Да, Алан Кольт, час назад ты соблазнил девушку, которую знал с рождения и до которой не имел права дотрагиваться, тем более что она была девственницей.

Суровым был приговор, но слабо отзывался он в глубине его сознания. И мысль о девственности не вызвала в нем чувства вины. Наоборот, он ощутил нечто вроде мужской гордости. Да, он был у нее первым, ему дано было единственному почувствовать эластичную упругость плоти, божественную пульсацию ее мышц.

Трэлла шевельнулась. Ему захотелось разбудить ее, вызвать в ней прилив желания. Но, нет, нельзя, он не хочет причинить той, что только-только стала женщиной, боль. Вздохнув, Алан осторожно поднялся с кровати. Ему удалось потихоньку вытащить из-под девушки скомканное одеяло и накрыть ее, хотя он и считал преступлением скрывать такую божественную красоту. Потом быстро натянул джинсы и приступил к хозяйственным делам. Пару минут спустя, израсходовав дюжину спичек, опалив два пальца, споткнувшись об угол печи и извергнув из себя поток приглушенных ругательств, Алан наконец зажег лампу и теперь старательно поддерживал огонь в печке.

Он долго сидел на корточках перед открытой топкой — языки пламени отбрасывали на его грудь красноватые тени, волосы спадали на лоб тяжелыми золотистыми прядями. Таким и увидела его Трэлла, пробудившись от сна. В облике Алана было что-то дикое, первобытное. Почувствовав на себе взгляд, тот обернулся. Их глаза встретились.

— Привет. — Трэлла постаралась произнести это слово непринужденно.

— Привет.

Она облегченно перевела дух, когда Алан снова повернулся к печке и занялся топкой. Наконец он поднялся с корточек, и Трэлла поразилась, как бы впервые увидев, насколько Алан был крупным мужчиной. А может, это она неожиданно почувствовала себя маленькой и уязвимой.

— Я только что подумала, что тебе бы очень пошло индейское пончо, — сказала девушка, боясь допустить, чтобы между ними повисло молчание хотя бы на минуту.

— Я что-то не встречал голубоглазых, светловолосых индейцев, — заметил Алан.

— Ты, наверное, не веришь в рассказы о затерянном ирландском племени. Или это были валлийцы? Предполагается, что они приплыли на этот континент на каноэ. А может, речь идет о полинезийцах? Не исключено, что эта компашка прибыла сюда не на каноэ, а на чем-то другом, сделанном из шкур, или я не знаю из чего. Но в любом случае они должны были осесть во Флориде. Или в Аризоне?

Алан шагнул к Трэлле, которая затараторила еще быстрее.

— Правда, еще никто не доказал, что это племя существовало. Я как-то проходила курс по истории, и профессор говорил нам, что всегда есть зерно истины…

Поток нервной болтовни закончился слабым писком, когда Алан взял ее за плечи и поднял вместе с одеялом. Та только хотела громко запротестовать, как он закрыл ей рот поцелуем. Поцелуй был долгим, и, когда мужчина оторвался от ее губ, руки Трэллы уже обвивали его шею. Кожа ее пылала, но не от огня, который он только что развел в очаге.

— Спасибо, — открыв счастливые глаза, произнесла она. — Еще немного, и я начала бы читать Декларацию Независимости. Или курс по истории США, — добавила девушка, наклонившись к его груди. — Это все оттого, что я не знаю, как надо вести себя на следующее утро после ночи любви.

— Сейчас, положим, время идет к полуночи. Но все равно, мне неведомо, есть ли какой-то особый этикет для воспитанной леди на такой случай. Но, думаю, курс по истории вряд ли включен в список рекомендуемых дисциплин.

Мягкое подтрунивание Алана смягчило ее смущение. Она вздернула подбородок и благопристойно сложила губы.

— Я всегда считала, что каждый должен использовать любую возможность учиться чему-либо, — нравоучительно произнесла девушка. — Учеба должна быть постоянным процессом, нельзя замыкаться на чем-то одном…

Испытав это средство раз, Алан прибегнул к нему снова. Долгий поцелуи прервал тираду.

