Этот путь в жизни Дикий не выбирал — жизнь сама его выбрала. И оставалось лишь принять происходящее, как данность. Все эти передвижения и покойники… Нет, он не считал себя суперменом, но радовался тому, что пока везет. А везло потому, что Дикий прошел хорошую школу выживания, хотя слово «хорошая» здесь может показаться неуместным. Однако, в это неспокойное время России конца столетия многие, с оружием или без, вели войну за себя и свои семьи. Дикому же пока удавалось оставаться живым. Живым и по-настоящему диким, как зверь или птица. Иногда он всматривался в зеркало, обнаруживая, как все более резкими становятся черты лица… Что ж — это было его лицо и его жизнь.
В Харькове Дикий собрал свою группу и объявил, чтобы готовились к новой акции. Отпустив людей, Дикий закрылся в дальней комнате их конторы или, как теперь больше любят говорить, офиса. Перед ним на столе лежали карты и схемы — Дикий изучал их сантиметр за сантиметром, пил, обжигаясь, чай из дымящейся кружки, думал. Для акции следовало достать несколько армейских машин, военную форму и вертолет. С «вертушкой» обещал договориться Алексей. У него есть знакомые на одном военно-транспортном аэродроме — вояки уже несколько раз брали деньги в обмен на технику и теперь они повязаны этими деньгами, не откажутся. В любой операции главное отход. Следовало просчитать все возможные и невозможные препятствия. Дикий и просчитывал их, закрывшись в комнате, до глубокой ночи. Место будущего действия находилось между Путивлем и Шалыгино, недалеко от российской границы. Название населенного пункта, городка Путивль отозвалось в памяти какими-то воспоминаниями, как-то он связывался с древней русской историей, кажется в «Слове о полку Игореве» городок упоминался, кто-то там плакал на стене, какая-то женщина, или на другой стене стояла она, но плакала — это точно, провожала в бой… Среди них не было Игоря, усмехнулся Дикий, но тысяча лет прошла, а бой, война все не прекращаются. Там кочевники бились с русским князем, делили сферы влияния, да и русские князья между собой договориться не могли. Древнерусская братва убивала других, погибали сами… За тысячу лет не изменилось ничего. Только совести стало меньше. Раньше хоть князь объявлял заранее врагу: «Иду на вы!» — теперь же бомбу исподтишка норовят. Такая сволочная жизнь, одним словом…
* * *
Ранним утром на пустынное шоссе выкатился УАЗик, раскрашенный и оборудованный как машина ВАИ, за ним, рыча дизелем, катил мощный «УРАЛ», накрытый тентом, с воинскими номерами. В машинах сидели люди с документами так тщательно подделанными, что ее, подделку, можно было обнаружить только при длительной неоднократной экспертизе. Печати и грифы, по крайней мере, на документах подлинные. В УАЗике находились Дикий, в самоприсвоенном звание майора, Сергей и Геннадий имели погоны старших лейтенантов. Марат сидел за рулем. Поручалась уже привычная схема. В грузовике за рулем сидел Вадим, один из парней Дикого, ему решили присвоить прапорщика. Вместе с Вадимом в грузовике катил Юра — веснушчатый и веселый парень. Он отлично знал тот лесной район, куда группа направлялась. Еще в кузове «Урала» сидели двое автоматчиков. Ну, а это были просто рядовые.
Утро получилось прохладное и сырое, все ежились от сырости и оттого, что не выспались. От Харькова предстояло проехать почти триста километров. Проехали несколько постов ГАИ, но машины даже не попытались остановить и проверить — до военных гаишникам дела нет. На одном из постов куковал представитель военной автоинспекции, но и он, увидев машину ВАИ перед «Уралом», даже не шевельнулся.
Ехали долго, часов семь. Свернули на грунтовую дорогу и по ухабам проехали еще немного. Выбрали место в чаще, оставили там машины и как смогли замаскировали ветками. Одного из группы Дикий оставил возле машин с рацией — тот по сигналу должен будет подогнать «Урал». И еще оставшемуся велено было заминировать УАЗик: он числился в угоне, и второй раз им пользоваться уже нельзя. На самом же деле машин не угоняли, а взяли их за хорошие деньги через посредников, договорившись так, чтобы бывшие хозяева не заявляли об угоне, а подождали несколько дней.
— Ну, мы пошли, Костя, — сказал Дикий тому, кто остается.
— Удачи, Дик.
— С нами будет все в порядке. Следи за рацией.
— Так точно.
