Ко времени визита в дом Крамеров нервы Моники совсем расшатались. Последние часы их возвращения на Виньяну были подлинным испытанием для нее.

Когда провожали Элси, Моника чуть не выдала себя.

— Как только закончу показ, тут же вернусь, — пообещала манекенщица Стэну.

Прильнув к нему точеным стройным телом, она поцеловала его в губы долгим, отнюдь не прощальным поцелуем. Моника еле сдержала возглас возмущения и негодования.

Она ревниво заметила, что Кэмпа не смутил страстный порыв Элси. Помогая красотке перейти в лодку Джоша и усаживая ее среди груды багажа, он был в приподнятом настроении. С таким же воодушевлением Стэн будет ждать ее возвращения, бередила свою душу Моника. А она благополучно вернется в унылый Перт, и ничто не помешает тогда бурному роману изменника и обольстительной Элси.

В своем самоотречении девушка дошла до того, что видела в любовниках хорошую пару. Но тут же уличила себя в лицемерии. Она страстно желала Стэна сама и не могла проявить милосердия ни к нему, ни к соблазнительнице Элси.

— А Джеральд идет с нами к Крамерам? — поинтересовалась Моника, когда они вернулись в дом.

— Сын переночует у Сузи. Пока он не расскажет Винсу о своих приключениях, не сможет заснуть.

Мальчик не единственный, кто не сомкнет глаз. Моника не ожидала, что ей предстоит провести ночь наедине со Стэном, но поскольку он запретил отправляться на лодке в Брум, это было неизбежно.

— Что мне надеть? — спросила Моника, пытаясь хоть немного отвлечься. Последние несколько дней она не вылезала из джинсов и просторных рубашек и теперь с трудом представляла, как можно одеться поприличнее.

— У Памелы в гардеробе наверняка есть что-нибудь подходящее, — напомнил Стэн.

— Например, мешковина и пепел, чтобы посыпать им голову?

Она пожалела о своем язвительном замечании, увидев потемневшее лицо Кэмпа.

— Прошу не устраивать глупых сцен! Помни, весь вечер я буду рядом, и когда обед закончится, мы уйдем вместе. А потом ты мне ответишь, какая муха тебя укусила.

— Я не Джеральд, чтобы ты мог меня отшлепать, — вызывающе бросила Моника.

— Хочешь, я докажу, что ты недалеко ушла от Джеральда?

Хотя Стэн и шутил, в его голосе прозвучала угроза.

— Что ж, продолжай запугивать меня, поставь на колени. С первой нашей встречи ты возомнил себя властелином.

Стэн придвинулся к ней с такой мрачной физиономией, что Монику охватил панический страх. Боже милостивый, чего она добилась своими колкостями? Шатаясь, она медленно отступала от разъяренного Стэна, пока не уперлась спиной в дверь. Бежать было некуда, и Стэн, воспользовавшись этим, прижал ее к себе.

— Мне и не понадобится тебя запугивать, ты сама смиришься, — возразил он. В его глазах сверкнул страстный огонек. — Достаточно сделать всего лишь одно движение. — Он крепко поцеловал девушку, жадно приникнув к ее губам.

Моника почувствовала себя совершенно беспомощной. Зачем она затеяла эту дуэль, зная, что все равно проиграет? Ему просто захотелось поцеловать ее; с таким же успехом он мог поставить на ней свое тавро как на породистой лошади. О Господи, как все это унизительно!

Когда Стэн приподнял голову, глаза Моники блестели от слез.

— Почему ты не дал мне уехать с Элси?

— Потому что еще не готов к разлуке с тобой. Наша история далеко не закончилась.

О да! Ему надо выставить «невесту» напоказ перед Филом и Памелой, чтобы его кузина окончательно успокоилась. Моника кинулась к себе в комнату, захлопнула дверь и упала на постель. Больше она не вынесет такого издевательского отношения. В полном изнеможении девушка задремала, а когда очнулась, заметила, что наступили сумерки.

