Еще в те времена, когда Дориан учился на Хот'салара, Целителя, он изобрел короткое заклинание, которое убивает жизнь, обитающую в желудке, и помогает имитировать симптомы инфлюэнцы. Удивительные последствия проявляются через день-два. Несколько раз Дориан использовал свое умение в далеких от науки целях, что несказанно позабавило Солона и Фейра. И вот сейчас эпидемия «инфлюэнцы» обрушилась на евнухов, в результате чего на Недомерка взвалили множество дополнительных обязанностей, с которыми он был не знаком, и ему приходилось трудиться день и ночь не покладая рук. Во избежание каких-либо подозрений Недомерок предусмотрительно позаботился о том, чтобы переболеть первым.

Сегодня слегли два евнуха, пользующихся самым большим доверием. И вот Недомерок уже поднимается по лестнице, ведущей в Тигриную башню, неотапливаемое уродливое сооружение из базальта, которое, кажется, вот-вот рухнет, стоит ветру подуть чуть сильнее. Он проходил мимо тысяч огромных сумчатых кошек, похожих на волков, с непомерно огромными животами, клыками, напоминавшими острые сабли, и покрытым оранжево-черными полосами туловищем. Куда ни посмотри, непременно встретишься взглядом с саблезубым тигром. Повсюду висели гобелены, гравюры и картины, на которых тигры пожирали детей, стояли статуэтки, изображавшие этих же тварей, и древние, пропитавшиеся пылью и грязью чучела в ожерельях из тигриных зубов. Вся обстановка представляла собой чудовищную мешанину, ни о каком едином стиле не шло и речи. Для Бертольда Урсуула любой предмет представлял интерес, только если на нем, в том или ином виде, был изображен саблезубый тигр.

Поднявшись на вершину башни, Дориан совсем выдохся и продрог от холода. Мнимый евнух сильно переживал, что еда, которую он нес, совсем остыла. А еще он с трепетом ждал встречи с заключенной в башню пленницей. Если она, как некоторые жены и наложницы, наделена талантом, то почувствует исходящую от него магическую силу. Любая женщина, обнаружившая изменника, немедленно его выдавала.

С замиранием сердца Дориан постучал в дверь, а когда она открылась, он едва не задохнулся от волнения.

Он увидел девушку с огромными черными глазами и длинными темными волосами. Она была изящна, и красоту фигуры не скрывала даже бесформенная одежда. На юном лице отсутствовали какие-либо следы косметики. Украшений девушка тоже не носила. Красавица улыбнулась, и сердце Дориана на мгновение остановилось. Они никогда не встречались, но он узнал эту улыбку. Он уже видел ямочку на левой щеке, чуть больше той, что украшает правую щеку. Да, это она.

— Моя госпожа, — обратился к ней Дориан.

Девушка снова улыбнулась. Хрупкая женщина с добрыми грустными глазами. Какая же она юная!

— Ты разговариваешь, — удивилась она. Голос девушки был легким, чистым и звучным. Таким голосом только петь прекрасные баллады. — Раньше ко мне присылали только глухонемых евнухов. Как тебя звать?

— Разговор с вами означает для меня смерть. И все же скажите, вы их боитесь? — спросил Недомерок.

Назвав свое настоящее имя, он сделает решительный шаг, и пути назад уже не будет. Но как же хочется бросить это имя к ее ногам и отдаться на милость любимой женщины, стать зависимым от ее прихоти. Нет, это полное безумие, такое же, как в тот раз, когда ему удалось выпутаться, отказавшись от пророческого дара.

Дженин молчала, покусывая губу. А губы у нее были пухлые и, несмотря на стоявший в башне холод, розовые и свежие. Дориан (так как раб Недомерок не посмел бы дать волю фантазии) не устоял перед искушением и представил, как целует эти нежные, чувственные губы. Он заморгал, отгоняя наваждение, и поразился, что девушка задумалась над его вопросом. В Халидоре страх считается проявлением мудрости и осмотрительности.

— Здесь мне всегда страшно, — наконец ответила она. — Я тебя не выдам, но что, если меня станут пытать? — Дженин нахмурилась. — Да, я могу предложить совсем немного. Обещаю оправдать твое доверие и держаться из последних сил. Ах, какая убогая, нищенская клятва! Впрочем, у меня ведь отняли все богатства.

Ее лицо снова осветила очаровательная грустная улыбка.

