Три дня.

Именно столько времени прошло с момента его ареста.

Столько времени Аллард провел в спец-блоке для нестабильных, метаясь, точно загнанный зверь, между непробиваемых стен-сенсонаторов.

Три дня бесконечной борьбы с собой.

Три дня борьбы между сердцем и долгом, который был накрепко вбит в его голову.

Три дня, которые перевернули весь его мир.

И все эти три дня его арайя находилась в руках сумасшедшего принца.

В диагнозе Онезиса Аллард больше не сомневался. Хотя и не сразу понял, что происходит. А ведь должен был! Уже на приеме, когда принц проговорился и у всех на глазах потребовал чужую ливарри. Он должен был догадаться, что этим дело не кончится!

Но тогда его отвлек Лоранд, и Аллард отправился к нему, оставив Ингу один на один с андроидом для развлечений.

Это стало его фатальной ошибкой. И винить в этом было некого, кроме себя. Он был слишком самонадеян. Слишком верил в свою неуязвимость. В абсолютную нерушимость Догмы и неприкосновенность ливарри. В то, что никто не посмеет претендовать на женщину, данную ему самим Мирозданием.

Но кто-то решил доказать ему, что это не так.

Кто-то проник в закрытый для всех сектор и взломал доступ к электронному мозгу Стеллы. Кто-то изменил ее внутренний протокол. Аллард лично программировал андроида, лично проверял все системы, в том числе и безопасность. Он мог бы поклясться собственным Домом что никогда, ни за что не позволил бы своей ливарри совершить такое безумство — попытаться сбежать. О нет, он бы лучше связал ее по рукам и ногам, заковал в наручники и закрыл на замок до скончания века.

Но позволить ей убежать…

Он слишком нуждался в ней, слишком боялся ее лишиться, чтобы так рисковать.

И все же, кто-то вмешался и позволил девушке беспрепятственно добраться до спасательных капсул. Кто-то отключил систему безопасности сектора — и охрана «Аламаута» не заметила беглянки. Кто-то запустил весь процесс, начиная с того момента, когда Стелла без всякого сопротивления разрешила Инге уйти.

И этот кто-то обладал достаточной силой, чтобы не оставить следов.

Канцлер? Это же он задержал его, не дав остановить этот бессмысленный фарс.

Но если бы Лоранд приложил свою руку, Аллард непременно почувствовал бы. Амуэ канцлера и всего Дома Лест Маррок обладала специфичным свечением, которое невозможно было скрыть никакими ухищрениями.

Значит, оставался лишь принц.

Нет, сам Онезис пачкаться бы не стал, Аллард был в этом уверен. Значит, один из его теркхаев. У принца всегда было достаточно тех, кто с радостью выполнял для него любую грязную работу. Такую, например, как похищение землянки.

Теперь-то Аллард понимал, что это было сделано не ради него. Вряд ли Его Высочество стал бы идти на подобный риск только ради своего адмирала. Все было куда запутаннее и страшнее.

Но когда, в какой момент он утратил контроль над событиями?

Наверняка, все случилось во время приема. Пока Онезис играл радушного хозяина, одновременно наслаждаясь эмоциями, переполнявшими Ингу.

И вот теперь Аллард обезоружен, заперт здесь, в стальном мешке. Его ливарри подвергается опасности, а он не в силах помочь ни ей, ни себе.

Гнев, переполнявший его душу все эти дни, вновь всколыхнулся. И вместе с ним всколыхнулась острая боль. Словно кто-то вонзил нож в незажившую рану и теперь с садистским удовольствием поворачивал его, наслаждаясь мучением жертвы.

Не выдержав, Аллард упал на колени. Сжал руками виски. Ему казалось, что его голова разлетится сейчас на осколки. Но у этой боли, раздиравшей его, было имя.

Арайя.

Она звала его. Бессознательно и даже не подозревая об этом. Ее безмолвный призыв затопил его сознание, вытеснив все остальное.

Она страдала. Сейчас. В этот момент.

А он не мог ей помочь. Не мог защитить.

Можно ли придумать пытку более жестокую, чем эта?

Аллард был уверен, что нет.

Он все еще стоял на коленях, закрыв глаза и отрешившись от мира, когда гудение сенсонаторов поменяло тональность. Прошло не меньше минуты, прежде чем этот факт коснулся сознания адмирала.

Аллард невольно прислушался.

Он знал наизусть все мотивы этой ратсовой штуки, которая сдерживала его силу. И сейчас, похоже, кто-то снизил ее мощность. Только зачем?

