Язон Валентин Марк Филипп граф де Верней, герцог д'Арвентиль.

В этот раз, едва выплыв из сонного забвения, он сразу почувствовал неладное. Еще не открыв глаза, он понял, что что-то не так. Что-то изменилось в привычных утренних ощущениях.

Герцог прислушался к себе. Кажется, он ощущал прохладу и ветерок. Кажется, слышал пение птиц. Кажется, ему в глаза било солнце и, кажется, он лежал не в своей постели, а на голой земле. Это было невероятно!

Открыв глаза, Язон резко сел и с изумлением огляделся. Он действительно был в лесу и, судя по всему, провел ночь, лежа на небольшом пригорке. Утренняя роса намочила жалкие обрывки одежды, прикрывающей его тело. Болели мышцы, требуя немедленной разминки, ломило спину. Язон медленно поднялся на ноги, пытаясь сообразить, что же все-таки произошло.

Осмотр местности не дал ничего нового. Обычная поляна, таких куча в этом лесу. Правда, посреди поляны он увидел дорожку из примятой травы, шириной примерно в фут. Эта дорожка замыкалась кольцом, с диаметром около десяти футов. Внутри этого круга ничего не было, но Язон не смог заставить себя туда войти. Он просто обошел вокруг странного места, чувствуя недоумение и тревогу.

За спиной зашуршали ветки. Герцог резко обернулся, моментально принимая защитную стойку. Каково же было его изумление, когда вместо неведомого врага, на поляну вышло несколько замковых слуг, подслеповато щурясь на ярком солнце.

— А вы что здесь делаете? — Язон грозно нахмурил брови, внутренне расслабляясь.

— Дык это… — старик в линялом сюртуке почесал плешивый затылок. — Ваша Светлость, тут такое дело…

— Говори!

Слуги странно переглянулись.

— Проснулись мы, вот, в лесу, Ваша Светлость… Кто где. Может это… проклятье закончилось? Как бы проверить?

Язон задумался на мгновение, обводя взглядом небольшую толпу. Со всех сторон прибывали люди, верой и правдой служившие ему в замке вот уже несколько веков. Каждый вечер, на закате, они падали и засыпали там, где их застал последний луч солнца, и каждое утро, с первыми лучами, просыпались в своих постелях. А теперь привычный ход вещей неожиданно оказался нарушен, и Язон не знал, стоит ли этому радоваться.

Неожиданная мысль заставила его встрепенуться.

— Мадемуазель Катрин! Где она? Кто знает?

Толпа заволновалась. Слуги оглядывались вокруг, спрашивая у вновь прибывших, видел ли кто-нибудь герцогскую невесту. Но те лишь недоуменно пожимали плечами. Проснувшись этим утром, многие были настолько дезориентированы, что вообще не понимали, чего от них хотят.

— Где Жако и Розетта?

— Здесь, Ваша Светлость, — верный камергер с трудом пробился сквозь толпу и предстал пред светлые очи герцога.

— Здесь, Ваша Светлость, — с другой стороны поляны раздался тоненький голосок горничной.

Девушка только-только показалась из-за деревьев. Запыхавшаяся, разрумяненная, видимо, бежала. Язон с недовольством отметил разводы грязи на ее лице, прошлогодние листья в волосах и потрепанное платье. Судя по всему, она тоже ночевала на земле.

— Где твоя госпожа? — сурово сдвинув брови, спросил он.

Розетта запнулась на полушаге, согнулась в неловком книксене и невнятно заблеяла:

— Н-не могу з-знать, В-ваша Светлость!

— Что значит «не могу знать»? Разве не ты приставлена к мадемуазель Катрин личной служанкой? Разве не твой долг следовать за ней по пятам, куда бы она ни пошла? Отвечай!

Губы горничной задрожали, глаза наполнились слезами.

— Простите, Ваша Светлость, не доглядели! — пролепетала она, глядя в землю.

Язон заскрежетал зубами.

Неужели Катрин пропала?

Неужели она бросила его, ушла в свой мир, именно сейчас, когда он прилюдно сделал ей предложение и объявил о будущей свадьбе? Нет, судьба не может быть к нему настолько жестока! Его Светлость стиснул челюсти, мысленно приказывая себе отставить панику.

— Обыскать лес и замок! — приказал он тоном, не терпящим возражений. — Я хочу знать, что произошло!

* * *

Поиски в лесу не дали никаких результатов, зато в замке обнаружился настоящий сюрприз. Часть слуг проснулась на мощеном булыжником дворе, часть — прямо в коридорах. Люди недоумевали, обнаруживая, что провели ночь в непривычных местах. Это и пугало, и обнадеживало одновременно.

Кто-то выразил робкую мысль, что проклятье пало, и все дружно ринулись проверять. Одни помчались в кладовые, другие на птичий двор, третьи в конюшни и хлева. Кое-кто догадался вылезти на замковые стены, в надежде разглядеть, не изменилось ли что-то в бесконечном лесу, окружающем замок… И только несколько человек задались весьма резонным вопросом: а куда делся хозяин?

К тому времени, как герцог со своей свитой достиг подвесного моста, в замке царил настоящий хаос. Перепуганные люди столпились у ворот, а на птичьем дворе кудахтало, крякало, мекало и блеяло животное царство, требуя есть, пить, и оправляя естественные надобности. Замок ожил, сомнений в этом не осталось ни у кого.

— Жако! — Язон взглянул на старого слугу, который моментально вытянулся в струнку. — Возьми несколько человек, и проверьте в этом замке каждую комнату, загляните под каждый камень. Если мадемуазель Катрин где-то здесь, найдите мне ее. Или докажите, что ее нет. Я должен быть уверен в этом, чтобы решить, что делать дальше.

— Рожаю! Рожа-а-ю-ю!!! — раздался со стороны хозяйственных пристроек истерический женский визг.

— Господи! — засуетилась толпа. — Рожает!

Кто-то из женщин приготовился упасть в обморок, кто-то взвыл в полный голос, будто за компанию с роженицей. Все уставились на герцога, не решаясь сдвинуться с места.

Язон и сам опешил сначала, такого он точно не ожидал. И все же армейская выучка заставила быстро взять себя в руки и принять прежний невозмутимый вид. Что и говорить — хорошая мина при плохой игре не раз выручала в дворцовых интригах или на поле боя, когда не было ни малейшего шанса на победу, но он продолжал излучать энтузиазм — и люди ему верили.

Вот и сейчас, грозно сдвинув брови, он четко поставленным голосом отдал приказ:

— Быстро звать повитуху! Чего стоите?

Роженица в хлеву продолжала завывать, больше от страха, чем от боли. Ее голос то звучал колоритным басом, то срывался на визгливый фальцет. И распахнутых дверей замка, отдуваясь и сопя, уже бежала пожилая толстая повитуха, вся красная и потная от напряжения. Следом за ней рванули и несколько служанок, таща в руках котлы с горячей водой и чистые холстины. Только теперь до всех присутствующих дошло, что в замке вот-вот появится на свет первый ребенок!

— Ваша Светлость, — одна из кухарок робко приблизилась к герцогу. — А нам как быть? Замок ожил, главный повар готовится к сегодняшнему празднеству, но он не знает, что делать.

— Что значит «не знает, что делать»? Мне научить его фаршировать птицу или помочь отмерить сколько нужно специй для грога?! — Язон с трудом сохранял хладнокровие.

— Простите, Ваша Светлость, — кухарка покаянно склонила голову. — Он интересуется, что делать, если замок ожил и в самом деле. Если мы сегодня потратим продукты на праздничный обед, завтра они могут не восстановиться!

Язон несколько секунд молча обдумывал услышанное. А ведь и правда! Судя по всему, время сдвинулось и вновь обрело привычный ход. Но ведь замок все еще продолжает находиться в этом замкнутом пространстве, окруженный стеной из бесконечного леса. Значит, проклятье вовсе не исчезло, а всего лишь немного изменило действительность. Если завтра и в самом деле время начнет новый виток, а не пойдет по уже привычному кругу, что тогда?

— Мы должны найти мадемуазель Катрин, — слегка севшим голосом пробормотал герцог. — Когда мы ее найдем, я на ней женюсь. И тогда проклятье падет окончательно! Передай мэтру Жерару, чтобы готовил самую роскошную трапезу, на которую только способен!

«Или я спасу всех одним махом, — подумал Язон, морщась от женских визгов, долетавших со стороны хлева, — либо мы все здесь умрем.»

Кухарка с поклоном исчезла в толпе. Молодой герцог коротко выдохнул, чувствуя, как на плечи ложится непомерная тяжесть, и вдруг почувствовал непреодолимое желание посмотреть вверх.

Задрав голову, он несколько минут бездумно смотрел на кучевые облака, собиравшиеся в тяжелые темные тучи, наполненные влагой. Сильный ветер гнал их откуда-то с запада, из-за леса, предвещая грозу. Вскоре небо оказалось затянуто непроницаемой пеленой, солнце исчезло, и на замковый двор упала густая тень. Первые крупные капли сорвались вниз, застучали по каменной мостовой.

Внезапный ливень застал врасплох. Люди забегали, прикрывая головы от дождя, кто-то охал, кто-то искал укрытия под навесом. Это был первый дождь за все время проклятья.

А потом грянул гром, и яркая молния прошила небо насквозь, заставив напуганный люд сбиться в кучу и судорожно креститься. Язон остался стоять в одиночестве, посреди двора, оцепеневший и промокший насквозь. Холодные капли били его по спине и плечам, стекали по лицу, оставляя мокрые следы на смуглой коже. Он машинально поднял руку и провел ладонью по подбородку. Да, так и есть, вчерашняя щетина никуда не делась, наоборот, подросла и уже покалывала пальцы, давая о себе знать.

— Ваша Светлость! Не стойте под дождем! Простудитесь! — закудахтал кто-то из женщин.

Он медленно повернулся и взглянул на своих слуг, похожих сейчас на испуганных детей, прячущихся от грозы. Сколько всего их в замке? — он ни разу не задумывался об этом, особенно все эти годы, когда люди перестали рождаться и умирать. Двести человек? Триста? Он вдруг понял, что не знает и половины из них. Как они жили все это время? Днем — молчаливые тени, бесцельно блуждающие в коридорах мрачного замка, ночью — дикие звери, ищущие пропитание в заколдованной чаще. И за все это время никто из них не возмутился, не пытался роптать на судьбу или обвинять своего господина в том, что случилось.

Чувство, подозрительно похожее на признательность, заставило Язона невольно покраснеть. Он резко отвернулся, будто бы пряча лицо от дождя.

«Я должен ее найти! — билась в голове одна-единственная мысль, больше ни о чем не давая думать. — Найти и сделать так, чтобы она приняла мое предложение! Ради этих людей, ради детей, которые смогут родиться, ради стариков, которым положено умереть».

— Ваша Светлость!!! — громкий крик заставил Язона обернуться к замку. В распахнутом окне его собственной спальни махал руками и пританцовывал верный Жако. Лицо слуги расплылось в довольной улыбке: — Мы нашли! Нашли! Она оставила вам письмо!

