Лирин кусала губы. Сердце колотилось так быстро, что его стук оглушал, не давая сосредоточиться на мыслях. Она пыталась найти выход из положения, просчитать все варианты. Но отчаяние не давало мыслить рационально.

В углу завозился Урхан и застонал. Взгляд девушки метнулся к нему. Она увидела, как Мелек сухо кивнула одному из аскаров, и тот коротким ударом рукоятки меча снова отправил наложника в забвение.

Вздрогнул Лирт, сжимаясь еще сильнее. Лирин поняла, что следующим будет он. А потом очередь дойдет до нее. Мелек не шутит.

– Что будет, если я подпишу? Как ты объяснишь это своей сестре?

– Очень просто. Скажу, что тебя утомила светская жизнь, и ты решила отдохнуть где-то в провинции. Поверь, никто не станет выяснять правду, если ты добровольно подпишешь отказ. Как дочь Старшей матери ты будешь полностью обеспечена, твой гарем останется при тебе, слуги тоже. Я даже выделю для сопровождения отряд аскаров. Ну и, разумеется, ты сможешь забрать своего тана. Хотя, я не знаю, зачем тебе это животное. Если ты рассчитываешь на ответные чувства, то зря. Он левантиец. Они ненавидят амаррок. А этот особенно. Мне донесли, что ему пришлось пережить в Доме Зинтар. Тебе придется всю жизнь держать его на цепи.

Она говорила спокойным, размеренным тоном, и ее голос вливался в уши Лирин расплавленным ядом, усыпляя бдительность. Девушка поймала себя на том, что верит ей. Что, действительно, это лучшее из того, что ей мог предложить этот мир. Зачем ей этот дворец? Титул наследницы? Она к ним не готова. Это чужая роль, и скоро она от нее устанет. Не лучше ли подписать отказ и со спокойной душой отправиться подальше отсюда? Тогда не придется ломать голову над тем, как вести себя при встрече со Старшей Матерью. Не придется постоянно оглядываться и одергивать себя, боясь случайно выдать, что она не та, за кого себя выдает…

Она уже готова была сказать «да», как вдруг поймала полный отчаяния взгляд Лирта. Мальчик словно о чем-то безмолвно молил.

«…В этом дворце множество рабов, жизнь которых зависит от вас. Если вас сместят, мы все будем либо распроданы, либо умерщвлены – как решит новая хозяйка», – словно наяву прозвучал в голове его тихий голос.

Лирин стиснула зубы. Зажмурилась. Сжала пальцы в кулаки с такой силой, что ногти до боли вошли в нежную кожу ладоней. По телу побежали мурашки, поднимая дыбом невидимые волоски.

Она должна сопротивляться. Иначе они все умрут. Подписав эту бумагу, она подпишет им всем приговор…

– Нет.

– Что «нет»? – Мелек с деланным интересом шагнула почти вплотную к Лирин.

– Я это не подпишу.

– Ты хорошо подумала?

– Да. Можешь меня убить.

Несколько мгновений стояла оглушающая тишина, словно Мелек была поражена этим ответом. Затем, она медленно подняла руку и сжала пальцы, сминая ткань своего пурпурного покрывала. Еще мгновение – и покров, все это время скрывавший лицо жрицы, оказался лежащим на полу, у ее ног.

Лирин ахнула, невольно отпрянув. Перед ней, скривившись в саркастичной усмешке, стояла женщина лет сорока. Высокий лоб, прямой нос, нежная линия подбородка – ее можно было бы назвать симпатичной, если бы ее лицо не было обезображено черными язвами.

– Знаешь, что это? – Мелек коснулась своей щеки. – Оспа. Если бы не она, я сейчас была Старшей Матерью. Я, а не Наренгиль. Я не собиралась хоронить себя в этом святилище. Но закон Амарры очень суров. Женщина – венец творения, ее внешность должна быть безупречна, а те, кому с этим не повезло, обязаны скрывать свое уродство под жреческим покрывалом.

– Мне… очень жаль…

– Жаль? – Мелек рассмеялась. И ее нервный визгливый смех резанул по ушам. – Ты даже не представляешь, что такое жалость. Ты, маленькая развратная дрянь, которой все доставалось по первому слову! Но теперь ты первая испытаешь на себе мою месть!