Адмирал взглянул на свои руки. Еще минуту назад линии амуэ, изрезавшие его кожу, казались безжизненными шрамами, но теперь в них понемногу начинало теплиться привычное бело-голубое сияние. И с каждым мгновением оно становилось все ярче.

Не веря своим глазам, он сжал пальцы в кулак. Разжал. На раскрытой ладони взвился крошечный вихрь из элементарных частиц.

Теркхаи-охранники знали свое дело. Перед тем, как закрыть его здесь, они лишили его всякой защиты. Ни перчаток, ни маски. Изъяли все, включая ксанар. И врубили сенсонатор на полную мощность. Все эти дни он чувствовал себя голым и беззащитным, словно младенец.

Но не теперь.

Кто-то решил дать опальному адмиралу шанс на побег? Неужели в стане принца есть кто-то, над кем тот не властен?

Поднявшись, Аллард окинул свою тюрьму цепким взглядом, подмечая малейшие мелочи.

Холодные стены из темно-серого сплава, отполированные до блеска. Матовый светильник под потолком в виде встроенной ромбовидной панели. Откидная металлическая койка. Металлический бак для отходов, намертво приваренный к полу. Рядом еще один — для умывания.

И ни единой щели, ни единого зазора в этих гладких стенах. Стальной мешок, в котором взбунтовавшегося адмирала собирались замуровать.

Гудение упало еще на полтона.

На этот раз Аллард отреагировал сразу. Застыл, напряженно вытянувшись в струну, точно хищник, почуявший запах добычи. Его амуэ вспыхнула чуть сильнее. Всего на сотую долю, но этого было достаточно.

Вдохнув полной грудью, он послал ментальный зов за пределы своей тюрьмы.

Все, что его сейчас волновало больше собственной жизни, больше собственной безопасности — арайя.

Она нуждалась в нем, и он должен был ей помочь.

* * *

Последние сто галактических лет Его Высочество принц Онезис развлекался путешествиями от планеты к планете. И никто, кроме его личных теркхаев не знал о той страсти, что гнала его по Вселенной и не давала покоя. В конце концов, его пристрастие переросло в манию, зависимость стала сильнее его самого. Но все это хранилось в строжайшей тайне. А если бы даже всплыло…

Кто смеет указывать единственному наследнику Тарианского трона?

Разве что император.

Но теперь он был мертв.

Постукивая пальцами по столу, Лоранд хмуро смотрел на экто-экран, транслировавший очередную оргию принца.

Судя по всему, Онезис был в ярости. Еще бы, игрушка, которую он так хотел, ради которой преступил высший закон Тариана, перехитрила его! Сама мысль об этом должна была привести наследника в бешенство, ведь еще никто не смел сопротивляться его желаниям, да еще так яростно. Он брал, что хотел, где хотел и когда хотел.

Принц на экране неистово тряс бессознательное женское тело, испуская при этом бессвязные вопли, перемежавшиеся ругательствами и проклятьями. Его посеревшие теркхаи жались по углам, подпитывая безумие наследника собственным страхом. И над всем этим действом витало ощущение надвигающейся катастрофы.

Канцлер поморщился и немного уменьшил громкость. Вопли принца резали его чувствительный слух. Но в то же время он был очень доволен.

Кажется, его долговременный план начал, наконец-то, приносить результаты.

Открыв нижний ящик стола, который всегда запирался на сенсорный ключ, Лоранд достал небольшую шкатулку. Это была одна из семейных реликвий, которую он всегда держал при себе. Он приложил большой палец к крышечке, на которой был искусно вырезан герб Дома Лест Маррок, и та послушно приподнялась, издав еле слышный щелчок.

Внутри шкатулки, на подушечке из черного бархата лежали венчальные браслеты — еще одна семейная реликвия, передававшаяся из рода в род — и кусочек золотистого кружева, такой крошечный, что он мог бы поместиться в ладони.

Лоранд с несвойственной ему нежностью погладил его. Потом, не удержавшись, поднес шкатулку к лицу и глубоко вдохнул тонкий, изысканный аромат духов, который исходил от этого клочка ткани.

Аромат его бывшей владелицы. Принцессы Миам.

Этот запах заставил его на секунду прикрыть глаза.

Вот она, насмешка судьбы. Влюбиться в принцессу, которая уже триста лет ждет другого. Без права на ответные чувства, без надежды, что она хотя бы узнает…

Сигнал, пришедший по зашифрованному каналу, заставил его поспешно убрать шкатулку на место.

— Командор Ринкейм? Как обстановка?