* * *

Мне снилось, будто я лежу в вагоне на верхней полке, расслабившись и ни о чем не подозревая. Меня слегка покачивает под мерный стук колес, навевая дрему. Но вот поезд резко дергается вперед, и меня по инерции откидывает назад, спиной вниз. Я срываюсь со своего узкого ложа и падаю, но так и не успеваю коснуться грязного пола: кто-то невидимый подхватывает меня, и я чувствую, как вокруг сжимаются холодные стены.

Сон казался настолько реальным, что я невольно проснулась, открыла глаза и вдруг поняла, что покачивание так никуда и не делось, а действительность намного загадочнее сна!

То, что лежала я не в кровати, было понятно с первого взгляда. Но то, что это какой-то ящик со стеклянной крышкой, до меня дошло не сразу. Первый делом я уставилась вверх, пытаясь сообразить, что это за странные сосульки над моей головой, а уже потом меня прошил холодный пот. Это же не сосульки! Это сталактиты! Я в пещере, и дай бог мне сил выбраться отсюда живой и невредимой!

Я забарахталась на своем ложе и только тогда поняла, что не могу встать. Крышка была очень плотно подогнана, но такая прозрачная, что если бы я не дотронулась до нее, то так бы и не узнала, что она есть. Руки нащупали несколько круглых отверстий на уровне лица. Судя по всему, тот, кто поместил меня сюда, позаботился о том, чтобы я не смогла задохнулась. И я даже знала, кто это мог бы быть.

— Вот гадина! — прошипела я, беспомощно скользя ногтями по гладкой поверхности стекла. — Дай только доберусь до тебя!

— Очнулась? — насмешливый женский голос заставил меня скосить взгляд в сторону говорившей.

Конкордия сидела напротив меня в роскошном бархатном кресле, разложив широкие юбки, и лениво щипала гроздь винограда. Крупные ягоды выглядели такими сочными и такими аппетитными, что мой рот невольно наполнился голодной слюной. Рядом с ведьмой стоял одноногий мраморный столик, на котором высилась фарфоровая ваза, полная свежих фруктов.

— Что ты со мной сделала? — я повернулась к ней лицом, изогнув шею под немыслимым углом, потому что полностью развернуться не могла — узость пространства не позволяла.

— Ничего особенного, — она пожала плечами и закинула в рот еще очередную виноградину.

Я проводила ее движение жадным взглядом и сглотнула застрявший в горле комок.

— Хочешь ягодку? — мучительница, явно издеваясь, протянула мне пару виноградин на раскрытой ладони.

— Слушай, что тебе нужно? — не вытерпела я. — Зачем ты меня засунула в эту коробку?!

— Это не коробка, — покачала она головой, — это гроб.

— Чего? — я громко икнула. — Это шутка?

Беспомощно оглядела себя и почувствовала, как внутри все холодеет от страха. Это действительно был гроб! Такой, как в сказках! Убраный бледно-розовым атласом и гирляндами из роз, с прозрачной стеклянной крышкой. Он висел на толстых, позеленевших от времени цепях, которые крепились к четырем колоннам, упиравшимся в свод пещеры, а я вдруг поняла, что никакие это не колонны, а самые настоящие сталагнаты, которые образовываются со временем в очень старых пещерах, глубоко под землей!

— Ну, какая же это шутка, разве я похожа на шутника? Это самый легкий и безболезненный способ избавиться от тебя, — заявила ведьма, небрежно бросая на стол общипанную кисть и вставая на ноги. — Видишь ли, — задумчиво начала она, подходя ближе, — если бы ты добровольно согласилась дать мне свой образ, я бы отправила тебя назад, в твой мир и твое время. Но ты оказалась слишком упряма для этого! Придется подержать тебя здесь, пока я воспользуюсь твоей внешностью.

Мой лоб внезапно покрылся холодным потом, ладони повлажнели, а сердце забилось с удвоенной скоростью, заставляя меня вздрогнуть всем телом.

— Что ты собираешься делать? — почти прошептала я, все еще не веря, что моя сказка постепенно превращается в триллер.

— Ну, какая же ты глупая! Это даже не интересно! — ведьма сморщила пуговичный нос. Она нагнулась ко мне так близко, что я смогла рассмотреть толстый слой штукатурки на ее розовощеком лице и мысленно удивилась, как все это художество держится и не отпадает кусками? — Я же вроде как злодейка? Значит, хочу привести в исполнение свои злодейские планы, чего непонятно? Кажется, Его Светлость вчера объявил о помолвке? Так не будем же расстраивать его отсутствием невесты, — и она щелкнула пальцами почти перед самым моим носом.

Я невольно моргнула, а когда открыла глаза, вместо ведьмы передо мной кружил знакомый темный вихрь. Всего пара секунд — и он развеялся, разлетелся по пещере черными хлопьями сажи, а я беспомощно захлопала ресницами, отказываясь верить тому, что видели мои глаза.

Прямо в двух шагах от меня, довольно улыбаясь, стояла худая девчонка лет двадцати пяти, с короткой стрижкой боб, уложенной волосок к волоску. Ее волосы полыхали насыщенным гранатовым цветом, в зеленых глазах танцевали задорные огоньки, а веселый смех звучал под сводами пещеры как перезвон серебряных колокольчиков.

Платье из воздушного муслина будто сиреневая пена укрывало ее фигуру, оставляя пространство для фантазии. Девчонка подняла тонкую руку и вдруг погрозила мне наманикюренным пальчиком. Я поняла, что сейчас потеряю сознание.

— Ну, как я тебе? — она хвастливо покрутилась, будто и в самом деле ждала от меня слов восхищения. — Знаешь, я в тебе не ошиблась. Сразу поняла, что твоя экзотическая внешность и дерзкий характер привлекут герцога. Я столько лет пыталась добиться его благосклонности и все зря. Он постоянно ускользал из моих рук. Но теперь-то уже никуда не денется! Он влюблен в тебя до безумия, настолько, что предложил стать его женой. Не будем же разочаровывать Его Светлость!

— А тебе это зачем? — я не могла оторвать взгляд от своей копии, но, как всякая женщина, искала в ней именно изъян. — Неужели ты так его любишь?

— Что? — она на мгновение остолбенела, а потом легкомысленно рассмеялась. — Нет, конечно! Но это не имеет значения. Он посмел меня оскорбить, пусть же теперь заплатит за это оскорбление собственным счастьем и собственной душой. Знаешь, что я для него приготовила?

Хищная усмешка раздвинула ее губы, и на моих глазах сквозь знакомые черты на мгновение проступил образ прежней Конкордии.

— Сейчас я не могу убить тебя. Ты нужна мне живая. Но в миг, когда герцог поцелует меня под волшебной радугой Вечного леса и признается мне в любви, ты навеки уснешь в этом гробу. И тогда я сниму маску. Уж очень мне хочется посмотреть на лицо Его Светлости, когда он поймет, что навеки привязан не к той! — и она разразилась демоническим хохотом.

Я уперлась руками в прозрачную крышку, напрягая все мышцы, отчаянно пытаясь сдвинуть ее хоть на один волосок. Но мои бесплодные попытки всего лишь вызвали новый приступ смеха. Ведьма взмахнула руками, поднимая вокруг себя клочья тумана, закрутилась в вихре, окружившем ее плотной стеной, и вдруг исчезла, оставив после себя многократное эхо, еще долго блуждавшее под сводами пещеры.

Мне не оставалось ничего, как только попробовать помолиться. Если в этом месте есть бог, он просто обязан мне помочь!

Язон Валентин Марк Филипп граф де Верней, герцог д'Арвентиль.

В спальне герцога, на кровати, лежал небольшой надушенный листок, на котором витиеватым почерком было написано всего несколько слов: «Милый, отбыла по делам, вернусь к балу. Жди» — и отпечаток губ в виде поцелуя. Его Светлость сначала аккуратно присел на краешек ложа, не сводя с записки настороженного взгляда, потом медленно протянул руку и прикоснулся к листку кончиками пальцев.

— Где вы его нашли? — спросил он столпившихся вокруг лакеев.

— Дак на этом самом месте и лежал! — тут же лихо отрапортовал Жако.

— И никто не знает, откуда он здесь взялся? — герцог обвел слуг испытывающим взглядом.

— Нет, Ваша Светлость!

Язон задумался. Что же это получается, Катрин ушла по собственной воле? Он не мог вспомнить, что произошло этой ночью, но вчерашний вечер из памяти не исчез. Молодой человек прекрасно помнил и свое предложение, и то, что Катрин ему практически отказала, и даже тот не слишком приятный разговор в зимнем саду. Еще тогда его мучило подозрение, что он что-то сделал не так, но что именно — герцог не мог догадаться и это его сильно нервировало. Можно было спросить напрямик, что именно не понравилось девушке в его словах, но вчера он не успел, а сегодня ее уже не было, и где искать — никто не знал.

Оставалось лишь поверить этой странной записке, готовиться к балу и ждать.

— Праздничный ужин отменяется? — осторожно поинтересовался Жако, видя, что герцог погрузился в раздумья.

— Нет, все остается в силе. Готовьте главный зал. Пусть музыканты настроят лютни и начистят тромбоны. Сегодня вечером у нас будет бал. И самая важная гостья за последние пятьсот лет!

«Где же ты, Катрин?» — Его Светлость с тоской уставился на окно, за которым расходились грозовые тучи, открывая ультрамариновое небо.

— Радуга! — донесся со двора чей-то радостный вопль, и еще с десяток голосов подхватили его: — Радуга! Смотрите, радуга!

Слуги в спальне глянули на герцога, не решаясь рвануть на улицу всей толпой. Хозяин апартаментов сам направился к окну и выглянул наружу. Задрал голову вверх, щурясь от яркого солнца, внезапно вышедшего из-за тучи, и с удивлением уставился в небо. Там действительно сияла и переливалась всеми семью цветами идеальная дуга, перекинувшаяся над замком с запада на восток. А чуть дальше еще одна, и еще, и еще… Язон насчитал их штук пять, расположенных по нисходящей, и каждая была немного уже и бледнее предыдущей, но при этом такой же завораживающей и прекрасной.

— Радуга — это знак счастья и удачи, — сказал кто-то из слуг.

— Судя по количеству, удачи у нас должно быть очень много, — проворчал герцог.

— Говорят, если пройти по радуге, то на том конце можно найти горшочек с золотом, — мечтательно добавил Жако.

Язон одарил камердинера саркастичным взглядом:

— И зачем тебе здесь золото? На что ты его тратить будешь?

— Или не золото, — робко пискнул один из поварят, которые каким-то непостижимым образом оказались в герцогской спальне.

Его Светлость нахмурил брови, сурово взирая на стайку мальчишек в белых колпаках:

— А что еще?

Самый смелый решительно подтер нос рукавом и выложил:

— Еще исполнение желаний.

— Одного желания! — уточнил второй.

— Например, можно загадать распознавать ложь!

— Или находить клады!

— Или видеть невидимое глазу!

— Или стать самым метким стрелком! — наперебой загалдели мальчишки.

— Все! Хватит! — оборвал их резким окриком герцог. — Одно желание у меня есть. Я хочу, чтобы сегодня вечером все прошло идеально! Не каждый день ваш синьор женится. И вообще, кто вас сюда впустил?

