Ужин был восхитительным — несколько месяцев, проведенных разносторонней ученицей в кулинарной школе, не пропали даром. Все выглядело необыкновенно красиво и оказалось вкусным, начиная от обыкновенного салата из помидоров и кончая куриными грудками, фаршированными ветчиной и швейцарским сыром. Тушеные овощи, нарезанные соломкой, были очень нежными, но не разваренными, булочки — вообще пальчики оближешь. Выложившись вся, стряпуха засомневалась, удастся ли ей когда-нибудь впредь достичь таких вершин кулинарного искусства.
Но этот ужин мог бы с таким же успехом состоять из бездушных консервов. Алан, изрядно проголодавшись, ел с большим аппетитом. Но был весь сосредоточен на девушке, сидевшей напротив, — на ее огненно-каштановых волосах, блестевших в свете лампы, на необыкновенно гладкой коже цвета слоновой кости.
Трэлла что-то рассказывала о своем племяннике. Но сейчас собеседнику не до малыша. Зеленые глаза и нежные розовые губы — вот все, что он был в состоянии воспринимать. Казалось, что с тех пор, как он держал ее в своих объятиях, прошла вечность. Боже, что с ним? Никогда ни одну женщину он не желал так, как свою Трэй. От волнения в ушах стучало, разумно мыслить он был не в состоянии.
— Ты уже готов для торта?
Девичий голос вернул мужчину на землю.
— Торт может подождать? — произнес Алан напряженным голосом, и у Трэллы приятно заныло в паху.
— Да. — Она удивилась, что смогла вымолвить даже это короткое слово.
— Очень хорошо, потому что я ничего не могу, кроме… — Алан поднялся, протянув к девушке руки. И она с готовностью бросилась к нему в объятия, обхватив руками сильную мужскую шею. Он приподнял возлюбленную, прижимая к себе, и она раскрыла губы навстречу нетерпеливому языку.
Алан двинулся со своей драгоценной ношей наверх, осторожно ступая по скрипящей лестнице. Девушка тем временем успела расстегнуть половину пуговиц на его рубашке и теперь нежными, жадными поцелуями покрывала открывшуюся грудь. Войдя в спальню, он поставил Трэллу на пол.
Сгорая от бурлившей страсти, они торопливо и судорожно пытались раздеть друг друга. Алан протиснул руки в расстегнутые джинсы девушки и, обхватив ладонями ягодицы, тесно прижал ее к твердому выступу в паху. Его стон смешался с протяжным вздохом Трэллы.
— На нас слишком много одежды, — с трудом дыша, промолвила она и тут же принялась расстегивать его джинсы.
— О черт! Я не ожидал тебя, поэтому не подготовился.
— Ты выглядишь вполне готовым, на мой взгляд, — прошептала девушка и положила руку на твердый бугорок под молнией.
— Надо предохраняться. Насколько я понимаю, ты не беременна, иначе бы уже сказала мне об этом.
— Я еще сама этого не знаю.
— В любом случае не стоит рисковать, — вдруг посерьезнев, произнес Алан. — И так мы слишком беспечны.
— Наверно, — послушно ответила Трэлла.
Они замерли, чувствуя, как их сердца колотятся в унисон, затем девушка наклонилась и провела кончиком языка по темному плоскому соску Алана.
— Подожди, — хрипло проговорил он. — Ты толкаешь меня к последней черте. Надо же предохраняться.
— Мне кажется, ты уже находишься у этой черты, — прошептала девушка озорно.
— Ты просто убиваешь меня.
— Залезь рукой в задний карман моих джинсов.
— Зачем нам мучить друг друга?
— Говорю тебе, залезь в мой карман.
Она наблюдала за лицом возлюбленного, когда он полез в карман и нащупал там тонкие полиэтиленовые пакетики. Мучительное выражение исчезло с его лица, сменившись на приятное удивление. Алан вытащил пакетики и, держа их на ладони, с довольной ухмылкой посмотрел на Трэллу.
— Три? — Он с наигранным удивлением поднял брови, заметив, как та покраснела. — Я польщен.
— Лучше быть готовым, — заявила она с важностью.
— Мне кажется, что я еще ни разу в жизни не находился в такой степени готовности.
Алан провел ладонями по округлости девичьей груди, задержавшись большими пальцами на твердых сосках. Эта короткая чувственная прелюдия быстро закончилась, уступив место напористой, клокочущей страсти.
Остатки одежды полетели в стороны, и обнаженные тела соприкоснулись. Желание было настолько сильным, что оно не позволяло отвлекаться на ласки.
Спина Трэллы коснулась прохладных простыней, и она потянулась к Алану, сгорая от нетерпения почувствовать жар его тела внутри себя. Соединение было подобно взрыву. Алан вошел в нее одним мощным движением, окунувшись в горячую бездну. Он старался сдерживать свою страсть, желая продлить сладостные мгновения. Но возбуждение, которое они испытывали, было слишком велико, чтобы длиться долго. Трэлла вскрикнула, достигнув вершины блаженства, и Алана захлестнул вихрь ее мощного взрыва.
