Девочка вновь опустилась и затихла. Джесс тупо смотрел на нее. Его охватило тяжелое чувство безнадежности. Их попытка провалилась. Все пропало.

Тут он услышал стон. Рич пытался подняться на ноги.

— Почему мы все еще здесь? — сказал он.

— Девочки прогнали Волка. Мне кажется, они все умерли.

Рич потер лицо.

— Я, похоже, потерял сознание. Я ничего не помню с того момента, как появился Волк, кроме грохота.

— Он вернется, — сказал Джесс.

— Когда? Откуда ты знаешь?

— Мне сказала девочка. Я не знаю — когда.

Рич по-прежнему держал в руках блестящий шнур. Он сказал:

— Не много с него толку, а? Как и с меня.

— Здесь ни от кого не могло быть толку, — сказал Джесс. — Кто же знал, что это существо окажется таким огромным и ужасным?

При этих словах он вздрогнул.

— Если бы я не был таким тупицей там, у княгини… — пробормотал Рич.

— А что бы изменилось?

— Да ничего, наверное. — Рич взглянул на него немного смущенно. — Но все равно, спасибо за то, что ты сказал. — Он опустился на колени рядом с девочкой и взял ее за руку. — Пульса нет. Как ты думаешь, что случится, когда… когда Волк вернется?

— Теперь его ничто не остановит. Я думаю, он пройдет через всю страну, а возможно, и через весь мир. И это будет концом. Если мы не сумеем придумать, как накинуть ему петлю на шею.

— Да если и накинем — разве мы удержим его? Он утащит нас за собой, и… — Рич пожал плечами.

Джесс взял у него шнур и принялся его рассматривать.

— Возможно, он магический, — рассуждал он. — Может, мы просто не умеем им пользоваться?

— Кто знает, — сказал Рич. Он поднял одно из почерневших копий и взял щит, лежавший рядом с высокой девочкой. — Вряд ли это поможет, но я чувствую себя увереннее с оружием.

Джесс кивнул.

— Это не простые копья. В них тоже есть что-то магическое. От них шел свет, который и отогнал Волка.

— Свет?

— А ты не видел?

— Я же говорил тебе, что ничего не помню.

— И девочки что-то пели — наверное, стихи, написанные Эридом.

— Кто такой Эрид?

Джесс рассказал о своих странствиях, о встрече с поэтом и о том, как девять сестер встретили Волка.

— Понял, — сказал Рич. — Значит, дело не только в копьях? Это было…

Он замолчал. Довольно долго он стоял неподвижно в глубокой задумчивости, нахмурившись, с ничего не выражающими глазами.

— Что случилось? — спросил Джесс, немного погодя.

— Заткнись на минутку.

Рич прижал руку ко лбу. Потом сказал:

— Наука в этом мире — то, что мы называем магией. В этом мы разобрались. А магия?..

— Я знаю. Магия — это то, чем здесь занимаются поэты. В этом мы тоже разобрались. Собственно, об этом говорил еще мистер Крамп, когда мы сюда попали.

— Все правильно. И если мы разберемся, как они творят чудеса, глядишь, и сами сумеем что-нибудь сделать.

— Думаешь, можно заставить эти копья действовать снова? Это невозможно. Да и как мы во всем этом разберемся?

— Я не о копьях. У нас есть кое-что другое, кажется, еще и получше.

Рич отбросил копье и вытащил темный драгоценный камень.

— Вот это, — сказал он. — Мистер Магнус говорил, что когда-то существовали Слова Силы, с помощью которых камни могли творить чудеса. Именно так он говорил.

— Я помню, — заметил Джесс. — Значит, нам только и осталось узнать, как совершить это маленькое чудо. Это, должно быть, легче легкого, ха!

В глазах Рича светилось скрытое возбуждение. Он легонько хлопнул Джесса по руке.

— Ты можешь творить чудеса! — сказал он.

— Я? — Джесс расхохотался. — У тебя с головой все в порядке? Ты, наверное, сильно ударился, когда упал.

— Да послушай, дуралей. Уж если ты ничего не смыслишь в логике, так послушай меня!

— О'кей, я слушаю.