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты болтаешь слишком много? — спросил он, теребя губами ее ухо, отчего по позвоночнику девушки побежали приятные мурашки.

— Ты. Ты всегда жаловался, что я говорю больше, чем дюжина человек в придачу с Солом… — Девушка осеклась, почувствовав, как Алан напрягся при упоминании имени ее брата.

Он отстранился от нее, продолжая поддерживать за плечи, пока она не села на кровать. Вот дура, и надо было ей помянуть Сола! Как это ни смешно, но Алан, очевидно, считает, что став ее любовником, он предал многолетнюю дружбу с Солом. Глупо. Правда, мужчины почему-то придают такого рода вещам особое значение. Спорить тут бесполезно, но Трэлла все же сделала попытку переубедить упрямца.

— Это… ну то, что произошло между нами… не имеет никакого отношения к Солу.

— Боюсь, что он будет думать иначе, — жестко произнес Алан.

— Это его не касается.

— Сомневаюсь, что он согласится с тобой. — А может, мне наплевать, с чем он согласится, а с чем нет, — вспылила девушка, раздражаясь упрямой настойчивостью Алана, считавшего, что Сол имеет право вмешиваться в ее жизнь. — Я взрослая женщина и не обязана отчитываться перед братом за свои поступки.

Алан покачал головой, давая понять, что собеседница его не убедила.

— Мы поговорим об этом позже.

— С какой стати мы вообще должны говорить об этом?

— Я был прав. Ты действительно болтаешь слишком много. — Он приподнял ее с постели, громко поцеловал и отпустил. — Но я не имею ничего против, если каждый раз буду затыкать фонтан твоего красноречия таким образом.

Действительно, Алан нашел оригинальный, эффективный и не лишенный приятности способ закрыть неприятную тему. Разговор, конечно, еще не окончен. Рано или поздно им придется снова вернуться к беспокоящей его теме.

— Ты голодна?

Да, как ни странно, Трэлла была голодна. Мысли о еде показались ей такими приземленными по сравнению с тем, что она испытала недавно.

— Я бы съела что-нибудь, — вяло ответила девушка.

— Оставайся в постели. Я не посещал разных там кулинарных школ, поэтому просто открою мясные консервы.

Пока он возился с банкой, вытаскивая из нее ветчину, Трэлла подняла с пола мужскую рубашку, надела ее, закатав длинные рукава. Алан приготовил целую тарелку сандвичей.

Ели молча. Трэлле с трудом верилось, что последние несколько часов ее жизни не были сном. Но новое ощущение своего тела, которое испытывало непривычную томительную усталость одновременно с каким-то внутренним трепетом, убеждало в том, что она не грезит.

Когда покончили с едой, Алан убрал со стола, а Трэлла застелила постель. Она взбивала подушки и неожиданно почувствовала руки Алана на своих бедрах.

— Плохо без электричества — нечем заняться после наступления темноты.

Трэлла выпрямилась, прижав подушку к груди. Она ощутила тепло мужских рук через ткань рубашки и вдруг вспомнила, что та надета на голое тело.

— Зимой с электричеством веселей.…

— Ни телевизора, ни радио нет. — Угадав мысли девушки, Алан скользнул руками под полы рубашки.

— Мы могли бы… почитать. — Она чувствовала шершавые ладони на своей нежной коже.

— Могли бы, но я уже перечитал все, что нашел здесь. — Алан терся губами о ее ухо, вызывая приятную дрожь в теле.

— Но я… я не читала.

— К тому же мы не можем расходовать топливо без особой нужды. Еще неизвестно, сколько времени нам придется пробыть здесь. — Алан нежно покусывал мочку ее уха, и Трэлла ощутила, как внизу живота начинает разливаться жаркая нега.

— Да, мы можем пробыть здесь довольно долго, — промямлила девушка, едва дыша.

— Мне кажется, что нам все-таки надо найти какое-нибудь занятие.

— Есть идеи на этот счет?

— Одна-две, — ответил Алан, касаясь губами шеи девушки.