Она так резко шагнула вперед, что Лирин не успела ни предугадать ее действия, ни уклониться. Рука жрицы взметнулась вверх, и хлесткая пощечина заставила девушку вскрикнуть от боли. Оглушенная, она отшатнулась к стене. Коснулась пальцами горящей щеки, и ее глаза расширились от изумления.

– Свяжите ее! – коротко бросила жрица. Потом обернулась к Лирин. – Раз ты так неравнодушна к танам, я устрою тебе с ними встречу. У вас будет целая ночь, чтобы познать друг друга. Правда, не уверена, что на утро ты будешь еще жива.

С каменными лицами аскары набросили на запястья Лирин веревку. Девушка не успела даже вскрикнуть, как ее руки уж были вывернуты назад и плотно связаны между собой. Еще одна веревка змеей обвилась вокруг лодыжек, стреноживая, будто норовистую лошадь. Толчок под колени – и Лирин мешком повалилась на пол, рядом с Лиртом. Из горла вырвался болезненный стон.

– Мелек! – извернувшись, Лирин попыталась встать, но руки аскаров не позволили ей шевельнуться. – Что ты скажешь своей сестре, когда она вернется?!

– А с чего ты взяла, что мне придется о чем-то ей говорить? – та равнодушно пожала плечами.

Лирин молча хватала ртом воздух, не в силах выдавить из себя ни слова. Грубые мужские руки вздернули ее на ноги. Обескураженная, она не успела даже закричать, когда по приказу Мелек Харзун метнулся ей за спину, обхватил одной рукой шею, а второй прижал к носу платок, пропитанный резким составом. Девушка забилась в руках аскара, пытаясь освободиться, но было поздно. Яд вошел в ее легкие вместе с воздухом, как она ни пыталась сдержать дыхание. Перед глазами все поплыло, сознание помутнело, и тело внезапно стало вялым, чужим. Веки сомкнулись, словно налившись свинцом, и Лирин поняла, что падает в бездну.

«Не ожидала? – словно сквозь вату услышала она голос Бенгет, и на мгновение перед затуманенным взором мелькнуло хищное лицо богини. – Думала, что можешь нарушить мои законы, и тебе ничего за это не будет? Ты ошиблась. И будешь наказана».

Мелек окинула цепким взглядом наследницу, повисшую, будто тряпка, на плече Харзуна. Потом подошла ближе и резким движением сорвала с ее руки браслет с печатью Дома.

– Экипаж уже у черного входа, – произнесла, надевая браслет себе на руку. – И постарайся сделать все тихо. Не хочу, чтобы кто-то видел, как ты выносишь ее из святилища. Доставишь ее в шагран. А это ночной охране, чтобы они ослепли и оглохли до утра, – она бросила ему увесистый кошелек, в котором звякнули золотые монеты. Мужчина ловко его поймал и спрятал за пояс штанов. – Утром заберешь то, что останется. Она всегда была неравнодушна к этим животным, пусть же познакомится с ними поближе.

– А что делать с мальчишкой и… этим? – аскар брезгливо кивнул в сторону наложника.

– Мальчишку в яму, а этого… – по губам Мелек скользнула усмешка, – оставь. Хочу проверить, каков он в деле.

***

– Эй, парни! Сегодня на ужин особое блюдо! Чур, я буду первый, – низкий раскатистый хохот потряс каменные стены шаграна.

Ему в ответ раздался одобрительный рев десятка глоток.

Эйхард завозился на узкой койке, разбуженный хриплыми криками. Приподнялся на локте, вглядываясь в полумрак, царивший за решеткой, отделявшей крошечную камеру от общего коридора. Там явно что-то происходило.

– Кто вы? Что происходит? – растерянный женский голос, еле слышный среди мужского хохота, заставил его замереть.

Голос был слишком знаком.

Эйхард застыл, не веря своим ушам.

Эсмиль? Эта маленькая амаррская сучка здесь?

Он несколько мгновений вслушивался в звучащие голоса, потом с усталым вздохом откинулся на набитый сеном тюфяк и закрыл глаза.

Нет. Откуда бы ей тут взяться? Это просто очередная шейта, решившая позабавиться с танами. Разыгрывает из себя недотрогу.

