Амаррки смеялись и хлопали в ладоши, обмениваясь восхищенными комментариями. Еще бы, не каждый раз услышишь такое от победителя Тан-Траши. Обычно, все эти таны, дойдя до финала, хотят лишь одного – свободы. Правда, никто из них не задумывается над тем, что будет дальше. Только самые умные просят легкую смерть, понимая, что никакой свободы не будет, и быть не может, что все это блеф, фикция, выдуманная для того, чтобы танам было за что сражаться.

Но сегодняшний победитель превзошел все ожидания. Он пожелал отдать свою жизнь на алтаре Бенгет. Это стоило потраченных денег, нервов и времени. Впервые за тысячелетнюю историю Амарры мужчина сам, добровольно хотел взойти на жертвенный алтарь.

Те, кто ставили на него, с горящими глазами решали, куда потратить свой выигрыш. Остальные утешали себя будущим зрелищем. Императрица объявила, что жертвоприношение будет публичным, завтра в полдень в главном храме Амарры.

Еще бы, победитель Тан-Траши заслужил эту честь.

Под возбужденный галдеж толпы Эйхард скрылся в темном проеме шаграна. Лирин проводила его растерянным взглядом, борясь с желанием броситься следом, остановить, заглянуть ему в глаза. Душа сжималась от боли, но в сознании все громче начинал звучать холодный голос рассудка. Голос, нашептывавший чудовищные вещи.

Нужно остановиться и посмотреть правде в глаза. Разве не этого она хотела? Разве Эйхард сделал не то, чего она от него ждала? Почему же она не рада?

Теперь самое время обратиться к Бенгет и сказать: вот, я выполнила свою часть договора, этот мужчина любит меня настолько, что готов отдать свою жизнь…

Но почему-то при одной мысли об этом Лирин казалось, что земля разверзается у нее под ногами.

– Госпожа, – Лирт осторожно коснулся ее руки, – нам нужно идти. Почти все ложи пустые, мы привлекаем внимание.

Она медленно встала и огляделась. Мальчик был прав, амфитеатр практически опустел, а на Арене сновали рабы, убирая трупы и кровь. Девушка перевела взгляд на ложу Дома Маренкеш. Она тоже была пуста, Мелек и Аини покинули ее сразу, как только Эйхард объявил о своем желании.

– И куда мы пойдем? – произнесла Лирин без всякого интереса. – Нам и идти-то некуда.

– Ну… – мальчик смутился, – вообще-то есть одно место…

– Опять скрываться в подвале?

– Нет, госпожа. Только, пожалуйста, не спрашивайте ни о чем, я потом все расскажу.

Равнодушно пожав плечами, она последовала за ним. Но в последний момент не выдержала, оглянулась, словно желая навсегда запечатлеть в памяти этот момент. И Арену, с догорающим огненным кругом, и залитый побуревшей кровью песок, и полуобнаженных рабов, и аскаров в блестящих доспехах…

«Это все будет твоим», – словно наяву услышала она искушающий шепот Бенгет.

Все блага мира в обмен на любовь. В обмен на жизнь Эйхарда.

***

Юная блондинка в простом белом платье с печальной улыбкой смотрела на мир, плывущий у ее ног в пене из облаков. Мир, в котором было слишком много боли и зла, и который она хотела сделать немного лучше.

Хотела, но не могла. Чаша весов Мироздания была не на ее стороне.

– Любуешься? – насмешливый женский голос заставил ее улыбку поблекнуть.

Одев на лицо маску безразличия, Арнеш Пресветлая повернулась лицом к говорившей:

– Бенгет? – Та отсалютовала ей бокалом вина. – Уже празднуешь победу? Не рано ли?

– Самое время, сестричка. Я поставила тебе шах, пора признать поражение.

– Шах, но не мат.

– Это уже дело времени. Эйхард объявил, что готов умереть на моем алтаре ради своей госпожи. И завтра в полдень его желание сбудется. Так что можешь начинать собирать свои вещи.

