«Только не плачь», — твердила я себе, и мне это как будто удавалось. Я держалась спокойно, проглатывая невольные всхлипы, позволив Джулиану усадить меня рядом с собой прямо на дорожку и крепко прижать к груди. Сквозь мягкий плотный хлопок рубашки различалось уверенное биение его сердца. Ладони успокаивающе поглаживали мне кругами спину, а голос шептал в самое ухо:

— Тш-ш, тише, милая. Все в порядке, родная. Я с тобой.

Так мы сидели на гравии, прильнув друг к другу, казалось, целую вечность, хотя на самом деле, наверное, прошло всего несколько минут. Он продолжал бормотать мне на ухо утешающие слова, и в загородной тишине раздавалось лишь его «тише, любимая, все будет хорошо», отвечал которому только переливчатый птичий щебет в ближайших кронах.

Мало-помалу я стала сознавать и прочие детали. Припекающее солнце просачивалось сквозь мою шелковую блузку без рукавов — дежурную рабочую блузку, которую я не удосужилась сменить, уезжая из Нью-Йорка. Я опустила глаза на свою зауженную, карандашиком, черную юбку и кожаные босоножки на трехдюймовом каблуке и рассмеялась.

Джулиан разжал объятия:

— Что такое?

— Я не совсем подходяще одета для сельской местности.

— Да уж, это точно. Но ты все равно не менее восхитительна.

Я повернулась, окинув его взглядом. Сам Джулиан одет был куда уместнее: в бледно-голубую рубашку «хенли» и джинсы, из которых высовывались его босые ступни. Я и вообразить не могла его в столь раскрепощенном виде.

— Не знала, что у тебя тут имеется такое местечко, — сказала я едва ли не с упреком.

— Да как-то речь не заходила, — пожал он плечами.

— Все же не очень-то похоже на загородную резиденцию. В том смысле, почему не вилла в Хэмптонсе?

— Кейт, — укоризненно произнес Джулиан, — тебе следовало бы уже знать меня получше. — Он помолчал, изучающе глядя на меня, потом спросил: — Ты разочарована?

В ответ я улыбнулась:

— Тебе следовало бы уже знать меня получше.

Он поднялся, увлекая меня с собой.

— Тогда, раз уж ты полностью пришла в себя, почему б тебе не скинуть эту смехотворную обувку и не пойти со мною в дом? Ты по пути подкрепилась?

— Нет. — Я потянулась снять с ноги правую босоножку, затем левую.

— Ага… значит, мы сейчас что-нибудь придумаем. Пойдем! — И он потянул меня по выложенной плитками дорожке к парадному входу.

Дом был очень старый — настоящий особнячок в колониальном стиле с центральным дымоходом, с камином в главном холле, с милой старенькой деревянной обшивкой стен, соседствующей кое-где со штукатуркой, со встроенными по углам шкафчиками. Кто-то — возможно, сам Джулиан — модернизировал кухню и ванную комнату, однако старинные очаги в доме остались неизменными, а широкие половицы из местного каштана уютно поскрипывали под нашими ногами.

— Я кое-кого нанял, чтобы все это обставить, — пояснил Джулиан, обведя рукой гостиную, — поскольку самому заниматься этим было некогда. Одну местную женщину. Мне не хотелось какого-нибудь вычурного снобизма, как у Джеффа.

— Мне нравится, — сказала я. — Здесь именно все как надо.

— Я рад. Я б хотел, чтобы ты чувствовала себя здесь как дома. — Он глянул на часы. — Кстати, из съестного ничего нет, так что, думаю, мне надо быстренько смотаться в местный супермаркет.

— Я поеду с тобой.

— Нет, тебе лучше отдохнуть.

— Но ты же купишь все не то, что надо, — запротестовала я.

— Кейт, мне уже доводилось тут некоторое время заботиться о своем питании.

Я несогласно помотала головой.

— Джулиан, в любом случае я не допущу, чтобы ты мне здесь что-нибудь стряпал. Вчера, если не ошибаюсь, тебя весьма впечатлил мой омлет. А если уж готовить собираюсь я, то мне и выбирать нужные ингредиенты.

— Составь мне список.

— Ты что, серьезно собираешься заняться продуктовыми закупками? — Мысль о том, как Джулиан Лоуренс обнюхивает дыню и проверяет срок реализации, казалась попросту абсурдной.

