Еще с отроческих лет, когда я бывал предоставлен самому себя, у меня часто случался своеобразный транс наяву. Как правило, это происходило, когда я два или три раза повторял себе в уме свое собственное имя, пока вдруг, как бы от глубины сознания собственной индивидуальности, сама индивидуальность не растворялась и не угасала в безграничном бытии; и это было не спутанное или помраченное, но в высшей степени ясное и уверенное состояние... абсолютно невыразимое, где смерть была чем-то невозможным и почти смешным, и утрата личности (случись такое) казалась не исчезновением, а единственно подлинной жизнью.

Альфред, лорд Теннисом

 

Пятница, 2 мая

Солнечный свет играет в каплях дождя, превращая их в цветные бриллианты, которые взрываются энергией, падая на землю. Временами мне кажется, что, падая, они разговаривают друг с другом, но затем я снова прихожу в себя.

В «Оке Духа» я впервые после «Трансформаций сознания» мог охватить области психологии развития и духовности, приведя свою работу в соответствие с современными данными (и сопоставив ее со многими новыми и важными достижениями других исследователей). Кроме того, это была возможность более открыто написать о моей собственной духовной жизни и еще раз попытаться передать сияние всегда-уже наличной истины. В книгу также вошли главы по философии, антропологии, эпистемологии, медитации и феминизму, рассматриваемых с интегральной точки зрения. И наконец, я написал пространное эссе об искусстве и его интерпретации, которое, пожалуй, больше всего нравится мне из всех моих сочинений. Его происхождение довольно интересно.

В течение некоторого времени я занимался «герменевтикой» — искусством и наукой истолкования или того, как мы обнаруживаем смысл высказывания, смысл сновидения, приснившегося нам прошлой ночью, смысл математики, произведения искусства, пьесы, кинофильма или вообще чего угодно. Даже в данный момент можно задаться вопросом: что означает эта фраза? Что такое герменевтика? И в этом нелегко разобраться. В нашу способность понимать вообще какой бы то ни было смысл — и, значит, понимать жизнь, или Бога, или литературу, или даже друг друга — входит поразительное количество факторов. Я нашел, или думал, что нашел, способ объединения обозначающего (письменного слова), обозначаемого (его внутренний смысл), синтаксиса (его формальных правил) и семантики (его оснований в культуре) в интегральное представление о символическом значении и истолковании. Кроме того, это вело к определенным конкретным выводам в отношении искусства и его интерпретации.

Примерно в то же время впервые увидели свет несколько ранее не выставлявшихся живописных полотен Эндрю Вайса из анонимного частного собрания — что было значительным событием, — и в числе мероприятий, связанных с проведением Олимпийских игр в Атланте, планировалась большая выставка. Меня попросили написать эссе для посвященной ей книги, и я был рад взяться за эту работу*. Я думаю, они обратились ко мне потому, что были сыты по горло стандартной постмодернистской «теорией», которая путано говорит обо всем, кроме самого произведения искусства. Так что я избрал новый и странный для теоретика искусства подход и писал о самом изобразительном искусстве.

Вначале я давал краткий исторический обзор основных школ изобразительного искусства и его интерпретации, включая предметно-изобразительную, интенционально-экспрессивную, симптоматическую, формалистскую и восприятия-реакции. Затем я пытался показать — с помощью холонов, спектра сознания и четырех секторов, — что существует очень ясный и точный способ объединения всех этих школ. Более того, в этом случае методы интерпретации, используемые каждой из них, могли бы с пользой и по праву войти в общий репертуар интегральной интерпретации любого произведения искусства.

Далее следовал вывод: если наука дает нам объективную Истину, или «оно» Духа, а мораль дает нам Благо, или «мы» Духа, то Красота — которая существует в «оке» созерцающего — помогает нам открываться к «Я» Духа. Эссе завершалось так:

Подумайте о самом красивом человеке, которого вы когда-либо встречали. Подумайте именно о том моменте, когда вы взглянули в его или ее глаза и на краткое мгновение оцепенели: вы не могли отвести взгляд от этого видения. Вы смотрели, застыв во времени, захваченные этой красотой. Теперь представьте себе, что точно такой же красотой светится каждая отдельная вещь во всей вселенной — каждый камень, растение, животное, каждое облако, каждый человек, каждый объект, каждая гора, каждый ручей, даже мусорные кучи и разбитые мечты — все они излучают эту красоту. Вы безмолвно замираете перед лицом спокойной красоты всего, что возникает вокруг вас. Вы освобождаетесь от хватания и избегания, освобождаетесь от времени, всецело пребывая в оке Духа, где вы созерцаете бесконечную красоту произведения Искусства, каковое представляет собой весь Мир.

Эта пронизывающая все красота вовсе не упражнение в творческом воображении. Это реальная структура вселенной. Эта универсальная красота поистине сама природа Космоса прямо в этот момент. Это не что-то такое, что вам приходится воображать, поскольку это реальная структура восприятия во всех сферах. Если вы пребываете в оке Духа, каждый объект — это объект сияющей Красоты. Если двери восприятия очищены, весь Космос становится вашей утерянной и вновь найденной Любовью, Подлинным Ликом изначальной Красоты, ныне и присно и во веки веков. И перед лицом этой ошеломляющей Красоты вы окончательно погрузитесь в свою смерть. Вас больше никто не увидит, о вас никто не услышит, кроме как в те ласковые ночи, когда ветер легко пробегает меж холмов и гор, тихонько напевая ваше имя.

 

Понедельник, 5 мая — Денвер

Мы с Марси опять провели выходные в Денвере. Снова ЛоДо, снова «Оксфорд-отель», снова эстетическое восхищение.

Как правило, я внимательно слежу за поп-культурой — музыкой, книгами, фильмами, модой, увлечениями, — во-первых, потому, что мне это нравится, и, во-вторых, чтобы чувствовать дух времени, общую когнитивную структуру, играющую роль основы, на которой формируется среднее массовое восприятие, а почувствовать и понять это можно, только наблюдая массовую культуру. В настоящее время общей тенденцией становится медленное движение от рационального модернизма к постмодернистскому аперспективизму, и это нигде не видно так ясно, как в массовой культуре, особенно в моде.