Старый камергер неловко откашлялся:

— Так это мэтр Жерар их отправил.

— В чем дело? — Язон уставился на поварят, прячущихся один за другим.

Мальчишки пошушукались под грозным взглядом герцога и вытолкнули вперед козла отпущения — самого маленького и толстого, похожего на розовощекий, упитанный колобок, с льняными кудряшками, торчащими во все стороны из-под белого колпака.

— Мэтр Жерар велел донести Вашей Светлости, — начал бедняга всхлипывая от страха и поминутно шмыгая носом, — что нонче в замке сильно голодный люд. И что бабы хлеба просят для дитят. А он, мэтр Жерар, значит, не знает, что делать. И без дозволу Вашей Светлости кладовую открыть не разрешает.

— Голодный люд? — будто бы не веря, переспросил Язон. За пятьсот лет проклятия если кто из его людей и ел днем, то на утро все съеденные продукты возвращались на свои места в целости и сохранности. А теперь что? — И много их?

— Да почитай весь замок, — важно произнес поваренок, видя, что сеньор не собирается испускать молнии или отдавать его на расправу палачу. — Будет что передать мэтру Жерару?

Язон задумался на пару минут.

— Да, — сказал он, наконец, — передай мэтру Жерару, пусть открывают кухню в людской и готовят обед на всех. И отдельно пусть позаботятся о стариках и той… что родила. Ребенку ведь молоко нужно.

— Есть молоко, Ваша Светлость, — довольно хмыкнул камердинер, — коровы-то доиться начали! А вы чего стоите? Кыш отсюда! — шикнул он на поварят, и те, сбившись в стайку, будто вспугнутые воробьи, вылетели из комнаты.

— Как думаешь, может и мне прогуляться к радуге? — Язон вопросительно взглянул на верного слугу. — Чем черт не шутит.

— Приказать подать вам коня?

— И пару человек из стражи в сопровождение. Капитану стражи передай, пусть займут посты на стенах и опустят решетку, на всякий случай. Если в замке столько изменений за один день, неизвестно, что в лесу делается. У Конкордии хватит сил придумать новое испытание для нас.

С учтивым поклоном, старый камердинер и остальные слуги покинули герцогскую спальню.

Оставшись в одиночестве, Язон еще раз перечитал записку. Что-то в ней не давало ему покоя, какая-то крошечная деталь, постоянно вертевшаяся перед глазами, но ускользавшая от осмысления. Молодой герцог не мог долго ломать себе голову, его буквально обуяла жажда деятельности. Спрятав записку в ящик секретера, он решительно развернулся и вышел.

* * *

— Попала ты, Катя, так попала! — с бессильной злостью пробормотала я, когда поняла, что выбраться самостоятельно из этого стеклянного ящика не представляется возможным. — Как последняя дура!

Повернуться я не могла, а потому в скором времени почувствовала, как затекает спина и начинает болеть позвоночник. Все, что мне удалось, это упереться ладонями в прозрачную крышку гроба. Она была гладкой и холодной. Я нащупала круглые отверстия для воздуха, засунула туда пальцы и пошевелила ими. А что, пусть хоть они побывают на свободе! В голове толпились невеселые и тусклые мысли, я раздумывала о своей печальной участи и скором конце.

— Что-то сказка моя совсем не сказочная, — жаловалась я вслух сама себе. — Ни тебе прекрасного принца, ни любви до гроба, ни полцарства в придачу. Сначала на чудовище блохастое натолкнулась, потом палачу отдали, потом выкинули, как мусор, в лесу. Каждый день ревнивые дамы убить пытаются, а теперь вообще замуровали. И вместо принца чудище мохнатое, с репьями на заднице.

Я сокрушенно вздохнула. Монстрика было жалко, привыкла я к нему, да и вообще, из него бы вышел отличный домашний питомец — большой, теплый и очень пушистый (это если бы он дал себя отмыть и расчесать). И характер у него замечательный: дрессировке поддается, своих знает, чужих не пускает. Мне такой сторож на даче бы не помешал.

Расшалившееся воображение тут же подсунуло картинку: довольный монстрик, отмытый и вычесанный, в растянутых трениках и резиновых калошах, лежит в шезлонге, с газетой, и лениво порыкивает на соседей, которые, поминутно замирая и вздрагивая, крадутся вдоль забора. Я не сдержала истерический смешок.

А потом вспомнился герцог и я опять поскучнела. Его Светлость был слишком хорош, настоящий образец мужской красоты; все в нем казалось идеальным, без единого упрека, кроме характера. Если монстрик представлял собой воплощенное добродушие, то его человеческая половина наоборот, обладала несносным характером. Но от правды не деться, герцог был очень привлекательным мужчиной, и я испытывала к нему вполне закономерное влечение. Если бы еще он не оказался таким кобелем, я бы с удовольствием провела с ним пару ночей, а так…

Я посмотрела на свои пальцы, торчащие из дырочек в крышке, и всхлипнула.

А так, пусть разбирается сам со своими фанатками. Может и правильно, что та ведьма его заколдовала. Посидел пару-тройку веков в своем замке, подумал. А вдруг даже умнее стал?

Над ухом раздался тоненький писк, похожий на комариный. Назойливый такой и противный, что захотелось потрясти головой и прочистить ухо.

Я недовольно сморщилась, изловчилась и задрала подбородок вверх, пытаясь взглядом отыскать причину дискомфорта. Увиденное заставило недоуменно заморгать. Появилось практически непреодолимое желание протереть глаза.

Прямо надо мной, в полуметре от моих глаз, танцевали крошечные существа, каждое из которых было размером с бабочку-капустницу. Субтильные человекоподобные тельца, тонюсенькие ручки и ножки, несоразмерно большие головы и разноцветные крылышки за спиной. Странные гости зависли в воздухе, трепеща крылышками будто колибри, и именно от них шел тот противный комариный писк.

Пока я ошалело разглядывала новых действующих лиц, одно из них подлетело немного ближе, и я смогла рассмотреть его личико: черты оказались вполне человекоподобными, точнее, как у героев аниме: огромные темные глазищи, фарфоровые щечки и крошечный рот. Голову существа венчала шапка золотистых ворсинок, напоминающих волоски на пчелином брюшке, тельце было абсолютно обнажено, а гендерные признаки напрочь отсутствовали. Существо тоже разглядывало меня с взаимным интересом.

— Галюны, — обреченно вздохнула я. — Первые признаки кислородного голодания.

Существо спустилось еще ниже и опасливо ступило на стеклянную крышку. Вслед за героем-первопроходчиком и остальные рискнули подлететь ближе.

Несколько мгновений мы общались взглядами, причем мой, скорее всего, выражал покорность судьбе и замаячившему на горизонте сумасшествию. А вот в глазах существа царил чисто научный интерес.

— Человек! — крошечные губки на кукольном личике шевельнулись, и я услышала голосок, тоненький, как мышиный писк. — Как ты сюда попал?

— А? — мне показалось или к зрительным галлюцинациям еще и слуховые прибавились?! — Ты кто? Сгинь, нечистая!

Существо с важным видом прошлось прямо над моим лицом, сложив ручки за спиной, остановилось и повторило еще раз:

— Как ты сюда попал?

— Ла, — машинально поправила я, уставившись странному глюку прямо между ног, где все было гладко и красиво, как у пластмассовой куклы.

— Что? — огромные глаза удивленно моргнули.

— Попала. Я женского рода.

— Это не имеет значения! — существо небрежно взмахнуло ручкой. — Что ты делаешь в нашей пещере и зачем залез-ла в этот странный ящик?

— Сама не знаю, — пробормотала я вполголоса и уже немного громче добавила: — А ты кто?

— Фея, — существо приложило ручку к груди и согнуло ножки будто в реверансе.

Я не сдержалась и гыгыкнула.

— Кто? — переспросила еще раз, думая, что ослышалась.

— Цветочная фея! — повторило существо, недовольно сузив глазки.

— Подожди, подожди, а что цветочные феи делают в пещере? Вы же, вроде, должны жить на поляне, полной цветов?

— Мы и жили, — существо согласно кивнуло, — пока кто-то не заколдовал наш лес. Весь мир перевернулся в один момент. Небо и земля поменялись местами, а вечная весна превратилась в вечную осень. Все наши цветы погибли, лес облетел и пришел в запустение. А нам пришлось прятаться от холода в этой пещере. Там, дальше, есть горячий источник, он нас и спасает.

— А едите-то вы тут что? — удивилась я.

Малыш волне натурально всхлипнул, моментально растеряв весь свой гонор, и шмыгнул носом.

— Мы ж цветочной пыльцой и нектаром питаемся, — сказал он плаксивым тоном, — а теперь приходится поститься и есть споры грибов и мха. А это очень грубая пища для нашего желудка.

— Да-а, дела, — глубокомысленно изрекла я. Кажется, не только герцог и его люди пострадали от колдовства Конкордии. Вот и еще жертвы обнаружились. Судя по всему, лес-то этот не просто так здесь стоял, и эта ведьма нарушила естественный ход вещей, перенеся сюда замок с его обитателями. — Говоришь, у вас тут вечная весна была? А кроме вас тут еще кто-нибудь живет?

— Эльфы живут лесные, — сказала фея, — но они очень боязливые, так просто не подойдут.

— Ух ты! — я прямо загорелась. Неужели, здесь и эльфы есть?! Перед внутренним взором тут же предстали красавцы блондинистой наружности, длинноухие и безобразно привлекательные. — А где они?

— Да вон, за камнями прячутся, — малыш махнул ручкой куда-то себе за спину.

Я попыталась поднять голову и посмотреть, где же там эти красавцы, но не увидела ничего, кроме кучки небольших валунов, сваленных у внутренней стены пещеры. Кучка была слишком мала, чтобы за ней мог спрятаться двухметровый накачанный эльф из моих эротических фантазий.

— И где же они? — нетерпеливо заерзала я на своем неудобном ложе.

— Да вот же, — фея опять тыкнула полупрозрачным пальчиком в сторону камней.

— Не вижу.

— Ну, говорю ж, прячутся. Боятся!

Остальные феечки, по одной, тоже начали спускаться на стекло, правда где-то в районе живота и груди. Ближе к лицу они подходить не желали, видимо, предпочитая оставаться на безопасном, как им казалось, расстоянии.

— А вы, значит, не боитесь? — хмыкнула я, разглядывая весь этот рой. Феечек оказалось целых пятнадцать штук, не считая предводителя, который с важным видом вышагивал вдоль моего носа, заставляя немилосердно косить глаза.

— И мы боимся.

— А зачем тогда пришли?

— Любопытство сильнее, мы никогда не видели человека так близко — вздохнула фея, будто извиняясь. — К тому же нам было интересно, зачем ты туда забралась.

— Да я, в принципе, и не забиралась, — тоскливо протянула я. — Меня сюда засунули. Теперь вот пытаюсь выбраться — и никак.

— А зачем?

— Что «зачем»? Зачем засунули или зачем выбираться?

— И то, и это.

— Ну-у, — я глубокомысленно возвела очи долу, — зачем меня сюда засунули, это вопрос филосовский, и дать на него ответ может только тот, кто это сделал. А вот как выбраться — это вопрос насущный, над которым я сейчас безуспешно работаю.

