Она все выяснила. Теперь можно расслабиться, выдохнуть с облегчением. Успокоиться.

Но покой почему-то не приходил. Наоборот, в душе зрело, разрастаясь, непонятное смятение, которое, словно червь, точило девушку изнутри.

Покинув святилище, Лирин остановилась, не зная, куда пойти.

Итак, Эйхард жив и его жизни ничего – почти ничего – не угрожает. Она не утратила свой шанс на счастье из-за мимолетной вспышки гнева. Наоборот, показала себя истинной наследницей, способной карать без малейшей жалости. И именно этого от нее ждали все, включая слуг и рабов. Она дала им то, что они хотели – властную госпожу.

Это ли не повод вернуться в свои покои, допить сладкое аразийское вино и поразмыслить над тем, кого из наложников выбрать на эту ночь? Мелек права только в одном: нельзя пренебрегать обычаями этого мира и традициями, которые испокон веков соблюдались в этом дворце. Иначе такое самоуправство может навлечь нежелательные проблемы.

Но возвращаться в покои не было никакого желания.

Расписные стены дворца душили, яркие краски действовали угнетающе. Аромат благовоний, царивший в воздухе, не давал дышать полной грудью. Как бы Лирин не уговаривала себя, какие бы доводы не приводила, ее совесть не желала успокаиваться, и чувство вины не отпускало.

Лирт молча наблюдал, как его госпожа прислонилась лбом к колонне и тихо, сквозь зубы, выдохнула. Словно хотела остудить пылающую кожу о холодный мрамор.

Несколько секунд она стояла так, не заботясь, что ее слабость могут увидеть и неправильно расценить.

– Госпожа?.. – осмелился он позвать. Лирин повернула к нему лицо, на котором застыла внутренняя борьба. – Я могу вам помочь?

– Чем? – она тяжело усмехнулась. – Ты всего лишь маленький раб.

– Иногда быть маленьким очень полезно, – пробормотал мальчик, опуская глаза.

– Знаешь, раньше я думала, что тот, у кого власть, может творить, что хочет, – задумчиво произнесла девушка. – А оказывается, я ошибалась. У меня сотни рабов, но нет права даже выбирать, с кем проводить свои ночи… Иногда я думаю, что у ясновельможной Эсмиль ди Маренкеш не больше свободы, чем у безродной рабыни Лирин.

– Не говорите так! – встрепенулся Лирт. – Вас могу услышать!

– Пусть слышат. Я устала. Сегодня был очень длинный день, – девушка обернулась к окну в торце коридора, где виднелся кусочек неба и яркое солнце, только-только начавшее свой путь на запад, – и он еще не закончился.

– И ночь.

– Что? О чем ты?

– О словах жрицы. Нельзя давать ей пищу для подозрений. Сегодня вы должны выбрать наложника на эту ночь. И лучше, если это будет не Урхан. По традиции вы каждый вечер должны призывать к себе нового.

– А если я не хочу? Устала, или у меня недомогания?

– Вы можете отказаться от любовных утех и приказать наложникам развлекать вас иными способами. Танцами, пением…

– Стой!

Окрик прозвучал так резко, что Лирт замолк на полуслове. Лирин, шагнув к нему, нависла над мальчишкой, прожигая его подозрительным взглядом.

– Ты хочешь сказать, что мне не обязательно было позволять Урхану делать со мной то, что он делал? – процедила она, сдерживая клокочущую внутри ярость. – Что я могла приказать ему станцевать или спеть мне пару песен?

Мальчик кивнул.

– Гад! – взорвалась Лирин. – Ты знал! Почему смолчал?

Потупив взгляд, мальчик тихо ответил:

– Я не мог сказать… мне было не велено…

Она не стала уточнять кем и когда. Осознание пришло само, в сопровождении легкой дрожи. Бенгет. Всеблагая предупреждала, что следит через маленького раба за поведением своей протеже. И от всевидящего ока богини невозможно спрятаться ни в роскошном дворце, ни в рабских бараках.

В душе шевельнулось что-то, похожее на протест, и тут же появилось желание проявить своеволие. Пусть даже во вред себе.

Даже здесь, заняв место наследницы древнего рода, Лирин по-прежнему чувствовала себя куклой, пляшущей под чужую дудку. Бесправной рабыней. Только теперь ее хозяйкой стала сама Бенгет.

Пару мгновений девушка разглядывала золотистую макушку мальчишки, а потом, приняв решение, внезапно спросила:

– Ты можешь провести меня в лазарет так, чтобы никто не увидел? – и добавила, уловив удивление: – Не хочу привлекать внимание.