Например, Джорджио Армани — чистый модернист: его модели изящны, скупы, элегантны, красивы, зачастую однотонны. С другой стороны, Версаче и Готье — по самой основе постмодернисты: буйные, роскошные, плюралистичные, растрепанные — разнообразие на грани фрагментарности, попытки найти единство, граничащее с распадом. Центральная когнитивная структура постмодернизма получила название интегрально-аперспективной (я также называю ее зрительно-логической): аперспективной потому, что ни одна точка зрения не занимает привилегированного положения, а интегральной потому, что, несмотря на это, необходима определенная согласованность, иначе все разваливается на части. В этом, например, великолепие Фрэнка Гери — он выдающийся гений постмодернизма; он создает поразительные образцы интегрально-аперспективного видения — его архитектурные проекты представляют собой собрание изгибов, поворотов, плюралистических фрагментов на самой грани разобщения и полного распада, — и в то же время все они неизбежно, чудесным образом связаны в изысканно целостную и единую форму — подлинное интегрально-аперспективное видение, истинное «единство в разнообразии».

Проблема большей части постмодернизма состоит в том, что он вначале так увлекся разнообразием, что позабыл о единстве, и потому просто распадается на разрозненные фрагменты, мечущиеся и задыхающиеся в своих собственных изолированных маленьких мирах. Это просто патологическая форма интегрально-аперспективного, болезнь, которую я называю аперспективным безумием, — сплошное разнообразие, никакого единства; шизофреническая раздробленность. И почти весь постмодернизм пока что представляет собой не более чем аперспективное безумие, ожидая появления подлинно великих гениев — подобных Гери, но также и в других областях, — которые объединят фрагменты, свяжут не связанное, заново соткут ткань реальности, разорванную на лоскуты бездумными движениями за разнообразие.

Но к черту все это, мне кажется, я влюбился.

 

Воскресенье, 11 мая — Боулдер

Сегодня День матерей, звонил маме. Она такая милая, но ее приводит в ярость глава, которую Тони Шварц посвятил мне в «Что действительно важно», поскольку Тони мимоходом делает несколько затрагивающих ее замечаний с позиции фрейдистской концепции эдипова комплекса. Она надеется, что книгу постигла ужасная судьба и ее никто никогда не покупает. Во всем остальном у нее все в порядке. После того как я гостил у них в прошлом году, и мама, и папа теперь упражняются с гантелями — им сейчас за семьдесят. Я привел их в тренажерный зал и заставил записаться, и им это очень понравилось.

Получил эссе от Майкла Циммермана, большого знатока Хайдеггера и чудесного человека — живого, умного, искреннего. В прошлом году он выступал на конференции в Сан-Франциско, посвященной моей работе, и, как я слышал, больше всех понравился аудитории. Эссе озаглавлено «Хайдеггер и Уилбер об ограничениях духовной глубинной экологии». Майкл увлеченно и глубоко занимается теорией экологии, что показывает его книга «Радикальная экология». Но при этом он признает основные ограничения большинства разновидностей «духовной экологии».

Вот что он пишет в эссе: «На мой взгляд, Уилбер в своем анализе современности, ретроромантизма и экологического кризиса достигает очень многого. Ему удается взять из воззрений Хайдеггера на трансцендентную сферу большую часть всего стоящего, в то же время отбросив антимодернистские настроения, которые привели Хайдеггера к таким политическим неприятностям [сотрудничеству с нацистами]. Более того, представления Уилбера о трансцендентном включают в себя важные аспекты духовных традиций, которые Хайдеггер либо полностью отвергал, либо принимал в урезанном виде. Точка зрения Уилбера, что и модернисты, и борцы за сохранение окружающей среды в равной степени стоят на позициях материалистической системы мира современной науки, позволяет ему сделать вывод, что предпринимаемые из лучших побуждений попытки вернуть природе «сакральный» статус не принесут ничего хорошего без предварительного повторного открытия и повторного утверждения трансцендентного измерения природы, человечества и божественного».

Как бы это ни было мило, все равно сегодня это всего лишь нагоняет на меня грусть и сомнения. «Я твердо убежден, что Уилбер внес огромный вклад в современную дискуссию о божественном, природе и человеке. В частности, он может сказать нечто важное как модернистам, так и сторонникам глубокой духовной экологии, что преодоление экологического кризиса зависит от разрешения кризиса смысла, вызванного принятием одномерной материалистической онтологии [а именно флатландии]. Уилбер ясно дает понять, что этот кризис могут разрешить не потуги жизнеотрицающего трансцендентализма и страстного желания потустороннего, а развитие иного мерной [то есть интегральной] недвойственной онтологии, которая дает место тому, что так долго исключалось из рассмотрения. Подлинно духовная экология должна признавать глубинное измерение реальности, а не утверждать, что все бесконечные аспекты божественного исчерпываются материальной природной системой — «паутиной жизни». Уилбер играет важную роль в создании такой глубоко духовной экологии».

Это только вызывает у меня печаль. По какой-то причине все, о чем я в данный момент думаю, — это какой ничтожный шанс вообще чего-нибудь добиться есть у любого из нас. Не только у моей работы, но у любого из подлинно интегральных авторов — у собственной хорошей работы Циммермана, у Роджера, Френсис, Тони, Джека, Мёрфи и команды; просто кажется, что там так пусто. Я полностью свыкся с Пустотой, но пустота просто засасывает.

 

Понедельник, 12 мая

Мы с Марси решили устроить себе короткий импровизированный отпуск. По существу, у меня не было настоящего отпуска уже много лет. В Нью-Йорке и Сан-Франциско было весело, но это была работа, и я делал все что угодно, только не расслаблялся. Поскольку сейчас я ничего особенного не пишу, а занимаюсь анализом литературы, я ничуть не возражаю против того, чтобы оторваться от этого на несколько дней.

