Лавиния посмотрела в зеркало и увидела там женщину, которая в полной мере познала чувственное наслаждение, которая гордится этим и готова кричать об этом на весь мир. Но ей не хотелось выглядеть такой на встрече с дедом Витторио — человеком, из-за которого она оказалась здесь, который считает ее недостойной своего внука и который предпочитает, чтобы тот женился на Мариетте. Ей не хотелось, чтобы и Витторио видел ее такой.

Ну почему она никак не может забыть минуты близости с Витторио и думает о них, а не о том, что ждет ее впереди — об одиночестве и боли утраты.

Витторио вернулся в спальню очень быстро, принял душ, оделся, а затем сообщил, что, хотя дед изъявил желание встретиться с Лавинией как можно раньше, прежде он должен обсудить с ним кое-какие дела с глазу на глаз.

— Это ненадолго, — сказал он и вышел из комнаты, прежде чем Лавиния успела сказать ему, что собирается немедленно отсюда уехать.

Теперь она ждала, когда он придет за ней, чтобы официально представить своему деду.

Лавиния снова бросила взгляд на свое отражение. Она, несомненно, выглядит, как женщина, которая любит. Даже ее глаза сверкали как-то иначе. Она вздрогнула, услышав, как приоткрылась дверь в спальню.

Витторио долго собирался с духом, прежде чем повернуть ручку двери.

Гейбриелла была так возбуждена, так взволнована, и ей было так обидно за Лавинию, что, рассказав брату о подслушанном разговоре, она все никак не могла успокоиться.

— Мариетта по существу хотела подкупить твою невесту, чтобы та бросила тебя. Обещала ей миллион долларов. Конечно, Лавиния отказалась. Но я не понимаю, почему эта женщина, поступившая столь подло и низко, остается здесь. Необходимо обо всем сообщить деду, открыть ему глаза на ее поведение, и, если этого не сделаешь ты…

Ее глаза угрожающе потемнели…

— Витторио! — удивленно окликнула его Лавиния.

Но он все не решался войти. Теперь зная, что сделала Мариетта и как благородно поступила Лавиния, он боялся посмотреть последней в глаза. Так предвзято о ней судить! Как такое могло случиться?

В глубине души он знал ответ. С самой первой минуты, когда ан увидел ее, в нем вспыхнула чувство, которое Витторио пытался подавить. Его гордость не позволяла признать это, и поскольку он не прислушался к своему сердцу, то разрушил нечто, возможно, самое чудесное, самое ценное в своей жизни. Если… Если, конечно, он не убедит ее дать ему еще один шанс.

Но в любом случае что-то необходимо было сделать. Как итальянец, ан понимал, что Лавиния должна получить его фамилию раньше, чем миру станет известно, что она, возможно, носит его ребенка.

Эта женщина отдала ему свою невинность, и в ответ он предоставит ей свою защиту, хочет она того или нет.

Он сообщил деду о своих планах, добавив, что Лавиния для него важнее богатства и положения в компании, и даже… расположения самого деда. Витторио хотел было отказать старику в праве встретиться с его избранницей, опасаясь, что тот может ненароком обидеть ее. Но подумал, что в противном случае дед решит, будто Лавиния действительно недостаточно хороша для него, Витторио. Недостаточно хороша! Да она слишком хороша! Бесподобна, обворожительна!

И последнее, что он сделал, прежде чем отправиться к Лавинии, — встретился с Мариеттой и предложил ей немедленно покинуть остров.

— Даже не пытайся упрашивать деда разрешить тебе остаться. Он тебе этого не позволит, — предупредил ее Витторио.

И вот он стоит в нерешительности перед приоткрытой дверью спальни. Лавиния вся светилась, как невеста, глаза лучились, на устах блуждала улыбка женщины, познавшей счастье быть любимой. Но как только она увидела его, выражение ее лица изменилось. Свет в глазах потух. Тело напряглось.

Не зная, что делать, Витторио закрыл глаза, охваченный любовью и раскаянием. Ему хотелось отгородиться от всего мира, обнять ее и умолять о прощении… Но дед ждал их. Витторио должен был представить ему свою невесту и надеялся, что старик сдержит слово и будет с ней любезным.

Когда Витторио пересек спальню и взял ее за руку, Лавиния в ужасе отшатнулась. Она опасалась, что чувства выдадут ее и он поймет, какой трепет вызывает в ней одно только его прикосновение.

