«Гнездо совы», американское имение Константина Дюваля, было расположено в Территауне, на поросшем лесом холме, всего в сорока минутах езды от Манхэттена. Дом был больше похож на замок. Облицованный мрамором великолепный викторианский особняк в готическом стиле мог вполне соперничать с домом Уолпола в его имении Стробери-Хилл. На фоне ночного неба вырисовывались средневековые башни с окнами из свинцового стекла, в которых отражался лунный свет.

На пути в Территаун мощеные дороги были скорее исключением, чем правилом, поэтому, когда пролетка подъехала к увитым виноградной лозой воротам, седоки изрядно намяли себе бока.

В последний раз члены Арканума стояли на пороге «Гнезда совы» двенадцать лет назад. Двойная дверь со стоном отворилась, и всех охватил священный трепет. Дойлу показалось, что он вспугнул привидения, которые перешептывались в дальнем углу. Зажженная спичка воспламенила паутину. Все молча наблюдали, как под потолком медленно гаснут угольки. Дойл вздрогнул от неожиданности, когда свеча осветила огромную бронзовую сову с кроликом в когтях. Он уже забыл про нее.

Из холла в оба конца здания вели величественные, похожие на террасные водопады лестницы, приглашая храбрецов на темные верхние этажи, где их ждали несколько десятков спален и тихий, как склеп, танцевальный зал. Внизу располагались обеденный зал и гостиная со столами красного дерева, покрытыми искусной резьбой креслами и канделябрами от Тиффани.

Все эти годы в комнатах не появлялась ни единая живая душа, кроме пауков, развесивших повсюду свои ковры ручной работы. В обширной библиотеке все тоже было затянуто паутиной и покрыто толстым слоем пыли.

Лавкрафт покачнулся, Дойл подхватил его. Затем обратился к остальным:

— Затопите камин и приведите комнату в порядок. А я попробую привести в порядок его. — Он показал глазами на Лавкрафта. — Во дворе есть колодец. Говард обязательно должен принять ванну.

Через два часа Арканум собрался в библиотеке почти в полном составе, отсутствовал лишь Лавкрафт. В камине потрескивали поленья.

— Разумеется, инцидент в квартире Лавкрафта меня не украшает.

Дойл закончил рассказ и запыхтел трубкой. Мари пристально смотрела перед собой. Гудини оторвался от созерцания полок с книгами.

— Да что вы, Дойл, все получилось чудесно. Особенно мне понравилось, как вы сначала сообщили полицейским свою фамилию, а потом изрядно поколотили их своей тростью. Просто великолепно. Теперь им не надо сильно трудиться.

— Успокойся, — проворчала Мари. — Он же не знал, что так получится.

Не обращая внимания на насмешки Гудини, Дойл взмахнул римской монетой на ленточке.

— Детектив собирался меня отпустить, но передумал, увидев это. Хотелось бы знать почему.

— А кто подставил Говарда? — спросила Мари.

— Враги Дюваля или Арканума, — предположил Дойл.

— А вы не допускаете, что Говард просто соскочил с рельсов? — промолвил Гудини. — Разве такое невозможно? Колеса отлетели от фургона… Мало ли что. И Дюваль… — Он повернулся к Дойлу: — А если это был несчастный случай?

— А пропажа книги? — воскликнул Дойл.

— Да кому она нужна, эта книга!

— А видение Мари?

— Мари постоянно что-то мерещится. Она вообще считает, что в телефоне живут духи.

Мари пожала плечами. Дойл улыбнулся.

— К чему такой скептицизм, Гудини?

— Я считаю, что в этой компании его надо проявлять непременно.

— Гарри, наверное, прав, — сказала Мари.

Дойл удивленно посмотрел на нее.

— Спасибо, — галантно произнес Гудини.

— Конечно, он не прав, — продолжила она, — но в принципе Говард вполне мог спятить. Но если даже Говард Лавкрафт сумасшедший, все равно к убийствам в Чатеме он не имеет никакого отношения.

— Откуда ты знаешь? — спросил Дойл, снова раскуривая трубку.

Мари усмехнулась:

— Слухами, Артур, земля полнится.