— Что тебе потребуется?

Зайдя в кухню, я провела беглую инвентаризацию. В холодильнике оказалось негусто: разве что самые необходимые приправы. Содержимое ящиков было побогаче: широкое разнообразие всяческих консервов и круп, несколько баночек с сушеными овощами и специями.

— «Спэм»?! — изумилась я, взяв в руку жестяную банку. — У тебя миллиард долларов — а ты держишь у себя «Спэм»?!

Джулиан забрал у меня из рук консервы.

— Совершенно приличный продукт, — выступил он в их защиту. — Можно приготовить энное число блюд.

— Только не на моих глазах. — Я в раздумьях постучала пальцем по резной дверце. — А гриль у тебя есть?

Он непонимающе уставился на меня.

— Проехали, — хмыкнула я. — Ладно, остановимся на продуктах первой необходимости: яйца, молоко, сыр, помидоры. Может, упаковку зеленого салата, фрукты, какой-нибудь стейк на ужин…

Он вздохнул.

— Так, остановись. Сейчас найду бумагу с ручкой.

Наконец Джулиан отбыл во взятой напрокат машине, и я задумчиво глядела ему вслед еще долго после того, как меж листвы в последний раз вспыхнул металлический отблеск «Форда». Во-первых, я забыла спросить, почему мы вообще сюда приехали. И почему именно в Лайм? В конце концов, меня никто не изгонял с Манхэттена — главный офис «Стерлинг Бейтс» занимал там всего лишь уголок. У меня возникло такое ощущение, будто мы с Джулианом — беглецы и здесь от кого-то прячемся, точно скрываемся от всех в глубине коннектикутских лесов, в окружении непроходимых зарослей, птиц и протяженных каменных оград.

Я вытащила из «Мазерати» свой чемоданчик с сумкой, отнесла в дом. Я даже не знала, куда их пристроить: тема ночевки пока что вообще не затрагивалась. При мысли о предстоящей ночи по мне прокатился вихрь чудеснейшего возбуждения, внезапно нарисовавшего пленительный мысленный образ: белые простыни, жаркая обнаженная кожа, невероятная близость… Что ж, почему бы нет? Должно быть, за этим Джулиан и пригласил меня сюда, в это потайное любовное гнездышко.

Со стороны кухни резко затрезвонил телефон, заставив меня подскочить на месте.

На мгновение я заколебалась: все же это дом Джулиана, и, возможно, мне не следует отвечать на звонки. Но что, если это звонит сам Джулиан, чтобы спросить, к примеру, какое молоко я предпочитаю — обезжиренное или двухпроцентное? Он же знает, что я осталась без сотового.

Я заторопилась на звук и обнаружила аппарат на маленьком приставном столике у стены. На пару секунд рука в нерешительности зависла над трубкой, потом все же подняла ее.

— Алло? — сказала я и поспешно добавила: — Резиденция Лоуренса.

Молчание. Слабый отзвук чьего-то дыхания.

— Алло? Джулиан, это ты?

Пауза. Наконец незнакомый мужской голос неуверенно спросил:

— Могу я поговорить с мистером Лоуренсом?

— Хм, нет. Он ненадолго отлучился. Могу я передать, кто ему звонил?

— Не надо ничего передавать, — сказал звонивший и повесил трубку.

Спустя полчаса я заслышала от дороги шорох гравия и вышла навстречу. Джулиан уже выгружал из машины продукты. Подойдя к нему, я подхватила несколько пакетов.

— Перестань, — остановил он меня, — это моя работа.

— Вместо разминки, — пошутила я. — А то я уже несколько дней не бегала.

— Не в том суть, — возразил он, но я уже направилась с пакетами к дверям.

Занеся в дом продукты, мы принялись их разбирать.

— Ах да, пока тебя не было, кто-то звонил.

Джулиан на миг замер, обернулся ко мне:

— И ты ответила?

— Да. Я решила, вдруг это ты. — Физически ощутив тяжесть его взгляда, я потянулась в пакет за апельсиновым соком. — Что-то не так? Мне бы не хотелось переступать какие-то рамки.

Джулиан тяжело выдохнул — я поняла, он долго сдерживал дыхание.

— Нет. Конечно, нет. Я хочу сказать: отвечать на звонки вовсе не значит что-либо переступать.

