Пол

Внизу виднелась горная гряда, опоясывающая восток штата Айдахо. Из иллюминатора горы казались заостренными зубьями незахлопнувшегося капкана. Горы были голубовато-белыми, хотя из-под снежного покрова, типичного для этого времени года, виднелись коричневые участки. Полу повезло: он сидел возле иллюминатора, диаметр которого не превышал длины ладони, в хвосте большого армейского грузового самолета. Мир под ним был красивым и холодным, почти пустынным. Тонкие линии дорог сходились у малюсеньких кружочков городов, а потом снова вытягивались в одинокие пунктиры на совершеннейшем безлюдье. Теперь ему казалось непостижимым, что он оставил свою семью в одном из этих серых кружочков посреди дикой местности.

Самолет начал заходить на посадку, и его стало трясти. Пол окинул взглядом девятерых других пассажиров, тихо застывших в сером нутре стальной птицы. Их лица выражали легкую тревогу либо нетерпение – в зависимости от того, к кому они возвращались и сколько времени отсутствовали.

Постепенно мир внизу принял более цивилизованный вид. Пол видел движущиеся по дорогам автомобили, обнесенные изгородью дворы, занесенные снегом металлические детские площадки… Преодолевая порывы ветра, самолет постепенно снижался, земля становилась все ближе. Несколько секунд они неслись над мертвым заснеженным полем аэродрома. Шасси коснулось взлетно-посадочной полосы. От удара самолет подскочил. Пол ощущал, как встречный ветер тормозит движение.

За месяц он не получил ни одной весточки из дома, если не считать краткой телеграммы от Дорис, сообщавшей, что 7 декабря Нэт родила девочку, мать и дочь чувствуют себя хорошо. Пол держал в руке телеграмму, и у него тряслись руки. Только в тот момент он осознал, до какой степени волновался. В течение нескольких недель, предшествующих рождению малышки, Полу каждую ночь снились ужасы. Его отец, грозный и угрюмый, перемещался из кошмара в кошмар: швырял в Пола башмаком и орал, чтобы тот прекратил плакать. Иногда снилось, как Нэт засовывает руки в духовку и получает страшные ожоги. Однажды привиделось, как обожженная жена устремляется к нему, а с рук свисают ошметки мяса. Проснувшись, он едва подавил позыв к рвоте. В то утро Мейберри сказал Полу, что у него дерьмовый видок.

Солдаты вскочили со своих мест, желая первыми сойти с самолета. Это было похоже на молчаливое соревнование. Пол, напротив, двигался медленно – не хотелось суетиться. Ситуация, признаться, и без того немного его смущала. Нэт с девочками должны были ожидать в здании аэропорта вместе с небольшой группкой встречающих.

За бортом завывал ветер.

– Господи, – пробурчал мужчина, стоявший в очереди на выход первым.

Ссутулившись от холода, все стояли около трапа, ожидая, когда сгрузят багаж. Пол посмотрел через плечо на огромное окно аэропорта, но в стекле отражался свет, и он не смог различить лиц встречающих. Неприятный комок в желудке сжался еще сильнее. Пол снова вернулся к багажному отсеку и терпеливо ждал, пока выкрикнут его имя.

Потом была неуклюжая проверка бирок с именами пассажиров, а также попытка скрыть радость, когда он наконец обнаружил свою сумку. Пол узнал ее сразу же, как только ее сбросили вниз, но позволил соседу первым взглянуть на бирку с именем и разочарованно выкрикнуть: «Кольер!» Пол закинул багаж на плечо и зашагал к терминалу аэропорта. Ветер так и норовил вырвать у него сумку, старался развернуть его в противоположном направлении, но Кольера не так-то просто сбить с пути. Медленно, тяжело, но уверенно он шел с нелегкой ношей на плече вперед, к своей цели.

– Можешь в такое поверить? – крикнул ему товарищ, когда они входили в здание. – Мы улетели в Арктику, когда весна в Айдахо еще не наступила, а вернулись снова в холод и снег. Это самая длинная и дерьмовая зима в истории мира.

Мужчина, шедший сзади, напомнил всем, чтобы подбирали выражения: скоро они будут среди женщин и детей. Эти слова подогрели нетерпение Пола. Подняв голову, он стал внимательно всматриваться в лица встречающих.

– Пол! – послышалось слева. – Пол!

Он резко развернулся и краем глаза заметил Нэт, которая махала рукой.

– Извините, простите, – рассыпался в извинениях Пол, лавируя между другими военными. Многие пребывали в растерянности, ища глазами родных.

Зацепив плечо какого-то мужчины, Пол снова извинился, выбрался из толпы и очутился рядом со своей семьей.

– Пол!

Сияющая Нэт обвила его руками и радостно прыгнула на грудь, как девятнадцатилетняя девчонка. Он заключил ее в объятия. Волосы щекотали подбородок. Нэт была такой же, какой он ее помнил. Отстранившись, жена посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Ему хотелось поцеловать ее. На протяжении всех этих месяцев он постоянно мечтал о ее милом ротике. Ему хотелось взять ее лицо в свои ладони и, как только они останутся наедине, позволить рукам попутешествовать по телу. Какой смысл в командировках, если, вернувшись, нельзя позволить себе такой малости? Это твое право – стать хотя бы на неделю плохим мальчиком и воплотить в жизнь потаенные фантазии, которые сводят с ума; чувствовать, как кружится голова, когда ты упиваешься всей полнотой власти над ее телом, хотя, возможно, это звучит грубо. Однако Пол вновь вспомнил невероятные разоблачения Ричардса и не смог ее поцеловать. Отпустив Нэт, он сел на корточки перед девочками.

Саманта и Лидди, одетые в пышные, не по сезону платьица, вертелись у его ног. На голове у каждой был огромный бант. Он обнимал и целовал дочерей. Нэт повернулась к матери, взяла у нее небольшой овальный сверточек. Пол совершенно забыл, что увидит здесь миссис Радек.

– Добрый день, Дорис. – Он выпрямился и чмокнул тещу в щеку.

Лицо матери Нэт осталось непроницаемым.

– С возвращением, – произнесла она.

– Это Сэди-Мэй, – сказала Нэт, вручая мужу сверток.

Она приподняла уголок одеяльца, и из-под него показалось спящее личико малышки. Сердце Пола забилось быстрее.

– Сегодня ей исполнилось две недели, – напомнила Нэт.

– Ну здравствуй, – прошептал Пол.

Он не смог согнать с лица широкую улыбку. Сэди казалась ему розовым бутончиком. Ее чистенькие ручки со складочками, лежащие поверх одеяльца, чуть-чуть подрагивали. Пол слегка сжал маленькую ладошку между большим и указательным пальцами. Она была мягкой и шелковистой – у него перед глазами все поплыло.

– Малышка заснула всего несколько минут назад, – сияла Нэт.

– Представляешь? Учитывая, какой здесь шум! – воскликнула Дорис.

– Привет, Сэди-Мэй, – сказал Пол. – Рад с тобой познакомиться.

Как черт из табакерки, откуда-то выскочил незнакомец и, ослепив всех вспышкой, начал фотографировать. Сбитый с толку, Пол растерянно заморгал и посмотрел на новорожденную дочурку.

– Здесь вертятся газетчики, – объяснила Нэт. – Пока мы тебя ждали, поговорили с репортером. Он сказал, что для пиара испытательной станции полезно будет разместить в прессе фотографии военных, вернувшихся домой. – Жена вообще любила поболтать, когда ее охватывали сильные чувства. – Ты единственный, у кого за время отсутствия родилась дочь. У одного из солдат умерла собака. Грустно, правда?

– Ладно, – согласился Пол. Ему было все равно. – Она просто красавица. Выше всяких похвал.

– Честно? – улыбнулась Нэт.

– А ты? Как самочувствие?

– Все хорошо.

– Ты выносливая, – не смог сдержать восхищения Пол. – Может, будем выбираться отсюда? Я хочу домой.

– Конечно, – одобрила идею Нэт, забирая у него Сэди.

– Лидди! Садись в коляску, – приказала Дорис.

– Не хочу, – заартачилась девочка.

Дорис свирепо воззрилась на нее. До добра это явно не доведет. Нэт, зная, насколько Лидди иной раз бывает непослушной, присела перед дочерью и заглянула ей в глаза.

– Лидди, – тихо попросила она. – Садись, солнышко, в колясочку.

– Не хочу, – упрямилась дочь.

Пол поднял маленькую капризулю на руки и усадил себе на плечи, удивляясь тому, как она выросла.

– И без коляски обойдемся, – решил он. – Я тебя и так понесу.

– Честно? – обрадовалась Лидди.

Ее личико светилось от счастья, глазенки блестели из-под каштановой челки.

– Всегда, пап?

– Сейчас – так уж точно.

– А меня кто понесет? – помрачнела Саманта.

– Ты старше, – заметила Нэт. – Сама можешь идти.

Глаза Саманты наполнились слезами, но она послушно плелась сзади. Нэт несла самую младшую, а Дорис, вздыхая, катила перед собой пустую коляску. Полу стало жаль Саманту. Да, она, конечно, старше других дочерей, но ей всего четыре с половиной года. Развернувшись, он сгреб Сэм в охапку – радости не было предела. Так они и шли через весь аэропорт: слева на плече, обхватив ручонками его лицо и хохоча, сидела Лидди, а справа под мышкой повизгивала счастливая Саманта.

– Пол, осторожнее! – строго крикнула Нэт, но по лицу было видно, что она очень довольна.

У выхода пришлось одеваться.

Подумав секунду, Пол предложил:

– Я могу подъехать на машине к самому выходу. Какой смысл тащиться с детьми по холоду?

– Замечательно! – воскликнула Нэт. – Видите, девочки, что значит мужчина в доме!

Пола слегка перекосило. Он сделал пару шагов в сторону двери и, обернувшись, посмотрел на Нэт. Жена улыбалась ему настолько искренне, что просто невозможно было поверить в болтовню Ричардса.

– Пол! Возьми ключи, – сказала она. – Я припарковалась слева.

Автостоянка была небольшой, как, собственно, и сам аэропорт.

– А на какой машине ты приехала? – заглянул ей в самую душу Пол.

Улыбка угасла, и жена сразу как-то съежилась:

– Что?

– Какой автомобиль искать на стоянке?

– Наш, конечно. «Файрфлайт».

– Просто так спросил, – обронил он и взял у нее из рук ключи.

Затем резко развернулся на каблуках и пошел в сторону продуваемой всеми ветрами автостоянки.

Перед домом никакого зеленого «Доджа-Вейфарера» не было. Пол скосил глаза на Нэт, державшую на коленях малышку Сэди.

Ребенок смягчил его сердце. Девчушка была прехорошенькая, такая маленькая и спала настолько крепко, что, казалось, ничто на свете не в состоянии ее разбудить, даже шум и гам, который подняли ее старшие сестры и ворчливая бабушка.

– Дом – в хорошем состоянии, – заметил Пол, помогая жене выбраться из машины.

– Я рада! – попыталась перекричать ветер Нэт.

Она заторопилась к дому, держа на руках Сэди.

– Я попросила подстричь живую изгородь, – сообщила Нэт, не оглядываясь. – Она уж слишком разрослась. Девочки, мигом домой!

– И кто ее стриг? – поинтересовался Пол, придерживая дверь перед Дорис, которая пыталась выйти из машины, не разжимая коленей – двумя ногами сразу.

– Живую изгородь кто стриг? – обернулась сбитая с толку Нэт. – Парнишка Эдны – той, что на нашей улице живет.

Пол зашел вперед, чтобы открыть дверь.

– Девятилетний пацан?

– Ему пятнадцать. Просто он маленького роста.

– А-а-а, – только и ответил Пол.

Разговор о пятнадцатилетнем коротышке, сыне Эдны, начал принимать совершенно абсурдный оборот. Дожидаясь, пока Дорис, приглаживая волосы и тихо браня погоду, ввалится в дом, Пол ощутил внезапный всплеск злости, но постарался подавить ее в зародыше.

Дом остался таким, каким Пол его запомнил: маленький, с желто-цветочной кухней и расстеленным в гостиной ковром. Он мог бы поклясться, что Нэт и Дорис чуть ли не до смерти умаялись, готовясь к его возвращению. В вазе стоял букет живых цветов, на кухонном столе дожидался продолговатый кекс. Его домашние тапочки расположились перед креслом, словно он разулся сегодня утром перед тем, как отправиться на работу. Это, как ни странно, произвело на него сильное впечатление. Тапочки ждали перед креслом, словно немые верные собаки. По дороге в ванную Пол задвинул их ногой подальше, но, когда умылся и вернулся обратно, увидел на прежнем месте. Очевидно, для Нэт это было важно.

День тянулся мучительно долго. К счастью, дочери полностью завладели его вниманием. Он сидел в гостиной на полу, а девочки показывали своих кукол. Обычно Пол не играл с детьми таким образом, но дочери, у которых от радости сверкали глазенки, просто очаровали его. К тому же он очень по ним соскучился. Лидди попросила расчесать светловолосую куклу. По идее, кукла должна воплощать образ ребенка, маленькой девочки, а у этой малышки – волосы до пят. Это показалось Полу ненормальным. Тем временем Нэт меняла новорожденной дочурке пеленки и готовила молочные смеси, между делом вставляя в разговор отдельные фразы. Пол заметил, что ее счастье померкло, а радость, которую она демонстрирует, немного наигранна.

Она поджарила на ужин стейк по-швейцарски, и, хотя Пол был зол, он не стал ей рассказывать, до какой степени ему опротивели стейки в «Кэмп сентьюри». Он предпочел бы никогда в жизни больше не видеть этого блюда и, уж тем более, не класть в рот. После трапезы жена отправилась купать Саманту и Лидди, а Пол послушно сидел в кресле в своих тапках и держал на руках спящую Сэди. Он не мог вспомнить, нормально ли это, что новорожденная так много спит. Мужчина вглядывался в розовое нежное личико, крошечные белесые бугорочки в области переносицы и синие тонкие вены у висков. Дорис, что-то ворча себе под нос, махала на кухне шваброй, а девочки, смеясь и визжа, плескались в ванне.

По сливным трубам зашумела и забулькала вода, и из ванной комнаты выскочили Саманта и Лидди. Их мокрые волосы распространяли аромат шампуня, ночные сорочки облепляли чистые розовые коленки.

– Папа! Почитай сказку перед сном! – потребовала Саманта, залезая отцу на колени.

Лидди вела себя более сдержанно. Повернувшись к Нэт, она вопросительно посмотрела на нее. Впрочем, она всегда была маминой дочкой.

– Осторожно, не придави сестренку, – приподнимая Сэди, предупредил Пол.

– Папа будет читать, а вы посидите у меня на коленях, – предложила Нэт.

Они пошли в комнату дочерей. Саманта уселась на своей кроватке рядом с Полом, Лидди прижалась к матери. Сэди уложили в плетеную колыбель в спальне родителей. Пол начал читать об осиротевшем слоненке, который отправился в Лондон, где подружился с пожилой леди. Потом вернулся к себе в Африку и стал королем, потому что прежний правитель, отведав ядовитого гриба, умер. Девочки сосредоточенно слушали. Саманта внимательно рассматривала картинку, на которой был изображен умирающий король слонов. Его морда сморщилась и позеленела.

– Ну вот, а теперь залезайте в кроватки, – сказал Пол, но тут произошло нечто неожиданное.

– А теперь будем молиться! – заявила Лидди и, сложив ладошки, опустилась на колени возле кровати сестры.

– Зачем? – закапризничала Саманта. – Мы должны молиться только потому, что бабуля Радек к нам приехала?

– Сэм! – шикнула на нее Нэт. – На колени. Сейчас же.

Пол тихо отошел в сторону. Жена тоже опустилась на пол, и три темные головки одновременно склонились. Нэт спросила у девочек, за что они сегодня должны быть благодарны Богу.

– Папа вернулся домой! – заученно отрапортовала Саманта.

Она улыбнулась отцу и снова приложила сложенные ладошки к лицу.

Лидди сказала, что благодарна за маленькую Сэди. Этого Пол от нее, признаться, не ожидал: в течение дня дочка практически не уделяла внимания младшей сестренке. Саманте тоже не понравились слова сестры.

– Ты должна благодарить за папу, – стиснув зубы, прошипела она.

– Сэм, – мягко прервала ее Нэт. – Нельзя вмешиваться в молитвы других людей.

Саманта взглянула на Лидди:

– Мама говорила, что мы должны благодарить Бога за то, что папа благополучно вернулся домой. Разве ты не помнишь?

Лидди нахмурилась, на лице появилось знакомое выражение, означающее высшую степень упрямства.

– Замолчи, – отворило милый ротик божественное создание.

Грубость младшей сестры так рассердила и обидела Саманту, что она расплакалась.

– Ты всегда произносишь глупые молитвы! – закричала она.

– Девочки! – повысила голос Нэт. – Ваш папа не для того преодолел тяжелый путь из Гренландии, чтобы слушать, как вы ругаетесь.

– Как вы думаете, что чувствует Бог, когда слышит, как маленькие эгоистки ругаются, вместо того чтобы молиться? – вмешалась Дорис.

Она так неожиданно возникла в дверном проеме, что все с перепугу вскочили на ноги.

Полу стало жаль Нэт. Жена не могла не понимать, что он отнесется к представлению весьма прохладно. Не исключено, что сейчас ей кажется, будто он в глубине души радуется, что все получилось так неуклюже и смешно. Нэт в любом случае оставалась в проигрыше: ее мать так или иначе будет недовольна, а Полу это не нужно. На самом деле ему было жаль девочек, которых принудили молиться. Но осуждать он никого не собирался.

Нэт скороговоркой прочла «Отче наш», пожурила Саманту за то, что та не повторяла за ней слова молитвы, и, шикнув на обеих девочек, уложила их спать.

– Спокойной ночи, – обнял и поцеловал дочерей Пол.

– Я рада, что ты вернулся, папочка, – сказала Саманта.

Он погладил прикрытую одеяльцем коленку.

– Я очень скучал по вам, девочки.

– А теперь всем спать, – приказала Нэт. – Никаких разговоров. Уже поздно.

В гостиной воцарилась тишина, изредка прерываемая бульканьем в батареях. Дорис сидела в маленьком кресле: руки сложены на коленях, глаза прикрыты, волосы накручены на бигуди, на лице блестит «Мерколайдз вэкс», наложенный толстым слоем. Она либо молилась, либо спала. Или же притворялась, что молится или спит, создавая для супругов иллюзию уединения.

– Хочешь чего-нибудь? – спросила Нэт. – Может, кекса или мороженого?

– Нет, спасибо, – отказался Пол.

Женщина кивнула, но от дивана не отходила. Она распустила свой конский хвост, и волосы рассыпались по плечам. Под глазами были темные круги. Оно и понятно. Она родила всего две недели назад. Из-под платья небольшим холмиком выпирал живот. В мусорном ведре в ванной комнате Пол заметил салфетки, измазанные чем-то цвета ржавчины. Позже от салфеток не осталось и следа.

– Тебе бы лучше лечь спать, – посоветовал Пол.

– Знаю, – через силу улыбнулась Нэт. – Но мне хотелось бы услышать о Гренландии.

– Нечего рассказывать. Каждый день работал на реакторе. Он похож на CR-1, но функционирует гораздо лучше.

– А с кем тебе пришлось работать? Что это за люди?

– Обычные солдаты, вполне нормальные парни.

– Кормили ужасно?

– Нормально.

Нэт кивнула и, приложив руки к животу, будто стеснялась этой части тела, спросила:

– Может, тогда ляжем спать?

Пол выдержал паузу:

– Ложись, если хочешь, а я, пожалуй, посижу немного, посмотрю телевизор.

– Что? Не подозревала, что ты любишь телевизор.

Муж пожал плечами:

– Да, люблю.

– Тогда я тоже посижу с тобой, – обрадовалась она.

Пол молчал. Ему не хотелось, чтобы жена сидела рядом. Он не желал видеть ее лицо, испытывая при этом бесконечный поток приглушенных эмоций. Полу было тяжело говорить через силу и делать вид, что он ей доверяет. Словом, он не мог вести себя так же, как до отъезда. Впрочем, и быть откровенным он тоже боялся. Если они начнут разговаривать начистоту, неизвестно, чем все закончится и что потом с этим делать.

Нэт обошла диван, села рядом и положила голову ему на плечо. Несмотря на все старания жены, напряжение чувствовалось. Это было сущее наказание – находиться так близко после шести месяцев одиноких мечтаний и мучительных чувственных мыслей. Она обладала женской силой, противиться которой было очень сложно. Прикосновение руки к руке, подымающаяся во время дыхания грудь, кривая линия над верхней губой… Страстное желание близости, соединившись в его душе с болью и жгучим чувством обиды, образовало гремучую смесь. Пол постарался дышать ровно, как будто боролся с тошнотой или проходил болезненную медицинскую процедуру. Вдох – через нос, выдох – через рот. В голове все перемешалось. Больше всего он боялся, что может вскочить и заорать на жену. Казалось, еще немного, еще одна секунда – и он просто взорвется.

Пола спасла младшенькая, которая начала хныкать в родительской спальне. Сначала Нэт прислушивалась, надеясь, что ребенок сам успокоится, но всхлипы и призывные звуки становились все громче, пока не переросли в хриплый прерывистый плач.

Дорис, до этого не подававшая признаков жизни, приоткрыла глаза и голосом человека, который и не думал спать, констатировала:

– Ребенок плачет.

– Спасибо, мама, – сказала Нэт. – Ты сидишь напротив и слышишь, что ребенок плачет. Мы тоже не глухие.

– Не кипятись, – ответила Дорис. – Во вторник я уеду и больше не буду вам докучать.

