Прошло два года с тех пор, как Карлос попрощался с доном Хуаном и доном Хенаро и шагнул в пропасть с голой вершины гори в Центральной Мексике. Теперь Карлос возвратился вновь, чтобы навестить Паблито и Нестора и поискать их понимание захватывающих видений, которые он пережил в этом прыжке. Повинуясь какому-то импульсу, он остановился в рыночной части того города, где обычно встречался с доном Хуаном. Его тело чувствовало присутствие дона Хуана, а позже он столь же явственно и твердо ощутил, что дон Хуан ушел. На следующее утро Карлос поехал к дому Паблито. Это заняло несколько часов. Его встретила мать Паблито, донья Соледад, совершенно непохожая на усталую тучную женщину, которую Карлос когда-то раньше знал. Теперь она выглядела моложе и более живой, стройной и мускулистой. Эта встреча с доньей Соледад помогла Карлосу осознать, что дон Хуан и дон Хенаро оставили этот мир, и теперь он впервые остался один па своем пути, не имея возможности обратиться к дону Хуану за руководством или теплым участием. Ученичество кончилось. [164]

Донья Соледад, как и вслед за ней "маленькие сестры", получила указания от дона Хуана украсть силу Карлоса, воспользоваться ей в своем собственном путешествии, а если потребуется, то и убить его. Донья Соледад прибегает к множеству уловок, чтобы завлечь Карлоса и отнять у него его силу. После того, как все попытки закончились неудачно, она, наконец, решается поговорить с ним подробно, зная про себя, что он уязвим к словам. Она говорит о самой себе, о "маленьких сестрах", о том, как все они попали в обучение к дону Хуану и об их индивидуальных битвах. Увлекая его своей речью, она подходит к нему все ближе и пытается воспользоваться своей возможностью заарканить его своей головной повязкой, притянуть к себе и задушить. И тут, чувствуя наступающее удушье, Карлос ощутил появление нагуального. Он осознает, что смотрит сверху вниз на свое безжизненное тело на кровати, и на донью Соледад, пытающуюся удушить его; и здесь он внезапно сильным ударом поражает ее в лоб. После такой атаки двойника Карлоса донья Соледад уже бессильна причинить ему дальнейший вред. Когда она приходит в сознание, то начинает бояться, что потеряла свою душу. [165]

 

Без проводника

Хотя дона Хуана в этом мире больше нет, его присутствие все еще ощущается в тех сложных задачах, с которыми сталкиваются Карлос и другие ученики. Дон Хуан оставил после себя весьма запутанную сеть инструкций и предписаний для разных учеников, втягивая их не только в борьбу друг с другом, но и в ощущение глубокого единства. Пятая книга Кастанеды "Второе Кольцо Силы" описывает события нескольких дней, во время которых Карлос переживает последовательные волны тревожных реализаций, сначала с женщиной, ученицей дона Хуана, а затем, с мужчинами, учениками дона Хенаро.

Первым и самым глубоким шоком для Карлоса стало его столкновение с доньей Соледад, от которой он с удивлением узнал, что та была ученицей дона Хуана еще до его появления в 1961 году. После того, как он выжил в схватке с доньей Соледад, Карлос продолжил свою борьбу уже с Лидией, Розой и Жозефиной — ученицами дона Хуана и подопечными доньи Соледад. Только когда он оказался в состоянии выстоять в сражениях за силу с доньей Соледад и "маленькими сестрами", Карлос встретил Горду, самого безупречного воина из всех девяти. В своем мастерстве и обстоятельствах, складывавшихся вокруг ее жизни, она более всего была близка к дону Хуану. Постепенно Карлос воссоединяется со своими друзьями и компаньонами: Паблито, Нестором и Бенигно — учениками дона Хенаро. Эта маленькая община из девяти женщин и мужчин начинает исследовать всю сложность своих внутренних взаимоотношений и находить общую взаимосвязь. Карлос дает нам точное описание той области переживания, в которую он погрузился:

Ученики дона Хуана никоим образом не были столь поглощены, как он сам. Их открытия, хотя и необычные, оказывались всего лишь пропущенными частями составной картинки-загадки. Необычный характер таких частей заключался в том, что и с ними картинка не становилась яснее и понятнее, но, наоборот, делалась еще более сложной. [166]

Мир "Второго Кольца Силы" является более запутанным, нежели мир первых четырех книг, поскольку впервые у нас нет каких-либо объяснений или центрирующего присутствия дона Хуана. Карлос предоставлен сам себе, окруженный равными ему. Хотя Карлос и мог оставлять авторитет дона Хуана и дона Хенаро без внимания, тем не менее, он чувствовал себя более уверенно в атмосфере их авторитета. Теперь у него не было места, где он мог приткнуть голову, и мы, читатели, тоже оказались в таком же положении. Мы больше уже не можем обратиться к дону Хуану, как делали это в других книгах, и, — что еще хуже, — мы имеем девять разных точек зрения, и все они должны восприниматься с достаточной серьезностью. Мы испытываем радикально различные конфликтующие чувства, исходящие от девяти учеников, чувства, касающиеся дона Хуана, дона Хенаро и других. Например, Карлос воспринимает Горду как безупречного воина и как женщину, которой он может доверять, но приехавший Паблито не разговаривает с Карлосом до тех пор, пока не избавляется от Горды, называя ее "эта ведьма". Паблито относится к Карлосу восторженно, как к «маэстро», а в других случаях, некоторые из женщин описывают Карлоса, как «дьявола», как человека, не способного проявлять уважение или восторг.

Поскольку перед нами девять разных людей, то мы должны быть готовы рассматривать любое переживание с девяти различных точек зрения. Мы не можем успокоиться лишь в попытке понять, какова цель стычки Карлоса с доньей Соледад для Карлоса; мы должны также уяснить, что это значит для нее и какова причастность к этому остальных семи учеников. Только таким путем мы можем адекватно приблизиться к смыслу, который данная книга приготовила для нас и для нашего собственного путешествия. В конце концов как и Карлос, мы должны встать на собственные ноги и возыметь свои собственные суждения, на этот раз без поддержки дона Хуана.

"Второе Кольцо Силы" сконцентрирована вокруг идеи о том, что происходит, когда учитель ушел и когда у учеников уже нет мастера, на которого они могут опереться. В этом случае, внутреннее руководство должно заменить это отношение к учителю. Каждый из девяти учеников поставлен перед этой задачей усвоения учения дона Хуана и дона Хенаро и раскрытия своих собственных ресурсов, на которые теперь только и можно полагаться. Кроме того, восемь учеников (Донья Соледад не в счет, поскольку она должна идти дальше одна) обнаруживают, что их жизненная задача связывает их друг с другом. Они узнают, что их судьбы переплетены, и им должно следовать инструкциям, оставленным доном Хуаном и доном Хенаро, — жить друг с другом в гармонии.

Ученики никак не могли установить позитивные отношения с противоположным полом. Мужчины и женщины в этой книге никак не преуспевают. В основе их общности лежат задачи воина и обязательства строить отношения с нагуальным, но в этом плане узы доверия и воодушевления, существующие среди них, не простираются на противоположный пол. Карлос видит, что община раскалывается, и в качестве воинов они призваны исцелить это разделение. Целостность, о которой они пекутся, должна проявиться в переживании ее полноты. Общность сама по себе символизирует целостность, поскольку в ней присутствуют четверо мужчин и четверо женщин. Четыре есть число или сумма целостности, завершенности, а также равновесия и гармонии; восемь символизирует реализацию качества четыре на более развернутом уровне; другими словами, восемь указывает на более дифференцированное переживание тотальности, всеобщности.

Вовлеченный в силовую связь между этими четырьмя женщинами и четырьмя мужчинами сюжет книги "Второе Кольцо Силы" концентрируется на дифференциации феминных и маскулинных оценок и видов переживания и, тем самым, на различных взаимоотношениях. Как свидетельствуют события в самой книге, ученики проделывают длинный путь, прежде чем оказываются способными к подлинному эросу. Благодаря своим недостаткам и изъянам ученики способны научить и нас. Наши собственные взаимоотношения с противоположным полом испорчены борьбой за власть, за силу в гораздо большей степени, чем нам этого хотелось бы, и, хотя наша борьба за силу может показаться менее магической, она не менее смертоносна и не менее изощренна. Можно кое-что узнать о своих собственных затруднениях, вглядевшись повнимательнее в попытки и неудачи во взаимоотношениях этих учеников.

В сражениях Карлоса с доньей Соледад и "маленькими сестрами" его победы являются одновременно и его поражениями, а их поражения оказываются также и их победами. Каждое сражение прокладывает дорогу новому возможному взаимоотношению. Победа Карлоса над доньей Соледад является поражением его фальшивой невинности и привычной неготовности к подлинному переживанию. Обе тенденции препятствуют возможности подлинной соотнесенности. Сходным образом сила доньи Соледад противостоит переживанию эроса. Ее поражение — это победа уязвимости над силой. Сила доньи Соледад не разрушена, она скорее стала более полной в той степени, в какой усвоила уязвимость. Таким образом, поскольку "Второе Кольцо Силы", во многих смыслах, страдает от отсутствия эроса, оно предполагает ту возможность и те средства роста за пределы ролевых идентификаций, которые более не удерживаются в силу требования любви.

