Холл отеля «Феникс» был переполнен спящими в расставленных вдоль стены креслах небритыми мужчинами в черных костюмах и туфлях из крокодиловой кожи. После шумных улиц здесь было прохладно и темно. Карнавал Сан-Хосе де Монтекристо в третий и последний день был в Паратаксине в самом разгаре.
Бен проследовал за Мел к конторке портье; у обоих в руках были одинаковые небольшие дорожные сумки фирмы «Панагра». На девушке был костюм из плотного шелка лимонного цвета; ее волосы так блестели, что она казалась блондинкой. Красота Мел так бросалась в глаза, что даже стоящий у входа в отель усталый полицейский повернулся, провожая ее взглядом.
У бара два типа продавали по ценам черного рынка билеты на пятичасовую корриду. Бен и Мел, отодвинув их в сторону, подошли к конторке портье, за которой сидел одетый в униформу сонный дежурный. Они спросили его, как пройти в номер Райдербейта, и портье устало кивнул мальчику-индейцу, который проводил гостей до лифта. Двери с треском захлопнулись, словно отрезав все звуки карнавала, которые, как шум отдаленного прибоя, достигали холла отеля.
Они поднимались на пятый этаж. В висящем на задней стенке кабины лифта зеркале Бен увидел свою мрачную физиономию и широкую ленту, замысловато накрученную на голове Мел наподобие тюрбана. Бен нервничал, чувствовал себя страшно измотанным. В двух фирменных сумках авиакомпании «Панагра» лежало по два клеенчатых пакета. Все трое договорились, что каждый из них будет носить с собой свою долю алмазов, пока не обменяет их на наличные. Момент продажи алмазов был совсем близок. Бен нервничал, без какой-либо видимой причины, просто все шло чересчур гладко, и это его настораживало. Что-то должно было случиться.
Прошло два дня с тех пор, как Райдербейт посадил вертолет под Бенисалемом. Никто их не видел, а когда они отправились в город и забрали автомобиль Мел из отеля, никто не задавал им никаких вопросов. Как и предполагали, в дороге они провели всю ночь; их не остановил ни один полицейский патруль. В Паратаксине они сразу поехали на квартиру Мел; мужчины вымылись, побрились, наелись до отвала. Райдербейт пошел в отель, забрал багаж и на деньги, найденные им на трупе Хици в пустыне, ухитрился снять последний свободный номер в самой шикарной гостинице Паратаксина.
Бен остался в квартире Мел; рухнул на диван и проспал почти пятнадцать часов. Влечение к девушке у него совсем исчезло; не осталось и намека на привязанность. Их объединяло только дело, а когда оно завершится, их пути явно разойдутся в разные стороны.
Бен ни о чем не жалел; его лишь слегка мучило чувство вины перед убитыми людьми и еще волновало, сколько надо времени кондорам, чтобы спуститься с горного массива и уничтожить следы разыгравшейся там трагедии. Но вскоре он отбросил эти мысли, настал момент побеспокоиться о себе. Вчера вечером к Мел зашел Райдербейт и сообщил, что Дэнни Берк-Миллар встретится с ними завтра в три часа дня в отеле «Феникс». В городе не было никаких новостей ни об убитом Стоупсе, ни о вертолете, ни о четырех погибших на склоне вулкана людях. Привычная жизнь в Паратаксине была почти парализована карнавалом.
Лифт остановился, Бен и Мел, ступая по толстому ворсистому ковру, шли по коридору. Дверь в номер им открыл гигантского роста мужчина в белой рубашке с плиссированным жабо, твидовых брюках кавалерийского покроя и мокасинах кремового цвета. Он стоял у порога, на целый фут возвышаясь над Беном, и от него пахло кремом после бритья.
— Мистер Моррис? Миссис Макдугалл? Входите! — он говорил с легким акцентом жителей центральных и западных штатов США, хотя и не походил на американца. На широком загорелом лице сверкали узкие глазки, маленький нос-кнопочка не портил его, а густые черные вьющиеся волосы красиво закрывали уши.
В глубине комнаты вытянулся на диване Райдербейт; рубашка была расстегнута до пояса; посередине голого плоского живота стоял золотистый высокий бокал.
— Это они! — пронзительно крикнул Райдербейт. — Впусти их, Малыш Дэнни! Дети мои, познакомьтесь с Дэнни Берк-Милларом, мистером «Палочка-выручалочка».
«Великан» пожал им руки. Бен сморщился от боли. Руку Мел он мягко держал в своей на несколько секунд дольше, улыбаясь и глядя девушке прямо в глаза.
— Вы Мел? О, вы, должно быть, очень крепкий орешек, Мел!
— Крепкий, Малыш Дэнни! Пожалуй, крепче стального гвоздя, — проворчал с дивана Райдербейт.
Лицо девушки оставалось бесстрастным. Дэнни Берк-Миллар выпустил ее руку из своей, но продолжал улыбаться.
— Я много наслышан о вас, Мел. Вы прелестная девушка!
Она вежливо улыбнулась и обошла его, а Райдербейт прокричал:
— Вы принесли товар? Покажите его Малышу Дэнни.
Они подошли к стоящему в центре комнаты столу, положили обе дорожные сумки и вынули четыре клеенчатых пакета.
Дэнни стоял рядом и наблюдал, как они развертывали пакеты и выкладывали камешки четырьмя аккуратными рядами. Он медленно кивнул головой и долго пристально разглядывал их. Под потолком тихо гудел вентилятор. Райдербейт потягивал виски. В окно врывался монотонный шум карнавала.
Берк-Миллар повернулся к нему и хлопнул в свои огромные ладони.
— Ты говоришь, шесть пакетов?
— Вполне достаточно, — ответил Райдербейт.
Берк-Миллар прошелся по комнате, потирая руки. Кожа шелестела, словно рисовая бумага.
— Что вы будете пить? Виски? «Бурбон»? «Бакарди»?
Над головой Райдербейта размещался шкаф с минибаром, заполненным бутылками с различными напитками.
Бен и Мел остановились на виски. Берк-Миллар не проявлял желания выпить. Райдербейт откинулся на подушки и, опрокинув почти пустую бутылку с черной этикеткой «Джонни Уокер», вылил остатки в свой бокал.
— Ладно, Малыш Дэнни, что скажешь?
Берк-Миллар снова налил виски Бену и Мел и замер, уставившись на ковер.
— Надо посоветоваться с экспертом, Сэмми, прежде чем я назову точную цифру, — предложил он наконец.
— Дерьмо! — закричал Райдербейт. — Я — эксперт, и я уже назвал тебе цифру. 900 тысяч долларов и ни цента меньше.
— Со скидкой я дам тебе 400 тысяч, — спокойно произнес Берк-Миллар, поднимая голову и одаривая всех ослепительной улыбкой.
Райдербейт осушил бокал, и, хотя его нельзя было назвать ни пьяным, ни трезвым, на его лице появилось опасное выражение. Тщательно подбирая слова и не отрывая глаз от носков ботинок на своих длинных ногах, вытянутых на диване, он сказал:
— Малыш Дэнни, ты получаешь алмазы на 900 тысяч долларов, плюс минус несколько тысяч. Я продаю их тебе за полстоимости. Я не привык дважды повторять предложение.
