Перед сном Кресси провела полчаса наедине с Мэгги в ее маленькой комнатушке.

— За эти четыре дня что-то в тебе изменилось, — отметила экономка, пристально взглянув на Кресси поверх очков. — Ты встретила какого-то особенного человека?

— Ах, Мэгги, с чего ты взяла?

— Я знаю тебя с пеленок. Сейчас у тебя такое выражение лица, как в то Рождество, когда тебе подарили велосипед. Потом я видела это же личико, когда в пятнадцать лет ты получила отличный аттестат в школе. Твои глаза всегда блестят таким блеском, когда с тобой происходит что-то хорошее. Только не говори мне, что ты влюбилась в испанца!

— Он наполовину испанец и никогда не полюбит меня. Он может получить любую женщину.

— Если в нем есть хоть капля здравого смысла, он выберет тебя. Ты лучше десятка самодовольных вертихвосток, разодетых, как новогодняя елка.

Отложив в сторону шитье, Мэгги откинулась на спинку стула.

— Не могу сказать, что мне нравится эта идея. Выйти замуж за иностранца! Замужество и так сложная штука, а тут еще возникнут всякие осложнения, религиозные различия и тому подобное.

— Пускай это тебя не волнует, поскольку он вряд ли когда-нибудь вообще мне это предложит.

— Если ты ему нравишься и он хоть немного разбирается в жизни, то обязательно сделает тебе предложение, — заявила Мэгги. — Если же этот человек хочет жить с тобой просто так, то он тебя недостоин.

Кресси слышала, как однажды Мэгги обсуждала эту тему с Анной и Фрэнсис. Сестры объявили ее убеждения устаревшими.

Кресси добавила:

— Он знает, чего хочет в этой жизни. Когда-нибудь он женится по любви. Но он не… пока еще не… если вообще… Я устала, лучше пойду спать. У меня был трудный день.

Они обнялись и поцеловались. Поднявшись по лестнице, Кресси оказалась в своей прекрасно обставленной комнате, однако поймала себя на мысли, что уже скучает по спальне в поместье Николаса и по горному пейзажу, открывающемуся из ее окон.

Раздевшись, она растянулась на кровати и набрала номер Николаса. Сработал автоответчик. Кресси сказала:

— Николас, это Кресси. Я просто звоню сообщить тебе, что добралась и уже дома. Мне было очень приятно увидеть в аэропорту отца, но тебе не стоило беспокоиться о…

Ее сообщение было прервано голосом Николаса на другом конце провода:

— Алло, как у вас в Лондоне погода?

— Дождя нет, но все равно не так, как на Мальорке. Я хотела сказать, что не стоило беспокоиться обо мне, хотя это очень мило с твоей стороны.

— Южные курорты все еще привлекают молодых людей, которые достаточно безобидны в трезвом состоянии, но после капли алкоголя становятся агрессивными.

— Твой звонок избавил меня от этого. Я уже успела обсудить с отцом свои планы, и он полностью одобрил мою идею. Он даже подумывает о том, чтобы самому съездить на остров и заняться коттеджем Кейт. Безусловно, любой проект придется обсуждать с местным архитектором, но отцу кажется, что он смог бы сэкономить деньги Кейт, проделав большую часть работы сам.

— Можешь сказать ему, что я знаком с местным архитектором, который поможет ему со всеми формальностями, а тебе, между прочим, уже давно пора быть в кровати и спать.

— Именно это я и собираюсь сделать через мгновение.

— Спокойной ночи, Кресси. Добрых тебе снов.

— Спокойной ночи, Николас.

Она не вешала трубку, пока не раздались гудки, но ей еще долго слышался его голос.

* * *

Начальница Красного Креста, выслушав объяснения Кресси, почему она не сможет работать до конца лета, а может, и дольше, сказала:

— Нам не хотелось бы расставаться с вами, но, конечно, для вас гораздо важнее забота о родственнице. Если вы пожелаете к нам вернуться, мы будем вам всегда рады.

