не оставляли мысли об Эйхарде. Еще пару дней – и пленник будет достаточно здоров, чтобы отправиться в шагран. У нее осталось меньше месяца до начала имперских Игр. Меньше месяца, чтобы влюбить в себя мужчину, который ненавидит ее только за то, что она женщина. Влюбить настолько, чтобы он добровольно отдал свою жизнь за нее.

Задание, которое практически невыполнимо.

Лирин даже не представляла, как будет кого-то влюблять в себя. От этой мысли хотелось завыть, и только страх разоблачения заставлял девушку держать себя в руках.

– Давай, поговорим о наложниках в другой раз, – она слабо улыбнулась сестре. – Что-то мне нездоровится.

Встать, уйти. Закрыться в своих покоях. Обдумать стратегию. Может быть, позвать Лирта на помощь.

Хотя нет, мальчишка слишком мал, чтобы преподать ей хоть пару уроков по соблазнению… Урхан! Вот у кого стоит поучиться. Он раб, наложник и молча подчинится любому приказу. Ей только нужно приказать ему, чтобы он показал, чем женщина может привлечь мужчину.

В конце аллеи показался один из ансаров, спешащий к беседке. В руках он нес выточенный из дерева и украшенный позолоченной резьбой тубус.

– Ясновельможная госпожа, – мужчина низко склонился на пороге беседки и протянул свою ношу Лирин, – ваша матушка ясновельможная Наренгиль ди Маренкеш собственноручно написала вам письмо. Его только что доставил из провинции личный раб вашей матушки.

Девушка кивнула Лирту, который безмолвной тенью сидел в углу. Тот встал, забрал футляр и передал его своей хозяйке. Та медленно отвинтила крышку, чувствуя, как в груди начинает неистово грохотать сердце, и достала свиток. На тонком пергаменте змеились зелёные строчки, обильно украшенные витиеватыми вензелями. Но вот незадача, это Эсмиль знала грамоту и умела читать, а Лирин… буквы были ей незнакомы. Следовало срочно исправлять положение.

Она скосила взгляд на мальчишку, и тот едва заметно моргнул, хорошо понимая, что происходит. Девушка тут же протянула ему письмо, надула губки и капризным тоном заявила:

– Читай! – а потом, надеясь, что не переигрывает, добавила: – Вслух читай!

– "Моя возлюбленная дочь и наследница Эсмиль, спешу сообщить тебе о том, что мои дела в наших землях подходят к концу. В этом году был небывалый урожай, и многих мальчиков матери отдали в питомники, существенно пополнив нашу казну. Те же, кого оставили, теперь верой и правдой будут служить нашему Дому. Я уже выбрала подарок твоей сестре к ее совершеннолетию. Надеюсь, он ей понравится и станет первой жемчужиной в ее будущем гареме. Но и про тебя я не забыла, возлюбленная дочь моя. Я знала, что ты решила участвовать в Тан-Траши и даже приобрела двух танов. Но вчера пришло письмо от главного управителя твоего гарема, и он сообщает, что ты прикупила еще одного, бывшего супруга Ульнары Зинтар. Я знаю его, он дикий и необузданный, как необъезженный жеребец. Помню, один его взгляд возбуждал во мне желание взять в руки плеть. Если он остался таким же непримиримым, то станет гордостью нашего Дома на Арене. Найми лучших аскаров для его обучения. Я слышала, в этом году приз победившему Дому будет вручать сама императрица. Надеюсь на скорую встречу. Любящая тебя Наренгиль ди Маренкеш."

– Ты слышала?! – Аини вскочила на ноги с оглушительным визгом и от радости захлопала в ладоши, растеряв всю наносную степенность. – Мама везёт мне моего первого наложника! О, Бенгет, я сойду с ума от ожидания!

– Слышала, – тихо прошептала Лирин и бросила на Лирта мимолетный взгляд.

Скорое возвращение Старшей Матери не сулило ей ничего хорошего. Да, она смогла обмануть рабов, наложников и одурачить взбалмошную Аини, но пройдёт ли этот номер с матерью Эсмиль?

От волнения и тревоги что-то сжалось внутри, заставляя девушку вцепиться в подлокотники кресла. Она поняла, что боится. До ужаса боится встречи с этой женщиной. Но выбора нет. Ей придется пройти все до конца.

Или вернуться назад, в грязный трактир.