Дэнни Берк-Миллар разразился приятным гортанным смехом.
— Ты старый негодяй, Сэмми! Сколько лет, ты говоришь, проработал на алмазных копях Южной Африки?
— Достаточно долго. 450 тысяч американских долларов, в мелких купюрах.
Берк-Миллар стоял посреди комнаты, улыбаясь и качая головой.
— У тебя потрясающая выдержка, Сэмми! Ты пытаешься навязать правила игры такому бывалому человеку, как я? Это сумасшествие! Я возьму тебя так, как захочу! В любой момент.
Райдербейт, не поворачивая головы, быстрым взглядом обежал комнату и хитро уставился на Берк-Миллара.
— О, хорошо, Малыш Дэнни. Значит, ты решил так поступить? Позвать своих мальчиков? Обойтись со мной, Беном и Мел в добрых старых традициях мафии: последняя рюмка, последняя молитва — и наши тела выносят в бельевой корзине? Ты мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее, Малыш Дэнни!
Берк-Миллар хихикнул.
— Сэмми, ты валяешься на диване, попиваешь виски и веришь, что ты в полной безопасности, не так ли? Позволь мне сказать, что ты недалек от истины. С этого момента я, старый Малыш Дэнни, мистер «Палочка-выручалочка», как ты меня называешь, усталый человек средних лет, беру весь риск на себя.
— Какой еще риск? — проворчал Райдербейт.
Берк-Миллар замолчал, и улыбка внезапно сползла с его лица. Он стоял и смотрел в упор на лежащего на диване Райдербейта. Поглядывая на обоих, Бен почувствовал, как у него свело в животе. В первый раз за все время ему захотелось видеть оружие в руках Райдербейта, но обе винтовки, вместе с остальным снаряжением, они оставили в вертолете. Бен мельком взглянул на Берк-Миллара и задумался: «Не мог ли он спрятать оружие под облегающей рубашкой и безукоризненно сидящими на нем брюками?»
Берк-Миллар серьезно смотрел на Райдербейта.
— Сэмми, — сказал он наконец, — я не вникал, откуда у тебя алмазы. Я даже не спрашивал, где ты вообще откопал их. В один прекрасный день ты появляешься в Паратаксине, в компании с молодым англичанином и чертовски привлекательной английской девушкой, и говоришь: «Малыш Дэнни, у меня есть природные алмазы, стоимостью в несколько сотен тысяч долларов. Обменяй их на наличные, и все мы будем богатыми и счастливыми».
— Ты же проворачивал и более опасные делишки, ублюдок! — прогнусавил Райдербейт. — Что ты хочешь знать? Мы достали алмазы — и точка.
— О, конечно. При условии, что за алмазами никто больше не охотится.
Райдербейт повернул голову и удивленно уставился на Берк-Миллара.
— Что, черт побери, ты хочешь этим сказать?
— Только то, что сказал. Когда живешь в Паратаксине, то кое-что слышишь, всякие там сплетни. Например, истории про алмазы, лежащие на берегу змеиной реки. Почему вы должны быть единственными людьми, которые это знают?
— Ну-ка, скажи мне, кто еще знает про алмазы? — Райдербейт говорил зловещим шепотом, и опять у Бена свело в животе: «Четыре мертвеца лежат на склоне вулкана… Даже в такой стране, как эта, убийство есть убийство…»
— Ладно, — сказал Берк-Миллар. — Может быть, я ошибаюсь. Может быть, никто и не знает про алмазную реку. Не волнуйся — все останется в этих четырех стенах.
Райдербейт кивнул головой.
— Хорошо, Малыш Дэнни. Про это знаем только мы четверо. Трое из нас проделали всю грязную работу, ты приходишь на готовенькое и забираешь 50 процентов добычи. Ты неблагодарный ублюдок!
Берк-Миллар снова рассмеялся своим гортанным смехом и воскликнул:
— 50 процентов за то, чтобы продолжать жить в этом паршивом городишке!
— Никто тебя не принуждает жить здесь, — заметил Райдербейт.
— Я здесь работаю. Как и многие другие люди, которым могут быть известны истории про алмазы.
Райдербейт закрыл глаза.
— К чему ты клонишь, Малыш Дэнни? Собираешься запросить 75 процентов?
— Нет, объясняю мое положение, — сказал Берк-Миллар неожиданно зловещим тоном, как банкир, который неохотно соглашается на превышение кредита. — В этой сделке я подставляю свою шею и хочу четко дать вам понять, что если вы не были откровенны со мной, если вы что-то утаили…
— Но за это ты и получаешь проклятую 50-процентную скидку, не так ли? — пронзительно завопил Райдербейт, внезапно вскакивая с дивана и вплотную приблизившись к Берк-Миллару. — Ты, проклятый даго! — прошептал он.
Берк-Миллар расхохотался.
— 400 тысяч, ты, пьяный фашиствующий еврей!
Райдербейт положил обе руки на плечи Берк-Миллара и притянул его к себе.
— Кто получит те 50 тысяч, ты, вшивый, туземец?
Берк-Миллар освободился из объятий и серьезно сказал:
— Дон Рамак-Гомес из банка. Он не провернет ни одной долларовой операции, меньше, чем за 50 тысяч, он запросит эту сумму, и она пойдет не из моего кармана. Черт побери, я получаю чистую 50-процентную скидку.
— Ты поступаешь правильно. Когда ты сможешь связаться с дон Гомесом?
— Сегодня, не раньше восьми и не позже девяти вечера. Днем он будет на корриде, в президентской ложе, а потом на приеме в честь матадоров. После этого я смогу встретиться с ним.
— А когда он попадет в банк?
Берк-Миллар рассмеялся.
— Ради таких денег — в любое время!
Райдербейт открыл новую бутылку «Джонни Уокер», наполнил на три четверти свой бокал и залпом выпил.
— Он отдаст тебе твою долю наличными сегодня вечером?
— Можешь поспорить на свою задницу — он заплатит! В сделках я никому не верю на слово!
Райдербейт хихикнул, держа бокал в руке.
— По-моему, из банка дон Гомеса можно выкачать немало долларов, а? Но не забудь: мне нужны старые купюры малого номинала.
— Не беспокойся. Это самый большой банк в стране. Там есть все.
— Ты уже говорил с Гомесом?
Берк-Миллар усмехнулся.
— Я ему намекнул дважды. Он готов заплатить сегодня вечером или, в крайнем случае, завтра утром.
— Отлично. Встречаемся здесь, у меня в номере, в десять вечера.
Берк-Миллар покачал головой, уставившись на ковер под ногами.
— Не пойдет. Старик Гомес дорожит репутацией. Он не потащится через весь город с полным чемоданом валюты, да еще и в разгар карнавала. Он ничего не будет передавать тут, в отеле. Послушай, Сэмми, не будь кретином!
Райдербейт поудобнее устроился на диване.
— Прекрасно. Тогда ты принесешь сюда деньги.