Сбросив одну ношу, Кресси не могла не порадоваться тому, с каким уважением и пониманием отнеслись к ней на работе, но самое главное дело оставалось у нее впереди. Оказалось, что Фрэнсис уехала за город на конференцию, и это мешало Кресси поговорить с ней.

Хотя у Кресси нашлось множество мелких забот, день показался ей необыкновенно длинным. Причина была ей известна: каждые сутки будут казаться ей вечностью, пока она не вернется на остров.

Вечером Кресси пригласила Мэгги в кино, а затем они поужинали в итальянском ресторанчике.

К обеду следующего дня Кресси доделала все дела и была бы готова к возвращению на остров, если бы не желание поговорить с Фрэнсис.

После обеда Кресси отправилась на летнюю экспозицию в Королевскую Академию. Когда она вернулась домой, ее уже поджидала Мэгги.

— Тебе звонили… какой-то мужчина. Он называл меня по имени, но сам не представился. Просил, чтобы ты позвонила ему по этому номеру, как только придешь.

Оставленный номер начинался с кода центральной части Лондона. В недоумении Кресси отправилась звонить в свою спальню.

После восьми гудков в трубке раздалось «алло».

Кресси затаила дыхание.

— Что ты делаешь в Лондоне?

— Помнишь, мы ходили в гости к Элис и Крис?

— Конечно, помню.

— Так вот, у них есть свой самолет. Вчера я повстречал Криса в Польенсе, и он сказал, что они собираются в Лондон, ну, я и напросился с ними. Поужинаем вместе сегодня?

— Вчетвером?

— Нет, только со мной.

— Конечно, с удовольствием. Где?

— «Скоттс» на Маунт-стрит. Ты была там когда-нибудь?

— Нет.

— Вот и отлично. Это мой любимый ресторан для особых случаев.

— А сегодня разве особый случай?

— Конечно. Наш первый ужин в Лондоне!

Тон, каким была сказана эта фраза, окончательно вскружил ей голову, и она даже не нашлась, что ответить.

— А еще мне нужно кое-что обсудить с тобой. Половина восьмого тебя устроит?

— Да, прекрасно.

— Тогда там и увидимся. — Помолчав, он добавил: — Я скучал по тебе, Кресси, — и повесил трубку.

Кресси сидела, не двигаясь, стараясь осмыслить только что услышанное. Он здесь, в Лондоне. Он приглашает ее на ужин. Не пройдет и трех часов, как они будут вместе. Более того, он по ней скучал. Николас по ней скучал!

Мечтательное состояние продлилось недолго, быстро сменившись тревожными раздумьями о том, что же ей надеть. Она бегом спустилась вниз к Мэгги — неиссякающему источнику добрых советов и практических рекомендаций.

— Мэгги, ты слышала когда-нибудь о «Скоттсе», это ресторан на Маунт-стрит?

— По-моему, очень модное место. Во время и после войны именно там собирались знаменитости. Сэр Уинстон Черчилль, Марлен Дитрих. Кажется, сэр Лоуренс Оливье ужинал там с Мэрилин Монро, когда она была замужем за тем симпатичным драматургом. Жаль, что их брак долго не продлился, мне он…

Когда Мэгги пускалась в воспоминания, вернуть ее в реальность можно было, только решительно перебив.

— Я иду туда сегодня вечером. Что мне надеть? Наверное, там нужен элегантный туалет?

— Ну, разве в наше время остались места, куда ходят в элегантных туалетах? — фыркнула Мэгги. — Когда на мой шестидесятилетний юбилей твой отец устроил мне праздничный ужин с выходом в свет, я, прямо скажем, не была восхищена увиденными нарядами. А когда…

— Да-да, дорогая. Я знаю, что раньше было гораздо лучше, но думаю, что «Скоттс» все-таки отличается от той забегаловки, где мы были с тобой вчера вечером.

— А с кем ты идешь? С обладателем приятного голоса?

— С ним.

— А не тот ли это человек, в которого ты влюблена?

— Он, но, пожалуйста, об этом не говори никому.