Фея смешно сморщила личико и раздраженно затрясла головой.

— Много непонятных слов, — сообщила она писклявым голоском, — ничего не ясно.

— Я не сама сюда залезла, — повторила я еще раз, удивляясь непонятливости крошечных существ. — Меня засунули против воли. Ясно?

— А кто это сделал?

— Похоже, та самая особа, что и превратила вашу вечную весну в вечную осень.

Честное слово, во время всего этого диалога я героическими усилиями сдерживала нервный смех. Стоило лишь представить, как я выгляжу со стороны, лежащая в стеклянном гробу и разговаривающая с крошечным крылатым существом неопределенного пола, как меня пробирала мелкая дрожь, а в горле начинало першить от попытки сдержать истерический хохот. Но когда из-за края атласного покрывала, на котором я лежала, показался остроконечный зеленый колпачок, рыжие вихры и расширенные от страха зеленые же глаза, уставившиеся на меня в немом изумлении, я не выдержала и разразилась гомерическим хохотом.

Обладателя зеленых глаз будто ветром сдуло. Феечки синхронно взлетели в воздух, все пятнадцать, вместе со своим предводителем, и уже оттуда укоризненно посмотрели на меня.

— Что это было? — сражаясь с хохотом, выдавила я из себя.

— Ну вот, ты его напугала! — главная феечка недовольно покачала головой.

— Кого напугала? Кто это был?

— Эльф!

— Кто?! — я почувствовала, как меня начинает буквально потряхивать от зарождающейся истерики.

— Лесной эльф! Ты его напугала, и теперь он вряд ли рискнет подойти еще раз.

— О-о-о, — все, хохотать я больше не могла. У меня болел живот, а по лицу катились слезы. — Э-эльф, — простонала, мысленно махая платочком двухметровым красавцам-клонам незабвенного Леголаса, — лесно-о-ой! А чего такой ме-е-елкий? Тоже на диете?

— Почему «мелкий»? — искренне удивилась феечка. — Вполне нормальный. Лапушок даже повыше своих собратьев. Почти со взрослую белку.

— Лапушок, — я икнула и заржала как лошадь, самым безобразным образом. — А тебя как зовут?

— Сирень, — феечка опустилась на крышку и учтиво шаркнула ножкой, — а это мои друзья: Маргаритка, Астра, Глициния, Медуница…

Она загибала полупрозрачные пальчики, перечисляя названия цветов, которые, судя по всему, являлись именами остальных феечек, не решавшихся приблизиться. Если честно, я не запомнила и половины. Из головы не шел новый эльфячий образ: крошечное, размером с белку, существо, со смешным зеленым колпачком на рыжих вихрах и расширенными от страха глазищами. Эх, что я за попаданка такая неудачная? Оказалась в сказке, а мужиков нормальных тут нет! Даже глазки строить и то некому. О герцоге я в тот момент почему-то не думала.

— Ладно, — сказала я, немного отдышавшись, — вы весну свою вернуть хотите?

— Конечно, хотим! — весь разноцветный рой спустился поближе и замер, поглядывая на меня с интересом. — А как?

— Для начала скажите, есть ли у вас магия?

— С магией нынче туговато, — тяжело вздохнула Сирень. — Наши силы быстро иссякают и очень медленно восстанавливаются, но если тебе нужно вырастить какой-то цветок чтобы вернуть нашу весну, мы готовы пожертвовать тем, что у нас есть.

— Да нет, — я машинально погрызла нижнюю губу, — выращивать ничего не надо. А вот выпустить меня отсюда вы можете?

Сирень и остальные феечки сбились в кучу на крышке гроба и зашептались, посекундно бросая в мою сторону загадочные взгляды. У меня же страшно зачесалось между лопаток. И вот пока я ерзала, пытаясь хоть как-то облегчить свою участь, мои уши вдруг уловили странный шум, похожий на шум ливня за окном: свист ветра в ветвях, стук дождя по густой листве, отдаленный раскат грома.

Феечки тоже всполошились. Вспорхнули вверх, заметались по пещере в хаотичном беспорядке, запищали что-то, перекрикивая друг друга. Откуда-то из темноты к ним выпорхнуло еще несколько десятков таких же существ. Сбившись в стаю, будто яркие мотыльки, они вдруг рванули в сторону выхода.

— Эй! Куда?! — заорала я во всю мощь своих легких, сообразив, что теряю единственный шанс на спасение.

Но на меня даже никто не глянул. Взбудораженные феечки на мгновение замерли у самого порога, а потом решительно вылетели наружу, оставив меня скрипеть зубами от досады.

— Противные создания! — прошипела я, кипя от злости. — И с чего я взяла, что они похожи на мотыльков? Самые настоящие мухи! Глупые и назойливые.

Я тоскливо вздохнула и уставилась на свисающие надо мной сталактиты. Мозг отказывался осознавать действительность, отказывался воспринимать всерьез то, что сейчас происходило. Я все еще продолжала надеяться, что эта история всего лишь кошмарный сон, навеянный прогулкой на солнцепеке, просроченным пивом или несвежей шоколадкой. Ведьмы, феи, эльфы — разве такое бывает на самом деле?

— Тебе нужно выбираться! — произнес у самого уха чей-то тоненький голосок.

Он неожиданности я вздрогнула и скосила глаза в сторону говорившего. Это был он, тот рыженький эльф, которого я напугала своим смехом. Из-за покрывала торчали только его глаза и зеленый колпачок, но теперь он смотрел не с опаской, а внимательно и серьезно.

— Откуда ты знаешь, что мне нужно? — не сдержавшись, фыркнула я. — Куда сбежали твои друзяки?

— Кто же дружит с цветочными феями? — он изумленно вытаращился на меня. — Это самые глупые и самые капризные существа Вечного леса. Вот увидишь, скоро они вернутся и опять будут разглядывать тебя как диковинку.

— А эльфы не такие? — я с сомнением посмотрела на его рыжие вихры и усыпанный веснушками крошечный курносый нос.

— Может и такие, — легко согласился Лапушок. — Но сейчас только глупый и капризный эльф может помочь тебе выбраться отсюда.

— Так помоги же! — от нетерпения я даже забыла о крышке и резко дернулась, собираясь сесть. Мой лоб со всего размаха врезался в толстое стекло, и я со стоном повалилась обратно.

— Ну, нет, — покачал головой мой новый знакомый, — эдак ты точно не выберешься. Это ж зачарованный горный хрусталь! Здесь без магии не обойтись.

— А она у тебя есть? — я прикрыла глаза от досады и боли и ощупала наливающуюся шишку. Только такого украшения мне не хватало. Еще фингал под глазом и все — первая красавица. Его Светлость будет ослеплен моей красотой.

Воспоминание о герцоге, мелькнувшее на задворках памяти, почему-то заставило меня вздохнуть. Не может же быть, чтобы я к нему хоть что-то испытывала, нет? Но сердце говорило обратное. Оно буквально сжималось при одной мысли о том, что Конкордия может преуспеть в своем желании женить его на себе.

Маленький эльф что-то говорил, буравя меня укоризненным взглядом, рядом с ним появились зеленые колпачки его товарищей, но я уже не обращала на них внимания. Я внезапно осознала, какое коварство задумала эта ведьма!

Сегодня вечером Язон планирует бал (хотя какой бал для одной единственной гости?), но даже не это главное. Сегодня он собирается официально, перед всеми своими подданными попросить моей руки! Но меня-то там нет! Зато есть Конкордия, которая надела мой облик, как маску. И она хочет занять мое место!

Я застыла с открытым ртом.

— Боже, — выдохнула мимо воли, — если он ее поцелует, мы все погибли! И я уж точно!

И вот когда я наконец-то осознала всю глубину своего положения, внутри меня будто включился зайчик-энерджайзер.

— Выпустите меня отсюда! — заорала я, барабаня руками по стеклу или горному хрусталю, как его назвал Лапушок.

— Тише ты! — шикнули на меня. — Не мешай рисовать нейтрализующие руны.

Я глянула на говорившего и поперхнулась собственным криком. Прямо перед моими глазами сидел рыжий эльф с кудлатой бородой, а на его носу поблескивало пенсне! Эльф сосредоточенно что-то чертил пальцем в воздухе и беззвучно шевелил губами.

— Чего? — Вот уж не думала, что сказочные эльфы знают такие заумные слова.

— Это дядюшка Ясень, — прошептал мне на ухо Лапушок, — он самый мудрый в этом лесу.

— Мы не можем сами открыть крышку, она слишком тяжелая для нас, — пояснил эльф, деловито поправляя пенсне. — Но мы вполне можем отключить магию, которая удерживает ее на месте.

— Неужели вы это сможете? — прошептала я, разглядывая бородатого эльфа как восьмое чудо света. Он был размером с ежа и такой же толстый. Всю одежду его составляли бриджи, чулки, башмаки с блестящими пряжками, курточка и рубашка с кружевным жабо — все зеленого цвета, только разных оттенков. А еще колпачок, лихо заломленный на одну сторону.

— В принципе, почти готово, — он добавил еще одну линию к тому незримому узору, который уже нарисовал в воздухе, — но сначала ты должна кое-что пообещать.

— Все что угодно! — горячо заявила я.

— Помогая тебе, мы отдаем последнюю магию. И ты тоже должна нам помочь.

— Как?

— Ты должна изгнать из Вечного леса ту ведьму, что принесла сюда осень, и вернуть нам весну.

— Как же я это сделаю? Она же ведьма! А у меня даже ногтей нет чтобы ей лицо расцарапать!

— Зачем тебе ногти? — дядюшка Ясень удивленно покачал головой. — Я дам тебе кое-что получше! Ты согласна сразиться с ведьмой?

Я задумалась. Ситуация становилась абсурдной. Я еще и избранная на борьбу с местным злом, как в тех книжках, которые прочитала? И что теперь, мне выдадут бронелифчик, говорящий меч и ехидного коня? Или ехидный меч и говорящего коня — не помню. А с другой стороны, что еще остается, выбора-то все равно нет. Либо попытаться сразиться с этой Конкордией и надрать ей задницу в лучших традициях женских драк XXI-го века, либо лежать здесь и молча дожидаться конца. Решение было очевидно.

— Я согласна! — твердо заявила я. — Давайте свои эльфийские артефакты.

Бородатый эльф взмахнул рукой, и я увидела, как в воздухе засветилась тонкая вязь наисложнейшего плетения. Это был тот рисунок, который он выводил, а теперь замкнул. Это были те самые нейтрализующие руны, которые он активировал одним движением пальцев. Я уставилась на них, не скрывая восторга. Вот она, настоящая эльфийская магия в действии!

От восторга я едва не захлопала в ладоши, но быстро опомнилась и напустила на себя суровый и неприступный вид. Сдвинула брови и поджала губы, выставив вперед подбородок. Именно так, по моему мнению, должны были выглядеть борцы со злом, отправляясь на задание.

— Открывай! — крикнул эльф, спрыгивая с крышки.

Я толкнула ее руками. Какая тяжеленная!