Обсуждая книгу "Второе Кольцо Силы" в 1978 году с Алленом Ашби, мы решили, что было бы уместным для нас, как для читателей, создать тест для Карлоса. Мы задались вопросом, а что бы нам хотелось увидеть в следующей книге или книгах, дабы определить, не отрывается ли Карлос все дальше и дальше от земли. Мы хотели иметь тест, который позволял бы нам легко проверить, имеет ли смысл продолжать идти вслед за этим человеком. Мы решили, что, принимая Карлоса серьезно на будущее, мы должны быть убеждены, что он сделал свою наилучшую попытку осуществить последнюю рекомендацию дона Хуана в конце книги "Сказки о Силе", а именно, обрести глубокую любовь земли. Психологически любовь земли может продемонстрировать как глубокое чувство умиротворенности с жизнью, так и восторг, теплоту и уважение среди этих восьми учеников.

Если бы Кастанеда писал художественное произведение и оставался бы в неведении, не осознавал и не был бы захвачен тем, о чем он писал, то тогда с еще большей вероятностью он оказался бы пойманным таинственными и магическими сетями бессознательного. Тогда следовало бы ожидать, что он постепенно будет уходить от всего человеческого. Если же, однако, Кастанеда пишет материал, основанный на грубых фактах, или же он сочиняет совершенную выдумку, но при этом пытается воплотить путь знания в свою жизнь, то он будет вынужден любить саму землю, свою жизнь и своих спутников. Здесь можно ожидать, что он обогатится в человеческом смысле и отыщет связь с духом, который изменит его повседневную жизнь. В сущности, такой тест помог бы нам определить, научился ли Карлос любить и уважать своих спутников. Если Карлос и другие ученики не научились любить, то тогда можно предположить, что на каком-то этапе они собьются с пути знания.

 

Корни Чертовой Травки

Как мы видели в эпизоде с Каталиной, для дона Хуана не является совершенно недопустимым втягивать Карлоса, припутывая сюда и других учеников, в потенциально смертельное сражение. Карлос был поставлен против Каталины, как против своего достойного противника, для того, чтобы заставить себя применить все то, чему он научился, и выбрать, оставаться ли ему учеником и впредь. Карлос опять на перекрестке, и дон Хуан вновь погружается в тень своей силы — поддавшись искушению любого колдуна, учителя, проводника или терапевта манипулировать и управлять событиями. Однако сам факт интриги дона Хуана не обесценивает значение и смысл самого сражения между этими воинами, которые стали друг для друга достойными оппонентами. Смертельная силовая схватка между колдунами достаточно распространена и обычна в литературе по шаманизму. Более внимательное рассмотрение этой специфической битвы высвечивает природу многих наших собственных конфликтов с силой.

Когда Карлос видит, как донья Соледад выходит из своего дома и идет к нему с приветствием, он с удивлением обнаруживает, что она больше не "беспомощная старуха" в форме «пирамиды». Вместо этого, она выглядит физически стройной и сильной и ведет себя уверенно и сексуально. Она преобразилась. И чем глубже Карлос осознает ее преображение, тем сильнее он взволнован. Он видит ее как будто бы в первый раз, и результатом этого нового осознания ее является реализация того, что он должен смотреть на всех своих спутников в новом свете. Преображение доньи Соледад сбивает с толку и переориентирует Карлоса. Он должен пересмотреть свой мир и признать свою слепоту к окружающим его людям, и, в частности, слепоту по отношению к женщинам. Позже Горда объяснит Карлосу, что его стычка с доньей Соледад была знаком, открывающим то, что женщины, а не мужчины, станут теперь на какое-то время его учителями. Более того, само переживание покажет ему те пути, по которым женщины оказываются впереди мужчин в поисках знания.

Если не учитывать на какой-то момент само колдовство во встрече с доньей Соледад, то видно, что такая модель повторяется в жизни людей неоднократно. Большинство переходных периодов как у женщин, так и у мужчин связано или сопровождается столкновением с кем-то противоположного пола. Например, мужчина в середине своей жизни может обнаружить, что его внимание и энергия нацелены на большее, чем тому способствуют проложенные пути, и что такое изменение в его жизни вызвано присутствием реальной женщины. Само новое лицо группирует (констеллирует) потребность в изменении, преобразовании. Если, с другой стороны, мужчина настроен на внутреннюю жизнь, то в этом случае, попросту вероятней, что такое преобразование пойдет через стремление его собственной бессознательной женской природы. Появится внутренняя женщина, как персонификация бессознательного, и повернет его глаза в другую сторону. Она может возникнуть в его сновидениях, как, например, у художника, садовника или поэта, предвосхищая новое развитие в его собственной жизни, которое он начнет постигать по мере того, как станет рисовать, работать в саду или писать. Это новое развитие пойдет неожиданными путями, чтобы углубить личность и обогатить зрение.

Мы подойдем к специфической природе преобразования Карлоса позднее; а сейчас вернемся к первым напряженным моментам его встречи с доньей Соледад. Его тело начинает быстро на нее реагировать, давая ему понять, что она ведьма и что он пойман в ловушку. Осознание этого выдает самый мощный импульс — уйти; соответственно, для доньи Соледад самым сильным выступает стремление удержать Карлоса, не дать ему уйти. Такая специфическая констелляция вполне распространена во взаимоотношениях, разве что часто половые роли меняются местами. Поставив себе цель удержать его любыми силами, донья Соледад применяет различные хитрости, чтобы вывести Карлоса из состояния равновесия и отвлечь его внимание. Использовав один прием, она тут же пробует другой. Ее трюки — прекрасный пример искусства манипуляции. Она взывает к его чувству, отвлекает его, обращается с вызовом к его мужскому эго, она заявляет о своих добрых намерениях, призывает на помощь авторитет дона Хуана, чтобы дискредитировать Карлоса и избавиться от его стража, и она использует непредсказуемое эмоциональное поведение, чтобы дезориентировать его. Этот список продолжает расти. Она пробует сексуальное совращение, использует вину, она доказывает, что сама судьба свела их вместе, пытается завоевать его уступчивость за счет понимания. Ее самая тонкая хитрость заключается в том, чтобы завлечь Карлоса информацией, различными сведениями, историями. И когда все ее карты оказываются битыми, она пытается задушить Карлоса головной повязкой.

Чары доньи Соледад, как мы только что видели, напоминают нам нечто, с чем мы все уже знакомы, — полусознательные интриги, которые развиваются во взаимоотношениях и принимают форму: "Если я сделаю это, тогда он сделает вот то". Если бы Карлос был более знаком с собственным бессознательным, то мог бы распознать и интриги других и гораздо меньше удивлялся бы и пугался поведению доньи Соледад. Ее попытки заловить Карлоса составляют прекрасный перфоманс, вид игры, и, понимая суть происходящего, видишь некую смехотворность каждой отдельной интриги. Когда мы втягиваемся в подобные замыслы, то все просчитывается для получения своего результата, и ко всему еще есть и тайная цель.

Работая над этим материалом, я услышал об изумительном примере такого бессознательного заговора. Женщина намеревалась устроить прощальную вечеринку для какого-то друга. У нее сохранялось неразрешенное легкое чувство обиды на него, и поскольку она не могла с этим, справиться и чувствовала гнев и раздражение, то, не подумав, включила в число гостей двух своих приятелей, которые проявляли открытую враждебность к этому се другу. Приглашенные приятели окончательно разрушили атмосферу вечеринки, и, хотя ее гнев был бессознательно удовлетворен, настроение всех присутствующих было испорчено. Бессознательные хитрости работают одинаково, когда мужчина ведет себя предсказуемым образом, чтобы завлечь и соблазнить, или же когда он хочет просто подурачиться и расстроить женщину. Такие уловки переживаются как организованные и спланированные другим человеком заранее, поскольку сознательное эго участвует в их организации слабо. Лучше всего всякие заговоры осуществлять в темноте; с другой стороны, мы действуем лучше, когда осведомлены об интригах, как других людей, так и своих собственных.

Поскольку Карлос усердно опирается на свой интеллект и из-за недостатка эроса, как мы уже увидели это в предыдущих книгах, можно предположить, что Карлос оказывается не на высшем уровне как в своих собственных эмоционально определяемых проектах, так и в подобных проектах у женщин. Легко поверить, что дон Хуан рассказал донье Соледад, что Карлосу нравятся женщины, и поэтому он может стать легкой для нее добычей. Дважды до этого мы уже видели, как Карлос становился легкой добычей для женщин — первый раз с Чертовой Травкой, а второй — с Каталиной. Корни Чертовой Травки способствуют увеличению половой чувствительности и физической бодрости, но для целей силы, а не любви. Поведение доньи Соледад указывает на все характеристики Чертовой Травки; она использует свою сексуальность и силу, чтобы заманить Карлоса в ловушку. Когда она говорит, что и она, и Карлос составляют сексуально одно целое, то говорит, что они одинаковы в своем бессознательном относительно разрыва между силой и любовью. Оба должны сказать «НЕТ» такой форме отношений — один через поражение, другой — через победу. Это указание на единство появляется вновь позднее с Гордой, когда та говорит Карлосу, что однажды они станут одним и тем же. [167] Однако союз и единство, к которому движутся Горда и Карлос, несколько иного рода, он характеризуется теплотой и уважением.