– Парни, вы слышали? – из общего шума выделился голос Эрсава, одного из сильнейших танов, которому уже пророчили победу на Тан-Траши. – Эта пташка, кажется, удивлена. Иди сюда, цыпа.

– Нет! Оставьте меня в покое! Охрана!!!

– Какая охрана, детка? – испуганный женский голос потонул в хриплом хохоте. – Шагран закрыт до утра.

– Хочешь поиграть в недотрогу? – Эйхард узнал второго из фаворитов – Люмкаса, огромного и неповоротливого, как медведь, теоффийца, неизвестно каким ветром занесенного в этот проклятый Эргом край. – Иди к папочке. Дай глянуть, что ты там прячешь под покрывалом.

Дальше последовал шум короткой борьбы, женский вскрик и звук падения тела, вслед за чем раздалась смачная ругань.

– Она укусила Люмкаса!

– А у шейты есть зубки!

– Пусть сопротивляется, это становится интересно.

– Держите ее. Я преподам этой сучке урок.

Голоса мужчин потонули в звуках потасовки и яростном женском шипении. Кем бы ни была эта женщина, вряд ли она мечтала стать добычей десятка необузданных танов, готовых порвать ее голыми руками. Если только она не совсем сумасшедшая.

И ее голос казался таким знакомым…

Выругавшись в полголоса, Эйхард все-таки слез с койки и направился к выходу. Он должен был убедиться, что это, все-таки, не она.

В паре десятков шагов от его камеры коридор был освещен единственным факелом. И именно там собралась толпа полуголых мужчин, окруживших хрупкую женскую фигурку. Незнакомка забилась в угол, сжалась в комок и шипела, как разъяренная кошка. Ее лицо было скрыто в тени, Эйхард не мог его разглядеть с такого расстояния. Зато он хорошо видел, с какой яростью она пыталась вцепиться зубами в любого, кто протягивал в ее сторону руки.

Долго сопротивляться она бы вряд ли смогла. Мужчины с ней просто играли, забавлялись, сопровождая ее действия двусмысленными шутками и смешками. Они хотели насладиться ее растерянностью и страхом. Ее унижением и бессилием. Ее беззащитностью, которая лишь раззадоривала и подстегивала уже проснувшуюся в них звериную похоть.

Один из них изловчился и ухватил ее за край подола под хриплые крики сотоварищей. Дернул, рассчитывая сорвать тонкую ткань. Но амаррка, извернувшись ужом, цапнула его за ладонь, и тут же была отброшена прочь сильным ударом. Голова женщины ударилась о стену. Тело рухнуло вниз. Но перед этим ее лицо успело попасть в круг света, очерченный смоляным факелом, и Эйхард, подчиняясь инстинкту, шагнул вперед.

Он не ошибся. Это была она.

Наследница Дома Маренкеш. Его госпожа.

Женщина, которую он ненавидел и боготворил все это время. Которую мечтал убить самым жестоким способом и в то же время любить так, чтобы она познала в его руках все фазы блаженства.

Женщина, из-за которой он не спал по ночам, проклиная ее и потихоньку сходя с ума от желания. И от невыносимой жажды почувствовать под собой ее тело.

– Эйк, Растор, хватайте ее, – коротко приказал Эрсав. – Распните эту тварь на полу и держите, чтобы не рыпалась. Пора преподать ее милости урок послушания.

Уголок его рта, заросшего густой бородой, дернулся вниз, демонстрируя пренебрежение. И руки ухватились за шнуровку на холщевых штанах.

Когда чужие заскорузлые пальцы, покрытые грубыми мозолями, потянулись к ней, Лирин поняла, что это конец. Голова гудела после удара о каменную стену. Рот наполнился солоноватым привкусом крови из разбитой губы.

Кто-то тяжелый и дурно пахнущий навалился на нее сзади, обхватил руками, сдавив ребра до боли, и повалил на пол. Другой с рычанием принялся рвать одежду, стремясь добраться до вожделенного тела. Окаменев от ужаса, Лирин была не в состоянии даже кричать. Крик просто застрял в горле куском битого стекла, так и не превратившись в звуки. Старый кошмар вернулся. Она опять была жертвой.