Нам нужно место, удовлетворяющее нескольким трудным требованиям. Мы с Марси оба любим солнце, и песок, и пляж. Но поскольку я провожу большую часть времени, работая в одиночестве, я также хочу быть в гуще толпы, чтобы меня теснили и толкали. Кроме того, мы оба любим культуру не меньше, чем природу, и потому нам не хочется быть вдали от крупного города. Я не хочу просто валяться на солнце, я хочу вдыхать выхлопы автомобилей и слышать, как меня ругают. Что за веселый отпуск без подлинной возможности быть застреленным или на худой конец ограбленным? И наконец, поскольку и я, и Марси все время исследуем глубинное, нам, ради смены обстановки, хочется чего-нибудь в высшей степени поверхностного, притягательного, блестящего и бессодержательного.

С этим нет проблем. Мы направляемся в Саус-Бич, в Майями.

 

Воскресенье, 18 мая — Саус-Бич

О, это восхитительно. Какое буйство. В нашей настоящей жизни Саус-Бич — это все, чего мы не хотим и даже меньше. Что означает — он прекрасен.

На самом деле здесь очень, очень красиво. Саус-Бич расположен примерно в двадцати кварталах к югу от Майми-Бич; некогда он был совершенно запущенным и обветшалым, но в последнее десятилетие претерпел впечатляющее развитие, главным образом под влиянием избранной публики, модельных агентств, кинозвезд и больших денег. Ресторан в отеле «Делано» принадлежит Мадонне; Слай Сталлоне владеет танцевальным клубом; Майкл Кейн держит пивной бар; дом Версаче на Оушен-Драйв выглядит как посольство. Здесь свыше двух десятков реставрированных отелей в стиле артдеко, окрашенных в нежнейшие пастельные тона и просто сияющих неоновыми рекламами — все они просто великолепны. Отели смотрят на океан — прямо через улицу расположен пляж из чистейшего песка без камней или раковин, о которые можно поранить ступни. Океан, в отличие от большей части Атлантического океана, не холодный серо-голубой, а прекрасный голубовато-зеленый и бирюзовый, и просто смотреть — уже удовольствие. Океан полон прозрачности и мерцания, в нем нет ничего вещественного, только сверкание, светящееся возникновение, вспыхивающие орнаменты на поверхности первобытного осознания; здесь, на краю земли, ум и мир не двойственны.

Мы зарегистрировались в «Кэвалье» — модном отеле не Оушен-Драйв, и он, надо сказать, весьма крутой. В Саус-Бич каждый либо гей, либо актер, либо фотомодель, либо и то, и другое, и третье. Отели чередуются с роскошными и очаровательными ресторанами, у большинства из которых есть уличные кафе, так что можно сидеть и наблюдать проходящие мимо полуобнаженные тела. Марси, включившись в ритм окружающей жизни, проколола себе пупок. Теперь она официально принадлежит к «поколению X». Мы чередуем пребывание на пляже с посещением ресторанов и баров, походами по бутикам и откровенной праздностью. Мы оба настроены выпивать в день по бутылке вина — она крепкого красного, я — слабого сухого белого. До свидания, Свидетель, здравствуй, суровый мир.

Каждый день мы приходим на пляж около одиннадцати утра и остаемся там примерно до четырех часов дня. Это поистине один из самых хороших пляжей, которые мне доводилось видеть. Помимо того что он состоит из чистого песка — можно бродить без конца и не встретить камня или раковины, — вода имеет прекрасную температуру, что-то около 25 градусов, так что можно оставаться в ней сколь угодно долго и не замерзнуть. И я на самом деле каждый день провожу в воде около трех часов, погрузившись по шею, мягко покачиваясь вверх и вниз, едва касаясь дна пальцами ног, чтобы оставаться на плаву. Марси, первоклассная пловчиха, буквально плавает вокруг меня кругами. Где эта женщина прячет все свои мышцы? Она слишком округлая, чтобы быть такой спортивной. Разве у женщин, занимающихся триатлоном, в теле совсем нет жира? Может, они живут в отрицательном пространстве жира? Разве они не должны миру немного жира?

Учитывая нашу винную программу, я был полностью готов к утрате всякого доступа к Свидетелю. И в первые день и ночь так и было. Но свободное парение в воде не только вернуло Свидетеля, но как будто облегчало исчезновение Свидетеля в недвойственном Одном Вкусе, по крайней мере иногда. (Свидетель, или чистое свидетельствующее осознание, как правило, относится к каузальной сфере, поскольку в нем обычно сохраняются примитивные следы субъект-объектного дуализма: вы невозмутимо Свидетельствуете мир как прозрачный и мерцающий объект. Но с дальнейшим развитием сам Свидетель исчезает во всем, что свидетельствуется, субъект и объект становятся Одним Вкусом или простой Таковостью, и это — область недвойственного. Короче говоря, от эго к душе, от души к чистому Свидетелю и от него — к Одному Вкусу.) Так что я в высшей степени приятно удивлен, плавая здесь в крови природы и погружаясь в Один Вкус, который в данном случае оказывается соленым.

В этом состоянии нет времени, хотя время проходит через него. По небу проплывают облака, в уме проплывают мысли, по океану катятся волны, и я — все это. Я не смотрю ни на что из этого, поскольку нет никакого центра, вокруг которого организуется восприятие. Просто все возникает, момент за моментом, и я — все это. Я не вижу небо — я небо, которое видит само себя. Я не ощущаю океан — я океан, ощущающий сам себя. Я не слышу птиц — я птицы, который слышат сами себя. Нет ничего вне меня, нет ничего внутри меня, поскольку нет никакого меня — есть просто все это, и так было всегда. Ничто меня не толкает, ничто меня не тянет, так как никакого меня нет — есть просто все это, и так было всегда.

