— Где тебя черти носили? — воскликнул Гудини.

— Занимался в библиотеке, — буркнул Лавкрафт, подходя к камину, чтобы согреть руки.

— И что?

Он вздохнул.

— Закройте дверь.

Мари захлопнула застекленную створчатую дверь, отделяющую гостиную от коридора первого этажа.

— Говард, что случилось? — спросил Дойл.

— Какого черта ты подглядывал за Эбигейл? — добавил Гудини.

— Я не подглядывал.

— Но ты прятался в чулане?

— Нет. Я разлил чернила и пошел за тряпкой… Впрочем, думайте, что хотите. Ведь вам безразлично, что я скажу. Правда? — Он свирепо посмотрел на Дойла. — Правда?

— Но мы не…

— Я очень подходящий мальчик для битья. Конечно, в случае крайней нужды могу принести пользу. Но доверять мне нельзя.

— Что ты городишь, — проворчал Гудини.

— А где бы вы были без этого ни на что не годного Лавкрафта, хотел бы я знать? — Его глаза потемнели.

— Говард, ваш вклад в дело Арканума никогда не подвергался сомнению, — заверил Дойл.

Лавкрафт усмехнулся:

— Арканум… Для вас, Артур, возможно, это имеет значение, но не для меня. Мне важен был Дюваль, а теперь, когда его нет… не вижу причин оставаться с вами.

— Ну и убирайся куда хочешь! — взорвался Гудини. — Чем раньше, тем лучше.

— Погодите, не горячитесь, — попросил Дойл, пристально глядя на Лавкрафта. — Говард, нам всем не хватает Дюваля, но больше всего страдаете без него вы, я уверен.

Лавкрафт опустил голову.

— Константин поставил перед нами цель, — продолжил Дойл. — «Арканум» — это последнее, что он произнес перед смертью. Мы просто обязаны в память о нем отбросить обиды, разногласия и объединиться для последнего расследования. Без Говарда Филлипса Лавкрафта Арканум прекратит существование. Так считаю не только я, но и остальные.

— Это правда, Говард, — подала голос Мари.

Лавкрафт потер глаза и произнес:

— Дариан — это Дариан Уинтроп Демаркус, единственный сын Торнтона Демаркуса.

Гудини побледнел.

— Демаркус?

— Мадам Роуз — его сестра Эрика. Прием состоится в особняке Демаркусов. — Лавкрафт плюхнулся в кресло у камина. — Я слышал, что там, под домом, есть сложная система ходов, проложенная очень давно. Согласно легенде, в одном из таких ходов, где-то под кладбищем, сооружен храм, сатанинский храм, где Торнтон служил черную мессу.

— Значит, сын мстит за отца, — задумчиво проговорил Дойл.

— Уверен, его планы гораздо шире, — возразил Гудини. — Он хочет закончить то, что не удалось отцу. На прием нам идти нельзя.

— Нет, мы пойдем, — произнес Дойл. — И возьмем с собой Эбигейл.

Лавкрафт удивленно вскинул брови. Мари взяла Дойла за руку:

— Артур, приводить ее туда неразумно.

— Вот именно. Будем надеяться, что он на это не рассчитывает. Злодей пытается обмануть нас, а мы обманем его. Заставим сделать неверный шаг. Вытянем на белый свет, чтобы он начал кричать и бить ножками.

— А потом? — спросил Лавкрафт.

— А потом… — понизил голос Дойл, — мы отомстим за Дюваля, и род Демаркуса прекратится.

«Серебряный призрак» — так назывался «роллс-ройс» Гудини — катил по узкой дорожке, обсаженной высокими березами. Согнутые ветви нависали над машиной, как когти дракона. Фары освещали лишь небольшой участок впереди. Сидящий за рулем Лавкрафт в форме шофера, с приклеенными к верхней губе пушистыми усами поглядывал в зеркало заднего вида на примостившуюся рядом с Гудини Эбигейл в костюме Красной Шапочки.

— Следите за дорогой, Говард, — сказал Дойл.

Лавкрафт покосился на него. Дойл был в костюме Шерлока Холмса. Английский плащ, охотничья шляпа. Ансамбль завершала длинная изогнутая трубка.

В просвет между деревьями стало видно кладбище. Тысячи надгробий торчали, как сломанные зубы. Поле скорби простиралось до самого леса.

— Кладбище у ивовой рощи, — сказал Лавкрафт.

Все взоры устремились на кладбище в низине и на вершину холма, где стоял особняк Демаркуса в стиле эпохи Тюдоров. Окна первого этажа ярко светились.

