Я аж на стуле подскочила.

— Говоришь, Джефф тоже из твоего времени? Джефф?! — Я попыталась вызвать в памяти лицо Уорвика, его голос. Я видела-то его только дважды. — Но ведь он настоящий американец, разве нет? И произношение у него совершенно американское.

Джулиан прислонился спиной к встроенному книжному стеллажу, обрамлявшему окно.

— Джефф несколько быстрее приспособился к переменам в жизни, нежели я. Он воспринял это как дарованное Господом спасение и тут же, засучив рукава, взялся за дело, обеспечивая себе существование. Видишь ли, у него не так-то много осталось позади: оба родителя умерли, никаких прочных уз не завязалось. В документах, которыми его снабдили, он значился американцем, поэтому Джефф быстро перенял нужный акцент, переехал сюда и пристроился инвестиционным аналитиком.

— Но почему на Уолл-стрит?

— Его отец был биржевым маклером в лондонском Сити, и предполагалось, что сын займется тем же бизнесом.

— Вот оно что… — Я сглотнула, пытаясь уразуметь услышанное. — Но это просто поразительно! Как же все это произошло? Вы что, здесь нечто вроде призраков? Или некто перебросил вас сюда какой-то машиной времени? И ты так и не сумел выяснить, с чего все это приключилось?

— Нет, не сумел. Ну, Джефф-то особо над этим и не задумывался. Ему нравится здешняя жизнь. Он привел меня в фирму, на которую тогда работал. А затем, когда я стал делать немалые успехи в управлении инвестиционными портфелями, Джефф сподвигнул меня основать «Саутфилд». Примерно в то же время он встретил Карлу, женился на ней…

— А она об этом знает? — Мне как-то трудно было представить, что безупречная миссис Уорвик может хранить такого рода информацию.

— Карла? — рассмеялся Джулиан. — Нет, конечно.

— Как же ему удается держать это от нее в тайне? Ведь за столько лет должна же она была заметить какие-то странные неувязки, нечто из ряда вон выходящее. Ни семьи, ни друзей детства. Кроме тебя, разве что.

— Она не очень-то любопытная дама, — пожал плечами Джулиан.

— Ого, — только и выдохнула я. — Ну ничего себе!

— Ты сильно сражена? — улыбнулся Джулиан.

— Можно я пойду присяду?

Почувствовав дурноту, я предусмотрительно решила опуститься на диван. Джулиан быстро пересек комнату и обхватил меня руками в тот момент, когда я буквально повалилась на сиденье.

— Прости, родная. Столько всего сразу на тебя обрушилось…

— Нет… То есть мне бы следовало уже привыкнуть. И не смей извиняться. Господи, я так рада, что все это время ты был не один! Просто это настолько потрясает. С ума сойти! В городе Нью-Йорке происходит воссоединение сослуживцев с Первой мировой войны — и никто даже не в курсе. — Я изумленно помотала головой. — Так кто же все-таки был тот мужчина с Парк-авеню?

Джулиан сухо усмехнулся.

— Эндрю Поулсон. Бедняга! Хотя, конечно же, тогда было бы лучше его признать, нежели так опрометчиво отмахнуться. Я уже поручил Джеффу его выследить.

— И что ты сделаешь, когда его найдешь?

— Помогу ему, разумеется. Если он нуждается в моей помощи. Могу дать ему работу в своей фирме, например. Или, может, ему требуется моральная поддержка. Говорил он вроде бы с небрежной легкостью, но я различил в его голосе едва не истерический поток эмоций.

— А кем он был? — спросила я, сплетясь пальцами с Джулианом.

— О, старина Поулсон… Один из сержантов в моем подчинении, когда я еще только получил звание младшего лейтенанта. Учил меня разным практическим вещам: чтобы прикрывал голову в окопе и разное другое… — Голос его затих, и несколько мгновений мы сидели в молчании, пока он собирался с мыслями. Только его горячее дыхание согревало мне волосы. — Так что видишь, любимая, — заговорил он наконец, — Джеффри Уорвику я доверяю безоговорочно.

Я понимающе стиснула его ладонь.

— Хорошо, значит, Джефф вне подозрений. Итак, что мы будем делать дальше?

— Я намерен обстоятельно обсудить все с Джеффом, — сказал он, едва заметно выделив первое слово. — Просмотреть вместе с ним документацию по сделкам, сузить список подозреваемых. Думаю, тут не возникнет особых сложностей.