Группа пошла лесом вдоль обочины дороги, продираясь сквозь буреломы и перепрыгивая через канавы. Где-то через полчаса добрались до махонького военного городка. На этой затерянной в лесу точке располагались ракетчики с зенитно-тактическими установками «земля-воздух» небольшого радиуса действия. Сами ракетные установки и локаторы находились где-то в стороне за покрытыми лесом холмами, а в самом городке располагались жилые домики и казарма. Армейские здания рассеялись на довольно большом квадрате земли, расчищенном от леса, но ни забора, ни какой-либо охраны по периметру городка не было. «Просто нельзя не воспользоваться, — подумал Дикий. — А сами пусковые установки у них, интересно, охраняются? В этой стране хранят в тайне только номера счетов в швейцарском банке. А все остальное властям пофигу!»
И действительно — по бумагам выходило, что бывший Союз до сих пор полон военных и прочих секретов, но по сути любой агент любого «Моссада» или ЦРУ мог появиться в расположении военной части с фотоаппаратом и цветной фотовизиткой, приколотой к пиджаку, с надписью, объявляющей на какую «контору» тот работает. От тоски и безденежья его б встретили с распростертыми объятьями, как родного, как спонсора, все б показали, угостили б водочкой, а на прощанье подарили бы пару ракет, ну продали в крайнем случае…
«Умом Россию не понять…» Спинномозговой жидкостью тоже. Глава КГБ Бакатин дарит вчерашним врагам американцам схемы прослушивающих устройств, установленных в ихнем посольстве в Москве, министр Козырев долго уговаривает западные страны расширять НАТО на Восток…
* * *
Из полученной информации Дикому, было известно, что в казарме должно находиться человек тридцать солдат. Это были обычные солдаты-срочники, и следовало сделать все так, чтобы не пришлось применять оружие.
Дикий посмотрел, как его парни готовят оружие, сказал:
— Стрелять только в самом крайнем случае. Если нас обнаружат, пользуйтесь сначала «Зарей».
Для тех, кому еще не пришлось воевать, стоит пояснить, что «Заря» — это светошумовая граната, довольно безобидная, ослепительно-гремящая, способная оказать психологическое воздействие и на какое-то время нейтрализовать противника.
Как-то незаметно прошел день. Группа расположилась на кромке леса в полосе кустарника и ждала, когда стемнеет. Ракетчики поужинали, теперь по территории городка шатались солдаты, слышен был их смех и бравые матюги сержанта.
— Часа три придется ждать, пока угомонятся, — пробормотал Дикий и сделал знак рукой, первым пополз в глубь леса. Остальные члены команды последовали за ним. Нашли большую воронку, оставшуюся после войны с фашистами и заросшую теперь мхом и кустиками черники, забрались в нее.
— Холодно, блин.
— Не зима. Потерпим. Лучше давайте и мы чего-нибудь жеванем.
Появились галеты, две банки с мясными консервами и фляга с чаем.
Фляга пошла по рукам, и через несколько минут стало теплее и настроение исправилось.
— Наружной охраны у них нет никакой, — Дикий стал оценивать ситуацию, — но в каждом здании посты, конечно же, есть. Бывают еще и скрытые посты наблюдения, хотя вряд ли… Короче, пересидим в воронке. Если у них есть инфракрасный тепловой сканер, нас на опушке сразу вычислят. Поэтому никого прошу не высовываться. И не курить.
Парни Дикого молча жевали, но слушали внимательно и кивали согласно. Только веснушчатый Юра поинтересовался:
— А отлить в кусты тоже нельзя?
— Тебя по струе сканером засекут! — хохотнул Вадим.
— Да нет, нет! Я и не хочу. Потерплю, если что!
— Ну, все, — оборвал их Дикий, — кончай базар! Сидим тихо!
Они сидели тихо, сложив в середину воронки свои большие армейские рюкзаки, и это ожидание, как всегда, тянулось мучительно долго, каждый что-то вспоминал из прошедшей жизни — родителей, любимых девушек, погибших товарищей, стычки с другими группировками, как это иногда получалось кроваво и глупо. Ждать — самое сложное в жизни. Умение ждать — высшее мастерство.
Натянув теплые бушлаты, парни дремали. Хотелось курить, терпели. Время, понятие относительное и больше психологическое, почти остановилось — стрелка на циферблате, казалось тоже уснула. В двенадцатом часу Дикий скомандовал собираться и к половине двенадцатого группа выползла к кромке леса.
Территория городка освещалась несколькими прожекторами и незамеченным туда не проберешься, если кто-то, конечно, следит за качеством охраны. Но у вояк — тихо. Дикий разглядел в бинокль каждый метр — никого. Он достал пистолет «Стечкина» и нащелкнул на ствол глушитель. Остальные сделали то же самое — проверили оружие и веревочные петли: веревками они собирались спеленать казарму.