— Разве я когда-нибудь разбалтывала твои секреты?

— Тебе, няня, я могу доверить любой секрет!

— Уж если он прилетел вслед за тобой с самой Мальорки, то, похоже, скоро у тебя появятся новости, которые ты вряд ли захочешь держать в секрете. «Скоттс» — подходящее место для серьезного разговора, там можно ожидать от мужчины самого главного и волнующего вопроса. Так что на всякий случай тебе надо принарядиться. Пойдем, пересмотрим твой гардероб. Если там не найдем ничего подходящего, то придется воспользоваться вещами твоей матери.

— Давай сначала поищем среди моего добра, а потом мне надо вымыть голову, принять душ и сделать маникюр.

Без четверти семь она была готова.

— Я вызову такси, — сказала Мэгги, одобрительно оглядывая результат совместных усилий.

— Не нужно, я прогуляюсь, — отказалась Кресси. — Сегодня чудесный вечер, да и ресторан недалеко. Прогулка немного успокоит меня. А то я волнуюсь до ужаса.

— Если он действительно сделает тебе предложение, то, прежде чем давать ответ, представь его мне. Ты умная и здравомыслящая девочка, но знаешь его слишком мало, а любовь подобна алкоголю — она затуманивает разум, и люди совершают такие поступки, которые раньше им и в голову бы не пришли. Я же сразу определю, пара он тебе или нет.

— Мне кажется, ты слишком сгущаешь краски. Небось он и не думает о женитьбе. Спокойной ночи, дорогая. Спасибо за помощь… Только, пожалуйста, не жди меня, если я поздно вернусь.

— Повеселись как следует, девочка. Расскажешь все утром.

Идя по улице, Кресси задавалась вопросом, почему Николас предложил встретиться прямо в ресторане, а не заехал за ней домой. Может быть, он избегает других членов ее семьи?

Она предпочла прогнать эти неприятные мысли и наслаждаться прекрасным летним вечером.

По бросаемым на нее взглядам Кресси поняла, что за свою элегантность можно не волноваться. Праздничный гардероб матери оказался на высоте.

То, что сейчас было на Кресси, сама Вирджиния Вейл едва ли надевала хоть раз. Скорее всего, это была покупка случайная и даже неуместная после того, как стилисты поменяли ее имидж для привлечения голосов избирателей. Может, из-за слишком дорогого вида этой шелковой накидки и широких брюк консультанты не рекомендовали матери носить это.

К счастью, у Кресси нашлась пара туфель бронзового цвета на низком каблуке, а в коллекции многочисленных сумок матери она присмотрела маленькую коричневую лакированную сумочку на широком ремне. Из украшений Кресси надела сережки из желтого металла, которые в сочетании с дорогим костюмом выглядели как настоящие золотые.

Заметив высокого мужчину на противоположной стороне дороги, который рассматривал витрину одного из дорогих антикварных магазинов совсем рядом с рестораном, Кресси замедлила шаг. Мужчина посмотрел на часы, слегка сдвинув край рукава легкого элегантного пиджака, и поднял взгляд. Глаза их встретились, и он пошел ей навстречу. На Николасе были рубашка темно-кораллового цвета и галстук на тон светлее рубашки.

— Кресси… Боже мой… ты восхитительна!

У нее была высокая прическа волосок к волоску — ей помогла Мэгги. Блестящие волосы были скреплены на затылке элегантной заколкой, привезенной ей Анной из Италии.

— Нехорошо так удивляться, — рассмеялась Кресси, протягивая ему обе руки.

Николас нежно сжал их в своих ладонях.

— Ты всегда так выглядишь в Лондоне? А у нас только притворялась простушкой?

— Вся роскошь взята напрокат… Я просто хотела выглядеть соответствующе в этом шикарном ресторане, — ответила Кресси, оглядывая фасад здания.

— Ты выглядишь соответствующе и без стараний. А какие духи! — Не выпуская из рук ее ладони, он наклонился, чтобы поглубже вдохнуть аромат, также позаимствованный у Вирджинии.

