Эйхард понял, что труп Ульнары нашли, еще до того, как аскары схватили его самого. Достаточно было услышать крики охранников, вернувшихся к воротам шаграна и обнаружившим, что они распахнуты настежь. Уходя, Лирин и мальчишка не додумались прикрыть их за собой. Коротко выругавшись, левантиец обернулся к бегущим аскарам. Бросил учебный клинок и развел руки в стороны, показывая, что безоружен.
Первый же подбежавший охранник ударил его под колени тупой стороной ятагана. И тут же навалились еще трое.
Эйхард упал. Скрипнул зубами от боли в вывихнутых суставах.
Кто-то выкрутил ему руки и, набросив на запястья веревку, теперь остервенело ее затягивал. Чье-то колено давило между лопаток, чья-то пятка, наступив на щеку, пыталась втоптать лицо в песок. Эйхард захрипел, когда плечи огрел тяжелый кнут, и кожа лопнула под ним, словно рисовая бумага.
Один из аскаров ухватил его за волосы и рывком заставил подняться. Теперь Эйхард стоял на коленях, и второй с видимым удовольствием ударил его по щеке железным кастетом. Да так, что в глазах на мгновение потемнело.
– Смотри на меня! Кто эта женщина, отвечай, раб! – главный смотритель Арены указал на труп, который вынесли и положили на песок у входа в шагран. Один из аскаров накрыл тело плащом. – Ты ее убил?
Эйхард замотал головой, сплевывая кровь из разбитой губы.
– Его видели с распорядительницей Зинтар, – подсказал кто-то из охранников. – Полчаса назад они вдвоем шли в сторону шаграна.
– А вернулся он один? – главный смотритель прищурился, разглядывая огромный кровоподтек, быстро синеющий на скуле раба.
Эйхард коротко усмехнулся. Оправдываться он даже не собирался. Разве что немного потянуть время, давая возможность двоим беглецам спокойно убраться из этого ада. Он знал, что за убийство женщины, тем более императорской легиты, его ждет жестокая смерть под пытками. Но это было небольшой платой за то, чтобы та, кого он любит, жила.
Та, кого он любит…
Он повторял эти слова про себя, пока аскары, повалив наземь, били его ногами. Повторял, словно молитву или заклинание, пока ему выкручивали суставы и рвали сухожилия. Повторял, сплевывая кровь на песок и глядя меркнущим взором, как она медленно обагряет песчинки…
– Стойте!
Голос, который он рассчитывал больше никогда не услышать в этом аду, ударил по затуманенному болью сознанию. Вырвал из небытия.
– Что здесь происходит? Кто этот раб?
Избиение прекратилось. Аскары отступили, оставив на песке окровавленное тело. Эйхард с трудом приподнял голову, пытаясь рассмотреть того, кто заслонил собой солнце. Хотя, он и так понял, кто это. И заскрипел зубами от злости.
Глупая девчонка Маренкеш! Он был уверен, что она уже в безопасности! Он готов был отдать жизнь ради нее, ради того, чтобы она спаслась. Но у нее не хватило ума даже сбежать отсюда, пока есть такая возможность. Что ж, теперь они вместе отправятся к праотцам.
– Госпожа распорядительница? – голос главного смотрителя чуть дрогнул. Легита, которую он считал мертвой, стояла перед ним живая и невредимая, надменно вздернув подбородок и поигрывая кожаной плетью.
– Я повторяю, что здесь происходит, и по какому праву вы портите чужую собственность?
– Простите, ясновельможная госпожа, – смотритель опустил голову, и все аскары последовали его примеру. Послышался звук клинков, убираемых в ножны. – В шагране обнаружили мертвое тело. Охрана видела, как этот раб шел в шагран вместе с… вами… А вернулся один. И мы решили…
– Решили, что он убил меня?
– Простите, ясновельможная госпожа, – аскар наклонился еще ниже, подставляя солнцу блестящую лысину.
Эйхард тоже нагнул голову, пряча восхищение, вспыхнувшее в глазах. Впервые в жизни он испытал уважение к женщине. К той, кого он считал нуждающейся в опеке, а она, ломая все его представления о ней, не побоялась вернуться за ним и сыграть роль легиты. И, надо отдать ей должное, она отлично с этим справлялась.
