– Лирт, ты это слышал? Этот гад сказал, что наследница велела сегодня вечером вернуть Эйхарда в шагран. Наследница! То есть я… Но я такого не говорила.

Развернув мальчишку за плечи, Лирин вдавила его в стену с такой силой, что тот поморщился.

– Извини, – она отпустила его. – Ничего не понимаю.

Несколько минут назад они вернулись в ее покои, и девушка, охваченная волнением, первым делом залпом выпила бокал вина. Она надеялась, что алкоголь поможет расслабиться, но вместо этого тревога только усилилась. Что-то было не так. Словно в этом земном раю завелся незримый враг.

Мальчик, взиравший на нее со страхом и любопытством, невольно поежился. Женщины этого Дома никогда не извиняются. Они выше того, чтобы испытывать чувство вины. А если оное и посетит их душу по какой-то причине, то – жди беды. Потому что лучший способ заглушить муки совести, это избавиться от того, кто их вызывает…

– Вы уверены, что прислужник сказал именно это? – осмелился он уточнить.

– Я не могла ошибиться. Я не пьяная и не глухая. И не страдаю потерей памяти. Я приказала держать Эйхарда в лазарете, пока его раны не зарастут. Думала, на это уйдет неделя – не меньше. Но кто-то извратил мои слова. Зачем? С какой целью?

Девушка покрутила в руках пустой бокал и со вздохом поставила его на столешницу. Потом, подойдя к окну, одернула шелковую портьеру и выглянула во двор. В ее будуаре было два окна, занимавших часть восточной и западной стены и больше похожих на двустворчатые стеклянные двери. Одно из них – западное – выходило во внутренний двор, и сейчас из него было видно, как солнце медленно исчезает за высокой стеной шаграна. Второе – восточное – открывало чудесный вид на фонтаны.

Лирин остановилась у западного.

– Если мне будет позволено… – услышала она неуверенный голос Лирта.

– Ты что-то знаешь?

– Нет, но…

Мальчик явно хотел что-то сказать, но боялся.

– Ну, говори.

– Пусть меня простит госпожа…

– Лирт, не пугай меня.

– Я всего лишь бесправный раб, живущий милостью госпожи… и у меня нет права подвергать сомнению ваши слова, но…

– Но?

– Дворцовая жрица мне не госпожа. И пусть меня накажут за эту вольность, но не она ли отдала этот приказ?

Лирин застыла, обдумывая его слова.

А ведь он прав. Прав, как никогда. Все могло быть именно так. Тот прислужник в лазарете – один из личных рабов Мелек, а она последнее время стала проявлять слишком много заботы о личной жизни наследницы. Например, сегодня вполне недвусмысленно дала понять, что лишний интерес к Эйхарду не принесет ничего хорошего. И что вообще пора бы вернуть старую добрую традицию принимать наложников в спальне. А если вспомнить еще разговор с Аини…

– Я думаю, она ведет двойную игру, – задумчиво проговорила Лирин и, поймав удивленный взгляд Лирта, пояснила: – Мелек. Помнишь, ты говорил, что по дворцу бродят слухи, будто наследница не в себе?

– Да…

– Я тут недавно подумала, что кто-то нарочно распускает такие слухи, чтобы избавиться от Эсмиль. И теперь уверена, что это ее рук дело. Возможно, они с наследницей что-то не поделили… Только не пойму, как ей это удается. Ведь все рабы «привязаны» к Дому, они даже помыслить не могут о своеволии.

– Не совсем так…

– О чем ты?

– Ваши личные рабы, те, кого вы купили, и гвардия аскаров «привязаны» к вам, госпожа. Но все остальные были доставлены по приказу Старшей Матери. И «привязаны» к ней.

– Думаешь, она тоже в этом замешана? – девушка покачала головой. – Бред какой-то. Зачем? Наследница ее старшая дочь. Какой смысл распускать слухи о ней?

– Есть еще с десяток рабов, принадлежащих дворцовой жрице. И я забыл вам сказать… – в глазах подростка мелькнул неподдельный испуг. – Простите!