Повинуясь духу противоречия, Моника остановила выбор на собственных вещах, не тронув гардероб Памелы. Она привезла с собой любимый нарядный туалет — атласную, на одной бретельке блузку с ассиметричным вырезом, открывающим ее матово-жемчужную спину и округлые плечи, и черную мини-юбку, туго облегающую бедра. Бордовый атлас оттенял ее золотисто-белокурые волосы, а юбка выше колен подчеркивала безукоризненную стройность ног. Быть может, экстравагантный наряд скорее подходил к танцевальному вечеру на дискотеке в Перте, а не к торжественному обеду в респектабельном особняке Крамеров. Но Монике не хотелось выглядеть чопорной дамой. Искусно сделав легкий макияж, поколдовав флакончиком духов «Арпэж», она оделась, сунула ноги в черные лакированные туфли на низком каблуке и критически осмотрела себя в зеркале. По ее виду и не подумаешь, что сердце у нее разбито, и надежды быть счастливой в любви растаяли как предрассветный туман.

Когда она вышла из комнаты, Стэн ждал, приготовляя холодный сок.

— Выглядишь неотразимо, — похвалил он, задержав взгляд на откровенном декольте. — Но у тебя все равно ничего не выйдет.

Красавица едва не выронила из рук бокал.

— Что ты имеешь в виду?

— Не удастся доказать Филу, что он лишился такого сокровища.

Навязчивая идея Стэна возмутила Монику; осушив бокал с соком, она с обидой проговорила:

— А тебе и не придет в голову, что я хочу доказать это совсем не Филу.

— Благодари небо, что мы уходим, а то бы я заставил тебя доказать правдивость столь рискованного заявления.

— И каким же образом? Прибегнув к грубому насилию над слабой женщиной?

— Ты уже забыла, что с тобой мне не нужно прибегать к насилию. У меня более тонкие способы укрощения твоей гордыни.

Моника с горечью сглотнула комок и… залюбовалась своим избранником. Облаченный в кремовую рубашку и полотняные рыжевато-коричневые брюки, Стэн с головы до ног являл волнующий образец мужчины, в которого трудно не влюбиться. И все же, опасаясь его агрессивности, она заторопилась.

— Разве нам не пора идти?

— Уверен, что Памела и Фил не будут иметь ничего против, если мы появимся немного позже и слегка взволнованными, — с веселой дерзостью ответил Стэн.

Моника помчалась по тропинке к дому Крамеров, преследуемая громким смехом. Коттедж был ярко освещен, навстречу гостям вышла Памела.

— Мы ждем вас. Думали, вы никогда не появитесь.

Какой у нее юный и беззаботный вид, с грустью подумала Моника. Она делано улыбнулась и постаралась быть спокойной, когда Стэн взял ее под руку и повел вверх по лестнице, устланной мягкой ковровой дорожкой.

Особняк Крамеров представлял собой строгий изысканный дом. Сразу за входной дверью находилась просторная гостиная. Из огромных, во всю стену окон открывался вид на величественные просторы океана. Вдали медленно проплывали сверкающие огнями корабли. В низком небе мерцали крупные звезды, до которых, казалось, можно было дотронуться рукой.

Все в этой очаровательной гостиной создавало романтическую обстановку. Памела использовала планировку зала с большим вкусом, накрыв стол у окна, за которым рокотал океан. На столешнице была разостлана белоснежная скатерть, лежали салфетки и серебряные приборы. Из серебряного же ведерка со льдом торчала бутылка шампанского.

— По какому случаю? — спросила Моника, заметив на бутылке ярлык дорогой французской фирмы.

Памела обменялась взглядом со Стэном.

— Ты не открыл ей наш секрет?

— Я подумал, вы захотите сами объявить о великом событии.

Моника перевела изумленный взгляд с хозяйки на Фила. Что же происходит? Особое торжество? Фил разлил янтарную влагу и поднес каждому гостю хрустальный бокал.

— Стэну я сообщил, а больше никто не знает — мы с Памелой вчера поженились. Сегодня первый день нашего медового месяца.

Теперь стало ясно, почему сияет хозяйка, и почему Стэн так настаивал на присутствии Моники. Ему хотелось, чтобы она убедилась: его кузина — законная жена Крамера.