— Можно я сниму эту шапку? — промолвила Эбигейл капризно. — Она кусается.

Дойл повернулся:

— Нельзя. Это костюм. А теперь ответь: кто ты?

— Ваша племянница из Калифорнии, — послушно отбарабанила Эбигейл.

— Очень хорошо. И что тебе нельзя делать сегодня ни при каких обстоятельствах?

— Отходить от вас.

— Правильно. Учти, это чрезвычайно важно. Наша цель — завлечь врагов, ввести их в заблуждение. Они стремятся заполучить тебя, Эбигейл. Ты поняла?

— Я не глухая.

— Эбигейл, не груби! — одернул ее Гудини.

— Ладно. — Она с отсутствующим видом уставилась в окно.

— Вся надежда на тебя, Говард, — сказал Гудини.

— Без книги сил у Дариана поубавится. Если она в доме, то я ее найду.

Дойл извлек из внутреннего кармана плаща часы.

— В десять тридцать встречаемся у главных ворот. При любом исходе.

— Хорошо. В десять тридцать, — кивнул Лавкрафт.

Гудини внимательно наблюдал за Эбигейл. Было ясно, что она боится, потому и хорохорится. Ей нужно помочь.

Он вытащил из нагрудного кармана розовый носовой платок и театрально высморкался, напугав всех в машине. Он скомкал его в кулаке и протянул Эбигейл.

— Подержи, пожалуйста.

— Зачем?

— Сейчас узнаешь. Разверни.

Эбигейл неохотно развернула розовый платок и, увидев внутри маленькую канарейку, радостно засмеялась. Все заулыбались. Канарейка защебетала и замахала крылышками.

— Она замерзла, — сказала Эбигейл.

— А ты согрей ее руками. — Гудини подмигнул Дойлу.

— Как мы ее назовем? — спросил тот.

Эбигейл пригладила большим пальцем крылышки канарейки и объявила:

— Изабелла.

— Браво!

Эбигейл хотела что-то сказать Гудини, но промолчала. Он погладил ее плечо.

— Не бойся, все будет в порядке.

Она улыбнулась и начала заниматься Изабеллой.

— Есть кое-что важное, джентльмены, что вам следует знать, — произнес Лавкрафт после некоторых размышлений. — Дариан — телепат.

— И что это значит? — проворчал Гудини.

— Следите за своими мыслями, — ответил Лавкрафт.

— «Он проник ко мне в сознание», — пробормотал Дойл и повернулся к Гудини: — Это последние слова Дюваля.

Гудини нахмурился.

— Спасибо, что предупредил, Говард.

Лавкрафт притормозил у кованых ворот с грозными горгульями наверху. Машина поработала немного на холостом ходу, пока они осматривали участок.

— Главное — не терять бдительность, — предупредил Дойл.

«Серебряный призрак» выехал на подъездную дорожку. Ничего зловещего, что напоминало бы о вампирах, в этом трехсотлетнем особняке не было. Конечно, фасад портили пристройки, сделанные позднее, но не более. Вдоль гравийной дорожки выстроились лакеи в смокингах. Припаркованные дорогие автомобили свидетельствовали о том, что сегодня здесь собирается высшее общество.

Дверцу «роллс-ройса» открыл слуга в дьявольской маске. Дойл, Гудини и Эбигейл вышли на холодный вечерний воздух. Гудини протянул слуге монету.

— Мой человек сам поставит машину.

— Да, сэр, мистер Гудини. — Слуга поклонился, не скрывая восхищения этим человеком и его автомобилем.

Лавкрафт отвел «Серебряный призрак» в самый конец подъездной дорожки. Открыл багажник, откуда вылезла Мари. Облегченно вздохнув, она протянула ему кожаный ранец. Убедившись, что за ними никто не наблюдает, они побежали через лужайку к деревьям.

Дверь открыл лакей в костюме мушкетера, в завитом парике. Он посмотрел на Дойла, Гудини и Эбигейл глазами ящерицы и поклонился. Они сделали пару шагов и запутались в бутафорской паутине. Из гостиной доносились шум и смех, в дверном проеме мелькали гости в ярких нарядах. Струнный квартет исполнял известные мелодии.

— Джентльмены! — К ним бросилась мадам Роуз, сияя лучистыми глазами под маской черной бабочки. Великолепное черное платье открывало белые плечи, по которым рассыпались пышные, черные как смоль волосы. — Для меня большая честь приветствовать столь знаменитых гостей!

Дойл уловил в ее голосе странное напряжение.

— Вы так одеваетесь на каждый Хэллоуин? — спросила она.

Дойл улыбнулся.