— Это… — начала было Кресси, но замолчала, когда он губами прикоснулся сначала к одной, а потом к другой ее щеке. — Рада, что тебе нравится, — кокетливо проговорила она, решив, что кокетство не повредит столь непривычному для нее облику светской львицы.

— Мне в тебе нравится все, и я думал, что ты это знаешь.

Интересно, что принято говорить в ответ на такие слова, а главное, на такой взгляд?

— Я не опоздала? Решила прогуляться и забыла о времени.

— Нет, ты не опоздала. Если бы я знал, что будет такой хороший вечер, то выбрал бы открытую террасу с видом на сад. Но надеюсь, что здесь тебе тоже понравится.

Выпустив из рук ее ладони, Николас провел Кресси в ресторан, где над большим столом при входе висел цветочный натюрморт в стиле Джорджии О'Киффи.

Пока они дожидались в баре заказанных аперитивов, Николас рассказал:

— Несколько лет назад один посетитель зашел в этот ресторан и заказал блюдо, которое любил в шестидесятые годы. Оно уже давным-давно из меню исчезло, тем не менее через час блюдо было подано к столу. Это называется класс!

Кресси оглядывалась по сторонам, стараясь проникнуться обстановкой, так хорошо знакомой ему, а для нее совершенно новой. Все ее предыдущие свидания ограничивались пиццей или спагетти после кино. Ни один мужчина раньше не угощал ее шикарным ужином с изысканным вином.

Нежный взгляд Николаса смущал Кресси, но, к счастью, вскоре появился официант с меню.

На обороте меню объяснялось, что мистер Скотт был известнейшим торговцем рыбными деликатесами аж с 1851 года. Посему неудивительно, что устрицы были в меню основным блюдом. К ним предлагалось несколько видов икры и белуга, цену которой Кресси какое-то время разглядывала не мигая.

— Ты любишь устрицы, Кресси? — спросил Николас.

— Не знаю, никогда не пробовала.

— Тогда, может быть, возьмем большое блюдо морепродуктов, и если тебе не понравятся устрицы, то ты перекинешься на креветок, — предложил Николас. — Или, если хочешь, можно не рисковать и заказать палтуса.

— Согласна на ассорти.

Их столик оказался в углу, и оттуда просматривался весь ресторан, который Кресси видела как в тумане — все ее внимание было поглощено сидящим рядом с ней мужчиной.

Трапезу они начали с аспарагуса.

— Запах готовящегося аспарагуса всегда напоминает мне о летних днях, проведенных в Кембридже, — сказал Николас, обмакивая сочную зелень в вазочку с топленым маслом. — Тогда мне было двадцать, а ты была совсем маленькой девочкой.

Он снова посмотрел на нее так, что ее бросило в дрожь.

Когда на столе появились морепродукты, Николас показал Кресси, как правильно извлечь устрицу из раковины и, проглотив мясо, запить оставшимся соком. Кресси не была уверена, что сможет оценить вкус этого странного блюда, но под руководством Николаса она бы отважилась попробовать что угодно.

Уже после того, как они доели лимонно-малиновое суфле, поданное на десерт, и перешли к кофе, Николас сказал:

— Я вчера навещал Кейт в больнице.

— Очень мило с твоей стороны. — Кресси была приятно удивлена, что он нашел для этого время.

— Мне самому было интересно. Очень эрудированный человек… столько всего знает. Я боялся, что без тебя она совсем заскучает, но она горит идеей своей новой книги. Мне кажется, в этой работе она собирается опровергнуть позиции, изложенные ею тридцать лет назад. Это будет настоящий фурор среди феминисток.

— Да уж, а главное — если книга будет хорошо продаваться, то Кейт сможет провести остаток жизни в комфорте и так же независимо.

— Я поинтересовался, как она обычно пишет книги, — продолжал Николас. — Последний раз она записывала текст на диктофон, а потом кого-то наняла отпечатать. Я предложил эту книгу писать сразу на компьютере.

— Но она даже не знает, как им пользоваться. К тому же в ее доме нет электричества.