— Никакие сбрендившие от горя бывшие подружки названивать не будут? — подколола я, полудразня, полуспрашивая.

— Нет, — аж фыркнул он и стал укладывать во фруктовый отсек холодильника виноград. — Он сказал, кто звонит?

— Нет. Я спросила, но он велел ничего не передавать.

— Американец или британец?

— Американец.

— Ты назвалась ему?

— Нет. Зачем?

Он кашлянул.

— Учитывая обстоятельства, для тебя было бы нежелательно это разглашать.

— Какие обстоятельства?

— Кейт, если информация о сегодняшнем инциденте выплывет наружу, тебе могут начать задавать разные вопросы. Наши имена и так уже повязаны в прессе. Если кто-то сделает соответствующие выводы и сообразит, что ты находишься в моем доме…

— Тревожишься за свою репутацию? — холодно спросила я.

— Нет. Я беспокоюсь за тебя. За твою безопасность.

— За мою безопасность? — повторила я, опустив на стол буханку хлеба. — Что ты имеешь в виду?

— Ничего. Только то, что, принимая все во внимание, нам следует помнить о благоразумии и осмотрительности.

— Значит, вот почему я здесь? Тебя волновала именно моя безопасность?

Он выдавил улыбку.

— Да, и кое-что другое.

— Что еще другое?

Тут у меня в животе громко заурчало.

— Голодна?

— Не меняй тему.

— Возьми сэндвич, — сказал он и, потянувшись к последнему пакету, кинул мне свежайший сэндвич с ветчиной и сыром, только-только из здешней закусочной. — Обсудим это позже.

Остаток дня Джулиан просидел с ноутбуком и смартфоном за работой. Забавно, но я успела напрочь забыть о его деятельности. Тот Джулиан, которого я знала, был совершенно несовместим со своей публичной версией. «У мужика просто фантастическая, офигительная альфа», — помнится, несколько месяцев назад сказал мне о нем Чарли в конференц-зале «Стерлинг Бейтс». На языке Уолл-стрит это означало редкостную, сверхъестественную способность фирмы год за годом обгонять рынок. Одним словом, альфа. Джулиан был буквально пропитан недосягаемым превосходством.

Я старалась не подслушивать его переговоры — занимала себя тем, что перебирала книги в гостиной, от нечего делать извлекла даже несколько нот на стоявшем в углу кабинетном рояле, — но все равно слышала командный голос, доносившийся из-за двери библиотеки, что находилась по другую сторону прихожей. Различала отрывистость, с которой он отдавал распоряжения, явную страстность его подхода к работе. А ведь Джулиану еще не было и тридцати пяти. Где он успел набраться такой уверенности, такого опыта, такой легкости командования?

Наконец я вышла в садик за домом, с которого неожиданно открывался величественный вид реки, посверкивающей в лучах вечернего солнца. Там я забралась на одну из пересекающих луг старинных стен бывшей ограды, сложенных из булыжников, и, усевшись поудобнее, стала наблюдать, как светило медленно соскальзывает за холмы на другом берегу.

— Стаканчик шерри? — спустя некоторое время раздался у меня из-за плеча бархатный голос Джулиана.

— Шерри?

— Чудесный напиток в преддверии ужина, как я нахожу. Попробуй, — подал он мне изукрашенный стаканчик.

— Надо полагать, британская штучка.

Потянув напитка, я почувствовала, как по языку разливается восхитительная насыщенная сладость. Я тут же вновь поднесла стакан к губам.

— Я принес тебе свитер, а то уже становится свежо.

Джулиан накинул мне на плечи что-то легкое и теплое.

— Спасибо.

От свитера пахло самим Джулианом, ароматом его мыла. Пахло чистотой, теплом и свежестью, напоминая сияние солнца на утренней траве.

Он тоже вскарабкался на стену и уселся рядом со мной.

— Значит, уже отыскала мое любимое местечко.

— Здесь очень красиво. Давно ты этим владеешь?

— Несколько лет, — пожал он плечом.

— И часто сюда наведываешься?

— Не так часто, как хотелось бы. Здесь я наслаждаюсь покоем.

— А ты здесь не чувствуешь себя несколько одиноко?

Я снова глотнула шерри, чтобы скрыть невольное беспокойство перед его ответом.

Джулиан тихо усмехнулся, наклонился поцеловать меня в плечо.

