Мистики — это каналы, по которым немного знаний о реальности просачивается в нашу вселенную неведения и иллюзии. Без мистиков мир был бы совершенно слепым и безумным.

Олдос Хаксли. Власть за троном

 

Воскресенье, 2 ноября

Тони прилетел сегодня в полдень. Марси встретила его в аэропорту, затем отправилась работать над своей диссертацией. Заехала поговорить Джойс Нильсен (это был первый раз, когда мы встретились). Затем к нам присоединилась Марси, и мы все вместе обедали. Я приготовил свой всемирно известный вегетарианский чили; добавки никто не захотел.

 

Вторник, 4 ноября

Чарльз «Шкип» Александер прислал свое последнее исследование сновидений и медитации; как я и ожидал, оно подтверждает мои маленькие эксперименты на себе с электроэнцефалографом. А именно у адептов медитации во время сна наблюдается «тета- и альфа-активность одновременно с дельта-активностью». Испытуемые сообщают, что остаются «сознательными» во время сна, и ЭЭГ, судя по всему, это подтверждает, поскольку альфа-волны (бодрствование), тета-волны (сновидение) и дельта-волны (глубокий сон) присутствуют все одновременно — это «постоянное сознание» во всех трех состояниях.

Такого рода исследования особенно замечательны тем, что дают нам еще один эмпирический коррелят трансцендентальных состояний. Для этого есть несколько непосредственных применений. Во-первых, люди могут использовать такие измерения для того, чтобы отслеживать собственный прогресс в трансформации сознания. Духовный рост был бы в меньшей степени действием наугад. Во-вторых, это дает нам способ оценки эффективности разных «преобразующих практик». Разделите учеников на несколько групп; пусть одна группа в течение двух лет читает такие книги, как «Экопсихология», «Возвращение к Богине» и «Йога может исцелить вашу жизнь»; пусть другая группа медитирует, третья занимается шаманским камланием, четвертая — йогой, пятая — созерцательной молитвой и т.д.; и измеряйте действительные изменения волновой биоэлектрической активности мозга в качестве коррелята трансформации сознания.

Иными словами, суть в практике, и такого рода исследования важны, поскольку они поощряют людей усердно практиковаться, а не только думать по-другому. Размышление (и чтение) будет изменять только альфа- и бета-состояния (грубая сфера); но мощные медитативные практики будут вводить вас в тета- (тонкая сфера) и дельта-состояния (каузальная сфера), а затем позволять им всем присутствовать одновременно — это постоянное сознание во всех трех состояниях, вследствие чего Основа всех трех состояний — сам недвойственный Дух — станет столь же очевидным, как стакан воды, выплеснутый в ваше Изначальное Лицо.

Это еще один сигнал к тому, чтобы чисто трансляционная духовность, которая составляет свыше 90% всего «духовного рынка», уступила место подлинной преобразующей духовности, которая перестраивает вашу душу и подключает ее непосредственно к Богу-

 

Пятница, 7 ноября

 

ЕДИНСТВО МНОГООБРАЗИЯ

Взял почитать «В тупике» — последнюю часть трилогии нигилизма Грегга Эреки (вместе с «Обреченным поколением», которое было еще мрачнее и «Полными неудачниками» — еще чуднее). Она вполне соответствует своему названию. Постсовременный мир всегда находил нигилизм (и его двоюродного брата — скептицизм) очень современным, очень модным. Считается, что нигилизм точно отражает релятивизм культурных ценностей, социально конструируемую природу всей реальности, непостоянный характер всякого значения, деконструкцию моральных ориентиров и неустранимую неопределенность всех верований. Единственная «ультрасовременная» позиция перед лицом реального мира — это нигилизм и зевок.

Но нигилизм остается в дураках. Они талдычат, что верить не во что. Они не признают никакой системы ценностей; не принимают никакой точки зрения; не верят ни в какие принципы. Однако они едят три раза в день, а потому они явно верят в пищу. По ночам они спят и, следовательно, верят в отдых. Они стремятся иметь воду, тепло и кров и, значит, глубоко верят в физиологические потребности. Большинство из них, несомненно, верит в секс. Иными словами, они не лишены ценностей — они просто верят в общий набор ценностей вместе с кроликами, крысами и куницами.

Вот и все, что можно сказать о нигилизме. И дело не только в том, что сама эта позиция глубоко лицемерна — заявлять об отсутствии ценностей, но на деле придерживаться самых низших из них (и в результате скатываться к системе ценностей, присущей ракообразным), — но в том, что единственная «забава» нигилизма состоит в том, чтобы разносить в пух и прах убеждения кого-то другого, в конечном счете именно это привлекало послевоенное поколение в деконструкции. Но если кто-то не конструирует, то вы не можете деконструировать. Больше нет забавы, и вам больше ничего не остается, кроме как жить своей жизнью с крысиными и кроличьими ценностями. И, по правде говоря, какое тут может быть веселье?

Но в последние два или три года я ощущаю настоящее восстание против этого крайнего постсовременного нигилизма — против крайнего релятивизма, контекстуализма и конструктивизма. Как указал Джером Брюнер, единство в многообразии по-прежнему остается правилом: в человеческом бытии есть как разнообразные универсальные, или глубинные черты, так и разнообразные локальные, или поверхностные черты, и мы должны с уважением относиться и к тем, и к другим, вместо того чтобы теряться просто в относительном, конструируемом и разнообразном.

Брюнер пишет: «Языки различаются, однако существуют лингвистические универсалии, которые позволяют любому ребенку легко усваивать любой язык. Культуры различаются, но в них тоже есть универсалии, свидетельствующие об общности ума и, вероятно, о некоторых общих особенностях его развития. Наилучшим девизом по-прежнему может быть unitas multiplex (лат. единство многообразия)».

Этот вопрос — обоснованность unitas multiplex (или универсального плюрализма) — имеет решающее значение не только для культурологических исследований вообще, но и для духовности в частности. Стандартный довод конструктивистов — например, Дэвида Катца — состоит в том, что не может быть никакой вечной философии, никакой трансцендентальной Реальности, никакого универсального Духа, поскольку не существует ничего универсального — и точка. (За исключением, разумеется, его собственного утверждения, которое он считает универсально истинным, — перформативное противоречие.)

Для написания второго тома я просмотрел, как мне кажется, бесконечное количество книг и решил не обсуждать здесь ни одну из них, иначе это превратилось бы в нечто иное, как гигантский сборник рецензий. Но во всех этих книгах, посвященных десяткам разных областей, я заметил все более и более сильный несомненный протест против релятивизма и конструктивизма. Ученые все больше отдают себе отчет в том, что за крайним релятивизмом кроется нигилизм, а за нигилизмом — нарциссизм. Если я найду еще одну по-настоящему хорошую книгу, разоблачающую эти воззрения, то объявлю свой личный государственный праздник.

 

Вторник, 11 ноября

Всю прошлую ночь — постоянное сознание; спонтанное бодрствование в состояниях сновидения и глубокого сна, единое со всем, что бы ни возникало. Нет никакого «я» — просто изначальная осведомленность осознание или базовое бодрствование — очень, очень тонкое осознание, — которое не приходит и не уходит, но каким-то образом остается вне времени, Один Вкус в состояниях сновидения и глубокого сна. Когда это происходит, утренняя медитация не отличается от того, что продолжалось всю ночь. Есть просто осознание Одного Вкуса в самом каузальном (во время глубокого бесформенного сна), и это молчаливое недвойственное осознание продолжается, когда из каузального возникает тонкое (и начинается состояние сновидения) и затем из тонкого возникает грубое (при нормальном пробуждении). Таким образом, когда (около 3 часов ночи) проявляется грубое состояние, не происходит никакого значительного изменения в изначальной осведомленности или постоянном сознании — просто в нем возникает восприятие грубого тела, постели и комнаты. То есть, грубая сфера возникает в Одном Вкусе, каковым «Я-Я» вечно являюсь. Тогда нет ничего, что можно конкретно назвать «медитацией», поскольку она уже внутренне присуща этой недвойственной осведомленности или очень тонкому постоянному сознанию.

Если я не отмечаю постоянного сознания в течение ночи, то, когда возникает грубая сфера, я специально выполняю несколько медитативных или созерцательных практик, всегда начиная с высшей гуру йоги, которая представляет собой самоисследование или непосредственное рассмотрение природы ума (например: «Кто я такой? Что такое этот чистый Пустой Свидетель?»). Характер моей практики в целом не отличается от «венчающего упражнения» [31 октября]. Просыпаясь, я созерцаю или ощущаю возникновение чувства отдельной самости (т.е. я ощущаю в осознании крошечную напряженность, которая представляет собой отдельную самость) и пребываю в первичной Пустоте, необязательным действием которой является самозамыкание. Если это венчающее упражнение успешно, то есть если оно делается без какой бы то ни было мысли об успехе, тогда чувство отдельной самости растворяется в чистой Пустоте, бескрайней Открытости, бесконечной Свободе, каковая сама представляет собой постоянное, вневременное, недвойственное сознание, или Бесконечный Охват. Самость развертывается в Пустоте, и я возвращаюсь к тому, чем «Я-Я» вечно являюсь. Затем К.У. просто возникает, как жест того, что «Я-Я» есть, и я в большой степени (которая все еще значительно варьирует) не отождествляюсь конкретно с этой сущностью — К.У. просто остается одним среди миллиарда других проводников Духа и его вечной песни, и «Я-Я» являюсь этой Песней, а не какой-либо отдельной нотой.

В любом случае около четырех или пяти часов утра я посвящаю один-два часа более типичным медитативным и созерцательным практикам. Я стараюсь делать эти практики даже при наличии постоянного сознания, поскольку они исполняют и выражают эту Песню более прекрасно, чем что бы то ни было другое из того, что мне известно. (Когда Судзуки Роши спрашивали, зачем ему медитировать, он всегда говорил то же самое: «Мы медитируем не для того, чтобы достичь природы Будды — поскольку, будучи вездесущей, она в буквальном смысле недостижима, — скорее, мы медитируем, чтобы выразить природу Будды, каковой мы всегда уже обладаем».) Хотя я занимаюсь медитацией уже около двадцати пяти лет — и испробовал десятки разных духовных практик, — большую часть того, что я делаю, я получил в Лонгчен Ньинтиг от Его Святости Пемы Норбу (Пенор) Ринпоче — ныне главы школы Ньингма тибетского буддизма. В частности, сюда относятся тигле гьячен и ши тро (сложные практики, которые включают в себя тогьял и трекчод — две основные техники дзогчена или Маха-Ати буддизма). Кроме того, в многие из этих практик меня посвятил мой первый учитель дзогчена — Чагдуд Тулку Ринпоче.

Я завершаю эту формальную медитацию практикой, известной как тонглен «забирать и посылать», которую я также выполняю в разное время в течение дня (вероятно, больше, чем любую другую практику). Ее основная форма состоит в следующем: вы вдыхаете страдание мира и выдыхаете мир и счастье, которые у вас есть, вы забираете страдание и посылаете облегчение. Эта важная практика разрушает дуализм между «я» и другим, другом и врагом, субъектом и объектом и постоянно напоминает вам о вашей собственной изначальной природе — чистой Пустоте, чистом Духе.

Общее описание этих разнообразных практик можно найти в книге «Милосердие и мужество». Хотя они в основном взяты из буддизма, я искренне полагаю, что с тем же удовольствием использовал бы любые тонкие, каузальные и недвойственные практики из любой из великих недвойственных традиций — восточных или западных, северных или южных. Весь смысл подлинного созерцания состоит просто в ускорении роста, развития или эволюции от подсознательных к самосознательным и к сверхсознательным измерениям вашего собственного Существа. Теперь у нас в изобилии имеются свидетельства того, что медитация не изменяет основные стадии развития сознания, однако она значительно ускоряет это развитие. Медитация ускоряет эволюцию. Она способствует вспоминанию и повторному открытию Духа, каковым вы вечно являетесь. Медитация убыстряет темп, в котором желуди вырастают в дубы, в котором люди вырастают в Бога.