— Зато ты умеешь обращаться с компьютером, и если согласишься быть ее машинисткой, то вы обе можете жить в Кан-Льоренке, пока она окончательно не поправится. К тому времени ремонт в ее коттедже закончится. Таким образом, она с твоей помощью сможет подготовить книгу к публикации уже месяца через три-четыре.

Кресси с трудом могла поверить в то, что слух ее не обманул. Николас добровольно соглашался связать себя с двумя женщинами, о существовании которых даже не подозревал неделю назад. Хотя здесь можно сделать маленькую оговорку: он знал о существовании Кейт, но ее знали многие в годы ее славы, а затем забыли или сочли умершей.

— Так вот что ты хотел обсудить со мной?

Николас утвердительно кивнул.

— Правда, с Кейт я об этом еще не говорил. Хотел сперва поговорить с тобой.

Это не было предвкушаемым Кресси предложением о браке, но все же Николас брал на себя определенные обязательства, которые многим показались бы обременительными. Одинокого волка вроде Николаса нелегко залучить к семейному очагу.

Подумав о семейном очаге, она вспомнила о Звезде и поинтересовалась, не ответил ли кто на объявление, которое он поместил в местной газете.

— Никто. Придется оставить ее у себя.

— Ну, с собакой хлопот меньше, чем с двумя женщинами, — заметила Кресси.

— Не беспокойся обо мне, — ответил он. — Посмотри на это со своей точки зрения. Тебя лично это устраивает?

— Я решила остаться с Кейт, пока она не поправится. Конечно, жить с ней в поместье раз в десять удобнее, чем ухаживать за ней в ее коттедже. Не могу себе представить лучшего варианта. А подумал ли ты, где разместятся твои родичи, когда семья вернется из Америки?

— В этом году они не приедут: отправляются в круиз по греческим островам на яхте одного из друзей, так что вы никому не помешаете. — После небольшой паузы он добавил: — А мы сможем как следует узнать друг друга.

Их глаза встретились, и они смотрели друг на друга так долго, что это показалось ей вечностью. Николас промолвил:

— Несколько раз ты упоминала свою подругу Фаззи. Кажется, вы привязаны друг к другу. Каждая большая дружба начинается с обоюдной инстинктивной симпатии, но самые прочные дружеские отношения, как хорошее вино, требуют времени, чтобы окрепнуть.

Есть ли в его словах тайный смысл? Возможно, он намекает ей на свои чувства.

— Попробуй вот это, — сказал Николас, протягивая ей блюдо с шоколадными конфетами, поданными к кофе.

— А как я смогу перевезти свой компьютер на остров? С этим возникнут сложности.

— Я не часто меняю компьютеры, но все же стараюсь следить за новинками и время от времени приобретать новые модели, а предыдущий храню на тот случай, если с новым что-то случится. Можешь пользоваться моим. Он подходит для работы с книгой.

Был уже двенадцатый час, когда они вышли из ресторана. Вечер пролетел для Кресси незаметно — как обычно, когда она находилась в его компании Николаса.

— Прогуляемся или возьмем такси? — спросил он.

— Вечер великолепный, можно и прогуляться.

— Я предпочитаю ходить пешком, если нет дождя. Интересно, как лет через пятьдесят решится транспортная проблема? Нужно ведь что-то с этим делать. Как ты думаешь?

Никто из семьи Кресси не спрашивал ее мнения по поводу таких глобальных проблем, и она была польщена его вопросом.

— Как жаль, что я не член клуба Анабель, — отметил он, когда они проходили мимо покрытых ковром ступеней, ведущих к одному из самых элегантных ночных клубов Лондона. — Мы могли бы там потанцевать. Десять лет назад я сюда записался, но я не так часто бываю в Лондоне, чтобы соблюдать все формальности членства. К тому же даже это место надоедает. Ты любишь танцевать?

— Не так чтобы очень, мешает мой рост. Я всегда попадаю в такую ситуацию, когда вокруг либо вообще отсутствуют мужчины подходящего роста, либо если они и есть, то не приглашают меня.