Арнеш на секунду прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Потом медленно произнесла:

– До полудня еще целая ночь и часть дня. Не слишком ли ты торопишься? Или боишься, что твой план провалится в самый последний момент?

– Я? – Бенгет усмехнулась, делая жадный глоток. – Боюсь? Нет, моя дорогая, это в твоих глазах плещется страх. Но не переживай, твои северянки попадут в надежные руки. Я покажу им, что значит быть женщиной.

Арнеш снова повернулась к окну, оставляя без внимания последнюю фразу сестры. У нее еще оставался последний и самый главный козырь: чувства, о которых не так-то просто забыть.

Особенно женщине.

***

– Где это мы?

– У друзей. Не бойтесь, госпожа, здесь вас никто не обидит, клянусь.

Пока Лирт стучал в дверной молоток, Лирин окинула взглядом невзрачный серый фасад, наполовину заросший плющом. Здание, у которого они остановились, было приземистым и неказистым, и ничем не отличалось от череды подобных домов, растянувшихся по обеим сторонам узенькой улочки, заканчивавшейся тупиком. Сейчас, когда время приближалось к полуночи, улица выглядела заброшенной и опустевшей, а дома казались мертвыми остовами.

Добираться сюда пришлось так долго, что теперь ноги Лирин гудели от усталости. Похоже, бывшая хозяйка этого тела не любила пешие прогулки. А еще, стоило только свернуть на эту улочку, как в нос ударил запах тухлой рыбы и водорослей. Прислушавшись, девушка с удивлением смогла различить шорох волн, бьющих о камень, и поскрипывания корабельных снастей, доносившиеся откуда-то со стороны тупика.

Неужели где-то рядом была расположена пристань?

– Лирт, – ее голос чуть дрогнул, – куда ты меня привел?

Мальчик не успел ответить. В глубине дома послышались быстро приближающиеся шаги, и настороженный женский голос хрипло спросил:

– Кого там демоны принесли?

– Это я, Лирт, – зашептал он в ответ.

Щелкнул замок. Скрипнув, дверь приоткрылась, и в небольшую щель уставился черный блестящий глаз.

– Чего по ночам шатаешься? Кто это с тобой? – глаз прищурился, желая получше рассмотреть девушку, стоявшую чуть в стороне. – Жрица?!

Лирин еще никогда не слышала, чтобы это слово выплевывали с такой ненавистью и отвращением. В один момент хозяйка дома отпрянула назад, собираясь захлопнуть дверь, но тут словно какая-то сила толкнула девушку, заставляя шагнуть вперед. Не думая, что будет дальше, она всунула ногу в щель.

– Я не жрица, – произнесла она тихо, но четко, – и я не причиню вам вреда.

– Меня это не интересует! – женщина с той стороны снова попыталась захлопнуть дверь. Лирин поморщилась от боли в ноге – тонкая кожаная сандалия оказалась плохой защитой. – Убирайся, кем бы ты ни была. В этом доме нет места амаррке!

– Она не амаррка, – зашептал Лирт, тревожно оглядываясь. – Сайма, открой дверь, пока нас никто не увидел. Поверь, тебе и твоим детям ничего не грозит!

Из глубины дома донесся приглушенный расстоянием детский плач. Женщина за дверью замерла, словно прислушиваясь, потом сухо произнесла:

– Хройт с вами, заходите.

Дверь приоткрылась чуть шире, и Лирт первым скользнул через порог. Лирин с опаской последовала за ним.

Как только она оказалась в доме, дверь за ее спиной резко захлопнулась, отрезая единственный лучик света. Чьи-то жесткие руки схватили за плечи, пригвождая к шершавой стене, и у самых глаз блеснуло обнаженное лезвие.

– Только дернись – и я снесу твою башку, как кочан.

– Сайма, нет!

