Библиотека оказалась значительно просторнее, чем предполагала Одри. Открытые стеллажи с книгами занимали почти все стены до потолка. В углу стоял большой темный шкаф, в котором поблескивали золотыми буквами корешки старинных фолиантов. В том, что книги в шкафу старинные, Одри не сомневалась.
— В жизни не видела таких больших книг, — сказала она, обходя библиотеку.
— Муж моей тетушки был известным коллекционером раритетов.
— Что такое раритеты? — спросила Одри.
— Книги, которые существуют на свете в очень небольшом количестве. Здесь и мебель антикварная.
Одри обратила внимание на массивный письменный стол, размер которого поразил ее воображение. На его полированной поверхности стоял письменный прибор из малахита, оправленный в бронзу.
— Нравится тебе здесь?
— Да, здесь столько красивых вещей, — с восторгом ответила Одри.
— А вот здесь я работаю. — Алан показал на небольшой простой стол у окна, на котором стояла пишущая машинка.
— О, я на такой работала. Пишущая машинка немецкой фирмы «Оптима», — уверенно и небрежно сказала Одри, подойдя к столику. — Тебе приходится печатать самому? Почему ты не отдаешь печатать машинистке? — спросила она и обернулась к Алану. Выражение его лица показалось ей странным. — Понимаю, ты не пишешь от руки, а сразу печатаешь свои мысли на машинке, верно?
Алан медленно, словно боясь спугнуть, подошел к Одри и обнял ее за плечи.
— Ты помнишь, где ты работала машинисткой?
— Где я работала машинисткой? — переспросила Одри.
Лицо ее застыло от напряжения. Где и когда она печатала на машинке? Пишущую машинку она узнала, но где она стояла? Может быть, вот так же, у окна? Нет, память больше ничего не хотела подсказывать ей. Одри медленно покачала головой, в которой начала пульсировать боль.
— Не помню.
Алан увидел знакомое страдальческое выражение и поторопился сменить тему.
— Расслабься, Одри. Скажи мне лучше, хорошо ли ты вела себя сегодня? — Он лукаво улыбнулся, заглянув в ее потемневшие глаза. — Кстати, тебе понравился сад?
— Сад? — Одри мучительно соображала, о чем говорит Алан. Лицо ее постепенно светлело. — Да, в саду мне было очень хорошо. Скоро в нем зацветут розы. А как пахнет сирень! — вспомнила она, оживляясь. — Знаешь, сегодня я спустилась по лестнице гораздо быстрей, чем вчера. И совсем не устала. — Она тяжело вздохнула.
— Отчего тогда тяжело вздыхаешь?
— Мне кажется, что, если бы я перестала принимать лекарство, память восстановилась бы быстрей.
— Я говорил с Майклом. Он сократил срок приема до одной недели.
— До конца этой недели?
— Да. Потерпи еще немного. Голова болит?
— Уже не так сильно.
— Честно?
Одри открыто посмотрела ему в глаза и попыталась улыбнуться.
— Почти, — призналась она.
В глазах Алана она увидела насмешливую нежность.
— Думаю, тебе пора все-таки пойти в свою комнату и прилечь.
В голосе его слышалась такая искренняя забота о ней, что Одри решилась задать ему вопрос:
— Алан, скажи, твое отношение ко мне не изменилось? Я тебе по-прежнему небезразлична? — Щеки ее порозовели, но взгляда она не отвела.
— Как ты можешь быть мне безразличной, Одри! Не понимаю, о чем ты?
— Я хотела спросить, любишь ли ты меня так, как любил раньше, когда мы обручились?
Невыносимо было видеть смущение в глазах Алана. Одри поспешила отвернуться и отойти от него, освободившись от его руки, обнимавшей ее за плечи.
— Извини, я, вероятно, задала бестактный вопрос.