— Нужен опыт, чтобы распознать девушку, которая через пять лет станет настоящей жемчужиной, — отметил Николас. — Большинство молодых людей не жалуют барышень неприступного вида. Юнцы смотрят на женщину как на сексуальный объект, а не как на друга, в котором сексуальная привлекательность тоже играет не последнюю роль, но не является единственной составляющей взаимоотношений, — с этими словами Николас снял пиджак и накинул ей на плечи. Кресси не хотелось, чтобы он мерз в легкой рубашке с короткими рукавами.

— Нет-нет, я не могу взять твой пиджак, — запротестовала она.

— Не волнуйся, мне тепло, можешь проверить, — и он прижал ее руку к своей груди — даже тыльной стороной кисти она ощутила жар его тела через тонкий слой хлопка.

От площади Беркли Николас предложил подняться вверх по Хей-хилл и обогнуть Пиккадилли со стороны Бонд-стрит, что было не самым коротким путем, но давало возможность пройти мимо роскошных витрин лондонских магазинов.

— Мэгги с ностальгией вспоминает о днях, когда владельцы ювелирных магазинов могли оставлять на витринах красивые украшения даже ночью, — задумчиво сказала Кресси, глядя на пустые бархатные подушечки, на которых в течение дня красовались великолепные подсвеченные бриллианты. — Ой, посмотри, какая красивая витрина! — воскликнула Кресси.

Они остановились, восхищенно осматривая дорогие кейсы и сумки.

Взглянув на отражение Николаса в зеркале витрины, Кресси поняла, что взор его прикован не к шикарным кейсам, а к ней.

Они молча двинулись дальше. Теперь она была уверена в его чувствах. Он просто осторожничал, опасаясь испугать ее, хотя она пугаться не собиралась. Напротив, Кресси полагала, что влюбленному страсть более к лицу, чем терпение и осторожность.

Проходя к арке Адмиралтейства, она спросила:

— Когда ты возвращаешься на остров?

— Завтра утром. Крис и Элис прилетели сюда на открытие выставки картин одной из их невесток. Они летают по всей Европе с такой же легкостью, как другие люди ездят на автобусе. А почему бы тебе не вернуться с нами? Или ты хочешь побыть здесь немного дольше?

— Я приеду обратно, как только смогу, но сначала мне нужно решить одно дело.

Около своего дома Кресси предложила:

— Не хочешь еще кофе? Родителей нет, и вряд ли они скоро вернутся, а Мэгги уже давно ушла к себе.

— Спасибо, но сегодня я воздержусь.

Они дошли до самой калитки, отделяющей собственность семьи Вейл от тротуара. Кресси посмотрела на Николаса.

— Благодарю тебя за великолепный вечер.

Николас улыбнулся ей.

— А тебе спасибо за то, что так великолепно выглядела сегодня. Мне завидовал весь ресторан. Не поверишь, но ты буквально освещала весь зал, а сейчас освещаешь и улицу. — И он обнял Кресси.

* * *

— Когда он привел тебя домой? — поинтересовалась Мэгги за завтраком. Родителям завтрак подавался на подносе в спальню.

— Около двенадцати, но я еще долго не могла уснуть.

— Понятно, — сказала Мэгги. — У тебя темные круги под глазами, ты всегда ужасно выглядишь, когда не выспишься. Сегодня опять на свидание?

— Нет, сегодня мы не увидимся, он возвращается обратно на Мальорку.

— Вы хорошо провели время?

— Чудесно! Это было незабываемо. Как мне хочется, чтобы ты с ним познакомилась! Мэгги, я уверена, он тебе понравится.

— Очень надеюсь, дорогая моя. Конечно, он мне понравится. Мне было бы так жаль расстраивать тебя. В вашей семье и так уже достаточно разбитых сердец.

— Что ты имеешь в виду?

— Все это давно в прошлом, и ворошить не стоит. Лучше отнеси поднос наверх вместо меня, ладно? У тебя ноги порезвее.