Зикр суфизма, шикантаза дзен, девекут иудаизма, Молитва Сердца, визионерский поиск шаманизма, самоисследование Раманы, випассана Теравады, чи хан Тьен Таи, центрирующая молитва — раджа, джнани, хатха, карма и кундалини йога — огромный и поразительный арсенал созерцательных практик великих мировых традиций мудрости — и их главная цель состоит в припоминании, повторном раскрытии и обретении того, чем вы всегда уже являетесь. И в этом ошеломляющем постижении вы пробудитесь к миру, где Космос — это ваша душа, облака — ваши легкие, а стук капель дождя — биение вашего сердца.

 

Четверг, 13 ноября

Стюарт Дэвис — двадцатишестилетний автор и исполнитель песен, получивший международное признание («Дрезденские новости», Германия: «В авангарде молодых талантливых авторов песен, Стюарт Дэвис предлагает проницательный, болезненно честный взгляд на общественные и личные аспекты жизни. Поистине обаятельный исполнитель с не менее яркой поэзией»). Но более того, он обладает необычайным чувством юмора. Из аннотации к его последнему компакт-диску: «В возрасте 26 лет, выпустив пять альбомов в шестнадцати странах, Стюарт Дэвис заслужил международное признание за свое смелое владение языком и умение использовать его для покорения трудных тем. В своем последнем альбоме «Шутливая мистика» он касается ни больше ни меньше, как творения, эволюции сознания/духа и смерти (и все это в двенадцати легко запоминающихся самородках поп-музыки). Наконец появилось собрание вокально-танцевальных записей, в которых лирический гений соединяется с такими темами, как непосредственное постижение Бога, визиты НЛО и самоубийство! Дэвид поставил мистицизм на его законное место в жанре популярной музыки».

Стюарт хотел ненадолго зайти в гости — он посвятил «Шутливую мистику» мне, — и я сказал: конечно, заходи. Марси приготовила нам китайские бутерброды, и мы втроем провели вечер вместе. Стюарт рассказал, что он переживает своего рода поворотный пункт в своей жизни, все больше и больше углубляясь в надличностные и духовные измерения (он уже медитирует два раза в день; я убеждал его заниматься этой практикой более интенсивно). Мы беседовали об искусстве и его способности — в его лучших проявлениях — пробуждать более высокие реалии; я показал ему кое-какие из работ Ансельма и Алекса. Стюарт был абсолютно поражен живописью Алекса, он почти лишился дара речи. Такого рода надличностные послания возможны и в музыке, и, поскольку никто этого еще не делает, почему бы Стюарту не быть одним из первых?

Потом мы удостоились тридцатиминутного выступления — Стюарт пел свои самые красивые и трогательные песни (в одном месте Марси заплакала). Завтра он будет петь в зале Марса в Боулдере; мы решили пойти на концерт.

 

Пятница, 14 ноября

Мы собирались пойти на концерт Стюарта, но перед этим решили покрасить Марси волосы, и все обернулось, скажем, не совсем, так как нужно.

Я не уверен, что «не совсем так» — подходящее определение; в зависимости от ваших вкусов, это можно было бы описать как «круто» или «ужасно». Марси хотела покрасить волосы в платиновый цвет, так что мы отправились в местную аптеку, поняли, что для того, чтобы сделать темные волосы белыми, требуется по меньшей мере два сильных средства, купили оба и попробовали.

Ее волосы стали ярко-оранжевыми.

Теперь у меня свидание с «Рональдом Мак-Дональдом».

Мы не пошли на концерт Стюарта.

 

Суббота, 15 ноября

Марси обзванивала все парикмахерские в округе, прося срочно принять ее. Кстати, мне цвет ее волос даже понравился, но она хотела превратить их из скандально-оранжевых в просто шокирующие белые и, в конце концов, нашла место, где согласились это сделать.

Все прошло гладко; теперь у нее чисто белые волосы — она больше не «Рональд Мак-Дональд» и скорее похожа на снежную вершину.

 

Воскресенье, 16 ноября

Только что получил книгу Брэнта Кортрайта «Психотерапия и Дух» и был весьма расстроен, не в последнюю очередь из-за того, что в ней моя работа представлена в совершенно неверном свете. (Меня порой обвиняют в том, что я слишком часто заявляю, будто некоторые авторы искажают мою работу. Судите сами.)

В «Оке Духа» я подразделяю свою работу на четыре основных фазы: фаза «Уилбер-1» была романтической; фаза «Уилбер-2», по существу, представляла собой интерпретацию идей Великой Цепи с точки зрения психологии развития (эта модель была впервые представлена в книге «Проект Атман»); фаза «Уилбер-3» была значительным шагом вперед и содержала предположение о существовании многих различных линий развития, которые относительно независимо проходят через разнообразные уровни Великой Цепи (эта модель была первоначально описана в «Трансформациях Сознания» и приобрела окончательный вид в «Оке Духа»); а фаза «Уилбер-4» помещает эти уровни и линии в контекст четырех секторов (психологическая часть моделей «Уилбер-3» и «Уилбер-4», по существу, одинакова, так что я часто называю свою последнюю психологическую модель «Уилбер-3», понимая, что она представляет собой просто Верхний Левый сектор модели «Уилбер-4»).

К сожалению, Кортрайт все еще имеет дело главным образом, с моделью «Уилбер-2», а не «Уилбер-3» (не говоря уже об «Уилбер-4»). Он запоздало настаивает на представлении моей позиции в качестве монолитной модели единого спектра, примитивной ступенчатой последовательности, в которой психологическое развитие должно завершиться прежде, чем может начаться духовное развитие. Это ошибочное представление настолько распространено — и неверно, — что Дональд Ротберг при описании моей теперешней модели «Уилбер-3» был вынужден сделать отступление, чтобы специально подчеркнуть: «Развитие не происходит неким простым образом через несколько последовательных всеобъемлющих стадий, соединяющих в себе все аспекты роста... [Различные] линии развития временами могут приходить в конфликт друг с другом, и некоторые из них, как полагает Уилбер, не демонстрируют последовательных стадий... Может иметь место высокий уровень когнитивного развития, средний уровень межличностного или морального развития и низкий уровень эмоционального развития. Эти несоответствия развития, судя по всему, особенно обусловливаются общими культурными ценностями и стилями». Иными словами, различные линии развития проходят через уровни Великой Цепи относительно независимо, так что можно быть на высоком уровне развития по одним линиям, на среднем уровне по другим и на низком по третьим.

Главный недостаток книги Кортрайта состоит в том, что он, по-видимому, не понимает основных особенностей психологического и духовного развития. Прежде всего, в «Оке Духа» я совершенно ясно утверждаю, что психологическое и духовное развитие можно рассматривать как две отдельные линии, так что духовное развитие (как я сейчас объясню), несомненно, может происходить параллельно с психологическим развитием. Кортрайт полностью признает, что я это говорю, а затем совершенно это игнорирует. Его обсуждение ясно показывает, что он не понял главный, настоятельный вопрос: даже если духовное развитие представляет собой отдельную линию (или линии), то как его можно определить? Если духовное развитие — это отдельная линия развития (в дополнение к другим линиям — когнитивной, моральной, мотивационной, кинестетической, аффективной и т.д.), тогда необходимо быть способным определить духовную линию независимо от когнитивной интуиции, моральных норм, мотиваций, потребностей, этических обязательств или аффективных любви и сострадания, поскольку все это уже имеет собственные отдельные линии развития. Если «духовность» представляет собой отдельную линию развития, то вы должны быть способны описывать ее в конкретных, отчетливых терминах, чего Кортрайт достоверно не делает, — и этот недостаток портит весь его подход. Лично я полагаю, что некоторые аспекты духовного развития относятся к более высоким стадиям различных линий (таким, как высшие эмоции или надличностная любовь, высшее познание или надрациональное осознание и т.д.) и что определенные аспекты духовного развития сами составляют отдельную, специфическую линию (как, например, забота и открытость), но их все равно необходимо тщательно определить, прежде чем делать серьезные заявления о «духовном» развитии.

Например, даже если мы говорим, что более высокие стадии различных линий развития являются «духовными», а более низкие — «личностными» или «психологическими» — как делают многие трансперсональные психологи, — тем не менее в моей модели «Уилбер-3» сами различные линии развиваются относительно независимо, и потому надличностная или духовная стадия на одной линии развития (скажем, когнитивной) может иметь место одновременно с личностной или психологической стадией на другой линии (например, моральной), так что «духовный» и «психологический» рост на различных линиях развития происходит параллельно друг с другом, а не строятся один на другом, как кирпичики в стене (что Кортрайт объявляет моей точкой зрения). Идея о том, что любая из этих линий должна полностью завершиться прежде чем сможет начаться другая, попросту неразумна — даже модель «Уилбер-2» не предполагала столь жесткой схемы.

В поистине странном разделе своей книги Кортрайт говорит, что мои «средние уровни» развития — конкретно-операционный* формально-операционный и зрительно-логический, так как они имеют соответствующие им патологии самости, — попросту не существуют. Если я правильно его понял, он полагает, что их все можно свести к одному уровню. Что за чушь! Есть масса свидетельств существования этих стадий, и я всего лишь предположил, что на всякой реальной стадии есть что-то, что может пойти не так, и потому этим совершенно реальным стадиям развития соответствуют свои уровни патологии. Кортрайт игнорирует все эти свидетельства и затем переходит к политкорректной атаке на мое предположение — основанное на огромном количестве клинических данных, — что большинство форм психоза связаны с нарушениями развития (и/или генетическими нарушениями) на самых ранних стадиях. Он надменно осуждает мою моральную бесчувственность, при этом изо всех сил стараясь показать и заставить нас запомнить, сколь благородным и моральным является он сам. Это, безусловно, самая неподобающая часть книги.

Понимание Кортрайтом великих мировых традиций мудрости выглядит бледно и порой вообще отсутствует; и тот факт, что он явно неправильно представляет некоторые из этих традиций, плохо сказывается на книге в целом. Вот несколько примеров: Кортрайт утверждает, что постадийная концепция, которую я представляю, не подходит для медитативного развития, например, «...в буддийской литературе есть огромное множество примеров, когда люди прямо постигают безличную пустоту недвойственного». На самом деле, подобных случаев фактически нет. Возможно, он имеет в виду дзенские мондо, когда после краткой и лаконичной беседы с мастером дзен ученик достигает «полного сатори». Но как скажет вам любой учитель дзен, эта беседа имеет место после примерно шести лет интенсивной медитации, которая сама развивается постадийно (например, Десять Картинок Пастьбы Быка).

Кортрайт пытается привести несколько примеров в поддержку своего утверждения, и все они оказываются явно неправильными. «Рамана Махарши, которого Уилбер считает образцом недвойственного постижения, непосредственно достиг недвойственного опыта, не «проходя через» психические или тонкие стадии». В действительности, как ясно сообщает сам Рамана, его пробуждение было продолжавшимся три дня трудным испытанием, в котором он проходил через савикальпа самадхи (психические и тонкие формы), а также нирвикальпа и джняна самадхи (каузальную бесформенность) и только затем пробудился к сахадже (чистому Одному Вкусу или недвойственной Таковости). То, что Кортрайт столь уверенно и бесцеремонно искажает это важнейшее событие, судя по всему, типично для всей его интерпретации данных. Он точно так же перевирает модель Ауробиндо и идеи Ваджраяны. Он называет Ауробиндо «образцовым представителем традиции» — традиции, которая, по его словам, не верит в специфическую последовательность духовного развития, — упуская из виду недвусмысленное заявление Ауробиндо, что «Духовная эволюция подчиняется логике последовательного развертывания; она может делать новый решающий шаг только после того, как была в достаточной степени освоена предыдущая основная ступень: даже если резкое и быстрое восхождение может проглатывать или проскакивать некоторые незначительные стадии, сознанию приходится поворачивать назад, чтобы убедиться, что пройденная территория надежно присоединена к новому состоянию; большая или усиленная скорость (которая действительно возможна) не устраняет сами этапы или необходимость их последовательного преодоления» (Ауробиндо. «Жизнь Божественная», II, 26).