— Нет, нисколько, — медленно возразил Алан и, чтобы доказать Одри обратное, попытался снова обнять ее. — Тебя невозможно не любить! — с преувеличенным чувством воскликнул он. — Особенно сегодня, когда ты так хорошо вела себя! — уже шутливым тоном добавил Алан.
Одри не смогла удержаться от улыбки, глядя в милое лицо Алана.
— Чтобы не портить впечатления, я послушно отправляюсь в свою комнату отдыхать, — в тон ему сказала она.
Вечером, лежа в постели, Одри перебирала события прошедшего дня. В целом можно было считать, что день прошел великолепно. Она несколько раз спустилась и поднялась по лестнице, вспомнила, что работала машинисткой, поужинала в столовой вместе с Аланом, поддерживая шутливый разговор. Ни разу не впала в уныние и не задала ни одного бестактного вопроса. Послушно приняла на ночь лекарство. Этот день можно с полным правом назвать днем ее образцового поведения. Но самым главным событием этого дня был поцелуй Алана у дверей ее комнаты, когда они желали друг другу спокойной ночи. На этот раз ей не пришлось выпрашивать у него поцелуй, который так же, как и предыдущий, был нежным и целомудренным. Но даже такой робкий поцелуй глубоко взволновал Одри. Не сразу ей удалось заснуть. Но спустя несколько часов она проснулась с колотящимся сердцем, задыхаясь от непонятного страха. Включив настольную лампу, она прислушалась и поняла, что ее разбудило. За окном бушевала сильная гроза. Гремел гром, слышно было, как хлещут по оконным стеклам струи дождя. Порывы ветра были такой ураганной силы, что деревья в саду скрипели. Прошло немного времени, гроза утихла, ливень сменился легким накрапывающим дождем, и под его шелест Одри снова заснула.
Проснулась она в девятом часу, на тумбочке стояла чашка с чаем. Значит, Алан уже заходил к ней. От этой мысли на душе стало тепло, и она улыбнулась. Забылись ночные кошмары и тревоги. Ближе к девяти он зашел к ней в костюме и галстуке. Одри поняла, что нынешний день ей придется провести в одиночестве. Настроение сразу испортилось, ей не хотелось, чтобы он уезжал.
— Какие будут указания, сэр? — спросила она бодрым голосом.
— Указания получила Кэтлин. А тебе просто надо отдыхать, поправляться. Не забывай правильно рассчитывать свои силы.
Одри подумала, что ей будет тоскливо без него. Жадно разглядывая Алана, словно видела его в последний раз, она восхищалась его стройной атлетической фигурой, его серьезным задумчивым лицом. Сердце ее сжималось от предчувствия разлуки.
— Вечером вернешься? — спросила она дрогнувшим голосом.
— Обязательно вернусь, только, боюсь, это будет поздно вечером, когда ты уже ляжешь спать. Тебе непременно надо соблюдать режим, — напомнил он.
— Может, тебе лучше остаться в городе? Если ты собираешься вернуться из-за меня, то не надо мчаться сломя голову поздно ночью, — сказала Одри тоном рассудительной взрослой женщины, тщательно скрывая свое волнение.
— А если я хочу вернуться? Ты не будешь возражать?
— Не буду, — призналась Одри и потупилась.
— Тебе не о чем беспокоиться. Весь день рядом с тобой будет Кэтлин. Она обещала мне не оставлять тебя надолго в одиночестве.
Тронутая его заботой, Одри хотела сказать, что она прекрасно может обойтись без опеки Кэтлин, но промолчала.
— Спасибо, Алан. Желаю тебе удачного дня.
В какой-то момент ей показалось, что Алан готов поцеловать ее. Сердце ее отчаянно забилось. Ну, пожалуйста! — мысленно взмолилась она. Алан положил ей ладонь на голову и нежно провел по волосам. За время болезни волосы ее отросли, и теперь густые каштановые пряди красиво струились по спине.