— У нас в Англии этот праздник отмечать не принято, мадам Роуз. — Он похлопал себя по животу. — Жаль только, что в последнее время я все больше становлюсь похожим на доктора Ватсона.

Мадам Роуз громко рассмеялась и обратилась к Гудини:

— А почему вы не в костюме?

Гудини поднял руки. С запястий у него свисали наручники.

— Мадам Роуз, в этот вечер я решил одеться в костюм Великого Гудини.

— Мне бы следовало об этом догадаться!

Наконец она заметила Эбигейл, которая спряталась за Дойла, закрывая ладонями канарейку.

— А кто эта милашка?

— Дочка кузины моей жены, — объяснил Дойл. — Приехала погостить из Лос-Анджелеса. Ее зовут Эбигейл.

— Какой восхитительный ансамбль! Красная Шапочка… О у тебя даже есть корзиночка с гостинцами для бабушки. Я думаю, мы добавим туда сладостей, моя милая.

Поведение мадам Роуз было неестественным, принужденным. Бледность, блуждающий взгляд, наморщенный лоб. Ее явно что-то тревожило. Причем очень сильно.

— Спасибо, джентльмены, что почтили мой дом присутствием. Веселитесь. — Мадам Роуз помахала рукой и исчезла среди гостей.

Прибытие знаменитостей не осталось незамеченным. Гости появлялись в холле, поглядывая на Дойла и Гудини. Попросить автограф пока никто не осмеливался. Дойл схватил Эбигейл за руку, и они направились в обеденный зал, где столы ломились от еды. Кувшины с сидром, тыквенный пирог, вазы с фруктами, конфеты и пирожные из кондитерской Феррара в Бруклине. Подскочил официант в жуткой белой маске с бокалами мартини для мужчин и сидром для Эбигейл. Через пару минут возник Барнабас Тайсон в костюме Тедди Рузвельта.

— Рад, очень рад, вас видеть!

— А уж мы-то как рады, видеть вас, — сказал Гудини, пожимая потную ладонь знаменитого импресарио.

Рядом с Тайсоном стоял окружной прокурор Пол Кейлеб в простом коричневом одеянии, подпоясанном веревкой, в парике, имитирующем тонзуру, обрамленную прямыми черными волосами. Тайсон разинул рот на Эбигейл, но, выяснив, что она племянница Дойла, мгновенно потерял к ней интерес.

— Познакомьтесь: Пол Кейлеб, новый окружной прокурор. Монашеское одеяние в известной мере отражает образ жизни.

Игнорируя замечание Тайсона, Кейлеб протянул руку Гудини:

— Рад встрече, мистер Гудини. Я ваш большой поклонник.

Гудини широко улыбнулся.

— Позвольте представить моего дорогого друга сэра Артура Конан Дойла.

Кейлеб изобразил удивление.

— Неужели? Тот самый Конан Дойл?

— Не стоит преувеличивать мои заслуги, — произнес Дойл.

— Скажите, сэр Артур, ваш костюм… он означает, что персонаж и автор одно лицо?

— Совсем не обязательно, — ответил Дойл.

— Но разве создатель Шерлока Холмса не обладает такой же сверхъестественной дедукцией? — добавил Тайсон, сопроводив вопрос совершенно излишним похлопыванием Дойла по спине.

— Разумеется, нет. — Дойл слегка отступил.

— Не верьте ему! — воскликнул Гудини, делая большой глоток из бокала. — У него выдающиеся способности.

— Вздор. Гудини, не пейте больше.

— Продемонстрируйте им, Дойл, — весело сказал Гудини. — Не ломайтесь.

— Да, пожалуйста, — подхватил Кейлеб. — Это так интересно.

— Ну, я вижу, от вас нет спасения. — Дойл поискал взглядом цель и решил остановиться на Тайсоне.

— Вы недавно ели печеное яблоко.

— А как вы узнали?

Дойл указал на жилет Тайсона.

— Вот отсюда.

Кейлеб зааплодировал, а Тайсон принялся чистить жилет.

Незаметно для остальных Дойл осматривал зал и вскоре обнаружил, что за ними наблюдают. У окна стоял человек в костюме восточного шейха, в прикрывающей лицо черной накидке. Видны были лишь темные глаза, светящиеся откровенной злобой. Он ничего не ел, не пил, ни с кем не разговаривал. Через секунду, когда Дойл снова поглядел в ту сторону, шейха у окна уже не было.

— Эбигейл! — Дойл развернулся, чуть не пролив мартини.

— Пойдемте куда-нибудь, — попросила она. — Здесь скучно.

Он обнял ее за плечи, продолжая наблюдать за гостями.