Интересно рассмотреть тот момент, когда донья Соледад призывает Карлоса «слиться» сексуально и стать одним. Карлос реагирует на ее призыв в наиболее непредсказуемой, эффективной и забавной форме. Когда эта привлекательная женщина разлеглась на кровати и предложила себя, Карлос неожиданно закричал: "Но ведь ты же мать Паблито!", а затем воззвал всей силой своих легких к дону Хуану. Это была определенно неожиданная реакция на соблазн, но должно заметить, что такое внезапное, неожиданное поведение есть просто способ остановить враждебные действия, будь это угрожающее животное или атака нагуального. Донья Соледад быстро выпрыгивает из кровати и накидывает на себя рубашку. В противовес склонности Карлоса к пониманию, именно, его иррациональность вновь и вновь приходит ему на помощь.

 

Пол доньи Соледад

Находясь в спальне доньи Соледад, Карлос в какой-то момент заметил, что в комнате настелен новый пол. Прежний, как он помнил, был земляным, темным и грязным, новый же выглядел красновато-розовым и великолепным, сделанным из обожженных плит. Плиты были размещены симметричным образом, совпадая в направлении с линиями, идущими с севера и сходящимися в центре комнаты, где находилась кровать доньи Соледад. Известны некоторые дополнительные детали об этом поле и его рисунке. Во-первых, пол донья Соледад соорудила сама с помощью дона Хуана и северного ветра, она использовала силовое направление линий пола с целью омоложения. Для этого, говорит она Карлосу, она должна лечь на кровать и ощутить пустоту внутри себя, освободившись от мыслей и чувств, и тогда линии пола «забирают» ее морщины. Во-вторых, донья Соледад надеялась, что сила линий пола ослабит Карлоса, но внимание, проявленное им к полу, тщательное рассматривание самого рисунка и бурный восторг по поводу искусной работы, наоборот, ослабили саму эту силу. Наконец, мы знаем, что после своего поражения в схватке с Карлосом донья Соледад демонтирует этот пол и уйдет в своем собственном, предназначенном только ей, направлении, отличном от пути Карлоса и других учеников.

Очевидно, что рисунок на полу носит символический характер. Это мандала, и в качестве мандалы он производит объединяющий и центрирующий эффект. Сами линии симметричны и сходятся в центре, что символизирует интеграцию личности доньи Соледад на новом уровне и возникновение нового центра ее личности. Кроме того, сходимость линий с севера — а это символическая область бессознательного — показывает нам сам психологический источник ее преобразования.

Кровать доньи Соледад расположена в центре, в том месте, где сходятся линии. Расположение кровати в центре предполагает, что символически кровать тесно связана с реорганизацией жизни доньи Соледад. В прошлом ее приспособлением к жизни было исключительно материнство. Состояние, определяемое ролью матери, предполагало, что сексуальность ассоциировалась с детьми, а не с удовольствием или близостью. Образ доньи Соледад, сохраненный Карлосом из прошлого, подтверждал, что она несла эту свою материнскую роль в образе посвященной мученицы. Расположение кровати на полу показывает, что осознание доньей Соледад своей сексуальности оказалось центральным трансформирующим фактором в ее развитии как женщины и как воина. Ее сексуальность, когда-то проигнорированная ее телом, теперь стала частью личностного пути и частью самой личности.

Когда женщина отождествляется исключительно с ролью матери, тогда ее индивидуальность — символически, тело — уменьшается, сводясь только к данной роли. Кроме того, когда сама роль матери доминирует, другие люди и даже предметы оказываются детьми, за которыми надо ухаживать, о которых необходимо заботиться. Индивидуальность такой женщины, как и индивидуальность другого человека, страдают из-за ограничения видения в рамках этой роли: все и всяк, что не есть мать, тотчас становится ребенком.

В роли матери-мученицы донья Соледад обладала значительной силой, хотя и не опознанной ею самой. Бессознательная сила и действует бессознательно, обычно с помощью манипуляции. Сооружение пола и возникновение отношения с северным ветром привело к преобразованию самой доньи Соледад и ее ощущения своей собственной силы. Теперь она приобрела сексуальную и личностную силу, и это стало огромным достижением в ее развитии как женщины. Тем не менее, что-то оказалось пропущенным, и это что-то было опытом любви.

У нас определенно не складывается впечатления, что донья Соледад способна к близким отношениям с кем-либо. По этой причине, она и должна проиграть это сражение и разобрать свой пол в комнате. Сам пол представляет интеграцию ее личности на новом, более высоком уровне, но этого, оказывается, недостаточно. Существующий порядок — пол — должен быть разрушен и заменен иной интеграцией, содержащей и выражающей больше из того, что она представляет в своей тотальности. Домысливаю, что такая новая интеграция могла бы включать и кровать как центральное переживание, но на этот раз, как место скорее для близости, чем для силы. Донья Соледад надеялась, что вновь обретенная сила ее личности, символизируемая орнаментом на полу, захватит Карлоса, но его внимание и неподдельный интерес неизбежно затронули как раз то, что и было пропущено: ее сердце. Не важно, в какой степени бессознательно, но он должен был достичь ее уязвимости и тем самым уменьшить силу ее агрессивного удара. Она оказалась поверженной его интересом и его отказом подчиниться чему-то, находящемуся по личностному уровню ниже их обоих.

Сотворение и разрушение символических паттернов целостности — частая тема в процессе индивидуации. Фон-Франц комментирует это в книге "Индивидуация в сказках":

Люди могут рисовать мандалы определенного вида, и у вас возникает чувство, что в их активном воображении они поселяются в этой мандале. Можно было бы подумать, что рост этого внутреннего ядра личности происходит так же, скажем, как рост дерева, наращивающего еще одно очередное кольцо. Можно также вообразить, что кто-то изобразил мандалу так, а затем, позднее, сделал ее несхожей, отличающейся от прежней определенным образом, но это неправда. Вообще сновидения показывают, что этот процесс не направляется сознательными усилиями, но всегда полностью разрушается, а затем восстанавливается. Это так, как будто природа создает паттерн целостности и опять разрушает его, чтобы создать более дифференцированную модель (паттерн). [168]

Комбинация мандалы и пола высоко значима. Пол — это та вещь, на которой стоит донья Соледад, ее основа, базис ее мира, и его устройство является символической реорганизацией ее жизни "во всех отношениях". Этот мотив распространен и встречается в сновидениях как символический рисунок-план пола дома или как мандала, изображенная на плитке, ткани или шерсти в центре комнаты. И этот мотив появляется в культурах, в которых ковры ткутся со специальными орнаментами, имеющими спиритуальное значение, символизирующее основу самых благих жизненных намерений. Ту же самую идею можно увидеть и среди индейцев Пуэбло на юго-западе, где живопись на песке в мандалической форме используется для лечебных целей. [169] Песчаная живопись (sand painting) создает особый порядок и значение, несущие исцеляющую функцию для участников ритуального действия, подобно тому, как донья Соледад обретает новые жизненные силы и центрируется линиями своего пола.

 

Замысел дона Хуана

Во всем, что произошло между Карлосом и доньей Соледад, чувствовалась рука дона Хуана. Он тщательно подготовил донью Соледад к этой встрече, и по его просьбе в этой подготовке принимали участие и "маленькие сестры". Ученики дона Хенаро знали об этом испытании Карлоса и доньи Соледад. Им было также сказано о возможных исходах и последствиях. Дон Хуан сказал им, что в маловероятном случае, если Карлос выживет, то они должны будут довериться ему и принять, как своего лидера.

Все, за исключением Карлоса, предвидели исход этой битвы. Однако донья Соледад не имела одной весьма существенной вещи — кое-каких сведений о Карлосе. Она не знала ничего о его ужасной стороне и не ожидала появления его двойника. И он появился, хотя как будто бы донья Соледад сделала все, чтобы он не отыскался. Ей было сказано, что Карлос является легкой добычей для женщин, но не сказано, что, вероятно, его спасет собственная иррациональная сила. Донья Соледад говорит: "Было предсказано, что сегодня ночью один из нас умрет, но я не знала, что предсказание говорило обо мне".[170] Ее ситуация аналогична переживанию Креза у Дельфийского оракула. Когда он спросил оракула, следует ли ему предпринять поход против персов, то получил ответ, что, если "он нападет на персов, то может разрушить великую империю".[171] Оракул оказался прав, только великой разрушенной империей оказался он сам.

Хотя для нас, людей, смертельной ошибкой является попытка сознательно устраивать или вмешиваться в судьбу другого человека, нельзя не признать, что бессознательные факторы порой организуют именно такие столкновения, наподобие вышеуказанного. Переживание таких «урегулирований» остается тем же самым и столь же значимым, называем ли мы саму движущую силу Богом, судьбой или архетипом. Мы чувствуем" перед собой "полный набор" в том смысле, в каком он менее всего воображаем и более всего порождает в нас желание его избегнуть. Посмотрим теперь на природу этого специфического «набора». Жизнь каждого изменилась после прибытия Карлоса и его победы. Хотя сами изменения не проявились тотчас же, мы знаем, что донья Соледад удалилась прочь от всех по своему предназначенному лишь для нее пути, а другие ученики были вынуждены двигаться дальше и делать это уже как группа. Посмотрим прежде всего на то, как замысел дона Хуана отразился на донье Соледад и Карлосе.

