Два дня Ули молчала, не ела и не пила. Ви скакала во весь опор, загоняя лошадей, — сначала на запад, по Королевской дороге, затем на север. В первую же ночь они миновали огромные владения уэддринской знати. Через пару часов после восхода солнца Ви решилась на привал — уже в сельской местности. Поля стояли голые, на холмах то здесь, то там виднелась стерня убранной спельты.

Днем Ули выждала минут десять, пока Ви не задышала ровно, и метнулась к своей лошади. Не успела отвязать — Ви тут как тут. На следующий день Ули ждала уже час и встала так тихо, что Ви едва не упустила девочку.

Оба раза Ви ее била, но осторожно, чтобы не нанести травм. У этой девчонки не будет ни шрамов, ни сломанных костей, решила она. Раньше ей не приходилось бить ребенка. Ви привыкла убивать мужчин. Талант придавал силу мышцам, и пусть жертва расхлебывает последствия. Если то же сделать с Ули, ребенок погибнет. В планы Ви это не входило.

На третий день Ули стало плохо. Она до сих пор не выпила ни глотка воды, отказывалась от всего, что предлагала Ви, и теряла силы. Губы запеклись и потрескались, глаза покраснели. Ви поневоле восхищалась девочкой.

Ребенок явно с характером. Ви лучше многих могла выдержать боль, но голодать ненавидела. Когда Ви было двенадцать, Хью недокармливал ее постоянно, давая пищу всего раз в день, «чтобы не растолстела». Он вернул Ви на полный рацион, когда решил, что все уйдет в груди. Но хуже голода были времена, когда учитель не давал ей воды, считая, что она заленилась.

Мерзавец так и не понял, что такое менструальные боли.

Ви приходилось делать вид, что жажда ее не мучает. Она знала: если даст слабину, это будет его любимым наказанием.

— Послушай, Ули, — сказала Ви, устроив на восходе солнца привал в небольшой долине. — Мне плевать, если ты умрешь. Конечно, живая, а не мертвая ты мне полезней, однако не слишком. Кайлар все равно будет меня преследовать до самой Сенарии. С другой стороны, тебе ведь хочется снова его увидеть?

Ули взглянула на Ви запавшими глазами, полными ненависти.

— И сдается мне, он хорошенько тебя выпорет, если умрешь без всяких на то причин. В общем, хочешь продолжать голодовку, скоро умрешь. Завтра я привяжу тебя к седлу, и целую ночь ты, возможно, уже не выдержишь. Для меня неудобство, но Кайлару куда больнее. Предпочитаешь сдохнуть беспомощным котенком, нежели остаться в живых и драться со мной? Подумай хорошенько.

Ви поставила перед Ули мех с водой и стала привязывать лошадей. Сейчас она не беспокоилась о том, что ребенок сбежит, — Ули была слишком слаба. Тем не менее Ви скрепила веревки при помощи таланта. Сегодня надо, черт возьми, поспать.

Холмы, сплошь покрытые здесь лесами, перемежались чередой возделанных полей рядом с маленькой деревней. Тем не менее дорога была по-прежнему широкой и оживленной. Ви с девочкой передвигалась быстро. Кто знает, насколько они оторвались от Кай-лара, тем не менее деревень Ви избегала, в надежде, что на их посещение он потратит драгоценное время. Вчера вечером она сменила лошадей. Если Кайлар как-то распознал их следы среди множества других, от него не отделаться.

И все же, передвигаясь таким темпом, они встретили на пути множество групп людей. Чтобы скрыть пол и внешность, Ви могла закутаться в бесформенный плащ, но скрыть, что Ули — ребенок, было невозможно. Также не слишком практичной казалась попытка проехать незамеченными по голым каменистым холмам, встречавшимся на пути. Нелегкий выбор. По дороге быстрее, но и больше вероятность, что узнают.

Единственный раз Ви встречалась с Кайларом, когда хотела убить его в доме Дрейков. Вышло довольно забавно. Король Гандер нанял Ви, которая пыталась убить его сына, чтобы она убила Кайлара, который пытался его защитить.

Она уложила его в постель и приставила нож к шее в тот же день, когда согласилась на контракт. Кайлар ей понравился. Для человека в его положении он был удивительно спокоен. И даже по-своему обаятелен.

Ви должна была убить его, но не решилась. Хотя нет, решимости хватало. В тот день ее руку остановила не нехватка воли и не гордость за то, что она так быстро закончила трудную работу. Хью никогда ее не хвалил. Пусть и вынужденные, комплименты Кайлара казались искренними, к тому же далеко не со всеми мокрушник может говорить на узкопрофессиональные темы. Поэтому Ви уступила соблазну, причем Кайлар сыграл так бесхитростно, что она поверила.

Затем в комнату ворвался граф-благодетель, и Кайлар вонзил ей кинжал в плечо. Даже месяцы спустя плечо иной раз напоминало о себе болью. Ви немного потеряла в гибкости, хотя ее тут же показали колдунье, у которой лечился Хью.

В следующий раз она колебаться не будет.

По идее, убийство Джарла должно было поднять ей настроение. Ведь теперь она свободна. Она настоящий мокрушник, больше не ученица. Хью теперь и слова поперек не скажет. А если попробует, она его убьет, не беспокоясь об отголосках в Са'каге. Если Са'каге переживет то, что задумал король-бог.