— Ну хорошо, пусть это какие-то наши старые враги, — проворчал Гудини. — Почему они действуют таким образом, а не вступают в прямую конфронтацию?

— Потому что еще не пришло время.

Все повернулись к двери. В сводчатом проходе стоял Лавкрафт в очках с овальными линзами. На плече полотенце. Его обычно бледное лицо было в розовых пятнах в тех местах, где он содрал кожу, оттирая грязь.

Выдержав паузу, он добавил:

— Вероятно, я сумасшедший, но сейчас чувствую себя почти нормально.

В камине треснуло полено. Дойл бросил на Лавкрафта тревожный взгляд:

— Говард, вы смотритесь великолепно.

Гудини скрестил руки на груди.

— Я всего лишь теоретизировал, Говард. Не принимай это близко к сердцу.

Мари улыбнулась:

— На обижайся, мой мальчик. Мы просто не понимаем, кто и почему обвинил в чудовищных преступлениях именно тебя.

Дойл жестом пригласил Лавкрафта пройти к камину. Тот медленно приблизился к свободному креслу. Сбросил с плеча полотенце, сложил, повесил на ручку. Сел, попытался пригладить волосы, которые уже приняли свой обычный вид. За последнюю неделю, особенно последние несколько часов, ему пришлось пережить такое, чего большинство нормальных людей не могут даже представить.

Дойл выбил пепел в камин и снова начал набивать трубку. Все ждали ответа Лавкрафта.

— На меня донес по телефону какой-то аноним, — наконец объяснил он. — И мне кажется, я знаю почему.

Дойл подошел, положил руку на плечо Лавкрафта:

— Говард, ваша феноменальная интуиция общеизвестна. Помогите нам разобраться.

— Хотя бы намекни, — саркастически добавил Гудини.

Лавкрафт задумался.

— Даже не знаю, с чего начать. Наверное, лучше всего с самого начала. Для этого нам придется перенестись в далекое прошлое, когда пророчествовал Енох. — Лавкрафт окинул взглядом присутствующих. — Енох был отцом Ноя и прапрапраправнуком Сета. Бог избрал его толкователем Своего Слова. В результате родилась книга, весьма противоречивая, которая наряду с Ветхим и Новым Заветами составляла библейскую триаду. В нумерологии число три — треугольник — считается одним из самых сильных чисел. Поскольку трижды три равно девяти, то…

— Пожалуйста, оставь в покое цифры! — прервал его Гудини. — Меня от них тошнит.

— Но математика является универсальным языком человечества, — возразил Лавкрафт.

— Замечательно, но никто из нас этого языка не знает, так что давай перейдем на обычный.

— Гудини, перестаньте, — вмешался Дойл. — Говард, мы знаем, что книга эта непростая и сыграла важную роль в провоцировании мировой войны. Дюваль убит из-за нее, в этом нет сомнений. Но почему?

— Вообще-то специально изучением этой книги я не занимался, — с запинкой произнес Лавкрафт. — В моих знаниях, безусловно, есть определенные пробелы, но… в первом приближении в «Книге Еноха» рассказывается о падении Люцифера и о причинах возникновения войны добра со злом. Каковы эти причины?

Гудини посмотрел на Дойла. Тот повернулся к Лавкрафту:

— Гордыня?

— Да, гордыня, тщеславие и все такое, но это в общем. А я имею в виду конкретные причины. — Несмотря на молодость, Лавкрафт производил впечатление умудренного опытом и знаниями старца. — В любой из Библий говорится, что, создав человека, Бог создал также и сонм ангелов, чтобы с их помощью направлять человечество на путь истинный. Иными словами, учить, как жить. Однако в материальном мире ангелам пришлось бороться с искушением, и некоторые не устояли.

Лавкрафт поудобнее устроился в кресле.