Чувствуя себя не совсем ловко, Моника обняла Памелу.

— Это сюрприз, я знаю, но нам ни с кем больше не хотелось делить такой праздник, — объяснила новобрачная, одарив гостей приветливой улыбкой.

Стэн потягивал шампанское.

— Семье еще ничего не сказали? Памела прижалась к обнявшему ее супругу.

— Ни слова. Нам еще придется выслушать уйму упреков, но мы так решили.

— Памела хотела выйти замуж за любимого человека, а не за отпрыска владельцев «Крамер Инкорпорейтед», — с гордостью произнес Фил.

Моника читала мысли Стэна: «не то, что некоторые авантюристки, присутствующие здесь». Он, конечно, решил, что она побледнела, услышав неожиданную новость. Причина же была в другом: ее изнурила постоянная необходимость изображать невесту Кэмпа.

Гостей пригласили к столу. На обед подали суп из охлажденных плодов манго, филе барракуды под грибным соусом и ароматный земляничный шербет. Все блюда были приготовлены загодя, так что Памела смогла свободно участвовать в общем разговоре. К счастью, Стэн говорил не умолкая, а Моника едва притронулась к изысканным блюдам — у нее пропал аппетит. Итак, Фил и Памела благополучно поженились, и у Кэмпа не будет больше причин держать ее в заложницах на острове. Наверное, он привел ее на торжество, чтобы она поняла — спектакль окончен. А завтра первым же рейсом отправит в Перт. Казалось, все идет как надо, — она вернется к своей прежней налаженной жизни. Но радости не было — страшила предстоящая разлука со Стэном. И теперь уже — навсегда. Памела предложила десерт.

— Нет, благодарю, больше не могу, — отказалась гостья.

— Вы же почти ничего не ели. Может быть, вам нездоровится?

Моника перехватила холодный взгляд Кэмпа. Девушка почти физически ощущала, как его раздражает ее не соответствующее празднику поведение. Он, конечно, думает: она переживает из-за женитьбы Фила. Моника сделала над собой усилие, чтобы принять участие в беседе за кофе.

— Умничка, — похвалил ее Стэн, передавая чашку ароматного новогвинейского кофе.

— О чем ты?

— По крайней мере, ты стараешься делать вид, что новость тебя обрадовала.

— Это действительно так, — сказала Моника, зная, что он вряд ли ей поверит. — По-моему, Фил и Памела подходят друг другу.

Внезапно его пальцы железным кольцом сомкнулись у нее на запястье; внешне выходка Стэна выглядела, как игривый жест.

— Они прекрасная гармоничная пара, так что не старайся придумать какую-нибудь каверзу и навредить молодоженам.

— Я не способна на подлость! Твои подозрения глубоко оскорбительны. — Моника готова была бежать из дома Крамеров, куда глаза глядят.

Стэн почувствовал, как участился у нее пульс; ему стало не по себе.

— Ты все преувеличила и, как всегда, истолковала по-своему, фантазерка.

Не желая ничего слушать, она стряхнула руку Стэна и встала.

— Извините, хочу подышать свежим воздухом. У меня немного болит голова.

Памела встревожилась.

— Могу дать лекарство от головной боли.

— Не стоит. Допивайте кофе, пожалуйста. Свежий воздух — это все, что мне нужно, — сказала гостья и выскользнула на веранду.

Прошло всего несколько минут, и Моника уловила за спиной чьи-то осторожные шаги. Она собралась с духом, готовясь выслушать новые упреки Стэна. Но это оказался Фил.

— Тебе получше?

— Немного. Прекрасная ночь.

Фил положил ладони на деревянную балюстраду, устремив взгляд на гостью.

— Как я и писал в письме, должен перед тобой извиниться.

— Я его получила, но никаких извинений не нужно.

— Нет, нужно. Ты во многом помогла нам с Памелой пожениться.

Моника удивленно раскрыла глаза.

— Так ей обо мне все известно?

— Да. Памела необыкновенная женщина, вероятно, лучше, чем я заслуживаю. Она знает, что за меня все решала семья. Меня до смерти страшила сама мысль о браке и связанной с ним ответственности.