Она ожидала, что он проинструктирует ее относительно поведения в присутствии деда, но вместо этого Витторио убрал руку и тихо сказал:

— Прости меня за то, что тебе придется пройти через все это…

— Но именно для этого ты меня и привез сюда, — напомнила ему Лавиния, не осмеливаясь поднять на него глаз.

Вероятно, мне только почудились нотки сожаления в его голосе, подумала она.

Когда они выходили из спальни, туда вошла горничная. Витторио остановился дать ей какие-то указания по-итальянски, а потом последовал за Лавинией.

Было естественным в данных обстоятельствах для Витторио взять ее под руку. Так что, когда они вошли в огромный, просто обставленный кабинет, они вполне могли сойти за влюбленную пару. Но что было менее естественным и странным для Лавинии — это чувство тепла и защищенности, которое она испытывала, находясь рядом с ним.

Пытаясь не думать о Витторио, Лавиния посмотрела туда, где его сестра и мать разговаривали с пожилым седым мужчиной, который, судя по всему, и был главой семьи.

— Дедушка, позволь мне представить тебе мою невесту, — произнес Витторио.

Пожилой мужчина повернулся… и Лавиния остолбенела. Это был тот самый старик, с которым она встретилась на улице в Риме, когда ему стало плохо, и к которому проявила сочувствие. Сейчас он выглядел вполне прилично. Широко улыбаясь, он шагнул навстречу вновь вошедшим и взял свободную руку Лавинии в свои так, как чуть раньше сделал его внук.

— Мы не нуждаемся в представлении, Вито, — рассмеялся он. — Я уже знаком с твоей очаровательной избранницей.

Лавиния видела, с каким удовольствием дед наблюдает за эффектом, который произвело его заявление на членов семьи. Было очевидно, что ему нравится ощущать свою власть над событиями и людьми, поражать их, показывая, что все находится под его контролем. Но если такая же черта характера у Витторио раздражала ее, у деда она казалась ей просто забавной.

— Вы уже встречались? — спросил Витторио, нахмурив брови и недоуменно переводя взгляд с деда на Лавинию и обратно.

— Да, в Риме, — подтвердил тот. — Она была очень добра к старому человеку и помогла ему в трудную минуту.

Поскольку Лавиния тоже мало что понимала, дед сообщил ей, широко улыбаясь:

— Мой шофер сказал, что вы проявили серьезное беспокойство по поводу моего здоровья. Спасибо, дорогая. Должен признать, что прогулка по жаре и ожидание вашего возвращения после осмотра площади святого Петра были не из приятных. Но, полагаю, Витторио чувствовал себя еще хуже, когда прибыл в офис только для того, чтобы узнать, что я отменил встречу.

Дед лукаво усмехнулся.

— Неужели ты думал, что я позволю моему единственному внуку жениться на женщине, о которой ничего не знаю? — спросил он Витторио, явно довольный собой.

Лавиния попыталась скрыть появившуюся было улыбку. Этот старик был настоящим итальянцем, настоящим мужчиной. Казалось бы, это должно было ее раздражать, но он вел себя так непринужденно, что это лишь доставляло Лавинии удовольствие.

Витторио, однако, как оказалось, вовсе не был настроен так благодушно, как она.

— Ты решил проверить… — с упреком обратился он к деду.

— Ты сделал хороший выбор, Витторио, — прервал его дед. — Она обворожительна и добра. Не каждая молодая женщина захочет помочь незнакомому пожилому человеку на улице. Я должен был увидеть ее и составить собственное мнение о ней. Я знаю тебя, и…

— Но это оскорбительно для нее, — холодно заметил Витторио.

Лавиния в изумлении уставилась на него. Витторио защищает ее? Как это может быть? И потом вспомнила. Ну конечно, он просто играет роль… Роль заботливого жениха.

— И позволь мне сказать следующее, дедушка, — продолжал тем временем Витторио. — Одобряешь ты мой выбор или нет мне безразлично. Я люблю ее и всегда буду любить. И никакие угрозы, подкупы и предложения не изменят этого.

На мгновение воцарилась полная тишина, затем старик кивнул.

— Хорошо. Я рад это слышать. Такая женщина, как Лавиния, заслуживает, чтобы о ней заботились. Она очень напоминает мне мою Анжелу. Она так же добра и так же внимательна к другим.

Внезапно он нахмурился, бросив взгляд на левую руку Лавинии.

