Люси отправилась за стойку бара готовить чай.

— Наша Ка-Лей приходит поздно. Учится на медсестру да еще работает в правительственном госпитале неподалеку. Она очень хорошая девочка.

Пока Люси занималась приготовлением чая, Джорджина получила возможность получше рассмотреть ее. Далеко не красавица, грубоватая внешность и резкие манеры. Она испытала чувство разочарования. Люси очень отличалась от ее матери, обладавшей неброской красотой полевого цветка и мягким характером. Подумав об этом, девушка в следующий момент рассердилась на себя. Неужели она проделала весь этот путь, чтобы судить и критиковать своих сестер?

— Было так забавно, когда мы узнали, что ты приезжаешь… Последние две недели только о тебе и говорили. Интересовались, сколько тебе лет, задавались вопросом, не передумаешь ли… Смешно, правда? Если честно, как-то не верилось, что ты прилетишь в Гонконг и мы впервые в жизни увидим тебя. Как ты нас нашла?

— Мама оставила список людей, с которыми я должна наладить отношения…

Сказав это, Джорджина ощутила душевную боль. Сглотнув, она попыталась отогнать от себя печальные мысли и хотя бы некоторое время не думать о матери. Боялась из-за усталости и резкой смены обстановки не выдержать и дать волю чувствам.

Подошла Люси и положила руку ей на плечо.

— Мне очень жаль, что все так случилось с твоей мамой. Это так печально… — Она вернулась к плите, чтобы не упустить момент закипания воды.

— Мама долго болела. Четыре года. — Джорджина от волнения хрипела. Говорила скорее для себя, так как Люси в эту минуту повернулась к ней спиной и занялась мытьем чашек.

Джорджина же снова вернулась мыслями в прошлое. Хотя у матери за эти четыре года было два рецидива, девушка никогда по-настоящему не верила, что та умрет и оставит ее в одиночестве. Оставалось только удивляться, как она смогла пережить горе, особенно в первые дни после похорон. Однако нужно было как-то жить, и она вернулась на работу в книжный магазин, где за время ее отсутствия ничего не изменилось. Айрис, ее напарница, продолжала носить свои всегдашние коричневые туфли с язычком и розовые блузки, а губы все так же неумело красила коралловой помадой, остававшейся на зубах. Ничто не изменилось. И никто. Кроме Джорджины.

Айрис не имела никакой культуры чувств, плохо разбиралась в них. И вид охваченной печалью Джорджины вызвал у нее смятение.

— У тебя что — больше никого нет? Совсем-совсем никого? Так не бывает. Наверняка где-нибудь есть родственники.

— У меня две сестры в Гонконге, но я никогда их не видела.

— Быть может, стоит взять отпуск и поехать навестить их? Полагаю, смогу тебе в этом поспособствовать. Ближе к Рождеству нам придется нанять временную работницу. Значит, я возьму ее сейчас — и все дела. Так что езжай и ни о чем не думай. Я сумею управиться с работой до твоего возвращения. Как тебе такой вариант? Устраивает?

Джорджина опустилась на нераспакованный ящик с книгами на складе.

— Прямо не знаю, что мне теперь делать. — Девушка подперла щеку ладонью. — У меня такое чувство, что без мамы я здесь жить не смогу.

— Возможно, ты найдешь, что тебе нужно, в Гонконге. — Айрис опустилась на ящик рядом и ласково улыбнулась. — Кто знает? В любом случае попытаться стоит, верно? Жизнь непредсказуема. Иногда она без всякой видимой причины обливает нас дерьмом. Но это, как ни странно, подчас делает нас сильнее, заставляет быстрей взрослеть. Тебе тоже надо повзрослеть, Джорджина. Между прочим, тебе двадцать два, и ты работаешь в этом магазине уже пять лет. Когда пришла сюда, у тебя было полно планов. В частности, ты хотела поступить в университет, собиралась путешествовать. У тебя и парень был. Саймон. Куда, кстати, он подевался?

— У нас ничего не получилось…

— Ладно. Вернемся к сегодняшнему дню. Ты преданно ухаживала за матерью, и тебе упрекнуть себя не в чем. Однако настало время посмотреть в будущее, зажить своей жизнью. Пора, пора расправить крылья и научиться летать.

Джорджина неосознанно улыбнулась, так как эта фраза напомнила ей о любви Айрис ко всему театральному. При всем том слова напарницы всколыхнули что-то в душе, и во второй половине дня девушка отправилась повидаться с семейством Хо. Некоторое время они все вместе сидели за столом у окна, выходившего на рыночную площадь, потом мистер Хо отправился на кухню понаблюдать, как готовится его знаменитый суп из водорослей, но миссис Хо осталась. Когда хозяин вернулся, Джорджина, собравшись с духом, поведала о своем намерении поехать в Гонконг.

— Хорошая мысль, — ответил мистер Хо.

— Не говори глупостей, — сердито произнесла миссис Хо на кантонском диалекте. — Разве она сможет там жить? Ты только посмотри на нее. Кожа да кости. Неизвестно, в чем душа держится.

Мистер Хо продолжал, однако, отстаивать свою точку зрения:

— Но здесь-то она всем чужая и о ней никто не заботится. Ей надо ехать туда, где есть родственники, готовые окружить ее теплом и лаской. Возможно, там она сумеет начать новую жизнь.

Миссис Хо выпалила еще несколько сердитых слов по-китайски, потом повернулась к Джорджине и перешла на английский:

— Думаю, тебе лучше остаться в Англии. Ведь у тебя есть здесь друзья, не так ли?

Джорджина ложкой погоняла в своей тарелке водоросли.

— Не сказала бы. Большинство моих друзей отправились учиться и разъехались по университетам, в то время как я осталась в этом городе. У меня есть вы, миссис и мистер Хо, и Айрис. Пожалуй, это все.

— Вот и поживи еще с нами. — Миссис Хо, глядя на печальную Джорджину, сама расстроилась.

Неожиданно она отложила ложку и посмотрела в окно на рыночную площадь, где какая-то женщина опускала шторы магазина изделий художественных промыслов, где прежде работала Фен Ин. Девушке вдруг показалось, что она увидела мать. В следующее мгновение она поняла, что этого не может быть, и вновь сосредоточила внимание на хозяевах ресторана.

— В Гонконге живут мои сестры. Но я их никогда не видела. Как вы думаете, они захотят встретиться со мной?

— Разумеется, Джорджина, они будут рады познакомиться с тобой. Но возможно, ехать сейчас в Гонконг не самая лучшая идея.

— А я вот как раз подумала, что это, возможно, мой долг, и я просто не могу не поехать. — Джорджина почувствовала, что печаль, въевшаяся в ее сердце, казалось, навечно, неожиданно уступила место робкому ростку надежды.

Мистер и миссис Хо переглянулись, после чего хозяйка пожала плечами и рассеянно улыбнулась. Потом наклонилась к девушке, отвела волосы с ее лица и поцеловала в щеку.

— Что ж, может, ты и права, и тебе в самом деле стоит слетать туда. — Она вздохнула. — По крайней мере познакомишься с родственниками.

И вот теперь Джорджина, к добру или нет, встретилась наконец с ними.