Слишком долго двум родным женщинам пришлось терпеть друг друга.

– Да я не о том, – рассердилась Нэт. – Я говорю, что мы все прекрасно слышим…

– Я только пыталась помочь.

– Разумеется. – Нэт поднялась с дивана и пошла в спальню.

Дорис снова закрыла сглаза. Ее блестящее лицо отражало свет, как небольшое безмятежное озерцо.

Нэт тихим нежным голосом разговаривала в спальне с Сэди. На мгновение ему показалось, что сейчас его сердце не выдержит и просто разорвется на клочки. Он встал, выключил свет в гостиной, взял шерстяной плед и укрылся им, натянув до подбородка.

Дорис приоткрыла один глаз.

– Хотите занять мое место? – предложил он теще. – Вам здесь будет удобнее.

– Ни за что, – отвергла предложение Дорис, да еще с таким видом, как будто разговаривает с жадным ребенком.

– Я настаиваю…

– Ты что, не собираешься спать?

– Спокойной ночи, Дорис.

Она осталась, где была, эта призрачная горгулья. Пол долго лежал неподвижно, прежде чем ему удалось забыть (или почти забыть), что в двух шагах от него находится теща. Со своего места он мог видеть окно, за которым качались звезды, страшно далекие и холодные. С неба изредка падали снежинки. Ничего существенного, о чем можно было бы размышлять. Пол и хотел бы ни о чем не думать, но мысленно все время возвращался к Нэт и другому мужчине. Жена разговаривала с этим мужчиной, смеялась в его присутствии, приглашала в гостиную… Мысленно он сконцентрировался на входной двери. Представил себе, как Нэт, одетая в красивое платье, открывает ее и улыбается. Но не ему. Она была счастлива видеть того, другого, кого он не знал. Не имеет решающего значения, случилось то самое или не случилось. Уже то, что она проводила время с посторонним мужчиной, приняла от него автомобиль, когда муж находился за тысячи миль, в корне неправильно. Значит, Нэт не заслуживает оказанного ей доверия, а замечательная семейная жизнь, на которую он так рассчитывал, соответствует действительности лишь наполовину. Ревность трансформировалась в отвращение, и оно вызвало настоящую физическую боль, вонзившуюся в живот с такой силой, что его едва не начало корчить.

Нэт вернулась из спальни и замерла, увидев, что свет выключен.

– Пол, – прошептала она.

Постояла немного, еще раз позвала. Затем он услышал, как жена возвращается в спальню. Дверь с тихим щелчком закрылась.

Прошло немало времени, прежде чем теща уснула. Наконец-то Пол почувствовал облегчение, хотя ее размеренное громкое дыхание едва не свело его с ума. Сначала – тихое бульканье, как будто турку забыли на огне, а потом – мощный вдох. Не сумев абстрагироваться от этих звуков, Пол накрыл голову маленькой подушкой. В небольшой просвет между шерстяным одеялом и подушкой он видел окно, покрытое паутиной изморози, и черное, словно чернила, небо за ним.

– Только посмотрите, кто вернулся! – воскликнул Фрэнкс, когда Пол переступил порог комнаты, в которой обедали парни. – Это наш Нанук с Севера.

Все оставалось как и прежде: операторы с судочками, из которых достают обед, включенный телевизор, насыщенный аромат кофе, разливающийся в воздухе.

– Кольер, – подняв руку, поприветствовал его Вебб.

Он искренне обрадовался возвращению товарища. Другой молодой человек, временно заменяющий Пола, при его появлении вскочил на ноги.

– Ты помнишь Вебба… – начал было Фрэнкс.

Пол бросил на него хмурый взгляд, прошел в комнату и пожал Веббу руку.

– Интересно, как я могу не помнить Вебба?

– А это Сидорский. Он из Чикаго.

Они обменялись рукопожатием.

– Значит, ты новый парень, который не дает здесь всему рассыпаться?

– Скрежещу зубами, но не даю, – пошутил Сидорский.

– Скажи, Вебб, – обратился к парню Пол. – Ты себе новый зуб вставил?

Вебб покраснел:

– Да.

Он легонько постучал пальцем по переднему резцу, выделявшемуся на фоне соседних зубов неестественной белизной. Теперь, когда щербатый рот уже не портил внешний вид молодого человека, он казался несколько старше.

– Фарфор, – пояснил Вебб. – Оказалось, что это дешевле, чем я думал.

Он снова смутился и улыбнулся пошире.

– Хорошо сработано, – одобрил Пол.

– Да вы оба писаные красавцы, – похвалил Фрэнкс. – Кольер! Ты слыхал, что у нас перерыв в работе? На Рождество приказали выключить реактор.

– Хм-м-м, – хмыкнул Пол. – Странно. Что за этим может стоять?

Временами они тестировали возможность аварийной, быстрой остановки реактора, опуская все регулирующие стержни до самого дна активной зоны, но уже спустя несколько часов перезапускали. Они никогда не оставляли агрегат в неработающем состоянии на несколько недель.

– Инженеры считают, что будет полезно проверить работу аварийных регулирующих стержней, учитывая все неприятности, которые у нас были, – пояснил Фрэнкс.

– Мы бы предпочли не включать реактор до прибытия новой активной зоны, – поделился Вебб.

– Двадцать первое – последний день перед остановкой, – начал инструктировать Пола старший смены. – А третьего января перезапускаем.

– Две недели отпуска, – слегка пожав плечами, заметил Вебб. – Не так уж плохо.

– А чьей смене выпало удовольствие перезапуска? – поинтересовался Пол.

– Ночной, – сказал Фрэнкс. – Не беспокойся, мы будем на дневной. На них ляжет самое трудное – поднимать стержни, а мы заступим на дежурство утром, когда основная работа будет сделана.

– Нам повезло, – вставил свое слово Сидорский.

– Я даже чувствую себя немного виноватым перед парнями, – нахмурил бровь Вебб.

Фрэнкс протянул Полу план проведения перезапуска. Все это было знакомо, Полу уже доводилось проводить такую операцию. Не позавидуешь операторам, которым выпадет такая работенка. «Закройте вентили системы подачи воды, чтобы изолировать затворы привода регулирующих стержней системы управления и защиты ядерного реактора от давления насоса подачи воды, – говорилось в инструкции. – Перекройте трубопроводы входа и выхода к уплотнительному узлу привода регулирующих стержней системы управления. Отожмите гибкие упоры соединительных стержней. Выведите ведущий вал из втулки». И так страница за страницей. Работы на всю ночь. Если все пойдет согласно плану, к утру четвертого января, когда наступит время его смены, реактор снова будет жужжать, позабыв о холодных неделях ничегонеделания.

– Чертова штуковина ведет себя хуже, чем когда-либо, – признался Фрэнкс. – Даже Ричардс уже сочувствует нам, если не упивается до чертиков у себя в фанерном дворце.

– А если мы откажемся от повторного запуска? – озвучил дерзкую мысль Пол и сам удивился своей смелости. – А что, если просто сказать «нет»? Мы подождем, пока пришлют новую активную зону и не станем перезапускать чертов реактор без нее.

Все трое молча уставились на него. Сердце Пола учащенно забилось.

– Нас объявят дезертирами, – просто сказал Фрэнкс.

– Они нас просто выбросят и наймут других, – согласился Сидорский. – В Бельвуаре сейчас заканчивает обучение группа свеженьких операторов.

– Он прав, – неохотно подтвердил Вебб.

– Я бы хотел тебя поддержать, Пол. Честно, хотел бы… – клялся Сидорский.

– Я думаю, он шутит, – с нажимом произнес Фрэнкс, глядя Полу прямо в глаза. – Ты ведь всего лишь пришел нас проведать, не так ли?

Помедлив, Кольер сдался:

– Да, но вы все же не отбрасывайте мое предложение… Серьезно обдумайте. Это выход.

– Никак не получится, – рассмеялся Сидорский.

– Ладно, – махнул рукой Пол. – Понимаю.

Он покраснел. Ему не хотелось, чтобы парни думали, будто у него шарики за ролики зашли во льдах Гренландии.

– Ну, мы уже знаем, что произошло между тобой и Ричардсом, – на правах приятеля сменил тему разговора Вебб.

Он показал на себе условный удар в челюсть.

– Мужик все же выжил, – начал делиться подробностями Фрэнкс. – Ты бы его видел! Правда, он три дня прятался у себя в офисе. Как-то я все же сумел его подловить, так челюсть у него была темно-синей до самого уха. Ни за что бы не подумал, что ты на такое способен. Ты на самом деле психованный сукин сын.

– Я этим не горжусь, – сказал Пол, имея в виду исключительно избиение сержанта.

– А как прошла ваша встреча в Гренландии? – загорелся Фрэнкс. – Готов поспорить, ты был рад увидеть его там.

– Мечта стала явью… Послушай, – произнес Пол, – мне еще придется поработать с ним до февраля, поэтому не стоит раздувать пламя. – Он повернулся к Веббу: – Ты женился?

По лицу приятеля пробежала тень, и Пол тотчас же пожалел, что спросил.

– Не-а, – погрустнел Вебб. – Все это уже в прошлом.

– Извини.

Вебб отвернулся и беспокойно переступил с ноги на ногу.

– Может, мы с Ванной еще попробуем сойтись, наладить отношения. Не знаю… – неуверенно произнес он.

Приятель выглядел глубоко несчастным. Пол хотел сказать ему что-то ободряющее, хотя и понимал, что красноречие – не его конек и вряд ли он сможет подобрать подходящие слова.

– Подожди, – все-таки попытался он. – Никто не знает, что будет в будущем.

– Извини, дорогая Эбби, но сейчас нам надо опускать стержни, – мрачно пошутил Фрэнкс. – Ты зайдешь к Ричардсу?

– Официально я возвращаюсь только завтра, – не выказал энтузиазма Пол.

– Ты что, не взял отпуск? – удивился Фрэнкс. – Черт! Почему бы тебе не посидеть дома до самого перезапуска? Зачем возвращаться на работу на несколько дней?

Пол поморщился. Он знал, что так принято. Военные обычно берут небольшой отпуск после возвращения из длительной командировки, чтобы вновь привыкнуть к повседневной жизни, побыть дома, в кругу семьи.

– Я лучше сохраню отпуск для другого… Может, летом возьму, – начал юлить Пол.

– Мне кажется, лучшего времени, чем сейчас, не будет, – возразил Фрэнкс. – Тебя полгода не было дома. В семье – новорожденный ребенок.

– Извини, но завтра вы снова меня увидите.

– Ладно, – не стал настаивать Фрэнкс.

– Увидимся, парни. – Пол взял шинель. – Держитесь.

Молодежь вернулась к своей работе. Сосредоточенный Фрэнкс, нахмурившись, кивнул головой:

– И ты держись.

По дороге домой Пол заехал в супермаркет «Джи-си-пенни» – надо было запастись подарками к Рождеству. Нэт сказала, что девочки просили «Волшебный экран». Он подумал немного и в порыве великодушия купил Лидди медвежонка, а Саманте – Барби.

Раньше он редко бывал в больших магазинах. Оказалось, что в пасмурный день, когда одиночество ощущается острее, чем когда-либо, яркие огни и большие залы очень даже поднимают настроение. В супермаркете вырос настоящий лес из белых и серебристых искусственных елок, украшенных мишурой и электрическими гирляндами. Вокруг них собрались мамы с маленькими детьми. Пол постоял немного, зажав пакеты под мышкой, грустно улыбнулся и пошел своей дорогой. Он не знал, что купить Нэт, поэтому выбрал элегантный передник. К нему добавил новый венчик: в старом погнулась проволочная насадка.

Когда он подъехал к дому, уже почти стемнело. Нэт, как оказалось, зажгла свечи в окне. Свечи были одним из немногих украшений в их доме. Полу настолько нравилась эта традиция, что они продолжали соблюдать рождественский ритуал до конца зимы. Он обожал этот период года. Приятно думать, что Нэт зажигает свечи не только ради праздника, но и для него – чтобы он возвращался с работы домой не во тьме. Для Пола свечи означали личное послание, улыбку Нэт, которую было видно с конца улицы. Казалось бы, свечи – украшение для всех, но на самом деле их свет предназначался только ему.

Однако сейчас, увидев издалека маленькие уютные огоньки в окне, Пол еще больше затосковал. Подъехав к дому, он остановил машину и аккуратно засунул детские подарки под одеяло для пикников, лежащее на пассажирском сиденье. Он внесет их в дом позже.

– Папа! – с диким воплем бросились к нему дети, как только он появился в дверях.

– Здравствуйте, девочки.

Пол поцеловал обеих. Из задней комнаты было слышно, как хнычет Сэди – не плачет, а пока только хнычет.

– Где мама?

– Побежала взглянуть, как там малышка, – сообщила Лидди.

– Мама на меня накричала, – со слезами на глазах пожаловалась Саманта. – Она злая.

– Ваша мама не злая, она просто устала, – объяснил Пол.

– Я люблю маму, – с подобострастием заявила Лидди, бросив подозрительный взгляд в сторону сестры.

– А где бабушка Радек?

– Мы отвезли ее в аэропорт, – доложила Саманта. – Бабуля полетела домой.

– Серьезно? – Полу не удалось скрыть радость, охватившую его при этом известии. Правда, он тут же почувствовал угрызения совести, что не попрощался с тещей лично. – Она улетела домой? Счастливого пути.

– Да, бабуля вернулась в Старый Сан-Диего.

Саманта почему-то решила, что это полное, официальное название города, и каждый раз при упоминании Сан-Диего обязательно добавляла слово «старый». Переубедить ее не представлялось ни малейшей возможности.

– Я скоро. – Пол прошел по коридору и остановился у входа в спальню.

За дверью на какое-то мгновение воцарилась тишина, но только на мгновение – после паузы Сэди снова начала хныкать. Толкнув дверь, Пол вошел в комнату. Нэт, склонившись над детской кроваткой, пыталась убаюкать малышку.

– Привет, – сказал он.

Жена подняла голову.

– Привет, – прошептала она.

– Я возьму ее, а ты ложись, – предложил Пол.

– Да?

– Ага.

– Спасибо, – поблагодарила Нэт.

Пол взял на руки извивающуюся дочурку, нежно обнял ее, прижав к плечу. Когда выходил из спальни, слышал, как Нэт забралась под одеяло.

На кухне все говорило о том, что жена начала готовить ужин, но что-то ее отвлекло. В кастрюльке лежала сырая куриная грудка, посыпанная какими-то красноватыми специями. Духовка включена, температура выставлена на 350 градусов, но внутри пусто. Пол засунул кастрюлю с курятиной в духовку, решив, что разбудит Нэт, когда все будет готово.

– Девочки! Не прикасайтесь к свечам, – велел он, заметив краем глаза, что Лидди норовит сунуть палец в огонь.

– Хорошо, папа, – кивнула дочь.

– Давай играть в папу и маму, – предложила Саманта, наряжая Лидди в небольшой фартучек.

Это был фартук-платье, поэтому застегивался на пуговки на спине, а не завязывался, как обычные передники.

– Я буду папой. Значит, я главная.

Пол устроился вместе с Сэди на диване. Малютка снова начала хныкать и сучить ручками.

– Тс-с-с, – нежно шептал отец, заворачиваясь в шерстяное одеяло и легонько похлопывая дочь по крошечной спинке размером с батат.

Сэди малюсенькими кулачками упиралась ему в грудь. Пол немного приподнял дочь – так, что макушка оказалась у него под подбородком, – и начал напевать ей на ушко песенку.

– Приготовь что-нибудь на ужин, – командовала Саманта сестрой. – Помешай вот это в миске.

Лидди старательно повторяла движения за Сэм.

– Хорошо, – похвалила ее Саманта. – Я теперь еду на работу.

Девочка обошла диван, подождала пару секунд и тут же прискакала обратно.

– Привет! – крикнула Саманта. – Я пришел с работы домой!

Девочка с явным удовольствием повторяла фразу снова и снова, и каждый раз ее личико озарялось победной улыбкой. Лидди не смогла придумать, как реагировать на столь эмоциональное приветствие. Она молча помешивала воображаемую еду в миске и тихо улыбалась.

– Я пришел с работы домой! – еще раз заявила Саманта.

И тут Лидди выдала фразу, которую десятки раз слышала от старшей сестры:

– Рада за тебя.

Нэт

Радость детей во время праздников просто била через край, что немного компенсировало натянутость в отношениях супругов. Теперь Нэт не сомневалась: что-то пошло не так, между ней и Полом далеко не все в порядке, но пока не могла придумать, как помочь горю. Оставалось только наблюдать, как Саманта и Лидди с сияющими глазами распаковывают подарки, носятся по всему дому в клетчатых ночных сорочках и без конца жуют карамельки. На второй день они уже сами начали жаловаться, что у них болят челюсти. Сидя в кресле, Пол с рассеянным видом следил за девочками, будто никогда в жизни не испытывал ничего похожего. Нэт раскладывала по тарелкам еду, потом собирала грязную посуду. Если бы посторонний человек подглядывал сейчас за ними в окно, то вряд ли бы усомнился, что видит счастливую семью. Праздники, как всегда, закончились быстро – как будто их и не было.

Четвертого января Полу нужно было выходить на работу. Утром ему надлежало вместе со своей командой принять реактор после того, как ночная смена его перезапустит. Накануне Нэт испытывала смешанные чувства – облегчение и страх одновременно. Муж две недели безвылазно сидел дома и всюду сеял тоску и меланхолию – ей уже выть хотелось. За четырнадцать дней так и не удалось снять напряжение, возникшее между ними. В это трудно поверить!

Возвращение Пола на работу означало новые заботы для Нэт. Это ее немного тревожило, хотя, с другой стороны, будет возможность хоть немного отвлечься от нежелательных мыслей. Следовало почистить форму мужа и заново приколоть знаки отличия, купить продукты на следующую неделю, приготовить еду на первое время. Нэт суетилась по хозяйству: в барабане для сушки вертелось белье, в духовке запекалась куриная тушка. После ужина она вышла на улицу вынести мусор и получила от погоды настоящую ледяную пощечину. Зима за праздники совсем распоясалась, установив новый рекорд – температура воздуха опустилась ниже нуля. Нэт уже не так раздражали холода, немного привыкла – это, как-никак, ее вторая зима в Айдахо. В прошлом году, примерно в тех же числах, она выходила из автомобиля и едва не наступила на труп полосатой кошки, крепко примерзший к дорожке. Кишки животного растянулись на несколько метров, и все вместе представляло собой чудовищную картину – какой-то адский воздушный змей, запущенный самим Сатаной. Пол обо всем позаботился: он два часа откалывал замерзший труп, как останки древнего животного ледникового периода. Они тогда подумали, что кошка могла стать жертвой нападения койотов.

Нэт с трудом сняла с бака примерзшую крышку и бросила туда пакет с мусором. Возвращаясь домой, заприметила машину Джинни Ричардс, которая ехала по их улице в сторону центра.

Нэт нахмурилась и пошла своей дорогой. Джинни почти скрылась из виду. Нэт видела, как автомобиль поворачивает в переулок по направлению к дому Ричардсов. Это вполне устраивало Нэт. Не хватало еще, чтобы жена мастер-сержанта остановилась поболтать с ней. У нее могли быть в их квартале свои дела, она ведь сотрудничает с отделом взаимодействия армии. Разложив в голове все по полочкам, Нэт, тем не менее, никак не могла успокоиться.

Не исключено, что она просто становится параноиком. За лето отношения с Джинни окончательно испортились. Инцидент с водосточными желобами стал последней каплей. Эта женщина – шпионка, проныра и ведьма. В более жестокие времена ее сожгли бы на костре, поскольку она всегда приносит беду. Честно говоря, Нэт на самом деле считала появление Джинни дурным предзнаменованием.

Подойдя к дому, Нэт обратила внимание, что крышка почтового ящика приподнята. Это показалось странным: никакой почты она сегодня не ждала. Женщина подошла поближе, пригляделась и увидела внутри небольшой белый конверт. Нэт вытащила его и начала внимательно рассматривать. Марок на конверте не было. Бумага, из которой он был изготовлен, оказалась очень плотной – такую делают из вторсырья, в частности из льняного тряпья. Конверт не был запечатан. Нэт заглянула внутрь и обнаружила один-единственный бледно-голубой листок в клетку, испещренный какими-то датами, записями о работе реактора и прочими техническими подробностями.

Нэт почти не сомневалась, что конверт в почтовый ящик подбросила Джинни. Только почему она сделала это тайком, ничего не объяснив и даже не оставив сопроводительной записки? Очевидно, что послание предназначалось не ей. В этом Нэт была уверена. Однако весьма сомнительно, что Джинни оставила письмо Полу. Все это было странно и попахивало чем-то неприличным. Впрочем, не исключено, что это Митч поручил жене доставить послание по адресу и Пол в курсе, что ему должны передать нужную бумажку. Возможно, Пол выходит на работу раньше Ричардса. В любом случае шпионская бумажная возня не показалась Нэт такой уж срочной.

Женщина засунула письмо в карман и вернулась в дом. Она собиралась сразу же сказать Полу о конверте, но, проходя мимо гостиной, увидела, что он сидит на полу и читает Саманте и Лидди книжку, поэтому решила не мешать. Она тихо сняла пальто и повесила у двери, а потом еще долго стояла в коридоре, украдкой наблюдая за мужем и дочерьми.

Они казались такими милыми: Пол с головой погрузился в чтение, а черноволосые головки дочерей склонились с двух сторон над книгой. Саманта сосет пальчик (ай-ай-ай, взрослая же). Лидди разинула рот, будто ей рассказывают нечто такое, во что невозможно поверить. Пол был очень хорошим отцом. У него всегда находилось свободное время для дочерей. Он никогда не разговаривал с ними грубо и всякий раз, когда общался, светился неподдельной радостью.