— Да, моя радость, временами бывает до боли одиноко. Пару раз я привозил сюда Джеффа с Карлой, хотя и был готов к тому, что здесь ей все покажется несколько убого. Один из их мальчишек подцепил в лесу клеща — так она едва не вызвала «девять-один-один».

Я рассмеялась.

— Вот, значит, почему это называют «болезнью Лайма»!

— Мне придется тебя тщательно и полностью осматривать на предмет этих мелких паразитов, — торжественно произнес он. — Причем ежевечерне.

— Ну, если так надо… Полагаю, я то же самое должна проделывать с тобой?

Его легкий смех вновь прошелестел в здешней тишине. Потом его ладонь накрыла мою руку, покоившуюся на камне.

— А теперь расскажи мне, что сегодня произошло. Если ты, конечно, уже в состоянии об этом спокойно говорить.

Я поводила пальцами вдоль тонких, как у граненого алмаза, ребер стаканчика. Нынешнее увольнение в этот момент уже казалось мне далеким достоянием памяти.

— Знаешь, на самом деле все было как в кино. Они заблокировали мой пропуск, и Баннер сопроводил меня наверх, точно конвоир. И там сидела Алисия, чрезвычайно довольная собой. Командовала парадом дама из кадровой службы. Сказала, что у них имеются доказательства, будто бы я, далее цитата, занималась незаконным обменом информацией с… Как там они это сформулировали? Да, с контрагентом по финансовому бизнесу. Я больше чем уверена, что именно Алисия все сфабриковала. Тут и мотив, и возможность.

Я глотнула еще шерри и опустила взгляд на уже потемневшую в полусумерках траву.

— А нам это никак не выяснить?

— Видишь ли, они очень шустро все провернули. Я спросила, есть ли у меня какая-то возможность защищаться, на что эта дамочка сказала, что, если я попытаюсь, они применят агрессивные меры правового воздействия. Так и сказала — «агрессивные».

Джулиан спрыгнул со стены и повернулся ко мне лицом:

— То есть, иными словами, они тебе угрожали.

— Можно и так сказать.

— Кейт, — заговорил он, придержав меня за подбородок и глядя в глаза, — они еще просто не сталкивались с агрессивными мерами правового воздействия. Сейчас мы с тобой пойдем домой, и я созвонюсь со своим адвокатом. И когда я с этим до конца разберусь, они на коленях будут молить тебя о прощении. А что касается этой твоей гнусной интриганки…

— Стоп-стоп-стоп! — Я поставила стакан на стену и, перехватив Джулиана за предплечье, твердо посмотрела ему в глаза. — Как раз этого ты и не станешь делать. Ты не станешь спускать миллионы долларов по адвокатским счетам, чтобы вернуть мне работу, которая и так никогда мне не нравилась. И не будешь выставлять на публику себя и свою фирму, что будет неизбежно. Пока что мы это просто пустим по течению.

— Черта с два… — вскинулся он, но я тут же приложила палец к его губам.

— Пожалуйста, — тихо произнесла я. — Послушай, пока нет надобности пускать в бой тяжелую артиллерию в виде армии юристов. Это только побудит их уничтожить любые компрометирующие улики. Я попросила Чарли что-нибудь разнюхать насчет меня. Посмотрим, что из этого выйдет. Например, что это за предполагаемый контрагент и что за информацию я ему якобы сливала. И если я смогу точно выяснить, что именно делала Алисия, возможно, тогда я и смогу прижать ее к ногтю.

— Не ты, — настойчиво поправил он, — а мы.

— Нет, и не надейся. Ты в данном случае останешься сторонним наблюдателем, Лоуренс. Ты не станешь снова изображать присматривающего за мною Терминатора.

— Снова?

— Как тогда, в парке. Ты же просто измолотил этого мужика в котлету. И я не уверена, что ты бы его не убил, не вмешайся я. Это серьезно было ужасно.

— Кейт, — угрюмо сказал он, — я никогда не причиню тебе вреда.

— Я знаю. — Уже вовсю опускались сумерки, окутывая лицо Джулиана, столь решительное и прекрасное, холодной голубоватой тенью. Я прикоснулась ладонью к его щеке, ощутив едва заметную шершавость пробившейся за день щетины. — Так я подумала…

— Хмм… О чем?