— Гомес не даст мне наличные пока я не вручу ему алмазы. Ты же мне их не доверишь? Черт побери, я бы и сам никому не доверил!
Райдербейт пристально смотрел на свой бокал и вдруг выругался.
— Хорошо. Что ты предлагаешь?
— Я переговорю с Гомесом, встречусь с ним после корриды и позвоню тебе. Потом мы все встретимся где-нибудь в укромном местечке. Но не раньше десяти часов вечера.
Мел допила виски, поставила бокал на стол рядом с алмазами и, не говоря ни слова, начала сворачивать два своих клеенчатых пакета.
— Эй, что ты делаешь, детка? — закричал Берк-Миллар.
Девушка положила оба пакета в дорожную сумку и сказала:
— Сейчас только четыре часа дня, мистер Миллар. Я еду домой. Бен и Сэмми позвонят мне и скажут, где мы встречаемся.
Дэнни Берк-Миллар, казалось, на мгновение смутился, но тут же улыбнулся, обнажив белые ровные, словно клавиши пианино, зубы.
— Конечно! Может быть, я вас провожу? Сегодня такси не поймать…
— Эй, пока не отчалил, дай сотню долларов, в счет доли, — крикнул с дивана Райдербейт.
— Я же говорил тебе: при сделках — никаких ссуд, — терпеливо объяснил Берк-Миллар, поворачиваясь к двери.
— Тогда сделка отменяется. Понял, даго? Ты получишь Мел, а я — сто долларов. Что скажешь?
Берк-Миллар вынул из заднего кармана брюк пачку банкнот.
— Двести песо. Потом вернешь.
Мел покинула апартаменты. Когда дверь закрылась, Райдербейт привстал на диване и, взглянув на Бена, сказал:
— Выпей, солдат.
Бен плеснул себе чуть виски с содовой и спросил:
— Парень действительно американец?
— Кубинец. Садись. Натурализованный. Дьявол, а не человек! Мистер «Палочка-выручалочка». Если кто-нибудь и способен справиться с этой сукой Мел, так это старина Малыш Дэнни, он не подкачает. У него было шесть жен, четверым он платит алименты. Парень должен был бы платить налоги на секс выше, чем любой честный мужчина.
— Ему можно доверять?
— Я доверяю.
— А этому дону Гомесу?
— Он — один из директоров «Банко Эспаньола Кредито». Получит свои 50 тысяч и будет счастлив. Выпей, солдат.
— Я уже выпил. А как мы вывезем наличные из страны?
— Малыш Дэнни позаботится. Проклятый ублюдок отработает свою долю!
— И как же он это сделает?
— Нанятый самолет приземляется на частном аэродроме в пригороде Каракаса. Полет осуществляется американской компанией, к которой Дэнни имеет какое-то отношение. Я тебе уже говорил, солдат. Там мы кладем наличные деньги в банк, а потом снимаем их с иностранного счета этой фирмы.
— Ты уверен, что они не надуют нас?
— Зачем? Они проворачивают такие операции каждый день. Ты слишком тревожишься, солдат. Да выпей ты, ради Христа!
— Уймись, Сэмми. У нас еще будет время напиться.
— Кто говорит — напиться? Я предлагаю тебе выпить! Садись, отпразднуем удачу. Мы еще не отметили наше возвращение…
Бен сел и задумался: «Праздновать пока нечего. Разве что обмыть кучку камешков, лежащих на столе?» На самом деле, ему очень было нужно выпить, чтобы унять разгулявшиеся нервы и избавиться от путаницы в мыслях. К тому же он чувствовал себя должником Райдербейта, видимо, они с Мел ошибались на его счет, как, впрочем, и в случае с Хици Литером.
Райдербейт встал, чтобы налить себе еще виски.
— Тут становится сумрачно. Надвигается гроза. Я не люблю грозу, от нее у меня внутри все трясется и делается как-то тревожно.
Бен выглянул в окно и увидел, что солнце внезапно исчезло. Занавески под вентилятором медленно надувались. Райдербейт, прищурившись, смотрел на него сквозь бокал.
— Богатство наше, солдат! Мы его заработали.
Бен поднял бокал, и тут они услышали, как на улице, подобно выстрелам, взорвался фейерверк.
Телефон зазвонил в семь сорок вечера. Трубку схватил Райдербейт, чертыхнувшись и запутавшись в телефонном проводе. Он несколько раз хмыкнул и с резким стуком бросил трубку.
— Встречаемся в десять вечера, на квартире Дэнни. Он отвезет нас на виллу старика Гомеса. — Райдербейт грузно опустился на диван и захихикал. — Прекрасно, солдат! Подумать только — два дня назад мы были на проклятых болотах! Проклятые мулы! Нечего было пить, нечего есть. — Он схватил подушку и швырнул ее через всю комнату. — Что скажешь, если мы отправимся поесть? Молочного поросенка у Чачуро, а?
— С меня хватит и сэндвича, — ответил Бен. У него снова разболелась голова, и чувствовал он себя неважно. — Где живет Берк-Миллар?
— Недалеко. Мы перекусим по дороге.
— А Мел знает, где это?
— Дэнни объяснил ей. По правде говоря, зная назойливого ублюдка, я не очень-то удивлюсь, если она окажется там гораздо раньше десяти часов вечера! — Он встал и неровной походкой направился к двери.
Бен понял, что он почти забыл о Мел.
— А твои алмазы? — спросил он.
Райдербейт остановился и рассмеялся.
— Чуть не забыл!
Он вошел в ванную комнату, а Бен свернул на столе два своих пакета с алмазами и сунул их в дорожную сумку. Райдербейт вернулся с кожаным вещевым мешком, который они нашли в вертолете. Когда они были в лифте, Райдербейт предложил:
— Может быть, сложим все вместе?
— О своих я позабочусь сам, — сказал Бен и дважды обмотал ручку дорожной сумки вокруг запястья.
— Ты осторожен, солдат!
— Присутствующих это не касается, — уточнил Бен.
Им пришлось пробираться сквозь толпу людей, заполнивших холл отеля, от бара и до выхода на улицу, где царило столпотворение. Участники карнавала были шикарно одеты и пьяны. Негры сходили с ума от музыки; ритмично раскачивая взад-вперед бедрами, они воздевали вверх руки, обратив лица и протянутые ладони к небу. Мужчины были в цветастых рубашках, женщины в ярких, пестрых шалях; на каждые десять-двадцать человек приходился один оркестр с барабанами и марака, музыканты которого играли одновременно в каком-то странном тягучем ритме.
На секунду Бен подумал, что потерял Райдербейта. Затем он увидел его прижатым к стене в дальнем конце улицы.
— Давай выбираться, солдат! — прохрипел он. — Кругом туземцы, словно дикие звери. Мне надо выпить.
Они свернули в боковую улочку, заполненную пьяными метисами и индейцами, валяющимися целыми рядами вдоль стен, обсыпанные обугленными бенгальскими огнями и яркой мишурой фейерверка. Толпа, как неутомимый прилив, колыхалась во всех направлениях. На карнавале были и младенцы на руках, и маленькие дети, тащившиеся позади родителей. Шум стоял несусветный.