У меня болит лодыжка от вчерашних вечерних танцев, так что существует боль, но боль не ранит меня, ибо никакого меня нет. Есть просто боль, и она возникает, подобно всему прочему — птицам, волнам, облакам, мыслям. Я — ничто из этого, я — все это, все это — тот же Один Вкус. Это совсем не транс и не ослабление сознания, а скорее его усиление — не подсознание, а сверхсознание, не дорациональное, а надрациональное. Налицо кристально ясное осознание всего, что возникает от момента к моменту, это просто не случается с каждым. Это не внетелесный опыт; я не нахожусь наверху, смотря вниз; и вообще не смотрю, и я не выше и не ниже чего бы то ни было: я — все. Просто есть все это, и это и есть я.

Более всего, Один Вкус — это абсолютная простота. Мистические переживания в тонкой и каузальной сфере часто сопровождаются чувствами грандиозности, испуганного благоговения, сверхъестественного потрясения, света, блаженства и счастья, благодарности и слез радости. Но не при переживании Одного вкуса, которое чрезвычайно обычно и абсолютно просто: просто это.

Я нахожусь здесь, по шею в воде, три часа. Я не знаю, какую часть этого времени я провожу как эго, как Свидетель или как Один Вкус. В состоянии Одного Вкуса всегда присутствует ощущение, что вы постоянно остаетесь в нем, что бы с вами ни происходило, и потому вы в действительности никогда не чувствуете, что входите в него или покидаете его. Это просто так, всегда и навеки, даже сейчас, даже в конце мира.

Но в этом конкретном сейчас пришло время раннего обеда, и пора заняться неприятным делом перемещения этого конкретного ума-тела из одного места в другое. Кроме того, я уверен, что Марси собирается проколоть себе еще что-нибудь, и никто — эго, душа или Бог — не хочет это пропустить.

 

Вторник, 20 мая — Саус-Бич

Для смены обстановки мы переселились из «Кэвалье» в «Каса Гранде» — не менее потрясающий отель. «Кэвалье» — модный и популярный, «Каса Гранде» — изысканный. Но ни тот ни другой не принадлежат к категории мегаотелей вроде «Хайат» или «Четыре времени года»; подобно большинству отелей в Саус-Бич, они представляют собой относительно небольшие, самое большее трех- или четырехэтажные здания в стиле артдеко с причудливо-изысканной архитектурой.

Накануне мы совершили поход по бутикам, нам обоим понравился магазин Николь Миллер, но в округе десятки потрясающих маленьких магазинчиков. Мы вели жаркие споры с продавцами о том, кто сейчас самый модный новый дизайнер. Я выступал за Тома Форда, который возглавил тяжеловесный старый дом Гуччи и вызывает небывалый интерес (особенно среди американцев); его одежда, как мужская, так и женская, шикарна, сексуальна и элегантна. Они, глупые, стояли за Галлиано, Марси нравится Исаак Мицрахи и его «забавные веселые цвета». Очень жаль, что Голливуд сделал Армани расхожим шаблоном, поскольку по-прежнему нет никого, подобного ему; он — гений модернизма, оплот против более бестолковых элементов постмодернизма у Лакруа, Готье, Версаче, Дольче и Каббана, хотя многие из их моделей мне определенно нравятся. Но постмодернизму пока еще только предстоит породить своего гения моды, подобного Гери в архитектуре, хотя Готье вплотную подходит к этому, и кто знает, быть может, с этим справятся Галлиано или Маккуин. Замечательный обед — какая-то рыба, не могу точно вспомнить, не знаю почему, ах, да, вино.

Прошлый вечер мы стояли перед домом Версаче и встретили очень милую пару; завязался разговор, и мы вместе отправились обедать. Постепенно выяснилось, что женщина — они оба были очень живые и чуткие, но несколько консервативные люди — собирается сделать себе татуировку. Чем больше она пила, тем больше укреплялась в этом намерении.

Мы пошли в то же место, где Марси прокалывали пупок. Я полагаю, это что-то вроде конторы, занимающейся всевозможным членовредительством на все вкусы, что-нибудь под вывеской типа «Мы уродуем». Марси весело подначивала женщину: «Ах, посмотрите на этого великолепного американского орла», — указывая на изображение размером с обеденную тарелку. Я уже начинал волноваться за эту женщину. «Ой, взгляните на это прелестное маленькое сердечко!» — размером примерно с горошину. Она остановилась на сердечке, и через две минуты все было сделано.

В понедельник снова на пляже, но на этот раз — никакого Свидетеля и никакого Одного Вкуса, только эго, слегка страдающее от похмелья. Но вода изумительная, и мы едим сандвичи и жаримся на солнце среди по большей части полуголой публики. Марси не только ходит в купальнике без верхней части, но все больше проникается духом Саус Бич, что значит отсутствием всякого духа, просто атмосферой веселья и блеска и порока. В этот вечер она решила проколоть себе оба соска. Я произнес очень серьезную речь о безответственности, после чего мы оба поспешили прямо в «Мы уродуем». Сотня долларов — и несколько картин, которые я не скоро забуду, — и у Марси в каждом соске по кольцу, которые чем-то напоминают мне нависающие вешалки для полотенец. (Каждый раз, когда я рассказываю это людям послевоенного поколения, они испытывают беспокойство, отвращение или легкую тошноту; «поколение X» говорит «Круто!».)

Завтра мы улетаем домой, но все это было забавно. И с Mapси чудесно путешествовать. Она никогда не сердится, она по-настоящему счастлива и радуется жизни, она очень искренна, но без тени серьезности. На самолете, глядя вниз, я наблюдал океан, мерцающий в Пустоте; отпуск пролетел, как чудесный сон, буквально сон.

 

Воскресенье, 25 мая — Боулдер

Очередной семинар для Института Наропы. Студенты затрагивали такие темы, как сострадание в противовес дурацкому состраданию, до/над заблуждение, медитация и невроз, поразительно злобная реакция некоторых теоретиков на попытки введения интегральных представлений... Вот несколько выдержек:

СТУДЕНТ: Я обсуждал интегральную точку с некоторыми другими студентами, и они говорили, что, высказывая суждения, я демонстрирую реальное отсутствие сострадания. Я так не считаю.

