Хотя моя мама умерла на тринадцать лет позже моей бабушки, мне казалось, что я потеряла их в один день.
Руби обняла меня и отвела в дом. Берни позвонила ей и попросила, чтобы она была рядом со мной, когда я узнаю про маму. Она набрала номер Берни, а я приложила трубку к уху и слушала.
– Твоя мама ушла от нас во сне, солнышко. Я думала, что она просто легла вздремнуть после того, как у нее ужасно болела голова. Помнишь, я тебе тогда говорила? Но прошло время, а она все не просыпалась. Я зашла к ней в комнату, и она…
– Умерла? Мама умерла?
Как только я произнесла эти слова, я не могла больше находиться в своей коже. Я хотела вывернуться наизнанку, стряхнуть с себя это чувство, как муравьев. Это я была во всем виновата. Я была так поглощена своими делами, что даже не спросила этим утром, как мама себя чувствует. А Бернадетт уже знала, что ей становится хуже.
Нам с мамой нужно, чтобы ты приехала домой.
Но я ее не послушала.
Берни попыталась меня утешить. Она сказала, что я все равно не успела бы приехать вовремя, чтобы попрощаться. Руби обнимала меня и гладила по спине, а Рой обхватил нас обеих, словно завернув в свои большие, сильные руки.
Мы приехали домой, и Руби набрала мне ванну, а потом уложила в кровать, хотя было еще совсем рано. Она принесла мне тарелку супа, но я не могла ничего съесть, и Руби сидела со мной рядом, пока я наконец не уснула. Когда я проснулась, было уже темно и в доме стояла тишина. Некоторое время я лежала, пытаясь ни о чем не думать и ничего не чувствовать. Я хотела, чтобы все исчезло. Закрыв глаза, я забралась с головой под подушку. Что-то гладкое и прохладное коснулось моего лица, и я поняла, что это мой блокнот, который я спрятала там прошлой ночью.
Я села и включила свет. Как я могла подумать, что правда имела какое-то значение? Все это было не важно. Знание не меняло того, что было на самом деле. Одну за другой я вырвала страницы блокнота, скомкала и бросала на пол, пока наконец в потертой красной обложке ничего не осталось.
Я выключила свет и снова легла на бок, обхватив себя руками. Я начала тихонько покачиваться. «Все, все, все, – шептала я, окутанная холодным влажным туманом. – Все, все, все, Хайди, ш-ш-ш…»