Райдербейт обнаружил бар, и они вошли. Бар был забит мужчинами, распевающими испанские песни. Бен остановился у стены, пока Райдербейт делал заказ; его охватила какая-то странная эйфория, как будто окружающая действительность стала нереальной. К нему приблизился мужчина с раскрасневшимся лицом, подал бокал вина, приветственно поднял свой и исчез в толпе. Вино было пурпурного цвета и очень мягкое. Бен с удовольствием выпил. Вернулся Райдербейт с двумя бокалами «баккарди».
— Тут нет проклятого виски! — прокричал он.
Внезапно они оказались в кольце взявшихся за руки пляшущих мужчин. Бен и Райдербейт подняли в знак приветствия свои бокалы. Один из танцоров вырвался из кольца и, закрыв глаза и напрягая мышцы шеи, высоким голосом самозабвенно исполнил им серенаду. Снова появился мужчина с раскрасневшимся лицом и принес им обоим бокалы пурпурного вина. Райдербейт высоко поднял бокал и что-то пронзительно крикнул. Все тоже подняли свои бокалы и закричали. Грянули песни. Бен потягивал вино, напоминающее по вкусу черную смородину. Кто-то угостил его еще одним бокалом вина. Бен попытался отказаться, но услышал крик Райдербейта:
— Пей, ублюдок! Это просто вино!
Бен отпил глоток и взглянул на часы. Было двадцать минут девятого. Он переложил дорожную сумку в другую руку. Кожаный вещевой мешок Райдербейта стоял на полу между его ног. Трудно было поверить, что стоимость содержимого обеих сумок превышала двести тысяч фунтов стерлингов. «По пятьдесят тысяч фунтов каждому, с 50-процентной скидкой перекупщику…»
Когда Бен подумал про это, его охватила паника. Он не хотел больше пить мягкого черного вина. Он хотел одного — выбраться отсюда. Толпа людей качалась вокруг него. От непрерывного пения, казалось, лопались барабанные перепонки; снова разболелась голова.
Райдербейт тоже пел. Его глаза налились кровью, а голос напоминал глухое карканье. Бен дернул его за рукав.
— Пошли отсюда, Сэмми. Уходим.
— Который час?
— Около половины девятого.
— У нас уйма времени, солдат.
По кругу снова передавали бокалы с вином. Грянул гром. Бен отпил половину бокала, поставил его на стойку бара и попросил у бармена кофе. Сидящий рядом с ним старик в берете что-то оживленно лопотал за рюмкой текилы. Секунду спустя Бен понял, что старик обращается к нему. Он попытался сосредоточиться, но не смог разобрать ни слова. Кофе долго не подавали. Бен размотал ручки дорожной сумки, снял с запястья и положил сумку перед собой на стойку бара. Бармен налил ему текилы.
— Нет. Я заказывал черный кофе, — сказал Бен.
Бармен кивнул головой в сторону старика.
— Он угощает вас.
Бен чокнулся со стариком и залпом выпил. Спустя мгновение он почувствовал себя плохо. Поблагодарив старика, он торопливо отошел от стойки бара, не дожидаясь кофе. Толпа, распевающая испанские песни, уже исчезла. Райдербейт сидел на стуле у стены, кожаный вещевой мешок лежал между его ног.
— Пойдем куда-нибудь, перекусим, — сказал Бен.
С темного неба упали первые теплые капли дождя. На улице над толпой раскачивались сделанные из папье-маше фигуры святых, клоунов и футбольных «звезд», одни сверкали разноцветными фонариками, другие шипели и трещали, взрывались фейерверочные ракеты.
Райдербейт шел, словно в тумане. Бен пытался докричаться до него сквозь шум, царивший вокруг них, но тот, казалось, ничего не слышал. Улица вывела их на Пласа Мейджор, и Бен увидел, что они находятся совсем недалеко от здания авиакомпании «Панагра» со слепыми окнами, прячущимися за опущенными стальными жалюзи.
В центре Пласа Мейджор играли три оркестра, и, видимо, через площадь невозможно было пробраться сквозь густую толпу. Бен вдруг почувствовал себя страшно усталым, его опять стало подташнивать. Он заметил, что рядом с оркестрами на площади были возведены подмостки, на которых сменялись участники конкурса — певцы и танцоры. После каждого исполненного номера волнение среди зрителей нарастало; над пестрыми яркими головными уборами метисок и негритянок зловеще мелькали белые шлемы стражей порядка. Они мгновенно устремлялись туда, где рев толпы, приветствующей жюри, становился громче.
Бен рассеянно подумал, что здешние девушки очень милы. В таком городе человек должен чувствовать себя легко и свободно. А он, полупьяный, с тупой болью в животе, таскается с полумиллионом долларов в вещмешке, в компании с типом, которому не доверил бы ни пенса.
Он опять залюбовался девушками, когда, повернувшись, увидел процессию в остроконечных черных капюшонах, как у куклуксклановцев, которая медленно обходила площадь; в центре процессии высоко над толпой возвышалось большое серебряное распятие с кровоточащим телом Христа из розового гипса.
Тягучее пение шествующих в капюшонах монахов прорвалось к Бену сквозь шум мараки, пение уличных певцов, грохот барабанов, приветственные крики, вопли и полицейские свистки, прорезывающие ночь. Стоящий рядом с ним Райдербейт громко загоготал:
— Разве не дико, солдат! Как пещерные племена!
Мрачные черные капюшоны, с блестящими узкими прорезями для глаз, прошествовали мимо, неся распятого Христа. И сразу же их место заняли пляшущие мужчины, наряженные в домино алого цвета, и девушки с цветами в прическах; юноши с набриолиненными волосами, в широких брюках; бессмысленные лица — маски охваченной экстазом толпы.
Бен пытался противостоять потоку, швыряющему его взад и вперед; было мерзкое ощущение, как будто его желудок наполнен помоями, которые вот-вот выльются наружу. Где-то впереди грянули аплодисменты, когда появилась группа гитаристов, одетых в разукрашенные блестками серые костюмы с шитьем на лацканах пиджаков и в наброшенных поверх жилетках. Бен смутно слышал медленные тяжелые ритмы псевдоевропейской поп-музыки. Из-за шума слов разобрать было нельзя.
На площади над карнавальной толпой поплыла еще одна фигура Христа из холодного блестящего мрамора. Поп-музыка утонула в медленном оглушительном пении «Эр-ко-ло!». Бен видел это имя на афишах корриды.
Неожиданно языческое поклонение божеству повергло Бена в ужас. Он оглянулся, схватил Райдербейта за руку и потащил в кафе с мраморными столиками и зеркалами в позолоченных рамах, какие вешают обычно в роскошных ванных комнатах. Перед зеркалами протянулась длинная стойка бара, уставленная тарелками с жареными креветками, оливками, филе копченой селедки. Не обращая внимания на снедь, Бен поспешно прошел под лестницу, где была небольшая кабинка с защелкой и рулоном туалетной бумаги. Он долго сидел там, опустив голову между колен, и вышел с чувством некоторого облегчения и легким головокружением.