Он бухнулся на колени.

– Что случилось?

– Мелек! Дворцовая жрица… она… она… она родная сестра Наренгиль ди Маренкеш, – выдохнул Лирт, не поднимая головы.

Лирин оцепенела, медленно переваривая услышанное.

– Хочешь сказать, что Мелек – тетка Эсмиль и Аини?

– Да, госпожа.

– Тогда это многое объясняет.

– Но это еще не все! По закону, если Старшая Мать по какой-то причине не может управлять Домом, а наследницы нет или она несовершеннолетняя, то дворцовая жрица становится регентом.

Девушка медленно закрыла глаза.

Вот оно что.

Власть. Всегда только власть. Лирин была довольно смекалистой, чтобы сообразить: чего уж проще, чем выдать Эсмиль ди Маренкеш за сумасшедшую, поставить вместо нее несовершеннолетнюю Аини и из-за спины девчонки править дворцом… А может и целым Домом? И за всем этим маячил грозный призрак Бенгет.

Богиня тоже вела двойную игру.

Струйка холода пробежала по спине Лирин, когда девушка вспомнила о своей новой покровительнице. Та давненько не появлялась. С того самого дня, как они заключили сделку. Точнее, сделкой это вряд ли можно было назвать, скорее, приказ, невыполнение которого грозило смертью. Бенгет объявила свои условия, ограничила сроки – и все. Теперь, милая, сама трепыхайся…

Отбросив прочь эту мысль, Лирин вернулась к насущным проблемам:

– Лирт, если Мелек задумала переворот, то Старшая Мать тоже в опасности. Почему ты сразу мне не сказал?

– Простите, – мальчик покаянно опустил голову, – я не думал, что это может быть важно…

Ругать его было бессмысленно. Он и так помогал ей, как мог. Одно то, что он не выдал подмены, а согласился стать соучастником, сделало его бесценным для Лирин. И сейчас она понимала, что мальчик действительно не виноват. Даже воздух никто не считает важным, пока есть чем дышать…

– Ладно, я слишком устала, – Лирин тяжело вздохнула и потерла виски. – Налей мне еще вина и прикажи приготовить хаммам. Не хочу ни о чем больше думать сегодня…

Бассейн с горячей ароматной водой, разбавленной отварами лечебных трав и массаж с драгоценными маслами сделали свое дело. Лирин расслабилась, разомлела на резной деревянной лавке, застеленной куском полотна. Один из рабов аккуратно мял ее стопы, второй, стоя на коленях, держал в руках вазу с рахат-лукумом, еще двое в четыре руки расчесывали роскошные волосы наследницы. Пятый следил за тем, чтобы в бокале всегда было вино.

Она уже практически засыпала, утомленная тяжелым тревожным днем, когда маленькая дверь, ведущая в хаммам из коридора, внезапно распахнулась, и на пороге выросла фигура Мелек.

– Ясновельможная госпожа, – она учтиво кивнула, но в этом кивке Лирин интуитивно ощутила насмешку, – Великая Мать весьма недовольна вашим добровольным воздержанием. А потому я лично выбрала для вас наложников на эту ночь. Надеюсь, мой выбор будет одобрен.

Она посторонилась, пропуская вперед группу из шести мужчин, каждый из которых был образцом красоты. Стройные, мускулистые тела без единого волоса, на узких бедрах – шелковые повязки, прикрывающие упругие ягодицы, и золотые цепи, сверкавшие на шее у каждого. Длинные волосы, рассыпавшиеся по могучим плечам…

Они вошли, скромно потупив глаза, в сопровождении двух ансаров, и с удивительной грацией опустились на колени.

Лирин приподнялась на локте, окидывая новоприбывших взглядом. Урхана среди них не было, но она узнала пару человек из тех, что видела на мужской половине, когда приходила к Эйхарду в первый раз.

– Я сегодня устала, – сказала она, не скрывая своего недовольства. В конце концов, она же здесь главная? Значит, имеет право капризничать. – Было бы достаточно и одного.