— Будь умницей. Ты ведь у меня отважная девочка, — сказал он и вышел из комнаты.
И Одри сразу почувствовала себя незащищенной, словно ее бросили на произвол судьбы в незнакомом мире. Точно такое же чувство она пережила, когда очнулась в клинике и обнаружила, что ничего не знает о себе. В панике она сползла с кровати и подошла к окну, чтобы увидеть, как Алан садится в машину и уезжает. Тоскливым взглядом она проводила его машину. Как ей хотелось, чтобы он передумал и вернулся к ней. Умом она понимала, что Алану необходимо работать. Он и так столько времени на нее потратил, нельзя быть такой эгоисткой, внушала она себе. Если он считает ее отважной, то и нечего поддаваться глупым чувствам.
Все утро она провела в обществе Кэтлин, принимала ванну, завтракала. От предложения Кэтлин вместе прогуляться Одри отказалась, заверив, что сможет сама занять себя чем-нибудь. Выйдя из кухни, Одри отправилась бродить по дому. В отсутствие Алана он показался ей еще более чужим, чем в первые дни. В гостиной она устроилась с ногами на диване и погрузилась в мысли о себе. Что она успела о себе узнать? Имя. Зовут ее Одри Белл.
— Я Одри Белл! — громко произнесла она.
Никакого отзвука. Еще она знает, что работала машинисткой, только не помнит где. Вероятно, у нее есть сестра. Но где эта сестра и почему не разыскала ее до сих пор, неизвестно. Вся прошлая жизнь Одри тонула в глубоком мраке. Попытки пробиться через стену беспамятства заканчивались приступами головной боли и приводили ее в отчаяние.
Резкий телефонный звонок заставил Одри вздрогнуть от испуга. Сердце заколотилось как бешеное. Кто бы мог ей звонить сюда? Конечно, звонят не ей, а Алану Велтону, сообразила Одри, но все-таки подняла трубку.
— Как проходит день? — услышала она в трубке голос Алана.
Теперь ее сердце забилось от радости. Приезжай скорей, мне плохо без тебя! — взмолилась Одри про себя.
— Все идет по плану, — бодрым голосом ответила она. — Релаксация, медитация, поглощение еды в немереных количествах, прогулки по окрестностям короткими перебежками. — Она засмеялась и услышала, что Алан тоже смеется.
— Рад слышать, что у тебя хорошее настроение. Кэтлин на кухне готовит ланч?
— Да, ты хотел поговорить с ней? — спросила Одри.
— Нет, я хотел поговорить с тобой. Узнать, не надо ли чего-нибудь купить. Может, у тебя есть пожелания?
— Есть, — призналась Одри, — приезжай скорее. — В голосе ее прорвалась тоскливая нота.
— Я постараюсь, — ответил Алан после короткой паузы.
— Спасибо, что позвонил, — торопливо сказала Одри, понимая, что сейчас Алан закончит разговор.
— Пока, не грусти… — В телефонной трубке послышались короткие гудки.
Одри бережно положила трубку. Ей показалось или он действительно назвал ее любимой? Она повертела обручальное кольцо на пальце и улыбнулась. Звонок Алана обеспечил ей хорошее настроение до вечера.
С приближением ночи оживление Одри стало убывать. За ужином они с Кэтлин засиделись дольше обычного. Одри расспрашивала женщину о семье ее дочери, о том, как она познакомилась со своим мужем. И готова была слушать ее рассказы до приезда Алана. Наконец Кэтлин спохватилась, что они нарушают предписанный Одри режим, и решительно поднялась.
— Тебе пора отдыхать, детка. Ты и днем не отдыхала. Мистер Велтон устроит мне нагоняй.