Медленно, очень медленно, с противным режущим звуком она начала поддаваться под моими усилиями, буквально по сантиметру сползать в бок, пока я, наконец, не сдвинула ее настолько, что она легла по диагонали. Теперь можно было попытаться и вылезти.

Запыхавшаяся, с горящими щеками и бешено колотящимся сердцем я выползла из этого гроба и облегченно вздохнула, почувствовав под ногами твердую землю. Вытерла рукавом пот со лба, поморщившись от прикосновения к синяку, и только тогда огляделась, ища своих спасителей.

Маленькие лесные эльфы стояли рядочком и с любопытством разглядывали меня. Ни один из них не достигал ростом даже моих коленей, но при этом все они выглядели очень миловидно, а их одежки были настолько франтоватыми, что я сразу записала маленький народец в великих модников.

Бородатый дядюшка Ясень обошел меня и начал сосредоточенно карабкаться вверх по стенке гроба, пыхтя, как еж, и цепляясь за цветочные гирлянды. Я не удержалась и подсадила его. Эльф оказался удивительно теплым и мягким, будто я котенка в руках подержала!

Он ответил мне учтивым кивком, одернул курточку и шаркнул ножкой. После чего с долей пафоса произнес:

— От имени всех лесных эльфов приветствуем тебя, избранная! Ты поклялась, что спасешь Вечный лес от злой ведьмы. Подтверждаешь ли ты свою клятву?

— Подтверждаю! — твердо ответила я.

Нет, я, конечно, человек спокойный и всегда только за мир. Но делишки этой дамы в фижмах заставили меня пылать от гнева. Слишком уж раздольно она чувствует здесь себя. Пора бы указать ей на выход!

— Тогда вот обещанные подарки! — и дядюшка Ясень взмахнул обеими руками, описывая в воздухе круг.

Когда его руки сомкнулись, воздух сгустился и задрожал внутри импровизированного круга. Что-то вспыхнуло, что-то треснуло. Кажется, за порогом пещеры бушевала настоящая гроза.

Я подалась вперед, с восхищением вглядываясь в светящийся круг, даже руку протянула, собираясь ткнуть в него пальцем. Но он схлопнулся, обдав меня ароматом свежей зелени, а на крышке гроба остались лежать два предмета, при виде которых мои брови недоуменно полезли вверх.

Лук с колчаном, в котором лежала всего одна стрела, маленькое ручное зеркальце размером с ладонь, не стеклянное, а из тщательно отполированного металла, и деревянная шкатулка, украшенная искусной резьбой.

— Что это? — спросила я, кивая на эльфийские подарки.

— Это твое оружие против ведьмы, — с гордостью заявил дядюшка Ясень.

— Гм… да вообще-то, как вам сказать, — начала я, не скрывая сомнения в голосе, — у меня со зрением небольшие проблемы. Вряд ли я попаду из лука в Конкордину, разве что привяжу ее к дереву и буду стрелять в упор.

— Нагнись-ка поближе, — он поманил меня пухлым пальчиком и я, ничего не подозревая, наклонилась к нему.

Эльф молниеносным жестом выставил перед собой ладонь и дунул. Мне в лицо полетел какой-то сверкающий порошок. Защипало глаза.

— Ай! — заорала я, зажмурившись, махая руками и подпрыгивая на месте. Глаза жгло, будто в них перцу насыпали, по щекам градом катились слезы. — Ты совсем сумасшедший! Думаешь, если я окончательно ослепну, это как-то поможет мне лучше целиться?

— Хм, какая ты крикливая, — этот мелкий поганец был абсолютно спокоен. — От пыльцы древокоста еще никто не ослеп, а вот слепцы, наоборот, прозревали. А ну-ка, открой глаза!

Я машинально подчинилась.

Ого! Словно пелена с глаз упала! Все предметы вокруг обрели давно забытую четкость и яркость. Не веря в чудо, я несколько раз крепко зажмурилась, потом поморгала, поводила глазами туда-сюда. Неприятное жжение быстро проходило, оставляя после себя дикий восторг. Ура! Долой очки и контактные линзы! Вот она — медицина будущего, а не какая-то там лазерная терапия.

— Здорово! — восхищенно выдохнула я. Потом восторг поубавился. — За зрение спасибо большое, только у меня все равно нет опыта в стрельбе из лука. Сомневаюсь, что я его вообще смогу натянуть.

— Это же эльфийский лук! — дядюшка Ясень сердито запыхтел. — Он пропитан магией леса. Мы дарим его тебе на благое дело. В твоих руках он будет послушен, а стрела остра и точна! Она всегда попадает в цель, главное, чтобы ты сама знала, в кого стреляешь!

— Не уверена, что смогу убить собственными руками, — я с сомнением глянула на стрелу.

— Никого ты не убьешь, поверь, — отмахнулся бородатый эльф. — Стрела всего-навсего лишит ведьму ее колдовской силы, так что не имеет никакого значения, будешь ли ты целиться в бровь или в глаз. Можешь хоть в пятку, лишь бы попала. Пока ведьма может колдовать, мы бессильны против нее, но едва она лишится своих сил, Вечный лес сам избавится от нее.

— Ладно, — я покосилась на колчан, расписанный странными символами, — с этим разобрались. А зеркальце зачем? Да еще такое странное?

— Нормальное эльфийское зеркальце! Намагиченное и заговоренное! В нем отражается истинная суть вещей. Какой бы облик не приняла ведьма, это зеркало отразит ее черную душу.

— Ага, полезная вещица, учитывая, что наша «звезда» щеголяет сейчас в моем образе! — пробормотала я, разглядывая холодную полированную поверхность.

Не сдержавшись, я взяла в руки эльфийский подарок. Зеркало было чересчур легким для своих размеров, но я промолчала: магия! В обрамлении вьющихся по краю рун отразилось мое лицо. Сдвинутые брови, нахмуренный лоб, губы, сжатые в узкую полоску. И взгляд, будто светящийся изнутри.

— Не вижу ничего необычного, — разочарованно протянула я, — разве что морщины на лбу и круги под глазами.

— Так это ты и есть, а кого ты там хотела увидеть? Маленького зеленого эльфа? Смотри лучше сюда! — и он ткнул пальчиком в шкатулку. — Этот подарок самый важный, не вздумай его потерять! И не смей открывать до времени.

— А что там?

— Узнаешь, когда время придет.

— И как же я узнаю, что оно пришло?

— Сердце тебе подскажет.

* * *

Ну, вот и все. Лук в руках, колчан за спиной, а зеркальце и шкатулка прочно привязаны к поясу каким-то хитрым эльфийским узлом. Осталось только вернуться в замок и разобраться этой дамой.

У выхода из пещеры я остановилась и осторожно выглянула наружу. Кажется, здесь действительно только что прогремела гроза: в воздухе пахло озоном и мокрой травой, яркое солнце сверкало в каплях воды, покрывавших листву на деревьях, а в небе, среди быстро отползавших туч, сияла радуга. Огромное семицветное коромысло, перекинувшееся над лесом. Она была похожа на ворота в сказочный мир.

— Радуга! Радуга!! — звенели вокруг тоненькие голосочки, похожие на нестройный перезвон серебряных колокольчиков.

Это были феечки, кувыркавшиеся в воздухе не хуже цирковых эквилибристов. Крошечные тельца, пестрые крылышки — точь-в-точь стайка разноцветных мотыльков над цветочной поляной.

Я вышла наружу и остолбенела. Вокруг меня простирался дремучий лес, полный вековых деревьев с необъятными стволами. Их раскидистые кроны возносились высоко вверх, упираясь в небо, а толстые узловатые корни торчали в земле, сплетаясь в замысловатые узоры. Между деревьев виднелись пригорки, покрытые прошлогодней травой, и нигде ни одного намека, в какой стороне искать замок.

— Как же я найду обратный путь? — задумалась я, оглядываясь вокруг.

— Ну, дорогу тебе покажут. Каждый лесной житель знает, где стоит замок, — успокоил дядюшка Ясень, сунул два пальца в рот и так залихватски свистнул, что у меня ухо заложило.

Феечки тут же, как по команде, совершили синхронный разворот на девяносто градусов и послушно подлетели ближе. Загалдели все хором, перекрикивая и перебивая друг друга.

— А ну молчать, мелюзга! — бородатый эльф сурово сдвинул брови. — Вам задание.

Малыши послушно замолкли.

— Проведете нашу гостью до границы леса, да смотрите не заблудитесь! А то знаю я вас, начнете по сторонам глазеть — все на свете забудете.

— Проведем, проведем, — с готовностью запищали феечки.

— Но у нас нет сил лететь так далеко, — возразила уже знакомая мне Сирень. Кажется, из всех феечек только она одна обладала здравым смыслом.

— Так давайте я вас понесу! — я протянула руки, и крошечные существа тут же облепили меня от запястий до самых плеч. Кое-кому не хватило места на руках, так что парочка фей с комфортом устроилась у меня на голове. — Так, и куда идти? Замок-то где?

— На запад от солнца, — подсказала Сирень, без лишних заморочек примостившаяся прямо на моем ухе.

— А запад у нас где? — я закрутила головой.

По толпе эльфиков пронесся тяжелый вздох, дядюшка Ясень многозначительно постучал себя кулаком по лбу и ткнул пальцем в нужном направлении.

— А, — я смущенно заулыбалась, — спасибо за подсказку. И нечего так смотреть! Там же не написано, что это запад, откуда мне знать?

Вот действительно, откуда мне знать? Все нормальные люди давно обзавелись GPS-навигаторами, а я, если честно, даже компасом пользоваться не умею, просто не приходилось.

Сбоку засопел Лапушок. Достал из-за пазухи зеленый платочек и промокнул глазки, а потом с чувством высморкался в него. Остальные эльфы пожелали мне удачи и помахали вослед.

Я шагнула на узкую тропинку, на едва видневшуюся в траве, но через десяток шагов не выдержала и оглянулась. Пещера исчезла, будто ее никогда и не было — позади меня возвышался обычный холм с пологими склонами, заросшими пожелтевшей травой.

Язон Валентин Марк Филипп граф де Верней, герцог д'Арвентиль.

Словно некая таинственная сила уводила его все дальше и дальше в лес. Язон пришпоривал своего коня, торопился, будто чувствовал, что время поджимает. В душе зрело непонятное упрямство, откуда-то он точно знал, что должен успеть к радуге, пока она видна.

До заката оставалось не так уж много. Солнце давно пересекло зенит и теперь медленно клонилось к западу, но яркие полосы в небе продолжали сверкать и переливаться. Язон быстро сообразил, что это не обычная радуга, возникающая при дожде, а порождение магии. Вот только чья это магия и насколько она дружелюбна — он не знал.

В какой-то момент он настолько опередил своих людей, что они остались далеко позади. Демон летел стрелой, перескакивая рвы и поваленные деревья с такой легкостью, точно у него выросли крылья. Семь ярких цветов, соединенных в гигантскую ленту, манили его почти так же, как и седока, нетерпеливо понукающего своего скакуна.