К.У.: Да, в этом вопросе в духовных кругах, вероятно, существует больше путаницы, чем в любом другом. В основном большая часть затруднений происходит от смешения сострадания с идиотским состраданием — такие термины для описания этого важнейшего различия использовал Трунгпа Ринпоче. У нас в этой стране — и особенно среди представителей идеологии «нового века» — бытует разновидность безразличной уравниловки и политкорректности, согласно которой никакая точка зрения в действительности не лучше любой другой, и потому следует в равной степени лелеять их все как свидетельство богатого разнообразия. Если мы не высказываем никаких суждений о том, что лучше, а что хуже, то, значит, демонстрируем реальное сострадание. Таким образом, согласно распространенному мнению, можно либо судить, либо проявлять сострадание.

Но как вы понимаете, эта позиция по самой своей основе внутренне противоречива. С одной стороны, она утверждает, что все точки зрения — равноправные части богатого разнообразия, и потому никакая точка зрения не лучше другой. Но с другой стороны, она настойчиво провозглашает, что само такое представление лучше, чем его альтернативы. Таким образом, это «сострадание» заявляет, что никакая точка зрения не лучше других, за исключением его собственной точки зрения, которая является наилучшей в мире, где, по идее, не может быть вообще ничего наилучшего. Это — ранжирование, которое отрицает ранжирование, и суждение, что все суждения плохи. Поэтому, хотя эта позиция нередко бывает продиктована благими намерениями, она все равно представляет собой разновидность лицемерия, поскольку делает именно то, что решительно осуждает во всех остальных.

Это лицемерие не имеет ничего общего с настоящим состраданием; на самом деле это идиотское сострадание. Идиотское сострадание считает себя добрым, но в действительности очень жестоко. Если ваш друг — алкоголик и вы знаете, что еще одна выпивка, возможно, его прикончит, но он все равно молит вас о выпивке, будет ли настоящим состраданием угостить его? Ведь, в конце концов, быть добрым — это значит дать ему то, чего он хочет, верно? Кто вы такой, чтобы навязывать ему свою точку зрения, ведь так? И значит, угостить его выпивкой — это проявление сострадания, да? Нет. Абсолютно нет.

Настоящее сострадание включает в себя мудрость и потому производит суждения любви и заботы: оно говорит, что некоторые вещи хороши, а некоторые — плохи и следует совершать только те поступки, что диктуются мудростью и заботой. Дать тяжелому алкоголику бутылку виски потому, что ему хочется выпить, а вам хочется быть «добрым», — это вовсе не доброта. Это идиотское сострадание, а не настоящее сострадание.

В дзен это называется различием между «бабушкой дзен» и «настоящим дзен». Чтобы пробудиться от сна самсары, необходимо действительно понукать эго, зачастую весьма сурово. В ином случае вы будете просто продолжать играть в свои излюбленные игры. Бабушка дзен не бросает вам вызов. Чтобы быть «доброй», бабушка дзен будет позволять вам спать чуть дольше, если вам того хочется, заканчивать занятие медитацией раньше, если вам не нравится, как оно проходит, и позволять вам потворствовать себе. Но настоящий дзен использует очень большую палку и много громкого крика, и иногда бывают сломанные кости и, конечно, разрушенные эго. Настоящее сострадание требовательно и сурово и порой бывает неприятным. Если вы не готовы к этому огню, тогда найдите себе обаятельного, обходительного, постоянно улыбающегося учителя «нового века» и учитесь переименовывать свое эго псевдодуховными названиями. Но держитесь подальше от тех, кто практикует подлинное сострадание, поскольку они зададут вам перцу. Большинство людей под «состраданием» подразумевают: «пожалуйста, будьте милы с моим эго». Но ваше эго — это ваш злейший враг, и всякий, кто с ним мил, вовсе не проявляет к вам сострадания.

Но, быть может, вы и я недостаточно опытны и потому, возможно, не всегда знаем, что является подлинным состраданием, а что — нет. Но мы должны начать усердно учиться проявлять настоящее сострадание вместо идиотского сострадания. Нам нужно учиться проводить качественные различия. Они представляют собой иерархические суждения, связанные с ранжированием ценностей. Если вам не нравится иерархия — ладно, такова ваша иерархия: вы иерархически оцениваете отсутствие иерархий выше, чем иерархии. Я не возражаю, только будьте достаточно честны, чтобы правильно называть то, что вы действительно делаете. Если вам не нравится ранжирование ценностей — ладно, таково ваше ранжирование ценностей: вы ранжируете отсутствие ранжирования как лучшее, чем ранжирование, и это само по себе ранжирование, ваше ранжирование. По крайней мере, будьте честны насчет этого. Суть в том, что ранжирование ценностей неизбежно, — так, по крайней мере, делайте его осознанно, честно и открыто и откажитесь от этой лицемерной позиции, будто вы «воздерживаетесь от суждений», что само по себе является колоссальным суждением.

СТУДЕНТ: Но разве беспристрастное осознание не означает отсутствия суждений?

К.У.: Беспристрастное осознание принимает абсолютно все, что возникает, включая как суждение, так и отсутствие суждения. Понимаете, воздержание от суждений само по себе представляет выбор между двумя крайностями — судить или не судить, — и именно поэтому «воздержание от суждений» вовсе не то же самое, что беспристрастное осознание, в котором выбор отсутствует. Беспристрастное осознание — это абсолютное зеркало, которое пассивно отражает все возникающее, оно не пытается выбирать воздержание от суждения в противовес суждению.

В действительности беспристрастное осознание относится к тому, что буддисты называют абсолютной бодхичитта или Пустотой тогда как совершение суждений называют относительной бодхичитта или состраданием. Имеется в виду настоящее сострадание, а не идиотское сострадание, а настоящее сострадание использует мудрость для того, чтобы делать суждения! Так что в обоих случаях — абсолютном и относительном — «воздержание от суждений» не является мудрой позицией. В абсолютном случае мы пребываем в Пустоте, которой безразлично, делаем ли мы суждения, или нет, поскольку и то и другое в равной мере возникает в чистой Пустоте. В относительном случае мы делаем суждения, основанные на мудрости и сострадании, а это значит — суждения, основанные на качественных различиях, ранжировании ценностей и глубине.