— Что это у нее? — спросил он. — Такое кольцо не пристало носить невесте Сантанджело. Удивляюсь на тебя, Витторио. Простой бриллиант. Она будет носить кольцо Анжелы, и…

— Нет!

Решительность, с которой возразил Витторио деду, заставила Лавинию напрячься. Он что, собирается раскрыть всем правду об их отношениях? Вероятно, ему невыносима мысль о том, что Лавиния будет носить реликвию семьи — кольцо его покойной бабушки.

— Нет, — повторил он. — Если Лавиния захочет другое кольцо, пусть выберет сама. А пока я хотел бы, чтобы она носила то, что выбрал для нее я. Бриллиант чистый и такой же красивый, как она сама.

Лавиния видела, как поражены были мать и сестра этим неожиданным проявлением нежности Витторио. Да и у нее самой учащенно забилось сердце, а из глаз брызнули слезы, когда она взглянула на кольцо. Оно действительно было великолепно. И она так думала каждый раз, когда надевала его. Но кольцо ценно лишь тогда, когда преподносится с любовью, ибо важна не его стоимость, а обязательство, которое дает мужчина своей возлюбленной.

Однако дед Витторио явно торопил события.

— Ну хорошо. И когда же вы планируете пожениться? Я не буду жить вечно, мой мальчик, и, если вы хотите порадовать меня правнуками…

— Дедушка… — с укором начал Витторио.

* * *

Позднее, после праздничного обеда с шампанским, Лавиния возвратилась в свою комнату. Витторио был с ней и продолжал играть роль влюбленного и заботливого жениха. Перед дверью спальни он слегка дотронулся до ее руки, так что Лавиния вынуждена была остановиться и посмотреть на него.

— Прости за тот эпизод в Риме, — сказал он. — Мой дед не имел права подвергать тебя…

— На его месте ты бы поступил точно так же, — прервала его Лавиния, встав на защиту деда. — Это совершенно нормальная реакция. Я помню, как реагировала моя бабушка, когда я пошла на первое свидание. А тут речь идет о свадьбе…

Она рассмеялась, но затем умолкла, увидев, что Витторио качает головой.

— Конечно, твоя бабушка беспокоилась о тебе, — сказал он тихо. — Но дед? Разве он не понимал, какой опасности подвергает тебя? А если бы что-то пошло не так? Знаешь, он подговорил моего шофера спрятаться и не появляться до тех пор, пока дед не вернется к своей машине.

— Но это было днем, — спокойно возразила Лавиния, видя, однако, что ей не удалось переубедить Витторио. — Во всяком случае, твой дедушка теперь не будет настаивать на том, чтобы ты женился на Мариетте, — сказала она, когда они входили в спальню.

И неожиданно застыла на месте, увидев стоящие посреди комнаты чемоданы.

— Что?.. — начала она в нерешительности, но Витторио не дал ей закончить.

— Я попросил горничную упаковать наши вещи. Мы улетаем первым утренним рейсом в Бостон.

— Мы улетаем?

Сказав это, Лавиния подумала, что удивляться тут нечему. Конечно, они улетают. Ее миссия выполнена. Дед во время обеда прямо заявил, что не хочет больше видеть Мариетту в своем доме.

— У нас нет другого выхода, — объяснил Витторио. — Ты же слышала, что сказал старик. Сейчас, когда он, по заключению медиков, вполне здоров, ему не терпится чем-нибудь заняться. Организовать свадьбу, достойную разворота модного светского журнала, и, воспользовавшись этим, собрать под одной крышей всех своих родственников и партнеров — да разве он упустит такую возможность? А в каком восторге будут мои мать и сестры! Выбор и примерки свадебного платья, планы расширения виллы на случай рождения наших детей — одно это наполнит их жизнь новыми заботами.

Лавиния жадно впитывала каждое слово. Она мысленно представляла все, о чем говорил Витторио. Но последние его слова вернули ее на грешную землю.

— Нам необходимо пожениться немедленно. Нельзя откладывать это в долгий ящик. Если ты уже носишь под сердцем, моего ребенка…

— О чем ты говоришь! — побледнев, воскликнула Лавиния. — Ты, должно быть, шутишь. Мы не можем пожениться только потому, что…

— Потому что ты была девственницей и до меня не знала мужчины? Я — итальянец, Винни, и никогда не брошу моего ребенка. Так что выход у нас только один.