Кортрайт сходным образом подразумевает, что буддизм Ваджраяны не признает эти неустранимые аспекты развития, таким образом упуская из виду единственное когда-либо делавшееся глубокое исследование этой темы, принадлежащее Дэниэлу П. Брауну, который тщательно анализирует свыше дюжины основных текстов медитации Махамудра и обнаруживает, что все они, без исключения, соответствуют модели развития, состоящей из конкретных стадий (довольно точно совпадающих с тем, что я определил в «Трансформациях сознания» как психическую, тонкую, каузальную и недвойственную стадии). Затем Браун и Энглер сравнили эту постадийную концепцию с типичной китайской медитативной традицией и традицией випассаны, показав, что она остается справедливой во всех случаях. Кортрайт благодушно игнорирует все эти свидетельства.

Когда приходит время резюмировать состояние дел в области трансперсональной терапии, Кортрайт невероятным образом выставляет модель «Уилбер-2» как «старую парадигму», а затем представляет «Уилбер-3» как «новую парадигму», называя моей моделью только «Уилбер-2». Ну что тут скажешь?

Кортрайт определяет новую парадигму следующим образом: «Вес это указывает на точку зрения, согласно которой психологическое и духовное развитие состоит из множества сложных эволюционные путей, которые порой переплетаются, пронизывают друг друга перекрываются, тогда как в других случаях остаются дискретными и более явно раздельными, Иногда рост бывает психологическим, иногда духовным, а порой и то и другое происходит вместе». Как я только что объяснял, это в точности модель «уилбер-3». На мой взгляд, дело тут вот в чем: Кортрайт написал большую часть своей книги до того, как прочитал «Око Духа», и, вместо того чтобы переписывать всю книгу, он представляет почти исключительно модель «Уилбер-2» (которую он уже описал), а затем, чтобы оградить себя (после прочтения «Ока Духа»), он просто добавил несколько оговорок (типа «В действительности Уилбер так не считает, но все равно давайте это покритикуем»). Но в модели «Уилбер-3» выявлено свыше дюжины отдельных линий развития, в частности, когнитивная, моральная, аффективная, любви, заботы, внимания, самотождественности, защит, межличностная, художественная и кинестетическая, причем некоторые из них сами являются духовными, а у некоторых духовными являются высшие стадии, что позволяет нам прослеживать эти разнообразные перекрывающиеся виды развития, которые все организуются и координируются самостью. Кортрайт триумфально представляет ослабленный вариант этой модели «Уилбер-3» в качестве новой революционной парадигмы, но варианту, который он предлагает, недостает действительного понимания свидетельств развития и особенно недостает внимания к тому, как нам следует честно определять «духовность» так, чтобы не просто повторять определения других линий развития. (Он также полностью игнорирует работу Дженни Уэйд, дает странно однобокую интерпретацию Хамида Али и т.д.)

Кортрайт полностью признает Великую Цепь Бытия, как ее описывает Хьюстон Смит, однако он отвергает так называемый «монолитный» спектр сознания, очевидно, не понимая, что они в основном тождественны. Но я попытался пойти в отношении Великой Цепи на один шаг дальше и предположил, что существуют различные линии (или потоки) развития, которые относительно независимо развертываются через разные уровни (или волны) Великой Цепи, и что, только признавая этот факт — наличие уровней и линий, — мы можем объединить восточную мудрость и западное знание. Четыре сектора — или просто Большая Тройка «я», «мы» и «оно» — это некоторые из самых основных линий или потоков, каждый из которых развивается через уровни или волны Великой Цепи [см. рис. 3 к записи от 15 марта]. Кортрайт полагает, что эта концепция «уровней и линий» чрезвычайно усложняет картину, тогда как в действительности она значительно упрощает интерпретацию огромного количества данных; он считает, что она спутывает и ослабляет Великую Цепь, в то время как на самом деле она ее спасает.

Есть простой способ изображения модели «Уилбер-3», который включает в себя объединение уровней Великой Цепи с различными линиями, проходящими через эти уровни (или потоков, проходящих через волны); давайте используем только пять линий (из почти двух дюжин) и будем считать духовность как высочайшим развитием на каждой линии, так и самостоятельной отдельной линией, чтобы охватить оба распространенных определения (рис. 5)*.

Поскольку многие не любят понятие «иерархия», давайте также изобразим эту иерархию так, как она действительно определяется, а именно как холархию (рис. 6). Это тождественное понятие, но некоторые люди чувствуют себя удобнее с милыми женскими кружочками (я и сам их предпочитаю, поскольку они так ясно показывают характерный для Великого Гнезда Бытия принцип «трансценденции и включения»).

Суть обеих этих диаграмм, которые я называю «интегральными психограммами», состоит в том, что с их помощью можно прослеживать различные линии (или потоки) развития по мере их движения через разные уровни (или волны) Великого Гнезда. Вы можете быть на более высоком, надличностном или «духовном» уровне в нескольких линиях и на более низком, личностном или «психологическом» уровне в других, так что духовное и психологическое развитие накладываются друг на друга — и отдельная духовная линия (линии) также может быть относительно высокой или низкой.

Рис. 5. Интегральная психограмма

По всем этим линиям и волнам путешествует самость (или система самости), которой приходится уравновешивать их все и отыскивать во всем этом смешении какую-то гармонию. Кроме того, в каждом потоке на каждой из его волн (или стадий) что-то может пойти не так, и потому мы можем отображать различные виды патологий на психограмме — различные виды патологий случаются на разных уровнях или волнах в каждой из линий.

Даже хотя мы можем, основываясь на огромном количестве данных (клинических, феноменологических и созерцательных), говорить, что многие из этих потоков развития проходят через волны поэтапно, тем не менее общее развитие самости не протекает четко определенным стадийным образом просто потому, что самость представляет собой соединение всех различных линий, а возможное число их перестановок и сочетаний практически бесконечно. Иными словами, общий индивидуальный рост не подчиняется никакой определенной последовательности.

Рис. 6. Интегральная психограмма как холархия

Наконец, как предполагает диаграмма из вложенных кругов (см. рис. 6), поскольку каждое более высокое измерение превосходит, но включает в себя (или охватывает) предыдущее, нахождение на более высокой волне не означает, что более низкие волны забыты. Это не лестница (и никогда не была ею), а подобие модели атомов, молекул, клеток и организмов, где каждый последующий уровень включает в себя или охватывает предыдущий: как говорил Плотин, развитие — это охват. Поэтому даже на высшем уровне одновременно происходит «низшая» работа — в клетках по-прежнему есть молекулы, и Буддам по-прежнему приходится питаться.

Такова в упрощенном виде модель «Уилбер-3». Пока мы не отошли от этой темы, я хочу дать один последний пример, показывающий, почему я считаю, что эта модель представляет собой усовершенствование традиционной модели Великой Цепи (или «Уилбер-2»), которая содержит различные уровни Бытия, но не вполне объясняет, как и почему различные линии развиваются через эти уровни. Мы видели, что Хьюстон Смит точно резюмирует традиционную Великую Цепь как тело, ум, душу и дух (им соответствуют сферы, которые он называет земной, промежуточной, небесной и бесконечной). Эта модель сама по себе хороша, но проблема состоит в том, что она начинает распадаться при более детальном рассмотрении и полностью рушится под напором современных психологических исследований.

Начнем с того, что традиционная Великая Цепь, как правило, смешивает уровни Бытия и типы самоощущения, связанные с каждым уровнем. Например, ум — это уровень Великой Цепи, но эго представляет собой самость, порождаемую при отождествлении сознания с этим уровнем (то есть с умом). Тонкое — это уровень Великой Цепи, а душа — это самость, которая порождается, когда сознание отождествляется с тонким уровнем. Каузальное/дух представляет собой уровень Великой Цепи, а Подлинная Самость — это «самость», связанная с этим уровнем и т. д. Таким образом, в наиболее простом варианте последовательности уровней Великой Цепи: тело, ум, тонкое и каузальное/дух должны соответствовать стадии самости: тело-эго, эго, душа и Самость. Хотя я часто использую традиционную терминологию (тело, ум, душа, дух), я всегда имею в виду различие между самими уровнями (тело, ум, тонкое, каузальное) и самостью на этих уровнях (тело-эго, эго, душа, Самость).

Именно здесь начинают оправдывать себя некоторые из этих различий (и становится более заметной польза перехода от «Уилбер-2» к «Уилбер-3»). Традиционно считается, что мужчины и женщины имеют как бы две основные системы личности: фронтальную и более глубокую психическую. Традиционные теоретики Великой Цепи (и модель «Уилбер-2») просто сказали бы, что фронтальное — это самость, ассоциирующаяся с телом и умом, а глубинное психическое ассоциируется с душой, что, по существу, было бы разновидностью ступенчатой схемы. Но фронтальное и глубинное психическое оказываются гораздо более гибкими; судя по всему, они представляют собой не разные уровни, а отдельные линии развития, так что их развитие происходит не последовательно, а параллельно. Мы можем графически изобразить это как показано на рис. 7 (на которой я вернулся к более точной схеме из шести уровней).

Фронтальное существо — это личность, ориентированная на грубую сферу, в более широком смысле то, что мы подразумеваем под «эго», или личностью, ориентированной вовне, на сенсомоторный мир. Линия развития фронтального существа начинается с материального зачатия, продолжается через эмоционально-сексуальные или пранические стадии в ментальные стадии и сходит на нет в психическом. Фронтальное развитие представляет собой эволюцию самости (или самотождественности) через нижние и промежуточные волны Великого Гнезда Бытия.

Рис. 7. Развитие Фронтального (или Эго), Глубинного Психического (или Души) и Свидетеля (или Самости)

Согласно традициям, в то время как фронтальная личность развивается в этой жизни, глубинное психическое существо развивается между жизнями. В очень широком смысле оно представляет собой то, что мы подразумеваем словом «душа». Во всяком случае, утверждается, что глубинное психическое существо появляется где-то в промежутке от зачатия до середины беременности; некоторые исследования действительно предполагают, что существует память о событиях до рождения, во время рождения и сразу после рождения, и поскольку ее не могут нести фронтальная личность и грубый мозг (так как они еще не развились), традиции заявляли бы, что эту память несет глубинное психическое существо, и она позднее утрачивается, когда начинается фронтальное развитие, которое заслоняет раннее психическое существо. Сходным образом память прошлых жизней, если она действительно существует, должна переноситься глубинным психическим существом. Тем не менее вовсе не обязательно верить в дородовую память или в прошлые жизни, чтобы признавать глубинную психическую самость, которая определяется прежде всего своим доступом к более высокому сознанию, а не к прошлым жизням.

Хотя глубинное психическое присутствует с рождения (или середины беременности), оно играет скромную роль до тех пор, пока необходимое фронтальное развитие не завершит свою задачу ориентации (и адаптации) сознания в грубой сфере. По мере того как начинает сходить на нет фронтальное развитие, на передний план все в большей степени выходит глубинное психическое. Подобно тому как фронтальное развитие ориентирует сознание на грубую сферу, глубинное психическое ориентирует его на тонкую сферу. И поскольку, как мы видели, самость, ассоциирующаяся с тонкой сферой, — это душа, термины «глубинное психическое существо» и «душа», как правило, означают одно и то же. Но, несмотря на то что глубинное психическое уходит корнями в тонкую сферу, как таковую, оно претерпевает развитие, начинающееся на самых ранних стадиях, достигающее кульминации в тонком, и исчезающее в каузальном.