Райдербейт был в баре, разговаривал с мужчиной и женщиной. Мужчина, с рассеянным и потным лицом, в черной жилетке с перламутровыми пуговицами, был необычайно толст. Райдербейт крикнул по-испански:
— Карлос, Мария, это Моррис! Великий Моррис! Моррис, это Мария!
«Заткнись, — подумал Бен. — Я — Б. Морс, моряк, разыскиваемый…»
Он прислонился к стойке бара. Женщина заговорила с ним по-испански. Бен закрыл глаза, пытаясь представить, где же сейчас Мел. Бена мучила сильная слабость. Протискиваясь между женщиной и толстым мужчиной, Бен натолкнулся на столик и выбрался на улицу. Небо за собором было прочерчено огнями фейерверка. Толпа смотрела вверх и что-то весело кричала. Казалось, всю Пласу Мейджор охватило буйное умопомешательство. Из бара вышел Райдербейт с толстяком и женщиной по имени Мария. Остекленелыми глазами он хитро посмотрел на Бена.
— Эй, в чем дело? Ты что-то плоховато выглядишь, солдат.
Мужчина и женщина держали его под руки и пытались куда-то увести. Женщина что-то бормотала, внимательно разглядывая Бена.
— Ты невоспитанный педераст, Моррис! — заорал вдруг Райдербейт. — Это мои друзья! Мы вместе веселимся…
— Ты оставил в баре сумку, Сэмми.
И прежде чем Райдербейт успел высвободиться из рук спутников, Бен проскользнул мимо, вошел в бар и взял из-под стойки кожаный вещевой мешок, засунул в него свою дорожную сумку и вынес вещмешок на улицу.
— Тебе, черт побери, нужна нянька! Теперь я буду присматривать за всем.
Они двинулись в обход площади.
— Кто эти двое? — спросил Бен.
— Хорошие люди. Карлос — журналист, он пишет о корриде. Мария — его подружка. Солдат, тебе не стоило покидать нас! Они очень обиделись.
Они свернули за угол и спустились по каменным ступенькам в винный погребок, затем стали пробираться к бару. Под ногами хрустела ореховая скорлупа. Бен держался сзади. Бармен ставил бокалы с красным вином перед толстяком Карлосом, который передавал их дальше. Карлос мрачно взглянул на Бена, когда тот сказал:
— Нет, благодарю!
— Пей! — заорал Райдербейт. — Это хорошее вино!
— Я не хочу, — сказал Бен, чувствуя, как к горлу опять подкатывает тошнота.
— Что с тобой?
— Успокойся, Сэмми. Просто здесь очень душно.
Был поздний вечер — четверть десятого. Он услышал, как Мария заметила по-испански:
— Ему не нравится карнавал.
Бен сделал глоток и позвал:
— Пойдем, Сэмми. Пора. Придется пробиваться сквозь толпу.
Райдербейт стоял, раскачиваясь на одной ноге. Капли рубинового вина стекали по его подбородку. Внезапно он покачнулся и уронил бокал на пол.
— Дай мне выпить! — прокаркал он.
— Хватит с тебя. — Бен отставил свой недопитый бокал. Ему показалось, что в баре вдруг стало темно и сумрачно. Кишечник пронзила острая боль. Он, пошатываясь, прошел мимо Райдербейта за бамбуковую занавеску позади бара, где была полутемная зловонная комнатка без окон с лотком для стока воды вдоль стены. Покрывшись холодным потом, Бен сел на лоток, закрыл глаза и стал прикидывать, сколько еще продлится боль в животе. Чудилось, что все тело наполнилось какой-то вонючей жидкостью.
Бен медленно приходил в себя. Входили и выходили люди. Появился карлик в костюме Пьеро, усмехнулся и начал прыгать вокруг, размахивая руками, потом исчез. Боль постепенно отпускала. Бен почувствовал огромное облегчение, но еще долго сидел на корточках, уставившись на мокрый каменный пол, покрытый газетой, на которой он разглядел три фотографии доктора Ромоло и одну — Софи Лорен. Неожиданно он весь похолодел. Он оставил кожаный вещевой мешок в баре. Бен встал, отодвинул бамбуковую занавеску и начал пробираться сквозь толпу у стойки бара. Райдербейт исчез.
Кто-то похлопал его по плечу. Это был толстяк Карлос. Он указывал в сторону двери. Бен вышел следом за ним на улицу. Начался ливень. Бен внезапно полностью протрезвел. Мария ждала их под навесом. Райдербейта с ней не было.
— Где Сэмми?! — проревел Бен.
— Ваш амиго… — Толстяк показал вверх по улице.
— Что случилось?
Карлос пожал плечами.
— Он пьян. Начал приставать к людям в баре.
— Где он?
— Его вышвырнули.
— Но где он сейчас?
— Вон там. — Карлос кивнул головой в сторону улицы, где кишели маски, взрывались огни фейерверка. Бен бросился под дождь, даже не поблагодарив толстяка. Заскочил в кафе-мороженое, но Райдербейта там не было. Он обнаружил его в конце улицы, в летнем кафе с металлическими стульями, выставленными прямо на мостовой. На одном из них и сидел Райдербейт, навалившись на столик. Он спал. Кожаного вещевого мешка у него не было.
Бен поднял его за подбородок, встряхнул и закричал:
— Мешок, Сэмми!!! Где мешок?!
Райдербейт с трудом открыл глаза.
— Что? — Он облизнул губы и оглянулся, ничего не понимая.
— Мешок, Сэмми!!! Где он?! — Бен приподнял Райдербейта со стула. — Мешок с алмазами, ты, глупый ублюдок!!!
Райдербейт внезапно насторожился.
— Ты же взял его! Не так ли?
— Нет, Сэмми, я его не брал.
— Ты взял его! Что случилось?! — На его лице, залитом потоками дождя, появилось звериное выражение.
— Я оставил мешок рядом с тобой.
— О, Боже! — Они бросились бежать назад по улице к винному погребку. Бен добежал туда первым и полез под стойку бара. Кожаного вещевого мешка там не было. Бармен с официантом в зеленом фартуке выскочили и схватили Райдербейта под локти. Он начал пронзительно кричать. Бен бросился к ним и рявкнул по-испански:
— Оставьте его в покое! Что вы делаете?
— Убери его отсюда! — проревел бармен. — Он пьян!
Бен попробовал расспрашивать их о мешке, но вдруг понял, что забыл все испанские слова. Райдербейт выл, как собака.
— Заткнись, Сэмми! — крикнул Бен. — Ради Христа, спроси их о мешке!
Бармен что-то сказал мужчине в зеленом фартуке. Бен уловил только одно слово: «полиция». Он бросил последний взгляд на пол, схватил Райдербейта за руку и потащил на улицу.
— Давай спокойно все обдумаем, — сказал он.
— Ты унес мешок с собой! — вопил Райдербейт.
— Я оставил его рядом с тобой.
— Ты в этом уверен?
— Да.
— Ты абсолютно уверен? Ты потерял его, грязный ублюдок!
— Успокойся. Давай поищем в других барах.
— Точно! Мы оставили мешок в другом баре!
— В каком?