Внезапно столь явная демонстрация взаимной привязанности между Полом и дочерьми вызвала у Нэт вспышку ревности. Он был так влюблен в нее! Любит ли до сих пор? Что случилось с их семьей после его возвращения из Гренландии? С тех пор как Пол вернулся, все изменилось. Казалось, что ему очень трудно, порой невыносимо смотреть ей в глаза, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться. Он старался держаться от нее подальше, как от прокаженной. Нэт представила себе картинку, как будто они живут во времена Ветхого Завета: она, покрытая струпьями проказы, ест у всех на виду сырую свинину с кровью, а люди – и Пол среди них – сторонятся ее. Конечно, можно и пошутить, но легче на душе не становится. Нэт несколько раз пыталась сблизиться с мужем, и каждый раз он ее отвергал. Почему Пол ее избегает?

Узнать о дружбе с Эсромом он не мог. Во-первых, это просто невозможно, а во-вторых, она не позволила ситуации зайти слишком далеко. Да, она чувствовала себя виноватой из-за того, что думала об Эсроме чаще, чем следовало, что до сих пор о нем вспоминает, но, как бы там ни было, она любила мужа и была ему верна.

Может, он встретил новую любовь, пока был в отъезде? Могло ли это послужить причиной столь разительной перемены?

В армейской брошюре для жен упоминалось, что в семье после долгого отсутствия мужа могут возникнуть различные сложности, связанные с взаимным привыканием. В разделе «Чего ожидать после длительной командировки» описывались варианты поведения мужа, включая молчаливость, отстраненность и раздражительность. И назывались психологические причины подобного состояния. Мужчина мог чувствовать себя посторонним в собственной семье, страдать из-за расставания с товарищами и так далее. Авторы брошюрки советовали женам быть терпимыми и понимающими: «Вы не знаете, как он там жил, и можете не понять, даже если он обо всем расскажет. Не раздражайтесь и не ворчите. Будьте готовы выслушать мужа, но не говорите о сложностях, которые вам пришлось преодолеть в его отсутствие. Он все равно уже ничем не сможет помочь».

Что заставило ее остановить свой выбор на Поле? Шесть лет назад, когда она жила в Сан-Диего, вокруг нее терлось несколько симпатичных мальчиков, но, как только Пол появился на пляже, она отдала предпочтение ему. Другие парни были жизнерадостными и бойкими. Им все легко давалось. Они могли привязаться к девушке на минуту или на месяц, а возможно, даже влюбиться, но все это требовало грандиозных изменений в них самих.

Нэт с Полом сидели рядом у костра и болтали. Она сразу же поняла, что произвела сильное впечатление на молодого человека. Пол был необыкновенно сдержан и удивительно серьезен, но вертеть им оказалось куда легче, чем кем-либо из прежних знакомых. Когда Нэт прикасалась к нему, то, что называется, оставляла на нем свои отпечатки.

Слезы жгли ей глаза. Она зажала рот ладонью, слушая, как Пол читает дочерям: «Если ты побежишь, я побегу за тобой, мой маленький кролик». Пол когда-то любил ее, но любовь, видимо, осталась в прошлом. Раньше она позволяла ему себя любить, и муж это знал. Этого казалось вполне достаточно.

Скорее всего, любовь просто усохла, превратившись в нечто иное. Разве другие жены не испытывали того же? Машина, его работа, дети… Любовь мужчины подкатывает к тебе в образе очаровательного коммивояжера, получает всю тебя с потрохами, а когда ты уверуешь, исчезает, оставив ни с чем.

Пол

Накануне перезапуска реактора Пол очнулся от послеобеденной дремы под вечер. Полулежа в кресле, он тайком наблюдал, как Нэт снует между спальней и крошечным помещением для стирки. Жена чистила и отбеливала его рабочий комбинезон. Она набросилась на бедную одежду прямо-таки с яростью. До его слуха долетало, как, вооружившись щеткой, она уничтожает пятна и прочих врагов, притаившихся на ткани. Затем Нэт вытащила из сушилки военную форму – ту самую, которую он надевал на официальные встречи (комбинезон он носил на реакторном уровне и в комнате отдыха). Встряхнула, расправила и принялась гладить. Справившись с задачей, жена разложила форму на кровати и не торопясь, очень тщательно приколола в нужных местах знаки отличия, измеряя расстояние сантиметром. У Пола возникло странное чувство, будто он наблюдает, как жена сражается с невидимым противником, даже не осознавая этого. Когда дело было сделано, Нэт, слегка успокоившись, вышла из комнаты. На губах играла добродушная улыбка. Заметив, что Пол не спит, она неуверенно, в некотором смысле даже стесняясь, сообщила, что кухонная раковина забилась. Пола это нисколечко не удивило. Когда дело касалось жира, Нэт не церемонилась и все лишнее выливала в раковину: во время готовки она всегда очень торопилась. Так что сливные трубы приходилось чистить несколько раз в году.

Пол попытался откачать воду и пробить засор с помощью вантуза, но тщетно. Слой сероватой жирной воды толщиной в два дюйма никуда не делся. Придется разобрать слив рукомойника. Пол принес из комнаты для стирки металлический поддон, сантехнический трос и разводной гаечный ключ. Засучив рукава рубашки, он убрал с глаз долой моющие средства, стоявшие под раковиной, и расставил их в сторонке, как молчаливую аудиторию, которая будет наблюдать за происходящим. Муж лежал на спине, отвинчивая скользкие металлические гайки, когда Нэт, уложив девочек спать, вернулась на кухню.

– Извини, – вздохнула она. – Я надеялась, что тебе не придется этого делать.

– Ничего страшного, – проворчал Пол.

Нэт подвинула стул и села.

– Я буду твоей командой поддержки, – улыбнулась она.

– Это займет не больше минуты.

– Хорошо, – кивнула Нэт, но со стула не встала.

Пол отвинтил сифон с горизонтальным отводом и, когда вода и сальная грязь стекли в поддон, заглянул внутрь. Нет, не забит. Прищурившись, он потянулся к вертикальной части трубы.

– Ты на меня злишься? – наконец не выдержала жена.

– Ну, вообще-то я бы предпочел, чтобы ты не сливала жир в раковину.

– Нет, я о другом…

Пол замер. Сердце затрепетало как сумасшедшее.

– Нет.

Нэт подалась вперед. Ей так хотелось достучаться до мужа, поколебать его железную невозмутимость.

– Что я такого сделала? Почему ты сердишься?

Пол сунул отвертку в отверстие трубы и извлек полусгнившие очистки и кофейную гущу. За вторым заходом вышли несколько комков жира, на которых бусинками поблескивали капельки воды. Он вытер отвертку тряпкой.

– Пол? – раздался над его головой голос Нэт.

– Я пытаюсь прочистить трубу. Ты могла бы не донимать меня?

Наступила тишина. В воздухе разлилась обида.

– Я тебя не донимаю. Я хочу поговорить с тобой. Хочу знать, почему ты такой холодный, с тех пор как вернулся. Тебя полгода не было дома, а сейчас ты на меня даже не смотришь.

– Ну, мне нужно снова привыкнуть, – начал рассуждать Пол. – Я устал, и теперь все кажется немного другим.

– Ничего не изменилось. Все осталось ровно таким же, – возразила Нэт и после секундной паузы добавила: – Появилась Сэди, но это перемены к лучшему. Что мне сделать, чтобы тебе стало легче? Я готовлю твои любимые блюда. Стараюсь, чтобы девочки были заняты и не мешали тебе. Я пыталась тебя разговорить…

– На все нужно время, – произнес дежурную фразу Пол.

– Мне кажется, дело не только во времени.

– Нет, – признал он.

Ему не нравилось, как жена смотрит на него. На ее бледном лице отпечаталась обида, словно он только что отвесил ей пощечину. Он взял сантехнический трос. Руки дрожали. Не потому, что устал или работа была сложной, – просто жена испытывала его терпение.

Сунув кончик троса в отверстие и затянув установочный винт, он стал проталкивать трос вверх, пока кончик не освободился, а затем, провернув, вытащил обратно. Все получилось: удалось выудить массу разной гнилой пакости. Пол даже почувствовал удовлетворение от проделанной операции.

– Ну вот, – подвел он итог, выбрасывая жирную дрянь в мусорное ведро.

– Ты получил мое последнее письмо? – спросила Нэт.

– Да, кажется.

– Я получила от тебя всего четыре письма за полгода, а потом ты вообще перестал писать. Ты был очень занят?

– Вроде того. Ты знаешь, я не умею складно писать, – огрызнулся Пол. – Не могу сказать, что кто-то из нас писал часто.

– Ты мог бы позвонить. Патриция говорит… – Нэт запнулась, но все же продолжила: – Когда ее мужа туда послали, он ей звонил время от времени. Я не знала, что и думать. Я представления не имела, что у тебя, оказывается, была возможность звонить оттуда домой.

– Не думаю, что телефонный звонок с другого конца света мог бы что-то исправить. – Он вздохнул и с сомнением посмотрел на нее. – Нам пришлось бы перекрикивать помехи, а какой-то скучающий тип из контрразведки нас бы в это время подслушивал. Мне казалось, оно того не стоит.

Пол видел по реакции жены, что она надеялась на другой ответ, и это снова его рассердило. После того, что она натворила, нечестно с ее стороны засыпать его вопросами, требовать ответов, да еще и осуждать за что-то. Прищурив глаз, он заглянул в отверстие трубы и снова принялся засовывать внутрь кончик сантехнического троса.

– Ты разочарован, что у нас родился не сын? – выпалила Нэт. – Из-за того, что у нас одни девочки?

Пол даже дернулся от неожиданности.

– Конечно нет.

– Честно? – прикусив кончик ногтя на большом пальце, уточнила жена. – Я вот подумала, а то моя мама говорит, что, возможно…

– У меня и в мыслях такого не было, – искренне удивился Пол. – Я люблю наших девочек.

– Ну, я рада. Я тоже их люблю. – Жена заулыбалась, но через мгновение снова опечалилась. – Иногда мне кажется, что ты любишь их больше, чем меня.

Нэт попала в самую точку, и это его нервировало.

– Я бы очень хотела, чтобы твоя семья могла с ними познакомиться, – продолжала жена.

– Зачем? К чему ты клонишь?

Ее губы дрогнули.

– Им было бы приятно увидеть внуков. Я была бы рада узнать твоих родителей.

– Нет, не была бы рада, – язвительно заметил Пол. – Они умерли много лет назад – и отец, и мать.

– Знаю, Пол. Мне очень жаль.

– Не стоит сожалеть. Для них так даже лучше.

– Как ты можешь такое говорить?

– Они были несчастными людьми.

– Никто не бывает настолько несчастен, чтобы заслужить смерть.

– Некоторые заслуживают.

– Иногда ты меня пугаешь, Пол. Ты бываешь очень черствым.

– Я уже говорил, что люблю дочерей.

– И это все? Что еще ты любишь?

– Ну, – пожал плечами Пол. – Ты знала, за кого выходишь замуж. – Он сделал паузу и добавил: – Но не уверен, что я знал, на ком женюсь.

– О чем ты?

Он принялся завинчивать гайки.

– А ты считаешь, я хорошо тебя знал, когда женился?

– Почему ты спрашиваешь?

– О боже!

Пол слегка поранился об острый край металлической гайки и припал губами к месту пореза.

– Почему бы тебе не закончить позже? Трудно разговаривать, когда ты занят раковиной.

– Я почти справился.

Он поднялся, вытер руки о кухонное полотенце, повернул вентиль горячего крана и стал наблюдать, как вода стремительно уходит в слив.

– Хорошо, – похвалил он себя.

– Супер! – вскочила со стула Нэт. – Ты прочистил!

Похоже, ее лояльности и терпению нет предела. Она попыталась заняться его рукой.

– Ты себя поранил?

– Глупая царапина, – отдернул руку Пол. – Все в порядке.

Получив отпор, она кивнула и бросилась поворачивать краны. Спустя минуту, собравшись с силами, жена решила продолжить разговор:

– Хотела бы я научиться так управляться с сантехникой. Тогда я буду готова к очередной твоей длительной командировке. Может, ты меня научишь?

– Тогда тебе будет одиноко.

Нэт нахмурилась:

– О чем ты?

– Если научишься чинить технику сама, тебе будет одиноко, когда я уеду. – Пол повысил голос. – Тогда у тебя не будет повода вызвать другого мужчину. Давай я что-нибудь сломаю! Тогда ты сможешь ему позвонить, а он придет и отремонтирует.

– Не говори глупостей, – испугалась Нэт.

– Может, тогда ты не будешь чувствовать себя такой одинокой, пока я на работе.

– Пол! Прекрати кричать.

– Я знаю, что ты терпеть не можешь одиночество, – отчеканил Пол, не осознавая, что зациклился на этом слове. – Я слышал, все об этом знают.

– О чем ты? О чем ты слышал? – Нэт потянулась к мужу, но тот отпрянул. – Что бы тебе ни наговорили, это неправда. Люди глупы. Они могут оболгать кого угодно.

– Значит, люди просто взяли и все выдумали? Они врут, что, пока меня не было, в доме крутился посторонний мужчина?

Оттого, что он все-таки произнес это, Полу стало еще хуже. Он стоял и не сводил глаз с длинного кухонного стола, лишь бы не смотреть в глаза Нэт.

– Людям показываешь доброту и порядочность, а они видят только грязь и непристойность…

– Я говорю не о людях, а о тебе. Ты ведешь себя порядочно? Порядочно приглашать этого… мужчину в дом, пока меня нет? Ты подумала, что почувствую я? Ты вообще обо мне подумала?

– Я все время о тебе думала.

– Ну, Нэт, по твоим поступкам не скажешь, – отвернулся Пол.

Во рту скопилась горячая слюна, и он с силой выплюнул ее в раковину.

– Я поступила глупо, неразумно, – твердила Нэт. – Но я ничего плохого не сделала. У меня ничего не было с этим мужчиной. Он просто хороший человек, из местных. Иногда помогал мне по дому, ремонтировал кое-что. Клянусь, так и было.

– Уверен, что он хороший, – взвился Пол. – Как тебя послушать, он сама доброта в образе местного ангела.

– Пол! Прошу тебя!

– Но ты не беспокойся, – поднял дрожащую руку муж. – Это моя вина. Мне следовало раньше понять, кто ты есть. Признаки были налицо, но я старался их не замечать.

– Какие такие признаки? – вполголоса спросила Нэт.

Пол уставился в раковину, где остались микроскопические кусочки еды и мыльная пена.

– Я пытался убедить себя, что ты чистая и невинная девушка, хотя знал, что это не так. Больше я не буду настолько глуп. Стоило мне уехать – и ты повела себя подобно шлюхе.

У Нэт перехватило дыхание. Из глаз брызнули слезы.

– Послушай, – прошипел Пол. – Мы никогда не вернемся к этому разговору. Ты меня поняла? Мы притворимся, что ничего не было. Если ты хоть когда-нибудь заведешь об этом речь, я уйду из дома. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Я никогда больше не смогу тебе доверять. Я достаточно ясно выражаюсь?

– Не говори так, – умоляла она.

– Ты должна помочь мне… – решительно начал Пол.

– Хорошо… – с готовностью откликнулась Нэт.

– Ты должна помочь мне делать вид, что я тебе доверяю, – закончил он.

Жена отвернулась.

– Но никогда не говори со мной об этом.

– Я не предполагала…

– Нэт! – заорал Пол. – Заткнись!

Он больше не мог себя сдерживать.

– Я ни в чем не виновата. Ты должен мне поверить…

Он схватил ее за плечи. Она посмотрела на него почти с облегчением.

– Ты слышала, что я сказал? Я хочу, чтобы ты заткнулась.

Разжав пальцы, он отпихнул ее от себя. Во рту горчило. Пол еще раз сплюнул в раковину и направился в спальню. Чистенькая армейская форма цвета хаки, слегка покачиваясь на плечиках, висела на дверце шкафа, словно плоский человек. Пол сорвал вешалку и перекинул форму через плечо. Поразмыслив секунду, схватил и рабочий комбинезон. Прошел по коридору мимо Нэт, даже не взглянув в ее сторону. Аккуратно обул ботинки, тщательно зашнуровал их, как будто время остановилось и он может заниматься шнурками хоть целую вечность. Ему не хотелось показаться растерянным или излишне поспешным. Пусть жена считает, что его действия продиктованы железной волей.

Нэт все еще стояла на кухне, хлюпая носом и держась рукой за живот. Он не почувствовал ни капельки жалости. Решительно вышел на морозный воздух и закрыл за собой дверь.

После нескольких неудачных попыток автомобиль все-таки завелся и рванул прочь от дома через безлюдный центр. Пол мчался по долине реки Снейк настолько быстро, насколько мог, словно желтая линия шоссе была цепочкой его мыслей, а летящая по дороге машина стремилась добраться до самого источника, чтобы уничтожить его.

Справа, где-то в полях, в свете фар блеснули зеленым чьи-то глаза – наверное, олень. По обеим сторонам дороги мир погрузился во тьму. Пол почувствовал, как автомобиль заносит на обледеневшем асфальте, но сумел вовремя вырулить. Он не испытывал никаких эмоций. Он не хотел ехать домой.

Можно отправиться к Фрэнксам, но в обществе его жены и четверых детей он будет чувствовать себя неловко. Все начнут пялиться, задавать вопросы, выпытывать, кто он такой и как умудрился докатиться до такой жизни.

Или можно переночевать у Вебба. Он живет с товарищем, но это не страшно. Пол готов поспать на диване, если у них вообще есть диван, или, скажем, прямо на полу. Вебб будет удивлен, когда он появится у него на пороге. Правда, парень уверен, что у Пола идеальная жизнь, идеальная семья, но не выгонит же он его, в конце концов.

Но тут он вспомнил, что ночная смена сегодня занимается перезапуском реактора и Вебб подменяет Кинни. Полу пришла в голову мысль поехать к реактору и убить время с парнями, но он хорошо понимал, что в теперешнем состоянии просто не способен на это. Поговорив с ним минуту, парни, чего доброго, решат, что у него под шинелью припрятаны динамитные шашки. Его мысли были хуже болезни. Он не мог с ними справиться. Ему хотелось хорошенько встряхнуть Нэт, выбросить ее на улицу и запретить возвращаться домой. Он жаждал отыскать добренького местного парня и выпотрошить его, как рыбу. А еще он стремился забыть весь этот ужас.

Пол настолько глубоко погрузился в свои мысли, что не сразу заметил машину скорой помощи, летящую навстречу. Рассекая темень светом фар, она пронеслась по встречной полосе, как падающая звезда на фоне черного неба – яркая и безмолвная. Через минуту в том же направлении пролетели две пожарные машины, тоже без сирены, а следом – автофургон начальника пожарной части. Он провожал их взглядом, глядя в зеркало заднего вида, пока те не свернули на восток.

Появление этих машин на пустынном шоссе может ничего не значить, а может, наоборот, означать очень многое. Но то, в какой почти суеверной тишине они пронеслись в ночи, а особенно то, что ехали по направлению к испытательной станции, обеспокоило его. В душе поселилось дурное предчувствие. Пол развернул автомобиль и рванул следом за пожарными, держась на некотором расстоянии.

Он видел, что машины направились не в сердце испытательной станции, а остановились в кружке желтого света, который окружал CR-1. Сердце екнуло.

«Ложная тревога», – уговаривал себя Пол.

Обычная ложная тревога, как всегда. Сработала сигнализация в котельном помещении или еще где-нибудь. Пожарные проведут инспекцию, поворчат немного и уедут восвояси – все войдет в свое русло.

Но сегодня – не простая ночь. Сегодня – самая рискованная ночь года, ночь повторного запуска реактора. Операторам приказано вывести его из состояния ледяного холода и разогреть на полную мощность.

На воротах никого не было. Пожарные машины остановились одна за другой. Какие-то мужчины суетились вокруг них, кто-то подбежал к автофургону начальника. Из помещения реактора никто не вышел. На территорию тоже не пускали. Обычно в случае тревоги кто-нибудь из операторов быстренько бежал открывать замок. Кто рискнет держать и без того сердитых пожарных перед запертыми воротами. Возможно, парни просто еще не пришли в себя после стресса, или, может быть, все дело в том, что на улице очень холодно? В любом случае это непростительно. Пол слышал по радио, что сегодня семнадцать градусов мороза. Минус семнадцать и сильный ветер. Нельзя так долго держать людей на морозе.

«Ну же, парни, – мысленно просил Пол. – Пошлите кого-нибудь отпереть».

Он начал вспоминать, кто сегодня работает в ночную смену: Сидорский, Слокум и Вебб. Сволочь Кинни всех подставил. Заливал, что собирается покататься с семьей на лыжах, но кто будет развлекаться на природе в такую стужу? Даже днем температура не поднимается выше десяти градусов. Все говорят, что он просто нашел предлог не участвовать в перезапуске. Пол и раньше недолюбливал Кинни, а теперь испытывал к нему такую же бурлящую ненависть, какую раньше мог себе позволить только по отношению к Ричардсу.

Один из пожарных – самый молодой из всего экипажа, который, несмотря на жуткий мороз, ехал сзади, уцепившись за лестницу, – спрыгнул вниз и, дыша на кисти рук, направился к караулке. Видимо, собирался позвонить в комнату контроля. Где, черт побери, Слокум? Он начальник смены. Он должен выйти встречать пожарных. Пол подумал о Веббе. Беспокойство нарастало.

«Ну же, Веббси! Спускайся живее вниз. Скажи, что это ошибка, пустяковая поломка, которую легко устранить».