— Да, некоторые ангелы не устояли перед человеческими страстями. Плоть поглотила дух, что Богу было отвратительно. От связи женщин с такими ангелами — назовем их падшими — начали рождаться монстры. Одним из них был великан, которому дали имя Нефилим. Общеизвестна история о Давиде и Голиафе. Так вот, Голиаф и есть тот самый Нефилим. Но это не все. Гораздо хуже было то, что падшие ангелы поделились с людьми тайнами. Магия, различные технологии, в частности изготовление оружия, вследствие чего начались войны, и многое другое. И верховодил всем этим Люцифер, ангел, которому Бог доверял больше всего. Невероятное предательство. Великий Божий замысел оказался под угрозой провала, и Он решил исправить положение. Послал другой сонм ангелов уничтожить легион Люцифера. Так началась эта война, которая длится до сих пор. Люцифер не уступил. Напротив, он преисполнился решимости единолично править Царством Небесным. Вскоре Бог осознал, что переговоры невозможны и что его некогда возлюбленный Люцифер не капитулирует и не возвратится с покаянием в отчий дом. Вот так родился сатана…

Лавкрафт замолчал. Прислушался к треску поленьев и вздохнул.

— И Люцифер начал в этой войне побеждать, ведь на его стороне было искушение. Потому что дух жаждет телесного, так же как телесное жаждет духовного. Создания Божьи вышли из-под контроля, как только Бог дал им свободу воли. И в конце концов Он был вынужден признать Свои ошибки.

— Божьи ошибки, — прошептал Дойл, вспомнив судьбоносную ночь в Баварии.

— Оставаясь ангелом, Люцифер продолжал угрожать Божьему царствованию, — продолжил Лавкрафт, — что было опасно, поскольку главный падший ангел имел связь с Ним на духовном уровне. Бог в Своем гневе прогнал его. Выражаясь фигурально, перерубил провод, связывающий его с небесным и божественным, и впредь Люцифер стал именоваться сатаной и самым страшным врагом рода человеческого. Такая же судьба была уготована другим падшим ангелам, поскольку они могли вернуться и, развратив Небесное Воинство, бросить вызов Божьему Царству. Но изгнанный с Небес Люцифер отчаянно сопротивлялся. Искушение — это болезнь, и болезнь заразная, нам всем это хорошо известно. Нефилимы множились, угрожая затопить человечество. Великий Божий замысел по-прежнему находился под угрозой, и Богу пришлось применить ужасное лекарство. — Тонкие губы Лавкрафта скривились в улыбке. — Но в тумане, окружающем поле битвы, даже Ему не удалось разглядеть все опасности.

— А все-таки как именно были изгнаны с Небес Люцифер и его легион падших ангелов? — спросил Дойл.

— Это тайна, — ответил Лавкрафт. Он этот вопрос предвидел. — Точный механизм не ясен.

— Вы сказали, что Енох был отцом Ноя?

Гудини плюхнулся на диван рядом с Мари.

— Разбуди меня, когда он закончит.

Лавкрафт не обратил внимания на его слова.

— В награду за благочестие и веру Бог взял Еноха с земли, освободив от вызванной грехами прародителей смерти. Но перед этим Енох успел предупредить своего сына Ноя, что Бог готовит Всемирный Потоп для очищения земли от скверны. И тогда Ной построил большой корабль, куда взял каждой симпатичной твари по паре.

— И все нефилимы оказались уничтожены, — заключил Дойл.

— Почти все. С несколькими уцелевшими расправились израильтяне несколько сот лет спустя.

Лавкрафт замолчал, продолжая загадочно улыбаться.

— Я полагаю, вы осознаете, что полностью уклонились от ответов на наши вопросы, — промолвил Дойл.

— Разве? — притворно удивился Лавкрафт. — Хм, в таком случае вы задали неправильные вопросы.

— Говард, chere, своими разговорами о дьяволе ты растревожил всех духов в этой комнате, — заметила Мари.

— Давайте вернем его в лечебницу «Беллью», — предложил Гудини, не открывая глаз.

Лавкрафт нахмурился.

— Что вы хотите от меня услышать? «Книга Еноха» чрезвычайно опасна. Разве этого не достаточно?

— Но чем она так опасна? — воскликнул Дойл. — Что конкретно там сказано?

Лавкрафт промокнул концом полотенца скопившуюся в углах губ слюну.

— Подлинный текст книги исчез незадолго до распятия Христа и выплыл на поверхность лишь в тысяча семьсот шестьдесят пятом году, когда Джеймс Брюс…

— Этот шотландец, — кивнул Дойл.