Лоранд вновь превратился в железного канцлера.

— Амон канцлер, — раздался приглушенный программой-шифровщиком голос Гарта Орт Ринкейма, — у нас почти все готово.

— А принцесса Миам?

— Принцесса ничего не подозревает. Она готовится к официальному приему в честь возвращения принца Онезиса. На этом приеме будут все главы Домов.

— Вы уверены, командор? Они должны все быть в одном месте, иначе наш план провалится и второго шанса не будет.

— Да, амон. Мои люди сейчас занимаются системой безопасности. Еще несколько секунд — и она будет полностью отключена. Командующий флотом на нашей стороне, как и большинство его офицеров. С главами Домов тоже вряд ли будут проблемы. У нас достаточное количество браслетов-нейтрализаторов.

— Надеюсь, вы знаете свое дело. Принцесса не должна пострадать.

— Насчет этого не переживайте. Ее охрана полностью состоит из моих парней.

— Отлично. А наши «гости»? — поинтересовался Лоранд, поворачивая к себе экран со схематичной картой космоса.

На ней штрихами и точками были отмечены координаты станции Альфа и дислокация флота. Но стоило канцлеру отключить дополнительный фильтр, как на карте вспыхнула целая россыпь тревожных красных огней.

Это были корабли шуррангов. Тех самых, что преследовали эскадру Его Высочества от самого Риммориуса. Но если тогда их было всего пара десятков, то теперь количество превышало несколько сотен. И Лоранд был уверен, это не все. Где-то еще, в тени астероидов и безжизненных спутников Тариана прячутся остальные. Он чуял их, как хищник чует свежую кровь.

Их присутствие заставило губы канцлера растянуться в тонкой усмешке.

— «Гости» прибывают, — заверил его командор, находившийся на другом конце станции в центре обеспечения безопасности. — Амон… — Ринкейм на секунду замялся, словно сомневался в том, что собирался сказать.

— Говорите, командор. Что вас беспокоит? Между нами не должно быть недомолвок.

— Да, амон. Вы хотите сдать Альфу шуррангам?

— Нет.

— Но станция пострадает в случае нападения.

— Она пострадает в любом случае. Мы попробуем обойтись малой кровью. Подготовьтесь к отражению атаки, но до моего сигнала ничего не предпринимайте. Сегодня мы все или погибнем, или наше будущее будет в наших руках.

Отключив связь, Лоранд откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза. Последние дни потребовали от него огромного напряжения. Не так-то просто плести интриги, результатом которых станет государственный переворот. Особенно, если дело, в которое ты ввязался, возложено на тебя далекими предками.

Умный и осторожный, прожженный циник и интриган, он знал, что в борьбе за власть придется чем-то пожертвовать. Но если бы дело было только во власти!

Вздохнув, он провел рукой по голове, позволяя капюшону упасть на плечи. Потом дернул за ворот сартра, рывком ослабляя его. И, немного поколебавшись, отключил защитный экран.

Скоро, очень скоро наступит время, когда ему и таким, как он, не придется больше скрывать свой истинный облик. Не придется скрывать свои чувства и бояться, что об этом кто-то узнает.

Лоранд был уверен: он сделал все, чтобы приблизить этот момент.

Канцлер еще сидел, погруженный в мысли о будущем, когда несколько экранов, встроенных в обзорную стену над его рабочим столом, вспыхнули ослепительным заревом, и всю станцию до самого основания сотряс мощный взрыв.

Он застыл, прищурив глаза и вглядываясь в панораму, на которой разворачивалась картина вторжения.

Значит, атака шуррангов уже началась. Что ж, почти вовремя.

Но сирены, оповещающей о нападении, не было. Как не было и патрульных кораблей, которые должны были заранее обнаружить противника. И ни один штурмовик не поднялся в воздух, чтобы отразить удар неприятеля. Ни одна сигнальная ракета не взлетела, предупреждая о нападении.

Казалось, станция вымерла.

Но это было не так.

Лоранд прислушался.

Со всех сторон доносился нарастающий гул. Бомбардировка станции не прекращалась. Альфа гудела, словно растревоженный улей. Ее обитатели, перепуганные и растерянные, дезориентированные внезапным нападением, метались по переходам и секторам. Одни пытались выяснить, что происходит. Другие — искали спасения, активируя эвакуационные капсулы. Но стоило этим капсулам только покинуть пределы космической станции, как их тут же сбивали протонные пушки шуррангов.

Где же флот, обязанный защищать резиденцию императора?

Где же оборонительные войска?