Донья Соледад верила, что ей что-то нужно от Карлоса, какая-то "особая сила", которую дон Хуан оставил Карлосу. Эта "особая сила", которую она искала, представляется как раз теми аспектами Карлоса, которые помогли ему победить, а ей проиграть: иррациональная сила, появившаяся, когда Карлос оказался под давлением, а также нечто, связанное с его "суицидным безразличием", его готовность пойти на большой риск. Рассказ доньи Соледад о самой себе подтверждает эту мысль. Она говорит, что проблема, возникающая на ее пути, заключается в том, что ей необходима «поддержка», так как она уже стара, теряет мужество и у нее "появились раздумья и сомнения". Карлос, с другой стороны, более связан с внушающей ужас стороной бессознательного посредством применения могущественных растений (растений силы) и в состоянии дать любому необходимый отпор. Донья Соледад несколько старше Карлоса и, вполне возможно, колеблется принять вызов последнего врага знания — робость и желание обезопасить себя характеризуют пожилой возраст и истощенный сознательный аттитюд. Ей необходимо обнаружить в себе то безрассудство, которое она видит в Карлосе; не безрассудство, предъявляющее еще большие претензии к силе, а безрассудство принятия своей уязвимости и более глубоких тайн бессознательного. Теперь Карлос — поворотный пункт в ее жизни, так же как раньше поворотным пунктом был дон Хуан. Дон Хуан научил донью Соледад стать воином и ощутить себя более полно как женщину. Благодаря ему она больше не прячется за маской материнства со всеми его тяготами и самоунижением. Она потребовала силы, но ее требования были слишком ограничены. Теперь в ее жизни появился второй мужчина, и я подозреваю, что он оказал на нее столь же мощное преобразующее воздействие.

До появления в своей жизни дона Хуана донья Соледад приспосабливалась к жизни, приняв на себя роль матери-мученицы. Линда Леонард, аналитик-юнгианец из Калифорнии, описывает этот паттерн, как один из четырех способов приспособления и защиты у жителей Амазонки; остальными тремя являются Суперзвезда, Послушная Дочь и Воительница-Королева. [172] Она говорит о Мученице:

Общим для этого паттерна характерно стоическое самоотрицание, часто проявляющееся в областях сексуальности и творчества. По-моему, это исходит из страха перед иррациональным и, соответственно, трансрациональным. Страх закрывает доступ такому типу женщин к радости и жизненному изобилию и удерживает от собственной творческой активности и специфического видения. [173]

Донья Соледад обнаруживает в себе героические устремления и изменяется под воздействием дона Хуана, но в ее силе остается элемент защиты, нечто, что не позволяет ей принять иррациональные радости и страдания своего духа, своего сердца и своего пола. С разрушением такой защиты появляется возможность принять слабость, боль, обиду и неспособность к действию наряду с творческими муками, любовью, страстью и экстатическими переживаниями. В качестве примера рассмотрим короткую историю, рассказанную Джоан Халифакс о женщине-эскимоске, пережившей разрушение своих старых путей — по сути, разрушение защитного панциря — последовавшего за пробуждением нового сознания, которое смогло отреагировать на неуправляемую мистерию жизни более с радостью, нежели со страхом:

Увавнук, женщина эскимосского племени Нетцилик, обрела огромную силу в один чрезвычайно драматический момент… с неба скатился огненный шар и ударил ее, обесчувствив. Когда она пришла в себя, внутри нее пребывал дух света. Огромная ее сила использовалась ею только для помощи людям. И когда она пела, "все присутствующие освобождались от своего грешного бремени и всего неправедного; зло и обман исчезли как пылинка, сдутая с ладони".[174] Вот ее необычная песня:

Огромное море привело меня в движение,

Направило меня по своему течению,

Направляя меня, как травинку несет по течению реки.

Небесный свод и могущество штормов

Направляли дух, обитавший во мне,

Пока я неслась прочь

Дрожа от наслаждения и радости. [175]

Возможно, такая судьба ожидает и донью Соледад.

Когда Карлос спросил Горду, почему для доньи Соледад было так важно одолеть его, Горда ответила: "Соледад — женщина, подобная мне".[176] Затем она сказала, что расскажет Карлосу свою историю, чтобы он, наконец, понял. Это была история о том, как плохо с ней обращались мужчины и как они недооценивали ее; это и был ее ответ на его вопрос. Ее жизнь соответствовала образцу женщины, у которой был слишком довлеющий, слабый или несостоятельный отец в паре с негативными материнскими суждениями о жизни типа: "Не следует ожидать многого" или "Мужчины более важнее, чем женщины". Если донья Соледад похожа на Горду, то здесь отсутствует внутреннее самоуважение, и она подчинялась мужчинам, которые ее не ценили. С помощью дона Хуана донья Соледад заглянула в свои собственные глубины и преобразовала старые пути и способы, но в самом этом процессе она приобрела и новый защитный панцирь. Она утверждала свои собственные важность и силу для того, чтобы скомпенсировать внутреннее ощущение слабости и сомнения относительно своей ценности. В этом донья Соледад психологически похожа на многих современных женщин, стремящихся стать такими же сильными, какими им представляются мужчины, чтобы затем посоревноваться с ними в этих «мужских» качествах. Так что порой они воспроизводят что-то вроде непреклонности или суровости, стойкости, составляющие мужскую проблему. Такие женщины не могут допустить какой-либо уязвимости в себе или наличия какого-то особого видения и вооружены так же, как и их партнеры-мужчины. Чувствительность, закрытая панцирем, взывает о восстановлении в своих правах, а сам панцирь не требует такой жесткости и крепости вне зависимости, идет ли речь о мужчинах или о женщинах.

Теперь нужно посмотреть на значение замысла дона Хуана для Карлоса. Нам было сказано, что ему от доньи Соледад ничего не нужно; однако очевидно, что и он учится кое-чему в этом столкновении. Испытания для него важны в том смысле, что он должен учиться и узнавать, а не в том, что он должен брать от других. Перво-наперво, ему нужно узнать кое-что большее о природе Чертовой Травки и о тех бессознательных интригах, которые плетет донья Соледад. Внутренне Карлос должен отвергнуть или исключить для себя определенные виды поведения, а внешне — некоторые формы отношения, основанные на силе. Ему нужно увидеть более темные аспекты бессознательного в условиях соблазнительности эмоций и силы, символизируемые доньей Соледад. В конце концов, на протяжении всех первых четырех книг мы видели логические сноровку и мастерство, которые бессознательно направлялись его эмоциональными потребностями в силе и безопасности. Снова и снова он размышлял и задумывался над объяснением и оправданием, над контролем или использованием своего опыта знания.

Единственной самой важной целью данного столкновения для Карлоса было отыскать более глубокое отношение к "Великому Человеку" в самом себе. Когда появляется двойник и спасает Карлоса от смерти, он осознает, что обладает ресурсами, о наличии которых он и не подозревал, и знает гораздо больше, чем готов признать в себе или в других. Он должен пережить это сражение для того, чтобы получить послание от доньи Соледад:

"Нагуаль (дон Хуан) сказал, что в случае моего поражения я должна передать тебе его сообщение", — сказала она. — "Он сказал мне передать тебе, что он уже давно заменил твое тело. Теперь ты — это он сам."

"…Ты больше не сын своего отца. Ты сам Нагуаль".[177]

Дон Хуан ушел, и Карлосу некуда повернуть, кроме как к своим собственным возможностям и ресурсам. Любой, кто работал с учителем и спроецировал архетип целостности на этого человека, знает, что в конечном итоге необходимо забрать назад эту проекцию и принять вызов жизни самому. Некоторые люди переживают постепенно растущее осознание своей внутренней силы и ядра архетипических факторов, судьбоносно формирующих их жизнь. Для других, такое постижение может вспыхнуть внезапно и в драматической форме, как это случилось с Карлосом. Карлосу нужно знать, что годы, проведенные в создании отношений с бессознательным, дали свой плод, что существует само отношение с другой стороной и продолжается независимо от присутствия учителя, и что это бессознательное будет его поддерживать.

Другой аспект данного урока заключается в том, что для Карлоса недостаточно только понимать; он должен также взять на себя ответственность и за свои знания. Его столкновение с доньей Соледад лишь первый повод осознать более глубоко необходимость действовать; он продолжает подвергаться испытанию, будь то "маленькие сестры" или само бессознательное, — на протяжении всей остальной части книги. Видя донью Соледад и самого себя в новом свете, а старый реквизит поломанным, Карлос понимает, что теперь он должен, как в первый раз, соединиться со всеми своими компаньонами. Но он также видит и свое влияние на них и должен взять ответственность за это влияние.