Я безропотно вздохнула.

— Похоже, это означает, что завтра ты снова отправишься в город.

— Боюсь, что так.

— И долго будешь отсутствовать?

— Всего лишь день. Обещаю. Я ни за что не оставлю тебя тут ночевать одну — во всяком случае, пока все это не уляжется… Кстати, хорошо, что напомнила…

Поднявшись с дивана, Джулиан поспешил к столу. Его кейс с ноутбуком стоял, прислоненный к нему, на полу. Джулиан поднял сумку, пошарил внутри.

— Я привез тебе вот это, — сказал он, подкинув мне небольшую коробочку. — Чтобы быть на связи, когда я в отъезде.

Я посмотрела на коробочку, затем на него и в восторге воскликнула:

— «Блэкберри»?!

— Он твой.

— И ты не заберешь его обратно, если что-то пойдет не так? — поддразнила я его, открывая клапан коробки.

— Означает ли это, что ты принимаешь подарок?

— С одним условием. Я соглашусь его принять, только если ежемесячные счета будут поступать мне.

Джулиан, насупившись, покачал головой:

— Похоже, мое утреннее красноречие не произвело на тебя ни малейшего эффекта.

Я выудила телефон из коробки.

— Если честно, я так счастлива, что у меня снова есть «Блэкберри», что приняла бы даже свой прежний от Алисии Боксер, если б она предложила.

— Что ж, чертовски польщен.

— Недаром его прозвали «крэкберри». — Я любовно приложила телефон к щеке. — А ты его уже подключил?

— Ну да, разумеется, будь я проклят. Это вся благодарность, на которую я могу рассчитывать…

В два прыжка я подскочила к Джулиану и повисла у него на шее:

— Милый, любимый, заботливый Джулиан! Спасибо тебе, спасибо огромное! — Я принялась его страстно, с упоением целовать и тут же обнаружила, что Джулиан меня приподнял, а мои ноги обвились у него вокруг пояса. Я чуточку отстранилась с улыбкой. — Так лучше?

— Напоминай мне почаще привозить тебе подарки, — пробормотал он.

— Напоминай мне, чтобы я тебя не отпускала.

Я знала, что это просто сон, ночной кошмар, но все равно никак не могла стряхнуть его и прийти в себя. Я отчаянно брыкалась, что есть силы пробиваясь выше, к поверхности, пока из груди не вырвался истошный безнадежный крик. Кто-то настойчиво звал меня издалека, еле слышно…

Наконец я пробудилась, вся в поту. Джулиан, обхватив меня руками, без конца приговаривал мне на ухо:

— Родная, проснись. Кейт, милая, все хорошо…

Не открывая глаз, я уткнулась ему в грудь.

— Ты здесь, — выдохнула я, судорожно заглатывая воздух, — ты еще здесь…

— Конечно, я здесь. Тшш… Успокойся, я с тобой. Я здесь.

Он крепко прижал меня к себе, словно окутав своим телом, и мало-помалу тревога отступила. Я заставила себя дышать медленнее, чтобы различать вокруг себя осязаемые подробности, точно якорь, удерживавшие меня в реальности: постель, приглушенный свет ночника, прохладный воздух, проникавший в нос. Прижавшегося ко мне Джулиана, наконец.

— Тебе лучше? — спросил он минуту спустя.

— Да.

— Вот и первый кошмар, — басисто усмехнулся он. — Что, все это так ужасно?

Я засопела ему в грудь.

— Жуть. Тяжелый случай переизбытка эндорфинов. Могла не дотянуть до утра.

— Чепуха, — отшутился он, — лично у меня эндорфины просто в ушах поют, так что я нисколько не жалуюсь и не стенаю.

— Ох, уж и не знаю… — Проведя рукой по его боку, я неожиданно пощекотала Джулиана. — Я слышала отчетливые стоны.

— Послушай… Перестань! Прекрати, говорю. Ну Кейт! — Он сложился пополам и попытался откатиться от меня, рискуя свалиться с кровати.

Я расхохоталась.

— Боже мой! Ты боишься щекотки! Иди ко мне сюда…

— Я не… Кейт, не занимайся ерундой… Прекрати сейчас же!

Его руки наконец ухватили меня за запястья. Джулиан опрокинул меня на спину и воздел мне руки над головой.

— Ах ты плутовка! — пробормотал он, целуя меня. — Ну, ты за это заплатишь…

— Да ты просто… переполнен… прелестными секретами… — хихикала я в промежутках между поцелуями.