Начальник пожарной части Секрист не торопясь вышел из автофургона, посмотрел в сторону караулки и направился к машине Пола. Вращающиеся мигалки окрашивали его густые усы то в красный, то в желтый цвет.

Пол опустил стекло:

– Здравствуйте, сэр.

– Охламоны заперлись и не отвечают, – махнув головой в сторону реактора, посетовал Секрист и покосился на Пола. – А вы что здесь делаете? В это время нужно быть дома.

– Я просто ехал мимо.

– Среди ночи?

– Уверен, они сейчас выйдут!

– Когда я доберусь до этих ребят, самолично всыплю им по первое число.

К пожарному, который ушел в караулку, присоединился еще один. Можно подумать, что вдвоем дозвониться легче. Начальник пожарной части подошел к ним, перекинулся парой фраз и снова вернулся к Полу.

– Кто сегодня ночью старший по безопасности? – спросил он.

Пол на секунду задумался.

– Муллинс, – спохватился он. – Не помню его имени. Он иногда приходил к нам на чашку кофе.

– Очень мило. Где он сейчас может ошиваться, по-вашему?

– Я поищу, – пообещал Пол, давая задний ход.

В ночную смену Пол работал сотни раз, но за ворота никогда не выходил. И сейчас, объезжая территорию испытательной станции и подпрыгивая на замерзших колдобинах грунтовой дороги, чувствовал себя не в своей тарелке. Вокруг царила непроглядная темень. Пожалуй, такое можно увидеть лишь после смерти. Он почти лег на руль, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь.

Проехав две мили, Пол заметил слева свет фар и дважды посигналил. Пикап посигналил в ответ. Поравнявшись с Полом, водитель опустил боковое стекло.

– Муллинс! – крикнул Пол.

– Да.

– Это Кольер.

Свет фонарика на секунду ослепил Пола, затем луч опустился на живот. Муллинс, плотный мужик пятидесяти с лишним лет, высунул голову из окна.

– Что вы тут делаете? – спросил он.

– Вы были сегодня на CR-1? – ответил вопросом на вопрос Пол.

– Нет. – Муллинс махнул рукой в противоположную сторону. – Трубу прорвало на испытании материалов. Я помогал парням. Чертов холод. Что случилось?

– На CR-1 сработала аварийная сигнализация, но никто не отвечает. – Пол схватился за руль, чтобы унять дрожь в руках. – Надеюсь, кто-то из парней уже спустился и открыл пожарным, но будет лучше, если вы на всякий случай поедете со мной.

– Хорошо, – не стал возражать Муллинс и, обогнав Пола, умчался вперед.

Когда они подъехали к CR-1, двое пожарных как раз трясли ограду из проволочной сетки, прикидывая, как бы перелезть через нее.

– Эй! – крикнул Муллинс, выпрыгивая из грузовичка и махая зажатыми в руке ключами. – Лучше я!

Отперев ворота, он широко распахнул обе створки. Машины въехали на территорию, Пол – за ними. Все остановились на усыпанной гравием парковке. Пожарные собрались в кружок. Пол присоединился к ним.

– Разбиваемся по парам, – распорядился Секрист. – Эсром – со мной, проверим реакторный уровень. Вы вдвоем, – указал он на других пожарных, – ступайте на котельный уровень. Проверьте, мигает ли чертова сигнальная лампа. Если мигает, выключите, нет – проверьте административное здание.

– Людей в административном не будет… – начал было Пол.

– Кольер! Вы можете идти со мной, – предложил Секрист.

При упоминании его имени молодой пожарный резко повернулся и посмотрел на него, но у Пола не было времени об этом подумать, поскольку начальник уже поднимался по ступенькам.

У Секриста и его молодого напарника были переносные радиационные дозиметры – желтые прямоугольные ящички. Пол слышал характерные щелчки внутри приборов, и с каждым шагом они становились все громче. Когда дошли до половины пути, щелчки превратились в одно непрерывное жужжание.

– Что за черт! – выругался Секрист. – Эсром! У тебя тоже?

– Зашкаливает, – ответил парень с легкой гнусавостью, характерной для сельских жителей этого округа.

– Оба трещат, – прислушавшись, подтвердил Пол.

От жуткого жужжания волосы встали дыбом.

– На моем – двести рентген, – пробормотал Эсром.

– Будем надеяться, что они сломались, – помрачнел Секрист.

До этого Эсром смотрел только на шефа, почему-то не осмеливаясь поднять глаза на Кольера. Теперь же он с немой мольбой взглянул на него.

– Что думаете? – спросил Эсром.

– Не верю, что они могли сломаться одновременно, – сказал Пол.

Секрист уже не скрывал раздражения.

– Ну и холодина! – проворчал он. – Чертовы железяки.

Он начал трясти дозиметр, но, не добившись желаемого результата, махнул Полу и Эсрому, чтобы спускались.

– В машине есть запасные. Пошевеливайтесь.

Спуск прошел гораздо быстрее, чем подъем. Эсром побежал вперед к пожарной машине, быстро сунул дозиметр в кабину и начал рыться в поисках другого прибора.

– Ну как им не ломаться, – сетовал начальник пожарной части. – Эс! Если так швырять, они не будут нормально работать.

Он взял из рук Эсрома другой дозиметр, и оба включили свои приборы. Несколько секунд все было тихо, а потом раздались размеренные негромкие щелчки.

– Хорошо, – одобрил Секрист. – Ладно, пошли.

Тяжело дыша, все трое снова начали подниматься по ступенькам.

– Я хочу идти первым, – почти закричал Пол.

На узкой лестнице сложно было маневрировать, особенно если впереди тебя два препятствия, да еще в толстых робах. Он был в отчаянии и чувствовал себя маленьким мальчиком.

– Дайте я пойду первым, сперва я проверю. Я должен увидеть парней…

Начальник, уже преодолевший несколько ступенек, поднял руку. Все остановились. Дозиметры заявляли о себе все громче и громче, пока щелчки не слились в один нескончаемый треск.

– Двести, – сказал молодой. – На обоих приборах снова двести.

Сикрест с Эсромом переглянулись. Пол заметил, как оба побледнели. Сомнений не осталось: что-то стряслось. Он готов был бежать по лестнице, надо только как-то обойти пожарных.

– Вебб! – подняв голову, крикнул он. – Веббси! Слок! Эй! Отвечайте!

– Кольер! Спускайтесь! – рявкнул начальник.

– Вашу мать! – выругался Пол.

Он кое-как протиснулся мимо пожарных, споткнулся, но сохранил равновесие и бегом бросился наверх.

– Эй! – закричал сзади Секрист. – Эй!

Пол перескакивал через две ступеньки, чувствуя, как в груди все горит. Добежав до площадки, остановился перед дверью, прижался лицом к стеклу окошка, закрывшись от света ладонями, и заглянул в реакторный отсек.

Сначала он вообще ничего не понял. Что за ерунда? Этого помещения он никогда раньше не видел. Материалы вроде знакомые – сталь да бетон. Только предметы и конструкции перемешались: все не там, где должно быть. Разорванное, скрюченное, раздробленное и разбросанное – словно кто-то поменял местами изуродованные пазлы. Даже стены приняли странную форму.

Пол пришел в ужас, в мозгу пульсировала невозможная мысль: взорвался реактор. Казалось, в активную зону угодила бомба «Тарзан» и оставила после себя громадный кратер. По периметру валялись обломки бетона в человеческий рост. Из стен торчали большие куски искореженного металла, как будто мощный торнадо поднял их в воздух и швырнул на стены. Повсюду, как кошмарное конфетти, валялись металлические обломки поменьше и куски фильтровальной бумаги.

Среди этого хаоса он увидел два тела. Оба лежали на полу: одно – лицом вниз, другое – на спине. Плотные комбинезоны насквозь промокли от горячего пара и крови и прилипли к коже, словно были сшиты из шелка. Пол лихорадочно искал глазами третьего, и вдруг ему показалось, что тот, кто лежит на спине, пошевелился.

Пол дернулся, не понимая, действительно ли он видел движение или ему померещилось. Решил, что все-таки почудилось. Но тут человек повернулся набок и протянул руку. Пол увидел изувеченное лицо, и сердце его остановилось. Искривленный полуоткрытый рот – страшная неподвижная гримаса, как будто ему ударом свернуло челюсть. Ошметки обожженной розовой кожи. Мутные белесые глаза, лишенные зрачков.

Человек тянул руку не к Полу, а к чему-то призрачному, существующему только в его воображении. И тут тело обмякло, приподнятая рука упала, туловище так и застыло в неудобной позе, больше ни на что не хватило сил.

– Он жив, – сказал сам себе Пол и понесся вниз по лестнице.

Преодолев один пролет, он столкнулся с Секристом и Эсромом, которые поднимались наверх.

– Один жив, один из них еще жив, – затараторил Пол.

Глаза Секриста округлились. Он развернулся и побежал обратно, объясняя Полу на ходу, что нужны носилки.

Машина скорой помощи – новенький «Понтиак», – стоявшая без дела у задних ворот, подъехала поближе к зданию. Медсестра, скучавшая на заднем сиденье, смотрела куда-то вдаль. Увидев Пола и Секриста, стремительно бегущих по лестнице, она испуганно вскочила. Эсром вытащил из машины носилки. С искаженным от ужаса лицом подскочил Чарли Фогель – специалист по радиационной защите. Он был одет в обычную одежду, очки с квадратными стеклами сидели как-то криво.

– Я объявляю тревогу первой степени, – сообщил Фогель. – Нам нужна подмога. Надо установить заставу на дороге. Если кто-то выжил, необходима дезактивация. – Остановившись, врач взял Пола за руку. – Я беру руководство на себя. Вам туда нельзя. Вы вообще не из спасательной команды.

– Там один из моих людей, – горячился Пол. – Мы должны вытащить его оттуда!

Фогель старался смотреть ему прямо в глаза.

– Вы хоть понимаете, какое радиационное поле в этом здании? Люди, которые там находятся, подвергаются излучению в течение часа. Мне совесть не позволяет разрешить здоровому человеку спасать того, кто…

Пол освободил руку.

– У вас есть костюмы радиационной защиты? – засуетился он.

Секрист уже забрался в грузовичок и раздавал защитную одежду. На морозе костюмы сжались – в них сложно было влезть, трудно дышать, внутри образовывался конденсат.

– Это не очень надежная защита, – констатировал Фогель.

Начальник пожарной части натянул на лицо респиратор и протянул такие же Полу и Фогелю. Справившись с маской, Кольер схватился за ручку носилок. Кто-то из пожарных помог открыть дверь, и Пол с Секристом поспешили наверх. Фогель с Эсромом не отставали.

– Мы должны двигаться как можно быстрее, – инструктировал на бегу Фогель. – Перед входом на реакторный уровень задержите дыхание. Не дышите вообще! Хватайте пострадавшего, кладите на носилки – и опрометью оттуда.

Добрались до верхней площадки. Начальник распахнул дверь, и они с Полом ринулись внутрь. Пол плечом толкнул дверь, и она со скрипом открылась.

– Задержать дыхание! – снова крикнул Фогель перед тем, как надеть респиратор.

Они вскочили на реакторный уровень. Из-за пара ничего не было видно – пришлось бежать вслепую. Не имея времени на раздумья, Пол машинально приподнял респиратор и попытался протереть, но решил отказаться от этой затеи и направился к человеку, который чуть раньше шевелился. Раненый лежал в той же позе, в которой Пол видел его последний раз, – с вытянутой рукой. Это был высокий, очень худой человек. Теперь Кольер не мог не узнать Вебба.

Пол метнул взгляд в направлении Секриста, но через стекло запотевшей маски смог разглядеть только нечеткий силуэт. Начальник пожарной части делал ему знаки руками. Пол кивнул. Легкие просто разрывались. Он запыхался, пока бежал по лестнице, и теперь было очень тяжело не дышать. Пол взял Вебба за ноги.

Парень был настолько изувечен, что, казалось, сейчас развалится на части прямо у них на глазах. Но Вебб, как любой человек, состоял из плоти и крови, из мышц, жира, сухожилий – из всех этих атомов и молекул, которые не позволяли так просто превратиться в пыль. Пол с Секристом перевернули Вебба на спину и рывком положили на носилки. Нащупав ручки, они вскочили на ноги и бегом бросились к двери.

Легкие распирало, как под водой. Пол изо всех сил старался продержаться и не дышать до двери, понимая, что воздух вокруг – это ядовитый суп, щедро приправленный радиацией. И никакой защиты. Тяжелые элементы из активной зоны смешались с воздухом в помещении, и стоит только вдохнуть, как каждая частичка тела будет пронизана смертельными стрелами незримого убийцы. И Пол не смог удержаться. Несясь к выходу с тяжелым грузом, он выдохнул. Горло сдавило, перед глазами поплыли звезды. Из последних сил он попытался сделать еще несколько шагов, но перед самой дверью жадно втянул воздух ртом. Пошатнувшись, он едва не выронил из рук носилки, но все же устоял.

Фогель опустился на колени перед другим распластавшимся телом. Когда Секрист с Полом пробегали мимо, врач отрицательно помотал головой. Все четверо рысью спустились по ступенькам. Первым бежал Секрист, сзади – Пол, за ними трусил Эсром, а Фогель замыкал отход. Пол тяжело дышал, в глазах потемнело. Увидев сквозь пелену мастер-сержанта Ричардса, который придерживал внизу дверь, он подумал, что это галлюцинация.

Ричардс, впрочем, оказался настоящим.

– Какого черта здесь делает Кольер?

Протискиваясь в дверь, Пол отпихнул его локтем. Они с Секристом быстро поставили носилки в машину скорой помощи. Медсестра как раз расправляла пластиковые трубки, ведущие к кислородной маске. Когда она увидела лицо пострадавшего, ей стало нехорошо.

– Его фамилия – Вебб, – выпалил Пол.

– Господи! – сказал кто-то у него за спиной голосом Ричардса.

– Это тело… человек очень радиоактивен, – внушал Фогель медсестре. – Вы это понимаете?

Женщина, похоже, его не слушала, пытаясь надеть на Вебба кислородную маску.

– Я должен поехать с ним, – заявил Пол.

– Не очень хорошая идея, – попытался оставаться дипломатичным Фогель. – Представляете, какую дозу облучения вы уже получили?

– С ним должен быть кто-то, кого он знает!

– Не валяй дурака, Кольер, – вставил свое слово Ричардс. – Не стоит умирать ради мертвеца.

Он отошел в сторону, сохраняя более-менее безопасную дистанцию.

– Тебе не стыдно, Ричардс?

Пол сел в машину скорой помощи, кое-как примостившись около носилок. Пришлось согнуться в три погибели и поджать ноги. Его лицо нависало прямо над лицом Вебба. Медсестра плотно вжалась в стенку с противоположной стороны.

– Я не могу вам этого позволить, – нервничал Фогель. – Вы не в своем уме.

Но Пол, взглянув врачу прямо в глаза, понял, что его слова – всего лишь формальность. Фогель был понимающим человеком. Начальник пожарной части Секрист захлопнул дверь, и скорая помощь рванула с места, плюясь во все стороны мелким гравием. Пол и медсестра по обе стороны от Вебба тряслись на ухабах.

– Вебб, – позвал Пол, наклонившись над товарищем.

Глядя на его покалеченное лицо, Полу захотелось расплакаться. Он попытался придумать что-то, что могло бы вывести друга из забытья, вселить в него надежду, силу, какую-то мысль, способную вернуть его обратно.

– Веббси! Мы сейчас едем в больницу. Мы позвоним твоей маме. Подумай, как она обрадуется, когда ты вернешься в Мичиган. И твоя собака…

Как, черт побери, ее звали? Вебб прикрепил к дверце своего шкафчика фотографию собачонки, которую любил с детства. Теперь собака жила у его матери в Мичигане.

– Твой маленький коричневый песик… песик…

Он, как идиот, повторял одно и то же, ненавидя себя за то, что не может вспомнить простую кличку. Как будто это имеет хоть какое-то значение… Как будто это какой-то волшебный билет, способный спасти Веббу жизнь.

– Фредди! – наконец вспомнил он. – Фредди очень обрадуется твоему возвращению.

Машину скорой занесло на обледенелой дороге. Медсестра и Пол одновременно схватились за носилки. Кольер оглянулся: сквозь небольшое оконце реактор казался маленьким. Ворота по-прежнему распахнуты настежь, а вдоль них выстроились автомобили, мигая безмолвными сиренами. Взгляд Пола привлек пар, который выходил из вентиляционного отверстия реактора. Мрачно-мраморное облако едва выделялось на фоне черного неба, но было заметно, что оно растет. На шесте трепетал конус ветроуказателя. Ветер рассеивал облако, и оно набухало, увеличивалось в размерах, расширялось, посягало на все бо`льшую территорию и, кажется, не собиралось ограничиваться испытательной станцией, да и Айдахо-Фолс тоже. Пол подумал о Нэт и дочерях, которые находятся всего в пятидесяти милях отсюда. Легкие у его новорожденной дочки – не больше сушеного абрикоса.

– Пульс не прощупывается, – обеспокоилась медсестра. – Начинаю массаж сердца.

Она наклонилась над залитой кровью грудью Вебба, которая казалась какой-то впалой, вогнутой. Одежда настолько пропиталась кровью, что ран вообще не было видно. Медсестра начала с определенной периодичностью сильно надавливать на грудь пациента. Машина задребезжала и подпрыгнула на ухабе так, что женщину отбросило в сторону. Но она не сдавалась и с суровым выражением лица продолжала реанимацию. У них над головами звякали бутылочки и трубки, но на интубацию времени просто не было. И тот факт, что никто этого даже не предложил, навел Пола на мысль, что все потеряно.

– Мы практически приехали, Вебб, – солгал он. – Мы почти в госпитале.

Руки медсестры соскальзывали с комбинезона, все было в крови.

– Ну же, дорогуша, – шептала она. – Ну же, Вебб.

Пол ощутил, как на глаза наворачиваются слезы – горькие слезы благодарности. Казалось, что во всем мире только двое любят Вебба по-настоящему – Пол и незнакомая медсестра. Ни один человек не в состоянии выжить после таких ранений, да еще и после столь интенсивного облучения. Пол старался отгонять предательские мысли и ругал себя за то, что даже в критический момент не способен верить в лучшее.

Медсестра проверила пульс, прижимая окровавленные пальцы к шее Вебба, и снова принялась делать массаж сердца. Машину еще раз занесло на повороте. Бедная женщина сильно ударилась спиной, но не прекращала спасать раненого.

Так продолжалось несколько минут, хотя по ощущениям прошло не меньше часа. Кислородная маска норовила съехать набок, и Полу приходилось все время ее поправлять. Ему мерещилось, что он держит спасательный круг над зияющей пустотой. Вебба все равно не спасти, но Пол обязан сделать хоть что-нибудь. Медсестра снова принялась считать пульс.

Неожиданно она резко дернулась. Пол тоже. Грудь Вебба приподнялась – послышалось сипение. На долю секунды Кольеру показалось, что сердце каким-то чудом удалось запустить и сейчас Вебб начнет дышать.

– Ну же, Веббси, – умолял он.

Однако грудная клетка поднялась лишь раз – медленно и слишком высоко, гораздо выше, чем при дыхании. А потом так же медленно опустилась. Послышался жуткий низкий стон. Пол с замиранием сердца ждал, но больше ничего не произошло.

– Мне жаль, – опустила глаза медсестра.

Она вытерла ладонью слезы и сообщила водителю по рации:

– Пациент умер.

– Тут блокпост, – послышался голос шофера. – Они установили контрольно-пропускной пункт. Я торможу.

Машина резко остановилась. Кто-то открыл дверь, и медсестра вышла на улицу. Пол бросил последний взгляд на Вебба, который смотрел невидящими глазами куда-то вверх. Ему было только двадцать лет. Такова история его жизни. Все кончено.

– Вылезайте оттуда, – заорал кто-то снаружи.

Пол устремился к выходу и спрыгнул на землю. Кричавший, судя по всему, врач. Он был одет в гражданскую одежду, но его принадлежность к медицине выдавал стетоскоп, висевший на шее. Пол отошел от «Понтиака» и увидел несколько автомобилей, которые поджидали у блокпоста. Кружок света от фар в этой ледяной, черной, как смола, пустыне сбивал с толку. Пол вместе с медсестрой подошел к группе людей.

Врач занял место Пола в машине скорой помощи, но уже через несколько секунд выскочил оттуда, как ошпаренный, с лязгом захлопнув дверь.

– Время смерти – двадцать три часа четырнадцать минут.

– Вы даже не успели прощупать пульс! – возмутился Пол.

Врач с легким раздражением смерил его взглядом, но ответить не успел: послышался звук работающего мотора. Врач посмотрел на дорогу.

– Кто-то едет, – прокомментировал он.

Все повернулись и не сводили глаз с приближающегося автомобиля. Водитель скорой бросился навстречу, размахивая над головой руками.

– Стойте! – крикнул врач. – Уехать с добрым самаритянином не удастся. Ваше тело облучено.

Водитель так и остался стоять посреди дороги – понурый и несчастный.

Пол сразу узнал человека, сидевшего за рулем.

– Это Фогель, – сообщил он.

Когда автомобиль приблизился, Кольер разглядел на пассажирском месте Ричардса, и в ту же секунду сотня шипов вонзилась Полу в грудь.

Фогель распахнул дверцу, вышел из машины и поспешил к ним:

– Как он, док?

Доктор отрицательно покачал головой.

– О нет, – вырвалось у Фогеля.

Он начал лихорадочно поправлять очки.

– Черт побери! Окей! Дерьмо! – не мог успокоиться врач скорой. Затем бросил взгляд на Пола и медсестру. – Вы в порядке?