Угроза хозяйки дома и вскрик Лирта прозвучали одновременно. Лирин застыла, вытянувшись в струну, пару мгновений смотрела в глаза Саймы, блестевшие в темноте, как у кошки, а потом мертвым грузом рухнула у ее ног…

– Госпожа… Госпожа… – встревоженный голос мальчишки назойливой мухой жужжал над головой. Она узнала его, но отвечать не хотела, как не хотела и открывать глаза.

– Зачем ты ее сюда притащил? Хочешь, чтобы нас всех казнили, а детей забрали в питомники?

А вот этот голос был незнаком, он мог принадлежать только мужчине. Большому, сильному и привыкшему командовать мужчине…

Такому, каких в Амарре просто не может быть.

Удивленная, Лирин невольно свела тонкие бровки, и тут же ей в лицо кто-то плеснул холодной воды.

Девушка, отфыркиваясь, открыла глаза.

– Очнулась? – над ней зависло незнакомое мужское лицо, наполовину заросшее бородой. Орлиный нос, густые брови, неприязненный хищный взгляд, холодный и изучающий. И волосы – длинные, побитые сединой, заплетенные на висках в две косы. Кажется, она уже целую вечность не видела мужчин с такими прическами. – Вот теперь и поговорим…

– Кто вы?.. – выдохнула чуть слышно, и сама удивилась, какой у нее жалкий голос.

– Сначала ты нам расскажешь, кто ты.

Мужчина отошел, давая рассмотреть комнату, в которой она оказалась. Убогая обстановка, дощатые стены. На грубо сколоченной лавке – глиняная плошка с оплывшим свечным огарком. Вместо кровати – брошенный в угол тюфяк, и это на нем сейчас лежала Лирин.

Поежившись, девушка осторожно приподнялась и села. Кто-то снял с ее головы и лица жреческое покрывало, но остальную одежду не тронул, так же, как и сандалии.

– Госпожа, вам лучше все рассказать, – раздался со стороны сочувственный голос Лирта. – Эти люди пришли к нам с Севера, они могут помочь.

Она оглянулась. Мальчик стоял у противоположной стены, рядом с женщиной, которая держала в руке пустую жестяную кружку, такую, что обычно используют на кораблях.

Теперь стало ясно, кто плеснул водой ей в лицо.

Незнакомка хмыкнула, отвечая взглядом на взгляд. И девушка поняла: эта женщина могла быть кем угодно, только не амарркой. Потому что у амаррок не бывает такой бледной кожи, таких ярких веснушек и таких рыжих волос. И глаза, казавшиеся в темноте почти черными, на самом деле были зелеными, с коричневым ободком.

Кем бы ни были незнакомцы, но в одном Лирт оказался прав: они пришли с Севера. Из Ангрейда. У нее не было причины им доверять, но в то же время они были единственными, кто мог ей помочь.

Терять было нечего.

Точнее, где-то на периферии сознания все еще маячила мысль о мраморном дворце, хрустальных фонтанах, золоте и шелках. Но почему-то сейчас эти вещи уже не вызывали такого благоговения, такого неистового желания обладать ими, как еще пару недель назад. Что-то изменилось в ней в тот момент, когда она услышала тихий голос Эйхарда, шептавший над ее головой: «Я не знаю, кто тебя обидел, девочка, но клянусь, со мной ты его забудешь», – и обрело вполне конкретную форму в тот миг, когда он к ней прикоснулся.

Она не могла игнорировать это.

Нечто новое, еще неизвестное, не поддающееся ни логике, ни рассудку, проснулось внутри, проросло, оплетя сердце и душу мягкими стеблями. Оно напоминало бутон, еще плотно сомкнутый, усеянный каплями прозрачной росы, таящий внутри сокровенную тайну. И этой тайной была любовь.

– Итак, – мужчина сложил руки на груди, обращая на себя внимание девушки, – мы тебя внимательно слушаем. И советую быть со мной предельно честной, я ложь за версту учую.