— Угу… — Его тело, точно расплавленный воск, слилось с моим; губы, жаркие и влажные, неторопливо двинулись вниз, по горлу, грудям. — Но совсем не так много, как у тебя, моя прелесть…

Что же все-таки делает мужчину потрясающим любовником?

«Любимая, я, конечно, буду очень стараться, но я в этом не слишком-то опытен», — бормотал мне Джулиан еще минувшей ночью, неуклюже сражаясь с крючками на бюстгальтере. Однако теперь он вел себя так, будто завладел картой моего тела, с легкостью отыскивая потайные эрогенные точки, о существовании которых я даже не представляла, прикасаясь ко мне со сверхъестественным чутьем, полностью предаваясь ласкам. Он не позволял ни укрыться под простыней, ни закрыть глаза, ни как-либо загородиться. Я словно низвергалась в провал неизмеримой глубины, доверяя ему себя поймать. И самые острые, мучительные ощущения могла переносить, лишь абсолютно осознавая, что Джулиан чувствует то же.

Потом мы лежали в полнейшей безмятежной расслабленности, в глубоком бессловесном единении, едва способные шевельнуться. Я застыла на боку, задержавшись одной ногой между его ногами и неотрывно разглядывая невидимый узор, что рисовали на его груди наши сплетенные пальцы. Другой рукой Джулиан зарывался в мои волосы, медленно пропуская их сквозь кисть. Его прижатая ко мне, горячая, распаленная плоть как будто, слой за слоем, проплавлялась сквозь меня.

— Так что, — услышала я, как во сне, собственный голос, — ты абсолютно уверен, что за эти двенадцать лет у тебя не было ни одной любовницы?

— Дай-ка подумать секундочку… — Он сделал театральную паузу и наконец качнул головой: — Да, абсолютно уверен.

— Хм.

— Кейт! — приподнял он голову. — Ты что, мне не веришь?!

— Я просто хочу сказать, что ты, похоже, великолепно знаешь, что делать, чтобы доставить мне наслаждение.

— Это потому, что, видит бог, я жажду того, чтобы ты испытывала наслаждение. Я хочу все время держать тебя в состоянии опьяняющего блаженства, немыслимого восторга, головокружительного гормонального ступора… Собственно, как видишь, ничего такого я не делаю, чтобы тебя как следует обольстить и тебе не приходилось симулировать экстаз с одиноким и погрязшим в невежестве и предрассудках бедолагой, который, — Джулиан чмокнул меня в кончик носа, — ну совершенно не представляет себе дальнейшей жизни без тебя.

— Дурачок, — нежно буркнула я, намотав на палец прядь его волос.

Он обвил меня рукой за талию и с проникновенной улыбкой продолжил:

— Кроме того, как мне кажется, поскольку собственное мое наслаждение — вопрос уже более-менее предрешенный, главным объектом наших исканий является именно твое удовольствие.

— Хм, никогда не рассматривала это с подобной точки зрения.

— А это, слышал я, весьма неуловимая субстанция. Преследование ее — поистине увлекательнейшее занятие.

— Так, погоди-ка… Ты что, охотишься за моими оргазмами?

Его радостный смех взорвался настоящим салютным залпом.

— Кейт, ты чертовски обворожительное создание! — Джулиан перекатился на спину, увлекая меня с собой. — Да, любимая, да! Именно этим я и собираюсь заниматься без устали, снова и снова до конца моих дней!

— Что же, должна признать, многообещающее начало.

Ничего не ответив, он лишь с тихой загадочной улыбкой заправил мне за ухо прядь волос. Его глядевшие на меня в упор глаза вдруг лишились своего обычного цвета и блеска, сделавшись бездонными и таинственно непроницаемыми.

— Не хочешь рассказать мне о своем сне? — спросил он наконец.

Сложив руки у него на груди, я подперла ими подбородок.

— Бессмыслица какая-то. Просто беспокойный сон. Время от времени у меня такое случается. На самом деле смешно об этом говорить, ведь это ты у нас герой войны и как раз мне следовало бы унимать тебя после ночных кошмаров.

— Так что тебя тревожит?

— Не знаю. Обычно со мной это бывает перед ответственными деловыми встречами — своего рода выступлениями. — Я тронула кончиком пальца его нижнюю губу. — Последний кошмар у меня был как раз в ночь перед нашей первой встречей.

— Ты что, тогда очень волновалась?