– Да, – ответил Пол.

Ричардс остался стоять у машины. Он, по-видимому, не знал, что делать, и на всякий случай старался держаться от Пола подальше.

Фогель широкими шагами направился к своему автомобилю за дозиметром. Вернувшись, он провел прибором вдоль борта «Понтиака». Дозиметр затрещал и загудел, как небольшой самолет, который никак не может взлететь. Врач поднес дозиметр поближе к свету, посмотрел на показания.

– От одной только скорой – четыреста рентген. Это все труп. Эй, шофер, – позвал Фогель. – Вы должны отогнать машину подальше от дороги. Оставьте ее в поле и бегом назад.

Водитель смотрел на него с нескрываемым ужасом.

– С вами ничего не случится, – заверил его врач. – Просто езжайте как можно быстрее. И сразу назад.

Водитель привычным жестом нащупал в кармане ключи, на несгибающихся ногах дошел до машины, сел в кабину.

– Подождите! – крикнул Фогель.

Он вытащил из своего авто свинцовое одеяло и, подбежав к шоферу, передал ему. Тот неуклюже обмотался им, как леди – полотенцем весом в десять фунтов, и захлопнул дверцу. Взревел мотор, водитель включил передачу, нажал на педаль газа – и скорая понеслась прочь. Все наблюдали, как она, свернув с дороги, поехала прямиком через низкорослый кустарник. Отъехав на достаточное расстояние, так что в темноте можно было различить только красные огоньки стоп-сигналов, машина резко остановилась, огоньки погасли… Было видно, как темный силуэт выпрыгивает из кабины. На это ушла пара секунд. Затем дверца захлопнулась, и все погрузилось во тьму. Остальные стояли на обочине и ждали. Спустя пару минут Пол услышал едва различимый топот. Еще через пару минут звук стал громче, и совсем скоро в поле зрения возникла фигура водителя. Он бежал настолько быстро, насколько хватало сил, активно помогая себе руками. Вбежав в круг света, шофер рухнул на землю, хватая ртом воздух.

– Хорошая работа, – похвалил Фогель. – Кольер, медсестра Бреннер и вы. – Врач снова посмотрел на несчастного водителя. – Ко мне в машину. Я отвезу вас в пункт очистки от радиоактивного загрязнения.

– А где это? – слабым голосом поинтересовалась медсестра.

– Разберусь по ходу, – успокоил Фогель.

Пол отдал свое пальто медсестре и теперь стучал зубами от холода. Он направился к автомобилю Фогеля, взмахом руки приглашая остальных следовать за ним. Открыв дверь, пропустил вперед женщину и собирался последовать за ней, но тут его взгляд упал на Ричардса. Тот стоял на другой стороне дороги и наблюдал за ним, одновременно что-то внушая Фогелю.

– Извините, – передумал садиться Пол, захлопнул дверцу и направился к Ричардсу.

– Тело следует поместить в стальной гроб, обложить льдом и залить внутрь спирт, – услышал он голос Фогеля. – Его нельзя хоронить, нельзя возвращать семье…

Врач увидел приближающуюся к ним фигуру и замолчал.

– Мастер-сержант! – позвал Пол.

– Кольер, – отступил на несколько шагов Ричардс.

– Специалист Кольер, – обратился к нему Фогель. – Мы бы попросили вас не походить к нам ближе, чем на десять футов. Извините.

Пол остановился.

– Понял, – кивнул он.

Теперь он представлял опасность для окружающих, и люди старались держаться от него подальше. Пол заметил, что Ричардс отошел и от Фогеля – видимо, только сейчас вспомнил, что специалист по радиационной безопасности тоже побывал в здании реактора. Ричардс подвергся облучению меньше всех. Втроем они образовали странный треугольник посреди шоссе.

– Я беспокоюсь о наших семьях. – Полу пришлось повысить голос, чтобы его услышали.

– Не волнуйся, – ответил Ричардс. – Тебя не отпустят домой, пока не пройдешь полное обеззараживание.

– Я не о том. Радиоактивное облако. Реактор до сих пор выделяет пар, – сказал Пол. – Пройдет несколько дней, прежде чем он остынет.

– Нельзя сеять панику, – завел свою песню Ричардс.

Фогель взглянул в его сторону.

– Не знаю, что они там предпримут, – продолжил мастер-сержант, имея в виду администрацию испытательной станции. – Если решат, что небезопасно, вывезут семьи.

– Я уверен, что опасно, – пытался убедить начальника Пол. – Думаю, надо вывозить из города людей, вообще всех.

– Всех! – хохотнул Ричардс. – Ты только представь! Народ, навьюченный вещами, запрудил шоссе, ведущее из города. Все пронзительно кричат…

– Да пошел ты! – не выдержал Пол. – Они не будут кричать.

– Кольер, – сдвинул брови Фогель.

– Я понимаю, что ты расстроен из-за своего друга, – вкрадчиво произнес Ричардс, и Пол весь сжался, чтобы не наброситься на него с кулаками. – Но мы не может всех переполошить. Нельзя, чтобы люди опасались жить рядом с испытательной станцией. Мы знаем, что здесь безопасно, вполне безопасно…

– И ты говоришь это теперь? – чеканил слова Пол.

Он должен сдержаться. Если он сорвется, никто не будет его слушать. Приняв устойчивую позу, Кольер постарался спокойно и внятно донести свое мнение:

– Я знаю это здание. Вентиляционная система выбрасывает пар прямо в воздух. Образовывается радиоактивный шлейф. Он, может, и не виден невооруженным глазом, но он не уходит в открытый космос, а распространяется вместе с ветром.

– Мы не знаем, был ли радиоактивный выброс, – замялся Ричардс, но Фогель кивнул Полу.

– Здесь дуют в основном юго-восточные ветры, – продолжал Пол. – Шлейф выбросов разнесется, возможно, на сотни миль. Он накроет город, это очевидно. – Кольер повернулся к Фогелю. – Радиация оказывает пагубное влияние на организм человека не сразу, вы это знаете. Никто не будет падать замертво на улицах. Пройдут годы, и только потом люди начнут умирать от рака крови, рака легких. Подумайте о детях, в том числе о нерожденных. Фогель, вы понимаете, о чем я говорю. Облучение до рождения – в десятки раз опаснее.

Ричардс тоже смотрел на Фогеля. Врач отвел глаза.

– У меня только что родилась дочь, – сказал Пол и едва не расхохотался, догадавшись обо всем. – Я понял, – добавил он, – ваши семьи уже в курсе происходящего.

Наступила непродолжительная пауза. Ричардс переминался с ноги на ногу.

– Да. Я с семьей уезжаю, как только меня отпустят. Надолго меня не задержат. Я же не лез в машину скорой помощи.

– Нет, не лез, – ледяным тоном заметил Пол и развернулся к Фогелю, стараясь заглянуть ему в глаза. – А ваша жена?

– Я ей сообщил, – признался врач.

– И что вы ей посоветовали?

– Отвезти детей к сестре в Сиэтл.

– Спасибо за честность. – Пол посмотрел на Ричардса. – А ты что велел миссис Ричардс? Порекомендовал отправиться в небольшое путешествие на пару дней? Или, может, на неделю? Или ты приказал ей оставаться в городе с маленькой дочкой, ведь здесь им ничто не угрожает?

– Не твое дело, Кольер. Моя супруга делает то, что я ей скажу, – прищурился сержант. – Уверен, ты и сам хотел бы сказать то же о своей жене.

Фогель бросил на Ричардса удивленный взгляд.

Пол был поражен этой немотивированной жестокостью. Он стоял как вкопанный и буквально физически ощущал, как из сердца, легких, желудка вытекает яд, копившийся долгое время.

– Можно я позвоню жене? – попросил он дрожащим голосом, с трудом себя сдерживая. – Или вы позвоните? Ведь можно предупредить семьи операторов?

Ричардс с Фогелем переглянулись.

– Хорошо, позвоним, – неожиданно проявил великодушие мастер-сержант. – Мы тебе поможем, Кольер. Позвоним твоей жене.

– А женам других операторов?

– Не наглей, – отрезал Ричардс. – Я пообещал: мы позвоним твоей жене.

– Ты лично или, может, вы, Фогель? – спросил Пол.

Он поймал себя на том, что говорит на повышенных тонах, переводя взгляд с одного на другого и тыкая в них пальцем.

– Сейчас вам необходимо на дезактивацию, – дрожащим голосом напомнил Фогель. – Ну же, поедемте. Мастер-сержант сообщит вашей жене. Вы же позвоните ей?

Он вопросительно посмотрел на Ричардса.

– Обязательно, – пообещал тот.

Пол почувствовал, как тугие струны, державшие в напряжении мышцы, разом оборвались. Он опустил плечи.

– Хорошо, – согласился Пол и послушно побрел следом за Фогелем к машине.

Он увидел испуганное лицо медсестры, выглядывавшей из автомобиля, и ему стало стыдно, что он потерял самообладание.

– Он же позвонит? – тихо переспросил он у врача. – Он предупредит Нэт?

– Да, конечно, – бодро заверил Фогель, садясь в машину. – А мы очистим вас от радиации, проведем обеззараживание.

– А это возможно? Как вы это сделаете? – поинтересовалась медсестра и слегка подвинулась, чтобы Пол мог сесть.

Она повернулась к товарищу по несчастью, ища у него поддержки, но оператор смотрел прямо перед собой: ему не хотелось ни с кем разговаривать. Голову долбила одна-единственная мысль: насколько же все эти меры безопасности смехотворны и нелепы. Фогель старался держаться от него подальше, а в машине сидит совсем рядом. Кто-нибудь вообще знает, что здесь на самом деле происходит?

– Ни о чем не волнуйтесь, – успокоил врач. – Чем скорее мы пройдем процедуру очистки, тем быстрее сможем вернуться домой.

– Сможем ли мы находиться рядом с детьми? Мы будем безопасны для них? – У медсестры была масса вопросов.

– Да, со временем.

– Я был в машине дольше всех, – отчаялся водитель скорой. – Я облучился больше остальных.

– А мы находились рядом с телом, – заметила медсестра.

Пол понимал, что она права.

– Вы везете нас в больницу? – спросил водитель.

– В больницу – нельзя, – покачал головой Фогель, выруливая на шоссе. Стоящий на повороте полицейский отошел в сторону, давая ему проехать. – Вы должны пройти дезактивацию, а затем побыть какое-то время подальше от здоровых людей. Только после этого можно будет о чем-то говорить.

– У меня заражены все внутренности. – У водителя дрожал голос. – Я чувствую это. Мои органы тают, как чертово эскимо.

– Успокойтесь, это невозможно, – заверил Пол.

– Я сейчас умру из-за того дурака, – злился водитель. – Зачем вообще нужно было его куда-то везти? Он уже умер. Вы видели его лицо? – Он резко повернулся к Полу и ткнул в него пальцем. – Вас не волнует, умрете ли вы!

Медсестра задержала взгляд на Поле, словно пытаясь понять, действительно ли ему все равно. Кольер, вспомнив, что у него в кармане есть сигареты, нащупал пачку, вытащил одну и протянул водителю. Тот остановил бессмысленный взгляд на сигарете, не понимая, чего от него хотят. Из уголка губ вытекла струйка слюны. Вытянутый палец все еще был направлен на Пола.

– Возьмите, – предложил оператор.

Водитель нехотя взял сигарету, прикурил. Медсестра последовала его примеру. Теперь шофер скорой ехал молча – смотрел прямо перед собой и шмыгал носом. Пол притворился, что ничего не слышит. Зачем ущемлять человеческое достоинство?

Кольера действительно не волновало, будет ли он жить или умрет. Он осознавал, что глубокая яма, в которую он угодил, – это его выбор. Он готов отдать все, лишь бы вернуться домой – к жене и замечательным дочерям! Его миленькая новорожденная доченька – сладкий зайчонок, укутанный в хлопчатобумажные пеленки… Его дурашливые старшенькие дочки, которые вскакивают с дивана и пускаются в пляс, как только папа приходит с работы… Нэт… Гнев и обида, читающиеся в ее взгляде… Сможет ли она его простить? Тяжелые мысли не давали покоя. И в то же время перед глазами стоял умирающий Вебб, невидящий взгляд прожигал сердце насквозь. Этот двадцатилетний парень рос без отца и во многом был похож на него самого, только более мягкий, не такой критичный. Он был хорошим человеком – не то что Кольер. Пол не смог бы жить, если бы бросил его, оставил умирать на мокром цементе.

Держа руку в кармане, он постукивал пальцами по небольшой плоской пачке. Это успокаивало, давало какую-то странную легкость. Сигарет в пачке оставалось всего две. Кольеру ужасно хотелось выкурить их одну за другой, но он решил на всякий случай сэкономить. И вдруг это показалось ему ужасно важным, буквально какой-то целью в жизни. Сохранить сигареты – значит, выдержать экзамен.

Когда они отъезжали, Пол бросил последний взгляд назад. Фары нескольких автомобилей освещали малюсенький кружок во тьме. А где-то невдалеке стоял невидимый «Понтиак», и его бездыханный пассажир испускал радиационные волны в ночную пустыню.

Пол стоял под холодным душем, и вода хлестала бессмысленным потоком, стекая по бруску мыла, зажатому в руке. Он поежился. Два часа под холодной водой. Мыло превратилось в тонкую пластинку, в центре образовалась полупрозрачная впадинка, и Пол ткнул в нее большим пальцем.

В душ заглянул врач в защитном костюме. В белом капюшоне, обрамляющем лицо, он выглядел довольно глупо.

– Продолжайте мыться, – распорядился он. – Я зайду через десять минут.

Он внимательно посмотрел на Пола. Первый час пациент только то и делал, что блевал, и его состояние, судя по всему, очень беспокоило врача.

Из ступора Кольера вывел стоявший рядом водитель «Понтиака», который шлепнул брусочком мыла себя по груди и принялся активно, широкими кругами намыливаться. Пол продолжил елозить плечи своим тонким бруском. Ему было очень холодно. Мыло почти не давало пены. Это было какое-то хозяйственное мыло, изготовленное из технического растительного масла, – желтое и жутко вонючее. Пол бездумно тер голову, грудь, подмышки, мошонку, ноги, а потом снова голову, снова грудь – и так до бесконечности. Водитель скорой делал то же самое. Они мылись и молчали.

Водные процедуры избавят лишь от незначительной части радиационного заражения. Пол это отлично знал. Оставшаяся радиация будет выводиться из организма постепенно и, возможно, долгие годы. Может, их заставляют мыться, только чтобы чем-то занять? От этой мысли Полу стало очень горько.

Но он послушно продолжал принимать душ. Время от времени монотонное занятие вытесняло из памяти изувеченное лицо Вебба. Но через минуту в его воспаленном мозгу снова всплывал образ погибшего товарища. Будто кто смазал жиром дорожку к нему, и теперь мысли могут катиться только в эту сторону.

Дверь приоткрылась. В щель просунулась голова – еще один врач в смешном костюме. За ним вошли трое: начальник пожарной части Секрист, пожарный Эсром и мастер-сержант Ричардс. Пол оскалился и поспешно отвернулся. Хотя когда стоишь голый в душе и чешешься, как обезьяна, сложно игнорировать посторонних.

– Раздевайтесь, – сказал врач новоприбывшим, разворачивая три бруска мыла и раскладывая их на скамье, словно рождественские подарки. – Мойтесь, пока не скажу «хватит».

Он собрал в большой пакет для мусора их вещи, включая кошельки и ключи.

– Это придется захоронить, – сообщил он, как бы оправдываясь.

Неужели ему могло прийти в голову, что они взбунтуются, защищая свои зажигалки и шариковые ручки? Вся троица, прихватив мыло, отправилась мыться.

– А вы, двое, идите сюда, – обратился врач к Полу и водителю.

Те прошлепали мимо новеньких к рукомойнику. Врач поднес дозиметр, и прибор лихорадочно защелкал. Доктор исследовал все части тела – от ступней до макушки. Пола била дрожь: вода в душе остыла еще час назад.

– Господи! Что за холодина, – послышался возмущенный голос Ричардса.

Полу ужасно хотелось схватить босса за голову и что есть силы ударить об пол. В своем воображении он так и сделал. А в реальной жизни тупо уставился на измерительный прибор, внешне похожий на палочку. Он слышал, что щелчки становятся все громче и громче. Кончик дозиметра застыл над кистями рук и истерически затрещал, прямо как игровой автомат, когда выигрываешь приз.

– Вы не знаете, жителей Айдахо-Фолс эвакуировали? – спросил Пол как можно тише.

Но его услышали – мужчины под душем оглянулись.

– Ничего об этом не знаю, – развел руками доктор.

Пол посмотрел через плечо на белый волосатый зад Ричардса.

– Мастер-сержант! Вы позвонили моей жене? – крикнул он.

– Что такое? – продолжая намыливать голову, притворился глухим сержант.

– Не становитесь сюда, – предупредил его водитель. – Здесь Кольер блевал.

Ричардс посмотрел на Пола так, будто перед ним вредитель, специально нагадивший перед приходом его сиятельства. Сержант отвернулся и стал ополаскивать волосы.

Доктор выключил прибор, отложил его и, подобно фокуснику, извлек откуда-то нетронутый брусок мыла. Пол не отреагировал. Врач подождал, пока пациент немного придет в себя, и таки вручил ему мыло.

– Продолжайте мыться, – приказал он.

Так долго и тщательно Пол не драил себя никогда в жизни. Спустя несколько часов он уже был немного чище, но все же гораздо грязнее, чем когда-либо. Его отправили в специальную комнату, в которой не было ни одного окна, и теперь он слонялся из угла в угол, ожидая своей участи. С расчесанными и разделенными на пробор волосами, в классической белой рубашке и черных широких брюках он был похож на маленького мальчика, которого ведут на церковную службу. Откуда взялась одежда, Пол понятия не имел. Кожа саднила, а ткань вызывала дополнительное раздражение. Тело содрогалось от холода. Полу казалось, что он уже никогда не согреется. Он сел на складной стул и положил руки на колени. Его лицо было серого цвета. И стены были серыми, и даже потолок. Пол был в комнате один.

– Эй вы, – услышал он мужской голос.

Пол вскочил, едва не опрокинув стул. Это был очередной специалист в белом костюме. Их постоянно меняли, чтобы никто не подвергался длительному облучению. Врач взялся за дозиметр.

– Закатайте рукава, – скомандовал он, поправляя сползающие очки.

Пол пошел за ним к рукомойнику, засучил до локтей рукава и стал наблюдать, как доктор обследует дозиметром его руки.

– Где мы? – спросил Пол.

В комнату вошел водитель скорой и начал нервно расхаживать вдоль дальней стенки.

– В здании реактора с газовым охлаждением, – не отрывая взгляда от дозиметра, сообщил врач.

Он выглядел каким-то грустным, или, может, ему было скучно. Из-за массивных линз темные глаза казались непомерно большими.

– А почему здесь? – удивился Пол.

Врач пожал плечами:

– А почему бы и нет?

Отложив в сторону дозиметр, он извлек большую бутылку с пульверизатором, в которой плескалась жидкость ярко-бордового цвета.

– Марганцовка, – объяснил врач, брызгая Полу на предплечья, кисти и запястья.

Он делал это так увлеченно, будто украшал торт.

– А теперь оботритесь.

Пол наблюдал, как жидкость капает с пальцев в сливное отверстие умывальника. Ему вспомнилось, как Нэт копалась в палисаднике, а потом мыла руки под струей из шланга и болтала с ним. По рукам текла грязная вода. Помнится, столько мороки было из-за нескольких кустиков томатов, растущих во дворе. Едва Пол подумал о жене, как в животе все сжалось. Он тряхнул головой: раз, другой; сильно тряхнул… Врач, вероятно, счел, что у него начинается нервный тик. Пристально посмотрел, но, правда, ничего не сказал.

Пол старался много не болтать, однако, понимая, что в первые часы после аварии станет объектом усиленного внимания, у каждого встречного спрашивал жалобным голосом, началась ли эвакуация и когда он сможет позвонить своей семье. Надо бы заткнуться и ждать подходящего момента. Можно попросить кого-нибудь другого позвонить Нэт – того, кто пройдет дезактивацию раньше. Врачи даже близко не подпускали его к телефону. По-видимому, принимали за человека, от которого можно ждать неприятностей, и боялись, что ляпнет что-то лишнее. Пол получил наибольшую дозу облучения, и с него не спускали глаз.

– Горло, – сказал врач.

– Не понял?

– Откройте рот. – Он помахал перед лицом медицинским шпателем. – Давайте посмотрим, что тут у нас.

Пол послушно открыл рот, хотя ему было непонятно, что там можно разглядеть и как это поможет в дальнейшем.

– Глаза.

Врач включил тонкий фонарик-карандаш. Пол сначала дернулся, а затем, сосредоточившись, начал смотреть перед собой, борясь с желанием моргнуть. Луч света прошелся по роговице и исчез.

– Как вы себя чувствуете?

– Хорошо.

– Тошнило еще?

– Уже несколько часов, как нет.

– Понос?

– Нет.

– Вы принимали йод?

– Да, принимал.

– Хорошо.

– Как скоро я смогу вернуться домой?

– Только после того, как перестанете представлять опасность для окружающих.

Пол кивнул.

– А как же вы? Вы все время находитесь рядом.

Доктор не хуже Пола знал, что только белый специальный комбинезон способен хоть как-то его защитить.

Врач выдержал паузу и ответил:

– Это моя работа. Мы меняемся каждые полчаса.

Он попросил Пола вытянуть руки вперед и постараться не трястись.

– Они нашли третьего, – помолчав, сообщил доктор.

– Что с ним? – перестал дышать Пол.