Эйхард не знал, что в этот момент сердечко Лирин стыло от страха. Не знал, что под шлемом и кольчужной сеткой по лицу стекал липкий пот. Не знал, что колени самозваной легиты дрожали, а пальцы на руках свела судорога. Он видел только женщину в имперских доспехах, которая стояла с гордо поднятой головой, с прямой спиной, и небрежно крутила в руках рукоятку плети.
Превозмогая страх, Лирин шагнула к трупу и остановилась над ним.
– Как видите, я жива, – произнесла она нарочито-спокойным тоном, в котором любой мог уловить холодное предупреждение. – Чего не скажешь об этой несчастной. Спросите у раба, кто эта женщина.
– Ты слышал? Отвечай легите, ублюдок! – смотритель пнул Эйхарда в бок.
– Шейта, – прохрипел тот, ловя взгляд девушки и мгновенно понимая, что за игру затеяла эта сумасшедшая. – Шейта, которую привезли этой ночью.
– Кто может подтвердить твои слова?
– Все таны… и ночная охрана.
Девушка похлопала себя по раскрытой ладони рукояткой плети, словно раздумывая над словами раба.
– Кто-нибудь уже хватился несчастной?
– Пока нет, ясновельможная госпожа, – ответил смотритель.
– Значит, она была не слишком нужна своему Дому, – Лирин сжала рукоять так, что побелели костяшки пальцев. И с трудом удержала дрожь в голосе. Воспоминания о минувшей ночи были еще слишком свежи, и искаженные похотью бородатые лица все еще стояли перед глазами. – Где именно обнаружили труп?
– В первой камере.
– Это его камера? – мнимая легита кивнула в сторону Эйхарда.
– Нет, ясновельможная госпожа, тан из первой камеры был убит сегодня во время тренировочного боя.
– Скорее всего, он оказался последним, кто был с несчастной. Бедняжка не выдержала столько мужчин сразу. Переоценила себя, – Лирин с напускной скорбью склонила голову набок. – Уберите тело. Возможно, родственники еще пошлют за ним.
– А что делать с ним? – смотритель указал на Эйхарда. – За убийство женщины полагается смерть.
– Тогда придется казнить всех танов в шагране. Вряд ли хоть кто-то из них не коснулся ее. А вам придется заменить их на арене, если не хотите сорвать Тан-Траши.
Девушка с тонкой улыбкой оглядела аскаров, молча смотревших в песок. Потом ее взгляд переместился на Эйхарда, и она усилием воли подавила в себе приступ сострадания. Никакой жалости в глазах, никаких сомнений! Иначе она выдаст себя. Но Лирт оказался прав, ни один из аскаров даже не заикнулся о том, чтобы она сняла шлем и открыла лицо. В стране, где вся власть в руках женщин, мужчины за сотни лет привыкли к беспрекословному подчинению. Привыкли все принимать на веру. И если женщина в доспехах легиты, с императорским гербом на груди и в шлеме верховной распорядительницы отдает приказы, врожденный инстинкт заставляет их подчиняться, не обдумывая эти приказы.
– Простите, ясновельможная госпожа. Этот тан сейчас же будет освобожден и доставлен к лекарю.
– Отлично. Надеюсь, его хозяйка не подаст иск императрице за порчу имущества.
Она шла ва-банк, открыто блефовала, каждую секунду ожидая, что с нее сорвут маску. Но тихий голос Арнеш, звучавший в голове, придавал силы и уверенность, которых так не хватало.
«Молодец, дитя мое, ты смогла. Прикажи им возвращаться к своим обязанностям и уходи с арены. Мое благословение с тобой».
Да, это была сама Арнеш, сжалившаяся над своей блудной дочерью. Услышавшая ее и ответившая на молитву, в которой звучал крик души. Лирин умоляла спасти Эйхарда, обещая взамен отдать свою жизнь. И Пресветлая откликнулась. Пришла на помощь. С ласковой улыбкой подсказала, что делать, вдохнула храбрость и силы в трепещущее женское сердечко. Потому что в этом сердечке уже горела искра, ради которой Арнеш рисковала всем, затеяв спор со своей кровожадной сестрой. Но об этом Лирин не знала.
– Возвращайтесь к своим обязанностям, – приказала она аскарам. – Завтра открытие Тан-Траши. Постарайтесь, чтобы этот тан был в состоянии сражаться.