– Я… Я не амаррка, Лирт сказал правду, – она обвела всю компанию беспокойным взглядом, все еще неуверенная, что приняла правильное решение. Но отступать было некуда. – Меня зовут Лирин… Я рабыня из Керанны…

Ее исповедь была сбивчивой и нелепой, и затянулась на полтора часа.

Северяне слушали молча, не перебивая. К ним присоединились еще двое мужчин и женщина, видимо, ночевавшие в этом доме и разбуженные голосами. Все мужчины отличались от местных наличием щетины и длинными, ниже плеч, волосами, которые они на особый манер заплетали в ритуальные косы, украшенные бисером и полосками крашеной кожи. Одежда у них тоже не была похожа на ту, что носили мужчины в Амарре: плотные холщевые рубахи и штаны из крашеной парусины, заправленные в мягкие полусапожки. В расстегнутом вырезе на груди кучерявились светлые волосы. Ни один амаррец не позволил бы себе подобного безобразия, особенно аскары, уничтожавшие растительность на своих телах с особым фанатизмом.

Женщины тоже отличались от тех, к которым Лирин привыкла за последнее время. Никаких украшений, никакого атласа или шелка. Скромные темные платья с наглухо застегнутым воротником и длинным, до пят подолом, скрывающим очертания ног. Волосы у обеих незнакомок были гладко зачесаны и уложены в скромный пучок на затылке. Только в отличие от Саймы, ее подруга была старше лет на десять и очень светлой блондинкой с голубыми глазами.

Лирин рассказывала свою историю, ничего не утаивая, хотя порой ей самой все это казалось сказкой. И она не винила своих слушателей за то, что с их лиц не сходило выражение недоверия. Они не верили ей. Ни единому слову. Она сама бы ни за что не поверила, если бы все это не случилось именно с ней.

Когда она замолчала, мужчины обменялись красноречивыми взглядами, и один из них приблизился к ней. Тот самый, который заставил ее говорить.

– Никогда не слышал истории безумнее, – произнес он, сверля девушку внимательным взглядом. – Либо ты сумасшедшая, либо боги действительно решили с тобой поиграть. В одном у меня нет сомнений: ты не амаррка.

Он обернулся к Сайме и второй женщине:

– Переоденьте ее и дайте поесть. Негоже девушке быть в таком виде среди мужчин, – потом снова посмотрел на Лирин: – Мальчишка привел тебя сюда, чтобы попросить нашей помощи? Какой именно? Чего ты хотела?

Она растерялась. Первое, что пришло на ум: вернуться во дворец, схватить Мелек и ее приспешников, и вернуть себе титул наследницы. И девушка уже открыла рот, чтобы это сказать, но в последний момент ее губы произнесли совершенно другое:

– Помогите… помогите мне спасти Эйхарда. Я больше ни о чем не прошу.

– Но если мы это сделаем, – взгляд говорившего стал цепким и проницательным, – ты нарушишь свой договор, не так ли? Богиня Амарры вернет тебя в Ангрейд.

– Наверное, – она вяло пожала плечами, – но я буду знать, что он жив.

– Хорошо, – он отошел, – мы проверим твои слова, и если то, что ты рассказала, хотя бы на половину окажется правдой, ты получишь нашу поддержку.

Кивнув остальным мужчинам, он направился к выходу, и все, кроме Саймы, вышли из комнаты вслед за ним.

Сайма подошла к девушке и присела на корточки, с участием глядя на незваную гостью.

– Есть хочешь? – поинтересовалась, как ни в чем не бывало. – Я сегодня пекла пирожки.

– Спасибо, – Лирин слабо улыбнулась сквозь внезапно накатившие слезы.

– А Хойгана не бойся, он только на вид такой грозный. На самом деле он наш лэр и очень заботится о нас.

– Лэр?

– Да, мы данганары. Слышала о таких?

– Дети Эрга? – глаза девушки раскрылись от удивления. – Но что вы забыли здесь, в Амарре?