— О, Боже мой! В баре с зеркалами!
— Нет, — возразил Бен. — Оттуда я забрал его.
Райдербейт оглянулся с диким выражением на лице.
— Мы еще где-нибудь пили?
— Нет.
— А куда мы пошли с Карлосом и Марией?
— Прямо сюда.
— Тогда мешок у них.
— Нет. Я их видел позже, и мешка у них не было. Как по-испански «мешок», Сэмми?
— Maleta, — сказал он рассеянно. — Так мы потеряли его?
— Жди тут. Не заходи в бар.
Бен поговорил с барменом и официантом в зеленом фартуке, обошел весь бар, расспрашивая выпивающих у стойки в одиночку или группами. Одни не желали его слушать, другие не понимали или притворялись, что не понимают его испанского. Никто не видел кожаного вещевого мешка; мешок был новый, из хорошей кожи — такой находке был бы рад любой, который, не разобравшись, мог просто вытряхнуть из него маленькие камешки.
Когда Бен вышел из бара, Райдербейт сидел на мостовой, прямо под проливным дождем, закрыв голову руками. Заглушая рев карнавала, башенные часы на соборе пробили ровно двадцать два часа.
Они обыскали все бары и винные погребки на этой и соседней улице, на Пласа Мейджор и снова обошли все заведения по второму разу и везде расспрашивали про maleta de cuera — кожаном мешке, подробно описывая его внешний вид и добавляя, что внутри была дорожная сумка авиакомпании «Панагра» и клеенчатые пакеты с камешками, на случай, если их выбросили, открыв мешок.
Но никто ничего не видел. Непроницаемые, искривленные в усмешке лица удивленно взирали на них; все отрицательно качали головами.
Ночь надвигалась, вступала в свои права, и карнавал замирал, Дождь лил все сильнее. Лица людей, с которыми они разговаривали, как бы расплывались, теряли человеческий облик, становясь похожими на демонов и чудовищ из ночных кошмаров, предвестников беды.
Незадолго до полуночи они вернулись в тот винный погребок, где Бену стало плохо и где в последний раз они видели свой вещмешок. Бармен и официант в зеленом фартуке уже ушли; вместо них посреди полупустого зала сидел очень высокий, худой мужчина, с провалившимся носом, пристально уставившийся в пол; его нос почему-то напомнил Бену двустволку. Когда Бен начал расспрашивать мужчину, тот разразился взрывами смеха, жуткими, высокими, скулящими звуками, вырывающимися из разинутого рта.
Пошатываясь, к ним приблизился крупный смуглый человек. Он покачал головой и, показывая на хохочущего мужчину, заметил:
— Сумасшедший! С ним нет смысла разговаривать.
— А вы не видели кожаного мешка? — с надеждой спросил Бен. — Тут никто его не оставлял? Кожаный мешок, внутри были клеенчатые пакеты с камешками?
Мужчина пожал плечами, отошел в дальний угол зала, поговорил с каким-то мужчиной, тот исчез за бамбуковой занавеской, отделяющей бар от туалета, и секунду спустя появился со старым мешком из рогожи, заляпанным грязью.
— Этот?
Бен покачал головой и вышел на улицу, где, с несчастным видом, под дождем расхаживал взад и вперед Райдербейт: останавливал прохожих и получал один и тот же ответ.
— Уже поздно, — сказал Бен.
— У нас еще остается доля Мел, — пробормотал Райдербейт. — Если поделить ее сумму на троих, получится примерно по шестнадцать тысяч фунтов стерлингов на каждого. И нечего крутить носом. Понял?
— Я-то понял. А она? Будет в восторге?
— К черту! Мы должны ей только семьсот долларов — и все. Остальным она обязана нам. Думаешь, она одна добралась бы до алмазов?
— Нет, конечно. Но я не уверен, что она согласится с тобой. — Бен вдруг почувствовал себя страшно усталым, чтобы спорить. — Пошли сначала к Берк-Миллару.
Они двинулись вниз по улице, где два священника под огромными черными зонтами осторожно пробирались вдоль заполненной мутной водой сточной канавы.
— Меня не интересует ее мнение, — проворчал Райдербейт. — Будет, как мы решим. Ей чертовски повезет, если она получит хоть треть от суммы.
Дэнни Берк-Миллар открыл дверь квартиры и заголосил:
— Вы знаете, черт побери, который час? Перевалило за полночь!
Грубо отодвинув его в сторону, Райдербейт вошел в дверь и остановился посреди комнаты, разглядывая мебель на стальных ножках и развешанные по стенам картины абстракционистов. Все эти картины были с подсветкой.
— У тебя уютное гнездышко, Малыш Дэнни.
Берк-Миллар захлопнул дверь.
— Ради Бога! Я дал вам почти три часа, чтобы добраться сюда. Сделка что, отменяется? Вы правильно меня поняли?
Райдербейт медленно улыбнулся.
— Да, я понял, Малыш Дэнни. Сделка не состоится.
— Что?! — Берк-Миллар нахмурился. — Ты пьян, Сэмми?
— Нет, ни в одном глазу.
Американец повернулся к Бену.
— В чем дело? Что случилось? — Он посмотрел на их руки. — Где алмазы?
— Улетучились, — ответил Райдербейт.
— Что?!
— У тебя найдется что-нибудь выпить, Малыш Дэнни?
Берк-Миллар в отчаянии снова взглянул на Бена.
— Что, черт побери, все это значит? Что произошло?
— Мы потеряли алмазы, мистер Берк-Миллар. Вот и все. Они были у меня, но я почувствовал себя плохо и пошел в туалет, оставив вещмешок в баре. Я думал, Сэмми приглядит за ним, а он решил, что я забрал его с собой…
Несколько секунд Берк-Миллар не шевелился и не произнес ни слова. Просто застыл у двери, переводя взгляд с одного на другого. Райдербейт устало подошел к одному из низеньких диванов и опустился на черную кожаную подушку. Бен ждал стоя.
— Вы их потеряли? — пробормотал, наконец, Берк-Миллар.
Бен кивнул головой.
— Где Мел?
— Ушла домой.
— У нее осталась ее доля, — сказал Райдербейт. — Пятьдесят тысяч фунтов после твоей 50-процентной скидки, выходит по шестнадцать тысяч, если поделить на троих. Дай нам выпить, Дэнни!
— Убирайся к черту! Вон отсюда!! — проревел Берк-Миллар. — Оба! И не возвращайтесь!
Они дошли до квартиры Мел после получасовых блужданий под проливным дождем. Дверь в подъезде была открыта. Райдербейт нажал на кнопку звонка и начал подниматься по лестнице.
— Она будет в восторге увидеть нас! — сказал Бен.
— Не поддавайся ее чарам, солдат! Мы должны быть твердыми. Алмазы принадлежат нам троим. Если она так не считает, не получит вообще ничего.
Райдербейт остановился у двери ее квартиры. Под металлическую пластинку с номером квартиры был воткнут голубой конверт, на котором большими заглавными буквами было написано: «Бену».
Бен вынул его и вскрыл дрожащими руками; на листке аккуратным наклонным почерком Мел было написано строк двенадцать.