Уже сейчас можно начать видеть преимущество рассмотрения фронтального и глубинного психического в качестве перекрывающихся линий, а не дискретных уровней, в качестве потоков, зачастую идущих параллельно, а не разных волн. Мы можем сделать еще один шаг и заметить, что существует последняя основная личность, личность Самости, которая связана с каузальным, но также, подобно другим, начинающая свое развитие с более ранних стадий. Иными словами, мы можем с пользой рассматривать Самость в качестве отдельной линии или потока развития, несмотря на то что она в основном ориентирована на каузальную сферу.

Самость, или надличностный Свидетель, в отличие от эго или души, не является «личностью», поскольку не имеет никаких специфических характеристик (это чистая Пустота и великое Нерожденное), за исключением того, что Пустота все еще отделена от Формы, а Свидетель все еще отделен от того, что свидетельствуется. Поэтому Самость или Свидетель представляет собой центр внимания, основу чувства отдельной самости, и прибежище последней и самой тонкой двойственности — между Видящим и видимым. Это одновременно высшая Самость и последний барьер на пути к недвойственному Одному Вкусу.

Тем не менее способность Свидетельствования — это способность освобождения от всех более низких сфер, и сам Свидетель, хотя и в латентной форме, присутствует на всех предшествующих стадиях. Каждая стадия развития «превосходит и включает в себя» предшествующую, и аспект «превосхождения» в любом случае представляет собой способность высшего осознавать низшее (душа осознает ум, который осознает тело, которое осведомлено о материи). И в любом случае «осознание» или «осведомленность» — это просто способность Свидетеля, проявляющаяся на данной стадии.

Хотя Свидетель, как способность трансцендентального роста, присутствует на любой стадии, он достигает своей кульминации в каузальной сфере. Подобно тому как эго ориентирует сознание на грубое, а душа ориентирует сознание на тонкое, Самость ориентирует сознание на каузальное. Хотя все они в основном ассоциируются со специфическими сферами или волнами Великого Гнезда, они также имеют собственные линии или потоки развития, а потому они часто накладываются друг на друга, как показано на рис. 6. И я полагаю, что это именно то, что столь многие учителя медитации и трансперсональные терапевты наблюдают в самих себе, своих учениках и клиентах, а именно, что эго, душа и Дух могут во многих отношениях сосуществовать и совместно развиваться, поскольку они представляют собой относительно независимые потоки, текущие через волны Великого Гнезда Бытия. И иногда эти потоки могут развиваться весьма неравномерно.

Все мы знаем достаточно просветленных учителей (осознающих Нерожденное), у которых тем не менее по-прежнему имеется «большое эго», в смысле сильной, волевой, властной личности. Но присутствие эго — не проблема; все зависит от того, осознает ли человек вдобавок к эго более высокие и глубокие измерения. Как сказал Хьюберт Бенуа, проблему составляет не отождествление с эго, а исключительный характер такого отождествления. Когда наша самотождественность расширяется за пределы эго, в более глубокое психическое, а затем даже в Нерожденное и Один Вкус, эго просто включается в более широкую тождественность и становится подчиненным. Но само оно остается действующей самостью в грубой сфере и вполне может даже усиливаться и делаться более могущественным, просто потому, что теперь оно подключено ко всему Космосу. У многих великих просветленных учителей были одновременно большое эго, большое глубинное психическое существо и очень большая Самость, потому что это — три функциональных проводника грубой, тонкой и каузальной сфер, и у великих пробужденных все три проводника должным образом усиливались.

Но — и именно это, как правило, сбивает людей с толку — хотя различные линии развития часто перекрываются и в совокупности не подчиняются никакой определенной последовательности, сами отдельные линии или потоки обычно развертываются в собственной универсальной, неизменной последовательности развития, а именно в той мере, в какой они развертываются в сознании, они должны преодолевать уровни или волны Великого Гнезда, причем в порядке, определяемом самим гнездом. Например, у нас есть достаточные доказательства того, что, например, когнитивные способности, мораль, аффекты, кинестетические навыки и способности к межличностному взаимодействию проходят в своем развитии через доконвенциональную, конвенциональную и постконвенциональную волны*. Иными словами, прохождение различных потоков через уровни Великого Гнезда, судя по всему, определяется самим универсальным Великим Гнездом. Хотя возможны любые временные отступления назад и скачки вперед, эмпирические данные подтверждают то, что говорил Ауробиндо: индивидуальные потоки подчиняются закону последовательного развертывания (который задается волнами самого Великого Гнезда).

В то же время я повторяю: несмотря на то что все линии развития (включая фронтальную, глубинную психическую и способность к свидетельствованию) следуют своим собственным стадиям, общая смесь линий не подчиняется таким закономерностям. «Совокупная самость» манипулирует примерно двумя дюжинами различных линий, и потому развитие каждого человека оказывается совершенно уникальным.

 

Понедельник, 17 ноября

Именно потому, что эго, душа и Самость могут присутствовать одновременно, можно лучше понять реальный смысл понятия «неэгоистичности», которое вызвало невероятное количество путаницы. Но «неэгоистичность» вовсе не означает отсутствие функциональной самости (это был бы психотик, а не мудрец); оно означает, что человек больше не отождествляется исключительно с этой самостью.

Одна из многих причин тех затруднений, которые вызывает у нас понятие «неэгоистичность», состоит в том, что люди хотят, чтобы «неэгоистичные мудрецы» соответствовали их представлениям о «святости» или «духовности», которые обычно означают полное отсутствие плотских желаний или побуждений и постоянную милую улыбку. Люди хотят, чтобы святые обходились без всего того, что обычно заботит их самих — денег, еды, секса, взаимоотношений, желаний, — они хотят, чтобы «неэгоистичные мудрецы» были «выше всего этого». Говорящие головы без тела — вот что они хотят видеть. Они считают, что религия попросту избавляет от всех более основных инстинктов, влечений и отношений, и потому они обращаются к религии не за советом, как жить с воодушевлением, а за тем, чтобы избегать такой жизни, подавлять и отрицать ее, спасаться от нее.

Иными словами, типичный человек хочет, чтобы духовный мудрец был «в меньшей степени человеком», каким-то образом лишенным всех тех беспорядочных, пикантных, сложных, пульсирующих желаний, побуждений и сил, которые движут большинством человеческих существ. Мы ожидаем видеть у мудрецов отсутствие всего, что движет нами самими! Мы хотим, чтобы мудрецов совершенно не касалось все то, что нас пугает, сбивает с толку, мучает, ставит в тупик. И именно это отсутствие, эту пустоту, эту «менее чем человечность» мы обычно подразумеваем под «неэгоистичностью».

Но «неэгоистичность» не означает «меньше, чем личность», она означает «больше, чем личность», все нормальные личностные качества плюс некоторые надличностные. Подумайте о великих йогах, святых и мудрецах — от Моисея до Христа и Падмасамбхавы. Они были не робкими слабаками, а энергичными вождями и инициаторами решительных действий — от изгнания торговцев из храма до покорения целых стран. Они говорили с миром на его собственном языке, а не с каким-то неземным благочестием; многие из них провоцировали массовые социальные революции, которые продлились тысячи лет. И они делали это не потому, что избегали физических, эмоциональных и ментальных измерений человечности и эго, являющегося их проводником, а потому, что использовали их с такой напористостью и силой, которая потрясала мир до самых его оснований. Несомненно, они также имели доступ к душе (глубинному психическому) и духу (бесформенной Самости) — первоисточнику их силы, — но они выражали эту силу в конкретных результатах именно потому, что эффективно использовали более низкие измерения, через которые она могла говорить на языке, понятном всем.

Эти великие вожди и инициаторы не были «маленькими эго»; они были в лучшем смысле этого слова «большими эго» именно потому, что эго (функциональный проводник грубой сферы) может существовать и существует наряду с душой (проводником тонкого) и Самостью (проводником каузального). В той мере, в какой эти великие учителя воздействовали на грубую сферу, они делали это с помощью своих эго, поскольку эго является функциональным проводником этой сферы. Однако они не отождествлялись только со своими эго (это было бы нарциссизмом), просто их эго оказывались подключенными к сияющему Космическому источнику. Великие йоги, святые и мудрецы достигали столь многого именно потому, что они были не робкими маленькими лизоблюдами, а великими большими эго, подключенными к динамической Основе и Цели самого Космоса, поддерживающими контакт со своей собственной более высокой Самостью, осознающими чистый Атман (чистое «Я-Я»), который един с Брахманом; они открывали рты, и мир трепетал, падал на колени и встречал своего сияющего Бога.

Святая Тереза была великой созерцательницей? Да, и святая Тереза была единственной женщиной, сумевшей реформировать всю католическую монашескую традицию. Подумайте об этом. Гаутама Будда потряс Индию до самого основания. Руми, Плотин, Бодхидхарма, Леди Цогьял, Лао Цзи, Платон, Баал Шем Тов —эти мужчины и женщины начинали революции в грубой сфере, которые продолжались сотни, иногда тысячи лет — на такое не могут претендовать ни Маркс, ни Ленин, ни Локк, ни Джефферсон. И они делали это не потому, что были чужды всему плотскому. Нет, они были монументальными, великолепными, божественными большими эго, подключенными к глубинному психическому, напрямую связанному с Богом.

Определенно есть своя истина в понятии «превосхождения эго»: оно означает не разрушение эго, а включение его в нечто большее (как говорил Нагарджуна, в относительном мире атман реален; в абсолюте не реальны ни атман, ни анатман [отрицание атмана]. Таким образом, ни в том, ни в другом случае анатта не является верным описанием реальности). Маленькое эго не исчезает; оно остается в качестве функционального центра деятельности в конвенциональной сфере. Как я уже говорил, освободиться от этого эго — значит стать психотиком, а не мудрецом.

Поэтому «превосхождение эго» в действительности означает, превосхождение и включение эго в более глубокую и более высокую целостность, сперва в душу, или глубинное психическое, затем в Свидетеля, или изначальную Самость, и затем — вместе со всеми включенными друг в друга и объединенными предыдущими стадиями — в сияние Одного Вкуса. И это значит, что мы не «избавляемся» от маленького эго, а скорее полностью и с энтузиазмом живем в нем, используя его как необходимый проводник, через который передаются более высокие истины. Душа и Дух включают в себя тело, эмоции и ум, а не уничтожают их.

Прямо говоря, эго — это не помеха для Духа, а сияющее проявление Духа. Все формы не отличаются от Пустоты, в том числе и форма эго. Нет никакой необходимости избавляться от эго, нужно просто жить им с избытком. Когда отождествление переносится с эго на Космос в целом, эго обнаруживает, что индивидуальный Аман в действительности не отличается от Брахмана. Безусловно, большая Самость — это не маленькое эго, и в той мере, в какой вы увязли в своем эго, необходимы смерть и трансценденция. Нарциссизм — это просто ситуация, когда эго человека еще недостаточно большое, чтобы объять весь Космос, и потому он взамен пытается быть центром Космоса.

Но мы не хотим, чтобы у наших мудрецов были большие эго; мы даже не хотим, чтобы у них вообще было какое-либо проявленное измерение. Всякий раз, когда мудрец проявляет человеческие качества — в отношении денег, еды, секса, взаимоотношений, — мы бываем шокированы, потрясены, поскольку мы собираемся полностью спастись от жизни, а не жить ею, и мудрец, который живет жизнью, нас оскорбляет. Мы хотим уйти от этого, мы хотим восхождения, хотим избавления, и мудрец, который живет жизнь со смаком, до предела, ловит каждую волну жизни и скользит на ней до самого конца — такой мудрец нас глубоко расстраивает и пугает, поскольку это означает, что и мы тоже, быть может, должны жить полной жизнью на всех уровнях, а не просто спасаться от нее в облаке светящегося эфира. Мы не хотим, чтобы у наших мудрецов были тела, эго, влечения, жизненная сила, секс, деньги, взаимоотношения или вообще жизнь, поскольку все это нас постоянно мучает, и мы хотим избавления. Мы не хотим балансировать на волнах жизни, мы хотим, чтобы волны исчезли. Мы хотим «облачной» духовности.

