Было поздно, но часы в камерах не предусматривались, так что следить за ходом времени там не представлялось возможным. Ман-По лежал в углу, свесив голову на грудь. Футболка спереди пропиталась слюной, а сам он находился в полубессознательном состоянии, поскольку его основательно накачали успокоительными. Пришлось, так как он кричал весь день напролет. Требовал, чтобы ему предоставили свидание с братом, позволили переговорить с отцом, вернули любимую коллекцию фотографий мертвых женщин. Так ничего из этого списка и не получив, он начал биться головой о стальные прутья на двери камеры, посвятив этому занятию последние двенадцать часов. В результате одна сторона его головы превратилась в сплошную кровоточащую рану.

Детектив окинул полоумного взглядом. Ничего не поделаешь, подумал он, придется тебе, парень, привыкать к такой жизни. Судя по всему, Ман-По предстояло провести остаток дней преимущественно в связанном состоянии и под действием успокаивающих препаратов подобно какому-нибудь бешеному животному.

Мэнн позвал его по имени. Тот не отозвался. Ничего удивительного, Фон даже головы поднять был не в силах. Так что инспектору оставалось лишь отправиться к Максу, чья камера находилась в противоположном конце здания. Когда он вошел в помещение, таксист сидел на койке, обхватив голову руками. Эту картину освещала единственная лампочка без абажура, висевшая на шнуре под потолком. Когда детектив открыл дверь, арестованный не поднял головы и никак иначе не обозначил, что увидел полицейского.

— Вы готовы помочь нам, Макс? — спросил Мэнн, подходя к заключенному.

Тот продолжал хранить молчание.

— Я знаю о клубе «шестьдесят восемь». Я знаю также о том, что по крайней мере часть пропавших женщин встретили свою смерть там. Если ты хочешь, чтобы я помог тебе и твоему брату, придется кое-что рассказать.

Фон опустил руки, с несчастным видом покачал головой и впервые за время визита Мэнна поднял глаза.

— Не пойму, что ты теряешь, Макс? Кого боишься?

Водитель, продолжая смотреть на полицейского, смигнул, но опять ничего не сказал.

— Я не знаю, каким образом ты впутался в это дело, но не вижу тебя в качестве убийцы. При всем том вы с братом играли в этом деле важную роль, и за это вам придется предстать перед судом и отправиться в тюрьму. Этого я изменить не могу, но могу добиться для вас некоторых послаблений и улучшения условий содержания.

Арестованный все так же молча фиксировал инспектора взглядом.

— Ничто не спасет вас с братом от тюрьмы, но ты можешь помочь мне спасти Джорджину.

При упоминании имени девушки таксист неожиданно пришел в волнение и отвернулся от Мэнна.

— Тебе нравилась Джорджина, не так ли?

Фон поник головой.

— Где она? Куда Чан мог отвезти ее? Ты ведь знаешь Чана, Макс, не правда ли? Говорят, он твой кузен и наверняка доверял тебе больше чем кому бы то ни было. Где, по-твоему, подонок может прятать девушку перед тем, как вывезти ее за границу?

— Понятия не имею. Не знаю.

— Тогда расскажи мне о том, что знаешь.

— Я никогда никого не убивал. — Он говорил тихо, глядя в пол и нервно потирая руки.

— А твой брат?

Макс поднял глаза. Их взгляд заскользил по камере, изредка останавливаясь на Мэнне, но не задерживаясь.

— Мой брат этого не хотел. И это не вина Ман-По. Он простосердечный человек и в своей простоте никогда намеренно не причинял никому зла.

— Дальше… Я внимательно тебя слушаю.

— Двадцать лет назад Ман-По проезжал на своем грузовичке в районе Стенли, развозя по точкам мясо. Стояло раннее утро. Неожиданно белая девушка махнула рукой, предлагая остановиться. Она была основательно пьяна и, сев в машину, стала бесстыдно приставать к нему. В частности, сняла топ и обнажила груди, потом задрала юбку и показала ноги. До этого Ман-По никогда не видел вблизи голых женских ног. Между тем девушка взяла его руку и засунула себе в промежность. Говорю вам — это была истинная бесстыдница, которая вела себя как животное. Но Ман-По не хотел причинять ей вреда. Просто навалился на нее всем телом, а когда пришел в себя через некоторое время — он не помнит точно, сколько прошло времени, — обнаружил, что она умерла.

— Что твой брат сделал с ней после этого?

— Засунул в заднюю часть кузова под свиные туши и привез домой. Потом в течение двух дней прятал тело, ничего мне об этом не сказав.

— И где же он его прятал?

— В старом хирургическом кабинете.