Почти полчаса дикой скачки и опасного лавирования по пересеченной местности, и Его Светлость пущенной стрелой вылетел на открытое пространство. Это была небольшая полянка, примостившаяся в самой чаще леса. Герцог натянул поводья, заставляя Демона встать на дыбы. Взмыленный конь возмущенно заржал. Его бока ходили ходуном, с губ падали клочья пены. Язон спрыгнул с коня, накинул поводья на ближайший куст и медленным шагом направился к центру поляны, напряженно вглядываясь в заросли ежевики, из которых поднимался цветной столб света. Это была оно — место, где радуга соединялась с землей.

— Ты пришел! — услышал он женский голос, встрепенулся и изумленно поднял взгляд.

В центре куста, полускрытая разноцветным сиянием, стояла знакомая женская фигура.

— Мадемуазель Катрин? — пробормотал Его Светлость, вглядываясь в смутные очертания. — Как вы туда залезли? И что там делаете? Почему вы ушли из замка?

— Язон, дорогой, сегодня же назначена наша помолвка, не так ли? — пропела фигура сладким голосом.

— Да, дорогая, — герцог остановился. Что-то не давало ему покоя.

— Сделайте мне в честь этого небольшой подарок.

— Все что угодно, — пробормотал Его Светлость, делая шаг ближе.

В это время в его голове шла мучительная борьба. Все существо Язона буквально разрывалось на две половины: одна рвалась вперед, в ежевичный куст, туда, откуда он слышал нежный голосок своей возлюбленной и видел ее аппетитные формы, полускрытые разноцветным сиянием. А вторая половина, наоборот, испытывала желание держаться подальше от этого места и этой женщины, которая манила его рукой.

— Подарите мне поцелуй под радугой.

— Зачем?

— Как? Вы не знаете эту легенду? — мадемуазель Катрин нервно рассмеялась. — Если влюбленные в первый раз поцелуются в центре радуги, их любовь невозможно будет разорвать. Сама магия природы благословит этот союз. Ну, идите же ко мне, — в голосе женщины появились томные нотки, от которых Его Светлость почему-то передернуло.

— А как же ваша записка? Вы обещали прибыть в замок к праздничному ужину, а теперь зачем-то ждете меня в лесу. Откуда вы знали, что я здесь буду?

— Ну, — она жеманно захихикала, — женское сердце такое непредсказуемое. Мне нужно было время подумать, вот я и пошла в лес прогуляться. Но мое любящее сердце подсказало мне, где я могу встретить вас. Можете называть это интуицией.

Язон нахмурился. Странное дело, он не испытывал влечения к этой женщине. Ничего не дрогнуло в его душе, не затрепетало сердце, не возникло ни малейшего желания при звуках ее голоса. Да и томные вздохи, которые она издавала, показались ему наигранными.

— Мадемуазель Катрин, — произнес он строгим голосом, невольно ложа руку на эфес меча, — выйдите, пожалуйста, оттуда.

— Выйти? Нет, дорогой, это вы должны ко мне присоединиться. Разве вы не хотите, чтобы наша любовь длилась вечно?

— Хочу. Но я не желаю лезть в эти заросли. Выходите! Или я сам вытащу вас оттуда!

— Ах, — женщина хихикнула и протянула к герцогу обе руки, — так идите же скорее, мой рыцарь! Спасите свою возлюбленную!

То ли в ее словах, то ли в тоне, которым она говорила, проскользнуло нечто такое, от чего Язон, будто бычок на веревочке, медленно двинулся вперед, недоумевая собственному поведению. В два шага он достиг края зарослей и уже раздвинул их руками, собираясь шагнуть в столб света, когда за его спиной неожиданно раздался знакомый голос, не скрывающий издевки:

— Так-так-так, и чем это мы тут занимаемся, благородные дамы и господа?!

— Ты! — закричала мадемуазель Катрин из куста.

Язон обернулся и вытаращил глаза. Прямо перед ним, буквально в нескольких шагах стояла его невеста собственной персоной, сжимая внушительный лук, а по ее рукам, груди и волосам ползали странные существа, похожие на мотыльков.

— Что это? — выдавил он, чувствуя, как в горле образовывается комок.

— Это? — мадемуазель Катрин номер два небрежным движением смахнула с носа особо назойливое существо. — Это мои новые друзья. А это что? — и она ткнула концом лука в сторону ежевичного куста.

Язон ощутил непреодолимое желание почесать затылок. Рука потянулась сама собой, но он усилием воли заставил остановиться непослушную конечность. Дилемма была на лицо. Обе мадемуазель Катрин, похожие как две капли воды, смотрели на него с двух сторон и прожигали друг друга отнюдь не дружелюбными взглядами. Та, что выглядывала из куста, поминутно томно вздыхала и как бы между прочим поправила декольте, выставляя напоказ аппетитные формы. Герцог невольно засмотрелся, но тут же совсем неласково получил по мягкому месту от мадемуазель Катрин номер два. Девушка с луком уставилась на него, пылая праведным гневом, и яростно прошипела:

— Слюни подбери, Казанова!

— Милый, иди ко мне! — сладким голосом пропела мадемуазель Катрин из куста.

Язон тут же, как по команде, подавился слюной и закашлялся, неловко прикрывая рот. Ноги сами сделали шаг, другой, все дальше уводя его в ежевичные заросли, из которых поднимался радужный столб света. Феечки, облепившие мадемуазель Катрин номер два, стайкой взлетели в воздух и запищали что-то неразборчивое, мельтеша у него перед глазами. Его Светлость замахал руками, пытаясь отогнать назойливый рой, но не тут-то было!

— Ведьма его заворожила! — пропищало одно из крошечных существ, цепляясь тонкими ручками за локон девушки и качаясь на нем, как на качелях.

— И что нам делать? — мадемуазель Катрин номер два сузила глаза.

— А ничего ты уже не сделаешь! — самодовольно заявила из ежевичного куста мадемуазель Катрин номер один. — Теперь он мой. Ты опоздала!

Она протянула руки, и Его Светлость покорно нырнул в ее объятия. Заросли ежевики сомкнулись за его спиной, будто капкан, отрезая от остального мира.

* * *

Я осталась стоять посреди опустевшей поляны с разинутым ртом. Мой герцог, тот самый, который по законам жанра должен был сейчас собственной грудью защищать меня от злой ведьмы, добровольно бросился к ней в объятия! К горлу подкатил комок, пальцы сжались в кулаки от обиды и ярости. Что-то кольнуло в ладонь. Я опустила взгляд и уставилась на эльфийский лук, который продолжала сжимать в руках.

— Долго так стоять собираешься?! — пропищала мне на ухо Сирень. — Скорее! Или она его поцелует под радугой и очарует навсегда! И тогда проклятье исполнится, ты заснешь смертным сном! А в Вечном лесу наступит зима, и мы все погибнем!

Эти слова обрушились на меня, будто ушат ледяной воды. Я вспомнила, что в любой, даже самой доброй сказке, героям выпадают испытания. Теперь и мне придется пройти через них, и от того, выйду ли я с честью из этой борьбы или струшу и сдамся, зависит не только мое будущее, но и будущее всего этого сказочного мира и всех этих существ — пусть крошечных и забавных, но живых.

Решительно сжав зубы, я бросилась в колючие кусты, которые преградили мне путь. Ежевичные плети вцепились в мое платье и в волосы, будто живые хлестали меня по щекам, по рукам, по груди, разрывая сиреневый шелк и оставляя на коже тонкие кровоточащие царапины. Где-то на задворках разума мелькнула мысль: я здесь покалечусь! — мелькнула и пропала, заставив лишь яростнее пробиваться сквозь плотные заросли ежевики.

В последнем усилии я рванулась вперед. Треснул подол, обрывки юбки остались висеть на кусте, а я вывалилась на открытое пространство, отдуваясь и пыхтя. Грязная, исцарапанная, с всклокоченными волосами и полная праведного гнева.

Влюбленная парочка стояла буквально в десяти шагах от меня, обнимаясь и сладко воркуя. Вернее, ворковала одна Конкордия, вцепившись в моего герцога как энцефалитный клещ. Я окинула ее придирчивым взглядом. И совсем не похоже! Как он только мог нас перепутать?!

— Язон! — крикнула я, когда руки моей неудачной копии переместились на затылок герцога и начали ненавязчиво склонять к поцелую.

Его Светлость встрепенулся, разрывая объятия, и оглянулся. У него был такой затравленный взгляд, что я на мгновение умилилась. Какой няшка! За такого не стыдно и в волосы вцепиться сопернице. Впрочем, у меня была идейка получше.

— Отойди от нее! — мой голос напряженно звенел, я не отрывала пристального взгляда от ухмыляющейся ведьмы.

— Ты проиграла, — самодовольно заявила она. — Прими поражение с достоинством.

— Ну, уж нет!

Словно какая-то неведомая сила заставила меня решительно вскинуть лук. Мои руки зажили собственной жизнью, независимо от разума. Эльфийская стрела будто сама собой скользнула в ладонь, легла в гнездо и натянула тетиву. Каждое мое движение было четко выверенным, ни единого лишнего жеста, точно я всю жизнь только тем и занималась, что стреляла из лука по живым мишеням.

Ни единой мысли в голове. Сердце бьется размеренно и спокойно. Я делаю вдох, поднимаю лук на уровень плеч, а затем растягиваю его так, что касаюсь тетивой подбородка. Время замерло, только звон в ушах. Я смотрю в упор на Конкордию и вижу собственное лицо, читаю в ее глазах — моих глазах — превосходство. Но вот ее рот — мой рот — дергается в кривой ухмылке, я отвечаю ей тем же и… отпускаю тетиву!

И надо же было такому случиться, что именно в этот момент у Его Светлости взыграло благородство! Я только увидела, как он смазанной тенью бросился между мной и ведьмой, прикрывая ее собственной грудью, но не успел.

Эльфийская стрела вошла ей прямехонько в горло. Конкордия пошатнулась, уставилась на тонкое древко с ярким оперением и схватилась за него руками. Что-то отвратительно булькнуло, ведьма с противным чавканьем вырвала стрелу, и из-под наконечника хлынул густой поток, такой черный, что это вряд ли могла быть человеческая кровь!

— Убей ее! — завизжала Конкордина, тыкая в мою сторону окровавленной стрелой. — Убей!

Словно под действием злого заклятия, небо над головой заволокло тучами, буквально в один момент исчезло солнце, и на поляне воцарились густые сумерки. Резко похолодало, трава и деревья покрылись инеем, а я моментально продрогла и начала выбивать челюстью чечетку.

Герцогу, казалось, холод был нипочем. Его Светлость выхватил меч из ножен и на полном серьезе собирался исполнить приказ. При этом на его застывшем лице отразилась такая мучительная работа мысли, что я невольно его пожалела.

Герцог надвигался на меня с безумным блеском в глазах, размахивая мечом так, будто здесь была не я одна с бесполезным луком в руках, а целая армия с алебардами наперевес. Он мычал что-то нечленораздельное, его лицо превратилось в гротескную маску, а позади стояла Конкордина и визжала без умолку.

Я ошарашенно замерла, не зная, куда бежать. Все, сейчас он разрубит меня на куски, и на этом наступит конец моей недолгой карьере сказочной героини. Всхлипнув, я начала мысленно прощаться с жизнью.