Обессилев, мужчина упал на хрупкую фигурку, едва успев подставить локти, чтобы облепить собственный вес.
Уже более спокойно скользя руками по его влажной спине, Трэлла уткнулась лицом Алану в шею. Невероятно, но он снова почувствовал прилив желания. Только с ней возможен этот восхитительный непреходящий голод плоти. Он взял девушку за подбородок и поднял ее лицо. Теплые зеленые глаза светились удовлетворением, но в них проглядывала и ненасытная страсть.
— Мне кажется, три для нас мало, — пробормотал Алан у ее губ и, услышав ответный смех, приник к любимой долгим поцелуем.
Спускаясь по лестнице, Трэлла держалась за перила, чувствуя, как у нее от слабости подкашиваются ноги. У девушки кружилась голова, но это от счастья: она получила полное удовлетворение — эмоциональное и физическое. Алан не сказал, что любит ее, но это вопрос времени. Она, конечно, неопытна в постельных делах, но уж Алан-то знает свое дело. Он был с ней таким щемяще нежным, разве так относятся к тем, кто безразличен?
Алан ждал внизу и, увидев ее, раскинул объятия. Он целовал с такой страстью, словно они не провели сегодня несколько часов в постели.
— Как жаль, что ты не можешь остаться на ночь, — только и сказал он.
— Мне тоже. Но Сол будет беспокоиться. Я сказала, что поехала повидаться с Джун Клер. Это моя подруга, с которой я дружу с первого класса.
— Мне не нравится, что ты обманываешь его. Я приеду в воскресенье и поговорю с Солом, — сказал Алан.
Уж не думает ли он о предстоящем разрыве с ее братом? — забеспокоилась Трэлла..
— Сол прекрасно понимает, что я уже взрослая. — Она разгладила морщины на лбу Алана. — Мне кажется, что ты преувеличиваешь реакцию брата на наши отношения. Почему он должен быть против? Ты же его лучший Друг.
— А ты его младшая сестра, независимо от того, что уже давно выросла. Для Сола неприемлема сама мысль, что ты можешь спать с кем-то. А уж когда дело касается его лучшего друга, тут уж и говорить нечего.
Она отрицательно помотала головой, но спорить не стала. Речь шла о чем-то недоступном женскому пониманию. Алан не прав, но нет сил повлиять на его мнение.
— Я буду у вас в воскресенье, — снова повторил он.
— До воскресенья целых пять дней, и я не смогу ждать так долго.
— Боюсь, что мне потребуется именно столько времени, чтобы восстановить силы. — Ухмыльнувшись, Алан поцеловал ее в лоб. — Не забывай, что я уже не так юн.
— Для своего преклонного возраста ты еще довольно вынослив. Вот что значит здоровый образ жизни. — Девушка рассмеялась.
Долгий поцелуй Алана прервал разговор. Любовники с трудом оторвались друг от друга.
— Мне пора. — В словах Трэллы звучала почти мольба. Она будто надеялась, что Алан попросит ее остаться. Но он неохотно кивнул.
— Да. Я не хочу, чтобы Сол… — Алан оборвал фразу на полуслове, когда распахнулась входная дверь и в комнату вошла Агнес. Они были так поглощены друг другом, что не услышали, как ее машина подъехала к дому. Привычным жестом женщина захлопнула за собой дверь. В комнате повисла гробовая тишина.
Она посмотрела на Алана, который стоял у лестницы, — босой, с голой грудью и взъерошенными волосами, с расстегнутой пуговицей на поясе джинсов. Затем нежданная гостья-хозяйка перевела взгляд на девушку, стоявшую на полпути к кухонной двери. Девушка была полностью одета, но ее густые огненно-каштановые волосы беспорядочной массой лежали вокруг покрытого румянцем лица, а покрасневшие губы набухли от недавних поцелуев.
Агнес медленно подняла свои темные брови, сразу сообразив, что здесь происходило. Она снова бросила взгляд на Алана.
— Агнес…
— Ты выглядишь немного потрепанной, — произнесла мачеха, не обращая внимания на предупреждение, прозвучавшее в голосе пасынка. Ее слова предназначались Трэлле.
— Я… гм… я… — Запинаясь, девушка провела пальцами по волосам, стараясь пригладить растрепавшиеся локоны.
— Да не беспокойся, милочка. — Сдержанный смех Агнес прозвучал довольно жестко. — Я ничего никому не скажу.
— Я… — Трэлла взглянула на Алана, как бы ища у него поддержки, но все его внимание было сосредоточено на мачехе. — А вам и говорить нечего, — вымолвила она. Алан продолжал молчать.