— Да. Он путешествовал по Северной Африке в тщетных поисках легендарного Ковчега Завета. Зато, оказавшись в Эфиопии, которая в те времена называлась Абиссинией, он нашел «Книгу Еноха», реликвию могущественную и много более опасную.

Гудини открыл глаза.

— Ты сказал, это случилось в тысяча семьсот шестьдесят пятом году?

Лавкрафт оставил реплику без внимания.

— Говорят, Брюс передал книгу достойному знатоку, тот перевел слова Еноха с иврита на английский. Несколько экземпляров перевода «Книги Еноха» распространились в элитных оккультных кругах. Один экземпляр попал к масонам, другой — к их задиристым собратьям розенкрейцерам.

— Но простите, Говард, — подал голос Дойл, — тут что-то не сходится. Дюваль говорил мне, что…

— Ах да, Дюваль. Верно, он тоже стал обладателем «Книги Еноха». Не знаю только, каким образом она к нему попала. А может, не попадала вовсе? — Лавкрафт сделал многозначительную паузу. — Может, Дюваль никогда с «Книгой Еноха» и не расставался?

— Я ничего не понимаю, — вздохнула Мари.

— Сейчас поймешь. — Лавкрафт поднялся, подошел к старинной стремянке — она проржавела, и раздвинуть ее удалось, лишь приложив изрядное усилие, — и покатил вдоль стены метров двенадцать. Затем взобрался к самой верхней полке. Сдувая с книг пыль, он так закашлялся, что чуть не свалился вниз.

— Какого черта ты туда полез? — пробормотал Гудини.

— Значит, существовали переводы «Книги Еноха», — задумчиво проговорил Дойл.

Лавкрафт вытащил книгу высотой примерно тридцать сантиметров и внимательно осмотрел.

— Великолепный переплет из коллекции Гролье. — Он начал спускаться. — Учтите, книгу потом переводили по крайней мере раз десять. Но все равно достать ее было очень трудно. Конечно, элитарные группы, такие, как Арканум, имели по экземпляру. — Коснувшись ногами пола, Лавкрафт отряхнулся и опять закашлялся. Он продемонстрировал книгу. — Вот она. Первое издание. Сейчас за нее могут дать приличные деньги. — Он протянул ее Дойлу: — Желаете посмотреть?

Дойл протянул руку, но Лавкрафт неожиданно швырнул книгу в огонь. Она мгновенно вспыхнула.

— Что ты делаешь? — воскликнул Гудини.

— Говард, вы потеряли разум? — возмущенно проговорил Дойл.

— Там сплошное вранье, — сказал Лавкрафт.

Гудини взял его за плечи и встряхнул.

— Объясни, что, черт возьми, с тобой происходит?

— Для особо тупых поясняю: Константин Дюваль и Джеймс Брюс одно и то же лицо.

Он обошел Гудини и вернулся в кресло.

— Но это невозможно, — выдохнул Дойл. — Потому что Дювалю было бы…

— Очень много лет? Однако вас, кажется, не смущает тот факт, что эта дама, — Лавкрафт кивнул в сторону Мари, — родилась в тысяча восемьсот двадцать седьмом году. Верно? Прикоснувшиеся к тайне живут по другим законам. Вам бы следовало это знать.

— Значит, любой из переводов — фальшивка? — спросил Гудини.

Лавкрафт кивнул.

— Да. Есть только одна «Книга Еноха». Давайте поставим себя на место Дюваля. Ведь мы все хорошо знали этого человека. Он был посвящен во многие тайны, но эта была особенная. Слова самого Бога, скрытые от людей в течение тысячелетий. И отыскал их он, Дюваль. Как сообщить миру о своем триумфе, не показывая саму книгу? Только сфабриковав фальшивку. Что он и сделал.

— Откуда ты знаешь все это? — спросил Гудини.

— А как ты освобождаешься от наручников?

— Но Дюваль в разговоре с царем и кайзером… — начал Дойл.

— Да, тогда он упомянул об истинном смысле книги, поняв, что пора действовать. Иначе… катастрофа.