Для того чтобы показать нам обратное, существуют интегральные мудрецы, недвойственные мудрецы. Эти мудрецы, которых принято называть «тантристами», настаивают на том, что жизнь следует превосходить, живя ей. Они утверждают, что можно достичь избавления в вовлечении, найти нирвану посреди самсары, найти освобождение в полном погружении. Они с полным осознанием вступают в девять кругов ада, ибо больше нигде нельзя найти девять сфер рая. Им ничто не чуждо, ибо нет ничего, что не было бы Одним Вкусом.

В действительности вся суть состоит в том, чтобы совершенно естественно чувствовать себя с телом и его желаниями, умом и его идеями, духом и его светом. Принимать их все полностью, в равной степени и одновременно, ибо все они в равной степени представляют собой движения Одного и Единственного Вкуса. Жить в вожделении и наблюдать его игру; углубляться в идеи и прослеживать их блеск; тонуть в Духе и пробуждаться к блаженству, для которого нет названия во времени. И тело, и ум, и дух все в равной мере заключены в вездесущем осознании — основе всего, что бы то ни было.

В спокойствии ночи слышен шепот Богини. В яркости дня грохочет голос Бога. Жизнь пульсирует, ум воображает, эмоции колеблются, мысли блуждают. Все мы всего лишь бесконечные движения Одного Вкуса, вечно играющего со своими собственными жестами, тихонько шепчущего всем, кто захочет услышать: разве это не ты сам? Когда грохочет гром, разве ты не слышишь свою Самость? Когда сверкает молния, разве ты не видишь свою Самость? Когда облака спокойно проплывают по небу, разве это не твое собственное беспредельное Бытие подает тебе знак?

 

Вторник, 18 ноября

Марси в течение многих месяцев ездила на моем джипе, поскольку у нее нет по-настоящему исправной машины. Она оставляла его на стоянке перед Центром Спирли, где она работает, и его украли.

В полиции сказали, что у нас практически нет шансов его вернуть, и потому вчера я пошел и купил новый джип. Сегодня утром мне позвонили — они нашли джип. Оказалось, что моего бедного старого джипа хватило ненадолго — через один квартал у него лопнула шина, и похитители тут же его бросили.

Мне не нужны два джипа, и поэтому я отдал новый Марси. Она в полном восторге. Но, разумеется, «это тоже пройдет», как и все остальное. Перефразируя последние слова Будды, «То, что соединено, распадется. Будь осмотрителен, работая над своим спасением». Иными словами, можно ли найти великое Нерожденное, которое, не будучи формой, не может быть украдено?

 

Среда, 19 ноября

Не вполне правильно описывать Один Вкус, как «сознание» или «осознание», поскольку эти термины имеют немного слишком умственный, слишком когнитивный оттенок. Один Вкус больше похож на простое Ощущение Бытия. Вы уже испытываете это простое Ощущение Бытия: это простое, наличное ощущение существования.

Но оно полностью отличается от всех других чувств или переживаний, поскольку это простое Ощущение Бытия не приходит и не уходит. Оно вообще не находится во времени, хотя время течет через него, как одно из многих качеств его собственного восприятия. Простое ощущение Бытия — это не опыт, это беспредельная Открытость, в которой приходят и уходят все переживания, бесконечный Простор, в котором движутся все восприятия, великий Дух в котором возникают все формы его собственной игры, возникают, ненадолго сохраняются и уходят. Это ваше собственное «Я-Я», когда ваше маленькое «я» развертывается в безбрежность Всего Пространства. Простое Ощущение Бытия, простое ощущение вашего существования — это простое Ощущение Одного Вкуса.

Разве это не очевидно? Разве вы уже не осознаете свое существование? Разве вы уже не испытываете простое Ощущение Бытия? Разве вы уже не обладаете этим непосредственным доступом к высшему Духу, который представляет собой не что иное, как простое ощущение Бытия? Ведь у вас сейчас есть это простое Ощущение, не так ли? И оно есть у вас сейчас, правда? И сейчас тоже?

И разве вы уже не понимаете, что это Ощущение и есть Дух? Божество? Пустота? Дух не возникает: это единственное, что постоянно в вашем опыте, — и это само простое Ощущение Бытия, едва заметное, постоянное, фоновое осознание; и если вы присмотритесь очень пристально, очень тщательно, то поймете, что оно всегда было у вас со времени Большого Взрыва и до него, — не потому, что вы существовали с незапамятных времен, а потому, что вы поистине существуете до времени, в этот вневременный момент, ощущение которого — это простое Ощущение Бытия: сейчас, сейчас, всегда и во веки веков сейчас.

Вы чувствуете простое Ощущение Бытия? И кто не является уже просветленным?

 

Четверг, 20 ноября

Ах, но мы, люди, не хотим просто Духа, нам нужно еще и волнение. Мы не хотим простого Ощущения Бытия, мы хотим ощущать... нечто. Нечто особое. Мы ходим чувствовать себя богатыми, или знаменитыми, или значительными; мы хотим выделяться, преуспевать, быть кем-то. И потому мы подразделяем простое Ощущение Бытия — мы определяем его, категоризуем его, называем его, выделяем его. Мы не хотим беспристрастно свидетельствовать мир, как «Я-Я», и затем быть миром в Ощущении Одного Вкуса. И потому, вместо того чтобы быть миром, мы хотим быть кем-то. То есть мы хотим мучиться от конечных ограничений, и именно это с нами ужасающим образом происходит, когда мы становимся кем-то. Отказываясь от простого Ощущения Бытия, где «Я-Я» — это мир, мы отождествляемся с маленьким телом в презренно малом пространстве, и мы хотим, чтобы это маленькое тело поднималось над всеми другими телами и торжествовало: ей-богу, мы хотим быть кем-то.

Но если я остаюсь в простом Ощущении Бытия, какое имеет значение, если у моего друга новый дом, а у меня нет? Его радость — это моя радость в простом Ощущении Одного Вкуса. Какое имеет значение, если коллега получает одобрительные отзывы, а я нет? Его счастье — это мое счастье в простом Ощущении Одного Вкуса. Когда есть только одна Самость, смотрящая всеми глазами, разве я не радуюсь везению всякий раз, когда оно бывает, ибо это везение моей собственной глубочайшей Самости? И когда где-нибудь во вселенной есть страдание, разве я также не страдаю, поскольку это страдание моей собственной глубочайшей Самости? Когда маленький ребенок плачет от голода, разве я не страдаю? Когда молодой муж радуется, видя возвращающуюся домой жену, разве я не радуюсь?

Вот точное описание этого ощущения: «Улицы были мной, храм был мной, люди были мной. Небеса были мной, и солнце, и звезды, и весь мир был мной, и я был его единственным Зрителем [Свидетелем] и обладателем. Я не знал никаких грубых качеств, никаких уз, никаких разделений; но все качества и разделения были мной; все богатства и все их обладатели. Так что я с большими трудностями был совращен и вынужден обучиться грязным уловкам мира, от которых я теперь отучаюсь...»

В простом Ощущении Бытия, где «Я-Я» — это мир, ревность и зависть не могут находить точки опоры; все счастье — это мое счастье, вся грусть — моя грусть, и потому страдание парадоксальным образом прекращается. Не прекращаются ни слезы, ни улыбки — только безумное представление, что я — это кто-то перед лицом моего собственного проявления. Перестать быть кем-то, когда «тело-ум кончается», когда «Я-Я» пребывает в Пустоте и объемлет весь мир Формы: все это дано в простом Ощущении Бытия, простом Ощущении Одного Вкуса. Я просто ощущаю Существование, чистое Присутствие, недвойственное Пребывание, простую Таковость. Я просто ощущаю Бытие, я не ощущаю себя чем-то или кем-то — я свободен от бытия тем или этим, поскольку это просто формы страдания. Но я пребываю в простом, наличном, пассивном ощущении существования, данного мне во всей полноте.

Вы уже обладаете этим простым Ощущением Бытия. И потому снова скажите: кто не является уже просветленным?

 

Пятница, 21 ноября

Пол звонил из материкового Китая; у них с Сел чудесная поездка, но в Пекине их поразили две вещи: ужасающее загрязнение окружающей среды и то, что почти все курят. Пол говорит, что загрязнение так сильно потому, что весь воздух, вероятно, проходит через сигареты.

Роджер закончил свою книгу «Семь практик» — по крайней мере, этот вариант рукописи, — и теперь его агент готовит ее к изданию. Это такая глубокая идея для книги — семь практик, общие для всех мировых традиций мудрости, — но я опасаюсь за ее судьбу на рынке просто потому, что практика — это, по-видимому, последнее, чем люди хотят заниматься, когда дело касается духовности. Мы хотим, чтобы нам просто рассказывали, что мы — Бог или Богиня или что мы едины с эко-Гайей, мы хотим читать те или иные книги и понимать их слегка по-другому — но кому нужны многие годы преобразующей практики? Ладно, будем считать, что Роджер написал книгу для людей, которые серьезно относятся к пробуждению; это его непреходящая заслуга и везение для тех немногих, кто готов к подобной освобождающей, но трудной работе.

 

Суббота, 22 ноября

Энн назначили президентом «Рэндом Хаус».

«Там, наверное, небольшой сумасшедший дом?»

«Полный кавардак. Но сейчас уже все нормально. Это просто случилось слишком быстро».

Я не могу не радоваться за нее. Еженедельник «Мир развлечений» опубликовал список ста самых влиятельных людей в этой области, и в него попали только два издателя: Сонни Мета и Энн Годофф. Я подозреваю, что она только что поднялась в этом списке на несколько пунктов. Но помимо всего прочего, она мне чрезвычайно нравится, и я очень рад за нее.

 

Воскресенье, 23 ноября

Только что прочитал еще одну книгу, в которой разоблачается релятивизм, конструктивизм и крайний постмодернизм, так что я действительно собираюсь объявить свой личный государственный праздник.

Эта книга — «Последнее слово» Томаса Нэйджела, и в сочетании с многими другими книгами (я просмотрел больше дюжины) действительно складывается впечатление, что продолжавшееся почти два десятилетия господство нарциссизма и нигилизма (релятивизма и конструктивизма) наконец завершилось. В постмодернизме есть некоторые очень важные истины, которые я всегда принимал и всемерно защищал, и буду продолжать это делать, но экстремисты раздули их до невероятных масштабов в попытках отрицать любые универсальные истины, любые трансцендентальные реалии и любое человеческое взаимопонимание, и зачастую делали это в нарочито вредном и злонамеренном тоне.

Принципам крайнего релятивизма и конструктивизма, которые, например, утверждают, что все реальность является социально конструируемой и потому относительной от культуры к культуре, уже нанесли решительный удар такие теоретики, как Юрген Хабермас и Карл Отто-Апель (показавшие, что в самом центре доктрины конструктивизма скрыто неустранимое внутреннее противоречие), Джон Сирль (который продемонстрировал, что социально конструируемые реалии должны опираться на объективные истины, иначе конструирование вообще невозможно), Питер Бергер (доказавший относительность самого релятивизма, таким образом побив его же собственным оружием), Чарльз Тэйлор (указавший, что антиранжирование релятивистов само является ранжированием) и многие другие. В течение многих лет этих экстремистов никто не принимал всерьез, за исключением «нового поколения» и их «новых парадигм», которые «свергнут» старые парадигмы и заменят их лучшими, что возможно потому, что все реалии являются «социально конструируемыми» и потому допускают «деконструкцию». Все эти представления, какими бы благими намерениями они ни были продиктованы, глубоко ошибочны, и Томас Нэйджел просто последний в длинном ряду теоретиков, которые продемонстрировали, почему это так.

Не менее значима рецензия Колина Мак-Гинна на книгу Нэйджела, опубликованная в «Нью рипаблик». Будучи бастионом либерализма, это издание само нередко защищало крайнее разнообразие, конструктивизм и релятивизм, которые неотделимы от постмодернистского нарциссизма и нигилизма. То, что оно так решительно выступило в поддержку позиции Нэйджела, весьма показательно.