— Что сюда мы приехали не по причине моего увольнения. Так ведь?

Он как будто заколебался.

— Нет. На самом деле нет. Хотя, думаю, тебе это только на пользу — куда-нибудь уехать.

— Я рада, что я здесь. Однако не будем сворачивать с темы. По телефону ты обмолвился о каких-то новостях, причем довольно странных. У тебя все в порядке?

Джулиан уселся обратно на каменную стену и, обняв меня одной рукой, привлек к себе.

— Это не то, о чем стоило бы волноваться. Всего лишь излишняя осторожность. — Он помолчал, подцепив пальцем прядь моих волос. — Как бы это сказать… Это отчасти касается моей — а значит, и твоей — безопасности.

— Что? Ты что имеешь в виду? — встрепенулась я. — Кто-то желает тебе зла?

— Нет. Не совсем так. Видишь ли, как я уже сказал, это трудновато объяснить…

— Ничего, я умная девочка.

— Да, ты такая, — мрачно сказал он, как будто не находил в этом ничего хорошего. — Ну ладно, дело вот в чем: еще в начале января я решил приступить к полному сворачиванию фонда.

— Ого, а я думала, это всего лишь слухи.

— Ну да, я хотел сказать тебе об этом раньше, но я же не мог ставить тебя в такое щекотливое положение, пока ты работала в этом инвестбанке. Как бы то ни было, недавно мы письменно сообщили своим инвесторам, что полная продажа активов запланирована нами к концу лета, и некоторые отреагировали на это не лучшим образом. Вот и все.

— Вот и все? Ты так шутишь? Кто именно и чем тебе угрожал?

— Этого я говорить тебе не стану, — помотал он головой. — Мы просто ненадолго, что называется, слегка заляжем на дно.

— Но почему мы? Не то чтобы меня не прельщала возможность побыть тут с тобой, но с чего вдруг этому взбешенному инвестору охотиться на меня?

Джулиан поцеловал меня в пробор.

— Потому что ты для меня важна как никто, — с нежностью произнес он. — Так уж вышло, что мы с тобой публично связаны, и кто его знает… Мне не хотелось рисковать.

— Риск-то, скажем, совсем мизерный.

— Для меня не приемлем вообще никакой, — отрезал он. — И я буду держать тебя здесь, пока все не уляжется.

— Так, погоди-ка. Сколько это продлится?

— Не знаю. Может быть, месяц-другой.

— Месяц-другой?! — аж подскочила я. — Ты с ума сошел? Я не могу столько тут торчать! В смысле, у меня с собой одежды-то раз-два и обчелся.

— Тут недалеко на шоссе есть торговый центр.

— Я не планировала покупать себе новый гардероб. — И увидев, как он хочет что-то возразить, выпалила: — И тебе не позволю!

— Кейт, успокойся…

— Знаешь, тебе все же следовало меня предупредить. Так что я возвращаюсь в город…

— Нет, — резко оборвал меня Джулиан. — Я привезу тебе все, что нужно. Просто дай мне свой ключ.

— Что?! То есть тебе, значит, можно отсюда уезжать, а мне нет? Что вообще за чертовщина? Ты что, получается, меня похитил?!

Я решительно перелезла по другую сторону стены и зашагала в дом.

— Кейт, это совсем не так… Проклятье! Кейт! Я пытаюсь тебя уберечь, а ты все так чертовски усложняешь!..

Я резко крутанулась, не ожидая, что Джулиан следует чуть ли не вплотную за мной, и едва не уткнулась ему в грудь.

— Это потому, что я не нуждаюсь ни в чьей опеке! И мне не надо, чтобы меня спасали! Я тебе не подружка и не любовница! И если уж на то пошло, я вообще пока не знаю, кто я такая…

— Ты женщина, которую я люблю.

Я закрыла глаза.

— Джулиан, как ты можешь об этом говорить! Конечно, все это чудесно слышать, это очень романтично и заставляет меня мечтать о потрясающей, просто фантастической ночи любви с тобой, но ведь ты знаешь меня всего каких-то пару недель, если не считать тех пяти дурацких месяцев, что ты держал меня на расстоянии.

Джулиан открыл было рот, однако не успел ничего сказать.

— Так что давай пока оставим разговоры о любви, ладно? Я и так уже на тебе помешалась. И тебе больше нет надобности меня обрабатывать, чтобы потом окончательно разбить мне сердце.