Поэтому, когда вы слышите, что кто-нибудь «воздерживается от суждений» и «избегает ранжирования», держитесь от них подальше! Нам нужно учиться осознанно проводить количественные различия. Нам нужно делать суждения, основанные на степенях глубины. Идиотское сострадание почти разрушило эту область и сделало подлинное духовное развитие очень трудным.

СТУДЕНТ: Эти люди дружно осуждали меня за качественные суждения, а на самом деле они лицемерили...

К.У.: Знаете, есть большая разница между тем, чтобы высказывать качественные суждения и заслуживать порицания. Так что я советую, когда вы с этим сталкиваетесь, сперва проверить свою собственную позицию и свою мотивацию. Нам не к лицу тоже становиться лицемерными. Видите ли, мы обладаем настоящим состраданием, а эти зануды проявляют идиотское сострадание. Мы все можем на это попасться; я знаю, что со мной такое бывает. Это неумелое суждение, и оно просто оскорбительно. Так что следите за этим. Но вы сказали, что подвергались нападкам за то, что говорили о более интегральной точке зрения?

СТУДЕНТ: Да.

К.У.: Это особая проблема. Хорошее практическое правило состоит в том, что люди не склонны расширять существующее у них мнение или мировоззрение больше чем на 5 процентов за раз. Так что, если вы попытаетесь навязывать им слишком широкую картину, они, вероятно, закроются и, возможно, рассердятся, а затем начнут вас поносить — у вас нет сострадания, вы заносчивы и т.д. Если вы продолжаете давить, то на таком этапе это действительно ваша проблема. Возможно, вашему эго нравится им это навязывать. Я знаю, что иногда вел себя подобным образом, и от этого ней никакого проку. В любом случае, если вы действительно стараетесь помочь — если это настоящее сострадание, — тогда не набирайте в ложку больше, чем можно проглотить, ладно?

Кроме того, помните, что системы убеждений — это не просто убеждения; они служат пристанищем эго, пристанищем самозамыкания. Даже холистическое убеждение, наподобие «паутины жизни», всегда служит приютом эго, поскольку убеждения представляют собой всего лишь ментальные (умственные) формы, и если надментальное не открыто, то любые умственные построения становятся пристанищем упорного эго. Когда вы ставите под сомнение любую систему убеждений, отдельное «я» переживает это как смертельную угрозу, и это активирует все его инстинкты выживания. Вы не обсуждаете истинность или ложность теории — вы ввязываетесь в смертельную схватку. Поступая так, мы всякий раз имеем дело с крысой, загнанной в угол, — в других людях и в самих себе, так что будьте осторожны.

СТУДЕНТ: Почему идиотское сострадание столь популярно?

К.У.: О, потому, что оно ничему не угрожает. Оно так распространено в духовных кругах, поскольку эго по самой своей основе не хочет, чтобы ему бросали вызов. Оно хочет иметь дело с бабушкой дзен. Поэтому эго охотно заплатит большие деньги за воскресный семинар, где будут «уполномочивать» эго, говорить ему, что на самом деле оно — Бог или Богиня, где ему дадут новое умственное понятие под названием «дух», включат его в «паутину жизни» и пообещают высшее единство на основе этой чисто умственной идеи. По существу, огромный рынок духовной литературы в этой стране в основном подогревается одним глубоким побуждением: потребители хотят, чтобы им говорили, что их эго — Бог, их самозамыкание — Дух. Самозамыкание просто переименовывается в «священное», и бабушка дзен благосклонно улыбается всем.

Но я вовсе не считаю любой из этих подходов плохим или низким. Я просто думаю, что все они несколько сбиты с толку. Я думаю, что, поскольку у них нет действительно всесторонней карты Космоса, они немного сбились с пути в своем благородном поиске. И потому я надеюсь, что более интегральное воззрение поможет прояснить кое-что из этой путаницы.

СТУДЕНТ: Почему интегральная точка кажется такой угрожающей столь многим людям?

Ну, потому, что она всегда требует более чем 5 процентов расширения убеждений, а на это пойдут немногие.

СТУДЕНТ: Меня поразило, как они на меня рассердились.

К.У.: Да, это прискорбно. Когда-то я думал, что если вы берете подход А, подход Б и подход В и показываете, что все они в равной степени важны, то все должны быть довольны и осыпать вас благодарностями. На деле, и А, и Б, и В, как правило, начинают на вас сильно сердиться, поскольку вы показали, что их область не единственная самая важная область на свете. Как только вы показываете, что для понимания сознания важны и Фрейд, и Пиаже, и Будда, буддисты говорят: «Почему вы поносите буддизм?» Как только вы показываете, что важны и грубая сфера природы, и тонкая сфера души, и трансцендентальный дух, экологи говорят: «Почему вы ненавидите природу?»

Конечно, следует добавить, что некоторые люди могут отрицательно относиться к интегральной точке зрения потому, что она неверна! Я имею в виду, возможно, что те из нас, кто верит в более интегральную картину, просто ошибаются, и потому разумные и здравомыслящие люди будут относиться к ней отрицательно. Так что нам следует всегда иметь в виду и такую возможность. Совершенно необязательно, что они чувствуют угрозу потому, что мы правы, а они неправы, — все может быть в точности наоборот.

 

Вторник, 27 мая

Все утро работал — читал, читал, читал. Мы с Марси сходили в бакалейную лавку, а потом вместе работали. Семья, которая вместе занимается тяжелой атлетикой... остается вместе? Вместе заканчивается в палате реанимации?