— Пора.
Дикий побежал первым по намеченному заранее маршруту. Он слышал шорох за спиной — это почти беззвучно следовали за ним парни.
Они быстро достигли казармы, представлявшей из себя вытянутое кирпичное здание с одним входом с торца. Дверь располагалась со стороны леса, и этот благоприятствующий факт давал надежду на то, что их не заметят. Их и не заметили. Похоже, и замечать было некому — армейское разгильдяйство не имеет пределов.
Сгруппировались у входа, толкнули дверь, оказались в неохраняемом «предбаннике». Вторая дверь вела в саму казарму. Дикий убрал пистолет и попробовал дверную ручку — закрыто. За дверью должен находиться дежурный солдат, но он откроет только в том случае, если услышит пароль. Но армия была постсоветская, в данном случае украинская. Одним словом, можно было рискнуть…
Дикий заколотил по двери, а парни присели вдоль стены, натянув маски. «Майор» Дикий и «прапорщик» Вадим прикинулись пьяными — к пьяным у славян отношение миролюбивое.
— Что за блядство! — ругается «прапорщик». — Эй, салаги! К нам товарищ майор приехал! Инспектор из Киева! Почему он, блядь, должен ждать!
— Да. Почему? Блядь, — бубнит Дикий.
Дверь распахнулась настежь, и в ней возникло заспанное лицо солдата — мятое, испуганное, почти детское.
Далее все просто, как шестью шесть. Парни Дикого влетели в коридор, начинающийся за дверью, спеленали дежурного так быстро, что тот, наверное, не успел испугаться.
Чуть в сторонке от двери располагался солдатский сортир, в котором, как выяснилось, трое «дедов» только расположились, рассчитывая чифирнуть. Они держали в руках граненые стаканы с черной почти жидкостью и с удивлением смотрели на появившихся офицеров украинской армии с масками на лицах. Их быстро связали и положили лицом на бетонный пол.
Роли вручены заранее, и Дикий не вмешивался. Парни побежали в саму казарму вязать солдат, а «майор» присел на место дежурного и сразу же нашел у того в будке ключ от сейфа. Система советская, то есть, надежная. В сейфе Дикий нашел ключ от оружейки. А тем временем «прапорщик» Вадим разбираются с сигнализацией. Хорошему специалисту пришлось напрячься — система настолько старая, что нужно вспоминать, как работает сие допотопное устройство. Всех-то дел — в углу двери тяжелой пластиной зажать контакты. Сделано — дверь в оружейную комнату открыта.
Выбежал от солдат Геннадий, стал говорить, нервно посмеиваясь:
— Товарищ майор, жертв нет! На общем собрании солдаты постановили — лучше жить связанным, чем быть мертвым и свободным.
— После посмеемся, — остановил его Дикий.
За Геннадием выбежали и другие парни.
— Работаем быстро и не отвлекаемся! — приказал Дикий, входя в оружейку и распахивая шкафы.
Оружие на месте. Оно, родимое, так и просится в руки. Его этими самыми руками и выносили, тащили, нагруженные, как волы или мулы, к лесу. Дикий шел последним с ручным пулеметом наперевес, прикрывая группу. Сейчас уже не важно, как сваливать — с шумом или без.
Но их так никто и не заметил. Уже в лесу Дикий достал рацию и вызвал «Урал».
* * *
Они проехали километров восемьдесят, судя по спидометру, но казалось, что за спиной остались сотни верст африканского сафари. Если и не африканского, то сафари точно, поскольку то, по чему «Урал» несся, нельзя было назвать даже проселочной дорогой. Марат гнал по кустам, несколько раз казалось, что машина опрокинется в овраг.
Фары выхватывали из тесноты стволы деревьев, и каждый раз Марат чудом уворачивался. Когда они въехали в заросли кустарника, Дикому удалось перебраться из кабины в кузов, в котором парней бросало от борта к борту. Парни набивали синяки и шишки, крепились, матерились, старались удержать ящики со взрывателями к гранатам. Мешки, цинковые коробки и люди — все в кузове смешалось в одну движущуюся кучу.
— Смотрите, чтобы все не вывалилось на фиг!
— Да тут… Блин! Прямо в нос. Гена, ты мне в нос ботинками не…
— Тут удержаться невозможно. Чуть бы потише! Или на какую дорогу!
— Какие тут дороги! По дороге влететь можно!
— Держитесь, парни.