– Да, госпожа, есть такой способ. Но… он вам вряд ли понравится.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Можно пройти через черный ход… Но вам придется изобразить шейту.

– Кого?

Голос подростка стал совсем еле слышен:

– Женщину для утех.

Брови Лирин изумленно взмыли вверх.

– Разве здесь есть рабыни?

– Нет, это не рабыни. Это женщины низших сословий, которых приглашают к танам за деньги…

– И… О, Небо… – она хотела что-то сказать и осеклась, вспомнив, как Эйхард требовал себе женщину в обмен на согласие участвовать в Тан-Траши. Несколько секунд девушка молчала, взвешивая все «за» и «против», а потом уверенно кивнула: – Веди. Я согласна.

– Тогда вам лучше укрыть лицо. Нельзя чтобы вас узнали.

– Ты прав, – Лирин тут же развязала шелковый кушак, украшавший ее талию, набросила его на голову и прикрыла лицо так, что остались видны только глаза.

Идите за мной…

Ей уже приходилось бывать на мужской половине. Она знала, где расположен вход в гарем и личные комнаты наложников. Знала, где находится лазарет. Но при мысли о том, что придется увидеть всех этих изнеженных мужчин, жаждущих угодить ей и ублажить ее тело, становилось не по себе. А случайное воспоминание о ласках Урхана не принесло ничего, кроме брезгливости.

А ведь еще недавно она с нетерпением ждала, когда небо на западе окрасится в закатные тона, Лирт зажжет ароматные свечи и дворцовые ансары введут в ее спальню золотоволосого красавца-раба, готового служить ей душой и телом.

Она ждала его прихода. Его мягких, осторожных прикосновений. Ждала того легкого томления, которое они пробуждали в ней. Ей нравилось то, что он с ней делал. Но у нее ни разу не возникло желание позволить ему что-то большее. И ни разу не возникло желание оставить его рядом с собой.

Каждую ночь, удовлетворив свою госпожу, раб отправлялся спать на коврик. Пока вчера вечером она не забыла его позвать…

Этой ночью она отдавалась другому мужчине. Пусть это было только во сне, пусть его прикосновения были только ее фантазией, но они заставили ее испытать то, что Урхану так и не удалось.

И сейчас она сама, добровольно, не отдавая себе отчета, шла к мужчине, который за один день стал ее наваждением.

Все другие наложники были забыты.

– Мы пришли.

Остановившись, Лирт указал на маленькую дверь, вделанную в стену из серого песчаника.

Лирин огляделась.

Погруженная в свои мысли, она даже не заметила, ни как они покинули дворец, ни как оказались на заднем дворе, где обитали рабы низшей касты. Здесь земля представляла собой грязное месиво, чавкавшее под ногами, а в воздухе разливалось тошнотворное зловоние выгребных ям.

Лирт толкнул дверь. Она скрипнула и приоткрылась. Подобрав подол, девушка шагнула вслед за мальчиком в темноту.

– Где мы? – она удивленно оглядела узкий коридорчик, освещенный только чадящей масляной лампой. – Почему так воняет?

Лирт, сняв лампу со стены, тихо ответил:

– Госпожа, осторожно. Это вход для уборщиков и прачек. И еще через него выносят мертвых рабов. Если мы встретим кого-то – молчите. Я сам объясню, что вы шейта для раненого тана.

– Хорошо.

Несколько минут они шли в абсолютной тишине, а потом услышали негромкие голоса, постепенно двигавшиеся в их сторону. Из-за поворота показались две высокие мужские фигуры, абсолютно голые, если не считать железных ошейников и набедренных повязок. Когда они подошли ближе, тусклый свет лампы осветил короткую толстую цепь, которой у каждого были скованы ноги.

Лирин их узнала. Это были те самые таны, которых она видела в шагране. Что они делают здесь?

И тут же сам собой пришел ответ: наверняка они приходили проведать Эйхарда. Зачем же еще?

Лирт остановился, взглядом показывая девушке, чтобы она молчала. Да Лирин и не собиралась ничего говорить. Чем ближе становились эти мужчины, тем больше ей хотелось слиться со стеной.

Как жаль, что она не умела становиться невидимой…

– О, ты глянь, кто к нам пожаловал! – один из танов, заметив странную пару, остановился и разразился легким смешком. – Эй, мальчишка, куда ведешь эту цыпочку? Уж не к нам ли?

– Нет, господин Краст, – Лирт поклонился, – эту шейту наняла госпожа наследница для господина Эйхарда.

– А ты уверен, что он с ней справится? – теперь захохотал и второй. – Кажется, последнее время женщины его не слишком-то балуют.

Лирин вздрогнула и закусила губу.