Трэлла запустила пальцы в волосы Алана и притянула голову к губам. Сердце застучало чаще и громче, дыхание сбилось и стало прерывистым, тело задрожало от возбуждения. Она удивленно взглянула на мужчину, когда его пальцы легли на ее руки. Он смотрел на нее своими великолепными голубыми глазами. Лицо напряженно застыло.

— Что случилось?

— Я забылся. — Алан с трудом выдавливал из себя слова. — Мы слишком торопимся. Я имею в виду — слишком для тебя. Не хочу причинять тебе боль.

Если учесть, что она уже сделала с ним первые интимные шаги и надеялась снова повторить их, то с ее стороны было просто смешно чувствовать себя неловко. Тем не менее девушка ощущала, как густой румянец заливает ей щеки. Очевидно, нужно время, чтобы привыкнуть к близости с мужчиной.

— Ты не сделаешь мне больно, — сказала она.

— Ты уверена?

— Послушай. — Трэлла высвободила руку и опустила к застежке на джинсах. — Давай делать это постепенно, и, если мне станет больно, я тут же закричу. — Легкий треск открывшейся молнии как бы подтвердил ее слова. Глаза Алана заволокло темной пеленой. Как это возможно, чтобы он так сильно, нестерпимо и так быстро снова захотел ее?

— Трэй…

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты болтаешь слишком много? — Она обняла его за шею свободной рукой и притянула к себе.

Алан решил не спорить…

Они лежали на старенькой кровати. Изящное женское тело, полное приятной истомы, приникло к Алану. Она перебирала пальцами влажные завитки волос на его груди, наслаждаясь близостью с любимым мужчиной.

— Скажи, почему так случилось? — пророкотал голос Алана около ее уха. — И почему именно я?

— Это же естественно, — медленно произнесла она.

— Естественно? — Трэлла поняла, что от нее требуется не односложный ответ, а объяснение. — Ты до сих пор хранила невинность и вдруг отдалась мне, потому что сочла это естественным?

Да потому, что я люблю тебя, хотелось крикнуть ей. Но Алан еще не готов к такому ответу.

Момент для признания в любви еще не наступил, и вообще она не представляла, как сможет открыть ему свои чувства.

— Ты же знаешь меня, я действую под влиянием импульса, — сказала она непринужденно.

Алан нахмурился. Вряд ли названная причина, по которой она-де выбрала его в качестве первого любовника, достаточно убедительна. Она сочла это естественным и действует под влиянием импульса! Нет, это не устраивало Алана. А что бы удовлетворило его?

— Да какое это имеет значение! — прервала его мысли Трэлла.

И он решил, что действительно не имеет. Они были любовниками, и не стоило лгать самому себе, притворяться, сожалеть о случившемся. Ведь признал уже себя — к своему удовлетворению — ее первым и единственным любовником. И, пожалуй, лучше пока ни о чем не думать.

— Никакого, — произнес он наконец и тут же подумал, что в очередной раз солгал.

Последующие дни были волшебными. Ни прошлого, ни будущего, а только настоящее. Этого для двух обитателей хижины было более чем достаточно.

— Я еще ни разу не видел такого потрясающе нелепого снеговика. — Алан сделал несколько шагов назад и критически осмотрел результат их совместного труда.

— Совсем не нелепый! — возмутилась Трэлла и посмотрела на кривобокое создание из снега, которое они лепили все утро.

Вместо глаз у него были древесные угольки, на месте носа торчала палка, рот был составлен из ряда мелких шишек. На голову напялено кокетливо сдвинутое набок ведро. Не красавец, конечно, но вполне симпатичный.

— Нельзя про него плохо говорить — он может услышать.

— У него нет ушей, — заметил Алан.

— Как это нет? Просто они у него не видны, как… как у вомбата.

Девушка встретила удивленный взгляд Алана такими ясными, открытыми глазами, что он сразу заподозрил что-то неладное.

— Ты даже не знаешь, как выглядят вомбаты, не говоря уж о том, где у них расположены уши.