Чьи-то руки тянули ее за волосы. Чьи-то – щипали за грудь. Боль заставила выгнуться всем телом и застонать. Она не видела, кто придавил ее запястья к холодному полу, не видела, кто с утробным ревом пытался раздвинуть колени. Только слышала у самого лица хриплое мужское дыхание, предвкушающее хрюканье и треск шелка, в который была одета.

Богиня, к которой она взывала в беззвучной молитве, молчала. Лирин поняла, что осталась одна. И спасение ждать ей неоткуда. Никто не придет, никто не поможет.

Она закрыла глаза, отдавая себя в руки судьбы.

– Эрсав, отойди от нее.

Голос был спокойным и тихим, даже равнодушным. Но для Лирин он прозвучал как гром среди ясного неба.

Эйхард! Это был он.

Ей не нужно было смотреть, чтобы убедиться в своей правоте. Она узнала его и с закрытыми глазами. Не смогла бы не узнать, даже если бы захотела.

Только не его.

Не того, из-за кого она здесь оказалась.

– Решил присоединиться? – Эрсав рассмеялся. – Не бойся, всем хватит.

Все они были воинами завоеванных и разрушенных Амаррой держав, пленниками, которым предстоит умереть на Арене во славу ненавистной богини. Многие из них не имели женщин с тех пор, как попали в плен. Зато в полной мере испытали на своей шкуре особую ласку амаррок. И сейчас, когда одна из них попала им в руки, они не собирались так легко ее отпускать.

– Я сказал, отойди от нее.

Эйхард не повысил голоса. Но каждое его слово падало в пустоту, точно осколок гранита, тяжело печатая каждый звук.

Из толпы танов к нему вальяжно шагнул Люмкас.

– Не лезь не в свое дело, Эйх. Правила знают все. Местные шейты не ходят сюда без охраны. Если хотят развлечься, то вызывают танов к себе. Думаешь, эту случайно заперли с нами? Ее отдали нам.

– А теперь ты отдашь ее мне.

Лирин вздрогнула, когда раздался оглушительный хохот. Все эти таны смеялись над Эйхардом, будто услышали веселую шутку. Но он не шутил, в его голосе не было и тени веселья. Он просто констатировал факт.

И в тот же момент тяжесть, давившая ей на грудь, исчезла, словно по волшебству.

Лирин поняла, что мужчина, державший ее, поднялся, и открыла глаза.

Эйхард стоял почти над ней. Она видела его сильные мускулистые ноги, узкие бедра, прикрытые короткими штанами, мощный торс и обнаженную грудь, похожую на две гранитных плиты.

– Э, не, брат, – заговорил Эрсав, заставив девушку перевести взгляд на него. – У нас тут все общее, так что придется встать в очередь.

Она не успела даже глазом моргнуть, как Эйхард нанес удар, и его противник, покачнувшись, отступил в тень.

Повисла звенящая тишина, которую через мгновение взорвал одобрительный гул мужских голосов. Соперники сцепились в бешеной схватке, будто два диких зверя, нанося друг другу удары. Молча, не издавая ни звука, кроме коротких выдохов, они били жестко, стараясь попасть по старым ранам и больным местам. Глаза, блестевшие в темноте, сверкали ненавистью и злобой, словно эти двое на самом деле собрались перегрызть друг другу глотки.

Бой был таким коротким, что Лирин не успела его осознать. Просто увидела, как ее бывший раб выходит из тени и наклоняется над ней. Точнее, он никогда и не был рабом. Пленником – да. Но не рабом. По его хмурому, заросшему щетиной лицу струился пот вперемешку с кровью из разбитой брови.

– Вставай, – хриплый голос Эйхарда резанул по натянутым нервам.

Не обращая внимания на ее испуганный стон, он жестко ухватил ее за плечо и буквально вздернул на ноги. Правая лодыжка неудачно подвернулась, и ногу прострелила острая боль. Лирин покачнулась, пытаясь удержать равновесие. В двух шагах от нее, сплевывая на грязный пол кровь и осколки зубов, медленно поднимался Эрсав. Таны угрюмо молчали. Как по команде, они расступились, освобождая проход.

Всхлипнув, Лирин инстинктивно прикрыла руками грудь, белевшую в разорванном вороте. А в следующую минуту Эйхард уже волок ее за собой по темному коридору под недовольное бормотание танов.