 

Среда, 28 мая

Недавно вышел номер «Noetic Sciences Review», посвященный его десятой годовщине. Меня просили написать для него обзор и резюме последнего десятилетия исследований сознания. Он сопровождался отзывами Олвина Скотта, Дюэйн Элджин, Джин Ахтерберг, Питера Рассела и Уилла Кипина. Все отзывы очень содержательные и проницательные, и, на мой взгляд, весь номер сделан весьма неплохо, главным образом благодаря усилиям главного редактора Барбары Мак-Нейл и дирекции в лице Дэвида Джонсона, Кэрол Гион, Кристиана де Квинси и Кита Томпсона.

В редакционном введении говорится: «В специальном обзоре области исследований сознания, написанном для юбилейного номера нашего издания, Уилбер намечает 12 важнейших составных частей подлинно интегрального подхода к этой наиболее многообещающей теме нашего времени». И это более или менее то, что я старался сделать — обрисовать дюжину различных областей исследований сознания, которые необходимо объединить в интегральное воззрение. Я дал резюме двенадцати основных школ: когнитивной психологии, интроспекционизма, нейропсихологии, индивидуальной психотерапии, социальной психологии, клинической психиатрии, психологии развития, психосоматической медицины, изучения неординарных состояний сознания, восточных и западных созерцательных традиций, квантовых подходов к сознанию и исследования тонких энергий. Суть заключалась в следующем:

«В области исследований сознания (как и в других областях) бросается в глаза то, что исследователи еще в самом начале своей карьеры, как правило, выбирают один или два из этих подходов — обычно, под влиянием уважаемого наставника, организации или научной кафедры. И в силу человеческой природы им после этого крайне трудно принимать, а порой даже признавать существование других подходов. Они жадно накапливают данные, подкрепляющие их собственную позицию; другие данные игнорируются, обесцениваются или получают поверхностное объяснение».

«Но что, если вместо этого мы бы исходили из такого допущения: человеческий ум не способен на 100%-ную ошибку. Иными словами, никто не умен настолько, чтобы все время ошибаться.

Это бы попросту означало, что ни один из этой дюжины подходов не может состоять из одних ошибок и что каждый из них может сказать нечто чрезвычайно важное и ценное. И это бы неизбежно значило, что мы должны измерять прогресс в направлении подлинно интегральной ориентации, основываясь именно на способности учитывать, синтезировать и обобщать все двенадцать этих важных подходов. Ясно, что это — устрашающая задача; но столь же ясно, что ничто меньшее просто не имеет права называться интегральным».

После подробного обсуждения этой темы эссе заканчивается словами:

«Насколько далеко мы продвинулись по этому интегральному пути? В последнее десятилетие — если не считать некоторых важных исключений — у нас по большей части были двенадцать кусков, каждый из которых объявлял себя целым пирогом».

«В ряде книг (в частности, в «Оке Духа») я попытался обрисовать один вариант интегральной теории сознания, в явном виде включающей в себя эти двенадцать основных подходов. Но важен не мой частный вариант интегрального воззрения, а то, что все мы начинаем вступать в этот удивительный диалог относительно возможности интегрального подхода в целом: подхода, который — это можно выразить несколькими разными способами — объединяет трезвый расчет с отзывчивостью и добротой, естественные науки с умозрительными науками, объективную реальность с субъективной реальностью, эмпирическое с трансцендентальным».

«И потому давайте надеяться, что еще через десятилетие кто-нибудь, возможно, заметит в исследованиях сознания общую фундаментальную тенденцию — а именно движение в направлении подлинно интегрального подхода, — и пусть оно начинается уже сейчас со всех нас, кто разделяет этот интерес к холизму, к охвату, синтезу и обобщению: пусть этот прорыв начинается с нас, здесь и сейчас».

«Возможна ли вообще подлинно интегральная теория сознания? Что ж, пусть это будет мой вопрос ко всем вам, пусть это будет мой вызов. Насколько велики наши силы? Насколько широко и насколько глубоко мы можем раскинуть нашу сеть доброй воли? Скольким голосам мы дадим место в этом хоре сознания? Сколько ликов Божественного будут благосклонно смотреть на наше предприятие? Сколько цветов мы будем по-настоящему признавать в нашем многоцветном союзе?»

«И когда мы останавливаемся передохнуть от всех этих исследований и на время откладываем в сторону теорию, когда мы погружаемся в изначальную основу своего собственного внутреннего осознания, что мы там найдем? Когда малиновка радостно поет ясным утром, где тогда наше сознание? Когда солнечный свет отражается от великолепия заснеженных горных вершин, где тогда сознание? В забытом временем месте, в это мгновение без даты и длительности, в тайном уголке сердца, где время соприкасается с вечностью и пространство молит о бесконечности, где капли дождя стучат по крыше храма и с каждым ударом провозглашают красоту Божественного, где лунный свет отражается в простой капле росы, напоминая нам, кто и что мы есть, и когда во всей вселенной нет ничего, кроме звука одинокого водопада где-то в тумане, тихонько повторяющего ваше имя, — где тогда сознание?»

 

Четверг, 29 мая

В это утро мир бесшумно возникает, мерцая в сияющем море прозрачной Пустоты. Есть только это, бескрайнее, открытое, пустое, ясное, абсолютно понятное. В этом единственном Ответе тают все вопросы, в этом одиночном возгласе разрешаются все сомнения, все заботы — лишь рябь на поверхности этого Моря безмятежности.

Этот Один Вкус совместим с любым миром и всеми мирами, но, парадоксальным образом, он счастливее всего, когда заключает в себе все. Именно поэтому вся суть интегральной теории сознания состоит в том, чтобы включать в себя и объединять все уровни во всех секторах — или попросту все уровни Большой Тройки «я», «мы» и «оно»; или описаний сознания с точки зрения первого лица, второго лица и третьего лица.