Позже Кресси пыталась добиться объяснений загадочной фразы у Мэгги, но та не поддалась.

— Глупо, что я вообще заикнулась об этом. Постарайся забыть мои слова.

* * *

В пятницу семья Вейл давала праздничный ужин с участием Фрэнсис, но Кресси в состав приглашенных не попала.

— Ты ведь не возражаешь, детка? — спросила у дочери Вирджиния. — Это бы нарушило уже составленный план рассадки гостей за столом, к тому же ты заскучаешь с нами. Мы будем говорить о политике и финансах. Почему бы тебе с Фаззи не сходить в театр? А я оплачу ваши билеты и ужин.

— Спасибо, мамочка, но Фаззи сейчас за границей, а в театре ничего интересного не идет. Я поужинаю с Мэгги.

— Вот и славно. И еще, дорогая, не могла бы ты больше не называть меня мамочкой? Ты взрослая и можешь звать меня просто Вирджинией.

Кресси уже собралась извиниться, но затем, сама себя удивив, ответила:

— С какой стати? Папа, например, не имеет ничего против того, чтобы я называла его папой. Почему тебя раздражает «мамочка»?

На мгновение миссис Вейл оторопела.

— По-моему, это звучит слишком банально.

— Боже мой! — воскликнула Кресси. — Как ты можешь, то и дело заявляя с высокой трибуны о своем родстве чуть ли не со всем женским полом, презирать слово «мамочка»? Оно наверняка в ходу у девяноста пяти процентов твоих избирателей. Если ты действительно так его ненавидишь, я постараюсь называть тебя «мама». Только не «Вирджиния»!

Первый раз она твердо высказала свое мнение в стенах родного дома и сразу почувствовала себя комфортно. Ей стало еще лучше, когда миссис Вейл ответила:

— Ну хорошо, давай сойдемся на «маме». Я и подумать не могла, что ты будешь так противиться. Наверное, подобная строптивость объясняется влиянием Кейт. Что ж, если ей удастся сделать тебя более решительной, я буду только рада.

* * *

Кресси знала о том, что Фрэнсис перед отъездом на конференцию оставила свои вечерние наряды в доме родителей. Когда придет ее поезд, ей всего лишь нужно будет поймать такси и, оказавшись в особняке Вейл, принять душ и привести в порядок лицо.

Кресси не беспокоила сестру, пока та принимала душ и одевалась, но за четверть часа до сбора гостей она приоткрыла дверь комнаты, где остановилась сестра.

— Фрэнсис, мне нужно поговорить с тобой.

— Мэгги сказала, что ты здесь. Уже вернулась с Мальорки? Я думала, ты пробудешь там дольше.

— Я вернулась совсем ненадолго. Знаю, что выбрала неподходящий момент, но мне необходимо знать, что ты имела в виду, когда говорила о Николасе Тэлботе. Это очень важно для меня, Фрэнсис.

Сестра отложила в сторону тушь и внимательно взглянула на младшую сестру.

— Только не говори, что ты влюбилась в него. На это у тебя не было времени.

— Было, — тихо сказала Кресси. — Я влюбилась в него с первого взгляда.

— Боже, какой ужас! — воскликнула Фрэнсис. Забыв о только что наложенном макияже, она закрыла глаза и прижала ладони к вискам, будто ее поразил резкий приступ головной боли. Затем она открыла глаза и взяла себя в руки. — Слушай, сейчас у нас нет времени обсуждать это. Мне нужно спускаться вниз. А вечер затянется надолго. Завтра у меня тоже не будет ни одной свободной минуты. Поэтому скажу тебе все прямо. — Длинными ухоженными ногтями она нервно барабанила по стеклянной поверхности туалетного столика. — Этому человеку чуждо все святое, Кресси. Ты должна выкинуть его из сердца. Он уже принес достаточно горя в нашу семью. У Анны — а ей было тогда всего двадцать — был с ним роман, затем он бросил ее… оставил, когда она была беременна. Ей пришлось делать аборт. Такое простить невозможно.