— Поэтому ты начал со мной встречаться в надежде, что Памела с тобой расстанется, — догадалась Моника.

— Я воспользовался знакомством с тобой. Прости и за это.

— Ты не обрадовал меня, Фил, но я многое поняла. Искренне рада, что все закончилось хорошо. — Она не кривила душой и вопреки домыслам Стэна желала молодой чете счастья.

Крамер протянул ей руку.

— Друзья?

Она подала ему свою.

— Хорошие друзья.

Где-то внизу послышался шорох. Фил почувствовал, как она вздрогнула.

— Это летучие мыши. — Он накрыл ее руку своей теплой ладонью. — Я не изменил намерения издать твою книгу, если ты все еще заинтересована.

Моника колебалась. Пожалуй, будет разумнее порвать с ним совсем.

— Нет, Фил. Если книга и будет когда-то издана, то не тобой. Терпение у Памелы не беспредельно. Тебе еще предстоит завоевать ее доверие.

Крамер достал бумажник и вынул из него визитную карточку.

— Вот номер моего личного телефона в офисе на случай, если ты передумаешь. — Он грустно усмехнулся. — Ты права, говоря о доверии Памелы. Она грозится немедля разорвать со мной, если я хоть на йоту сверну со стези добродетели, но против деловых отношений, думаю, возражать не будет.

Моника выдавила из себя улыбку.

— Оставь эту затею, Фил. — Огорченный ее отказом, он вернулся в гостиную. Опять послышались шаги, Моника вздрогнула и уронила визитку.

— Кто там? Это ты, Фил? — спросила она. Из темноты выступил Стэн.

— Извини, что разочаровал тебя. — Он поднял упавшую карточку. — Наверно, это ты уронила.

— Да, спасибо.

Однако Стэн положил визитку к себе в карман.

— Тебе она больше не пригодится. Его диктат был невыносим.

— Почему ты в этом так уверен?

— Потому что Фил женатый человек. Разве тебе не пришла в голову такая простая мысль, когда он вновь предложил встречаться?

— Речь шла только о деловой встрече.

— Конечно — злополучная книга! Ловко же он использует ее для флирта с тобой.

— Ничего подобного, — возразила Моника. — Нельзя быть таким мнительным!

Моника сама отказалась от встреч с Филом, но будь она проклята, если скажет об этом Стэну, а то возомнит, что заставил-таки подчиниться его воле.

— Даже, несмотря на женитьбу, ты собираешься с ним по-прежнему видеться?

— Я тебе сообщу, когда приму окончательное решение.

— Наверное, придется помочь тебе решить это уравнение с одним неизвестным.

С веранды вела еще одна лестница — прямо на лужайку перед домом. Моника быстро спустилась вниз, но Стэн перепрыгнул через балюстраду и очутился перед ней на дорожке.

— Спешишь получить еще один урок? — прогрохотал он.

В висках у девушки застучало, голова налилась свинцом.

— Спешу отправиться в постель. — Монику трясло от негодования.

Увидев, как хищно сверкнули его глаза, она поняла, что невольно подвергла себя новым испытаниям.

— Наши желания совпадают, дорогая. — Прежде чем Моника успела хоть что-нибудь сообразить, Стэн обнял ее, подхватил под коленки и поднял. Девушка не в силах была произнести ни слова и обрела голос только тогда, когда они уже были на полпути к дому.

— Отпусти меня. Что подумают Фил и Памела, если мы исчезнем, даже не попрощавшись?

— Я им сказал, что провожу тебя домой и уложу в постельку.

Самым горячим желанием Моники было оказаться с ним в постели, но не таким варварским путем. Своими аршинными шагами он стремительно приближался к дому.

— Ты же не хочешь меня, — самолюбиво отбивалась девушка.

— Ошибаешься. Я давно безумно хочу тебя и знаю, что ты жаждешь отдаться мне.

— Откуда такая уверенность, особенно после ночей, проведенных с несравненной Элси?

— Не забывай, что я от природы хороший психолог. Весь вечер у Крамеров тебя снедало то сокровенное, к чему стремится плоть.