Тот, кого Лирт назвал Крастом, сделал к ней шаг.

– А ну, дай гляну, что там за птичка.

Его грубая мозолистая рука ухватилась за край шелкового полотна, прикрывавшего лицо девушки. Еще миг – и он его сдернет. И что будет тогда – Лирин даже боялась себе представить.

Они узнают ее. Узнают ту, что купила их, свободных мужчин, будто скот, и держит в клетке, подобно диким животным. И не отпустят. Их не сдерживает ни «привязка», ни страх наказания. Они – таны, их судьба – умереть на Арене. Так чего им бояться? Особенно, если им в руки попала сама Эсмиль ди Маренкеш?

Даже Лирт не станет им помехой. Они просто прихлопнут мальчишку, а потом займутся его хозяйкой. И никто не заступится, не придет на помощь, даже если она сорвет горло от крика…

Хотя, вряд ли они ей позволят кричать.

Затаив дыхание, она замерла. С трудом поборола желание опустить голову и спрятать взгляд. Нет! Этого делать нельзя. Ни в коем случае! Не дай боги, она покажет им свою слабость. Этих мужчин не сдерживает «привязка», они – звери, одетые в человеческую плоть.

До крови прикусив щеку, Лирин уставилась в глаза тану, посмевшему наклониться к ней так близко, что можно было рассмотреть каждую пору на его лице. От мужчины шел терпкий запах пота, а кожа на шее, натертая железным ошейником, слегка кровоточила. Красные отметины были хорошо видны из-под стальной полосы.

– Меня наняли для Эйхарда орн Дриза, – проговорила девушка тихим хриплым голосом, надеясь, что мужчины не узнают ее. – Оскорбляя меня, вы оскорбляете своего товарища.

Рука Краста замерла. Пальцы смяли тонкую ткань, на лице тана появилось странное выражение. Он нагнулся еще ниже, подавляя девушку своей мощью, и медленно процедил:

– Что ты знаешь об оскорблениях, шейта? Тебя же не оскорбляет то, что тебя наняли развлекать раба?

– Госпожа сама выбирает, к кому ей идти, – встрял Лирт. – Ей интересен господин Эйхард.

– Краст, хватит, – махнул рукой второй тан. – Не трогай их, а то завтра сам займешь место в лазарете. Если не в трупной яме…

Тяжело усмехнувшись, Краст отошел.

Лирин позволила себе тихо выдохнуть. Неужели… неужели он ее отпустил?

Лирт качнул головой, показывая, что надо идти, пока эти мужчины не передумали. Ни слова не говоря, девушка двинулась вслед за ним. Ей вдогонку раздался голос Краста, полный скрытой угрозы и обещания:

– Беги, пташка, беги. В следующий раз, когда мы встретимся, я не буду так благороден…

«Если мы встретимся», – мысленно поправила его девушка.

– Почему ты называешь их «господами»? – спросила она Лирта, когда таны остались далеко позади.

– Так принято, – мальчик пожал плечами. – Их тела принадлежат вам, но души остаются свободными. Поэтому мы, рабы, обращаемся к ним с уважением.

– А ты хотел бы стать свободным?

Не замедляя шага, Лирин внимательно посмотрела на мальчика. Тот чуть заметно улыбнулся.

– А что мне делать с этой свободой? – задал он резонный вопрос. – Здесь меня кормят, у меня есть хорошая должность и шанс дорасти до ансара…

Он осекся, не договорив фразу до конца.

– Лирт, а в Амарре вообще есть свободные мужчины? Не «привязанные»?

– Конечно. Таны, например.

– И все?

– Нет, еще некоторые сыновья Высших Домов. Это особая привилегия для тех, кого Старшие Матери избирают себе в мужья. Наследница Дома не может родиться от раба, только от свободного мужчины. Все, мы пришли.

Они остановились перед узкой дверью, в которой было проделано небольшое зарешеченное окошко.

– Это дверь в лазарет, – сообщил Лирт. – Но вам не стоит входить.

– По-твоему, я пришла, чтобы потоптаться под дверью? – хмыкнув, Лирин прильнула к окошку и заглянула в него. – Следи за коридором. Если что – свисти, только тихо.

Эйхард оказался там, где она и ожидала его увидеть. Он лежал на животе, вытянувшись на узкой кровати, больше напоминавшей топчан. Его лицо было повернуто в сторону так, что девушка видела только мокрые пряди волос на затылке, а широкие кожаные ремни удерживали тело тана в одном положении. Запястья разведенных в стороны рук были прикованы к железным столбикам по углам койки. И Лирин даже не сомневалась, что на лодыжках, скрытых под грубым небелёным полотном, окажутся точно такие же кандалы.