Мак-Гинн начинает с резюме крайней постмодернистской концепции рациональности. «Согласно этой концепции, человеческий разум по своей основе является локальным, культурно относительным, основанным на изменчивых фактах человеческой природы и истории и зависимым от разнообразных «практик», «форм жизни», «систем отсчета» и «концептуальных схем». Не существует никаких норм рассуждения, которые выходят за пределы того, что принято обществом или эпохой, никаких объективных обоснований для убеждения, которое все должны разделять, чтобы избежать когнитивной неадекватности. Быть обоснованным — значит считаться обоснованным, и разные люди могут правомерно считать обоснованными разные вещи. В конечном счете единственным оправданием для того или иного убеждения оказывается то, что оно «оправдано для меня»» (отметьте нарциссизм или глубокий субъективизм).

Мак-Гинн продолжает: «С подобной точки зрения объективность, если она вообще существует, оказывается функцией социальных отношений; результатом общественного консенсуса, а не признания правил и принципов, которые действуют независимо от того, признает ли их то или иное общество. Критерии суждения в конечном счете подобны нормам моды».

Нэйджел показывает, и Мак-Гинн соглашается, что все эти утверждения противоречат сами себе. По этому же пути идет Хабермас, и я сам подробно изложил, по существу, тот же довод во введении к «Оку Духа» (и ранее в «Поле, экологии, духовности», и в 9-й главе «Разума и Души» [краткий пример этого можно найти в записи от 9 июля]). Но предоставим разоблачение Нэйджелу. Мак-Гинн: «Субъективисты утверждают, что разум представляет собой не что иное, как проявление локальных и относительных случайностей и что его результаты не имеют никакого веса за пределами узко ограниченной области; пытаясь выйти за пределы локального, разум обманывает сам себя и порождает пустые утверждения. Это явно теория о природе разума: она призвана объяснять нам, что такое разум и каково его место в мире. Но суть состоит в том, что эта теория предлагается как истина о разуме, как что-то, с чем обязаны соглашаться все разумные существа. Она не предлагается в качестве истинной только для того, кто ее выдвигает или его языкового сообщества. Нет, она претендует на то, чтобы быть безотносительно истинным объяснением самой природы разума. Таким образом, выдвигая ее, субъективисты сами используют принципы рассуждения и критерии истины, которые считаются имеющими более чем относительную обоснованность».

Затем Мак-Гинн подходит к неизбежному выводу Нэйджела: «Но это означает заранее допускать именно то, что субъективисты якобы ставят под сомнение. Возникает дилемма: либо провозглашать развенчивающее объяснение разума объективной истиной, либо выдвигать его просто как пример его собственной официальной концепции истины. В первом случае субъективизм противоречит сам себе, требуя для своего утверждения такого статуса, который, согласно ему, не может иметь никакое утверждение; а во втором случае утверждение истинно только для него самого и не имеет никакой власти над убеждениями других. Если утверждение субъективизма истинно, то мы можем его игнорировать; если оно не является истинным, значит, оно ложно. В любом случае это не то утверждение, которое можно принимать всерьез. И потому субъективизм несостоятелен».

Мак-Гинн заявляет, что доводы Нэйджела «абсолютно убедительны. Нэйджел применяет свой общий антисубъективистский подход в нескольких областях, включая язык, логику, арифметику и этику. В каждой из этих областей он неопровержимо доказывает, что содержание соответствующих суждений не может интерпретироваться субъективистским образом, а должно приниматься как допускающее объективные основания, которые обладают универсальной действенностью».

Моя собственная точка зрения, разумеется, состоит в том, что существуют универсальные глубинные черты, имеющие относительные поверхностные черты — единство многообразия, универсальный плюрализм. Глубинные черты, как правило, универсальны, где бы их ни находили, тогда как поверхностные черты являются локальными, культурно конструируемыми и относительными, обычно различаясь от культуры к культуре. Но, заявляя, что существуют только культурно относительные поверхностные черты, крайний постмодернизм опустошил человеческое и духовное понимание, которое всегда включает в себя универсальный/трансцендентальный компонент. «Доводы Нэйджела должны обеспокоить тех, кого уговорами или угрозами заставили пойти на поводу у бесхребетного релятивизма, столь распространенного в современной интеллектуальной культуре. Некоторые суровые критические замечания Нэйджела адресованы Ричарду Рорти, и они полностью справедливы».

Мак-Гинн говорит: «Доводы Нэйджела не только верны, они крайне необходимы». Почему необходимы? Потому что они требуются для борьбы с безудержным нарциссизмом в самой сердцевине релятивистской/конструктивистской программы, которая претендует на истину, в которой отказывает всем другим или самое меньшее основывает любые истины на эгоцентристских, субъективистских предпочтениях. Единственной «истиной» считаются «признания от первого лица». С этой безумной точки зрения, говорит Нэйджел: «Ничто не верно, и взамен все мы выражаем наши личные или культурные воззрения. Реальным результатом стал рост уже крайней интеллектуальной лености современной культуры и крах серьезных споров в гуманитарных и общественных науках, вместе с отказом принимать всерьез, в качестве чего-либо иного, нежели признания от первого лица, объективных доводов других». Истину и общение заменили нарциссизм и раздробленность, и это называется культурологическими исследованиями.

Мак-Гинн очень близко подходит к существу вопроса. «Последнее слово» — это книга, которую следует читать и обдумывать в этот золотой век субъективизма [эгоцентризма, нарциссизма]. Что до того, почему подобные пристрастия существуют и столь преобладают в наши дни... то на этот счет у меня есть определенное мнение». И его мнение состоит в том, что универсальные истины, в противовес субъективистским воззрениям, «вступают в конфликт с популярным и неправильно понимаемым идеалом свободы». Универсальная истина «сдерживает наше мышление. Мы должны подчиняться ее требованиям. В то же время люди не хотят, чтобы их сдерживали; они хотят считать, что им можно выбирать свои убеждения как бобы в супермаркете. Они хотят иметь возможность следовать своим побуждениям и не хотят, чтобы их обуздывали безличные требования [не говоря уже о надличностных]. Это воспринимается как нарушение неотъемлемого права каждого делать то, что ему хочется».

Попросту говоря, универсальные истины обуздывают нарциссизм; они ограничивают эго; они вынуждают нас выходить за пределы наших субъективных желаний, сталкиваясь с реальностью, которая не является всего лишь нашим собственным порождением. Становится все более очевидно, что крайний социальный конструктивизм стал великим прибежищем субъективизма/нарциссизма (именно потому он столь популярен у моего поколения; если оно чем-то и прославилось, то это полной увлеченностью собой). Желание, чтобы ничто не нарушало твои эгоцентрические приоритеты — «неправильно понятый идеал свободы», — необходимо для того, чтобы делать факты податливыми. Феминисткам не нравится относительное превосходство мужчин в физической силе и подвижности, и потому попросту объявим всю биологию социально конструируемой. Приверженцам идеологии «Нового Века» не нравятся общепринятые ограничения, и потому скажем, что все они социально конструируются. Сторонники глубинной экологии, экофеминизма, ретро-романтизма, «новых парадигм» — все рады прибегнуть к социальному конструктивизму в качестве вступления к отрицанию любых реалий, которые им почему-либо не нравятся, и замены их другими по своему собственному субъективному выбору.

Поэтому многие критики резко замечали, что типичные для послевоенного поколения, побуждаемые нарциссизмом культурологические исследования будут отличать следующие черты: социальный конструктивизм (так что можно деконструировать все что угодно), релятивизм (нет никаких сдерживающих универсальных истин), уравнивание науки с поэзией (нет никаких объективных фактов, которые могли бы мне помешать), крайний контекстуализм (нет никаких универсальных истин, кроме моей собственной), понимание любой интерпретации как реакции читателя (я сам создаю весь смысл), отсутствие метаповествований или больших картин (кроме моей собственной большой картины того, почему все другие большие картины неверны), антирационализм (не существует никакой объективной истины, кроме моей собственной) и антииерархичность (поскольку нет ничего выше меня). Все это было бы смешно, не будь это точной характеристикой большинства академических культурологических исследований в Америке и некоторыми из основных черт Личностно-Ориентированной Гражданской Религии (это еще одна причина, почему ЛОГР так редко бывает преобразующей, — она отчасти основывается на ряде плачевных внутренних противоречий, присущих антииерархизму, релятивизму и субъективизму, и потому не способна давать каких-либо стимулов к трансформации [см. запись от 23 сентября]).

Подобно тому как в этой стране рупором большей части крайнего постмодернизма выступает издательство «САНИ Пресс», в Британии это «Блэкуэлл». Поэтому мне было удивительно видеть, что выпущенное им последнее издание «Словаря культурной и критической теории», от которого можно было бы ожидать изобилия постмодернистских постструктуралистских догм, в действительности содержит острую критику большинства постмодернистских теорий конструктивизма и релятивизма в духе статьи Нэйджела. «Отсюда, предположительно, следует, что все определения истины, будь то в естественных или более склонных к теоретизированию гуманитарных науках, сводятся к выбору подходящей метафоры (или оптимальной риторической стратегии) для получения согласия других, занятых той же общественной деятельностью. Понятно, что ученые сочли это неубедительным объяснением того, как достигается прогресс в науке посредством совместного применения теории и эмпирических исследований. Отсюда недавнее появление причинно-реалистического или антиконвенционалистского [универсального и антисубъективистского] подходов, которые предлагают гораздо лучшее понимание принципов роста знания. В конце концов, вероятно, мало что можно сказать в пользу философии науки, которая, по существу, не оставляет себе ничего, требующего объяснения, сводя «науку» к еще одной разновидности игры языковых предпочтений, риторики, дискурса, концептуальной схемы или чего-то в этом роде. Нынешнее возрождение реалистических онтологии предвещает разрыв со всем этим неверным — как теперь оказывается — направлением мысли».

Хотя в целом я, безусловно, согласен с этой убедительной критикой крайнего постмодернизма (со стороны Хабермаса, Отто-Апеля, Эрнста Геллнера, Чарльза Тэйлора, Нэйджела, Мак-Гинна и др.), я всегда выбирал слегка иной подход. Эти критики склонны просто уничтожать постмодернизм, полностью лишая его почвы под ногами. Мой подход состоит в том, что в постмодернизме есть кое-какие важные, но частичные истины и что критиковать следует именно экстремистские варианты, которые объявляют релятивизм, конструктивизм и контекстуализм единственными существующими истинами, в результате чего все они становятся внутренне противоречивыми и не стоящими уважения. Но я полагаю, что в программе постмодернизма похоронено несколько благородных побуждений, однако, чтобы их спасти, их самих следует поместить в больший контекст, который одновременно ограничивает их притязания и выполняет их цели.

Эти благородные побуждения — свобода, терпимость, аперспективный охват и избавление от необязательных или несправедливых условностей. Программ либерализма-постмодернизма была призвана поощрять культурные различия и множественные перспективы, включая ранее маргинализировавшиеся культуры и группы (женщин, меньшинства, геев и т.д.). Такая позиция — универсальный плюрализм — представляет собой весьма высокое эволюционное достижение, возникающее только на мироцентрическом, постконвенциональном уровне развития. Либеральная/постмодернистская позиция в своих лучших проявлениях порождается на этом высоком уровне эволюции сознания.

Но в своем рвении «преодолевать» и «ниспровергать» конвенциональные уровни в пользу постконвенциональной свободы крайний либерализм/постмодернизм скатился к защите всех позиций без исключения (крайнее разнообразие и поликультурность), в том числе многих позиций, являющихся откровенно этноцентрическими и эгоцентрическими (поскольку все позиции следует ценить в равной мере). Это допускало, а затем поощряло регрессивные тенденции, возврат от мироцентризма к этноцентризму и эгоцентризму, по существу, к безудержному субъективизму и нарциссизму, которые ставили на мертвый якорь всю (на этом этапе совершенно неправильно понимаемую) программу. Ужасающее искажение благородных начинаний — вот лучшее, что можно сказать о либерализме/постмодернизме. Благородная идея универсального плюрализма была выхолощена, ее универсальная часть была отвергнута или отброшена, и прискорбная победа досталась неистовому плюрализму, движимому безудержным нарциссизмом.