– Пусть наследница меня извинит, но в гареме уже начинают роптать.

В тоне Мелек чувствовалось предупреждение.

– Роптать? – махнув рукой, Лирин приказала рабам оставить ее в покое и поднялась. Кто-то из них набросил на ее плечи полупрозрачный пеньюар, кто-то – обул на ножки атласные туфли. – И чего же им не хватает?

– Внимания госпожи, ваша милость. Говорят, наследница уделяет слишком много внимания одному тану и утратила интерес к своему гарему. Я бы не хотела, чтобы эти слухи достигли ушей вашей матери, госпожа.

– И кто же такое говорит?

– У всех стен есть уши и языки. Возобновите традицию каждый вечер принимать у себя гарем – и злые домыслы сами утихнут. Докажите, что вы по-прежнему полны сил и истинная дочь Бенгет Всеблагой.

– Ты так заботишься о моей репутации, – Лирин не сдержалась от едкой насмешки.

– Репутация наследницы, это репутация Дома, – Мелек поклонилась. – Искренне надеюсь, что эти красавцы смогут занять вас до утра, ваша милость.

С этими словами она покинула хаммам. Вслед за ней ушли и ансары.

Лирин осталась в окружении десятка мужчин, каждый из которых дрожал от желания ей угодить. Но на этот раз этот факт не вызвал у нее привычного трепета. Она видела перед собой отборных красавцев, готовых целовать ее ноги, но мысль об этом не вызвала ничего, кроме легкой брезгливости.

Если она и хотела увидеть какого-то мужчину рядом с собой, то его здесь не было.

Эйхард…

Опять она думает об этом мерзавце! Он не стоит даже ее ногтя. Пусть сгниет в том шагране!

Или, нет…

Пусть Бенгет даст ему силу и ловкость выиграть Тан-Траши. В конце концов, он умрет, как и многие до него, но его смерть не будет бессмысленной. Она, Лирин, получит то, что заслужила. Получит право остаться в этом раю.

Но вместо удовлетворения, которое она, казалось, должна была испытывать, в душе воцарилось отчаяние идущего на казнь.

– Слышали, что сказала дворцовая жрица? Налейте вина, – отрывисто приказала Лирин. – Несите бубны и тамбурины. Сегодня вы будете развлекать меня до утра.

***

В полумраке спальни, лишь слегка разгоняемом светом свечей, звучала завораживающая тихая мелодия. Гладкая кожа мужчин блестела от масла. Полуобнаженные тела двигались в такт музыке, со змеиной пластикой исполняя немыслимые пируэты. В прохладном воздухе амаррской ночи разливался аромат дорогих благовоний.

Лирин равнодушно наблюдала за танцорами. Гораздо больше интереса у нее вызывал хрустальный графин с вином и бокал, который она опустошала так быстро, что Лирт не успевал его наполнять. Сегодня ей хотелось напиться и забыть все, что случилось, начиная с того момента, как она впервые увидела Эйхарда.

Его дерзкий взгляд. Его насмешливую улыбку. Его мощные плечи, бугрящиеся мускулами, до которых так и тянет дотронуться. Его крепкий торс, широкую грудь, на которую безумно хочется положить ладони и почувствовать, как внутри бьется сердце…

– Он! – прошипела Лирин, отталкивая от себя бокал. Красное вино выплеснулось, оставив на столе безобразную лужу, которая тут же потекла вниз. – Опять он! Всегда только он! Почему я не могу не думать о нем?

Пошатываясь, она поднялась с кровати, на которой все это время лежала, и ее затуманенный алкоголем взгляд метнулся к окну. Стена шаграна темной грядой возвышалась на фоне звездного неба.

– Чем он меня околдовал?

Вопрос был риторический. Лирин не ждала ответа. С трудом сохраняя равновесие, она побрела к окну и замерла, уткнувшись пылающим лбом в прохладное стекло.