— Вспомни, как мы, промокшие, замерзли в лесу. Ты предложил попробовать зажечь те цветки. Но они не загорались, пока ты не произнес над ними стишок, а после этого — вспыхнули!

— Так это просто потому, что они высохли!

— Так ли? Ты не видел, потому что стоял рядом. А я наблюдал со стороны. Там не было и намека на огонь, пока ты не сочинил свой маленький стишок. А теперь немного подумай. Каждый раз, когда здесь происходят чудеса, при этом читаются стихи. Мистер Крамп говорил, что ученые здесь лишь пользуются тем, что придумывают поэты. Слова Силы в этом мире — стихи. Самый скромный поэт, говорил мистер Крамп, может вызвать весну в середине зимы…

— Или уничтожить слизняков, — сказал Джесс. — Как Эрид.

— Или сочинить стихотворение, которое бы помогло отогнать Волка.

— Но я не поэт!

— Держу пари, ты поэт. Ты, конечно, не взрослый, а потому, может быть, пока не очень хороший поэт, но ты вечно сочиняешь стишки, — а разве не этим занимаются все поэты? И я помню, как Базан-меченосец, настоящий Базан, сказал тебе: «Будь осторожен, не бросайся словами». Он это сказал тогда, когда ты сочинил всего несколько строчек. Мне бы он этого не мог сказать.

В голове Джесса царила полная неразбериха.

— Но… — начал он. У него была дюжина возражений. Он знал, что те рифмы и стихи, которые приходят ему в голову, — не настоящая поэзия. Однако, с другой стороны, он не мог возразить Ричу, потому что помнил, какую глубочайшую радость получал не только при чтении стихов, но и тогда, когда они рождались в его собственном воображении. Дома у него, в секретном ящичке бюро, рядом с ископаемой рыбой, пятидолларовой золотой монетой и прочими сокровищами — лежали и восемь или десять таких стихотворений, которые он сам сочинил и записал.

— Но, — сказал он, — я не знаю, как начать.

Рич дотронулся до своего камня.

— Когда мистер Крамп о них рассказывал, он упоминал, что если их соединить, то они могут творить чудеса. Сочини стихотворение о том, как их соединить.

— Но нельзя же сочинять стихи о чем попало, — сказал Джесс. — Настоящие стихи — невозможно. Они сами приходят в голову.

— Ты мне недавно сказал — попробуй. Теперь ты попробуй, — настаивал Рич.

Он протянул камень, и Джесс, после минутного раздумья, взял его. Два камня — светлый и темный — лежали у него на ладони. Джесс пристально вглядывался в них, желая, чтобы хоть что-нибудь пришло на ум.

Этот один и тот один. Ему вспомнились сочиненные им когда-то строчки. Может, они пригодятся? Он пробормотал их вслух, почти не сознавая, что произносит их перед Ричем.

Ничего не случилось. Но он знал по крайней мере одну причину — почему. Стихотворение не было закончено. Он знал это и раньше, потому-то и оставил стихотворение в покое, ожидая, пока придут остальные строчки, какими бы они ни были.

Рич сказал решительно:

— Тебе бы лучше сделать это побыстрее. Волк возвращается.

В воздухе вновь повеяло страшным холодом. В небе на севере вновь ослепительно сверкало под черными облаками, и пронизывающий ветер, вызванный приближением Волка, задул им в лицо.

Джесс отметил это краем глаза как нечто любопытное, и только — он был слишком погружен в свои стихи, чтобы чего-либо испугаться. Что же там дальше? У него ведь были две строчки о необычном арифметическом действии — о том сложении сердец, которое было для него так понятно, хотя он и с трудом разбирался в математике, с которой легко справлялся Рич. «Один и один» означало, вероятно, то, что имел в виду премьер-министр, когда говорил, будто узлы, которыми свяжут Фенриса, не могут быть завязаны одной парой рук.

Глядя на камни, Джесс нашел их, две последние строки, согласующиеся с началом стихотворения, и победно рассмеялся, хотя тьма вокруг него сгущалась все больше.

Он повторил снова все стихотворение, вызывающе и громко, чтобы слышать его сквозь рев ветра, и не заботясь о том, слышит ли его кто-нибудь.

И когда он закончил, драгоценные камни сдвинулись воедино. Они соединились, сомкнулись, образовав диск.