«Я убила Джарла. — От этой мысли не избавиться. Два дня уже преследует. — Я убила самого близкого друга».

Подумаешь, убила. Любой ребенок может залезть на крышу и выпустить стрелу. Она ведь хотела промахнуться. Могла промахнуться, могла не стрелять вообще. Могла войти в дом, присоединиться к Джарлу и Кайлару и сражаться против короля-бога.

Не вошла. И не промахнулась.

Ви убила и теперь снова одинока. Едет туда, куда ехать не хочет, вопреки собственному желанию забирает маленькую девочку, заставляя человека, которого уважает, следовать за ней в ловушку.

«Ты жестокий бог, Нисос. Разве ты не мог оставить меня с чем-то, кроме праха и тлена? Мне, служившей тебе так преданно. От кинжала текут реки крови, из влагалища — реки спермы. Разве не заслужила я за это достойного места? Разве не заслужила хотя бы друга?»

Ви кашлянула и быстро замигала. Чуть ли не до крови прикусила язык.

«Я не заплачу. Нисос получит кровь и сперму, но мои слезы — никогда. Будь ты проклят, Нисос!»

Однако вслух она это не произнесла. Слишком долго служила своему богу, чтобы его гневить.

Ви даже совершила паломничество — по дороге к намеченному убийству — в маленький городок винодельческой страны Сет, священной для Нисоса. Богу посвящали праздник урожая. Вино текло рекой. От женщин ждали самоотречения в пользу малейшей страсти. Придумали даже странную форму сказаний. Люди стояли на сцене, держа маски, и разыгрывал и трехактную пьесу. Сначала зрители наблюдали за страданиями смертных, их потребностью в богах, чтобы все исправить. Затем шла похабная комедия, развеселившая, похоже, каждого жителя и даже самого автора пьесы. Городок был в восторге. Люди хлопали в ладоши и рыдали, пьяно распевали праведные песни и совокуплялись как кролики. Неделю всем запрещалось отвергать сексуальные домогательства. Для Ви неделя показалась вечностью. Впервые в жизни она пожалела о том, что красива, и не без оснований. Пришлось даже переодеться в мешковатые брюки и просторную тунику — в надежде, что приставать будут реже.

«Ради чего все это служение, Нисос? Ради жизни? Хью почти сорок лет, и за все то время, что он тебе, как утверждает, служит, имя бога срывалось с его губ только в виде богохульства».

К тому времени, когда Ви вернулась к разложенным постельным принадлежностям, Ули осушила целый мех воды. Казалось, ее подташнивает.

— Если тебя стошнит на эти одеяла, так и будешь спать в грязи, — предупредила Ви.

— Кайлар тебя убьет, — отозвалась Ули. — Хоть ты и девушка.

— Я не девушка, а сука. И не советую забывать об этом.

Ви бросила ребенку мешок с едой, Ули его уронила.

— Ешь медленно и понемногу, не то вырвет, и умрешь.

Ули вняла совету и вскоре свалилась на постель, мгновенно заснув. Ви осталась бодрствовать. Она устала, причем ужасно. Все тело ломило. Что ж, зато никаких других мыслей. Что хорошего в том, чтобы думать?

Ви заняла себя тем, что взялась прятать стоянку от постороннего взгляда. Утро выдалось туманным. Недалеко проходила дорога, однако они были в маленькой ложбине. Где-то рядом протекал ручей, бравший начало в горах Серебристого Медведя. Он журчал довольно громко, почти заглушая ржание лошадей. А поскольку костер она не разводит, присутствие здесь человека вряд ли кто заметит. Ви укрыла лошадей в густых зарослях. Села на корточки, прислонившись спиной к дереву, и попыталась убедить мозг, что тело смертельно устало.

Вдалеке послышался цокот копыт. Туман скрадывал звуки, но было ясно: лошади. Она вытащила меч и кинжал, который спрятала в ножны с ядом, затем взглянула на Ули. Может, попробовать заставить ее замолчать с помощью магии? Ви села и вгляделась в сторону, откуда шел звук.

Спустя мгновение появился Кайлар верхом, ведя под уздцы вторую лошадь. Должно быть, он скакал почти без остановок, меняя лошадей. Кайлар проехал в двадцати шагах. Затем чуть помедлил, выискивая брод. Лошадь Ви топнула копытом, и одна из лошадей Кайлара заржала.

Он чертыхнулся и дернул поводья. Когда переходил реку, Ули заворочалась. Лошади выбрались на другой берег, и цокот копыт начал затихать. Кайлар даже не повернул головы.

Ви хмыкнула и легла. Спалось ей замечательно.

Когда она проснулась уже под вечер, Ули все еще спала. Вот и славно. Времени на то, чтобы гоняться за ребенком, у Ви не было. На ее месте любой другой похититель просто связал бы девчонку, да и дело с концом. Однако не те веревки, что связывают руки, самые крепкие. Оружием Ви стала не пеньковая веревка, а безысходность. Собственная выдумка Ули свяжет ее путами. Навсегда.

«Путы собственной выдумки. Я ведь об этом знаю все».

Чтобы разбудить девочку, Ви пнула ее ногой. Правда, не сильно. Спасение Ули было совсем близко, а она об этом даже не догадывалась.