Пришлось Одри подняться к себе в комнату, приготовиться ко сну, но лечь в постель она все не решалась. Сев в кресло, она стала смотреть в окно, дожидаясь Алана. Усталость накатила на нее. Наверное, он уже не приедет сегодня, решила Одри, легла в постель и накрылась с головой одеялом. Хотелось быстрее заснуть, чтобы больше ни о чем не думать. Легкий стук в дверь она не услышала. Поэтому сильно испугалась, когда услышала над собой:
— Ты от меня спряталась?
Каким родным показался ей знакомый голос! Покраснев от смущения и радости, Одри высунула голову из-под одеяла и улыбнулась Алану.
— Я думала, что ты уже сегодня не вернешься! — Она радовалась откровенно, как ребенок.
Алан не мог сдержать улыбки, глядя на нее.
— Как прошел день? Сколько свершений на твоем счету?
— Не было у меня сегодня никаких свершений, — отмахнулась Одри. — О свершениях надо спросить у тебя. Как у тебя прошел день?
Одри так точно повторила интонацию Алана, что он рассмеялся от неожиданности. Она с интересом разглядывала его смеющееся лицо. Ей казалось, что она не видела его целую вечность.
— Свершений, как и у тебя, никаких. Но день прошел хорошо. Собственно, я заглянул к тебе проверить, как ты соблюдаешь режим. Для полного выздоровления это непременное условие, понимаешь? — По вытянувшемуся лицу Одри он понял, что разговаривает с ней слишком сурово. Смягчив тон, он добавил: — А теперь спать! — Алан чмокнул ее в розовую щеку. — Говоришь, никаких свершений, а цвет лица у тебя стал лучше. Спокойной ночи, Одри.
После его ухода она не утерпела и, встав с постели, поспешила посмотреть на себя в зеркало. Действительно, лицо ее покрылось легким загаром, на щеках появился румянец. Благодаря загару следы швов уже не бросались в глаза. Довольная собой, она вернулась в постель и выключила лампу возле кровати.
Во сне она снова шла по длинному темному коридору незнакомого старого замка, пока не вошла в светлую комнату с высокими окнами, украшенными яркими витражами. Все повторялось. Она уже знала, что сейчас на нее нападет кто-то и потащит назад в темноту. Во сне ее охватил такой ужас, что, не дождавшись нападения, она закричала и проснулась. Включив свет, она огляделась. Комната показалась ей совершенно незнакомой. Слабый свет ночника не помогал бороться с мраком, который обступал ее со всех сторон. Одри начала задыхаться от бесконечного ужаса, рыдания душили ее. Где она? Кто она? Панический страх сорвал ее с постели. Заметавшись по комнате, она долго не могла найти выхода. Бежать! Но куда?
Алан! Это имя вспыхнуло в ее голове как маяк. Только он сможет помочь ей избавиться от преследователя! «Дверь моя будет приоткрыта…» — вспомнила Одри. Выбежав из комнаты на слабеющих ногах, она с криком «Алан!» устремилась по коридору. Одна дверь действительно была приоткрыта, но внутри было темно. Одри отшатнулась, и тут силы оставили ее. Держась за ручку двери, она медленно сползла на пол. Внезапно в комнате вспыхнул свет и рядом оказался Алан. Сильная дрожь сотрясала все тело девушки. Алан никогда не видел ее в таком ужасном состоянии. Лицо ее было искажено от страха, зрачки расширены, как будто она увидела самого дьявола, который гонится за ней.
— Успокойся, моя девочка! Все в порядке, я с тобой.
Он поднял ее на руки, и она обхватила его за шею, прижавшись к нему дрожавшим телом.
— Алан! Алан! — вскрикивала она сквозь рыдания. — Не оставляй меня, мне страшно! — закричала она, когда он попытался уложить ее на свою кровать.
Пришлось ему сесть на край постели с Одри на руках. Не зная, что делать, он стал укачивать ее как ребенка.
— Я с тобой… Ты в безопасности… Все хорошо. Ты отважная девочка, — шептал он ей на ухо.
Одри постепенно успокаивалась, рыдания становились глуше.
