Еще ни разу с момента первого пробуждения на корабле, Инга не просыпалась с таким умиротворением, как в этот раз. На душе царил полнейший покой. Словно после полной лишений и опасностей дороги она наконец-то нашла свой приют.

Тело еще таило в себе отголоски тягучей истомы. Мышцы, не привыкшие к бурным акробатическим трюкам, немного болели. Но это была приятная боль, напоминавшая о пережитом наслаждении. За всю свою недолгую супружескую жизнь и предшествовавшие ей пару романов, Инга ни разу не испытывала ничего подобного. Ее успехи на сексуальном поприще были скромными и непритязательными, но то, что ее заставил пережить тарианец, можно было сравнить со взрывом сверхновой.

По крайней мере, Инге казалось именно так.

Сладко потягиваясь и едва не мурлыча, как сытая кошка, она перевернулась на бок и открыла глаза.

Свод кокона был раскрыт, словно лепестки фантастического цветка, а она сама лежала в его сердцевине, стыдливо прикрытая простыней. Сверху лился приглушенный матовый свет, вокруг царила тишина, нарушаемая лишь едва заметным гудением двигателей и легкой вибрацией сенсонатора.

Но главное, Аллард тоже был здесь. Сидел за столом, спиной к кокону, и со своего места Инга увидела его сгорбленную спину. Казалось, что тарианец задумался о чем-то или заснул прямо за столом, уронив голову на руки.

Но стоило девушке пошевелиться, адмирал тут же выпрямился и оглянулся.

Инга коротко выдохнула.

Он был без маски.

Впервые она видела его лицо при свете дня, если искусственное освещение можно назвать таковым. Бледно-голубая кожа тарианца, испещренная нитями амуэ, одновременно и отталкивала, и привлекала. Резкие, будто чеканные черты лица можно было назвать красивыми, но это была красота ледяной статуи. Она была пугающей и холодной. Не человеческой.

— Ты проспала весь день. — Он заговорил первым, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Оно так и осталось холодной маской, не способной передавать эмоции. — Через два акрона мы должны быть на приеме. Я прикажу Стелле, чтобы она помогла тебе подготовиться. И, если хочешь, — тут он запнулся, будто эти два слова дались ему неимоверным трудом, — она принесет тебе что-то перекусить. В каюте я не могу использовать свои способности.

— Да… перекусить не помешает…

Инга медленно села, придерживая ткань на груди и не спуская с мужчины удивленного взгляда. Нет, не так она представляла себе свое пробуждение.

— Что-то не так? — он сделал шаг в ее сторону.

— Твое лицо… — она нахмурилась, — что с ним? Ты выглядишь странно…

— Я могу включить защитный экран, — он потянулся к виску.

— Нет! — возглас был слишком резкий. Теперь уже в ледяных глазах Алларда возникло легкое удивление. — Не надо! Мне нравится смотреть на тебя… ты красивый мужчина. Только… я не знаю, как это сказать, но в твоей красоте есть что-то пугающее…

Она улыбнулась, чтобы смягчить свои слова. Но улыбка вышла бледной.

Аллард пару минут молча смотрел на нее ничего не выражающим взглядом. И Инга постепенно начала понимать, что с ним не так. Его лицо было статичным. Что бы Аллард ни говорил, что бы ни делал — на его лице не отражалось ни единой эмоции. Это была еще одна маска, только из плоти.

Наконец, он разжал плотно сжатые губы.

— Я позову Стеллу…

— Аллард, — Инга потянулась к нему. — Ты не хочешь поговорить?

— Меня ждут дела.

— Они подождут. Я думала… после того, что произошло между нами, ты изменишь свое отношение. Или я все не правильно поняла?

Лицо адмирала оставалось застывшим, но его сияние немного усилилось, нити амуэ зашевелились, будто чувствуя что-то.

— Я знаю, о чем ты, — заговорил он изменившимся голосом. И Инга услышала в нем неуверенность. — Но это долго объяснять, а времени у нас нет.

Он уже хотел сделать шаг к дверям, но не успел. Вскочив на ноги, Инга схватила его за руку. Это прикосновение будто запустило цепную реакцию. Лицо тарианца вспыхнуло ослепительным светом, заставив девушку на секунду зажмурить глаза, а в следующий момент он уже сам прижимал ее к своему телу и его губы искали ее. Сквозь лихорадочные поцелуи, которыми он осыпал ее лицо, Инга услышала жаркий шепот:

— Ты хоть представляешь, что со мной делают твои самые невинные прикосновения, моя маленькая арайя?! Что я испытываю в этот момент? Ты награда моя и погибель. Я должен был держаться от тебя как можно дальше, но не мог, и теперь это сводит меня с ума.

— Что «это»? Объясни!

— Я не могу! Этого не случалось уже тысячи лет. Мы с детства добровольно отказываемся от эмоций — эта наша плата за силу. И теперь я не знаю, что с ними делать. Не знаю, чем все это может грозить. Ты каждый раз будто открываешь во мне плотину, и то, что я пытаюсь сдержать, накрывает меня с головой.

— А может не надо сдерживать? — обхватив Алларда руками за шею, Инга привстала на цыпочки, чтобы самой его целовать. Его кожа оказалась чуть теплой и немного шершавой, и только там, где сияли линии амуэ, чувствовалось покалывание. Будто легкие разряды тока. — Может, дать себе волю?