Как же Дориан ее любит! Не иначе Господь, спасший ему жизнь, проявляет милосердие. Разве может все случиться так быстро? Дориан никогда не верил в любовь с первого взгляда, называя внезапно вспыхнувшее чувство страстью и вожделением. Вот и сейчас, глядя на Дженин, он испытывал к ней и то и другое. Но к безумной страсти примешивалось и другое удивительное чувство, как при встрече с давнишним другом. Его друг Антониус утверждал, что подобные вещи происходят, когда встречаются люди, которые были знакомы во время одной из прошлых жизней. Сам Дориан в это не верил. Возможно, Дженин приходила к нему в видениях. В Ревущих Ветрах он неделями пребывал в трансе, и, хотя являвшиеся ему образы стерлись из памяти, Дориан знал, что в своих видениях провел много времени вместе с этой женщиной. Возможно, они были предвестниками любви. А Дориан не сомневался, что встретил настоящую любовь, женщину, которой без колебаний отдаст тело, ум и душу, все свое будущее, все надежды и чаяния. Он женится только на Дженин, и ни на какой другой женщине. И она родит ему сына. Или он вовсе не появится на свет.

Значит, его настигла любовь… или безумие, которого Дориан так долго боялся.

— Здесь меня называют Недомерком, — сказал он. — На самом деле я — Дориан Урсуул, первый законный сын и наследник Гэрота Урсуула, но меня давно вычеркнули из Цитадели за предательство короля-бога и его принципов.

— Не понимаю, — растерялась девушка, слегка наморщив лоб. В своих видениях Дориан видел эту морщинку, когда она горестной линией пролегла поперек лба. Он с трудом сдержал желание протянуть руку и стереть морщинку с чела любимой. Это было бы недопустимой фамильярностью с его стороны. Господи, а он-то думал, что забыл о смущении, расставшись с даром провидца! — Почему же ты здесь?

— Я пришел за тобой, Джени.

— Можешь называть меня «ваше высочество». — Лицо девушки сделалось жестким. — Или, поскольку ты подвергаешь себя страшному риску, называй меня Дженин.

— Да, разумеется, ваше высочество.

У Дориана закружилась голова. Вот он, принц крови, стоит перед юной девушкой, и она разрешает называть себя только полным именем. Это раздражает и наполняет душу разочарованием. Любовь с первого взгляда сама по себе — штука скверная, а уж если она еще и безответная… Впрочем, если бы Дженин бросилась ему на шею, он счел бы ее легкомысленной кокеткой.

— Мне кажется, тебе следует объясниться, — обратилась к нему Дженин.

«Какой же ты глупец, Дориан! Она здесь совершенно одна, вдали от родного дома, который у нее на глазах разорили твои солдаты. Она страшно напугана, да и твой собственный вид не располагает к романтическим приключениям. Господи, да ведь она считает меня евнухом!»

Дориан задумался, как бы в ходе беседы изящно намекнуть, что с мужскими достоинствами у него все в полном порядке. Ведь не скажешь: «Да, кстати, если вам интересно, то сообщаю, что у меня имеется мужской совокупительный орган».

— Понимаю, ваше высочество, это кажется неправдоподобным, но я пришел вас спасти… То есть помочь совершить побег.

Дженин гневно подбоченилась. Боже, как же она хороша!

— Ну да, понимаю. Вы — принц, а я — заточенная в башню принцесса. И вы явились сюда, чтобы меня спасти. Очень смешно! Ступайте к Гэроту и скажите, что мои глаза распухли от слез и я задыхаюсь от рыданий. И вообще, катитесь ко всем чертям!

Дориан смущенно потер лоб. Если бы хоть в одном из обрывочных видений нашлась подсказка, как укротить гнев Дженин.

— Ваше высочество, я только хочу знать, желаете ли вы с риском для жизни совершить побег или останетесь в этой уютной башне в ожидании моего батюшки. Кстати, он годится вам в дедушки и явится сюда, чтобы лишить вас девственности, обесчестить и превратить в умалишенную. Вообще-то, на вкус отца, вы уже несколько староваты, но поскольку являетесь принцессой крови, не сомневаюсь, он даст вам шанс. Если вы родите сына, наделенного талантом, вам даруют жизнь, и вы станете издали наблюдать, как растет дитя. Близко вас не подпустят, чтобы «женская слабость» не покалечила ребенка. А когда ему исполнится тринадцать лет, вам позволят провести вместе два месяца. Затем отец устроит вам обоим сюрприз, оказав честь личным посещением. Он спросит, чему вы научили его отпрыска в отведенное вам время. Это уже не имеет значения. Важно другое — ваш сын впервые в жизни привлечет к себе безраздельное внимание божества. В конце беседы ему предложат вас убить. Мало кто проваливается на этом испытании.

Глаза Дженин стали огромными.

— Вы тоже его выдержали?