На этом я развернулась и стремительно ушла в дом.

Впрочем, долго злиться на Джулиана я не могла. Во-первых, как бы то ни было, мы с ним оказались наедине в этом романтичном старом доме, и, если я не хотела совершить кражу века и угнать его крутую стотысячебаксовую тачку, мне оставалось не так-то много вариантов с театральным апломбом удалиться.

Во-вторых, все-таки это был Джулиан. И бесполезно было пытаться лелеять обиду, когда от каждого его прикосновения все мое изголодавшееся по мужской ласке тело вмиг затопляло волной первобытного гормонального всплеска.

И потому вместо того чтобы дуться дальше, я отправилась на кухню и решила взяться за ужин. Джулиан, появившись мгновением позже, в нерешительности застыл в дверях, наблюдая, как я грохочу кастрюлями и сковородками, точно полоумная домохозяйка.

— Могу я помочь? — спросил он наконец.

— Смотря чем. Ты знаешь, как кипятить воду?

— Очень даже неплохо, — отозвался он и пошел наполнять кастрюлю.

Я наскоро приготовила цыпленка с пастой, нарезала салат, и вскоре мы в молчании поедали все это на кухне под бутылочку вина. Джулиан с заметным напряжением что-то обдумывал. Между сдвинувшимися бровями пролегла глубокомысленная складка, как будто он силился решить некое сложнейшее квадратное уравнение. Словно пытался меня вычислить, подставляя различные переменные.

Наконец вино сделало свое дело, и мы начали перекидываться ничего не значащими репликами, ведя незамысловатый разговор. Лед явно начал таять.

— Итак, загадочный мужчина, — сказала я, подцепляя вилкой измельченные листочки салата, — не соблаговолите ли вы поведать мне что-нибудь о себе? Может быть, какие-нибудь истории из детства? Дабы соблюсти тайну, можете даже поменять имена и даты.

Джулиан улыбнулся.

— На самом деле детство мое было совершенно заурядным, по крайней мере для моего окружения. Большей частью мы жили в Лондоне, отец много занимался политикой. А на каникулах мы выезжали в загородное имение. В Саутфилд, как ты могла догадаться.

— Ты весьма находчив.

— Да, я вообще поразительный оригинал, — хмыкнул он. — Как бы то ни было, мои родители воспитали меня, скажем, в довольно старомодном духе. — Он лукаво глянул на меня. — Вынужден признаться, я был озорным и непослушным ребенком, приводящим в отчаяние мою многострадальную няню.

— Неужели? И в чем это проявлялось?

— Ну, всякая обычная ерунда. Лягушки в буфете. Неудачные научные эксперименты. Проказничал с ничего не подозревающими гостями дома. Вполне возможно, одна из таких выходок стоила моему отцу места в кабинете министров. Это, конечно, всего лишь мое предположение. В ту пору мне было только восемь.

Я рассмеялась:

— Представить не могу, что…

— А я и не стану больше хвастаться. В любом случае в десять меня отправили в пансион, затем был университет. — Джулиан глотнул вина. — А потом я пошел в армию.

Я чуть не подавилась руколой.

— В армию?! Ты серьезно? Зачем?

Он пожал плечами.

— На тот момент мне представлялось это вполне естественным. Дух приключений, волнение крови. Кстати, я получил тогда немалый опыт руководства. А также умение быстро принимать решения: ведь у тебя нет возможности долго колебаться между разными вариантами в самый разгар… учений.

— Ничего себе! — Я старательно прожевала салат, проглотила, выигрывая время, чтобы усвоить информацию. — Так ты был в Ираке?

— Нет, не в Ираке. Это было уже после моей службы.

— Вот, значит, откуда растут ноги того ужасного Терминатора в парке. Похоже, сработали бойцовские инстинкты. Хм. Что ж, тогда все встает на свои места. Почему ты не говорил об этом раньше?

— Ты не спрашивала.

— Если б я знала, о чем спрашивать! Так тебе, наверное, есть о чем порассказать. Как тебя накрыло обстрелом или что-нибудь в этом духе?

Джулиан выдавил скупую улыбку.

— Да, кое-что такое было… Попытаюсь специально для тебя что-нибудь припомнить. Вот, а спустя некоторое время я уволился из армии, переехал в Нью-Йорк и создал «Саутфилд».