— Нельзя, — он снял ее руки и прижал их к своей груди. В его глазах Инга увидела сожаление. — Это очень опасно.

— Да, я помню, стабилизация…

— Верно, — уголки губ Алларда чуть дрогнули, и это было первым проявлением чувств на его лице, если не считать сияния амуэ. — Я должен защитить тебя… Инга…

Она даже замерла от неожиданности, услышав свое имя из его уст. И тут же ее сердце забилось сильнее от волнения.

— Защитить от чего?

— Не важно. Просто сделай, как я скажу, хорошо?

Она закусила губу, обдумывая его слова.

— К чему эта скрытность?

— Клянусь, — он прижал ее крепче, — я все объясню через два дня, когда мы прилетим на Альфу. Всего два дня! Я не прошу больше.

— Почему не сейчас?

— Просто поверь мне. Ты можешь мне просто поверить?

Сжав плечи девушки, он заглянул ей в глаза. В его взгляде было столько невысказанной мольбы, что Инга сдалась.

Этот мужчина впервые в жизни что-то почувствовал, и не ведает, что делать с этими чувствами. Его лицо не приспособлено их выражать. Он не знает, как с ними жить. Они бурлят внутри него, будто в котле с плотно подогнанной крышкой, и не могут выйти наружу. Он просто не знает, как их отпустить.

Но она знает. Она может его научить. Нужно лишь подождать пару дней, и между ними не останется тайн.

Плевать, что она клон, он видит в ней женщину — Инга была уверена в этом. Плевать, что где-то там, на Альфе, его ждет амани. Пусть себе ждет. Она, Инга, сделает все, чтобы занять в его сердце первое место. И у нее хватит мудрости, чтобы заставить его забыть о невесте.

— Хорошо, — она улыбнулась ему. — Я согласна. Два дня.

От нее не укрылось облегчение, с которым он принял ее слова.

— Запомни, что бы ни случилось, не притрагивайся ко мне или к кому-либо за границами этой каюты. Никому не позволяй даже случайно коснуться тебя. Нашими законами запрещено трогать чужую ливарри, но я уверен, Его Высочество захочет тебя испытать, и тут я не смогу помешать ему. Он не посмеет публично применить свою силу, все же я не последняя личность в Империи, но постарается сделать так, чтобы ты сама совершила ошибку. Ничего не говори, пока тебя не спросят. Не поднимай головы, ни с кем не встречайся с ним взглядом. И отвечай, только если вопрос задал кронпринц. Остальных игнорируй. Не открывай ни клочка собственной кожи. Это опасно. Поверь мне и сделай, как я прошу.

— Хорошо.

— Умница, — он поцеловал ее в макушку, будто ребенка, — Стелла знает, что ты должна одеть.

— У меня есть варианты?

— На этот раз нет.

Он ушел, оставив ее в распоряжении Стеллы, которая появилась так быстро, словно все это время ждала за дверями каюты. Оставив споры и пререкания на потом, Инга послушно обрядилась в кружевную рубашку, шелковый хатсан, открывавший лодыжки, и глухой схети. На ноги пришлось надеть чулки и мягкие сапожки без каблуков.

Стелла уложила ее волосы в высокий узел, закрепив его золотистой сеткой, расшитой мелкими сверкающими кристаллами, и парой острых палочек с искусной резьбой. Потом подвела ей глаза, подкрасила губы. Хотя Инга не поняла зачем, все равно же ее лица никто не увидит. Но надо, так надо. Она молча стерпела и это.

Последний штрих: надев ей на голову капюшон, Стелла тщательно закрепила асхан из частого кружева. Теперь, даже если кто-то и захочет, не сможет увидеть ее лицо, если только не обладает рентгеновским зрением.

Инга еще стояла у зеркала и корчила себе рожи, проверяя, насколько хорош асхан, когда дверь каюты открылась, и за спиной девушки беззвучно вырос силуэт адмирала. Лицо Алларда снова было закрыто защитным экраном. Но теперь она уже знала, что скрывается за этой бесстрастной маской, и это ее ничуть не пугало.

Обернувшись, она послала Алларду немного натянутую улыбку.

— Я готова!

— Не бойся. Мы не будем там долго.

— Я и не боюсь. Нервничаю немного. — Она попыталась сострить. — Не каждый же день тебя представляют принцам как бессловесный придаток мужчины.

— Ты больше не бессловесный придаток, — произнес он, обнимая ее со спины. — Но об этом никто не должен узнать.

Выдохнув, Инга на секунду прикрыла глаза и позволила себе опереться на широкую грудь тарианца.

— А ты? — запрокинув голову, она заглянула в глубину его маски. — Ты сделал инъекцию, которую собирался?

— Да. Препарат скоро подействует. Только помни…

— Не прикасаться к тебе? Да, я помню.

Пару мгновений они смотрели друг на друга, не видя лиц, но каждой клеточкой тела чувствуя то, что чувствует другой. Инга никогда не знала настолько полного единения с кем-то другим. И это давало ей надежду, что Аллард чувствует то же самое.

— Идем, — он сжал ее руки. И в этом пожатии она ощутила все чувства, которые он еще не был способен выразить по-другому. — Нас уже ждут.