В конце книги Карлос оказывается перед выбором: либо вести всех дальше, либо уйти. Старые пути и привычные положения разрушены, и куда и как они все пойдут, зависит от Карлоса. Принять такую роль для Карлоса значит оспорить свой же паттерн индульгирования (потворства, потакания), заключающийся в желании понять, но не действовать. Для других этот вопрос выглядит совершенно иначе; возможно, Карлос должен сделать выбор и вести, поскольку он может предложить связь с другим миром, которой ни один из других учеников не имеет. Горда говорит Карлосу, что, хотя она бесформенна и более лучший колдун, чем Карлос, он знает мир людей лучше, нежели она. Возможно, Карлосу требуется помощь его друзей, чтобы жить ближе к бессознательному, а им необходим мост к внешнему миру, который он может предложить.

 

Женщины и Ветер

В моменты затишья между приступами насилия донья Соледад пытается совратить Карлоса словами. Она объясняет ему особую связь, которую женщины имеют с ветром. Существуют четыре ветра, связанные с четырьмя сторонами света, с направлениями компаса, и каждый ветер имеет свои особые характеристики. Донья Соледад имеет особое отношение к северному ветру. Как ей объяснил дон Хуан, четыре ветра — это четыре богини. Другими словами, сами ветры составляют женскую типологию — различные архетипические модели (паттерны) для женщин. [178] Дон Хуан познакомил донью Соледад с ее специфическим ветром, потому что, говорит он, "женщины учатся быстрее [чем мужчины], если придерживаются своего особого ветра".[179]

Что это значит, что женщины идут по пути знания быстрее, если находят свой индивидуальный ветер? Прежде всего, этот особый женский ветер есть персонификация глубочайшего женского инстинкта, естественного пути, и поиски женщиной знания будут протекать более естественно, если она прислушивается и следует своему природному инстинкту. Женщина в этом случае будет чувствовать себя более уверенно и безопасно, чем когда она пытается заставить себя развиваться искусственным путем. Соответственно, она может начать предпринимать более рискованные шаги на пути знания.

Донья Соледад объясняет Карлосу, как она почувствовала необходимость открыться ветру. Требовалось лежать обнаженной на вершине плоской горы, и когда появился ветер, она почувствовала, что он живой. Он облизал ее тело, а затем вошел в нее и стал двигаться внутри, в ней. Таким путем она интернализировала переживание ветра, и, познав ветер, как внутреннее событие, смогла услышать, что он ей говорит. Ветер сказал ей, что нужно делать с ее жизнью и как ее изменить. Ветер, говорит донья Соледад, двигается внутри женской матки. Если она спокойна и расслаблена, он подбодрит и поднимет настроение. Он не скажет ей только, что делать, но снабдит энергией, чтобы справиться с теми делами, которые ей кажутся не по плечу. Женщины, благодаря способности рожать, знают больше, чем мужчины (по крайней мере, что-то другое) о том, как сделать вещи реальными. Архетипическая сила ветра становится подлинным переживанием, когда она чувствует его присутствие в своей матке. Например, ветер сообщил донье Соледад (как она сама утверждает), что Карлос не верит ей, когда она сказала ему, что "маленькие сестры" являются учениками дона Хуана. И именно ветер дал возможность донье Соледад превратить себя из усталой старой женщины в сильного воина.

Здесь ветер переживается скорее как женская (феминная) сила, нежели мужская (маскулинная), что обычно соответствует Западной христианской традиции. Ветер как богиня представляет архетипическую женскую возможность поведения и восприятия. Чтобы лучше понять богиню, как «возможность», можно обратиться к греческим богиням. В Греции женщина могла поклоняться богине Афине, ведя при этом культурную и интеллектуальную жизнь, продвигаясь и отстаивая более высокие ценности цивилизации, не боясь быть названной «мужеподобной». Альтернативой этому была Афродита, представлявшая иной архетип, особую форму женской сексуальности и любви к удовольствиям. Афродита была одной из тех, кто ломал границы, в то время как с другой стороны, мы имеем Геру, которая всегда рассматривала себя как жену, и которая в очень сильной степени придерживалась установленных границ. Гера представляла осуществление только через связь с одним мужчиной, Зевсом, и, соответственно, границы очень много значили для нее. С другой стороны, Артемида была богиней девственной природы, охотницей, избегавшей поклонников.

Если мы представим теперь этих известных богинь, как «возможности», как «ветры», символизирующие естественные устремления женского инстинкта, то подойдем ближе к пониманию самого переживания, описанного доньей Соледад. Женщина открывает себя (образ доньи Соледад) Афине и чувствует духовный подъем и с помощью обряда восходит к священному пути, воплощенному богиней. Или же женщина может быть тем, кого люди называют "простой домохозяйкой", и тем не менее, она ощущает восторженное состояние и самоосуществление в поклонении Гере. Аналогичным образом женщина может прийти в соприкосновение с божьей искрой в ней самой, следуя по путям Афродиты или Артемиды, — путям противоположным, но в обоих случаях священным.

В современном мире нам недостает символов, которые были бы глубоко инстинктивно женскими и священными. В других культурах женщины и мужчины направляемы и руководимы женскими символами в образе богинь. Как женщины, так и мужчины посвящали себя какой-то определенной богине и посредством такого посвящения находили свой собственный путь, ведший их естественным образом к полноте и завершенности. Испытывая недостаток в таких образах, сегодняшние женщины, по всей видимости, чувствуют, что не имеют поддержки в культурной традиции, равно как и помощи свыше. Так что им гораздо труднее уловить и засвидетельствовать свое внимание к тому, что пытается обрести в них форму. [180] Имеющиеся в нашем распоряжении образы (домашняя хозяйка, деловая женщина, мать, любовница и т. д.) слишком ограничены по форме и им не хватает духовной и инстинктивной глубины. Как засвидетельствовал сон одной женщины: "Новые времена нуждаются в новых женщинах".

Отсутствие коллективных образов, однако, предполагает возможность обнаружения новых, более индивидуальных символов. Откровения доньи Соледад предполагают, что мы обратимся к символообразующей деятельности бессознательного с тем, чтобы найти священные образы, которые пытаются реализоваться через нас. Описание северного ветра, входящего в матку доньи Соледад напоминает процесс, посредством которого образ воспринимается психологически. После чего человек подчиняется этому образу и дает ему возможность развиваться и давать результаты. Сам образ не анализируется и берется отдельно, но прежде всего он вносится таким путем, что может воздействовать на нашу жизнь изнутри.

Тони Вульф, аналитик и сотрудник Юнга в Цюрихе, чувствовала необходимость в особой типологии для женщин. Типологическая модель не только помогает нам понять индивидуальные различия, но также увидеть более ясно наши силу и слабость. Юнговская типология (экстравертированные и интровертированные чувства, мышление, интуиция и ощущения) имеет огромную ценность, но не покрывает необходимость в специальной типологии для женщин. Это тот вакуум, который заполнили Тони Вульф и Линда Леонард своей работой о "раненой женщине".[181] Хотя представление о каком-то отдельном естественном типе не заменяет внутреннее переживание символов бессознательного, такое представление вносит понимание и ясность в поведение этого типа и в женские символы, продуцируемые в снах и видениях.

Поскольку работа Тони Вульфа важна для нашего повествования и мало известна, я позволю себе описать ее модель несколько подробнее. Она дает четыре структурные формы женственности по двум осям, одной личностной, а другой внеличностной, как показано на диаграмме. В этой модели мать и гетера находятся на противоположных полюсах той же самой оси; обе находят свое осуществление в личностных отношениях, но мать соответствует основным человеческим потребностям, в то время как гетера отвечает единственным в своем роде индивидуальным интересам тех, кто ее окружает. Средняя женщина и амазонка (Тони Вульф использует термин «амазонка» иначе, нежели Линда Леонард, чье внимание сфокусировано на доспехах амазонки или защитных структурах) относятся к жизни внеличностно, но средняя женщина соответствует внеличностным и архетипическим факторам внутреннего мира, в то время как амазонка отвечает объективным задачам внешнего мира.

"Без снисхождения" женщина материнского типа "поддерживает и консолидирует то, что не завершено и нуждается в помощи, обеспечивает пространство для психического развития и большую безопасность".[182] Она предпочитает "материнские профессии и виды деятельности", а в браке стремится встретить эмоциональные и практические потребности своего мужа и детей. Во взаимоотношениях с мужчиной она будет охранять и укреплять его потребность в безопасности, достижении и признании; его социальное и экономическое положение контролируют ее внимание больше, чем его индивидуальность. В браке женщина материнского типа может игнорировать и подавлять любые чувства своего мужа, угрожающие устойчивости дома; поэтому, он может начать чувствовать себя "сыном или любым непременным членом" дома и компенсировать это ощущение преувеличением "своей мужесткости в своей профессии или в мужской компании".[183] Негативный аспект матерински ориентированной женщины проявляется в беспокойном чувстве материнства, в потребности поддерживать отношения зависимости и в тенденции проецировать ее нереализованные амбиции и непризнанные недостатки на объекты своей заботы.