– Погиб, к сожалению. – Открыв кран, врач жестом предложил Полу помыть руки. – Он стоял на защитной пробке, когда произошел взрыв.

Пол содрогнулся, представив себе длинный металлический стержень размером с небольшой столбик.

– Ему попало прямо в пах, – нахмурился доктор. – И пришпилило к потолку. Стержень, проткнув тело, вонзился в перекрытие… Как муху, насадили на булавку и прикололи к пробковой доске. Просто ужас.

– Кто это был?

Врач наморщил лоб:

– Польская фамилия.

– Сидорский, – борясь с приступом тошноты, подсказал Пол.

– Точно. Не говорите его жене, – попросил врач.

– Я не общаюсь с его женой, – рявкнул Кольер, но тут же взял себя в руки, глубоко вздохнул и постарался успокоиться.

Врач протянул ему полотенце. Он насухо вытер саднящую розовую кожу, чувствуя, что каждый волосок, как тонкий стальной крючок, вонзается в тело. Пол вздрагивал подобно коню, которого кусают оводы.

Врач снова взял дозиметр, включил его большим пальцем и провел над руками Пола. При этом он цокал языком и смотрел куда-то в потолок. Такое впечатление, что пациент спрятал у себя под кожей сокровище – небольшие золотые самородки, а врачи по очереди надеются их отыскать с помощью прибора. Так и ждут, что дозиметр защебечет, сообщая радостную новость, но вместо этого зловредное устройство лишь трещало, и треск постепенно превращался в бесконечный шум, как будто чтобы убаюкать уставшего Пола.

– Мы должны быть осторожны в отношении конкретных имен, – сказал доктор. – Тот мужчина до сих пор висит на потолке. К нему невозможно подойти из-за радиоактивного поля. Сейчас монтируют что-то вроде крана, чтобы вытащить его оттуда. Нельзя, чтобы жена узнала… Ни сейчас, ни в будущем.

– Конечно, – еле слышно произнес Пол. Голос его дрогнул.

Чтобы скрыть ужас и волнение, он начал откашливаться. Из полученной информации можно сделать вывод, что на полу неподалеку от Вебба лежал Слокум. Теперь, по крайней мере, нашли всех.

Оказавшись в непосредственной близости от рук Пола, дозиметр снова оживился, что явно не понравилось врачу.

– Их даже нельзя похоронить, – продолжал он. – Настоящая дилемма. Скорее всего, закопают в могильнике радиоактивных отходов – по крайней мере, часть тел.

Пол скривил губы. Последняя фраза доктора вызвала такое отвращение, что его чуть не стошнило, но он решил, что лучше промолчать.

Специалист опустил руку с дозиметром и покачал головой.

– Пока что нет, – вынес он неутешительный вердикт.

Водитель скорой помощи все еще расхаживал по комнате взад-вперед, ожидая своей очереди. Врач махнул ему рукой.

– Прошу, – пригласил он и, повернувшись к Полу, добавил: – А вы постарайтесь отдохнуть.

Пропустив совет мимо ушей, Пол потащился на свое место. Из головы не шел тот факт, что, пока они бегали по реакторному помещению, выносили тело Вебба, щупали безжизненную артерию на шее Слокума, Сидорский висел над головой.

Спустя несколько часов Пол все еще находился в здании реактора с газовым охлаждением, где был организован пункт дезактивации. Он сидел на складном стуле, ощущая, как почва уходит из-под ног. Похоже, такие же чувства испытывали и остальные. Эсром по непонятной причине все время пялился на него. Каждый раз, когда Пол поднимал глаза, пожарный мгновенно отводил взгляд, а через несколько секунд снова глазел на него. Игра в гляделки уже не на шутку сердила Пола.

Мужчины сидели друг напротив друга на складных стульях. Они были одеты практически одинаково, кожа у обоих после многочасового мытья заметно порозовела. Вошла медсестра. Было видно, что она тоже принимала душ, но где ей нашли место – неизвестно. Пол даже представить себе не мог, где бы это могло быть, поскольку женская раздевалка здесь не предусмотрена. Возможно, организовали в каком-то помещении импровизированный химический душ с цепочкой, за которую нужно дергать. Бедняжка стояла там в полном одиночестве несколько часов. Полу было жаль милую женщину, но спрашивать о таких вещах было бы бестактно. Нервный водитель скорой помощи то садился, то вставал, то бормотал что-то себе под нос, пока, наконец, не погрузился в спасительный сон, словно ребенок.

Ричардсу позволили свободно передвигаться по всему зданию, и это, учитывая душевное состояние Пола, было правильным решением. Медсестра примостилась у стены, подсунув под голову сложенное вчетверо одеяло. Водитель спал. Эсром странно поглядывал на Пола, как будто опасался, что тот внезапно мутирует или взорвется. Прошло еще немного времени, и Кольер почувствовал, что он сейчас сойдет с ума.

– С меня хватит, – вскочил он. – Я иду отсюда.

Врач материализовался буквально из воздуха.

– Мистер Кольер! – дрожащим от волнения голосом произнес он. – Нельзя. Вам следует оставаться в здании.

Пол посмотрел сверху вниз на того, кто посмел перечить. Кажется, он готов был наброситься на первую попавшуюся жертву и растерзать ее.

– Я хочу выкурить на улице сигарету, – угрожающе заявил он.

– Вы можете курить здесь. Сколько угодно, сколько пожелаете…

– Сколько угодно? Заткнитесь! – начал закипать Пол. – Я хочу десять минут постоять на свежем воздухе и выкурить одну чертову сигарету. И вы за мной не пойдете. Вы будете держаться от меня подальше, пока я не вернусь по собственному желанию. Ясно?

Таким Пола видели не многие: в обычных условиях злое упрямство никак не проявлялось. Но когда он отпускал эмоции, всегда добивался желаемого. Пол поймал взгляд медсестры. Скорее всего, ей тоже ужасно хотелось курить, но она не рискнула попросить сигарету. Его окружали чертовы зомби.

– Десять минут, мистер Кольер, а потом возвращайтесь, – вздохнул врач.

Пол резко развернулся и, засунув руку в карман, направился к выходу. Рука дрожала. Сигарета поможет ему вырваться отсюда, он заберет семью и увезет куда-нибудь, допустим на север. Там они проживут три дня или, может, неделю – столько, сколько он, черт возьми, сочтет нужным. Проблема заключалась только в том, что, находясь рядом с Нэт и девочками, он подвергнет их опасности.

На улице было очень холодно. Судя по положению на небе бледного диска солнца, сейчас около десяти часов утра. Перед ним простиралась ровная, поблескивающая от снега территория испытательной станции. Пол испытал неимоверное облегчение. Привычным движением выбил сигарету из пачки и похлопал по левому карману, где обычно лежала зажигалка. Черт побери! «Зиппо»! У него изъяли зажигалку. Забрали «Зиппо»! Конечно, она была радиоактивна, но это «нарушение протокола» вдруг показалось такой вопиющей несправедливостью, что в голове засверкали молнии. Никто не имеет права забирать у солдата «Зиппо». Так нельзя поступать. Если солдат умирает, если ему оторвало взрывом ногу и он лежит на обледенелом холме где-то в Корее, он всегда может полезть в карман за последней в своей жизни сигаретой. И никто не скажет, что он этого не заслуживает.

Пол пошел обратно и уже собирался ногой открыть дверь, как та сама распахнулась и на пороге появился Эсром – его тень.

– Господи! – вырвалось у Пола. – Что ты тут делаешь?

Эсром вытащил из кармана сигарету:

– Домой возвращаюсь. Обычно я не курю, но…

Пожарный начал что-то мямлить, но Полу было глубоко плевать на его слова. С таким же успехом этот тип мог диктовать кулинарный рецепт или шептать молитву. Все фразы сливались в один бессмысленный звук и ускользали куда-то. Взгляд Пола был прикован к коробку спичек, который Эсром извлек из кармана. Теперь настало время Кольеру во все глаза пялиться на пожарного. Взгляд был достаточно красноречивым, чтобы Эсром догадался, что ему нужно.

– Пожалуйста, – сказал он, протягивая зажженную спичку.

Защищаясь от ветра, оба склонились над огоньком, словно это было какое-то маленькое хрупкое существо, например птенец колибри. Пламя задрожало, даже почти угасло, но Полу хватило, чтобы прикурить. Он с наслаждением вдохнул табачный дым и сразу почувствовал некое расслабление, как будто кто-то залез в голову и ласково погладил мозг.

Эсром дважды кашлянул и постучал кулаком по груди.

– Смотри, самолет, – поднял голову он.

Пол прищурился. Пожарный был прав. Вдалеке наматывал круги небольшой моторный самолет. Шума мотора не было слышно.

– Что он там делает? – удивился Эсром и наморщил лоб.

Пол с интересом разглядывал летательный аппарат, хотя что он мог разглядеть с такого расстояния – только силуэт и очертания крыльев.

– Проверяют состояние воздуха, – догадался Кольер и вдруг резко отпрянул от Эсрома. – Я совсем забыл. Я же не должен ни к кому приближаться.

– Не важно, – напряженно улыбнулся пожарный.

Затянувшись, он тоже наблюдал за самолетом.

– Смотри! – воскликнул Пол. – Вон там… над активной зоной реактора… Никакой герметичности. Видишь, как оттуда валит пар?

Эсром откашлялся.

– Да, – подтвердил он и, помолчав, добавил: – Но я же не ученый.

– Он не позвонил, ублюдок, – взвился Пол.

– Не понял.

– Я о Ричардсе. Он не предупредил ее. Точно тебе говорю. Я попросил позвонить моей жене и сообщить, чтобы забрала детей и уехала на несколько дней. А он ничего не сделал. К чертову телефону меня не подпускают. Думают, что я псих и от меня одни неприятности. Они, видите ли, не хотят пугать людей. Почему, черт побери, я не могу воспользоваться телефоном?

Его слова, похоже, впечатлили Эсрома.

– Думаешь, здесь на самом деле небезопасно? – спросил он.

– Всем кажется, что ученые или операторы – такие высокообразованные. Люди говорят, что ученых… операторов очень основательно обучают. Знаю ли я, насколько опасно здесь находиться? Не знаю. Я вообще ни хрена не понимаю. Я чувствую себя таким беспомощным…

Голос Пола дрогнул. Ему было стыдно, страшно и мерзко. Оглянувшись, он увидел в маленьком окошке во входной двери обеспокоенное лицо одного из врачей.

– Я в растерянности. За мной постоянно наблюдают, не позволяют воспользоваться телефоном. – Повернув голову, он заглянул в испуганные голубые глаза Эсрома. – Позвони моей жене, скажи ей все, что узнал от меня.

– Ты хочешь, чтобы я ей все рассказал? – переспросил после паузы Эсром.

– Только не очень пугай.

– Куда ей ехать?

– Куда-нибудь на север. Ветер сейчас дует на юг. Пусть поселится в гостинице.

– Ладно, – кивнул Эсром. – Я ей позвоню.

Послышался звук подъезжающего автомобиля.

– За мной приехали, – сообщил пожарный, мельком взглянув на дорогу. – Возвращайся в помещение. Здесь холодно.

– Я не назвал телефонный номер, – начал Пол, но вдруг увидел притормозивший рядом темно-зеленый «Додж-Вейфарер».

Он замолчал на полуслове и только переводил взгляд с Эсрома на машину и обратно.

– Ну, желаю всего хорошего, – попрощался пожарный.

Он открыл дверцу и сел на переднее пассажирское сиденье.

У Пола в голове что-то щелкнуло. Он подскочил к «Доджу» и рывком открыл водительскую дверь. Человек за рулем опешил. Пол схватил его за шиворот и выволок из машины, как котенка.

– Какого хрена… – прохрипел водитель.

Похоже, он не был готов к такому повороту событий.

– Кто ты? – заорал Пол. – Откуда у тебя эта машина?

Парень был молод и неопрятен. Нестираные рабочие штаны и выцветшая фуфайка явно не добавляли ему шарма. Незнакомец вертелся и брыкался, пытаясь вырваться из цепких рук.

– Как тебя зовут? Чья это машина? – озверел Пол.

– Моя, а что? – признался водитель «Доджа». – Я Расс. Чего вы от меня хотите?

– Я хочу знать, что ты за человек, – не отпускал его Пол.

– Что?

– Хочу понять, что за человек осмелился посещать мою жену, пока меня не было дома. А теперь все соседи языками треплют.

– Не понимаю, о чем ты, – пробормотал Расс. – Эс! Убери его от меня!

Эсром выскочил из автомобиля и подбежал к дерущимся.

Пол с силой оттолкнул худого парня, и тот спиной ударился о машину – воздух со свистом вырвался из груди. Кольеру моментально полегчало, но одновременно накатила еще одна волна гнева. Мозг ожил, в ушах шумело. Наконец-то ему представилась возможность не сидеть сложа руки, а действовать. Как он мог сейчас остановиться?

– Послушай, Расс! – прорычал Пол. – Ты выставил меня полным дураком. Для тебя это что, игра? Развлечение?

– Кольер! Прекрати, – вмешался Эсром.

– Ты что, вообразил себя большим мальчиком? – орал Пол. – Готов побиться об заклад, что ты вырос в собственных глазах.

– Пожалуйста, – пытаясь вырваться, прохрипел Расс. – Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Это не он, это я! – крикнул Эсром.

Пол повернул голову. Взгляд его был настолько тяжелым, что пожарный моментально сник и вроде как даже стал меньше. Кольер перевел взгляд на молокососа, распустившего слюни, и оттолкнул его от себя.

– Ты? – не поверил он.

Эсром кивнул. Пол, немного ошарашенный, посмотрел новыми глазами на подстриженные по сельской моде волосы пожарного, на небольшой шрам на подбородке, возможно оставшийся после детских забав на ферме, на идеально белые зубы.

– Ты? – поднял брови Пол, показывая на Эсрома пальцем. – Да никто из вас…

Он расхохотался. В животе возникло тошнотворное чувство, словно там ворочал щупальцами огромный осьминог, которого облили кислотой.

– Ни один из вас даже приблизительно не похож на того, кого я себе представлял…

– Валим отсюда, – прижимаясь спиной к капоту, заскрежетал Расс. – Эс! Уезжаем.

– Я просто подал руку помощи ближнему своему, помог вашей жене справиться с бытовыми трудностями: прочистил водосточный желоб, одолжил ей машину… В этом не было ничего… – начал оправдываться Эсром.

– Желоб, – фыркнул Пол. – Машину и желоб, значит? Ты столько времени ошивался возле моего дома, что соседи начали трепать языком. Ты понимаешь, что это значит? Ты осознаешь, что при этом случается с браком? Люди сплетничают. Ты слышал, как люди злословят о других?

Это было почти забавно. Все время Пол воображал себе кого-нибудь вроде Ричардса – прилично одетого и с деньгами, а этот помощничек оказался еще более убогим, чем он сам.

Эсром не пытался ни убежать, ни уклониться. Руки беспомощно разведены в стороны, будто он ничего страшного не сделал, а чужая жена – это вам пустяки какие-то.

Краем глаза Пол заметил, как дверь серого здания резко распахнулась. К ним торопливыми шагами направлялся врач.

– Кольер! Кольер! Вам следует немедленно вернуться!

Картинка перед глазами пульсировала и расплывалась. Внезапно его посетила неожиданная мысль. Эсром сейчас уезжает. Он «чист», он свободен, в то время как «грязный» Пол застрял здесь, похоже, надолго. Неизвестно, сколько еще за ним будут наблюдать. Он не в состоянии вырваться отсюда и помочь семье. Нельзя ли сделать по-другому?

– Мистер Кольер! Вы должны срочно пройти со мной.

Это его шанс. Он может разрушить все, чего добился за годы, но, если не рискнет, другого случая, возможно, и не представится.

– Послушай, – шагнул он к Эсрому.

Молодой человек, надо отдать ему должное, даже не моргнул.

– Я попрошу тебя об одолжении.

– Одолжении? – подозрительно переспросил Эсром.

Пол несколько раз кашлянул, собираясь с мыслями.

– Поезжай ко мне домой, – решился он. – Расскажи Нэт о случившемся, а потом забери ее и девочек и отвези куда-нибудь на несколько дней. Сможешь сделать это ради меня?

– Нет, – ответил Эсром после непродолжительной паузы.

– Для меня это очень важно…

– Я не могу.

– Тогда ради детей.

Эсром взглянул ему прямо в глаза:

– Если люди сейчас болтают всякое, представь, что они запоют потом.

– Жена расстроится, – гнул свою линию Пол. – Машина осталась около реактора. Теперь меня к ней и близко не подпустят. Она радиоактивна, и ее просто утилизируют. Нэт не на чем отсюда уехать. Я – ходячая опасность. Телефон мне не дают. На Нэт – трое детей: старшенькие девочки, а теперь еще малышка. Но тебе она доверяет, поэтому позволит себе уехать с тобой из города. Она согласится, когда узнает, что это необходимо для безопасности детей. Сделай так, прошу.

– Мистер Кольер! – Врач взял его за локоть. – Вам пора возвращаться. Вы расстроены? Обеспокоены? Вас тошнит?

– Секундочку, – рявкнул Пол.

– Ты уверен, что именно этого хочешь? – сопротивлялся Эсром.

– Да.

– Это ведь не какой-то розыгрыш? Ты же не…

– Это самое меньшее, что ты можешь для меня сделать, – отрывисто произнес Пол.

– Мистер Кольер! Вам надо срочно вернуться, – настаивал доктор, дергая Пола за рукав, и, обратившись к двум приятелям, поинтересовался: – У мистера Кольера эмоциональный срыв?

На несколько секунд Эсром, Расс и Пол лишились дара речи.

– Я отсюда сматываюсь, – первым очнулся Расс, ныряя обратно в автомобиль.

Он покрутил пальцем у виска. Через лобовое стекло его голос звучал немного приглушенно:

– Ты псих.

– Поклянись, – не унимался Пол. – Пообещай, что не обманешь.

– Обещаю, – забираясь в машину, твердо сказал Эсром.

«Додж-Вейфарер» развернулся и выехал на дорогу, постепенно удаляясь и становясь все меньше и меньше. Кольер проводил его взглядом. Шоссе тянулось по равнинной местности далеко-далеко, и казалось, что автомобиль едет нескончаемо долго, но наконец он скрылся из виду. Было как-то странно осознавать, что Нэт все лето ездила на этой машине, а девочки на заднем сиденье распевали старые скаутские песенки. Это как смотреть в кинотеатре фильм о собственной жизни, только вместо тебя в главной роли – какой-то незнакомец.

– А теперь пойдемте в помещение, мистер Кольер, – напомнил о себе врач.

Пол больше не сопротивлялся: он развернулся и послушно последовал за ним в здание, хотя и чувствовал себя при этом дрессированным медведем.

Он представлял, как Эсром приедет к нему домой и объяснит Нэт сложившуюся ситуацию. Молодой человек будет вести себя покровительственно: успокоит и подбодрит Нэт, убедит, что так будет лучше для девочек. Эсром усадит их в машину, поудобнее разместит плетеную коляску с малышкой, спросит, удобно ли всем. А Нэт скажет, что он очень… очень добр к ним. И Эсром увезет семью Пола в неизвестном направлении. Все к тому шло. И такой вариант не намного хуже, чем то, что уже произошло. Самый важный и самый ужасный шаг был сделан давным-давно.

Нэт

Нэт так и не уснула. К утру она осознала, что случилось нечто куда более важное, чем ссора с мужем. На улице маленькими группами собирались соседи, пересказывая друг другу последние новости. Над городом кружил самолет. Она снова и снова звонила диспетчеру станции. Ей сказали, что никто не может дозвониться в CR-1, хотя раньше такого не было: жены операторов всегда имели возможность связаться с мужьями. Кроме того, Нэт не была уверена, что Пол поехал на работу. Она чувствовала себя загнанной в угол и металась, как зверь, попавший в капкан. Муж мог сейчас быть где угодно: слететь с обледенелой дороги и, потеряв сознание, замерзнуть; дрыхнуть на диване у товарища, не желая возвращаться; поехать к реактору и оказаться в беде, о которой пока ничего толком не известно.

Нэт бесцельно шаталась по дому. Сердце то выскакивало из груди, то замирало. Она молилась в безумном отчаянии: «Пожалуйста, Господи! Пусть с Полом все будет хорошо. Я сделаю все, что ты пожелаешь». Кое-как удалось покормить из бутылочки младшенькую. На столе откуда ни возьмись возникли треугольники гренков. Через пять минут на тарелках старших девочек не осталось ничего, кроме жирных крошек. Справившись с завтраком, Саманта и Лидди сползли со стульев и убежали в свою комнату.

Вгоняющее в депрессию одиночество нарушило появление пикапа Эсрома, затормозившего перед домом. Положив Сэди, женщина распахнула дверь и выбежала на улицу. Схватив молодого человека за плечи, она пыталась рассказать о вчерашней размолвке с Полом и одновременно засыпала гостя вопросами.

– Он просто уехал, – поделилась она.

Был полдень. Она выскочила из дома, в чем была – в длинной ночной сорочке, с голыми ногами. Холодный ветер трепал ночнушку, задирая подол. Краем глаза она заметила небольшую группку соседей, столпившихся у дома Эдны. Нэт хорошо понимала, что находится в поле их зрения, но сейчас это совсем не тревожило.

Эсром приобнял ее за плечи, развернул и увлек за собой в дом.

– Девочки! Немедленно возвращайтесь, – требовательно сказал он Саманте и Лидди, которые показались на пороге.

Раньше он разговаривал с ними исключительно мягко, в шутливом тоне, поэтому испуганные проказницы опрометью бросились обратно в дом.

Эсром привел Нэт в гостиную.