Он лежал неподвижно. Дыша так тихо, что даже его грудная клетка не двигалась. А обнаженная спина, испещренная свежими кровавыми полосами, была усыпана странным сероватым порошком. Хамши. Им натирают раны, чтобы остановить кровь и сделать кожу нечувствительной к боли. Им посыпают места клеймения, если хотят оказать рабу милость. Он действует, как наркотик, дарящий забвение.

Лирин тихонько вздохнула. Вот, она увидела Эйхарда, она убедилась, что с ним относительно все в порядке, но чувство вины, против ожидания, по-прежнему не желало ее отпускать. Она смотрела на неподвижного мужчину и мысленно молила, чтобы он обернулся, чтобы хоть на миг она смогла увидеть его лицо и поймать взгляд.

И при мысли о том, что их глаза могут встретиться, ее охватывала безотчетная паника.

Что она может увидеть в его глазах? Ненависть? Презрение? Жестокую насмешку?

Даже сейчас этот мужчина не казался беспомощным. Он не выглядел сломленным, отчаявшимся, готовым упасть. Нет, даже израненный и спеленатый по рукам и ногам, он излучал такую внутреннюю силу, что Лирин почувствовала ее даже сквозь двери. Каждый его мускул, каждая жила дрожали от напряжения, словно их хозяин, даже в полузабытьи, оставался опасным хищником, готовым вот-вот напасть.

Он был таким… настоящим…

Да, именно настоящим. Это словно как нельзя больше подходило к тому ощущению, которое она испытывала, глядя на него. В нем не было фальшивого раболепия, пропитавшего насквозь весь дворец. Не было униженности. Зато была сильная воля, которую даже смерть не сможет сломить.

Она вздрогнула, когда из комнаты раздался звук тяжелых шагов и к койке Эйхарда приблизился один из прислужников жрицы, видимо, оставленный наблюдать за раненым. Он нагнулся и ощупал спину бывшего центуриона, недовольно причмокивая губами. Ему явно что-то не нравилось. Насыпав себе в ладони горсть серого порошка, он хорошенько его растер, а потом стал осторожно массажировать кожу Эйхарда в тех местах, где кровь все еще продолжала сочиться.

Послышался тихий вздох. Лирин увидела, как раненый завозился, силясь изменить положение. Натянувшись, ремни удержали его.

– Тише, господин тан, – пробормотал его невольный лекарь, – вам нельзя шевелиться, иначе раны снова откроются.

– Думаешь, меня это хоть как-то волнует? – огрызнулся Эйхард и снова попытался подняться. – Я хочу сесть. Давай, помоги мне.

– Я этим и занимаюсь, – прислужник Мелек отстегнул ремни, удерживавшие тана поперек груди, и тот осторожно сел, звякнув цепями. – Наследница велела сегодня же вечером вернуть вас в шагран.

– Что? – ахнула Лирин и, спохватившись, прикрыла рот.

Эйхард, услышав подозрительный звук, обернулся так резко, что она не успела спрятаться. Их глаза на секунду встретились. Взгляды скрестились. Обожгли друг друга, словно огни, вырванные из преисподней, и отпрянули, оттолкнувшись, как два магнита с одинаковыми полюсами.

Тяжело дыша, Лирин привалилась к стене возле двери. Под шелком, ставшим вдруг удушающе-плотным, по ее лицу потекли струйки холодного пота. Щеки пылали, и ей казалось, что она чувствует этот жар. Задыхаясь, она приложила ладони к щекам. Сердце билось так гулко, что кроме этого стука невозможно было услышать что-то еще.

За дверью послышался шорох.

– Я видел кого-то, – раздался задумчивый голос Эйхарда. – Кто-то стоял за дверью.

– Сейчас посмотрю…

Мужские шаги приблизились к двери.

Это прислужник Мелек. Нет, нельзя, чтобы он увидел ее…

– Бежим! – Лирин схватила Лирта за руку.

Мальчик, онемевший от изумления, смешанного с благоговением, бросился вслед за ней, по пути выронив лампу. Упав, она, звеня и подпрыгивая, покатилась по каменным плитам. Масло растеклось блестящей лужицей, и коридор погрузился во тьму.

– Если здесь кто-то был, то он убежал, – пробормотал мужчина в пурпурной набедренной повязке, подбирая с пола потухшую лампу. Потом он нагнулся еще раз, и в его ладони блеснула золотая бусина, украшавшая подол наследницы. Несколько секунд прислужник жрицы рассматривал ценную безделушку, потом спрятал в складки своей повязки. – Госпоже будет весьма интересно…