Стэн по-прежнему уверен, что она все еще тоскует по Филу. Ему хочется заглушить ее тоску по Крамеру. Волна вспыхнувшего гнева захлестнула Монику; она, как дикий зверек, стала извиваться в сильных мужских руках, пытаясь вырваться и убежать.

— Оставь меня! Умоляю, оставь!

У двери, ведущей в кабинет, Стэн остановился. Опустив Монику, он притянул ее к себе и зажал рот отчаянно-долгим, ненасытным поцелуем. Опять, как случалось не один раз, все поплыло у нее перед глазами.

— Почему ты не оставишь меня в покое? — вымолвила она, задыхаясь.

— Господи, я пытался. Но укротить страсть выше моих сил.

Верная себе, Моника вновь перевернула все с ног на голову. Стэн преследует ее, чтобы доказать свою власть над ней. Его взбесило, что она оставила за собою право решать, встречаться ли ей с Филом. Эта мысль, особенно задела. Господи, ну почему Стэн не может просто любить ее, без всяких условий?!

А если все беды заключаются в том, что таких, как она, слишком трудно полюбить? Ее бросила собственная мать. Даже Фил признался, что манипулировал ею, боясь связывать свою судьбу с Памелой.

— Что за проклятие висит надо мной? Неужели мое настоящее и будущее подвластно року? — недоумевала Моника. — Наверное, у меня на роду написано, чтобы со мной жестоко обращались. Может быть, я не достойна любви? Слишком требовательна к жизни?

Стэн запрокинул златокудрую голову девушки, и его завораживающий взгляд погрузился в голубой омут ее страдающих глаз.

— Не понимаешь, почему? — прошептал он. — Ты вызываешь у меня непреодолимое желание первородного греха. Я совершенно бессилен перед тобой. — Воспаленное воображение Моники искажало происходящее. Значит, она искушает и этого муж чину?

Что-то умерло в ее душе, когда ей стало ясно, что Стэн видит в ней соблазнительницу, которую нельзя оставить наедине с Филом. Несмотря на весь этот бред, девушка отчаянно жаждала тепло ты рук Кэмпа, огня его поцелуев. Когда она вернется в Перт, воспоминания о ласках Стэна — самое прекрасное, что у нее останется.

В полном смятении Моника, не владея собой, обвила руками шею любимого, шевеля пальцами густые завитки его волос на затылке.

Он приник к ее губам, и девушка не могла больше противиться. Его руки проникли под вырез блузки, опалив прикосновением нежные холмики грудей. Она испытывала острое наслаждение, смешанное с болью и печалью, вызванной предчувствием неизбежной разлуки.

Моника понимала: пора остановить Стэна. Но она слишком дорожила им, чтобы отказать себе в счастье отдаться ему. Что бы он ни думал о ней, она обречена любить его до конца своих дней. Хоть одно отрадно: она готова доказать своей непорочностью то, в чем не в силах убедить словами.

И все же, когда Стэн вновь подхватил ее на руки и понес в кабинет, Монику опять охватил панический страх. С фотографий, висевших в комнате, за ними наблюдали глаза Лил. Быть может, супруги Кэмп и здесь предавались любви? Не великий ли грех совершает она, Моника?

Девушка не успела поделиться со Стэном своими сомнениями. Он бережно опустил ее на кушетку; из окна повеял солоноватый ветерок с океана.

Монике казалось, что она вот-вот утонет в пучине страстных неизведанных чувств. Она приникла к Стэну, ища у него защиту от самой себя. Ее прикосновение смело все, что еще как-то сдерживало Стэна: он мгновенно сорвал с себя одежду, потом хотел снять с Моники блузку; она стыдливо скрестила руки на груди.

— Грех прятать такую красоту, — укоризненно прошептал он. Стэн разнял ее руки, спустил с плеча единственную бретельку и склонился к девичьей груди. Сознание Моники затуманилось. Она испытывала блаженство, о котором не переставала мечтать с их первой встречи.