Альфа осталась один на один с врагом, пришедшим извне. Звездный флот, на который она полагалась, предал ее.

Губы канцлера дрогнули в тонкой полуулыбке. Командующий флотом — генерал-адмирал Оллар Ди Сайер — выполнил клятву. Ни один из его кораблей не включил двигатели и не поднялся в воздух. Теперь оставалось лишь ждать.

Альфа была космической станцией, пусть и огромной. Здесь не было ни открытого пространства, ни собственной атмосферы. Ее жители оказались замкнутыми в железных стенах, точно в тюрьме. Очень скоро они запросят пощады, и будут согласны отдать что угодно тому, кто спасет их никчемные жизни.

Кстати, о тюрьме.

Лоранд взглянул на экран, транслировавший сигнал из спец-блока. Пленник все еще находился там. Он стоял на коленях, закрыв глаза и опустив руки вдоль тела. А на его лице застыло странное выражение. Казалось, адмирал Аллард Сорн Дайлер находится в трансе. И Лоранд знал причину его состояния.

Но сейчас было не до церемоний. Конечно, спец-блок проектировался так, чтобы ни один амон, каким бы сильным он не был, не мог покинуть пределы своей тюрьмы. Но это вовсе не значит, что эту тюрьму нельзя уничтожить, например, прямым попаданием. А Лоранд не собирался жертвовать своим единственным козырем.

Не теперь, когда цель так близка.

— Давай, Аллард, — процедил он, открывая программу управления сенсонатором и внося в нее очередное изменение. — Давай, мой мальчик, не подведи!

Шкала мощности сенсонатора упала еще на пару делений.

Лоранд увидел, как адмирал вздрогнул, словно просыпаясь от долгого сна. Как поднял голову и, нахмурясь, обвел вокруг настороженным взглядом. И как потом его взгляд изменился, когда в нем зажглось понимание.

Оглушительный стук отвлек Лоранда от дальнейшего наблюдения. Кто-то нещадно ломился в двери его кабинета.

— Войдите, — прохрипел он, торопливо включая защитный экран и набрасывая на голову капюшон

В помещение буквально ввалился один из его теркхаев в мундире с золоченым шитьем.

— Что происходит? — канцлер поднялся, с высоты своего роста бросая на перепуганного мужчину пронзительный взгляд.

— Мой амон, — теркхай тяжело дышал, его голос срывался, — нас атакуют. Вам нужно бежать.

Лоранд прищурился.

— Кто атакует?

— Никто не знает! Говорят, что это шурранги, но никаких доказательств нет. — Очередной взрыв прервал его нервную речь. — Вы должны немедленно покинуть Альфу на спасательной капсуле!

— Не паникуйте, лейтенант, — Лоранд бросил взгляд на его шевроны, — здесь мы все в безопасности. Разве императорский флот нас не защитит?

— Его нет! Ни один корабль до сих пор не поднялся в воздух. Слышите?!

Теркхай замолчал, устремив взгляд в потолок, и Лоран тоже невольно прислушался. Но кроме отзвуков взрывов, приглушенных воплей и вибрации, распространявшейся по станции, он ничего не услышал.

— Что я должен услышать? — осведомился он, наблюдая за лейтенантом.

У того на лице отражались все его чувства.

— Вы слышите сигнал воздушной тревоги? Я тоже нет. Это не просто нападение. Нас предали!

— Осторожнее, — канцлер опасно прищурился, — не бросайтесь словами.

— Простите, мой амон, — теркхай поспешно опустил голову.

Очередной взрыв не дал ему договорить.

Медленно, очень медленно оглушенный лейтенант сделал шаг назад и прислонился к стене, ища опору. Потом так же медленно стал оседать. В его лазах застыла неприкрытая паника. Никто не хотел умирать в этом железном гробу, и он тоже.

Лоранд молча отключил защитный экран. Потом, глядя на обомлевшего лейтенанта, стянул с рук перчатки.

— Ч-что вы делаете? — голос теркхая дрожал от невысказанных подозрений.

Но канцлер не спешил отвечать. Он обхватил щеки лейтенанта ледяными ладонями и заглянул ему прямо в глаза.

Теркхай вздрогнул, забился в его руках, охваченный ужасом. Но вырваться из смертельных объятий амона было уже невозможно.

Лоранду понадобился всего один пристальный взгляд, чтобы лицо бедолаги вспыхнуло бледным пламенем. Еще пара секунд — и он, отбросив уже бесполезное тело, спокойно перешагнул через обугленного лейтенанта и вышел из кабинета.