Бен прочитал:
ДОРОГОЙ БЕН!
ПРОСТИ, Я БОЛЬШЕ ТАК НЕ МОГУ. Я НИЧЕГО НЕ ИМЕЮ ПРОТИВ ТЕБЯ. ДУМАЮ, ТЫ ХОРОШИЙ ПАРЕНЬ. НО СЭММИ И ТОТ АМЕРИКАНЕЦ БЫЛИ ДЛЯ МЕНЯ ПОСЛЕДНЕЙ СОЛОМИНКОЙ, ЗА КОТОРУЮ Я ХВАТАЛАСЬ. Я НЕ ДОВЕРЯЮ ИМ И ПОЭТОМУ УЕЗЖАЮ. ПОПЫТАЮСЬ ПРОДАТЬ АЛМАЗЫ САМА. ЖЕЛАЮ ТЕБЕ УДАЧИ. МОЖЕТ БЫТЬ, ВСТРЕТИМСЯ НА РИВЬЕРЕ ИЛИ ГДЕ-НИБУДЬ ЕЩЕ. НЕ ТРАТЬ ВСЕ СРАЗУ. М.
Некоторое время Бен стоял, недоверчиво рассматривая листок бумаги и чувствуя, что страшно бледнеет. Райдербейт прочитал записку из-за его плеча и взвыл от ярости.
— Давай за этой сукой!!
— Но куда?
— В аэропорт!
— Зачем? У нее ведь есть автомобиль.
— Она могла спрятаться в каком-нибудь отеле на ночь. Или ты думаешь, что она сидит взаперти в своей квартире и просто обманывает нас?
— Нет, — сказал Бен. — Она уехала. Нам нет смысла торчать тут.
Бен и Райдербейт сидели под тентом кафе на углу Пласа Мейджор и бездумно следили за толпами проходящих мимо людей. Карнавал закончился, и группы мужчин в синих униформах занимались уборкой мусора, битого стекла, серпантина и всякой другой мишуры, оставшейся после фейерверка.
Час назад Бен и Райдербейт вернулись из аэропорта «Лас Таяс» и сейчас распивали текилу. Они не завтракали и не вспоминали про ланч. Всю ночь напролет они прочесывали отели, потом поехали в аэропорт, обошли все бары и винные погребки, в поисках Мел, расспрашивали ночных гуляк про «la maleta», и на рассвете, наконец, снова вернулись в аэропорт.
Но нигде не было никаких следов — ни Мел, ни алмазов. Чистым, ясным утром, они взяли такси и поехали в город мимо «Обители Сфинкса». Ночной клуб в лучах раннего солнца выглядел удивительно мирно, а дорога в Бенисалем казалась такой далекой.
Вернувшись в Паратаксин, они позвонили Дэнни Берк-Миллару. Сначала американец сердито кричал на них, потом встревожился:
— Сегодня утром девушка не явилась на встречу с Гомесом.
— Она не придет, — сообщил Райдербейт. — Мел, очевидно, уже где-то на полпути в Мехико. Она уехала прошлым вечером, оставив записку Бену, что не доверяет нам. Она надеется, что ей самой удастся выгодно сбыть алмазы. Видимо, ты потерял деловую хватку, Дэнни!
— Ты должен мне двести песо! — взвыл Берк-Миллар.
Однако Райдербейт уже повесил трубку и отправился с Беном в кафе на углу Пласа пить текилу.
Вскоре появился знакомый безногий негр на своей тележке, с пачками лотерейных билетов. Но нигде не было видно человека с электрическим устройством для поднятия тонуса: Бен охотно встряхнулся бы.
Итак, они сидели вдвоем за столиком, покрытым листовым цинком, пили по второй рюмке текилы и долго молчали. Экспедиция завершилась. Семь человек убиты, они, двое, вернулись с болот живыми, но потерпели полное фиаско. Бен чувствовал себя свободным и опустошенным; во рту ощущался неприятный привкус — он уже целые сутки не чистил зубы.
Райдербейт сидел, положив сжатые кулаки на стол, и время от времени бормотал про себя:
— Сука! Маленькая сука! Она не имела права убегать от нас. Я все равно разыщу ее.
Бен мрачно посмотрел на него.
— Ты имеешь в виду Мел? — спросил он.
Райдербейт оторвал взгляд от Пласа и уставился на Бена.
— А кого же еще? — Голос его был очень несчастным. — Мы доберемся до нее, солдат! Я не позволю ей сбежать с алмазами.
— Она и не сбегала. У Мел была ее доля, у нас — наша. Нечего винить ее за то, что произошло.
— Не будь проклятым педантом! — закричал Райдербейт, разжимая кулаки и ударяя по столу. — Почему она сбежала с алмазами? В конце концов, мы вместе прошли через все испытания! — Внезапно он поперхнулся, губы его задрожали. — Я отберу у этой суки свою долю — и не начинай мне снова толковать про проклятую мораль! Сэмюэлю Дэвиду Райдербейту нет дела ни до каких норм поведения! — Он наклонился вперед и с такой силой грохнул кулаком по столу, что текила выплеснулась из их рюмок. — Я буду охотиться за ней и заберу свою долю, солдат! Понял?
Бен кивнул головой.
— Я закажу еще выпить, Сэмми. Ты никогда не найдешь ее. Она может быть где угодно. Откуда ты собираешься начать поиски? С Мехико, Майами, Монте-Карло? Помнишь, она собиралась купить какой-нибудь старинный загородный дом в Англии с садом, обнесенным стеной? Так что же ты собираешься предпринять? Просматривать все объявления о продаже загородных домов в Англии в течение будущих шести месяцев?
— А что? Может быть, это и выход. — Райдербейт беспомощно развел руками и с рассеянным видом сплюнул в направлении безногого негра. Когда он вновь повернулся к Бену, мышцы его обтянутого зеленоватой кожей лица напряглись. — А тебя это, черт побери, нисколько не волнует? Я думаю, что ты даже рад побегу Мел с алмазами! Малышка богата, а Бен Моррис рад! — Он нагнулся ближе к Бену и тяжело задышал. — А ты, случайно, не собираешься где-нибудь присоединиться к ней? Через какое-то время, когда бедный старина Райдербейт дойдет до ручки, сопьется и уберется с дороги? Может быть, ты рассчитываешь на это, солдат?
Бен печально улыбнулся.
— Не будь кретином! Я не знаю, где она. И меня это нисколько не интересует.
— Его это нисколько не интересует! — передразнил Бена Райдербейт и, чуть ли не рыдая, воскликнул: — О, святой Моисей! После всего, что мы пережили, остаться ни с чем! И его это нисколько не интересует!!