— Это явно весьма урезанная версия.

— Подробности довольно скучны.

— А почему именно Уолл-стрит?

— Что-то типа «приведи друга».

— И тебе вот так взял да привалил невероятный успех?

— У меня хорошее чутье. К тому же просто повезло.

Я изумленно покачала головой:

— Ты определенно один из тех сверхъестественных экземпляров, которые за что ни возьмутся, все у них получается. Подумать только, просто повезло!

— Чепуха, не так уж и все мне хорошо удается. Я просто стараюсь заниматься именно тем, в чем действительно силен.

— То есть всем.

Он запальчиво вскинул взгляд:

— Я что, должен перечислить тебе свои многочисленные недостатки? Я не умею готовить, как ты, наверное, уже заметила. Не в состоянии верно пропеть ни одной ноты. Никогда вовремя не посылаю рождественских открыток. Вполне возможно, я однажды смогу забыть про твой день рождения, если ты мне о нем великодушно не напомнишь. Ранней весной я подвержен сенной лихорадке. Достаточно некомфортно чувствую себя со змеями…

— Ты боишься змей? — расплылась я в улыбке. — Прям как Индиана Джонс?

— Я не говорил, что их боюсь, Кейт. Мне некомфортно с ними. — Он помолчал, сложив руки на груди. — А также не очень-то люблю жалящих насекомых.

— Значит, мне придется поубивать своих пауков?

— Нет, к паукам я как раз отношусь нормально. Это касается ос и им подобных. Все из-за одного неприятного происшествия в детстве. Чересчур любознательным оказался на свою голову.

— Что ж, — с наигранной серьезностью заключила я, — с этим со всем я, пожалуй, уживусь.

Вместе мы убрали посуду, смеясь, попытались разобраться, как запустить мусородробилку. Когда на кухне стало чисто и посудомойка трудолюбиво загудела, Джулиан повесил на место полотенце и повернулся ко мне:

— Прости меня, Кейт. Я не хотел вести себя с тобой, как деспот, там, в саду. Один из моих недостатков — причем куда более серьезный, чем все перечисленное, — это моя склонность всем вокруг командовать. А также несколько заносчивая вера в собственные способности. — Он нахмурил брови и тихо добавил: — Я не стану удерживать тебя здесь, если ты не захочешь остаться.

Я протянула руки, соединившись с ним кончиками пальцев.

— Джулиан, не смеши меня. Конечно же, я хочу остаться. Оказаться здесь с тобой — все равно что пожить в сказке. И именно поэтому я не могу похоронить себя тут на все лето. Я только что потеряла работу и фактически лишилась карьеры. И если я не попытаюсь в ближайшее время как-то снова соединить концы с концами, то, боюсь, я просто окажусь полностью поглощена тобой. Твой мир засосет меня без остатка.

— Я никогда этого не сделаю.

— Ты не сможешь удержаться. Мне необходимо иметь какую-то свою, иную жизнь. Я не могу стать здесь твоей иждивенкой. И не хочу превратиться в одну из недалеких степфордских женушек, вроде жены твоего Джеффа.

— Ну, тебе это не грозит, — фыркнул Джулиан. — Ты совершенно на нее не похожа.

— А вдруг я такой стану? Слишком уж это будет походить на выигрыш в лотерею, а говорят, как раз сорвавшие куш в лотерее — самые несчастные на свете существа.

Он мрачно усмехнулся.

— Не такой уж я и выигрыш, можешь мне поверить.

Губы у меня невольно расползлись в улыбке.

— Можешь мне поверить, — погладила я его по щеке, — ты именно такой.

Его ладонь мягко накрыла мою. Другой рукой Джулиан обнял меня за талию, притянул к себе.

— И что дальше? — прошептала я, прижавшись к нему лицом.

Под моей щекой его грудь всколыхнулась в глубоком вздохе.

— Если совсем честно, то к завтрашнему дню мне надо доделать кое-какую работу. В первую очередь мне надо завтра съездить в город. Всего на день. Надо посовещаться с Джеффом насчет некоторых вопросов, подчистить кое-какие хвосты.

— А меня бросишь здесь?! Предоставишь самой себе? — отстранившись, я ошеломленно посмотрела на него.