После этого, бросив на Эйхарда прощальный взгляд, она спокойным, размеренным шагом направилась к выходу с арены, где жался в тени и дрожал от страха Лирт. И одним богам было известно, чего ей стоило это видимое спокойствие.
***
В небесной вышине, скрытые от человеческих глаз, две богини метали друг в друга разъяренные взгляды, склонившись над игральной доской.
– Ты не смела отвечать на ее молитву! – прорычала Бенгет, – Ты нарушила правила!
– Разве? Она взывала ко мне. А первой правила нарушила ты, когда пригрозила смертью за непослушание.
– Я дала ей дворец, рабов, власть и богатство. По-моему, этого достаточно, чтобы подчиняться моим требованиям.
– Но ты не дала ей свободы, которую она так хотела.
– Какой свободы?!
– Свободы поступать так, как подсказывает ей сердце.
– Бред! Еще вспомни, что я запретила ей влюбляться. Это мелочь по сравнению с тем, что я ей дала! Да любая другая была бы мне благодарна за возможность вырваться из того ада, в котором живут твои несчастные адептки. За возможность из рабыни стать госпожой!
– Может быть. Я не спорю. Но мои адептки свободны любить.
– Правильно! Эти несчастные только и рады, что имеют право любить! Других-то прав у них нет.
Сестры замолчали, сверля друг друга красноречивыми взглядами. Верхняя губа Бенгет вздернулась вверх, демонстрируя демонические клыки. Губы Арнеш сжались в тонкую полоску, придавая лицу блондинки суровый вид.
– Ты знаешь, что я имею в виду, – произнесла она. – Мы не имеем права давить на смертных и заставлять их подчиняться нам. Вы с Эргом запустили цепь событий, повернув колесо Судьбы и поменяв местами две души. Теперь мы можем только делать ставки и наблюдать. И еще отвечать на молитвы. Но я что-то не помню, чтобы наша фигура взывала к тебе.
Бенгет скрипнула зубами и прошипела, выделяя каждое слово:
– Ничего, еще будет взывать. Видимо, наказание шаграном ничему ее не научило. С этого момента я лишаю ее своего покровительства. И больше не вмешиваюсь. Посмотрим, что она выберет: вернуться назад, в свою жалкую жизнь, или пожертвовать никчемным рабом и остаться здесь навсегда.
– Что ж, ты сама это сказала. Никто за язык не тянул.
***
Покинув арену, Лирин в сопровождении Лирта направилась прямо к колесницам, ожидающим своих хозяек на специальной площадке, вымощенной тесаным камнем. На резных дверцах одной из них сверкал герб Дома Зинтар, и мальчик безошибочно указал на него.
Что ж, провести раба возничего было проще, чем десяток вооруженных аскаров. Лирин приказала ехать вперед и откинулась на спинку с видом человека, наслаждающегося собой и окружающим миром. Шлем, само собой разумеется, она не сняла.
Если возничий что-то и заподозрил, то не осмелился высказать свои соображения вслух.
Спустя час бессмысленного кружения по улицам Эвиллии колесница оказалась в квартале от дворца наследницы Маренкеш. Лирин приказала остановиться и вышла. Лирт, как положено хорошо вышколенному рабу, бросился ей под ноги, и девушка с застывшим лицом наступила ему на спину, используя как ступеньку.
– Госпожа, – смиренно обратился возничий, – прикажете дожидаться вас здесь?
– Нет.
Больше ничего говорить было не нужно. Госпожа не обязана пояснять рабу свои действия. Поклонившись, возничий тронул вожжи, и колесница медленно покатилась вдоль улицы.
Лирин стояла, пока она не исчезла за поворотом, и пока не смолк стук колес. Потом взглянула на Лирта.
– Ну, у тебя есть идеи, как нам попасть во дворец?
– Да, госпожа. Мне известны все ходы и выходы, и я проведу вас вовнутрь так, что никто не заметит.
– Тогда, идем. Мне уже не терпится сбросить этот дурацкий шлем. Не понимаю, как вообще в нем можно ходить в такую жару?
Раздраженно вытирая пот, выступивший на шее, девушка поспешила за Лиртом. Через несколько минут они достигли ограды дворца, только на этот раз поблизости не было видно ворот с красноречивым гербом Маренкеш. Лирт уверенно вел свою госпожу в противоположную сторону от парадного въезда.