Гетера устанавливает связь как компаньон и друг, и глубоко заинтересована исключительно индивидуальными интересами, ценностями и конфликтами как своими собственными, так и других людей. Ее естественное стремление — "пробуждать индивидуальную психическую жизнь у других".[184] Для нее социальная и финансовая безопасность не столь важна по сравнению с "потенцианльными возможностями и нюансами" оцененного ею отношения; соответственно, она оказывается перед опасностью нанести ущерб себе и другим, уделяя слишком мало внимания требованиям внешней жизни. В любовном треугольнике "другая женщина" с большей вероятностью окажется гетерой. В браке гетера избегает риска подавления своих потребностей в связях с другими людьми, помимо семьи, и компенсирует это, делая "воображаемых любовников из своих сыновей и подружек из своих дочерей".[185]

Во внеличностных формах женского амазонка представлена как независимая фигура, самодостаточная и устремленная к достижению чего-либо. "Быть женой выдающегося мужчины для нее ничего не значит; она сама стремится к почестям и признанию".[186] Во взаимоотношении с мужчиной она может быть "подбодряющим товарищем…, который не предъявляет личных требований" и который заслуживает уважения и вдохновляет на достижения. [187] Отрицательные аспекты амазонки состоят в том, что она может оказаться движимой "мужским протестом", может подавлять личные конфликты в себе и других, и она может измерять отношения мерками достижения чего-либо или языком деловой выгоды.

Наконец, средняя женщина описывается как «агент», "посредник", который "погружен в психическую атмосферу своего окружения" и своей эпохи. Она выражает то или действует "тем, "что наличествует в воздухе", что сама среда не может или не желает допускать, но что, тем не менее, является её частью".[188] Когда она способна к достижению личностной определенности и ясности, то может взращивать и эффективно передавать другим целительные воды бессознательного. В случае нехватки личностной определенности средняя женщина может активизировать бессознательный материал, для которого отсутствует контейнер (вместилище) и тем самым, вносить сумятицу и путаницу; при таких обстоятельствах она может восприниматься как «заколдованная».

Тони Вульф утверждает, что любая женщина переживает один из этих четырех женских типов, как свое естественное стремление — то, что донья Соледад называет своим "специфическим (особым) ветром". Следуя свойственной ей устремленности, женщина развивает свои личные таланты, силу и эффективность более легче, чем в случае, если бы ей пришлось заставлять себя следовать по одному из других путей. В то или иное время, однако, ей потребуется развивать вспомогательные виды восприятия и поведения для того, чтобы пополнять свою личность. Тенденция или склонность, противоположная естественной, остается самой упрямой и неподатливой функцией, с которой женщине приходится иметь дело (как и в типологии Юнга), и ее следует рассматривать, как путь в бессознательное. Например, амазонка в идеальных условиях может достигнуть личного удовлетворения, уверенности и безопасности с помощью своих достижений во внешнем мире. Между тем, со временем может возникнуть и дополнительный рост, если она разовьет свои положительные материнские качества и чувствительность к нюансам индивидуальных взаимосвязей. Противоположная структурная форма, средняя женщина, представляет "слишком большой контраст", чтобы характер амазонки мог конкретно выжить, хотя, однако, для самой амазонки возможно, через смиренное обращение вовнутрь, обрести первичные образы бессознательного, которых она могла бы достичь в самом глубочайшем переживании своей всеобщности и своего личностного мифа. Сходным образом, как мы видели, естественным порывом доньи Соледад была материнская ориентация; следовательно, в задачу процесса ее индивидуации входила интеграция качеств амазонки и средней женщины. В конечном итоге эти качества ассоциировались с гетерой или индивидуальным отношением.

Рассмотрим теперь различия между мужчинами и женщинами в том виде, как их описала донья Соледад, и попробуем взглянуть на непривычную перспективу того, что менструация в большей степени благословение, чем проклятие.

 

Менструация: Дверь в другой мир

Животное осуществляет свою жизненную задачу естественным путем. Горный лев, по всей видимости, не страдает от сомнений по поводу того, ягуар ли он или же кролик. Горный лев выполняет свою задачу как горный лев; женская и мужская особи, каждая наследуют свои собственные инстинктивные реакции и модели (паттерны) поведения. У людей, однако, такая ясность в вопросе половых идентификаций встречается редко. Все мы, более или менее, сомневаемся по поводу того, что же такое на самом деле мужское, а что женское, и в этом смысле не всегда ясно понимаем свою индивидуальную задачу. Для нас, обоих по полу, существует видовая биологическая задача, равно как и индивидуальная. Перед женщиной, например, стоит биологическая задача пережить как можно легче менструации, сексуальность, вынашивание ребенка, его рождение, менопаузу, и индивидуальная, — выстоять в любви и в работе. Сверх этого, нет ничего другого в способе адаптации, который являлся бы специфически женским. Временами возможные пути противоречат друг другу или же противоречат коллективным культурным ценностям. Среди этих путей женщине необходимо отыскать тот, который соответствует ей, как индивидуальности. Усложняя задачу далее, женщина оказывается перед жизненным вызовом, перед вопросом раскрытия своего собственного личностного мифа и, кроме того, перед осознанием и осуществлением бессознательных мужских аспектов своей личности. Нелегкая задача, потому и неудивительно, что мы рассматриваем животных, как более приближенных к Богу.

Донья Соледад, а позднее, Горда подняли вопрос о различиях между женщинами и мужчинами. Сам вопрос, возможно, еще более труднее решать сегодня, когда наличествуют равносильные тенденции затушевать или дискредитировать сексуальные различия, и в то же самое время осознать их на более глубоком уровне. В предыдущем разделе мы рассмотрели образы четырех богинь четырех ветров. Это указывает на возможность переживания различных видов женских инстинктивных моделей как архетипических факторов со священной основой, а не просто как способов познавательного поведения, которые могут оказаться невыученными. С этой точки зрения, для женщины важно в повседневной жизни пребывать в естественной устремленности и осознавать, что этот естественный путь может варьироваться по мере усвоения новых культурных образов того, что есть женское. Аналогично, мужчине необходимо, прежде всего, чувствовать себя мужчиной по отношению к самому себе, а кроме того, осознавать и осуществлять те пути, по которым на него воздействует образ его женской души.

Размышления над сексуальными различиями или над различиями между принципами женского и мужского являются чрезвычайно значимыми до тех пор, пока мы способны признавать в своих знаках и определениях известную долю относительности. Например, в сказках, этих вечных свидетельствах коллективной души, героическая задача для женщины заключается гораздо чаще в том, чтобы ожидать и преодолевать изоляцию и страдание, чем предпринимать опасное и трудное путешествие. Героический путь мужчины гораздо чаще связан с трудным и рискованным путешествием. Но это вовсе не означает, что женщине никогда не приходится отправляться в героическое путешествие за "сокровищем, которое трудно добыть", а мужчине не остается ничего, как ждать и томиться в одиночестве и изоляции. На самом деле временами наш собственный процесс индивидуации требует от нас отказа от проекций того, что есть женское, а что — мужское. До тех пор, пока эти две различные тенденции сохраняют коллективную силу, они не могут любым способом прилагаться к конкретному индивиду. Поэтому наиболее подходящим путем идентификации естественной маскулинности или феминности любого человека и интеграции противоположной сексуальной тенденции в бессознательном является индивидуальный путь следования собственному и единственному в своем роде процессу с помощью изучения символов, продуцируемых в сновидениях и фантазиях.

Различие между прямым поиском и открытым ожиданием показано также и в объяснении доньи Соледад Карлосу, что мужчины должны прыгнуть в бездну, чтобы получить знание, в то время как женщины естественным образом каждый месяц подходят к двери в другой мир путем менструального цикла. Донья Соледад далее говорит Карлосу, что дон Хуан считал женщин непревзойденными колдуньями, имеющими в своем распоряжении большую силу и способными обучаться гораздо быстрее, чем мужчины. Донья Соледад не согласна с доном Хуаном в том, что у женщин больше силы, но такая реакция может быть легко объяснима, как отражение ее личного отцовского комплекса, а именно, ее склонности отдавать свой авторитет мужчинам. Источником женского естественного преимущества над мужчинами является менструация. На протяжении этого периода, говорит донья Соледад, женщина становится чем-то еще. [189] Менструация подводит женщину к бездне, и там она может ждать, готовая получить то, что эта бездна производит.

Во время менструации защита женщины против бессознательного снижается, оставляя ее обнаженной и открытой. Например, во время менструации женщина может быть более уязвимой, более сексуальной, более интровертной и более одухотворенной, чем в остальное время. Уязвимость, сексуальность, раздражительность, интроверсия или одухотворенность и есть эта связь с другой стороной, с бессознательным. Другими словами, во время менструации женщина чувствует себя иначе, но и более полно, завершенно, так как ее сознательное переживание расширяется за счет того, что находилось без присмотра, было подавлено или же никогда не осознавалось. [190]

Одним из аспектов менструации является ее указание на то, что женщина не беременна. Если мы посмотрим на менструацию с позиции, предложенной доньей Соледад, то сможем сказать, что временное буквальное бесплодие делает женщину открытой для проникновения бессознательного, готовой забеременеть психологическим ребенком, новой жизнью духа или внутренней души. Тогда месячный цикл оказывается периодическим напоминателем о женской всеобщности и о новой жизни в ней, которая там пребывает и ищет своего проявления. В конечном итоге новое проявление — само творческое дитя, сам намек на все, что несет в себе будущее. (Это также справедливо и для мужчин, которые видят сны о беременности и деторождении не менее часто, чем женщины).