— Зеркало! — пропищал над ухом знакомый голосок, и десяток других, таких же тоненьких, подхватили: — Зеркало! Достань зеркало, Катрин!

Я будто очнулась. Руки лихорадочно ощупали пояс. Где же эта дурацкая кучка металла? Чем она может мне помочь?!

Пальцы нашарили плотный узелок, из которого торчала длинная ручка. Пятясь от обезумевшего герцога и поминутно рискуя свалиться ему в ноги, я вцепилась руками в зеркало, рванула, освобождая из хитроумного плена, и выставила перед собой.

Из полированной металлической поверхности на меня изумленно воззрилось взлохмаченное чучело с расцарапанными щеками.

— Ой, — пискнула я и развернула зеркало лицом к Его Светлости.

Вот уж не знаю, что он там увидел, да только отшатнулся с перекошенным лицом, и в этот миг яркий луч света упал на зеркало откуда-то с небес, отразился от него и солнечным зайчиком заскакал по визжащей ведьме, вновь принявшей свое обличие. И там, где он касался ее, кожа Конкордии начинала шипеть и дымиться!

Герцог остановился буквально в шаге от меня, тяжело дыша и изумленно разглядывая собственные руки, сжимавшие меч. Потом его взгляд упал на Конкордию, которая вертелась на одном месте и беспорядочно махала руками, в тщетных пытках отогнать назойливый солнечный луч. Обрывки черного тумана подобно клочьям сажи клубились вокруг нее, но ей почему-то не удавалось создать тот самый темный вихрь, который всегда уносил ее в безопасное место.

— Уберите! Уберите это от меня! — кричала ведьма, истерически завывая.

Воздух наполнился звенящими голосами и яркими точками, мельтешащими, будто гигантский рой светлячков. Это была целая армия крошечных цветочных феечек, каждая из которых сияла в темноте как рождественская гирлянда. Они окружили визжащую Конкордию, облепили ее плотным коконом и вдруг синхронно взлетели вверх, поднимая за собой трепыхающуюся ведьму.

— Эй! Вы куда?! — растерянно крикнула я, позабыв о герцоге.

А где финальный бой, труп злодейки и моя победная песнь над ним?! Опять обманули!

Какое-то движение заставило меня оторваться от фееричного зрелища феечек, тащивших по воздуху завывавшую ведьму. Его Светлость с надрывным стоном схватился за сердце и начал оседать, прямо на моих глазах перевоплощаясь в ночное чудовище. Никакого тумана больше не было, но покрытое шерстью тело мешком свалилось мне под ноги.

— Язон! — не думая, я бросилась перед ним на колени и схватила за голову.

Клыкастая пасть оказалась полуоткрытой, язык безвольно свесился наружу, глаза бессмысленно закатились. Он даже не вздрогнул, когда я ударила его по щеке, пытаясь привести в чувство.

— Язон, миленький, что с тобой? — я едва не плакала. — Только не умирай, слышишь? Не смей бросать меня здесь, ты, коврик войлочный!

Потеряв последние проблески здравого смысла, я трясла его за плечи, как грушу. Голова монстрика безвольно моталась в разные стороны, но он не издал ни звука, и мне на мгновение показалось, что сердце в его мохнатой груди больше не бьется!

— Ты решила оторвать ему голову? — раздался из-под ближайшей коряги задумчивый голос. — Не думаю, что это хорошая идея, но ты можешь попытаться.

Я вскинула зареванное лицо.

— Дядюшка Ясень, — всхлипнула. Старый эльф укоризненно смотрел на меня, пожевывая кончик бороды. Из-за его спины выглядывали со-товарищи. — Он умер?

— Пока нет. Но непременно умрет, если ты не перестанешь его трясти.

— Что с ним? Что мне делать?

Эльф вразвалочку прошествовал к моему монстрику, деловито оттянул ему веко, заглянул в закатившийся глаз, потом в безвольно раскрытую челюсть. Зачем-то потрогал зубы оборотня, достал платочек, вытер пальцы и только после этого весомым тоном проговорил:

— Ты победила ведьму. Наша стрела, заряженная твоей любовью, лишила ее колдовских сил. Но проклятье осталось в силе. Теперь он останется таким навсегда, его люди уже никогда не примут человеческий облик. До самой смерти им суждено бегать по Вечному лесу в образе диких зверей.

Ледяная волна охватила мое тело, сковывая руки и ноги. Сердце дрогнуло, пропуская один удар, горло сжалось, лишая дыхания. Я вдруг ощутила такое резкое головокружение, что едва не потеряла сознание.

— Как же так? — прошептала, давясь слезами. — Неужели ничего нельзя сделать?

— Можно, — эльф вернул платочек в карман и сложил руки за спиной, важно выпятив бочкообразный живот. — Но пойдешь ли ты на это?

— Что именно?

— Если ты хочешь снять проклятие, тебе придется исполнить условие, которое поставила Конкордия. Но и это не все. Тебе придется за него заплатить.

— Я готова, — решительно тряхнув головой, я размазала слезы по щекам и с готовностью уставилась на эльфа. — Что надо делать?

— Подожди, не суетись. Ты уверена, что хочешь этого?

— Я не знаю, о чем речь! Скажи мне — и я смогу принять решение.

— Нет, ты должна сделать выбор сейчас. Точнее, слушай свое сердце. Это оно должно сделать выбор.

Я закрыла глаза и прислушалась к своим мыслям. Такая странная фраза «слушай свое сердце»! Как его слушать? Я что, кардиограф? Ну, стучит, бьется быстрее, чем должно, словно я бежала стометровку. Так ведь это и не удивительно в данный момент.

— Ну? — дядюшка Ясень нетерпеливо дернул меня за рукав. — Что ты решила.

И не знаю, сердце это мое отозвалось или другой какой внутренний орган, только губы мои вдруг раскрылись, и я услышала собственный голос, глухой и серьезный, словно со стороны:

— Я согласна на все. Как мне его спасти?

— Ты должна поцеловать его под радугой, обещая вечную любовь.

— А плата?

— Ты останешься здесь навсегда. Вместе с нами. Вечный лес возьмет твою жизнь взамен жизней этих людей.

— А он? — холодея, шепнула я и кивнула на монстрика.

— Он вернется в свой мир и в свое время, вместе со своими людьми, в тот самый миг, когда был отправлен сюда. И все прошедшее станет для каждого из них просто сном.

Я посмотрела на монстрика еще раз. Знаю, герцог настоящий козел, но ведь это чудовище его неотъемлемая часть. Добрый, заботливый, любящий. Столько веков он как мог заботился о нуждах своих подданных, не опустил руки, не упал духом. Учился выживать в этом мире и учил этому своих слуг. Ведьмы больше нет, но осталось проклятье, и если я сейчас откажусь, все эти несчастные навсегда останутся здесь из года в год, из века в век влачить жалкое существование.

Но остаться в этом заколдованном мире вместо них? Совершенно одной? А в принципе, что ждет меня дома? Серые будни, кредит, низкооплачиваемая работа… нет ни родных, ни особо близких друзей, разве что пара бывших любовников, которым я давно не нужна.

Одна моя бесполезная жизнь взамен жизней трех сотен взрослых и детей.

Мои руки тряслись, а губы дрожали, когда я еле выдавила из себя:

— Я согласна.

Мой взгляд невольно упал на резную шкатулку, все еще болтавшуюся у меня на поясе.

— Это же оно? — спросила я, чувствуя, как к горлу подступает комок. — Мой шанс на возвращение? Тот, который я должна отдать ему?

— Ну почему «должна»? — дядюшка Ясень пожал плечами. — Ты можешь воспользоваться им сама.

Я медленно покачала головой. Нет, я уже знала, что останусь здесь вместо него. Вот такая глупая сказка, в которой вместо принца лесное чудовище и которая заканчивается не свадьбой, а добровольным заточением.

Руки мелко дрожали, когда я снимала шкатулку с пояса. Сердце замерло, пропуская один удар, когда я ее открыла. Внутри, на подушечке из алого бархата лежало тоненькое золотое колечко.

— Просто одень его на палец и поверни, — прошептал рядом со мной голос эльфа-искусителя, — и тут же окажешься дома!

Я закусила губу, чтобы не разреветься позорно. Достала колечко, сжала его в кулаке, ощущая себя жертвой собственной доброты. А потом отогнула мохнатый мизинец на безвольной руке монстрика и надела на него колечко. Последний эльфийский подарок легко скользнул вниз, будто был отлит именно под этот палец, и засветился. Я почувствовала, как по щекам бегут предательские слезы. Но плакала я вовсе не потому, что мне предстояло провести вечность в этом сказочном мире, а потому что эта вечность будет слишком долгой и тоскливой без Него…

— Давайте, ребята, поможем нашей спасительнице! — скомандовал дядюшка Ясень, и все эльфики высыпали на поляну как из рога изобилия. Их было так много, что у меня в глазах зарябило от всех оттенков зеленого.

Крошечные смешные человечки что-то шептали на незнакомом певучем языке и совершали руками странные пассы, а потом вдруг затанцевали вокруг меня с монстриком и запели, причем их мелодичные голоса звучали все громче и громче с каждым движением. И огромное безвольное тело оборотня вдруг медленно оторвалось от земли и поплыло, направляясь прямо в столб радужного света, который неиссякаемо бил из земли. Я поднялась на негнущиеся ноги и заковыляла следом. Каждый шаг мне давался трудом, ведь решалась моя судьба. А еще в голове, будто птица в клетке, билась одна-единственная мысль, что я дура, что Язон моей жертвы никогда не оценит, что он вообще никогда не узнает о ней. А если узнает, то что для него случайная знакомая из другого времени, ведь в его собственном его ждут королевские почести, друзья и родные, и роскошные придворные дамы в восхитительных нарядах.

Тело монстрика плавно вплыло в радугу и опустилось на землю. Я шагнула вслед за ним, и столб света сомкнулся за моей спиной, точно переливающаяся завеса. Я подняла голову вверх. Надо мной сияло яркое ультрамариновое небо, такое ясное, какое я еще никогда не видела за всю мою жизнь, а вот радуги не было видно.

Встав на колени рядом с монстриком, я подняла его мохнатую голову и тяжело вздохнула. Моя решительность исчезала с каждой секундой, все-таки я оказалась не спасителем мира, а обычной трусихой, но пока она еще теплилась, я развернула к себе безобразную монстрячью морду, зажмурила глаза и прижалась губами к клыкастой пасти.

Я еще успела почувствовать, как резко вздрогнуло его тело, как когтистые лапы обхватили меня, сжимаясь на талии, еще успела услышать рычание, переходящее в стон. Еще успела открыть глаза и увидеть, как уродливая морда превращается в человеческое лицо. А потом все вокруг завертелось, заплясало, сливаясь в бесконечный поток ярких огней, и меня накрыло непроницаемой тьмой.

Язон Валентин Марк Филипп граф де Верней, герцог д'Арвентиль.

Все, что он помнил, это как Демон вынес его из лесной чащи на открытое пространство, а еще помнил голос мадемуазель Катрин, такой странный, приторно-сладкий, липкий, будто патока. И помнил, как увязал в этом голосе, точно муха, попавшая в паутину. Все остальные события словно туманом заволокло.