— Нет, знаю. Я изучала историю природы целых два семестра. Они обитают в Австралии, — уверенно заявила Трэлла.

— Ну, и на что они похожи?

— На что похожи? — опешила девушка.

— Вот именно. Как они выглядят? — Мужчина уперся руками в бедра и, сузив глаза, принял выжидательную позу.

— Что-то вроде австралийских сумчатых мышей, разумеется. Первая часть их названия «вом» появилась из-за звука, который они издают в свой брачный период, — вом, вом, вом.

По выражению лица Алана она поняла, что немного переборщила с последним объяснением.

— Сочиняешь не моргнув глазом. Ты даже представления не имеешь, что такое вомбат. Я уж молчу об их брачных сигналах. Вом, вом? — повторил он, передразнивая ее. — И ты хочешь, чтобы я поверил, что в Австралии есть твари, которые издают такие звуки?

— Почему бы и нет.

— Потому что я не такой дурак, как… как тот снеговик.

— Не такой?

Глаза Алана превратились в угрожающие узкие щелки, и вслед за этим он стремительно бросился на девушку. Она успела увернуться, громко визжа, и побежала от него. Он, разумеется, мог поймать ее в любой момент, но удовольствие было как раз в том, чтобы продлить игру. Они наслаждались возней на снегу, смеясь как дети. Веселая потасовка окончилась тем, что Алан повалил свою юную подругу в сугроб, удерживая в нем своим мощным телом, и потребовал плату за нанесенное оскорбление. Постепенно смех перешел в приглушенное воркование. Девушка не сопротивлялась, когда он поднял ее на руки и понес в хижину.

— Ты еще ни разу не сказал мне, что здесь делаешь. — Трэлла лежала, прижавшись к любимому, закинув ногу на его бедро. Пальцами правой руки она перебирала волосики на широкой, мускулистой груди.

— Почти то же самое, что и ты, — ответил тот. — Мне нужно было время подумать, а хижина как нельзя лучше подходит для этого занятия. Много лет назад Сол сказал, что я в любое время могу пользоваться ею, что и сделал.

Трэлла уловила легкую заминку перед тем, как он произнес имя Сола, но решила не затрагивать эту тему снова. Время покажет, стоит ли волноваться по поводу реакции брата на ее отношения с Аланом. Трудно было понять, почему он считает, что его лучший друг станет возражать против романа с сестрой.

— Я приехала сюда, чтобы поразмыслить над тем, что делать дальше со своей жизнью, — сказала она. — А что ты?

— Видимо, то же самое. — Рука мужчины машинально скользнула по ее спине. — Я подумал, что пришло время принять какое-то определенное решение относительно своего будущего.

— Какое решение? — Трэлле хотелось знать, изменились ли его планы после того, как она появилась в хижине. Но не задашь же подобный вопрос в лоб. Во всяком случае, не сейчас.

— Пришло ли время осесть мне на одном каком-то месте. Я мотаюсь по стране с подросткового возраста.

В словах мужчины прозвучала горечь, стало даже жалко этого гиганта. Она никогда не задумывалась о его образе жизни. Сколько себя помнила, привлекательный друг ее брата то вдруг появлялся на их ранчо, то так же внезапно исчезал.

Последний раз она видела его три года назад, но были и более короткие промежутки. Вот так — то появится, то исчезнет. Почему это происходило, она и не знала, да, если честно, не давала себе труда задаться таким вопросом. Где-то вроде работал, как и на ранчо Сола.

— А что твой отец? — Девушка задала вопрос спокойным тоном, но почувствовала, как Алан напрягся. — Что с ним? Почему ты не работаешь на его ранчо?

Наступила тишина. Ранчо Джека Кольта находилось по-соседству с ними. Она встречала его несколько раз в городе — крупного, краснолицего мужчину с постоянно хмурым лицом. Сын, кажется, ушел из его дома чуть ли не в шестнадцать лет. Отец вроде бы даже грозился пристрелить сына, если тот хоть раз появится на ранчо. Никто в округе не знал толком, из-за чего произошла семейная распря. Мать Алана умерла, когда он был еще совсем ребенком, и Джек женился во второй раз. Трэлла видела его новую жену однажды — та проезжала по городку в приземистой красивой машине, которая смотрелась нелепо на проселочных дорогах. Женщина, сидевшая за рулем, мало походила на жену владельца ранчо.