Как ни противилась она еще вчера домогательствам Стэна, сейчас смирилась с тем, что неминуемо должно было произойти. В самый последний миг перед ее мысленным взором пронеслась их жизнь.

Щеки Моники были мокры от слез счастья и благодарности. Стэн благоговейно вытер их.

— Уже жалеешь себя?

Крепко зажмурившись, она покачала головой. Как можно сожалеть о мгновении нынешнего счастья, которого жаждала всей душой?

Моника с усилием открыла глаза. Свет лампы отражался на загорелой блестящей коже Стэна. Он опустился на колени перед ее трепещущим обнаженным телом, принадлежащим ему… Моника застеснялась как девчонка. С ней происходило нечто непостижимое. Никогда она не чувствовала себя столь восхитительно раскованной, не подозревала, что способна так самозабвенно отвечать на его ласки. Вера в его любовь росла в ней, иначе как объяснить желание отдаться ему с такой откровенной страстью.

— О, Стэн!

Приглушенно вскрикнув, Моника ощутила в своем заповедном лоне мужскую плоть и унеслась туда, где не было больше места для сомнений, в царство неземного наслаждения…

В ее сознании всплыли пророческие слова Кэмпа: «Когда это случится…» Вот и случилось. И только тут она поняла, что совершила. Боже, отдалась Стэну, не оказав ни малейшего сопротивления, подтвердив все то, в чем он ее обвинял. Распутница! Как она осмелится теперь посмотреть ему в глаза при холодном беспощадном свете дня?

Монику опять начали терзать сомнения, а он продолжал целовать ее долгими ненасытными поцелуями. Она изнывала от желания ответить с той же страстью, но не могла уйти от горькой правды: он не любит ее и никогда не полюбит, пока между ними стоит тень его покойной жены.

Стэн почувствовал ее отчуждение:

— Что-нибудь случилось?

За всю свою жизнь она не чувствовала себя счастливее. Но признаться в этом не решалась, потому что не вынесла бы его издевок, боялась услышать знакомые суждения: такие женщины принимают как должное интимную связь с мужчиной. Для них это очередное развлечение, вроде вкусного десерта, им неведомы возвышенные чувства. Казалось, она вот-вот разрыдается.

— Да нет, со мной все в порядке. — Разве это ее голос, такой бесцветный, равнодушный.

Не полагаясь на свою выдержку, Моника схватила смятую одежду, выскочила из кабинета, с шумом захлопнув дверь, и заперлась у себя в комнате.

Она кое-как побросала вещи в чемодан и присела в раздумье. Нет, Стэн не поднимется к ней. А чего от него ждать? Извинения? Он уверен, что осчастливил ее, и не подозревает, сколько новых ран нанес, и ни одна из них не имеет никакого отношения к Филу Крамеру.

Рано утром Моника дотащила свой чемодан до причала. Обычно катер Джоша отправлялся на материк позже, но лучше переждать здесь, чем в доме Кэмпа.

Она смотрела, как готовится к отплытию Джош в самом конце причала. Ее чемодан он уже забрал. Кажется, пора отправляться. Еле передвигая ноги, путешественница прошла к катеру. Когда он отошел от берега, Моника забралась в кубрик, чтобы не видеть, как постепенно исчезает остров. Только спустя какое-то время она вышла на крохотную палубу.

— Я все думал, когда же ты появишься? — раздался знакомый голос, который она не надеялась услышать больше никогда.

Колени у Моники подогнулись, и она вцепилась в поручни, изумленно глядя на Стэна в широкополой шляпе Джоша. Он с невозмутимым видом восседал за штурвалом.

— Ты! — взвилась Моника. — Не удовольствовался тем, что сотворил со мной вчера ночью?

— Я позаботился, чтобы не было детей, — последовал простодушный ответ соблазнителя.

— Не сомневаюсь. Тебе была нужна лишь мимолетная связь, ни к чему не обязывающая, так ведь?

Стэн холодно посмотрел на Монику.

— А разве я мог надеяться на большее?

— Только не со мной. — Гордость не позволяла Монике сказать правду.

— Даже если я сделаю тебе предложение, ты не вернешься со мной на остров?