За ее спиной наложники продолжали двигаться в танце. Их присутствие раздражало, мешало сосредоточиться. Лирин с удовольствием выгнала бы их сейчас, допила вино и, упав лицом в подушку, выплакалась бы всласть. Но что-то подсказывало: этих мужчин Мелек выбирала не просто так. И не стоит перед ними показывать свою слабость. Хватит того, что она уже напилась.

Лирин с трудом удержала смешок.

Надо же, она ведь действительно напилась. Кажется, первый раз в жизни.

Но что поделать, если вино оказалось таким вкусным, а душа буквально требовала еще и еще. Еще бокал, чтобы избавиться от наваждения, еще глоток, чтобы изгнать крамольные мысли. Забыть. Отвлечься. Не думать ни о чем.

Она не смогла отказать себе в такой малости.

Взгляд девушки остановился на шагране. Где-то там был сейчас Эйхард. Как она ни старалась, но не могла не думать о нем. И о том, что он, наверняка, ее ненавидит.

Что ж, она сделала для этого все, что могла.

Вместо того, чтобы соблазнить его, влюбить в себя, как того требовала богиня, она взрастила в нем ненависть. А ведь уже через несколько дней начнутся празднества в честь открытия нового Тан-Траши. Всего через несколько дней Эйхард и его собраться по оружию отправятся на свой первый бой. И нет никакой гарантии, что кто-то из них вернется оттуда живым…

Хотя нет, гарантия есть. Сама Бенгет обещала сделать Эйхарда победителем. Разве не так?

– Госпожа?

Робкий голос Лирта отвлек Лирин от тягостных размышлений. Обернувшись, она вопросительно глянула на него.

– Что ты хотел?

– Прикажете наложникам прекратить танцевать?

– Нет. Пусть танцуют. Надо же их чем-то занять, – она повернулась к окну и тихо добавила: – До утра еще далеко…

***

– Ты пришел с новостями?

– Да, моя госпожа. Эйхард отправлен в шагран, как вы и велели.

– Ты сказал ему, что это наследница приказала?

– Да, моя госпожа, – раб с готовностью стукнулся лбом об пол.

– А Эсмиль? Уже легла спать?

– Нет, приказала наложникам развлекать ее до утра.

– Замечательно.

– И вот, что я нашел.

Он протянул руку. На его раскрытой ладони поблескивала крупная золотая бусина.

Мелек прищурилась, разглядывая улов.

– Где ты это взял?

– У двери лазарета.

– Если не ошибаюсь, – задумчиво пробормотала жрица, беря золотой шарик двумя пальцами и поднося его к глазам, – такими бусинами расшит подол платья Эсмиль…

– Да, моя госпожа.

– Говоришь, нашел у лазарета… Наша птичка и там поспела.

Тонкие губы Мелек растянулись в хищной улыбке, но взгляд остался холодным и бесстрастным, как и всегда.

– Хорошо, – медленно проговорила она. – Эсмиль чересчур увлеклась этим рабом. Не будем мешать девочке развлекаться. Нагхис, – жрица глянула на раба, – у меня есть для тебя задание.

Она прошла вглубь комнаты к столу, на котором лежали письменные принадлежности и стояла небольшая шкатулка, закрытая на замок. Жрица приложила к замку один из своих перстней – и крышка открылась, подброшенная скрытой пружиной. В руках у женщины тускло блеснул золотой тубус, запечатанный сургучом.

– Это письмо нужно доставить в Мардиву, лично в руки моей сестры Наренгиль, – проговорила она, передавая тубус рабу. – И смотри, чтобы ни одна живая душа о нем не узнала. Особенно этот проныра, которого Эсмиль вечно таскает за собой.

Нагхис с поклоном убрал тубус в складки набедренной повязки.

– Могу я идти, госпожа?

– Иди.

Когда раб удалился, Мелек вернулась к столу и застыла, разглядывая содержимое шкатулки. Ритуальный кинжал, позволяющий «привязать» к себе любого мужчину, мешочек с золотом и накрепко запечатанный сосуд, в котором плескалась темная жидкость.

Скоро они ей понадобятся. Скоро. Но не сейчас. Их время еще не пришло.

Усмехнувшись, она захлопнула крышку.