– Садись, – показывая на диван, пригласил он.

Саманта и Лидди вертелись у него под ногами, цеплялись за брюки и засыпали вопросами. Молодой человек обнял детишек за плечи и прижал к себе. Девочки притихли, расположившись с двух сторон, и не мешали говорить с Нэт.

– Может, переоденешься в платье? – мягко предложил гость.

– Нет, – отмахнулась хозяйка.

– Ладно…

Откашлявшись, он начал. Пока Эсром рассказывал о реакторе, взрыве и смерти операторов, Нэт не сводила с него глаз. Бедный Вебб! Она не могла в это поверить. Потом Эсром подробно изложил, как их отвезли в центр дезактивации, как они с Полом курили на улице.

– Ты разговаривал с Полом? – выкрикнула она, испытав двоякое чувство ужаса и облегчения.

Эсром заверил, что им удалось утрясти разногласия. А еще Пол поручил заехать за ней и девочками и увезти отсюда подальше.

Нэт молча смотрела на него, не зная, что ответить. С Полом все в порядке. Эсром с ним встретился и поговорил. Муж теперь знает, что же произошло на самом деле, то есть что ничего не было. Груз страха свалился с ее плеч. Тело стало таким тяжелым, что, казалось, сейчас раздавит диван. Ее била дрожь, словно она только что в одиночку разгрузила два вагона. Неужели Пол на самом деле хочет, чтобы она вместе с дочками уехала с Эсромом? Он на самом деле считает, что она согласится?

После вчерашней мелочности Пола, после того как она узнала, что муж не искалечен и не погиб, Нэт ощутила трепет при мысли, что сейчас она может уехать вместе с Эсромом. Целая неделя рядом с ним после того, как она сама отрезала все пути для встреч, была бы настоящим подарком. Но женщина понимала, что это наверняка повлечет за собой болезненные последствия и через время за все придется расплачиваться.

– Ты в порядке? – взял ее за руку Эсром.

– Пол этого хочет? – спросила Нэт.

– Он меня об этом просил, – нахмурился гость и опустил глаза. Помолчал и снова посмотрел на нее. – Твой муж знает куда больше, чем я. Думаю, если он говорит, что так надо – значит, надо.

– А куда мы поедем?

– У моего двоюродного брата есть охотничий домик на севере.

– А что будет с остальными жителями Айдахо?

Эсром замялся:

– Не знаю. По радио говорят, что непосредственной опасности нет. Возможно, твой муж знает то, о чем другие умалчивают. Я волнуюсь о девочках, о дальнейших последствиях всего происходящего.

– Но ведь уже прошло много времени.

– С этим мы ничего поделать не можем.

– Ты боишься? – заглянула ему в глаза Нэт.

– Пожалуй, да, – признался он. – Но не за себя.

– А как насчет твоей семьи?

– Я сообщил своим, но они предпочли остаться.

– Серьезно?

– Не могут бросить ранчо, – пояснил Эсром. – Они такие.

– А ты? Если бы не девочки, ты бы остался?

– Не исключено, – ответил он.

Нэт обняла дочерей и поцеловала по очереди в макушки, сжала мягкие детские податливые ладошки. Выпрямившись, она быстрым шагом направилась в спальню, собрала в небольшие парусиновые сумочки одежду для каждой: носочки, штанишки, розовый и лавандовый свитера. В третью сумку положила крошечные вещи Сэди, а также пеленки и английские булавки.

Затем принялась собирать свою одежду. Она до сих пор носила платья для беременных, но теперь хотя бы могла подвязывать их поясом. Нэт замерла перед комодом. Однажды она фантазировала, что наденет, если Эсром пригласит ее с девочками в гости на ранчо, принадлежавшее его семье. Привлекательная мечта, а скорее, блажь, которая осталась в прошлой жизни. Глупейший вид умственной игры. Помнится, она планировала надеть длинные черные брюки и бледно-зеленую блузку. Волосы собиралась стянуть перламутровой заколкой. Теперь в эти брюки она даже не влезет. Нэт боролась с необъяснимым чувством вины, которое зрело на протяжении последних месяцев, как будто ее беспорядочные мысли могли каким-то образом привести к катастрофе и будто она одна виновата в том, что случилось с ней, с их семьей, с Эсромом, с городом. Теперь ты счастлива, Нэт? Ты получила то, чего хотела?

Женщина направилась обратно в гостиную. В коридоре Эсром помогал девочкам надеть пальто, шапки и варежки. Это было, с одной стороны, так естественно, а с другой – удивительно, просто потрясающе.

– Мы отправляемся в путешествие! – радовалась Саманта. – Надеюсь, беби не будет плакать?

Нэт положила Сэди в кроватку-корзинку.

– Привет, малышка, – склонился над ней улыбающийся Эсром.

Он протянул Сэди свой большой, немного загрубевший палец, и крошка неловко ухватилась за него розовой ручонкой, радостно засучила ножками. При этом Сэди не теряла бдительности и внимательно обозревала комнату своими маленькими глазенками. Нэт с Эсромом не могли сдержать улыбку, глядя на нее.

– Что называется, сработано на совесть, – пошутил молодой человек.

– Я рада, что ты с нами, – не подумав, выпалила Нэт.

Она вытерла ладони о подол платья и попыталась поднять тяжелую упаковку с сухой молочной смесью. Эсром выхватил у нее коробку, отнес на улицу и поставил на бордюр. Затем быстренько загрузил весело позвякивающие металлические банки в пикап и вернулся в дом.

– Итак, девочки! Повеселимся, – воскликнул он, сгребая в охапку подготовленные Нэт одеяла. – Надеюсь, вы любите шашки?

– А кто такой Шашки? – спросила Саманта.

Эсром улыбнулся.

– А мама тоже едет? – забеспокоилась Лидди.

– Да, – ответил Эсром. – Мы на некоторое время уедем из города.

– Это отпуск, Лидди, – с умным видом сообщила сестре Саманта. – Люди уезжают из города, чтобы повеселиться. Их ждут шашки и пляж.

– Пляжа не будет, только деревья, – уточнил Эсром.

– Ничего страшного, – заверила Саманта.

Господи! Девочки просто обожают его. Они с радостью поедут с ним куда угодно.

– Я возьму вещи, – подхватил он свободной рукой детские сумки и потянулся к Нэт. – А твоя?

Она окаменела. Ей стало трудно дышать.

Эсром ждал.

– Я не сложила, – наконец произнесла она.

В первую секунду он был несколько озадачен, затем взглянул на нее – и все понял. По лицу пробежала тень. Ему было больно. Он молча кивнул и понес сумки к автомобилю.

Нэт чувствовала себя просто ужасно. Она стояла как каменное изваяние, не зная, куда себя деть. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не девочки. Надо действовать.

– Сэм! Лидди! Пойдемте.

Она слегка подтолкнула их, и дочери побрели впереди матери по дорожке. Ветер буквально валил с ног.

Эсром, перехватив девочек на полдороге, взял обеих на руки, отнес к машине, помог взобраться в кабину и крепко пристегнул. Плетеную колыбельку с самой маленькой Нэт примостила у них в ногах.

– Сидите спокойно, крошки, – приказала она Саманте и Лидди. – Присматривайте за сестренкой.

Захлопнув дверцу, Нэт подошла к Эсрому, который стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди.

– У меня четкие указания, – досадовал он.

– Я знаю.

– Что ты собираешься делать, Нэт?

Она положила ладони на его скрещенные руки:

– Мне нужно, чтобы ты увез девочек…

Он кивнул:

– Конечно. Им нельзя здесь оставаться, но и тебе тоже. Именно поэтому твой муж попросил меня…

– И мне снова понадобится твоя зеленая машина, – заглянув ему в глаза, попросила Нэт. – Пожалуйста.

Молодой человек молча рассматривал ее.

– Пожалуйста, Эсром.

Он отвернулся, пожевал растрескавшиеся губы и наконец кивнул. От него повеяло пустотой и разочарованием. Лицо казалось серым, и весь он как-то ссутулился, стал бесцветным и безжизненным, как будто она вонзила ему в грудь острый нож.

Та часть души Нэт, которая жаждала уехать с ним, моментально всполошилась. Они ничего плохого не делают. Они просто хотят немного пожить рядом и хотя бы на короткое время очутиться в мечте, созданной добротой и взаимной привязанностью, чувствуя редкую радость от полнейшего взаимного понимания. Что я могу для тебя сделать? Позволь мне тебе помочь. В мире, который сошел с ума, их импровизированная «семья» могла бы стать образцом любви и человеколюбия. Нэт была уверена, что Эсром никогда не будет жесток по отношению к ней, не станет кричать на нее или стыдить. Он и не подумает что-то скрывать, потому что просто не сможет, не захочет, даже если они проживут вместе сто лет. Нэт представила себе, как они ютятся в охотничьем домике его двоюродного брата: потрескивающий огонь в камине; девочки, которые вертятся под ногами; совместные ужины в маленьком местном ресторане; пожилая пара, улыбающаяся при виде милой «семьи». Что за очаровательная картина! Благодушный голубоглазый Эсром и Нэт со своими темноволосыми детьми.

Прекрасная картинка, вот только это – дети Пола, а она – жена Пола. Пол – хороший человек. И его гнев нельзя назвать совсем уж неоправданным, что, собственно, и доказывают ее мысли насчет Эсрома, которые промелькнули в голове буквально пару секунд назад. Разумеется, Пол был уязвлен и, словно пугливый моллюск, спрятался в свою двустворчатую раковину. Ему казалось, что они смогут наладить хоть какие-то отношения, если никогда не будут говорить о случившемся… Это как если бы он получил страшное ранение на войне, разбил вдребезги чувство собственного достоинства, а потом ходил вокруг, подбирая осколки и пытаясь вновь соединить их. Ты должна помочь мне делать вид, что я тебе доверяю. Да, именно так он и сказал. Черт побери! Не надо делать вид, она заслуживает большего. Она имеет право на настоящее доверие. Она прошла через искушение, но не поддалась ему. Она перетерпела гнев мужа, но по-прежнему любит его.

Эсром был подавлен.

– Все летит к чертовой матери, – избегая смотреть ей в глаза, сказал он с несвойственными ему нотками отчаяния в голосе. – Вокруг – сплошные развалины, а я посмотрел на тебя с девочками и подумал: «От них словно бы исходит теплый свет».

Нэт подняла глаза на Эсрома.

– Извини, – не выдержал взгляда ковбой. – Не следовало мне этого говорить.

– Я знаю, что ты справишься, – прекрасно понимая, насколько жалко звучат ее слова, рассуждала Нэт.

– Да уж, – хмуро согласился ковбой.

– Ты хороший человек, Эсром. Самый лучший из всех, кого я знаю. Ты и сам должен понимать, насколько я тебе доверяю.

– Спасибо, – осторожно отстранился он. – Пожалуйста, полезай в кабину, не то замерзнешь…

Перегнувшись через нее, он открыл дверцу пикапа с пассажирской стороны. Нэт снова прикоснулась к его руке.

– Я позабочусь обо всем… – начал он, но женщина не дала ему договорить.

Она прильнула к его груди и, погладив по щеке, поцеловала. Его губы были холодными и сухими. Едва Нэт прикоснулась к ним, как сердце запело. Эсром тоже, казалось, вот-вот выпрыгнет из куртки. На пару секунд она прижалась лицом к его лицу, вдыхая запах, вбирая в себя ощущения.

«Как странно, – пронеслось в голове. – Он мог бы стать моим, а запах и ощущения были бы родными».

Она бы к ним привыкла, видела бы и чувствовала каждый день, улавливала бы все изменения и вариации, а со временем превратилась бы в другую Нэт. Постепенно она стала бы частью его, а он – частью ее. Чудесный выход из положения, но уж очень жестокий.

– Нэт, – отозвался Эсром.

Она нехотя отпустила его. Ковбой открыл кабину, и Нэт, легко забравшись наверх, примостилась около дочерей. Эсром захлопнул за ней дверцу, обежал вокруг машины и сел за руль. Всю дорогу, пока ехали до его дома, оба не проронили ни слова. Нэт гладила через одеяльце животик Сэди. Саманта радостно болтала о снеге. Лидди с немым восторгом смотрела в окно. Когда добрались до места, дом, в котором жил Эсром, показался еще более жалким, чем во время первого визита. Изъеденные эрозией кирпичи разрушались просто на глазах, и красноватая крошка падала в снег. Эсром поставил пикап под пологий навес.

– Девочки, – объявила Нэт, пытаясь развернуться к дочерям в тесной кабине. – Мистер Эсром отвезет вас в охотничий домик, а мне придется задержаться в городе. Я очень хотела бы поехать с вами, но никак не могу.

Саманта удивленно уставилась на мать. Через минуту и Лидди оторвалась от созерцания окрестностей.

– Мама, я хочу, чтобы ты поехала с нами.

– Не могу, родная, – повторила Нэт. – Но вас ожидает очень приятное путешествие с мистером Эсромом. Вы же будете его слушаться?

– Да, – согласилась Лидди.

– Мы и Сэди с собой берем? – сделала большие глаза Саманта.

Нэт начала бить нервная дрожь.

– Да, и Сэди, но это ненадолго.

Она поцеловала каждую в щечку. Слезы застилали глаза. Нэт перевела взгляд на Эсрома:

– Позаботься о девочках.

– Конечно, я буду беречь их, как золото.

Он передал ей ключи от зеленой машины. Крепко сжав их в ладони, Нэт выпрыгнула из кабины и отошла в сторону. Она не сводила глаз с Саманты и Лидди, с профиля Эсрома, пока пикап, ревя и грохоча, не скрылся за поворотом.

Пол

Сначала отпустили водителя «Понтиака», затем медсестру. Пол сидел в углу комнаты на складном стуле и видел, как они уходят. Теперь он разглядывал очередную партию вышедших из душа мужчин. Из разговоров стало понято, что это ребята из поисковой команды. В их задачу входило бегом ворваться на реакторный уровень, найти тело Сидорского и бегом умчаться обратно, оставив его на месте. За тридцать пять секунд, проведенные на месте взрыва, они получили годовую норму радиационного излучения. Один из парней рассказывал, как обнаружил несчастного оператора.

– Я тоже его видел, – поделился другой. – Но не понял, подумал, что какое-то тряпье висит.

Следующей задачей было извлечь тело Сидорского. Собрали операторов со всей испытательной станции. С помощью крюков они, сменяя друг друга, стянули мертвеца вниз и уложили на огромные носилки. Существовал риск, что, если они напортачат, труп упадет в реактор и это снова приведет к сверхкритической реакции.

Услышав такое, Пол содрогнулся. Он все сделал правильно, отослав семью из города, хотя его и терзали мысли, что таким образом он как бы добровольно отдал Нэт другому мужчине. Когда Пол представлял, как Эсром, будто на пикник, везет куда-то в глушь его жену и дочерей, он испытывал не только душевную, но и настоящую физическую боль. Он не мог спокойно сидеть, не мог ни на чем сосредоточить внимание. Ему обязательно нужно было двигаться, хотя бы постукивать ногой по металлической ножке стула. Беспокойные руки не находили себе места, голова то и дело нервно подергивалась. Неконтролируемые телодвижения отчасти помогали обрести хоть какое-то, пусть хлипкое, но равновесие. Казалось, что по спине и плечам ползают тысячи невидимых насекомых. И только если постоянно шевелиться, можно на пару секунд унять противный зуд. Потом все начиналось снова. Еще две секунды Пол, сцепив зубы, терпел, и опять какая-то часть его тела приходила в движение.

Из головы не выходил Вебб: не столько изуродованное лицо, которое Пол детально рассмотрел в машине скорой помощи, сколько беспомощное тело на бетонном полу, обнаруженное на реакторном уровне. Страшная картина все еще стояла перед глазами: человек со стоном переворачивается, приподнимается и тянет руку к чему-то эфемерному, несуществующему, чего уже не может увидеть. Одежда пристала к телу, как папиросная бумага, как подарочная обертка, в которую его завернули к празднику. Вебб был жив, хотя и выглядел ужасно, пусть даже это был последний вздох, предшествующий смерти. А затем – скорая помощь, медсестра, набирающая номер на дисковом циферблате, и обваренное лицо Вебба, которое, казалось, в любую секунду может сползти, обнажив кости. Двадцатилетний добряк Веббси! Какая утрата!

Мерзкое ощущение усиливалось, давило на плечи – медленно, но неуклонно. Он старался не двигаться, пока гигантский кулак не сжал легкие. Терпеть больше не было сил. Пол резко передернул плечами и судорожно заерзал на стуле. На мгновение полегчало, и он обмяк, можно сказать, расслабился.

Когда Нэт ворвалась в комнату, он никак не отреагировал – ему показалось, что это галлюцинация. Не пошевелился и тогда, когда жена, заприметив его под стенкой на стуле, бросилась к нему со всех ног. Сбитый с толку, он сидел, как истукан. А она продолжала выкрикивать его имя. Следующее, что он осознал, – любимые руки обвивают плечи. Нэт покрывала поцелуями его лоб, щеки, плечи… Губы, словно бабочки, порхали по коже. Он в изумлении смотрел на нее, а Нэт, присев на корточки, приглаживала его непослушные волосы.

– Ты здесь, – пробормотал он.

В тот же миг весь мир изменился.

– У тебя больной вид, – отметила Нэт.

– Мэм! – окликнули ее сзади.

К женщине, размахивая руками, бежал встревоженный доктор. Нэт повернула голову, все еще прижимаясь щекой ко лбу Пола. Она смерила врача таким взглядом, как будто не понимала, откуда человек в белом вообще взялся и какое отношение он имеет ко всему происходящему.

– Тебе нельзя здесь находиться, – прошептал Пол. – Ты не должна приближаться ко мне. Тебе лучше уехать.

Жена отрицательно покачала головой и прижалась к нему еще теснее.

– Мэм! – Врач был в бешенстве. – Мэм! Здесь закрытая зона, а этот мужчина еще не прошел дезактивацию.

Нэт выпрямилась, сжав руку Пола в своих ладонях:

– Извините, но он едет со мной.

Врач был чрезвычайно раздражен. Выставив в ее сторону указательный палец, он едва не подпрыгивал на месте.

– Вы схватились за его руку! Руки – наиболее зараженные части человеческого тела. Мэм! Хотите, я покажу на дозиметре, что вы наделали? Вы увидите…

– Мне все равно, – отрезала Нэт.

Она дернула Пола за руку, и тот, абсолютно ошеломленный, поднялся со стула.

– Мы уходим, – объявила женщина и поволокла мужа к выходу.

Пол, как теленок, покорно шагал за ней, лавируя между складными стульями, а остальные мужчины пялились им вслед. Нэт, таща на буксире мужа, дошла до входной двери и, не мешкая ни секунды, устремилась на улицу.

Дверца зеленого «Доджа-Вейфарера» была открыта. Пол вдруг заупрямился, но Нэт, не ослабляя хватку, впихнула мужа на переднее пассажирское сиденье, а сама села за руль.

– Я звоню в полицию! – заверещал с порога врач.

Губы Нэт вытянулись в тонкую мрачную линию. Она завела машину и нажала на педаль газа. От резкого старта Пол вдавился в спинку сиденья. Его сердце наполнилось противоречивыми чувствами – страхом, легкостью и любовью.

– Где девочки? – спросил он.

– С Эсромом.

Муж кивнул. Дорога убегала из-под колес.

– А я останусь с тобой, – заявила Нэт. – Девочки поживут в другом месте, пока ты не решишь, что уже можно вернуться домой, а я никуда не уеду. – Голос ее напрягся. – Мы больше не расстанемся. Понял? Мы всегда будем вместе.

– Я не хочу тебе навредить, – сказал Пол.

– Ты и не навредишь.

– Ты не понимаешь. Каждую секунду рядом со мной ты облучаешься. Это все равно что постоянно находиться в рентгеновском аппарате.

– Разве рентгеновские лучи так уж страшны? – отмахнулась она. – Девочкам каждый раз просвечивают ножки, когда мы едем покупать новые ботинки.

– То всего на секунду.

Жена не ответила, только покачала головой.

– Ужасно, что Вебб и двое других так погибли. – Нэт взяла Пола за руку. – Ты их видел?

Ее глаза наполнились слезами.

– Да. – Муж был немногословен.

На самом деле он видел только одного, но у него не было сил пускаться в объяснения. Пол окинул взглядом территорию испытательной станции, пустынную и холодную. На верхушке шеста трепыхался ветроуказатель. Силуэт CR-1 был едва различим вдали. Вокруг реактора стояло множество автомобилей.

Нэт, все еще не отпуская его руку, провела по ней большим пальцем.

– Всю дорогу сюда я выискивала какие-нибудь внешние признаки катастрофы, – сказала она скорее себе, чем ему. – Знаешь, гигантские языки пламени или розовое облако в форме гриба… что-то подобное. А охранник на воротах только махнул мне рукой, когда я сообщила, что приехала за тобой. Единственное, что я видела, так это нескольких мужчин на шоссе в странной белой одежде и скорую помощь в кустах.

Мозаика недавних событий снова обрушилась на него: скорая, несущаяся во тьме; свет задних фонарей; топот ног испуганного водителя… Пол содрогнулся. Возможно, Вебб – одинокий и изувеченный – до сих лежит в «Понтиаке».

– Что?

Он покачал головой.

Жена оторвала взгляд от дороги и посмотрела на него. Пол попытался улыбнуться.

– Я рад, что девочек увезли отсюда подальше, – признался он.

– Я тоже, – тихо согласилась она.

– Какая-то часть меня хочет быть возле реактора, – продолжил он. – Я чувствую, что должен быть там, помогать выносить людей. В любом случае со мной все кончено.

– О чем ты? Что значит «кончено»? – возмутилась Нэт.