— Бог ты мой! Волновалась ли я? Ты хоть представляешь, сколько страху ты на нас нагнал?

— Я? — даже опешил Джулиан. — Мне всегда казалось, я вполне себе приятный парень.

Я недоверчиво покачала головой и соскользнула с него, улегшись рядом.

— Джулиан, у тебя же репутация жестокого и неумолимого сквалыги — во всем, что касается бизнеса. Не в обиду будет сказано.

— Ничего себе… — выдохнул он, явно озадаченный. — И что, я до сих пор навеваю на тебя страшные сны?

— Не знаю. Может, и так. Не забывай, что есть еще и подсознание.

— То есть мне удалось убедить в свою пользу твое сознание, но где-то в подкорке ты до сих пор считаешь меня наглым прохвостом.

Я рассмеялась:

— Попридержи свои догадки. Тут я буду в роли анализатора, ладно? На самом-то деле ничего особенно страшного. — Я прищурилась, воспроизводя подробности сна. — Думаю, этот кошмар был очень похож на тот, что мучил меня в ночь перед той встречей. В точности мне не припомнить. Как будто я в панике пытаюсь кому-то что-то объяснить. Какому-то очень дорогому мне человеку. Может быть, тебе? И этот человек, этот мужчина медленно удаляется от меня прочь, так ничего и не поняв, и от этого меня охватывает просто парализующий страх.

— А что именно ты пытаешься объяснить?

— Не знаю, но что-то очень важное. Жизненно важное. Буквально вопрос жизни и смерти. — Тут я открыла глаза и увидела прямо перед собой в полутени напряженное, сосредоточенное лицо Джулиана. Я попыталась избавиться от холодящего ужаса, что с каждым моим словом все больше просачивался мне в сознание. — Мы как будто разговаривали с ним на разных языках. И чем больше я старалась донести до него мои слова, тем сильнее он от меня удалялся. Причудливый сон, правда?

Джулиан прижал к себе мою голову, подпер подбородком и стал гладить меня по волосам.

— Кейт, — хрипло произнес он, — моя Кейт…

— Не надо, — шепнула я в самую ямочку у него под горлом. — Ничего не значащий невротический бзик. И никак с тобой не связанный. Я полностью доверяю тебе.

Довольно долго Джулиан ничего не говорил, лишь продолжал ласково гладить мои волосы, долгими размеренными движениями водя ладонью от макушки до самых кончиков, расправляя их по плечам и спине. Я расслабленно прикрыла веки, блаженствуя в этих приятно-щекочущих ощущениях. Спустя некоторое время тишину разорвал раздавшийся надо мной голос Джулиана:

— Я никогда не удалюсь от тебя, Кейт. Никогда не обману твоих надежд, — с какой-то даже яростью произнес он, как будто пытаясь убедить самого себя.

— Я знаю, — отозвалась я, скорее чтобы успокоить его, чем себя, и с наслаждением вытянулась, прижавшись к его крепкому рослому телу. — Ты слишком взыскателен к себе.

Я непроизвольно зевнула. На меня вновь, несмотря на непреходящее, прилипчивое беспокойство, стала накатывать дремота.

— Разве?

— Даже, пожалуй, чересчур. — Пристроив руку ему на грудь, я закрыла глаза. — Знаешь, я не хочу, чтобы ты стал совершенством. Мне нужно, чтобы ты просто был собой, таким как есть… Чтобы ты… — сознание уже стало потихоньку уплывать в край грез, — …всегда был моим.

Джулиан издал какой-то неясный звук — то ли смешок, то ли тихий стон.

— Я твой навеки, родная, — произнес он мне на ухо. — А теперь засыпай. Тебя больше не потревожат кошмары. Тебе больше нечего бояться, я с тобой.

Это было последнее, что я услышала, прежде чем окончательно уплыть в сон, который, как я надеялась, развеет зародившееся во мне нехорошее предчувствие.

Когда я проснулась, Джулиана тем не менее рядом не оказалось. Вместо него на соседней подушке лежал «Блэкберри» с электронным посланием на самом верху «Входящих сообщений»:

«Любимая, я, должно быть, полнейший безумец, что подобным образом отрываюсь от твоего нежного бочка. Выспись хорошенько и не скучай. Оставляю в твое распоряжение „Ровер“. Подыщи себе какой-нибудь сногсшибательный наряд. Встречаемся в 8 вечера в отеле „Лайм Инн“. XX».