Недавняя критика была направлена именно против этого вульгарного плюрализма, по существу уничтожающего саму либеральную позицию, уничтожающего потребность в эволюции к мироцентрическим, постконвенциональным уровням, которые лишь одни способны поддерживать и защищать либеральные воззрения. Хабермас, Нэйджел и другие просто показывают, что сама идея плюрализма в действительности содержит универсальный компонент, и без признания и учета этого универсального компонента вся либеральная/постмодернистская программа обречена на саморазрушение. Я полностью с этим согласен. Но давайте не будем забывать о благородных побуждениях, скрытых в этой программе, и о том, что эти побуждения можно воскресить и первоначальную идею либерализма/постмодернизма можно воплотить в жизнь, если мы откажемся от плюрализма и вернемся к универсальному плюрализму и единству многообразия: универсальным глубинным чертам, локальным поверхностным чертам. Эти универсальные черты доступны эмпатии и состраданию. И саму либеральную постмодернистскую идею можно защищать, только если она включает в свою программу культурное поощрение максимальных усилий индивидов в росте и развитии от эгоцентрических к социоцентри-ческим и мироцентрическим уровням, где перед ними откроется великолепие универсальной духовности.

Свобода — основа либеральных ценностей — существует не в эгоцентрической или этноцентрической сферах. Реальная свобода, подлинная свобода лежит в бескрайнем просторе мироцентрического осознания, которое само открывается в бесконечное пространство чистого Духа и Изначальной Самости — Самости, общей во всех и для всех чувствующих существ, как таковых, и потому представляющей собой сферу, где Свобода сияет во всех направлениях. Вот почему мы должны двигаться к постлиберализму, а не к долиберализму. Это трагическая ирония судьбы, что либеральный постмодернизм в своем поиске свободы для всех отстаивал модусы глубокой несвободы: эгоцентрик не свободен, ибо он раб своих побуждений; этноцентрик не свободен, ибо он раб своей расовой принадлежности; только в мироцентрическом осознании, которое помещает зрелую индивидуальность в контекст всех индивидов и легко движется в этом бесконечно расширившемся пространстве, всходит заря настоящей свободы — свободы, открывающейся чистому Духу во вневременном охвате Всего. Пусть либерализм продолжает двигаться в этом первоначальном направлении прогрессивного роста и эволюции и прекратит внутренне противоречивую и бессмысленную защиту любых возникающих субъективных побуждений.

Именно узкое, ошибочное, нарциссическое, релятивистское болото столь эффективно уничтожают эти критики, и они правы. Не совершайте ошибки: если постмодернизм прав, то не существует и не может существовать никакого Духа. Если Дух есть, то он универсален. Он может быть только всеобъемлющим. Если Дух есть, то он в равной степени и повсюду является сияющей Основой всего проявления. Но если нет ничего универсального — а так заявляют крайние постмодернисты, — тогда нигде во вселенной нет и никогда не может быть ничего подлинно духовного. Поэтому, поддерживая благородные побуждения первоначальной идеи универсального плюрализма и единства многообразия, я все же присоединяюсь к атаке на тех, кто забыл о единстве и предлагает одно лишь многообразие.

 

Понедельник, 24 ноября

Роджер, Френсис, Кейт и Т. Джордж собрались в Сан-Франциско на ежегодной конференции Американской академии религии, проходящей с 22-го по 25-е этого месяца. В частности, Роджер всегда посещал эти конференции в прошлом, главным образом по профессиональным обязанностям, но он всегда говорит о них одно и то же: эти ученые занимаются почти исключительно трансляционной духовностью, притом даже не на практическом уровне, а лишь в качестве объекта однообразного, отстраненного, сухого исследования. Роджер говорит, что, слушая все эти разговоры, можно умереть от скуки.

В юности, будучи увлеченным исследователем, я коллекционировал насекомых. В этом занятии главную роль играет банка для умерщвления. Вы берете пустую майонезную банку и помещаете на ее дно ватку, пропитанную четыреххлористым углеродом. Затем вы опускаете в эту банку насекомое — мотылька, бабочку и т.п., — и оно быстро умирает, но внешне не портится. После этого вы извлекаете его, помещаете в коробку, изучаете и показываете другим.

Академическая религия — это банка для умерщвления Духа.

 

Четверг, 27 ноября

Марси приготовила в честь Дня благодарения гигантский обед, на который мы пригласили Кейт. Обед был сказочным, хотя сперва я думал, что индейка подгорит, — она была очень большая, и ее пришлось готовить очень долго. Это напомнило мне наставления

Грейси Аллен о том, как нужно готовить цыпленка. «У меня всегда все подгорает. Но, в конце концов, я придумала, как правильно жарить цыпленка. Вы кладете в горячую духовку маленького цыпленка и крупного цыпленка. Когда маленький цыпленок подгорает, крупный готов».

 

Суббота, 29 ноября

Марси повела меня на «Щелкунчика»; было чудесно. Мне поистине повезло, что в моей жизни есть она. Когда любишь, фронтальное начинает ярко светиться, глубинное психическое отзывается лучшими качествами, Свидетель объемлет все. Но это похоже на старое еврейское изречение: «Я был богатым и был бедным; богатым быть лучше». С любовью то же самое.

 

Воскресенье, 30 ноября

Существует четыре основных стадии или фазы духовного раскрытия: убеждение, вера, непосредственное переживание и стабильная адаптация: вы можете быть убеждены в существовании Духа, веровать в Дух, непосредственно переживать Дух и становиться Духом.

1. Убеждение — самая ранняя (и потому самая распространенная) стадия духовной ориентации. Убеждение, как правило возникает на уровне ума, поскольку для него требуются образы символы и понятия. Но сам ум проходит в своем развитии через несколько промежуточных фаз — магическую, мифическую, рациональную и зрительно-логическую, — и каждая из них может быть основой разновидности (и стадии) религиозного или духовного убеждения.

Магическое убеждение эгоцентрично; субъект и объект в нем нередко сливаются, и потому для него характерно представление, что индивидуальная самость может коренным образом воздействовать на физический мир и других людей посредством желаний ума, — общеизвестными примерами служат вуду и словесная магия. Мифическое убеждение (которое обычно бывает социоцентрическим/этноцентрическим, поскольку разные люди имеют разные мифы, которые оказываются взаимоисключающими: если Иисус — один-единственный спаситель рода человеческого, то Кришна ни при чем) связывает свои духовные представления с одним или несколькими физически бесплотными богами или богинями, обладающими высшей властью над человеческими поступками. Рациональное убеждение — в той мере, в какой разум вообще решает во что-либо верить, — пытается демифологизировать религию и изображать Бога или Богиню не как антропоморфное божество, а как предельную Основу Бытия. Эта рационализация достигает кульминации в зрительно-логическом убеждении, где наука, например теория систем, используется для объяснения Основы Бытия как Великой Целостной Системы, Гайи, Богини, Эко-Духа, Паутины Жизни и т. д.

Все это — убеждения ума, обычно сопровождающиеся сильными эмоциональными настроениями или чувствами; но они не обязательно представляют собой непосредственные переживания надумственных духовных реалий. Поэтому они являются просто формами трансляции: человек может придерживаться их без малейшего изменения текущего уровня своего сознания. Но по мере того как эти чисто трансляционные движения начинают становиться зрелыми и на самость все больше воздействует непосредственное возникновение более высоких сфер, простое убеждение уступает место вере.

2. Вера начинается — если начинается вообще, — когда убеждение утрачивает свою способность подчинять. Рано или поздно любое умственное убеждение — именно потому, что оно является умственным, а не надумственным или духовным, — начинает терять свою силу. Например, умственное убеждение в том, что дух — это «паутина жизни», постепенно перестает вызывать доверие: не важно, насколько сильно вы продолжаете верить в «паутину жизни», вы все равно чувствуете себя отдельным, изолированным эго, осаждаемым надеждами и страхами. Вы пытаетесь верить сильнее; это все равно не помогает. Простое убеждение могло давать вам разновидность трансляционного смысла, но не обеспечивало действительной трансформации, и это медленно и болезненно становится очевидным. (Это могло бы быть еще хуже в случае магических или мифических убеждений, поскольку они обычно не только не преобразуют вас, но зачастую действуют в вашем осознании как регрессивная сила, влекущая вас не по направлению к надрациональному, а от него.)

Тем не менее за умственным убеждением в существовании Гайи или «паутины жизни» нередко стоит подлинная, духовная, надумственная интуиция, а именно интуитивное чувство Единства Жизни. Но эту интуицию невозможно полностью понять, пока сознанием владеет убеждение. Ибо все убеждения в конечном счете носят разделяющий и дуалистический характер — холистические убеждения в конечном итоге столь же дуалистичны, как и аналитические, поскольку и те и другие имеют смысл только с точки зрения своих противоположностей. Нужно не думать Все, а быть Всем, а пока вы цепляетесь за убеждения относительно Всего, это никогда не случится. Простые убеждения — это искусственное питание для души, духовно пустые калории, и рано или поздно они перестают увлекать и утешать.

Но в промежутке между отказом от убеждения, с одной стороны, и обретением непосредственного опыта — с другой, человека ведет только вера. Если убеждение в существовании Единства больше не способно давать утешения, у человека все равно остается вера, что Единство каким-то образом есть и взывает к нему. И он прав. Вера выступает вперед, когда убеждение перестает вызывать доверие, ибо вера слышит едва уловимый, но непосредственный призыв более высокой реальности — Духа, Бога, Богини, Единства — более высокой реальности, которая лежит за пределами убеждения, поскольку находится за пределами ума. Вера стоит на пороге непосредственного надумственного, надрационального опыта. Не имея догматического убеждения, она не дает ощущения безопасности; еще не имея непосредственного опыта, она не дает чувства уверенности. Таким образом, вера — это ничейная земля: тысячи вопросов, никаких ответов; она обладает только неуклонной решимостью найти свое духовное обиталище и, движимая только собственной скрытой интуицией, способна в конечном итоге привести к непосредственному опыту.

3. Непосредственный опыт дает окончательные ответы на мучительные вопросы, внутренне присущие вере. Обычно существуют две фазы непосредственного опыта: пиковые переживания и устойчивый опыт.

Пиковые переживания бывают относительно краткими, как правило, сильными, зачастую непрошеными; они способны круто изменить всю жизнь человека. Это действительно «пиковые переживания» более высоких надличностных, надумственных потенциальных уровней собственного существа человека. Психические пиковые переживания позволяют ненадолго соприкоснуться с природным мистицизмом (единством грубого уровня); тонкие пиковые переживания — это кратковременный контакт с божественным мистицизмом (единством тонкого уровня); каузальные пиковые переживания дают мимолетное представление о пустоте (единстве каузального уровня); а недвойственные пиковые переживания — это отблеск Одного Вкуса. Как указал Роджер Уолш, чем выше уровень пикового переживания, тем реже оно встречается. (Именно поэтому большинство переживаний «космического сознания» в действительности представляют собой лишь проблески природного мистицизма или единства грубого уровня — самой поверхностной из мистических сфер.) К несчастью, многие люди путают это с Одним Вкусом. Эта путаница повсеместно распространена среди экотеоретиков.

Понятно, что большинство людей остаются на стадиях убеждения или веры (причем обычно магических или мифических). Однако временами у отдельных людей бывают сильные переживания подлинно надличностной сферы, и они полностью выбивают их из равновесия, нередко к лучшему, иногда — к худшему. Но всегда можно понять, что они не просто повторяют убеждение, о котором прочитали в книге, и не прибегают к простой трансляции: они действительно увидели более высокую сферу и больше уже никогда не будут прежними.