— Да что ж ты поделаешь! Опять по носу. И так кровянка…
Дикий выбрал момент и перебрался обратно в кабину.
«Урал» несся в сторону России, которая была, как говорится, не за горами.
А вот и дорога. С хрустом продираясь сквозь кустарник и снося тонкостволые березки, Марат летел к ней, не обращая внимания на то, что происходило вокруг. А справа по дороге двигался транспорт, освещая себе путь яркими галогенами. Дикий тоже заметил свет с опозданием и не успел предупредить Они так и вылетели на дорогу перед самым носом у транспорта, впереди которого еще и гаишная тачка ехала.
Выпрыгнув на шоссейку, Марат повернул влево, прокатил с сотню метров и молниеносно свернул на кстати подвернувшуюся лесную дорогу. Сзади уже выла гаишная сирена. Дикий крикнул водителю:
— Гони! Я прикрою! — и выпрыгнул на дорогу, упал, больно ударил бедро.
Выпрыгнул он не один, а с ручным пулеметом. Зря менты за ними погнались — подумали, небось, что крестьяне ночью пьяные катаются. Главное, чтобы координаты не успели передать. Они и не успели. Дикий скинул флажок предохранителя и не вставая врубил длинную очередь по колесам и передку милицейских «жигулей». Тачка пошла юзом, ее занесло, и машина врезалась в ствол ели.
«Урал» остановился; к Дикому бежали парни с оружием наперевес, готовые принять бой и отбить командира. Но никто не рвался более биться — со стороны шоссе никакие звуки не доносились. На этот раз ментам повезло — от удара о дерево они потеряли сознание, но пули их не задели, разнеся в хлам только радиатор и резину на колесах. Гаишников, их было двое, вытащили на свежий воздух, а машину слегка поувечили прикладами, чтобы у ментов, когда те очнутся, не появилось желание связаться со своими по рации. Оставался еще какой-то грузовой транспорт на дороге, но в лес они не сунутся, побоятся. А рации у них, может, и нет. А если и есть, то время — время парни Дикого выиграли…
* * *
Ментов пристегнули друг к другу наручниками и побежали к «Уралу», запрыгнули в кузов, а Марат врубил скорость. Дикий сидел возле водителя и ругался:
— Ты понимаешь — это мог быть конец? Ты понимаешь? Ты что — галоген не разглядел? Да галоген за километр видно!
— Виноват, Дик, — оправдывался Марат, продолжая крутить баранку. — Что-то я совсем заблудился. Такая тряска.
— Тряска тряской… Будь внимателен.
— Постараюсь, Дик.
— Нет! Не постарайся, а будь!
— Буду, Дик.
Дорога обрела, наконец, хоть какую-то форму, а еще через некоторое время показалась железнодорожная ветка с нерегулируемым переездом. Веткой давно не пользовались, но дорога за переездом пошла довольно приличная. По ней пролетели пару десятков километров. Слева от шоссейки распахнулось поле, отделенное от дороги зарослями кустарника. Кустарник резко оборвался — Дикий увидел, как заблестел металл. Это их ждал другой вертолет.
— Здесь! Съезжай с дороги!
— Вижу, Дик.
Водитель съехал с дороги, миновал обочину на первой скорости и остановился чуть в стороне от вертолета. В свете фар хорошо было видно, как распахнулась дверь и из «вертушки» вылезали люди.
— Прибыли, — сказал Дикий. — Туши фары.
К наступившей темноте глаза привыкли не сразу.
Парни повыпрыгивали на землю и скоро уже стали доноситься их голоса и команды — они разгружали «Урал», перенося завоеванное добро в вертолет.
Дикий остался в кабине, поскольку его участия теперь не требовалось. Он смотрел, как парни таскают ящики, и бурчал под нос:
— Бардак. Какой бардак. Кто хочет может разоружить военный городок и… Да что там говорить!
Говорить, действительно, не стоило. Да и думать тоже. Можно было только гадать — возможна ли такая же операция по отношению стратегического ядерного оружия. С первого взгляда — никак не возможна. А если хорошо постараться, купить кого надо, убить кого надо… Кто бы мог подумать, что Советский Союз развалится? Никто. Включая всех наших врагов. А он развалился. Даже самый наш злой враг не придумает того, что мы сами с собой способны сотворить. Великий русский талант — это гениальная способность делать народную жизнь невыносимой при всех внешних и внутренних факторах, способствующих, наоборот, процветанию…
Дикий не был склонен рассуждать на такие абстрактные темы. У него и сил, и желания на это не было. Он просто сидел в кабине «Урала» и мрачно повторял про себя фразу:
— Когда же закончится все это блядство на Руси?