— Верно, — подтвердил Бен, но он уже не слушал Райдербейта. Бен глубоко задумался о пережитом — пустыня, змеиные болота, черное озеро, сумасшедшая карнавальная ночь, утерянные алмазы… Он остался ни с чем. Но это не совсем так. Он получил то, чего жаждал. Забыл Лауру. Боль исчезла вместе с кучей камешков в клеенчатых пакетах, и наступило огромное облегчение. Спустя несколько недель он вернется в Лондон и найдет какую-нибудь новую архитектурно-проектную фирму, где с девяти до пяти будет сидеть за кульманом и каждый день ходить на ланч в ближайший паб за углом. И через несколько недель у него появятся другие девушки, а может быть, одна девушка. Улыбаясь про себя, Бен попытался представить, поверит ли она ему, если он расскажет ей про «охоту за алмазами». А если не поверит, его это мало волновало; к тому же у него не было никаких доказательств, кроме загара и шишки на голове. Бен поднял руку и коснулся все еще болевшей ссадины за ухом.
Трудно было поверить, что с ними такое произошло. Чудилось, что если это и было, то в каком-то далеком нереальном мире; даже сидящий напротив него за столиком Райдербейт казался не совсем реальным. «А может быть, Райдербейт и был в этом деле самым призрачным существом?»
Бен взглянул на Райдербейта и увидел, что его напарник наклонился вперед и сжал кулаки. Его губы шевелились, и с них срывался едва слышный шепот:
— Есть еще один выход, солдат! Мы знаем дорогу, и нам точно известно, где находится река. — Он схватил Бена за руку холодной и странно сухой ладонью, ведь лицо его было мокрым от пота. — Если мы быстро вернемся туда, пока никто не разнюхает про алмазы…
Бен посмотрел на него и расхохотался. Райдербейт отдернул руку. Бен, качая головой и продолжая смеяться, услышал, как Райдербейт прокричал:
— Что тут смешного, черт побери?! Ты что, тронулся?
Бен перестал смеяться и кивнул головой.
— Думаю, да, Сэмми. Мы оба немного тронулись. Пора отдохнуть.
Райдербейт прищурил глаза.
— Итак, ты меня бросаешь? После того, что мы вместе пережили? Ты сдаешься без боя, солдат?
— В бой идти не за что. Все кончено, Сэмми. Мы проиграли. Остались с пустыми руками. Почему бы не забыть все, хотя бы на несколько часов? Давай выпьем!
Он повернулся, чтобы позвать официанта, и внезапно увидел мелькнувшую на губах Райдербейта кривую усмешку.
— Говоришь, мы остались с пустыми руками, а? — Его лицо расплылось в широкой насмешливой ухмылке, когда он сунул руку во внутренний карман куртки и достал пухлый белый конверт из манильской бумаги. Не отрывая глаз от Бена, Райдербейт открыл конверт и высыпал на стол шесть больших коричневых алмазов.
— Понимаешь, у меня есть чувство юмора. После того, что ты сказал мне там, на проклятых болотах, я понял намек и сделал, как ты советовал: припрятал несколько маленьких камешков на память. — Он начал передвигать алмазы пальцем по столу. — Какие они красивые! Я бы сказал, они стоят пару тысяч долларов, даже после 50-процентной скидки Берк-Миллара.
Бен посмотрел на алмазы и кивнул головой.
— Ты счастливчик, Сэмми.
Райдербейт нахмурился.
— Что ты хочешь этим сказать?
Бен пожал плечами.
— Ну, две тысячи долларов — совсем неплохо. В конце концов, ты не все потерял. Это я остался с пустыми руками.
— Нет, они и твои, Моррис. — Он придвинул три камешка к его рюмке текилы. — Твоя доля. Нам хватит, чтобы купить винтовки и снаряжение. Мы сделаем это, солдат! Верь мне!
Бен откинулся назад и бросил взгляд на Пласа.
Солнце уже стояло высоко в ярко-синем небе над сводчатыми галереями, но воздух еще был свеж и прохладен. Легкий ветерок гнал по площади оставшиеся после карнавала порванные бумажные пакеты и флажки. Бен, не глядя на Райдербейта, сказал:
— Мне нужны деньги, но только чтобы вернуться в Англию. На самом дешевом виде транспорта — на теплоходе. Остальные деньги останутся тебе.
— Я же говорил, что мы будем вместе! — сердито крикнул Райдербейт. — Моррис, ты пойдешь со мной!!
Бен печально покачал головой.
— Я устал, Сэмми! Мне надо отдохнуть. Нам обоим надо отдохнуть.
Райдербейт фыркал, хмурился и, ни слова не говоря, пил текилу, а допив, поднял рюмку к солнцу и медленно вращал ее, пока на дне не заблестели маслянисто-желтые капли.
— Знаешь, солдат, — заговорил он, наконец, все еще глядя сквозь рюмку, — может быть, ты высказал неплохую мысль. Нам следует набраться сил. Поваляемся несколько недель на солнышке, на пляже. Подзаработаем немного деньжат. В курортных местечках полно богатых, изнывающих от скуки старых вдов, которые только и ждут, чтобы их развлекла парочка шустрых парней, как мы с тобой. — Он разложил треугольником три алмаза вокруг своей рюмки. — Итак, куда едем? На Гавайи? В Гонолулу?
— Слишком вульгарно, — лениво обронил Бен. — Давай поедем в более прохладные страны. Например, в Швецию. Будем любоваться заходом солнца, а в полночь спать с хорошенькими молчаливыми молоденькими шведками.
Райдербейт откинулся назад и захихикал.
— Великолепная мысль, солдат! У меня даже прошла головная боль. — Он встал и позвал официанта. — Пошли в «Панагру», наведем там справки. Берк-Миллар даст нам денег еще до наступления вечера.
— Ты думаешь, он будет иметь с нами дело, после всего, что произошло?
— Конечно, будет. За свои-то 50 процентов? — уверенно проговорил Райдербейт, отдавая официанту последние смятые песо.
— Четыре тысячи долларов и два билета до Стокгольма, — сказал Бен, когда они двинулись через площадь к зданию «Панагры».
— И два обратных билета, — добавил Райдербейт. — Не забудь, мы ведь возвращаемся сюда. С остановкой на Ямайке.
Бену не хотелось спорить, и он скромно согласился.
— Значит, только на проезд каждому из нас потребуется более тысячи долларов. На остальное — деньжат маловато, если, конечно, мы не найдем богатых шведских вдов…
Райдербейт обнял его за плечи.
— Давай не будем тревожиться о деньгах, солдат. Пока они у нас есть. Жизнь — опасная штука! Как ты думаешь, солдат?
Бен кивнул головой.
— Ты считаешь, что я пройду паспортный контроль? Ты не забыл, что я — Б. Морс?
— После карнавального похмелья им будет не до тебя.
Они вошли в холл с прохладным кондиционированным воздухом и облюбовали в окошке кассы самую хорошенькую девушку-метиску с родинкой на щеке и черными, как смоль, волосами.
Бен мельком оглядел холл и понял, что полиции здесь не было.
— Сто тысяч фунтов стерлингов без 50-процентной скидки, — пробормотал он. — Если ей повезет, она может получить чистыми семьдесят тысяч…
— Замолчи, солдат. Забудь про нее.
Бен улыбнулся.
— Для молоденькой девушки — куча денег… Как ты считаешь, а?
— Ради Бога, солдат! От твоих слов у меня опять разболелась голова. — Он наклонился к окошку и плотоядно улыбнулся метиске.