Это что, новый эксперимент, вроде пресловутой помолвки? — пронеслось в сознании Моники.

— Поскольку это утопия, а еще хуже — злая шутка, я не снизойду до ответа.

— Тебя обидел мой вопрос? А я говорю вполне серьезно.

Монике казалось, что она грезит.

— Обидеть может только тот, кто любит, а мы оба знаем, что этого чувства нет между нами.

— Тогда, наверно, я тебя ужасно люблю, поэтому мне чертовски обидно… и больно.

Моника подняла на Кэмпа свои ясные глаза.

— Больно? Коришь себя за то, что предал память о Лил?

— При чем тут Лил? Мне нужна ты, моя милая. Вчера ночью я не просто овладел тобой, мною овладела горячая любовь к тебе. Но есть один не делающий мне чести нюанс. Признаюсь, я воспользовался тем, что ты расстроилась из-за Фила…

Моника взглянула на него с сожалением и перевела взгляд вдаль.

— Неужели ты думаешь, что я отдалась тебе из-за его женитьбы?

— Разве нет?

— Боже мой, нет. Я… — Она сжала губы, ибо признание так и рвалось из ее сердца.

— Продолжай, продолжай. А хочешь, скажу за нас обоих? Я люблю тебя. Никогда не представлял, что можно так безоглядно любить женщину. Если бы ты не убежала, я признался бы тебе еще вчера.

— Мне было стыдно за свое нескромное поведение, Стэн, — еле слышно прошептала Моника. — Я думала, что ты окончательно убедился в моей склонности соблазнять мужчин.

Стэн чертыхнулся.

— Никогда не стыдись того, чем наградили не беса. Никогда. Вчера подтвердились лишь мои опасения: я отпугнул тебя своим неистовым порывом.

— Я убежала потому, что поняла: предаваясь любви, мы не любили друг друга. Почувствовала себя униженной.

— В этом недоразумении виноват твой покорный слуга, — покаялся Стэн. — Я так долго внушал себе, мучаясь от глупой ревности, что ты бессовестная авантюристка. Вот и заразил этой бредовой мыслью и тебя. — В душе Моники затеплилась надежда.

— Что же тебя заставило изменить свое мнение?

— Один твой отчаянный поступок: ты бросилась в погоню за Джеральдом, не думая о себе.

— Любой человек так бы поступил.

— Но Элси, например, не способна на самоотверженный шаг. А ты даже не колебалась, рискуя жизнью. А вчера ночью, когда Фил предложил тебе издать твою книгу, ты отказалась и отправила его к Памеле с поджатым хвостом.

Моника неодобрительно хмыкнула.

— Так ты все слышал?

— Каждое слово, хотя ты из гордости опять солгала мне, сказав, что обдумываешь его проект.

— И не собиралась, — возразила она.

— Почему же ты не сказала мне правду?

— Потому что боялась выдать свои истинные чувства.

Стэн остановил двигатель, подошел к Монике и, взяв за руку, усадил рядом со своим местом у штурвала. Близость Кэмпа опьяняла, ее сердце билось с неимоверной частотой, дыхание перехватывало.

— Не пойму, почему же ты боялась признания?

— Боялась, что ты не любишь меня. — Она закрыла лицо руками. — Думала, что твое сердце все еще принадлежит Лил.

Лицо Стэна исказилось, как от острой боли.

— Лил, еще задолго до своей смерти убила во мне даже подобие чувства. Нас сблизила недолгая страсть, вспыхнувшая на Филиппинах. Она забеременела Джеральдом, поэтому мы поженились, и я привез ее на остров.

— Что же произошло потом? — взволнованно спросила Моника.

— Сначала ей все нравилось — моя работа, мое общество. Но она скучала без развлечений. Когда я уезжал, Лил жила по-своему. Она привыкла, чтобы вокруг нее была толпа поклонников, желательно молодых.

— И ты думал, что я сделана из того же теста, да?

— Когда я увидел тебя с Филом, не сомневался, что ты — соблазнительница. А твоя восторженная любовь к природе могла оказаться обманчивой, как и у Лил. Я все ждал, когда ты снимешь маску, но ты скрывала свое истинное лицо до последнего.