— Какая катастрофа? — вскинулся Гудини.

Лавкрафт пожал плечами:

— Это всего лишь предположения. Основанные на информации, но все же предположения.

— Предупреждению Дюваля тогда никто не внял, — печально промолвил Дойл.

— Существует теория, частично основанная на работах Джона Ди, придворного астролога Елизаветы Первой. Он утверждал, что научился понимать язык ангелов с помощью своего медиума Эдварда Келли. Согласно этой теории, чтобы прочесть «Книгу Еноха», необходимо знать особый тайный шифр, который великий пророк использовал при ее написании.

— Ты знаешь, о чем говорится в этой книге? — спросила Мари.

— Нет.

— Говард, ты прелесть! Я скучал по тебе. Пожалуйста, выбери время и позвони мне, если, конечно, опять не попадешь в тюрягу или психушку. — Гудини поднялся. — Дойл, мне наскучило слушать этот бред. Я отправляюсь домой, спать. Буду нужен, приходите.

— Погодите! — скомандовал Дойл.

Гудини остановился на полдороге к двери. Дойл подошел к Лавкрафту так близко, что тот отпрянул.

— Говард, что вы имели в виду, когда сказали, что Богу не удалось разглядеть все опасности в тумане, окружающем поле битвы?

— Это лишь теория.

— Нет, далеко не теория, и вы это знаете. В кабинете у Дюваля висит подробная карта мира, где отмечены маршруты некоего «Заблудшего племени». Что это такое?

Лавкрафт поморщился и посмотрел на огонь.

— Я же вам сказал. Бог направил сонмы ангелов во все уголки земли.

— Да. И что?

— А то, что на небеса возвратились не все. При этом не каждый ангел стал падшим. — Лавкрафт скрестил руки на груди.

— Вы предполагаете, что «Заблудшее племя» — это ангелы?

— Артур, в любой войне есть свои беженцы.

— Какая ерунда, — проворчал Гудини, возвращаясь к камину. — Чушь для воскресной школы.

— И что, Говард, это конец урока? — спросил Дойл.

— Я рассказал вам все, что знаю… честно. Но мои знания — лишь жалкие крохи с пиршественного стола истинных магов ранга Дюваля. «Книга Еноха» — одна из самых загадочных реликвий, существующих на земле. Созданы десятки теорий, сложено множество легенд, но еще никому не удалось проникнуть в ее тайны.

— Ладно, Говард. Вы ввели нас, как говорится, в курс дела. Теперь нужна консультация эксперта по «Книге Еноха». Вы можете порекомендовать кого-нибудь?

Лавкрафт невесело рассмеялся:

— О да, конечно… но он вам не понравится.

— И все же назовите, — попросил Дойл.

— Это самый большой знаток книги, разумеется, не считая самого Джона Ди. Возможно, даже более крупный специалист, чем Дюваль.

— Кто? — нетерпеливо воскликнул Гудини.

— Кроули.

Мари расширила глаза:

— Ты шутишь, Говард?

— Алистер Кроули? — изумился Дойл.

— Нет, ты определенно свихнулся, — подвел итог Гудини с печалью в голосе.

— Вы хотели, чтобы я назвал эксперта, я назвал, — промолвил Лавкрафт.

— Неужели мы доверимся этому скорпиону? — Гудини посмотрел на Дойла, ища поддержки. — Как вы думаете?

— Где он? — спросил Дойл.

— Здесь, — ответил Лавкрафт, — в Нью-Йорке.

— Вы серьезно?.. — начал Гудини.

— Как с ним связаться? — прервал его Дойл.

— Через меня, — ответил Лавкрафт.

— Дойл! — воскликнул Гудини. — Но тот человек сделал нам столько гадостей.

— Не имеет значения, — твердо проговорил Дойл. — Мы будем сотрудничать с любым, кто поможет выявить злодея. На этих убийствах он не остановится, потому что уверен в своей безнаказанности. Так вот, пришло время показать ему, что он ошибается. — Дойл обвел присутствующих стальным взглядом. — Пришло время сообщить всем серьезным участникам игры, что Арканум снова действует.