Одним из примеров менструации как символического открытия в новый мир является сон, приведенный Максом Зеллером в его книге "Сновидения — Видение Ночи". В этом сновидении женщина идет в ванную и обнаруживает, что месячные начались раньше, чем обычно:

Я увидела сперму среди крови. Позже я проверила вновь и заметила, что сперма развивается и растет, это должно было означать, что я беременна. Когда я стала проверять снова, то обнаружила на туалетной салфетке рисунки вместо крови. Эти рисунки я сделала много лет назад и совершенно о них забыла. На них был изображен то ли эволюционный процесс, то ли рост ребенка до взрослого состояния. Это было развитие человека от первых гоминид с наклонной походкой до прямостоящего гомо сапиеис. Па последнем рисунке была изображена доисторическая женщина, держащая за руку ребенка. На ней была лишь набедренная повязка, и весь ее облик вызывал приятные чувства. Это напомнило мне доисторического мужчину, впервые открывшего огонь. [191]

Образы, возникающие из менструальной крови, представляют собой то, как могла бы сказать донья Соледад, что ожидает женщину, которая воспринимает свой месячный цикл, как желанную возможность связаться со своим собственным бессознательным.

Хотя древнее менструальное табу оказывалось благоприятной возможностью для ухода во внутренний женский мир, можно также предположить, что здесь приложили свою руку и мужчины по причине своих страхов и переживаний женщин во время менструаций, как каких-то сверхсильных, более ужасающих, более таинственных и более непредсказуемых. Любопытно, что о менструации написано очень мало, даже в плане научных исследований, что весьма симптоматично в век, в котором мы исследуем буквально все. Неудивительно, что женщины склонны недооценивать и игнорировать происходящее с ними во время менструации, пока существует общепринятое и хитроумное представление, что это "Евино проклятие".

 

Стебель, Листья, Цветы, и Семена

Подходя к вопросу с точки зрения Карлоса, можно увидеть в его переживании доньи Соледад, "маленьких сестер" и Горды осуществление того, что было им предвосхищено в 1961 году, когда он впервые познакомился с Чертовой Травкой. Мы видели это родство между ведомостью доньи Соледад и корнями Чертовой Травки. Стебель и листья дурмана составляют вторую «голову» Чертовой Травки и применяются для лечения болезней. Лидия и Роза лечат изнеможение и обеспокоенность Карлоса, уложив его на постель дона Хуана. Сами они ложатся рядом по обе стороны от него, чтобы охранять. Они также подсказывают Карлосу, как исцелить те две раны, которые он нанес донье Соледад и Розе, и как узнать то, что исцеляют сами раны. В результате этих действий Лидии и Розы Карлос снова говорит «нет» старому пути отказа от необходимости действовать и спонтанно обнаруживает свои новые неожиданные возможности.

Цветы растения дурмана являются третьей «головой» Чертовой Травки, используемой для того, чтобы сделать людей сумасшедшими или покорными или же убить их. На сцену появляется Жозефина, скрытый и замаскированный мастер сводить людей с ума. Она была сумасшедшей тогда, когда дон Хуан встретил ее, и теперь она осталась немного такой же. Она симулирует психологическое ухудшение речи, в то время как Лидия и Роза убеждают Карлоса попытаться вылечить ее. Лидия и Роза роняют Карлоса на пол вместе с Жозефиной, пытающейся вскарабкаться на него. Карлос чувствует, что сердце Жозефины не только бьется рядом, но и входит в его собственную грудную клетку, после чего снова появляется нагуальное. В этот момент Горда открывает дверь, и ее приход рассеивает безумие схватки. Если бы Жозефина преуспела, то безумный ритм ее сердца мог бы слиться с собственным чувством Карлоса и овладеть им. Этот процесс уже фактически происходил, когда Карлос «повиновался» сентиментальным призывам "маленьких сестер".

Четвертая «голова» Чертовой Травки, семена, известна как "трезвая голова", и из всех женщин-воинов Горда самая трезвая. Вспомним также, что только семена Чертовой Травки укрепляют сердце. Горда одна среди этих женщин не интересуется силой, и одна осуществляет цель объединения и укрепления членов этой маленькой общины воинов. Она несет семена будущего, семена будущего обновления и роста. Понятие «единое» было сообщено Карлосу доньей Соледад и "маленькими сестрами"; оно же было произнесено снова Гордой, но с некоторой разницей: она говорит Карлосу, что однажды они станут одним и тем же и что только двое из них могут быть одним и тем же.

Символически Карлос должен был сказать «нет» искушениям силы, «нет» самодовольному искушению стать целителем (он может только дотрагиваться до ран, которые пережил или причинил) и «нет» соблазну эксцентричности. Однако он должен сказать полное «да» семенам знания — этическому обязательству следовать по пути знания и жить жизнью сердца. Пройдя через свои битвы, Карлос превзошел первые три «головы» Чертовой Травки и помог донье Соледад пожертвовать своей озабоченностью силой и руководством. Он также помог "маленьким сестрам" пожертвовать своим закрытым и отчасти молодым обществом и, возможно, их ограниченным личностям «целителей» и «эксцентриков». По мере того, как он приходит к более глубокому переживанию своего «мужчинства», он помогает им более глубоко пережить их индивидуальную «женскость» и готовится к более высокому уровню отношений с самим собой и с другими. Этому он учится у Горды.

 

Восстановление грани

Горда открывает Карлосу, что результатом того, что человек имеет ребенка и является родителем, является утрата собственной завершенности, полноты. Она говорит: мы полны до появления у нас ребенка и не полны после. Она убеждена, что ребенок уносит существенную часть человека, которая должна быть восстановлена; необходимо "украсть грань" обратно от ребенка, чтобы вернуться к былой завершенности. Это и личный вопрос самого Карлоса, поскольку у него самого двое детей — его собственный ребенок, которого он никогда не видел, и ребенок жены от ее предыдущего брака, юный мальчик, к которому Карлос очень эмоционально привязан. Горда думает, что его ребенок поглощает своими глубокими чувствами пасынка, и оба стали одним.

В сущности, в настойчивом утверждении Горды о необходимости восстановления «грани» и обретении завершенности или полноты мы наблюдаем в работе два психологических процесса. Прежде всего, ее история повторяет библейскую притчу об Аврааме и Исааке. Горда понимает, что человек должен пожертвовать тем, что он любит больше всего, поскольку это то, что стоит между ним и Богом. Никакой земной привязанности не должно возникать между верующим и Богом. И любовь к своему ребенку, о чем рассказывает история Авраама и Исаака, является высшим символом земной человеческой привязанности. Другой психологический процесс затрагивает специфическую природу того, что мы проецируем на ребенка. Мы вдалеке от завершенности, когда проецируем части своей психологии на любые объекты или людей в окружающей среде, а так как мы неизменно проецируем внутреннего психологического ребенка на физического ребенка, то появление собственного ребенка утверждает собственную незавершенность. Внутренний ребенок в символическом смысле является символом обновления: ребенок полон потенцией и содержит все, чем мы могли бы однажды стать. Кроме того, ребенок является нашей стихией, нашей связью с миром игры, воображения и творчества. Люди мечтают и видят в снах, что у них есть ребенок, часто тогда, когда что-то новое, хрупкое и полное потенции пытается пробиться в сознание. Вероятно, символ ребенка появляется тогда, когда сознание сделалось жестко структурированным, малоподвижным, косным и прочно обоснованным. Тогда архетип ребенка вырастает позади новой неиспробованной идеи, способной скомпенсировать долгий срок нашего сознательного аттитюда (отношения).

Если мы посмотрим на то, что мы узнали об отношении Карлоса со своим приемным сыном, то увидим, насколько он не завершен и какие проекции ему необходимо забрать назад. Мальчик символизирует дружбу, смех и теплоту привязанности, и это как раз те области, которые у самого Карлоса заблокированы. Само упоминание об этом маленьком мальчике приводит Карлоса к осознанию — впервые — как много он упустил в своей дружбе и общении с доном Хуаном. Карлос не насытился своими взаимоотношениями. Годами он игнорировал "маленьких сестер", а с Хенаросом его чувства занимали, по сути, второе место, уступая желанию получить необходимую информацию. Карлос восстановит свою «грань» и станет полным, учась уважать и любить компанию "маленьких сестер" и Хенароса без того, чтобы что-то «красть» у своего пасынка.

Горда говорит Карлосу, что мальчик возьмет самую большую часть своей «грани» от своего отца, и аналогично девочка возьмет это же у своей матери. Обычным является, однако, когда ребенок берет большую часть «грани» от родителя противоположного пола, то есть оказывается под большим влиянием бессознательного этого родителя. Мать может, например, проецировать свои амбиции или свою амбициозную «грань» на своего сына (процесс возможный в патриархальных культурах) так же, как отец может проектировать «грань» своего чувства на свою дочь. Как-то у меня на приеме оказались мать и сын. Мать была интровертна и отчасти вела себя пассивно, в то время как сын проявлял активность и отчасти агрессивность. Я узнал, что две ее дочери также были весьма агрессивны, как, впрочем, и ее бывший муж. Казалось ясным, что эта женщина проецировала «грань» своей агрессии на своих детей, когда она жила со своим мужем, и пребывала с ними в мистическом соучастии (participationmystique). Она могла восстанавливать часть своей завершенности, начав, осознавать свою собственную бессознательную агрессию; и это само по себе могло уменьшить внутреннее побуждение к агрессии у детей. *

По всей видимости, Горда думает, что ребенок теряет свое безумие, когда родительская «грань» восстанавливается. Она в этом права до той степени, в какой ребенок отреагирует (acting out) на непрожитую жизнь родителей. Но каждый ребенок имеет свое собственное безумие или «грань», которая входит в бытие с момента рождения, вне зависимости от родительских проекций. Собственная индивидуальная «грань» может быть вполне достаточной и не требовать дополнительной ноши от родителей.