— Ты ожидал иного, — еле промолвила Моника. Голос у нее срывался от нежности. — О, Стэн!

Теперь ей многое стало понятно. Легкомыслие Лил, ее неспособность быть преданной женой разочаровали Кэмпа. Он разуверился в искренней женской любви, стал мнительным, циничным. Неудивительно, что так неприязненно воспринял ее, по сути, деловые отношения с Филом, выглядевшие как пошлый флирт. Они болезненно напоминали Стэну о вероломстве Лил.

— Ас Элси Лэмберт? Какая роль отводилась ей?

— Ты видела, как я входил к ней в каюту? — Моника кивнула. — Мне показалось, я заметил тебя на палубе, но ты мгновенно исчезла. Если бы ты хоть на секунду задержалась, то заметила бы: я тотчас вышел из каюты Элси. Возможно, я грешен, но оголтелым ловеласом никогда не был.

— Вряд ли я с тобой во всем соглашусь, но продолжай свою исповедь.

— Элси понадобился один чемодан из тех, которые она поставила ко мне. Я принес ей этот чемодан и увидел настоящий стриптиз: манекенщица разлеглась на постели, в эффектной позе, голышом.

— И что ты сделал, увидев обнаженную девицу?

Стен усмехнулся

— Я мог бы заставить тебя страдать так, как страдал сам, думая, что ты влюблена в Фила, но удержался от падения. Я поступил так, как поступил бы на моем месте любой джентльмен, — пожелал ей спокойной ночи и удалился.

— Она, должно быть, зашлась от бешенства.

— Шипела как разъяренная кошка, — пошутил Стэн. — Не верила, что я оказался равнодушным к ее женским чарам. Хотя и знала о нашей с тобой «помолвке».

Моника помрачнела.

— Фальшивой помолвке, Стэн!

— «Помолвка» оказалась даже более естественной, чем я мог вообразить. Во всяком случае, я почувствовал себя нареченным женихом, и мне хотелось убить Фила Крамера, когда видел тебя вместе с ним.

— Мы с Филом не были любовниками. Он только несколько ночей провел в Медицинском центре, наблюдая за нашей работой, вот и все.

_ Что лишний раз доказывает мою правоту — он просто отпетый дурак, — проворчал Стэн.

— Ты уж выбери что-нибудь одно: любовник или дурак? — поддразнила Моника; к ней вернулась жизнерадостность и чувство юмора.

Стэн бросил на нее взгляд, исполненный страсти.

— Пока не надену обручальное кольцо на твой палец и не сделаю тебе ребенка, вполне возможно, я еще сведу счеты с любителем ночных исследований.

При мысли о ребенке Моника задохнулась от счастья.

— А как Джеральд отнесется к нашему браку. Когда Элси намекнула ему об этом, с ним вон что случилось!

— Для мальчика это было слишком неожиданно. Я объяснил ему, что ты не собираешься занимать место его матери, и теперь ему понравилась мысль иметь прелестную мачеху. Видимо, ты покорила его своим вниманием и способностью так искренне забавляться детскими играми. — Он привлек любимую к себе и так крепко сжал в объятиях, что ей трудно стало дышать. — Моника, мне не нужна женщина вместо Лил. Я люблю тебя ради тебя самой и хочу, чтобы мы скорее поженились.

— Я тоже хочу стать твоей женой. Это моя сокровенная мечта. — Ее голос был едва слышен в плеске волн, бьющихся о борт суденышка.

— Тогда мне лучше повернуть катер обратно. — Но сам и пальцем не пошевелил, чтобы запустить мотор. Вместо этого он прижал ее к себе, и ощутила, как горячо он ее жаждет.

— Не здесь, милый.

Он принялся целовать ее, и Моника сдалась. Жар страсти, исходящий от Стэна, воспалил в ней ответное желание.

— Я хочу тебя, моя любовь, — призналась Моника, подумав, что с возвращением на остров можно и повременить. Единственный человек, которого Моника ждала всю жизнь, был рядом.

Вместе с ним пришли счастье, покой, уверенность!