– Извини.

– Не говори такого. Все будет в порядке. Тебе просто надо отдохнуть.

Пол откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

– Скорее всего, стержень поднимал Сидорский, – произнес он, пытаясь воспроизвести цепочку событий. – Готов поспорить, что стержень застрял и Сидорский начал тянуть изо всех сил. Он мог совершенно случайно поднять его на четыре дюйма.

– А при чем тут четыре дюйма? – не поняла Нэт.

– Меня всегда предупреждали: ни в коем случае нельзя поднимать стержень выше четырех дюймов. Люди относились к этой цифре очень серьезно, хотя, впрочем, никто точно не знал, что может случиться, если нарушить неписаное правило. Сидорский был новичком, – объяснял Пол. – Его прислали на замену, когда меня отправили в Гренландию. Ему было двадцать два года, у него остался сын. Если бы я был там, возможно, ничего страшного не случилось бы.

– Или ты бы погиб, – возразила Нэт. – Бог тебя уберег.

– Зачем ему меня беречь?

Он никогда не сможет убедить Нэт, насколько нелепы подобные заявления.

Нахмурившись, она покачала головой.

– Мы должны быть счастливы, что ты остался жив, – заявила жена. – Только подумай: ты вернешься домой и снова сможешь обнять наших девочек. Разве ты не рад этому, разве не испытываешь чувства благодарности за такой подарок судьбы?

Пол посмотрел в окно. На самом деле он действительно был благодарен, но не считал, что заслуживает подобных подарков больше, чем другие.

– Ты был там в самый трудный момент, Пол, – убеждала его жена. – Эсром мне рассказывал. Ты все равно не смог бы сделать больше.

Пол часто заморгал, чтобы смахнуть набежавшую слезу.

– Спасибо, – расчувствовался он.

Эсром рассказал ей, что случилось на реакторе. Пол ощутил странное облегчение, хотя и понимал, что Нэт в любом случае захочет услышать это лично от него. Она всегда надеялась, что он будет беседовать с ней, делиться своими радостями и бедами. Пол испугался, что не сможет. Он часто ее разочаровывал. Казалось бы, все очень легко – люди должны разговаривать. Просто возьми и поговори с ней, черт возьми. Нэт была бы счастлива, но он не мог дать ей такой простой вещи, поэтому она нашла Эсрома. При нем парень был немногословен, но Пол был уверен, что язык у него хорошо подвешен.

Нэт охнула, как будто только что вспомнила что-то важное, и, порывшись в кармане, извлекла бледно-голубой листочек в клетку.

– Пол! Я забыла у тебя спросить, что это.

Он узнал страницу, вырванную из регистрационного журнала, едва взглянув на нее, даже не разворачивая. Интересно, как она могла попасть в руки жене?

– Откуда у тебя это? – спросил Пол.

– Нашла в почтовом ящике.

Судя по датам, записи были сделаны примерно полтора года назад. Тогда стержни впервые начали застревать по-настоящему. Пол водил указательным пальцем по странице, изучая давнишние отчеты. А вот и та самая историческая пометка Фрэнкса, когда он, набравшись решимости и храбрости, все же сообщил, что номер девятый застрял.

Пол посмотрел на жену:

– Листок подбросили в наш ящик? Не знаешь, кто бы это мог быть?

– Думаю, Джинни Ричардс.

– Джинни Ричардс? – не поверил своим ушам Пол. – Почему ты так решила?

– Вчера я выносила мусор и видела ее машину. А еще мне показалось, что она поднимала крышку нашего почтового ящика. Я проверила и нашла это письмо.

– Значит, ты уверена…

– Почти на сто процентов.

– Эта страничка не могла попасть к ней в руки сама по себе, каким-то волшебным образом, – резонно предположил Пол. – Миссис Ричардс никогда не бывает на CR-1. В любом случае она не имеет допуска к регистрационному журналу. Только Ричардс мог принести бумаги с работы домой.

– А зачем ему это нужно?

– Не знаю, – признался Пол.

Пол был уверен: что бы мастер-сержант ни задумал, он и сам не до конца понимает, что творит. Это просто жест отчаяния, по-детски наивный поступок, продиктованный полной безнадегой. Вырванная из регистрационного журнала страница, уничтожение тех или иных доказательств никоим образом не могли улучшить состояние CR-1, работающего из рук вон плохо.

– Попытка замести следы? – предположила Нэт.

– Что-то в этом роде, – подтвердил Пол. – В тот день Фрэнкс отметил в журнале, что наш девятый стержень регулирования мощности – самый массивный – застрял. Ричардс и Харбо давили на него, запрещали сообщать о серьезных неполадках. Думаю, они надеялись до получения новой активной зоны утаить все от высокого начальства.

– Но посмотри, что из этого вышло!

– Ну да… Если бы реактор дотянул до установки новой активной зоны, никто бы об этом и не вспомнил. Никто не стал бы разбираться в записях, а послужной список Ричардса остался бы незапятнанным. Думаю, он надеялся получить напоследок повышение по службе.

– И рисковал жизнью людей ради новой должности?

– Мне кажется, он понятия не имел, как сильно рискует. Ричардс никогда не работал рядом с нами на реакторе. Думаю, ему казалось, что оно того стоит. Когда достигаешь его звания, сложно продвинуться еще выше. Давление гораздо сильнее, не то что в моем случае, – попытался объяснить Пол. – Теперь те, кто будет расследовать это дело, проштудируют регистрационный журнал до последней буквы. Уверен, что сейчас, пока мы тут болтаем, из Вашингтона уже летят серьезные люди – из Департамента энергетических ресурсов.

– Значит, Харбо в тот вечер у Ричардсов говорил правду? Реактор и раньше функционировал с перебоями, и все время оставалась вероятность, что ты не вернешься с работы живым?

– Мы смотрели на проблему немного по-другому. Мы просто выполняли свой долг. Всегда существует определенный риск. Мы ожидали, что прибудет новая активная зона. Ее должны были привезти будущей весной.

– Пол! И все это время ты молчал? Даже мне не говорил?

– Трудно объяснить…

– Но это же ужасно. Погибло трое операторов.

– Знаю, – поморщился Пол.

Жена тряхнула головой, но ничего не сказала, прекрасно осознавая, насколько глубоко его горе. Они выехали на шоссе, оставив позади и реактор, и испытательную станцию. На долю секунды ему мучительно захотелось выпрыгнуть из автомобиля и побежать обратно. Уж слишком многое произошло с ним здесь! Он принадлежал этому месту. Как он мог просто взять и уехать?

Однако Нэт мчалась дальше, не останавливаясь.

На двадцатой автостраде она сбавила скорость. Заснеженные поля остались позади, они приближались к серому городу с занесенными снегом крышами. Если люди и покинули Айдахо-Фолс, то пока еще это не было заметно. Пол понятия не имел, какова будет официальная версия взрыва и что в конечном счете станет известно среднестатистическому Джо из народа.

Нэт показала рукой на дорогу:

– Гляди.

Пол сидел, прислонившись к стеклу. Приподняв голову, он увидел на перекрестке укутанную в сто одежек женщину средних лет с огромным плакатом в руках. На длинном полотнище красными печатными буквами было выведено: «“Комбасчен инжиниринг”! Скажи нам правду!» Женщина махнула плакатом в их сторону. Кто-то из проезжающего мимо грузовика крикнул, чтобы шла домой и не лезла в чужие дела.

Пол видел демонстрации протеста и сидячие забастовки по телевизору либо на обложке «Лайф», но просто так, на улице, – никогда. Увлекательное зрелище. Он еще не решил для себя, как к этому относиться – как к смелому поступку или как к раздражающей глупости психически неуравновешенного человека.

– Господи! Благослови ее, – тихо промолвила Нэт.

Ее реакция, с одной стороны, была ему неприятна, но с другой – вовсе не удивила.

Они проехали еще несколько кварталов, и Пол заметил впереди автомобиль мастер-сержанта Ричардса.

– Господи Иисусе, – пробурчал он.

Впрочем, что тут необычного? В маленьком городке, куда бы ты ни ехал, обязательно наткнешься на знакомого. К тому же CR-1 связывает с городом одно-единственное шоссе… Но все это в теории, а в реальной жизни перламутровый кадиллак Ричардса подействовал на Кольера как плевок в лицо или пощечина. Пол не спускал глаз с изящного «хвостового оперения» и стоп-сигналов, отсвечивающих на снегу. Он узнал каштановые с проседью волосы Ричардса, красивую шею и завитки Джинни, сидевшей рядом с мужем. Ричардс, судя по всему, понимал, что надолго в центре дезактивации не задержится, поскольку не успел получить высокую дозу радиации, и попросил жену заехать за ним.

Нэт внезапно выпрямилась и мертвой хваткой вцепилась в руль.

– Ты их видишь? – процедила она сквозь зубы.

– Ничего, – успокоил ее Пол. – Они свое еще получат. Он – так уж точно. Будет разбирательство.

– Это нечестно.

– Я знаю…

– Нечестно! – рассердилась Нэт. – Он мог тебя убить! Ты… ты мой!

Честно говоря, Пол едва успевал следить за ходом ее мыслей, но, видимо, жену это не очень волновало.

– А несчастные операторы, погибшие ни за что ни про что! Только посмотри на него! Едет себе преспокойно, убегает подальше от беды, чтобы отдохнуть в тишине и покое вдали от того, что сам натворил.

Нэт со всей дури ударила по клаксону, Пол от неожиданности подпрыгнул на сиденье.

– Стоять! – заорала она.

– Он тебя не услышит.

Они подъезжали к мосту. Невдалеке виднелся замерзший водопад – неподвижный, словно заколдованный, а под ним бурлила черная вода искусственной реки.

– Он мог разрушить мою семью, – не унималась Нэт.

– Но не разрушил же. Мы до сих пор вместе, Нэт, и с нами все в порядке.

– И что его ждет? Слушание в военном суде? Как его накажут? Лишат месячного жалования? – кипятилась жена. – Они начали преследовать нас без всякой причины, как только мы появились в городе.

– О чем ты?

Пол думал, что его жена встречалась с Ричардсами только один раз, на том званом ужине.

Нэт прибавила газу. «Додж-Вейфарер» с диким лязгом запрыгал на неровной дороге, такие звуки издает опускающаяся механическая железная дверь. За пару секунд они догнали Ричардсов. Пристроившись сзади, Нэт снова нажала на клаксон. Мастер-сержант посмотрел в зеркало заднего вида, Джинни оглянулась. Она не скрывала своего презрения. Именно так, свысока и немного снисходительно, люди, которые считают себя сильными и могущественными, смотрят на психически больных.

Пол, конечно же, был на стороне жены и испытывал примерно те же чувства, что и она, но постарался погасить ее вспышку гнева.

– Нэт, – ласково сказал он и взял ее за локоть.

– Я просто хочу с ними поговорить, – прошипела жена, стряхивая его руку.

Ричардс остановился на светофоре и оглянулся. Он явно нервничал.

– Съезжай на обочину! Я хочу с тобой поговорить! – опустив боковое стекло, проорала Нэт.

Ричардс, похоже, и сам был не прочь сказать ей пару слов.

– Вижу, ты опять ездишь на машине своего любовничка! – крикнул он из окна.

Пол почувствовал, как кровь мгновенно отхлынула от лица. Все тело напряглось.

– Давай спокойно поедем домой, – почти по слогам произнес он, хотя в голове вертелись совсем другие выражения.

Пол не успел и глазом моргнуть, как Нэт вдавила педаль газа и «Додж-Вейфарер», взвизгнув шинами и подпрыгнув, со всего маху с грохотом влетел в бампер кабриолета.

Пол и Нэт, как тряпичные куклы, сначала резко откинулись назад, а после удара рывком подались вперед, чуть не врезавшись в лобовое стекло.

– Святой боже, – вырвалось у Пола.

Он пригнулся, чтобы лучше рассмотреть, что там с кабриолетом. На сверкающей стали бампера, около номерного знака, темным бесформенным пятном зияла огромная вмятина.

– Ты разбила ему машину! Ты с ума сошла! – взревел Пол, но в его голосе было столько радости – не похоже, чтобы он расстроился.

Ричардс начал орать из окна, что Нэт за все заплатит, что автомобиль стоит больше пяти тысяч долларов, что она шлюха, разъезжающая на машине любовника, и так далее и тому подобное… Поток грязи был неиссякаем. Тем временем зажегся зеленый свет, и Джинни Ричардс, которая, казалось, готова была сгореть со стыда, тронула мужа за руку. Мастер-сержант рванул вперед, пытаясь как можно скорее унести свою задницу. Он высунулся из окна и показал толстый средний палец. Лицо было искажено гримасой гнева, а рот то открывался, то закрывался, как у рыбы, выброшенной на лед. Разумеется, увидеть прохожего в таком состоянии он просто не мог.

Сначала впереди возникло неясное очертание, движущаяся тень. Высокий худой человек размашистыми шагами, почти вприпрыжку, пересекал улицу как раз за мостом. Он был одет в рабочую куртку из толстой шерстяной фланели. На ногах – зимние ботинки, на голове – шапка-ушанка, в руках – парусиновая сумка, судя по всему, с книгами. Посреди дороги мужчина на секунду остановился, чтобы переложить сумку из одной руки в другую. Полу показалось, что незнакомец стоял на дороге целую вечность, а тем временем машина Ричардса летела прямо на него. Все ближе и ближе… Мужчина повернул голову, на лице промелькнуло удивление, глаза расширились – и он резво метнулся в сторону.

Ричардс резко крутанул руль – кабриолет выехал на встречную полосу, пробил ограду моста и слетел вниз. Со стороны это выглядело какой-то оптической иллюзией. Просто невероятно: только что машина неслась по дороге, а теперь уже падает с моста в реку. Пол не мог оторваться от завораживающего зрелища. Нэт завизжала и ударила по тормозам. На скользкой дороге машину занесло и развернуло в обратную сторону. Пол отказывался верить в происходящее. Ему почти удалось убедить себя, что все это просто привиделось: вот сейчас он обернется, а кремовый купе-кабриолет стоит на дороге. Ошеломленные Пол и Нэт, как в замедленной съемке, наблюдали за тем, как другие машины пытаются увернуться от столкновения с «Доджем»: кто-то успевает объехать неожиданное препятствие, кто-то притормаживает, все ругаются и сигналят. Прохожий, успевший выскочить буквально из-под колес кабриолета, стоял на обочине и в полном шоке взирал на хаос, который он тут устроил. Книги высыпались из сумки и валялись теперь в сугробе – на белом снегу отчетливо выделялись коричневые, зеленые и синие пятна. Нэт доехала до обочины, остановилась и повернула ключ зажигания. «Додж-Вейфарер» послушно затих. Несколько секунд ошалевшая женщина сидела молча.

– Ты не ранена? – схватил ее за плечо Пол.

– Нет, со мной все хорошо, – повернулась к нему Нэт. – Пол! А что с ними?

Он вышел из машины и зашагал к берегу, ломая подошвами покрытый ледяной коркой снег. Нэт побежала за ним. Пол подошел к краю моста и остановился, пораженный увиденным. Купе-кабриолет проломил лед в маловодной речонке, и задняя его часть погрузилась в воду. Передними колесами машина как-то зацепилась за крутой склон. Из-под толстого слоя льда слабо просвечивались красные огни фонарей заднего хода. На берегу Пол рассмотрел силуэты Ричардса и Джинни. Мастер-сержант рвал на себе волосы около машины, Джинни сидела невдалеке на склоне. Ей, судя по всему, удалось выскочить из автомобиля, пока тот сползал вниз.

Внезапно Пол услышал звериный рык Ричардса. Видимо, сержант не на шутку разбушевался из-за того, что потерял такой красивый автомобиль. Джинни устремила лихорадочный взгляд наверх и отчаянно стала звать на помощь. Что-то подсказывало Полу, что дело серьезное. Их взгляды встретились. Охваченная паникой Джинни начала махать ему рукой:

– Там моя дочь!

Теперь Полу было хорошо видно, что происходит: Ричардс пытался забраться в кабриолет, и ему почти удалось залезть на переднее сиденье, но машина с шумом накренилась, и салон начал стремительно наполняться водой. О боже! Как ему раньше не пришло в голову, что внутри может быть ребенок? Пол пришел в ужас. Остается только надеяться, что девочка не пострадала, когда машина падала с моста в воду, и Ричардс вот-вот покажется на склоне, держа в руках дочь, словно бесценный приз. Пол спрыгнул с моста на берег. Приземление было жестким. Он поскользнулся на обледенелой почве, упал на колени и на согнутых ногах поспешил на помощь сержанту, спотыкаясь и падая, держась за камни и помогая себе руками.

Когда Пол подобрался совсем близко, Ричардс все еще брыкался на пассажирском сиденье. Схватив дочь за волосы и за одну ручку, он пытался вытащить малышку. Ледяная вода заливала салон, как стеклянный аквариум.

– Бери ее! – крикнул Ричардс.

Пол просунул руку. Машина медленно уходила под воду, и Кольер, схватившийся за край двери, опускался вниз вместе с ней. Ноги скользили по обледеневшим камням, ухватиться было не за что. Очередная волна захлестнула авто, накрыв девочку с головой. Локтем оттолкнув Ричардса, Пол протиснулся между двумя сиденьями, выхватил ее из воды и поднял повыше, под крышу салона. Это длилось всего несколько секунд, полных отчаяния секунд. Он опирался коленом о сиденье, пытаясь удержать равновесие. Подошвы ботинок, словно бесполезные ласты, скользили по обледенелым камням. Наконец ему удалось затащить бедное дитя на пассажирское сиденье. Буквально зубами цепляясь за лед и камни, с ребенком на руках он выбрался на берег.

Пол опустился на колени, прижимая холодное тельце к груди. К его ужасу, девочка не издала ни звука. Пол хлопнул ее по спине, потом еще раз, уже сильнее. Джинни, визжа и причитая, сползала вниз по склону. Она была уже почти рядом, и ее тонюсенький голос наполнил собой все пространство… Малышка внезапно закашлялась, исторгая из себя воду вместе со слюной, и расплакалась.

– О, слава богу! – выдохнул Пол. – Слава богу!

Комок подступил к горлу. Девочка была примерно одного возраста с Лидди. У него не осталось никаких чувств, кроме всепоглощающей радости и облегчения. Он поцеловал ее холодные мокрые волосы так, как целовал бы собственных дочерей. Не дай бог им очутиться на ее месте. Пошатываясь, Пол подошел к Джинни и передал ей малышку.

– Вот, – едва выговорил он. – Кажется, она не пострадала.

Джинни подавила судорожный вздох. Закутав дочь в шубу, она, рыдая и всхлипывая, принялась ее укачивать. Каждую минуту она заглядывала девочке в лицо, чтобы в который раз убедиться, что с ней все в порядке.

Пол оглянулся на Ричардса. Мастер-сержант стоял на коленях возле автомобиля, взявшись за бока, и тяжело дышал.

– Девочка не ранена? – спускаясь по склону, крикнула Нэт.

Полу хотелось предупредить ее, чтобы шла осторожно, но он не мог говорить. Жена держала в руках старое одеяло, которое лежало на заднем сиденье «Доджа-Вейфарера». Нэт помогла Джинни завернуть девочку. Малышка окончательно пришла в себя и громко рыдала. Женщины склонились над ней, гладили, утешали и растирали маленькое тельце. Увидев эту картину, Пол сам чуть не расплакался. Комок в горле мешал дышать, ноги подкашивались. Но при этом он ощущал невероятное облегчение. На груди осталось постепенно расползающееся мокрое пятно, как напоминание о том, что он только что вытащил из воды маленькую девочку. Ну что ж, по крайней мере одного человека в своей жизни он спас.

– Полиция на подходе, – крикнул кто-то сверху.

Медленно подошел Ричардс. Зубы его стучали. Лицо стало серо-зеленым.

– Анджела? – отрывисто бросил мастер-сержант.

Нога соскользнула и поехала назад. Ричардс оттолкнулся руками и коленями от плоского камня.

– Ничего страшного, – заверила его Джинни, не сводя с дочери глаз. – Ни царапины, только вымокла и замерзла.

Анджела немного успокоилась и, прижимаясь к матери, с наслаждением сосала большой палец. Джинни, прикрыв глаза, укачивала ее.

– Слава богу! – сказал Ричардс, часто моргая.

Он провел рукой по лицу. Передние зубы были окровавлены, словно он пил кровь через соломинку. Сержант сплюнул на камень и начал разглядывать присутствующих, переводя взгляд с одного человека на другого, как будто потерял ориентацию во времени и пространстве.

Сначала вдалеке послышался вой сирены, а потом совсем рядом – чмокающий звук и ужасный скрежет. Кабриолет еще глубже погрузился в воду: ушло в реку ветровое стекло, затем половина капота. На поверхности осталась лишь решетка радиатора, похожая на пугающую зубастую ухмылку. Черный овал вокруг автомобиля становился все больше.

– Ух ты! – не смог сдержать эмоций кто-то из зевак на берегу. – Твоя машина?

Кабриолет снова напомнил о себе громким скрежетом, и фары погрузились в темную пучину – медленно и уверенно, как будто так и планировалось.

– Да, – наконец отозвался Ричардс. – Моя машина.

Джинни тихонько хихикнула и прижалась подбородком к голове Анджелы, укутанной в одеяло.

– Скорее, была, – уточнила она, продолжая укачивать дочь.

Красавец-кабриолет полностью скрылся в сумеречном подводном мире. На поверхность один за другим поднимались элегантные пузырьки воздуха.

– Эта чертова машина, – тряхнул головой Пол.

– Фары до сих пор светят, – прошептал Ричардс.

А потом они погасли.