— Ты только наполовину итальянец. И потом, почему ты считаешь, что я забеременела? Я в этом не уверена.

Витторио бросил на нее насмешливый взгляд.

— Ну конечно, ты же эксперт в таких делах. Ты, женщина, которая никогда даже…

— Говорят, не все беременеют с первого раза, — сказала Лавиния, но по его лицу поняла, что он ей не верит. — Я не хочу брака, Витторио, — упорствовала она. — Даже если я беременна. В наши дни все по-другому. Я и одна смогу воспитать ребенка…

— На какие средства? Уж не на тот ли миллион Мариетты, от которого ты отказалась?

Мысли Лавинии беспорядочно метались. Она не знала, к каким еще аргументам прибегнуть.

— Ребенку нужны не только деньги, но и многое другое, — ответила она быстро.

Как он узнал о предложении Мариетты? Та вряд ли сама рассказала ему об этом.

— Ребенку нужна любовь, — продолжила Лавиния.

— Думаешь, я не знаю этого? — возразил Витторио. — Уж мне-то об этом известно больше, чем тебе. В конце концов, я не был в детстве обделен родительской лаской и обещаю тебе, что не допущу, чтобы мой ребенок остался без моей любви.

Он остановился, услышав печальный вздох Лавинии, и его сердце переполнили сострадание и вина.

— Лавиния, любовь моя! Прости меня. Я не хотел обидеть тебя. Просто ты должна понять, что мой ребенок дорог для меня так же, как и ты сама.

Она смотрела на него, не в состоянии вымолвить ни слова.

Витторио опять играет роль. Он не любит ее. Она знает это. И хотя его слова грели душу, Лавиния пыталась убедить себя, что все это ложь.

Лихорадочно вцепившись пальцами в кольцо, которое он подарил ей, она пыталась снять его. Глаза, в которых читались гордость и одновременно боль, наполнились слезами. А он любовался ею, не отводя взгляда, как до этого во время обеда, и вспоминал, что говорили о ней другие.

— Я так рассердилась, когда Мариетта предложила Лавинии деньги! — сказала ему Гейбриелла возбужденно. — Я никогда не думала, что ты найдешь себе достойную пару, но ошиблась. Лавиния очень любит тебя. Так, как только может любить женщина. И я надеюсь, что так же буду любить человека, который когда-нибудь станет моим мужем.

— Она очень тебе подходит, дорогой, — шептала ему мать.

— Она красива и молода, и у нее очень доброе сердце! — восторгался дед.

После обеда был момент, когда дед подшутил над Лавинией, и она повернулась к Витторио, как бы ища у него защиты. Умоляющий взгляд так отозвался в его сердце, что он готов был схватить ее и унести туда, где они были бы одни и принадлежали только друг другу.

Наконец Лавиния справилась с кольцом и, отдавая ему, сказала гордо:

— Я никогда не выйду замуж за человека, который меня не любит.

Витторио закрыл глаза, повторил про себя ее слова, чтобы убедиться, что не ослышался, открыл их и шагнул ей навстречу. Она была самым большим сокровищем в мире, и, потеряв ее, Витторио потерял бы все. Если же получит…

Он глубоко вздохнул и спросил нежно:

— Значит ли это, что ты не выйдешь замуж за того, кого не любишь?

Лавиния застыла, лицо ее побледнело, а затем медленно стало покрываться румянцем.

— Да, можно сказать и так… — начала она, а затем, захлебываясь, выпалила: — Я не могу выйти замуж за тебя, Витторио! Не могу…

Он же приблизился к ней, раскрыл объятия и воскликнул:

— Я не отпущу тебя, Лавиния!

— Из-за того, что между нами произошло? Из-за того, что может родиться ребенок?

Но Витторио уже крепко прижимал ее к себе и ловил ртом ее губы.

— Из-за этого, — промолвил он. — И из-за этого. И из-за тебя.

— Из-за меня?

Лавиния попыталась вырваться, но он не отпустил ее. Заключив ее лицо в ладони, он посмотрел ей в глаза, умирая от любви и желания, и умоляюще произнес:

— Пожалуйста, дай мне шанс доказать мою любовь, и все станет совсем по-другому.

— Что ты пытаешься мне сказать? — спросила Лавиния.

Казалось, она видит прекрасный сон.

— Я пытаюсь сказать словами то, что уже сказали тебе мои чувства, мое сердце, моя душа и мое тело, моя дорогая, обожаемая и бесценная Винни! Ты ведь все поняла, когда мы занимались любовью, не так ли?