Сейчас бушует большая война между интроспективными описаниями от первого лица (которые подчеркивают непосредственное наблюдение содержания ума, по мере того как оно открывается вашему осознанию) и объективными описаниями с позиции третьего лица (которые стремятся перевести все сознание в объективные сущности или «оно», открываемые эмпирической наукой). Оба этих подхода упускают из виду важность описаний от второго лица — интерсубъективной сферы лингвистических структур, моральных контекстов, разделяемой семантики и культурного фона, без которых вообще нельзя говорить ни о «я», ни об «оно». С другой стороны, гуманитарные науки и культурные исследовалия делают акцент только на культурном фоне, пытаясь сводить все субъективное осознание («я») и все объективное знание (различных «оно») к одним только культурным конструкциям («мы»).

Все три этих подхода неверны, поскольку все они верны, то есть частично верны, и все три в равной мере нуждаются в интеграции. Я не знаю никого, кто бы развивал подобный интегральный подход (в равной степени охватывающий сферы первого, второго и третьего лица), разумеется, за исключением умнейшего человека на земле — Юргена Хабермаса. Но Хабермас не допускает ни одной из надрациональных, надличностных областей, и потому его подход, по крайней мере на мой взгляд, является всесекторным, но не всеуровневым.

Как бы то ни было, я конкретно разъяснил этот подход в «Оке Духа» и более научным языком — в статье «Интегральная теория сознания», опубликованной в «Журнале исследований сознания». Это исключительный журнал, который выходит всего четыре года, но тем не менее уже стал центральной трибуной для этих важных дискуссий с участием таких светил, как Джон Сирл, Дэниэл Дэннет, Франциско Варела, Джон Экклз, Роджер Пенроуз, Дэвид Чалмерс, Чарчленды и т.п. На обложке этого конкретного номера написано «Таксономия или таксидермия?», что весьма удачно: следует ли признавать и классифицировать сознание в качестве реального (таксономия) или это мертворожденная проблема (пригодная только для таксидермии).

 

Суббота, 31 мая

Сегодня утром во время медитации вместо пребывания в беспристрастном, ясном, вездесущем осознании — стандартной «непрактики» — я занимался старой тантрической визуализацией ябъюм (ее специальное название ануттаратантра йога) — «старой», поскольку когда-то я много ею занимался. Она включает в себя преобразование сексуальной энергии в сияющее блаженство и всеобъемлющее сострадание. Все это в основном практики тонкого уровня (они начинаются в психической сфере, ведут к тонкой и иногда растворяются в каузальной. Они редко достигают недвойственной области Одного Вкуса, или сахаджи, но служат прекрасными упражнениями для развития психической и тонкой областей). Стандартное ядро такого рода практики можно резюмировать так: «Блаженство постижения Пустоты возникает как сострадание».

Это происходит следующим образом. В процессе медитации вы визуализируете самого себя в сексуальном соединении со своим супругом. Вы визуализируете себя и своего партнера как бога или богиню, ангела или бодхисаттву, будду или святого — того, что служит символом вашей высочайшей или глубочайшей природы. Но вы должны очень интенсивно и очень ясно визуализировать себя и своего партнера в виде прозрачных сияющих божеств, занимающихся любовью. У вас возникает действительное сексуальное возбуждение, и вы координируете его с дыханием: на вдохе вы представляете, что дыхание-Свет проходит по передней стороне тела вниз к гениталиям — центру Жизни; на выдохе вы представляете, что дыхание-Жизнь проходит по задней стороне тела — вверх по позвоночнику — к Свету в макушке головы и над ней. (Это просто еще один вариант инволюции/эволюции, или схождения высшего в низшее и затем возвращения низшего к высшему, образующих великий круг нисходящей и восходящей энергии. Если вы занимаетесь этим с реальным партнером, то можете координировать с ним дыхание.)

Любое удовольствие, возникающее в области гениталий, при выдохе направляется вверх по позвоночнику и высвобождается в Свет в макушке головы — вы просто выдыхаете любое телесное удовольствие прямо в макушку головы и в пространство над ней — центр бесконечного Света и Высвобождения. Затем, на вдохе, вы прямо вдыхаете Свет вниз, в тело, особенно вдоль передней линии тела, от лица к горлу, груди, животу и основанию гениталий. Так протекает цикл, приносящий небесный Свет вниз, в земную Жизнь, и затем возвращающий Жизнь к Свету, таким образом, с каждым вашим вздохом соединяя нисходящую Агапе и восходящий Эрос, Нисхождение и Восхождение, Сострадание и Мудрость.

Когда все ваше ум-тело наполняется циркулирующим удовольствием-блаженством, вы просто, но непосредственно берете любое наличное блаженство и используете его для медитации на Пустоте — или на абсолютной Тайне бытия, или на простой Прозрачности мира, или на Боге, как неопределимом пространстве — что вам больше подходит. На практике простой способ делать это состоит в том, чтобы пребывать как «Я-Я», пребывать как великий Видящий, который сам не может быть видим, чистый Свидетель, совершенно открытый и пустой. И затем, пребывая как «Я-Я», позвольте блаженству распространяться в это открытое и пустое пространство, каковое вы теперь из себя представляете, позвольте блаженству расширяться и наполнять бесконечность «Я-Я», которой вы являетесь. Небосвод вашего осознания наполняется блаженством божественного единения, которым вы являетесь.

Когда вы пребываете в этом состоянии всеобъемлющего блаженства Я ЕСМЬ и вы полны до бесконечности, не имея ни желаний, ни потребностей, позвольте возникнуть кроткой, маленькой ряби мысли: «Я клянусь освободить все чувствующие существа в это свободное и открытое пространство». И вместе с ней из этого безбрежного океана блаженства возникает волна сострадания. Такое сострадание буквально состоит из этого бесконечного пустого блаженства, оно создается из него, как волны рождаются из океана. Сострадание — это бесконечное пустое блаженство в действии.

Итак, блаженство постижения пустоты возникает как сострадание — иными словами, блаженство, распознающее свою собственную божественную основу (дух или пустоту) и воссоединяющееся с ней, испытывает побуждение распространить эту освобождающую и экстатическую благодать на все существа, и потому возникает как сострадание в служении другим.

Я выбираюсь из постели, готовлю завтрак и возвращаюсь к работе.