Когда настала пора возвращаться, они услышали звуки рогов, которыми охотники призывали друг друга; старик встал и сказал:

— Судя по этим звукам, охота окончена, и они дают знать об этом своим товарищам, которые рассыпались по лесу в поисках добычи. Сейчас около пяти часов после полудня, скоро твои люди вернутся назад со свежей олениной и прочей охотничьей добычей; мне следует поспешить вперед, чтобы приготовить огонь, воду и прочее для предстоящего пиршества. Ты пойдешь со мной, юный господин, или останешься здесь и подождешь своих людей?

Уолтер отвечал:

— Я подожду их здесь; ведь они не могут пройти к твоему дому мимо этого места. Будет лучше, если я пойду с ними и постараюсь их успокоить, некоторые из них довольно шумны и задиристы, особенно теперь, после удачной охоты, да еще вдобавок ощущая радость от ощущения под ногами прочной земли и опьянение от лесных запахов.

Он говорил так, словно для него не было ничего важнее ужина и отдыха; но внутри него боролись страх и надежда, заставляя сердце биться с такой силой, что это не могло укрыться от старика. Однако тот безучастно выслушал его ответ, кивнул головой и спокойно направился к своему дому.

Уолтер благоразумно выждал, пока он скроется из виду, и лишь затем поднялся на ноги; в котомке у него было немного сыра и вяленой рыбы, небольшая фляга с вином; за плечами короткий лук и колчан со стрелами, на поясе — добротный меч и вдобавок к нему охотничий нож. Внимательно осмотрев свои припасы и снаряжение и, убедившись, что все в порядке, он быстро спустился к подножию кургана, а, спустившись, обнаружил, что непременно столкнется со своими людьми, шедшими из леса, если напрямую направится к проходу в скале, ведущему на юг.

Решив так, он свернул с дороги и избрал путь таким образом, чтобы ни старец, если бы ему вдруг вздумалось вернуться, ни кто-либо из его людей, случайно отставших от компании, не мог ни столкнуться с ним, ни увидеть его.

Для успокоения, он сказал себе, что им вовсе не следует отправляться вместе с ним, они будут только мешать ему в его путешествии. Он приметил в качестве ориентира верхушки скал над местом, где располагался проход, которые могли быть видимы ему на всем пути, разве что не в глубине чащи.

Однако он не двинулся в путь прежде, чем снова услышал звуки охотничьих рогов, доносившиеся из одного места, и, глянув в том направлении сквозь ветви (он уже вошел в чащу), увидел сгрудившихся на кургане людей, вне всякого сомнения, призывавших его; будучи хорошо скрыт листвой, он ничего не предпринимал до тех пор, пока не увидел, что они спускаются с кургана и направляются к дому старика, по-прежнему подавая знаки звуками рогов, но уже не ему, а своим товарищам, ждавшим их у дома. Ему стало ясно, что они нисколько не обеспокоены его отсутствием.

Тогда он продолжил свой путь к проходу; не случилось ничего, заслуживающего внимания, пока он не достиг его на исходе дня, и не вошел в него. Это был совершенно прямой разлом или расселина в скале, не было ни подъема, ни склона, ведущих к нему, только куча камней перед ним, путь по которым представлял некоторое затруднение; затратив немало труда, он все же преодолел их, не получив никаких повреждений, и оказался на довольно ровном пути; здесь путь пролегал по округлым камням, среди которых петлял небольшой ручеек, между двумя отвесно вздымавшимися скалами. И хотя сгустились сумерки, Уолтер продолжал идти, и шел до тех пор, пока не наступила ночь. Взошла полная луна, и освещала ему дорогу своим светом. В конце концов, он зашел довольно далеко, и устал настолько, что счел за благоразумное отдохнуть, расположился на небольшом пятнышке травы среди камней и подкрепил свои силы едой из котомки и водой из ручья. Место, где он сидел, не казалось ему опасным; усталость взяла верх над ним, и он уснул, уснул так крепко, как, наверное, спали сейчас жители Лэнгдона на Холме.