— А какие действия ты предпринял, когда нашел труп?

— Рассказал обо всем отцу. Он сказал, что знает одного человека, который может нам помочь. Это родственник, кое-чем обязанный нам. Необходимо обратиться к нему, уж он точно знает, что делать с трупом. — Макс покачал головой и тяжело, со всхлипом вздохнул, приподняв плечи. — Ну мы и отправились к Чану. Он был тогда совсем еще молодым человеком, но уже с большими амбициями и только что вступил в «Во син син». И мы попросили его о содействии.

— Значит, он действительно ваш кузен?

— Да. И мой отец платил за его образование, когда он учился в Англии. Я же говорил, что Чан задолжал кое-что нашему семейству. — Макс пристально посмотрел на Мэнна темными глазами. Их взгляд в стремлении донести до инспектора истинное положение вещей, казалось, прожигал полумрак камеры. — Предполагалось, что он поможет нам избавиться от трупа и спрятать все улики — в качестве компенсации за благодеяния, оказанные ему нашим отцом. Короче говоря, мы очень рассчитывали на его помощь.

— Ну и как — он помог вам?

— Чан велел Ман-По отвезти тело на работу, разрезать на куски и скормить свиньям во время следующей поездки на загородную ферму. Он, кроме того, сказал, что лично съездит в Стенли на то место, где все произошло, и уничтожит все указывающие на Ман-По улики, если таковые обнаружатся.

— И что потом?

Арестованный соскочил с койки и стал расхаживать по камере из стороны в сторону.

— После этого десять лет не происходило ровно ничего, а потом началось… Чан пришел ко мне и сказал, чтобы я похитил девушку, которую он знал по клубу. Сказал, что подпоит ее и посадит ко мне в такси, с тем чтобы я доделал остальное. То есть продержал ее несколько дней в хирургическом кабинете и, дождавшись его звонка, отвез в некое условленное место, о котором он скажет.

— Почему ты подписался на это?

Макс беспомощно развел руками.

— Он сказал, будто сохранил улики и что стоит ему только передать их в полицию, как нас с братом арестуют и посадят в тюрьму. У меня не было выбора.

— Итак, ты сделал, о чем он тебя просил. Что дальше?

— Чан позвонил и сказал, что я должен напоить девушку снотворным, посадить в свой таксомотор и под покровом ночной темноты отвезти на Новые территории. У него тогда был другой клуб, не «Шестьдесят восемь», а совсем маленький, так как он только еще начинал раскручивать бизнес. Короче говоря, мы с ним встретились на парковочной площадке, и я передал ему девушку. Думал, что рассчитался с ним, но через месяц он позвонил снова. Сказал, чтобы Ман-По забрал ее тело и избавился от него, как в прошлый раз. Брат не хотел заниматься этим, но у нас не было выбора. Кузен заставил нас сделать это. Он использовал нас. И мы подчинялись ему.

— У вас был выбор.

— Нет… нет… нет!.. — Таксист сник, превратившись прямо на глазах в безвольную кучу плоти, соскользнул с койки и встал на полу на колени. — Он говорил, что мы перед ним в большом долгу. И нам с братом все никак не удавалось расплатиться. За первой девушкой последовала вторая, третья… десятая. Чану все было мало. Я продолжал привозить их к нему. А перед этим, как и раньше, держал в старом хирургическом кабинете в своем доме, пугал их, заставлял вести себя хорошо и быть покладистыми…

— Как ты выбирал для него женщин, Макс?

— Как? Ну, иногда Чан лично указывал мне на ту или другую. А иногда мне самому приходилось знакомиться с ними.

— И как ты с ними знакомился?

— При посредстве Люси. С ее подачи я вступал в контакт с девушками, снимавшими у нее комнату. Они ездили на работу на моем такси. Ну, я заводил с ними разговор, чтобы узнать, есть ли у них семья или близкие родственники. Кузен всегда спрашивал: «Новенькие есть?» И я должен был разыскивать таких. Фактически я все время находился в поиске, так как Чану постоянно требовались новые кандидатуры.

— Почему ты не сказал ему, что не хочешь больше этого делать?

— Хм… Я пытался. Но он грозил возложить вину за их похищение и смерть на нас с Ман-По. Кроме того, он угрожал убить нашего отца. А еще говорил, что Ман-По нарушил его инструкции, не избавлялся от тел, как ему было велено, а хранил их, и что ему, Чану, тем легче списать все убийства на нас.