— Не волнуйся, дорогая, — милостиво произнесла Агнес, опуская небольшой дорожный чемодан на пол. Затем она открыла черную дамскую сумочку, извлекла оттуда сигарету и золотую зажигалку, не спеша закурила. — Если учесть, что у нас с тобой появилось кое-что общее, то нам всем следует держаться вместе. Ты согласна со мной?
— Черт возьми, Агнес! — Алан быстро шагнул к ней.
— Ты зря так волнуешься, дружок. Она взрослая девочка, и я уверена, уже разбирается в таких вещах.
Слова Агнес вызвали у Трэллы непонятное беспокойство. Блеск в глазах женщины говорил о том, что той известно нечто, неизвестное другим.
— В каких вещах? — спросила девушка, не уверенная в том, что хочет получить ответ на свой вопрос.
— Это неважно, — резко оборвал ее Алан и сделал попытку встать между ней и Агнес. Но женщина сделала шаг в сторону, чтобы снова видеть Трэллу.
— Что здесь происходит? — Девушка переводила взгляд с Алана на его мачеху.
— Ты не находишь, что он действительно хорош, а? — промурлыкала Агнес.
Как бесцеремонно ворвалась в их мир эта молодящаяся женщина.
— О чем это вы говорите?
— Именно о том. Ты все правильно поняла, — Агнес махнула рукой с горящей сигаретой в пальцах, прочертив в воздухе дымовой след. — О постели. Алан просто неподражаемый любовник, уж я-то знаю!
Неприкрытый смысл только что произнесенных слов не требовал двойного толкования, но так отчаянно не хотелось верить услышанному. Мачеха все это выдумала! Трэлла перевела взгляд с нее на Алана, стоявшего в стороне с каменным лицом.
— Алан? — Голос девушки дрожал. Ну пусть же он наконец скажет, что это ложь — грязная, злобная ложь. Алан на мгновение встретился с ней взглядом, но и этого было достаточно, чтобы понять: мачеха не солгала. — Боже! — Трэллу будто ударили в солнечное сплетение. Она пыталась вздохнуть, но не могла. В том месте, где должно биться сердце, была пустота и невыносимая боль. Прикрыв рукой рот, она попятилась к двери. — Боже мой!
— Трэй! — Алан сделал к ней шаг. Его лицо было искажено мукой.
Движение Алана вывело девушку из оцепенения. Рыдая, она бросилась в кухню, где еще недавно строила воздушные замки, поверив в свое счастье, и через заднюю дверь выскочила на улицу. Дрожащими пальцами с трудом вставила ключ в замок зажигания, и в следующую секунду мотор взревел. Машина резко взяла с места.
Слезы застилали глаза, но не они мешали видеть дорогу, а те картины, которые отчетливо стояли перед ней, — Агнес в объятиях Алана.
Алан услышал, как за девушкой захлопнулась дверь, и рванулся вслед. Но мачеха остановила его, вцепившись тонкими, но очень сильными пальцами ему в рукав.
— Пусть уезжает. Она все равно не будет тебя слушать сейчас.
Да, Агнес права. Выражение глаз Трэллы действительно говорило о том, что всякие объяснения бесполезны. Да и что он мог сказать ей?
Алан вырвал руку из цепких пальцев мачехи.
— Мне, наверное, следовало сообщить тебе заранее о своем приезде, — непринужденно заметила Агнес. — Если бы я знала, что ты собираешься развлекаться с одной из местных девочек, то…
Женщина осеклась, поймав на себе ненавидящий взгляд Алана. Какое-то мгновение она выглядела почти испуганной, но быстро взяла себя в руки.
— Мне кажется, ты влюблен в эту свою ковбойку, — сказал мачеха с легким деланным смешком.
Первый раз в жизни у Алана появилось желание ударить женщину. Он тряхнул головой, отгоняя недостойную мысль. Да и что бы это дало? Знать бы, какую цель преследовала Агнес, но сказала-то она правду. Он, он сам во всем виноват. Чего гневаться на эту особу, когда истинный объект для гнева можно разглядеть в зеркале.
Не говоря ни слова, он повернулся и пошел наверх, чувствуя себя намного старше, чем когда спускался вниз по той же лестнице всего несколько минут назад. Войдя в спальню, Алан плотно закрыл за собой дверь и стоял там, глядя на постель, смятые простыни которой еще хранили следы недавней страсти.
«Мне кажется, что ты влюблен в эту свою ковбойку». Слова мачехи, сказанные с издевкой, до сих пор отдавались звоном в ушах. По иронии судьбы, именно она произнесла вслух то, что он чувствовал в своей душе. Да, он влюблен! Но еще большая ирония заключалась в том, что понял он это слишком поздно.
Прикрыв глаза, Алан не ощущал ничего, кроме щемящей тоски и боли.