Но вот среди серой массы прорезался лучик солнца. Тьма отступила, позволяя открыть глаза. Яркий свет ослепил Его Светлость, заставляя вздрогнуть и болезненно застонать. Герцог не мог понять, где он и что происходит, он чувствовал себя так, будто его раскрутили на детской карусели и выбросили на обочину, не давая опомниться.

Странная тяжесть в руках заставила опустить глаза. Лапы, нет, теперь уже руки, сжались, удерживая на весу безвольное женское тело.

— Катрин? — выдохнул он, прижимая девушку к себе и с трудом осознавая, где находится. Огляделся вокруг — лесная поляна, ничего необычного. — Что происходит?

— Она пожертвовала собой ради тебя и твоих людей, — произнес раскатистый голос, шедший, казалось, отовсюду.

— Кто это? — пробормотал Его Светлость, обшаривая деревья напряженным взглядом, но ни единый листик, ни одна травинка не шевельнулись. Даже ветер затих в этот момент. — Выйди и покажись!

— Я тот, кто может вернуть ее тебе… если она нужна. Но взамен я потребую плату.

— Покажись, кто ты! Еще одно дьявольское отродье? Или это опять происки Конкордии?

— Нет, — неизвестный расхохотался. — Я гораздо могущественнее всех человеческих магов и заклинателей.

— Так чего ты боишься? — герцог презрительно сплюнул себе под ноги. — Безоружного человека? Выйди и покажись!

— Ну, вот что за манера все портить! — недовольно проворчал таинственный бас, постепенно превращаясь в тоненький голосок, и перед изумленным герцогским взглядом прямо из воздуха соткалось странное существо. Оно было размером меньше его сапога, с внушительным брюшком, короткими ручками и ножками, острыми ушами и роскошной рыжей бородой. Одежда всех оттенков зеленого цвета сидела на нем как влитая, поражая воображение своим покроем.

— Ты кто? — Его Светлость изумленно уставился на это видение.

— Можешь звать меня дядюшка Ясень, — эльф, а это был он, шаркнул ножкой.

— Живой эльф! — пробормотал Язон, протирая глаза одной рукой, а другой продолжая удерживать на весу отяжелевшее тело мадемуазель Катрин.

— Положи девушку, а то уронишь, — дядюшка Ясень кивнул на его ношу. — Как-ни-как, она спасла тебя и твоих людей. Имей уважение.

— Спасла? — Язон перевел взгляд на бледное девичье лицо, в котором не было ни одной кровинки. — Что это значит?

— Она заплатила своей свободой за то, чтобы ты и твои люди вернулись домой.

— Своей свободой?.. То есть, она останется здесь? Одна?

— Да, а вы все вернетесь в свой день и час и все, что случилось с вами в этом лесу, превратится в обычный сон.

— Но я не хочу возвращаться без нее! — воскликнул герцог с такой горячностью, какую сам от себя не ожидал. — Я хочу быть с ней! Она нужна мне!

— Нужна? — дядюшка Ясень задумчиво сунул в рот кончик бороды и пожевал. — А зачем?

— Зачем? — теперь Язон и сам задумался. Эти слова вырвались из него машинально, но он еще не успел их осознать.

— Да, зачем она тебе? Подумай, ты вернешься домой, в свое время, к своей прежней жизни. Разве там не ждут тебя светские прелестницы и роскошные куртизанки? Зачем тебе девушка из другого мира? Она может никогда не прижиться, да и… разве она красива? — и эльф хитро прищурился.

Язон на минуту задумался, осторожно опустил девушку на землю и сел рядом, не сводя с ее застывшего лица пристального взгляда. Она была худой, взбалмошной, невоспитанной, совершенно невозможной особой, такая точно не впишется в жизнь Его Светлости Язона Валентина Марка Филиппа графа де Верней герцога д'Арвентиль. Но когда он смотрел на нее, его сердце билось быстрее, а в груди разливалось тепло.

Не отдавая себе отчета в собственных действиях, мужчина протянул руку и мягко убрал яркую прядь волос, упавшую на бледную щеку девушки. Да, цвет волос у нее был просто неимоверным! Хотя это лишь подчеркивало ее необычность и то, что она была единственной не только в этом заколдованном мире, но и в том, который Язон считал своим. От сомкнутых ресниц на скулы падали длинные тени, влажные губы были слегка приоткрыты, девушка будто спала, и казалось, что нет такой силы, которая могла бы ее разбудить.

На пальце герцога что-то блеснуло. Его Светлость поднес руку к глазам и с изумлением уставился на тоненький золотой ободок, которого еще вчера там не было.

— Что это? — пробормотал, недоуменно разглядывая неожиданное украшение.

— Это твой билет в обратный путь. Подарок Вечного леса лично для тебя. Поверни колечко — и через мгновение окажешься дома.

— Вот так просто? — Язон нахмурился.

— Магия не любит усложнений. В нашем деле все должно быть предельно просто.

Молодой мужчина несколько секунд рассматривал эльфийский подарок. Потом спокойно снял его и решительным броском отправил куда-то в кусты.

— Если она должна остаться в этом мире, то я хочу остаться вместе с ней, — произнес Язон севшим голосом.

— Почему? — удивился эльф. — У тебя есть возможность вернуться к прежней жизни. Зачем ты хочешь остаться здесь?

— Я хочу остаться с Катрин, и мне все равно, здесь или там. Пусть мои люди возвращаются, а я остаюсь.

— Почему? — повторил настырный эльф, заставляя герцога почувствовать раздражение.

— Неужели это не ясно? — Его Светлость погладил девушку по щеке, и в его взгляде появилось новое выражение — точно такое же, с каким на Катрин смотрел ее монстрик. — Я люблю ее.

— Любовь, любовь, — проворчал недовольно эльф, — вечно вы, люди, выдумываете разные сложности! Ну, коли решил ты остаться с ней навсегда, то давай, подари ей поцелуй вечной любви, — и дядюшка Ясень взмахнул руками.

Из его раскрытых ладошек вырвался яркий столб света, распался на семь лучей, по одному на каждый цвет радуги, и эти лучи сомкнулись вокруг Язона и бесчувственной Катрин, образовывая радужную завесу.

— Не медли, целуй ее! Целуй, если хочешь остаться с ней! — услышал Язон тот самый раскатистый голос, когда маленький эльф скрылся с его глаз.

Тело Катрин засветилось странным мерцающим светом, будто покрылось сверкающей пыльцой, и молодой человек увидел, как девушка начинает медленно таять, превращаясь в призрак прямо у него на глазах. Он понял, что время уходит, что некто уже запустил обратный процесс и скоро он, Язон, окажется у себя дома.

Три дня назад герцог д'Арвентиль выбрал бы возвращение. И даже еще вчера хорошо подумал бы, прежде чем делать выбор. Но сегодня его рассудок молчал, вместо него говорило сердце!

Медленно, будто во сне, он склонился над девушкой и обхватил ладонями ее прохладные щеки. Скользнул большим пальцем по контуру губ, чуть надавливая, заставляя их раскрыться, и не выдержал — приник с глухим стоном, вкладывая в этот поцелуй все свое смятение, все свои чувства и всю свою боль.

* * *

На поляне, за плотной стеной яркого света маленький бородатый эльф довольно потирал пухлые ручки. Его окружила толпа соплеменников, восхищенно взиравшая на два мерцающих силуэта, слившихся в поцелуе. В воздухе носились феечки, радостно щебеча и рассыпая сверкающие конфетти из розовых лепестков. Лес вокруг расцветал, наполняясь птичьими трелями и ароматом весенних трав, а над всем этим великолепием мерцала и переливалась волшебная радуга, соединившая два любящих сердца.

— Дядюшка Ясень, — робко спросил Лапушок, дергая довольного старика за рукав, — что же будет теперь с герцогом и Катрин? И всеми его людьми?

— Я дал им выбор, — ответил эльф, погладив малыша по рыжим вихрам. — Я каждому из них дал выбор: уйти в свой мир или остаться здесь. Люди герцога могли бы вернуться к прежней жизни и оставить его здесь, бродить в образе чудовища. Но вместо этого решили пожертвовать собой, превратиться навечно в диких зверей, лишь бы их господин смог вернуться домой. Его Светлость мог уйти вместе с ними и бросить здесь девушку, которую знал всего несколько дней. Но остался, пожертвовав своей свободой ради нее. Да и Катрин не захотела воспользоваться возможностью вернуться к себе и забыть это все, как ночной кошмар. Она посчитала, что счастье Язона стоит дороже, чем та жизнь, которая ее ждет в родном мире. Все они поступили так, как велело им сердце. Это единственное, что ни эльфам, ни феям никогда не понять: только люди умеют жертвовать собой ради других.

— Наверное, это оттого, что они смертны и не умеют ценить свою жизнь?

— Нет, я думаю это оттого, что они умеют беззаветно любить. Не все, но многие.

— Это значит, что проклятие пало?

— Оглянись вокруг. Что ты видишь? Все вокруг возвращается к жизни. Думаю, что и нам пора.

Дядюшка Ясень шумно вздохнул, погладил бороду и вдруг засветился весь, засверкал, увеличиваясь в размерах, превращаясь в старый могучий дуб, в пышной кроне которого тут же скрылись веселые феечки.

— Дух Леса! Дух Леса! — радостно пищали они, ныряя в густую листву.

— А что же дальше? — пробормотал Лапушок, глядя на своих соплеменников, которые схватились за руки и немедля пустились в пляс вокруг древнего дуба.

Стена света исчезла, открывая молодого герцога, который шел, неся на руках девушку, с довольной улыбкой прижимавшуюся к его груди. Эти двое не видели ни танцующих эльфов, ни цветочных фей, разбрасывавших конфетти. Они видели только старый могучий дуб с раскидистой кроной, стайки разноцветных бабочек, порхавших над поляной, слышали щебет птиц и веселый стрекот кузнечиков в траве.

* * *

Широкая тропа, извиваясь, вела к прекрасному замку, на шпилях которого трепетали флаги и вымпелы. Солнце золотило черепицу, сверкало в стеклах окон, отражалось в прозрачной воде, наполнявшей глубокий ров. Во дворе бегали слуги, подгоняемые старым Жако и мэтром Жераром, заканчивая последние приготовления. В уголке степенно рассаживался оркестр. За стенами замка раскинулись вспаханные поля, зеленевшие озимыми всходами, и в пяти деревнях накрывали столы, готовясь славить герцога и герцогиню.

— Помнишь, я обещал тебе праздничный бал сегодня вечером? — произнес Его Светлость, вступая на подъемный мост со своей драгоценной ношей. — Но сначала я хочу знать одно: ты выйдешь за меня замуж?

— Разве я не сказала «да», когда решила остаться здесь вместе с тобой?

— Сказала, но не мне, а тому чудовищу, которым я был. Сможешь ли повторить человеку?

Девушка засмеялась, радостно и легко. Обхватила ладонями его лицо, заглянула в глаза и воскликнула:

— Да! Да! И еще раз да!

— Навсегда, пока смерть не разлучит нас?

— Навсегда!

КОНЕЦ