— Всего лишь на день. Я уеду с первыми лучами солнца и вернусь где-то к ужину. Для тебя в гараже останется «Рейндж Ровер» — он, пожалуй, более удобен для проселочных дорог, чем эта прокатная ерундовина. Ты вовсе не должна сидеть тут как пришпиленная.

— Хм, — угрюмо отозвалась я.

— Я могу заехать к тебе домой, прихватить тебе что-то еще из одежды.

— И мне не позволяется поехать с тобой?

— Ну, разве не лучше тебе побыть здесь? — Тон его сделался уговаривающим, почти что вкрадчивым. — У тебя был очень тяжелый день, тебе надо отдохнуть, расслабиться. За рекой, если не ошибаюсь, есть что-то вроде спа-салона. Можешь съездить понежиться туда.

— А у меня есть выбор?

Джулиан опустил голову меня поцеловать.

— Разумеется.

Хотя по его голосу я поняла, что на самом деле — нет.

— Ты что, пристроил меня в комнате для гостей?! — громко возмутилась я.

Джулиан сел в постели, не понимая, что к чему. В тусклом свете ночника у кровати его лицо явно было еще во власти сна.

— Кейт? — буркнул он.

— В гостевой комнате?

— Который час?

— Два часа ночи.

— Боже, Кейт… — Он откинулся обратно на подушки. — А как еще я мог поступить? Отнести тебя к себе?

— Вообще-то да.

— Но ведь ты спала, — Джулиан сонно зевнул, — и я не мог спросить твоего согласия. Я решил, что все ж таки я джентльмен.

— В следующий раз сделай такое одолжение, — уперла я руки в бока, — не будь джентльменом. Я чуть с ума не сошла, проснувшись минуту назад.

— Я же оставил тебе записку.

— Ага, если бы я сразу ее нашла. Хотя, должна признать, чудесное послание, — примирительно добавила я.

— Послушай, — с едва заметным раздражением сказал он, — иди уже в постель. И бога ради, перестань разговаривать.

— Ладно… ранняя пташка.

— Кейт, — донесся сонный голос Джулиана из глубины подушки, — я два часа, пока уже руки не свело, держал тебя на этом чертовом диване в библиотеке. Пытался тебя разбудить, но все, что я получил за свою заботу — это поток слов, ну совершенно не приличествующих леди. А потому, сдавшись наконец, я отнес тебя в свободную спальню и уложил в постель. Мне кажется, я поступил со всей любезностью.

— У меня вся юбка помялась. Похоже, придется нести в химчистку.

Поднявшись с одеяла, его рука указала на дверь в углу комнаты.

— Корзина в ванной.

Я помолчала.

— Можно позаимствовать у тебя футболку? — Складывая в дорогу вещи, я напрочь забыла про пижаму. Что было для меня довольно странно.

Тут же указующий перст Джулиана шевельнулся в воздухе.

— В верхнем ящике справа.

Я отошла к комоду, выудила из нижнего белья мягкую белую футболку и с гордым видом удалилась в ванную. Там по-быстрому переоделась, потом после секундных размышлений, потерла зубы зубной пастой. Футболка слабо пахла самим Джулианом, источая эту легкую душистость чистоты и мыла, что я уже успела полюбить.

Наконец я глубоко вздохнула и выскользнула из ванной. В приглушенном свете ночника огромная комната казалась очень скромной: в одной стене был встроен непритязательный, но самый настоящий камин, по обе стороны от которого располагались низкие, плотно заставленные книжные полки; темнели еще несколько простых и исключительно функциональных предметов мебели. Впрочем, кровать имела поистине королевские размеры, резные стойки по четырем углам и чисто белое белье. Выглядело это невыносимо заманчиво.

— Иди спать, Кейт, — пробормотал Джулиан.

Приблизившись, я осторожно поставила колено на матрас. Джулиан чуть откинул одеяло и похлопал ладонью по простыне.

«Если я не смогу довериться ему, то кому же еще верить?» — решила я.

Я забралась к нему под одеяло, и тут же Джулиан сомкнул меня в объятиях.

— Вот так, — выдохнул он мне в щеку.

И еще долго я лежала, вслушиваясь в его дыхание, с каждым мгновением все более ровное, чувствуя тяжесть его руки на своей талии и гадая, не взорвется ли и впрямь мое не на шутку взбудораженное сердце.