— Север — жестокая и безжалостная возлюбленная, ваше высочество, и после ее ласк у всех остаются глубокие шрамы, — ответил Дориан. — У меня есть план, но на подготовку потребуется пять дней, и его успех зависит от того, успеем ли мы перейти через перевал по дороге в Сенарию, прежде чем его завалит снегом. Теперь я только хочу знать: если я, подвергая риску свою жизнь, снова приду сюда, пойдете ли вы со мной?

Дориану казалось, что он слышит, как бьется сердце Дженин, и даже может сосчитать удары. Стиснув зубы, она окинула взглядом темницу, а потом отвернула высокий ворот платья, и Дориан увидел широкий шрам поперек нежной шеи. С такой раной девушка не прожила бы и минуты. Значит, ее залечили с помощью магии.

— Дома, в Сенарии, я была тайно влюблена в одного достойного и очень умного человека, преданного друга моего отца. Половина женщин в стране мечтала о Логане из-за его красоты, а вторая половина жаждала его внимания из-за герцогства, которое достанется ему в наследство. Логан Джайр стал бы для меня прекрасной партией, и обе семьи желали этого брака. Препятствием стала давнишняя вражда между нашими отцами, и я уже не надеялась, что моя заветная мечта когда-нибудь осуществится. Потом подосланный убийца расправился с моим братом, и отец лишился наследника. Вот он и решил, что, если сделает своим наследником Логана, попытки покушения на его собственную жизнь прекратятся. Мы с Логаном поженились, а два часа спустя после свадьбы халидорцы перебили всю мою семью, чтобы не осталось ни одного претендента на трон. Чародей по имени Неф Дада решил, что я слишком красива и могу еще пригодиться. Он перерезал мне горло на глазах у мужа, а потом тайно залечил рану. Логана они убили чуть позже, предварительно подвергнув мучительным пыткам. Эти люди отняли все, что я люблю. — Она посмотрела на Дориана, и в глазах ее застыла расплавленная сталь. — Я буду ждать.

Дориан взял в руки нож для хлеба и с помощью таланта удлинил лезвие, сделав его обоюдоострым. Девушка внимательно следила за его действиями.

— Среди этелингов есть один по имени Тави. Пока король пребывает в Сенарии, он никого не боится, и управы на него нет. Возможно, он явится сюда, чтобы вас обесчестить. Так вот, если это произойдет… Советую воспользоваться ножом только в крайнем случае, если будете полностью уверены в успехе. Если нет — не губите свою жизнь.

Дориан прочел ответ в глазах Дженин. Если явится Тави, девушка попытается его убить, а если это не удастся, покончит с собой. И все же Дориан отдал нож. Дженин заслуживает того, чтобы иметь выбор.

— А теперь можно поговорить о менее серьезных вещах. Жаль, что ваша еда совсем остыла. Подъем на башню, где томится в неволе красавица, оказался очень длинным.

Дженин застенчиво улыбнулась, и эта робкая улыбка напомнила Дориану о ее молодости и заставила почувствовать себя старым, подлым развратником.

— Ты и в самом деле колдун? — спросила девушка, показывая пальцем на изготовленный кинжал.

— Уже нет. Такая магия является злом, и я давно от нее отрекся, но я учился у магов.

— А не мог бы ты призвать свою магическую силу и разогреть еду?

Глаза Дженин озорно заблестели, и они оба рассмеялись. Дориан чувствовал, что любит эту женщину все сильнее.

— Ну, если мне удалось так изменить свою внешность, что сам Йорбас Зурга принял меня за евнуха, думаю, с такой простой задачей я справлюсь.

И Дориан подогрел жидкую овсяную кашу, втайне надеясь, что девушка поняла изящный намек по поводу сохранности его мужских достоинств.

— Я вот все время думаю, что, будь я принцессой, которую погрузили в заколдованный сон, и сюда явился бы принц, чтобы меня разбудить, счастье бы мне изменило.

Девушка многозначительно приподняла бровь.

— Ну, в книгах, что мне довелось прочесть, он будит принцессу поцелуем, — возразил Дориан.

— Ты читал не те книги.

Дориан поперхнулся, чувствуя, как лицо заливает краска, а Дженин озорно рассмеялась.

Они говорили часами. В последующие четыре дня Дориан разогревал принцессе еду, а принцесса согревала ему душу. Дженин по-прежнему переживала потерю семьи, своего королевства и супруга, но присутствие Дориана вселяло в нее надежду. А Дориан смотрел на любимую и видел прекрасную жизнерадостную девушку, которой она была прежде, и решительную, сильную, вызывающую всеобщее преклонение женщину, которой она очень скоро станет.

Страстная любовь и восхищение любимой женщиной становились все сильнее. Эти дни стали самыми счастливыми в его жизни.