Как мы уже видели, равновесие и гармония являются путем воина, и необходимость в равновесии стоит за той настойчивостью, с которой Карлос восстанавливает свою «грань» по отношению к своему приемному сыну. Обычно, когда мы становимся родителями, мы покидаем психического ребенка в нас самих для того, чтобы заботиться о своем физическом ребенке. Таким образом, мы разрываем пару родитель-ребенок и теряем равновесие; мы потакаем (индульгируем) ответственностям своего «взрословства» и «детскости» своих детей. Чтобы восстановить это равновесие, нам необходимо уважить требования своего внутреннего символического ребенка, равно как и требования взрослости.

 

Дон Хуан и дон Хенаро ждут

Карлос уже собирается покинуть "маленьких сестер" и Хенарос и возвратиться в Лос-Анджелес. Горда говорит ему то, что он хотел узнать с самого начала: местонахождение дона Хуана и дона Хенаро. Карлос знает, что оба не умерли, а выбрали другое видение для пребывания, но он не знает, какое именно видение. Горда напоминает ему о красном насекомом, на которое ему указал дон Хуан в горах на севере Мексики. Она говорит Карлосу, что дон Хуан познакомил всех учеников с этими красными насекомыми и настаивал на том, чтобы каждый хорошо запомнил это насекомое. По всей видимости, мир этих красных насекомых — это мир красоты и наслаждения. Это то самое видение, на котором дон Хуан и дон Хенаро сосредоточили свое "второе внимание". Это то видение, в котором они пребывают, и то видение, в котором встретятся и. все ученики, когда осуществят свои индивидуальные задачи в жизни и разовьют свое собственное "второе внимание".

Если мы отнесемся серьезно к этому образу дона Хуана и дона Хенаро, выбирающих неведомый мир красного насекомого в горах Северной Мексики, как к миру, в котором продолжится их сознание, то сам образ заслуживает, по крайней мере, наш интерес и удивление, и, естественно, вызывает вопросы. Если взглянуть на существенные моменты в утверждениях Горды, то в какой-то момент оказывается, что ничего удивительного в них нет. Дон Хуан и дон Хенаро умерли, и их духи просто переселились в другой мир. Таким образом, нет расхождения между тем, что мы узнали от Кастанеды и нашим собственным христианским наследием, утверждающим, что все мы имеет духовное тело, которое возносится после нашей смерти на небеса. Или же можно сказать, что продолжение дона Хуана и дона Хенаро как отдельных особей красного насекомого созвучно идеям реинкарнации на Востоке. И здесь наши соглашения заканчиваются, особенно в смысле нашей Западной традиции.

Если индивидуальные сознания, как дона Хуана, так и дона Хенаро, оставили этот мир ради, как мы знаем, другого, то они поступили так благодаря своей безупречности, как воины, и завершенности на своем пути знания. Они бы не поступили так просто из чувства веры. С точки зрения христианства жизнь духа после смерти гарантирована. В том мире, в котором существует Кастанеда, продолжение сознания после смерти гарантировано только тем немногим, которые способны развить силу своего "второго внимания" и осознать наличие двойника.

Другим уникальным моментом относительно самого ухода дона Хуана и дона Хенаро является тот факт, что они, как единственные в своем роде индивиды, сознательно выбрали то место, куда они намереваются поместить свое сознание после смерти. Это место весьма специфично, и кроме того, если мы примем вышеупомянутое условие Горды, это место доступно любому из нас, у кого есть серьезные намерения обнаружить для себя этих весьма своеобразных красных насекомых, обитающих в горах Северной Мексики.

Многие люди не воспринимают христианских догматов веры, и среди этих людей, кажется, уже почти немодным поднимать вопрос о бессмертии, несмотря на тот факт, что жизнь после смерти остается важнейшим религиозным вопросом для всего человечества с самого начала его истории. Бессмертие — это предмет мистической традиции во всех мировых религиях прошлого и настоящего, и, тем не менее, едва ли, когда-либо мы слышали, чтобы кто-то открыто заявлял о своем интересе к бессмертию. С научной революцией и с ослаблением традиционной религиозной веры бессмертие в качестве законного интереса было положено на дальнюю полку. Основываясь на нашей истории и индивидуальном опыте переживания смерти, мне кажется, что сами вопросы, поднятые уникальным уходом дона Хуаном и дона Хенаро, вполне закономерны,

 

Исцеление Разрыва

Как мы видели во "Втором Кольце Силы", ученики дона Хуана и дона Хенаро раскололись между собой. Ученики дона Хенаро прекрасно ладят друг с другом так же, как и "маленькие сестры". Когда же они оказываются вместе, то мы видим среди них одни только споры и оправдания. Никто не хочет меняться. Раскол просматривается между путями двух учителей, он пролегает также и по лини" половой принадлежности.

Прежде всего я хочу указать на то, что дон Хуан и дон Хенаро весьма разные индивиды, и они оставили соответствующее клеймо на своих учениках. Мы знаем, что дон Хуан в детстве ужасно страдал, и возможно, по этой причине, неудивительно, что все ученики дона Хуана были в плохой форме либо физически, либо психологически до того, как стали его учениками. По контрасту ученики дона Хенаро не были "людьми отчаяния"; все они неплохо управлялись в жизни и были достаточно счастливы до того, как встретили дона Хенаро. Другая разница между этими двумя мужчинами заключается в том, что дон Хенаро побуждал своих учеников жить и не печалиться о вещах, в то время, как объясняет Паблито, ученики дона Хуана обучались не получать удовольствие, а "беспокоиться и пытаться".[192] Действительно, Паблито относится к безупречности, как к способности воина сделать самого себя жалким и отверженным. Всевозможные другие различия, существовавшие между доном Хуаном и доном Хенаро, преодолевались ими глубокой любовью и уважением, которые они питали друг к другу.

Это мост взаимной любви и уважения рухнул, когда оба человека знания оставили этот мир; две группы воинов оказались разделенными взаимной враждебностью. Теперь у учеников появилась новая задача — восстановить гармонию и согласие, но восстановить это новым образом, иным путем. Прежде центр их переживаний конкретизировался в двух мужчинах; теперь же стало необходимым конкретизировать его в мужчине и женщине, Карлос и Горде, — двух наиболее безупречных воинах из восьми. Новый уровень гармонии должен объединить оба пути дона Хуана и дона Хенаро и объединить также и два пола. Таким образом, пара Мужчина-Женщина, существующая теперь в центре этой маленькой группы, ожидает проявления большего разнообразия в психологическом союзе. Психологически от учеников дона Хуана требуется большая открытость их самих переживанию удовольствия и легкости, и более подлинная убежденность в необходимости собственного существенно хорошего самочувствия и значимости как индивидов. Ученики же дона Хенаро стоят перед психологической необходимостью научиться работать и пытаться, даже если они знают, что их работа ничего не изменит. Хенарос также необходимо остаться в соприкосновении со своими собственными страданиями, вместо того, чтобы проецировать их на "маленьких сестер" и Карлоса. Таким путем сам разрыв может начать излечиваться.

Дон Хуан и дон Хенаро сказали каждому из учеников, что частью их колдовской миссии было остаться вместе и научиться жить в гармонии. Как позднее указывает Горда, гармония просматривается в том, в ком все восприняты без каких-либо условий и уважаемы в том, в чем они явлены.

Другая линия разрыва между учениками проходит по границе полов. "Второе Кольцо Силы" вычерчивает определенные различия между полами, Эти различия следует ценить и уважать, но сами различия, однако, не являются исключительной принадлежностью одного или другого пола. Например, наши персонажи, или женщины вообще, могут быть больше открыты бессознательному, чем мужчины, а мужчины, описанные Кастанедой, или мужчины вообще, могут быть связаны с бессознательным, более непосредственным и сфокусированным образом, чем женщины. Но любой отдельный мужчина или отдельная женщина не ограничены этими общими тенденциями. Бывают времена, когда мужчинам; необходимо приблизиться к бессознательному с восприимчивым сознанием, способным вобрать вещи вовнутрь, и есть времена, когда женщинам необходимо совершить драматический свободный прыжок в неизведанное. Горда подтверждает это, когда говорит, что именно женщина может научить Карлоса удерживать свое "второе внимание", а Карлос, в свою очередь, способен научить женщин проталкивать это "второе внимание", продвигать его. [193]

Аннулирование и интеграция этих, завязанных на учителя и ориентированных на пол, проекций приблизят учеников к той гармонии, которую они ищут. Это и есть работа сознания, но одно сознание не в силах исцелить раны этих воинов-женщин, и воинов-мужчин или раскол в их общине. Только нагуальное, бессознательное может прикоснуться к источнику, первопричине этих ран, и исцелить их, а само движение нагуального туманно, таинственно и непредсказуемо.