(Это не всегда хорошо. Например, некто, находящийся на конкретно-буквальном мифическом уровне, может иметь пиковое переживание, скажем, тонкого уровня, в результате чего его конкретные мифы обретают авторитет тонкого, и результатом становится возрождение фундаментализма: его частная фигура бога становится единственной фигурой, способной спасти весь мир; такой человек готов сжечь вас на костре, чтобы спасти вашу душу. Некто на зрительно-логическом уровне может иметь пиковое переживание психического уровня, и тогда его «новая экопарадигма» становится единственным, что может спасти планету, и такие люди охотно прибегнут к эко-фашизму, чтобы спасти вас от вас самих. Религиозный фанатизм подобного сорта почти невозможно победить, поскольку он представляет собой неразделимую смесь высшей истины с низшим заблуждением. Высшая истина нередко бывает совершенно подлинным духовным опытом, настоящим «мимолетным» переживанием более высокой сферы; но именно из-за того, что это краткий, временный опыт, а не длительное, устойчивое, ясное осознание, он сразу же подвергается нисходящей трансляции на более низкий уровень, где придает почти непоколебимую законность даже самым уродливым убеждениям.)

В то время как пиковые переживания обычно имеют небольшую продолжительность — от нескольких минут до нескольких часов, — устойчивый опыт (плато переживания) бывает более постоянным и длительным, приближаясь к границе окончательного преображения. Пиковые переживания обычно могут возникать и возникают спонтанно, тогда как для их поддержания и превращения из пикового в устойчивый опыт — из краткого измененного состояния в более стойкую характеристику — требуется продолжительная практика. Хотя почти каждый в любое время и в любом возрасте может иметь кратковременное пиковое переживание, мне известно мало достоверных случаев устойчивого опыта, не ставших результатом упорной духовной практики. Таким образом, в то время как убеждение и вера представляют собой гораздо более распространенные виды духовной ориентации, а пиковые переживания являются редкой, но подлинной формой духовного опыта, начиная с этого этапа, мы видим на пути духовного развития только тех, кто посвящает себя упорной, трудной, длительной и глубокой духовной практике.

Подобно пиковым переживаниям, устойчивый опыт может относиться к психической, тонкой, каузальной или недвойственной сфере. Я приведу один пример из дзен, охватывающий все четыре возможности. Как правило, люди, практикующие дзенскую медитацию, начинают с многократного счета вдохов и выдохов от одного до десяти. Когда они становятся способны делать это в течение получаса, не сбиваясь со счета, им могут давать коан (наподобие слога «му», который был моим первым коаном). В течение следующих трех или четырех лет они должны ежедневно практиковаться по нескольку часов, сосредоточиваясь на звуке «му» и пытаясь не отвлекаться от него (одновременно происходит глубокое исследование того: «Каков смысл му?» или: «Кто сосредоточивается на му?»). Несколько раз в год они посещают семидневные сесшины, или сессии интенсивной практики, где их учат сосредоточиваться день и ночь напролет.

Первый важный устойчивый опыт происходит, когда ученики могут непрерывно сосредоточиваться на му в течение больше части дня. My становится такой частью сознания, такой частью вас — по существу, вы становитесь му, — что вы способны непрерывно осознавать его буквально весь день. Иными словами, разновидность свидетельствующего осознания стала постоянной способностью всего грубого/бодрствующего состояния. Затем ученикам говорят, что если они действительно хотят проникнуть в смысл му, то должны продолжать работать над ним даже во сне. (Когда я впервые это услышал, то подумал, что это шутка, своего рода причуда посвящения в настоящие мужчины, вроде «Если ты хочешь быть частью боевой морской пехоты, мистер, то должен живьем съесть трех змей». Я думал, что они просто пытаются меня запугать; в действительности они старались мне помочь.) Проходит еще два или три года, и увлеченные ученики действительно становятся способны продолжать тонкое сосредоточение на му в состоянии сновидения. Теперь имеет место постоянное свидетельствование даже в тонкой области сновидения. На этом этапе, когда ученики подходят к каузальному непроявленному (или чистой поглощенности), они находятся на пороге взрыва, известного как сатори, которое представляет собой прорыв из «застывшего люда» чистой каузальной поглощенности к Великому Освобождению Одного Вкуса. Поначалу сам этот Один Вкус бывает пиковым переживанием, но по мере дальнейшей практики он тоже становится устойчивым опытом, а затем стабильной адаптацией*.

4. Адаптация означает просто постоянный устойчивый доступ к данному уровню сознания. Большинство из нас уже адаптировались (или эволюционировали) к материи, телу и уму (именно поэтому вы имеете доступ ко всем трем из них, практически когда захотите). И у некоторых из нас уже были пиковые переживания надличностных уровней (психического, тонкого, каузального или недвойственного). Но посредством практики мы можем эволюционировать до устойчивого опыта (переживания плато) этих более высоких сфер, а устойчивый опыт при дальнейшей практике может становиться постоянной адаптацией: постоянным доступом к психическим, тонким, каузальным и недвойственным событиям — постоянным доступом к мистицизму природы, божественному мистицизму, бесформенному мистицизму и интегральному мистицизму, — столь же легко доступным сознанию, как теперь доступны материя, тело и ум. И это точно так же проявляется в постоянном сознании (сахадже) во всех трех состояниях — бодрствования, сновидения (или савикальпа самадхи) и глубокого сна (или нирвикальпа самадхи). Тогда становится очевидно, почему «то, что не присутствует в глубоком сне без сновидений, не реально». Реальное должно присутствовать во всех трех состояниях, включая глубокий сон без сновидений, и чистое Сознание — это единственное, что присутствует во всех трех. Этот Факт становится совершенно очевидным, когда вы пребываете как чистое, пустое, бесформенное Сознание, и «наблюдаете», как все три состояния возникают, немного длятся и уходят, в то время как вы остаетесь Неподвижным, Неизменным, Нерожденным, освободившимся в чистую Пустоту, которая представляет собой все Формы, Один Вкус, который является сияющим Всем.

Таковы некоторые из основных стадий, через которые мы, как правило, проходим в процессе адаптации к более высоким уровням нашей собственной духовной природы: убеждение (магическое, мифическое, рациональное, холистическое); вера (представляющая собой интуитивное ощущение, но пока еще не непосредственное переживание более высоких сфер); пиковое переживание (психического, тонкого, каузального или недвойственного уровня — без какого-либо особого порядка, поскольку пиковые переживания обычно бывают одноразовыми); устойчивый опыт (психического, тонкого, каузального и недвойственного — всегда в этом порядке, поскольку для каждой последующей стадии, как правило, требуется освоение предыдущей); и постоянная адаптация (к психическому, тонкому, каузальному и недвойственному, также в этом порядке по той же причине).

Несколько важным моментов:

    Вы можете находиться на относительно высоком уровне духовного развития и при этом быть на относительно низком уровне в других линиях (например, глубинное психическое может развиваться при полной заторможенности фронтального). Нам всем известны люди, которые духовно развиты, но остаются незрелыми в сексуальных отношениях, эмоциональной близости, физической конституции и т.д. Даже если вы имеете постоянный доступ к Одному Вкусу, это не сделает ваши мышцы более сильными, не обязательно поможет вам найти новую работу, не поможет вам познакомиться с девушкой и не излечит полностью ваш невроз. У вас по-прежнему могут оставаться глубокие запасы теневого материала, которые не обязательно вскрываются, когда вы продвигаетесь на более высокие стадии духовной практики или медитации (именно потому, что медитация, вопреки распространенному мнению, не является в первую очередь техникой раскрытия; будь она таковой, большинство наших учителей медитации не нуждались бы в психотерапии, тогда как на самом деле они в ней нуждаются не меньше других людей). Медитация предназначена в первую очередь не для раскрытия подавленного или вытесненного бессознательного, а для создания условий для возникновения более высоких сфер, и при этом более низкие и подавляемые сферы остаются более низкими и подавляемыми).

Поэтому, даже когда вы продвигаетесь в своем духовном развитии, подумайте о том, чтобы сочетать его с хорошей психотерапевтической практикой, поскольку духовная практика, как правило, не способна адекватно раскрывать психодинамическое бессознательное. Она также не тренирует должным образом физическое тело, так что попробуйте упражняться с гантелями; не упражняет она и праническое тело — прибавьте к ней тай цзы. Она бесполезна применительно к групповой или социальной динамике, так что прибавьте... Идея, конечно, состоит в том, чтобы избрать интегральную практику как единственный здоровый и уравновешенный путь своего более высокого развития.

    Это особенно важно, поскольку Личностно-Ориентирован-ная Гражданская Религия (и «Парадигма-415») привязана преимущественно к стадии холистического убеждения. Для выхода за пределы этих умственных трансляций большинству людей требуется подлинно преобразующая практика. Наиболее эффективной, скорее всего, будет интегральная практика. Она акцентирует не только трансформацию «я», но преобразование во всех четырех секторах — или в Большой Тройке «я», «мы» и «оно» — преобразующие практики для самости и взаимоотношений с людьми, обществом и природой [см. запись от 18 июня], для изменения не просто типа убеждения, а уровня сознания.

    Несмотря на то что я описал более высокие стадии, для доступа к которым обычно требуется по меньшей мере пять или шесть лет упорной практики (а на достижение высочайших вершин нередко уходит тридцать и более лет), не давайте сбить себя с толку, если вы начинающий. Просто начните практику — пять или шесть лет пролетят как один миг, но вы в изобилии пожнете ее плоды. С другой стороны, если вы слушаете тех учителей, которые не предлагают ничего, кроме убеждений (магических, мифических, рациональных или холистических), то просто постареете на пять или шесть лет, ничего не достигнув. (Холистические убеждения хороши — и вполне правильны — для сферы ума. Но духовность относится к надумственной сфере, сверхумственной, сверхсознательной сфере, и никакие трансляции ума не помогут вам превзойти ум. И никакая Личностно-Ориентированная Гражданская Религия не спасет вас от самого себя.) Вместо этого вам следует заняться созерцательной, надличностной, надумственной практикой. Поэтому, сколь бы устрашающей ни казалась практика, просто начните ее. Как говорится в старой шутке: «Как съесть слона? По кусочку».

    Факт состоит в том, что, несколько раз откусив от этого слона, вы уже начнете получать значительную пользу. Вы можете начать, например, двадцать минут в день заниматься центрирующей молитвой, как учит Отец Томас Китинг. Многие сообщают о почти немедленных результатах — человек успокаивается, раскрывается, учится слушать и заботиться: сердце немного оттаивает, и вы тоже. Зикр по полчаса в день, випассана по 40 минут, упражнения йоги дважды в день; тантрическая визуализация, молитва сердца, счет вдохов и выдохов в течение 15 минут каждое утро, прежде чем встать с постели. Все это хорошо; выберите то, что вам подходит, просто откусите первые несколько кусочков...

    Нам следует быть добрыми к себе, это верно, но нам нужно и быть твердыми. Относитесь к себе с подлинным состраданием, а не с идиотским состраданием и потому начните бросать себе вызов, налагать на себя обязательства, подталкивать себя: начните практику.

    По мере того как любые из этих практик начнут завладевать вами, вы, возможно, сочтете целесообразным каждый год уделять несколько дней интенсивным ритритам. Это даст вам шанс расширить маленькие «пики» практики, превратив их в начинающиеся «плато» практики. Да, будут проходить годы, но вы будете созревать вместе с ними, медленно, но верно превосходя меньшие аспекты себя и открываясь к большим. Придет день, когда все это время будет казаться вам всего лишь сном, потому что это действительно сон, от которого вы скоро пробудитесь.

    Суть проста: если вы заинтересованы в подлинной преобразующей духовности, найдите настоящего духовного учителя и начните практику. Без практики вы никогда не продвинетесь дальше стадии убеждения, веры и спорадических пиковых переживаний. Вы никогда не эволюционируете до устойчивого опыта, не говоря уже о постоянном постижении. Вы в лучшем случае останетесь кратковременным посетителем территории своего собственного высшего владения, туристом в своей собственной подлинной Самости.