Булыжная мостовая исчезла за поворотом, вместо нее под ногами появилась песчаная дорожка, которая вскоре растворилась среди травы. По сторонам появился кустарник, среди которого то тут, то там возвышались раскидистые деревья, усыпанные яркой листвой. Чем дальше шли беглецы, тем гуще становились заросли, так, словно здесь много лет никто не ходил.
– Вот, нам сюда, – прошептал Лирт, неожиданно останавливаясь, и Лирин едва не ткнулась носом ему в затылок. – Госпожа, надо снять доспехи. В них вы не пролезете в щель.
Лирин присмотрелась. В переплетении ветвей виднелся высокий деревянный забор, сделанный из плотно подогнанных друг к другу досок, узких, не больше двух ладоней шириной. Перелезть через него казалось самоубийством, но таких жертв сегодня никто не требовал. Лирт протиснулся сквозь кустарник к забору, немного покопошился там у самой земли и обернулся, показывая девушке ржавый гвоздь.
– Вход открыт, госпожа.
На чумазом лице мальчишки блеснула торжествующая улыбка.
– Отлично. Теперь помоги избавиться от этих жестянок, пока я не сварилась.
Вдвоем они быстро управились с доспехами и спрятали их подальше от случайных глаз. Оставшись в одной тунике, Лирин вздохнула с облегчением. Теперь она могла двигаться намного свободнее и запросто пролезла в щель, когда Лирт отодвинул доску, висевшую на одном гвозде. Оказавшись на территории дворца, мальчик тщательно замаскировал вход, вернув второй гвоздь на место.
– Интересно, и много тут таких неучтенных ходов? – как бы между прочим поинтересовалась Лирин, оглядываясь вокруг.
Они вышли со стороны хозяйственных построек. Девушка узнала кирпичные стены дворцовой прачечной. Невдалеке виднелись конюшня и казарма, в которой обитала дворцовая гвардия.
– Нет, госпожа, всего несколько. Но кроме меня о них знает только Сиану. Взрослым нет дела до детских шалостей, у них другие заботы.
– Что-то я не удивлена… Куда теперь?
– Сюда. Скорее, пока нас не заметили.
В задней стене прачечной, почти вровень с землей, чернело полузасыпанное подвальное окошко. Когда-то давно оно было забрано решеткой, но она сгнила и отпала, и теперь вход в подземелье оказался открыт. Лирт поспешил к нему, сунул ноги в дыру и через секунду исчез, словно растворившись во тьме.
Лирин на мгновение заколебалась, когда ей в лицо ударил тяжелый запах подземелья. Запах плесени и сырой земли. Но мальчик был прав, говоря, что им нужно убраться отсюда как можно быстрее. Они выбрали не лучшее место для возвращения. В любой момент во двор могли выйти аскары. Она перекинула ноги и начала осторожно спускаться в дыру, удерживая свой вес на руках.
И тут же, словно в подтверждение ее страхов, со стороны казармы донеслись знакомые голоса.
Девушка застыла, вцепившись руками в кромку окна.
– Ну, что ты узнал? – это был голос Мелек. Она не смогла бы его не узнать, даже если бы захотела. – Моя племянница в слезах и просит ее забрать?
– Нет, госпожа, – а это Харзун, – охранники шаграна нашли днем ее тело. Она умерла.
– Умерла?!
Лирин, закусив губу, ловила каждое слово. Пальцы скребли по красному кирпичу, и тот крошился, до крови впиваясь в нежную кожу.
– Да, госпожа. Говорят, ее нашли в одной из камер, совершенно голую. Видимо, таны разорвали одежду.
– А ты сам ее видел?
– Нет, госпожа. Я вернулся, чтобы вам сообщить.
– Идиот! – прошипела Мелек. – Сейчас же возвращайся и забери труп! Я должна убедиться, что это она.
– Слушаюсь, госпожа, – в голосе аскара сквозило смирение.
– Вот дурень! Сразу не догадался? Езжай, а я пока подумаю, что делать дальше. Смерть девчонки я не планировала. Мне была нужна только подпись.
Она сказала что-то еще, но Лирин не услышала. Ее пальцы, отчаянно цеплявшиеся за стену, не выдержали и соскользнули, не в силах удержать вес тела. И девушка с безмолвным воплем полетела в непроглядную тьму, казавшуюся бесконечной.