— Значит, он был прав на этот счет? Я имею в виду трофеи…

— Да. Кузен приказал Ман-По резать тела на части и скармливать свиньям на фермах, но брат не делал этого, во всяком случае, не каждый раз. Он разрезал их и прятал в холодильнике у себя на работе. Хотя бы по той причине, что скормить останки свиньям на фермах далеко не всегда представлялось возможным и приходилось ждать удобного случая. Ну, он и помещал части тел в холодильник. Потом ему приходилось размораживать их и рубить на мелкие кусочки, чтобы, значит, свиньям было их легче жрать и чтобы после подобного кормления не осталось никаких следов. Это непросто, вы согласны?

— По-моему, ему нравились мертвые девушки.

— Да. Он любил их. — Макс все дальше отодвигался от Мэнна и наконец забрался на койку. — Иногда брат оставлял себе кое-какие части их тел. Небольшие прятал в стеклянных банках. А те, что побольше, как я уже говорил, хранил в холодильниках на работе. Со временем, однако, у него таких крупных фрагментов накопилось слишком много. А тут прошел слушок, что фирма закрывается и распродает имущество и оборудование. Ну он и начал чистить холодильники, избавляться, так сказать, от нестандартного содержимого. Запаниковал, понятное дело.

— И стал неосмотрителен, не так ли?

— Совершенно верно. Оставлял пакеты где придется по всему городу. Так глупо… — Фон поудобнее уселся на койке и стал, как обезьяна, вертеть головой из стороны в сторону. — Так глупо… — Неожиданно он резко повернулся и посмотрел на Мэнна в упор. В полумраке камеры глаза его горели, как две плошки. — Послушайте! Мы с Ман-По не такие уж дурные люди. Мы не убивали этих женщин — за исключением одной, да и то по случайности. Брат всего-навсего развозчик. Он рубил туши и развозил по разным местам мясо. Такова его работа. И ничего сверх этого он не делал.

— Но ведь речь идет не о свинине, Макс! Это были люди. Кроме того, ты отнюдь не всегда действовал с подачи Люси. Не так ли?

Таксист выжидающе поднял глаза. Он догадывался, что Мэнн рано или поздно перейдет к этому пункту. Инспектор же приберегал этот вопрос напоследок, так как готовил себя к тому, чтобы озвучить его бестрепетным голосом. Джонни знал, что обойтись без этого вопроса нельзя, даже если ему снова придется пройти через страдание, задавая его.

— Однажды ты усадил к себе в такси мою девушку. Прямо у моей квартиры. После этого она исчезла.

Арестованный замигал и завертел головой. Смотреть на полицейского и отвечать на этот вопрос ему не хотелось.

— Вспомни тот день, Макс. Это было делом случая — или тебе приказали привезти именно ее?

Сердце Мэнна рвалось на части. Ему казалось, что еще немного — и он упадет в обморок. Дико устал, вымотался, и все тело сотрясалось от горя и гнева.

— Извините. Я не хотел этого… Я ведь совершенно не знал ее… — Фон вскочил с места и отошел к стене — подальше, чтобы детектив не смог дотянуться до него.

— Отвечай, Макс! Тебе приказали ее похитить — или все вышло совершенно случайно?

Контролируемый гнев инспектора вызвал у Макса неподдельный страх, и он принялся оправдываться, изо всех сил стараясь выгородить себя.

— Это все Чан! Он показал мне ее фото, сказал, где вы живете, и велел следить за ней и дожидаться удобного случая. — Таксист, нервно потирая руки, бросал взгляды во все стороны, но только не на Мэнна. — Да, мне было приказано похитить ее. Но я не знал ее, а он — знал. — Наконец Макс позволил себе посмотреть на детектива. — В течение шести месяцев я наблюдал за ней и ждал своего часа. В тот день она вызвала такси, руководитель маршрута сообщил мне адрес, и я понял, что у меня появился шанс. Потом увидел, как она выходила из дома. А чуть позже появились вы. Я подумал было, что вы приехали, чтобы остановить меня. И хотел, чтобы вы меня остановили. Но вы позволили нам уехать.

Мэнн испытал необоримое желание притиснуть арестованного к зарешеченной двери и его головой раздвинуть железные прутья решетки. Хотя ему удалось сдержать себя, подобное насилие над собой далось ему нелегко, и он почувствовал, как болезненным спазмом сдавило желудок.

— Я всегда буду сожалеть об этом, Макс, — до самой своей смерти. Но моя смерть еще бог знает когда наступит, а вот твоя, похоже, не за горами. Ты заслуживаешь смерти. И когда тебя придут убивать, пусть последнее, что ты увидишь перед смертью, будет образ бедняжки Хелен. Жизнь за жизнь. Считай, ты обречен. Впрочем, если это может доставить тебе некоторое утешение, скажу, что не ты один.