Подняв голову и посмотрев ему в глаза, Лавиния подумала, что это правда, и сердце ее наполнилось восторгом, которого она до того не знала. Такие глаза не могут лгать. Да и тело его недвусмысленно говорило о том же.

Лавиния невольно покраснела, почувствовав, как сама начинает реагировать на его возбуждение.

— Я думала, это просто секс… Что я такого сказала? — удивилась она, когда Витторио громко рассмеялся.

— О, любовь моя! Если бы я уже не имел бесспорного доказательства твоей чистоты, твои слова, несомненно, убедили бы меня в этом. Любая женщина, знающая, что такое «просто секс», сразу поймет, что…

Он остановился, улыбнулся ей и нежно поцеловал, прежде чем продолжить:

— Нет, зачем мне это объяснять? Обещаю, что у нас никогда не будет «просто секса». У нас будет любовь, которую мы станем дарить друг другу всю нашу жизнь.

— О, Витторио! — прошептала она, как в бреду, когда через пару минут он положил ее на кровать и начал медленно раздевать. — Все мои вещи уже упакованы, и мне не во что будет переодеться…

— Черт с ними, с вещами! — воскликнул Витторио. — Я ни о чем не могу думать, кроме как побыстрее оказаться с тобой в постели.

— Как странно, — прошептала Лавиния. — Именно об этом мечтаю и я.

* * *

— В свое время твой дед настоял на такой свадьбе, какую, ему хотелось. Но уж крестины мы устроили тихо, по-семейному, — смеясь сказала Лавиния мужу, когда они оглядывали огромную толпу гостей, наполнивших недавно заново отремонтированный и обставленный «президентский» номер в одном из принадлежащих им отелей.

— Да… Ты уверена, что малышу хорошо с ним? — спросил Витторио, посмотрев в другой конец комнаты, где дед с гордостью показывал трехмесячного правнука гостям и партнерам по бизнесу.

— Ну, как твой дед не устает напоминать нам, он держал на своих руках больше малышей, чем мы с тобой, — ответила Лавиния.

— Да, но ни один из них не был нашим сыном, — заметил Витторио и добавил: — Я лучше заберу Питера у него. Скажу, что его пора кормить.

— Как мило, — пробормотала Гейбриелла невестке, когда они обе наблюдали за Витторио. — Я всегда чувствовала, что Вито будет хорошим отцом.

Лавиния улыбалась, продолжая смотреть, как мастерски ее муж держит сына, рожденного ровно через девять месяцев и один день после их свадьбы. Она улыбалась, ибо знала, что, когда малышу исполнится год, у него появится брат или сестра.

— Не слишком ли рано, — удивился Витторио, когда она ему сообщила об этом.

Лавиния покраснела, затем рассмеялась и напомнила, что именно она настаивала на возобновлении близости после рождения Питера.

Витторио был замечательным отцом и еще более замечательным мужем и любовником. Лавиния вздохнула, взгляд ее затуманился, и Витторио сразу понял, о чем она думает.

Если его мать и удивилась, когда он вручил ей внука и невнятно пробормотал, что ему надо наедине поговорить с женой, то не подала виду.

— Дорогой! Не сейчас! — запротестовала Лавиния, когда он привел ее в роскошные апартаменты отеля и запер за собой дверь.

— Почему? — спросил он. — Это наш отель. Мы женаты, и в данный момент я тебя страстно хочу.

— О, Витторио! — выдохнула Лавиния, в то время как он начал осыпать ее лицо поцелуями.

Она закрыла глаза и потянулась ему навстречу.

— С первой минуты, как увидел тебя, я понял, что ты страстная женщина, — нежно прошептал Витторио. — Моя страстная женщина.

Муж чувствовал себя настолько счастливым, что способен был весь мир одарить своей любовью. Лавиния особенно поняла это после рождения их сына, появления на свет которого так ждал дед Витторио. Мальчика назвали Питером, но старик звал его на итальянский манер Пьетро.

Но как бы ни любил Витторио сына и их будущих детей, Лавиния знала, что никогда не уменьшиться любовь, которую он испытывал к ней. Как приятно было осознавать, что она стала для него всем, женщиной, которую Витторио Фоулстон ждал тридцать пять лет для того, чтобы полюбить.

Полюбить на всю жизнь.