— Это длинная история, — произнес Алан, когда Трэлла потеряла уже всякую надежду услышать ответ.

— На сегодня у меня не назначено никаких встреч, — с шутливой улыбкой ответила девушка.

— Все это не очень интересно. — Легкость, с которой Алан произнес эти слова, была неестественной — его печальные глаза подтверждали это. — Мы с отцом никогда не ладили, а после смерти матери наши отношения и вовсе испортились.

— Сколько тебе было тогда лет?

— Четырнадцать.

— Трудно было?

— Да. — Трэлла потерлась щекой о его плечо, выказывая молчаливое участие. — Не прошло и года, как отец снова женился, и мне это не понравилось.

— Я не помню, это произошло до или после твоего ухода из дома?

— До.

— Представляю, как тебе было тяжело видеть другую женщину на месте твоей матери.

— Агнес не принадлежала к женщинам материнского склада, — сухо произнес Алан. — Я возражал не столько против ее присутствия в доме, сколько против поспешной женитьбы отца Не знаю даже, почему это так беспокоило меня. Он был плохим мужем, поэтому мне не следовало удивляться, что смерть мамы его мало огорчила.

— Конечно, это должно было волновать тебя. Ты же был еще ребенком.

— Я был достаточно взрослым.

— Ты поссорился с ним? — Ей так хотелось узнать все до конца.

— Да, мы поссорились.

— И ты ушел?

— Ушел. Точнее, он выгнал меня из дома. — Алан резко, со вздохом повернулся. — Я уже точно не помню, как это произошло.

— Ты когда-нибудь пытался поговорить с ним, наладить отношения?

— Есть вещи, которые нельзя исправить.

На какое-то время в хижине повисла тишина. Трэлла пыталась представить, как чувствовал себя мальчишка, очутившись на улице. Это выше ее понимания. Ее собственная мать бросила их с Солом, когда она была маленькой. Но оставались отец и старший брат, которые о ней заботились.

— Интересно, — вдруг заговорил Алан, — что я был рад уйти из дома и избавиться от отца. И за все эти годы ни разу не вспомнил об этом мерзавце. Совсем другое дело — ранчо. До какого-то момента я не осознавал, насколько глубоки там мои корни и какой сильной может стать тоска по родному месту.

Алан сам поражался своей откровенности. За последние двадцать лет он ни с кем не говорил о своем отце. Взял да и ушел из дома с небольшим чемоданчиком, синяком под глазом от отцовского кулака, пятидесятидолларовой купюрой в кармане и ненавистью к самому себе. Чтобы избавиться от этого чувства, потребовались годы, но Алан не был уверен, что полностью освободился от него.

Он прошел тогда пешком десять миль до ранчо Кэтэров — больше некуда ему было идти — и прибыл туда за полночь. Не желая беспокоить хозяев, устроился на открытой террасе, чтобы дождаться утра. Смог заснуть лишь перед рассветом, спал бы и дальше, если бы отец Сола, выходя из дома, не споткнулся о него.

Старый Гиллем провел парня в комнату, дал ему чашку горячего кофе, наложил пластырь на синяк под глазом, молча выслушал его горестную историю. Несмотря на дружбу между сыновьями, их отцы — Гиллем Кэтэр и Джек Кольт — практически не общались.

Кэтэр предложил Алану работу, дал крышу над головой и ни разу не спросил о причине окончательной размолвки с отцом. Даже Сол не был полностью в курсе того, что произошло между другом и его отцом.

— Тяжело, наверное, не иметь возможности вернуться домой. — Слова Трэллы заставили его тряхнуть головой, чтобы избавиться от нахлынувших горьких воспоминаний.

— Я стараюсь не думать об этом, — ответил Алан и услышал, как внутренний голос назвал его лжецом.