– Долгая история. Давай, ты пока оденешься и поешь, а я расскажу, что сумею.

Оказалось, что Сайма четыре года назад попала в плен к амаррским пиратам, и те продали их в один из портовых борделей Эвиллии. Место, куда приходили развлечься матросы. За это время они успели даже выносить и родить по ребенку. По закону Амарры, через три месяца после родов мальчиков должны были отобрать и продать в приют, девочек – в школу при храме, но за несколько дней до этого срока в комнатушку, где Сайме полагалось ублажать клиентов, вошел Хойган. И каково же было его удивление, когда в бордельной шлюхе он узнал жену своего брата, пропавшую вместе с ним в море несколько лет назад.

Кроме всего прочего, Хойган был еще и капитаном собственного судна, перевозившего грузы между Ангрейдом и Амаррой, и он прекрасно знал законы обеих стран. План созрел в его голове моментально. Заручившись поддержкой команды, он похитил Сайму и Мейес – еще одну северянку, по воле рока попавшую в амаррский бордель – вместе с детьми, спрятал в одном из заброшенных доков и теперь ждал, когда их можно будет незаметно доставить на корабль. Мешали аскары, которые, вдруг ни с того, ни с сего начали с особым тщанием прочесывать порт. И искали они явно не шлюх, похищенных из борделя, слишком хмурыми были их лица.

– Не знаешь, что они могут искать?

Пока Сайма рассказывала свою историю, девушка успела сменить пурпурный шелк на льняную рубашку и добротное платье, напомнившие о доме, и теперь поедала принесенные пирожки, запивая их молоком. Она догадывалась, что искали аскары. Точнее, кого. Наверняка, верховную распорядительницу императорского шаграна, так внезапно пропавшую перед самыми Играми. И они не успокоятся, пока не найдут ее живой или мертвой.

– Не знаю, – Лирин с деланным безразличием пожала плечами. О маленьком инциденте, случившемся в императорском шагране, она предпочла умолчать. – Наверно, преступников каких-нибудь. Или контрабанду. Что еще можно искать в порту?

– Да говорят, они не только в порту, они по всему городу рыщут. Может, это тебя ищут?

Лирин невольно поежилась.

– Вряд ли. Мелек хотела все сделать тихо. Ей не нужна огласка.

Несколько минут женщины молчали, думая каждая о своем. Лирин дожевывала пирожок, вслушиваясь в тихий голос, доносящийся из-за стены. В соседней комнате Мейес пела колыбельную, укачивая младенца.

– А Лирт? – девушка уставилась на Сайму с внезапным подозрением. – Откуда он знал о вас? О том, что вы здесь скрываетесь?

– Мейес его мать.

– Что?! – от изумления, Лирин вскочила на ноги, едва не расплескав остатки молока. – Но… как?

Сайма пожала плечами:

– Он родился очень хорошеньким, и хозяйка борделя решила оставить его для себя. Но когда ему исполнилось десять, все-таки продала. Видно, деньги понадобились. Или он ей надоел.

– И все это время он знал, что его мать северянка?

– Знал.

– Но… если в нем есть хоть капля данганарской крови, он не должен поддаваться «привязке»…

– А с чего ты решила, что он «привязан»? – Сайма заглянула ей прямо в глаза. – Подумай, если бы это было так, он привел бы тебя сюда?

Лирин растерянно опустилась на лавку. Уронила руки на колени и ссутулилась, понимая, что Сайма права. Как же она раньше не заметила, не догадалась? Ведь для раба, у Лирта был слишком живой ум, слишком самостоятельные суждения, и слишком часто он принимал решения в одиночку…

– Как же ему удалось так долго скрываться? – прошептала девушка, перебирая в памяти свою первую встречу с подростком.

– Это одному Эргу известно. Возможно, Громовержец хранил его душу для того, чтобы он однажды привел тебя к нам.