— Мне казалось, я схожу с ума, — тихо призналась она с последним всхлипом. — Это было так страшно!
— Я верю тебе. Наверное, приснился какой-нибудь кошмар?
— На этот раз кошмар продолжался наяву, — с отчаянием в голосе произнесла Одри.
Ее снова стала сотрясать дрожь. Алан крепче прижал ее к себе.
— Можно я останусь у тебя? — спросила Одри срывающимся голосом.
Алан, казалось, был смущен таким поворотом. Он колебался, пока не заглянул в посеревшее от ужаса лицо девушки.
— Забирайся в постель, — ворчливо приказал он, — и закрывай глаза. Я посижу рядом.
— Я боюсь спать… — робко молвила Одри.
— Ты ничего не боишься, я уверен, — твердо сказал Алан. — Я рядом, все хорошо, закрывай глаза.
Он повторял эти слова тихим голосом до тех пор, пока ресницы девушки перестали вздрагивать и послышалось ее ровное дыхание. Кажется, я мог бы работать гипнотизером, устало подумал Алан и вытянулся на постели рядом с Одри. Она зашевелилась во сне. Он обнял ее рукой и прижал к себе.
— Я держу тебя, моя любимая несчастная девочка, — пробормотал он, засыпая.
Она потянулась во сне. Вставать не хотелось, в постели было тепло и уютно. Никогда ей так не спалось, как в эту ночь. А встать все-таки придется, чтобы не опоздать на работу. Сделав усилие, она открыла глаза и попыталась приподняться, чтобы включить настольную лампу и взглянуть на будильник. Изумлению ее не было границ, когда она обнаружила, что ее обнимает тяжелая мужская рука, а спина ее прижата к теплому телу лежащего рядом незнакомого человека. От ужаса она чуть не задохнулась сначала, а потом разозлилась. Скинула с себя мужскую руку и вскочила с кровати.
— Как ты оказался в моей постели? Кто ты такой?
— Одри, ты меня забыла? — сонным голосом спросил Алан, не в силах поднять тяжелую от недосыпа голову.
— Меня зовут Шейла Ландсберг! — выкрикнула она и застыла с открытым ртом, не сводя глаз с Алана. — Я вспомнила, я все вспомнила! — уже радостно воскликнула она.
— А меня ты забыла? — с упреком спросил он и сел в постели.
— Нет, — растерянно произнесла Шейла, — не забыла.
Хотя такого Алана, раздетого, с взлохмаченными волосами, сонного, она действительно никогда не видела. Спохватившись, она посмотрела на себя. Сквозь тонкий батист ночной рубашки просвечивали розовые соски. Покраснев, она скрестила на груди руки.
— Отправляйся в свою комнату, — спокойным тоном сказал Алан. — Надеюсь, ты не забыла, где она находится?
Шейла неуверенно кивнула и направилась к двери.
— Ложись в постель и ничего не предпринимай, пока я не приду. Слышишь? — крикнул Алан ей вдогонку.
Надо успеть принять душ и одеться до его прихода — первое, о чем она подумала, влетев в свою комнату. Алан совершенно чужой ей человек, теперь она это знала, потому что не было у нее никакого жениха! В голове ее толпились противоречивые мысли и масса вопросов. Стоя под душем, Шейла заставила себя успокоиться. Не надо торопиться, уговаривала она себя. Произошло главное, теперь ей точно известно, кто она.
— Я Шейла Ландсберг, — пропела она в ванной комнате, одеваясь.
Оглядев себя в зеркале, она осталась довольна собой, хотя под глазами были темные круги. Потом вернулась в комнату, чтобы застелить смятую постель, и приготовилась со спокойным достоинством встретить Алана. Однако, когда в коридоре раздались его шаги, Шейла пришла в смятение, а сердце заколотилось с удвоенной силой. Кажется, спокойного достоинства у меня не получится, мелькнуло в ее голове.