На следующий день Мэдисон сидит во главе своего семейного обеденного стола и прочищает горло.

– Первое заседание Комитета по зимним танцам призывает всех прийти к порядку, – величественно провозглашает она, заправляя свои непослушные локоны за ухо.

Весь день льет как из ведра, и в столовой в викторианском стиле с деревянными панелями темно, лишь немного мрачного серого света от больших эркеров освещает наши лица.

Похоже, стиль Ребекки влияет на каждого. Мэдисон променяла свою обычную помаду и увесистое ожерелье на простые жемчужные серьги, и шелковый шарф. Лейла по-прежнему прилагает усилия, но она отказалась от каблуков ради бордовых военных ботинок, которые, так или иначе, подходят к ее очаровательному черному платью и старинному зонтику. А Шанталь всегда была женственна с головы до пят, так что ее наряд, состоящий из свитера цвета лаванды и узких брюк, не исключение.

Я чувствую невольную признательность к Николь, единственной, кто отказался стать клоном Ребекки. Она одета по-спортивному, мягкие хлопковые брюки для йоги и приталенный топ, оставлявший простор для воображения.

– Мэдди, я думаю, тебе нужен молоток или что-то подобное, – сухо говорит она. С уверенностью могу сказать, всю группу забавляло, насколько серьезно Мэдисон воспринимает свое положение.

Мэдисон сверкает сияющей улыбкой.

– Это отличная идея. Почему бы тебе не взяться за это? Я запишу. – Она достает блокнот из своего рюкзака и бросает его перед ней с размаху. – Кстати, о второй идее: почему бы тебе не записать это? Ты можешь быть секретарем Комитета.

Николь принимает блокнот с явным раздражением.

– Перво-наперво мы должны определиться с нашей тематикой, – говорит Мэдисон.

Рид мгновенно наклоняется вперед.

– У меня есть несколько идей, – говорит он с нетерпением.

Нас прерывает мать Мэдисон, которая проходит в столовую с подносом в руках.

– Я тут подумала, вы, ребята, могли бы слегка перекусить, – произносит она.

Мэдисон кивает.

– Ты можешь оставить его прямо там, – говорит она довольно прохладно, полагая, что та останется ждать. Лейла и Брайан воспрянули духом, хватая горстями чипсы и орехи, как только миссис Кортез уходит.

Рид в который раз поправляет свой галстук с изображением розы.

– Как насчет темы двадцатых? – предлагает он. – Вертихвостки, фетровые шляпы, рэгтайм? – Ну, разумеется, он хотел этого. Он и Ребекка могли, вероятно, одеть всех нас в костюмы из своих гардеробов.

Брайан выглядит смущенным.

– Я думал, что должно быть что-то зимнее? Как насчет... снеговиков?

Лейла с треском открывает свой рутбир.

– Подождите, подождите, меня осенило. «Тихая ночь, смертельная ночь». Это будет как тема фильма ужасов про Санта Клауса. Кровавые чаши пунша, злые эльфы. – Губы Шанталь вздергиваются от отвращения. Николь просто качает головой. – Я совершенно серьезно, эй, ребята, – добавляет Лейла.

– Кто бы сомневался, – отвечает Мэдисон, глядя совершенно равнодушно. – Но это не может быть темой Рождественской вечеринки. Это же против церкви.

– Шумные двадцатые не религиозная тема, – давит Рид.

Мэдисон качает головой.

– Не хотела бы я всю ночь слушать старую музыку.

Идея приходит ко мне в голову.

– А как насчет Зимнего солнцестояния? – предлагаю я, вспомнив, как Эхо упоминала его во время арт-класса.

Шанталь заворчала.

– Это какое-то... хиппи.

Но Мэдисон лишь медленно кивает.

– Неплохо, Кайли. Мы можем отпраздновать возвращение солнца. Это и впрямь одно из значений Рождества, во всяком случае, немного переработанное языческой мифологией. Но мы сконцентрируемся на астрономии, а не на мифе. Мне нравится. – Они с Эхо сговорились, что ли?

Рид выглядит разочарованным, но не возражает.

– Кайли, в качестве фрески ты бы могла сделать античные астрономические карты, – предполагает Мэдисон. Я надеялась, что она забыла об этом. Улыбаюсь и киваю, хотя не имею ни малейшего понятия, как у меня это получится.

– Превосходно. Николь, запиши это. Кайли займется астрономической фреской.

Когда Мэдисон начинает раздавать назначения всем остальным, я позволяю своим мыслям унестись подальше от теплого гула разговора. Не могу перестать думать о том, что я услышала от члена группы Эли вчерашним вечером в театре. Я даже не знаю ее имени. Но ее слова запечатлелись у меня в памяти: «Да, здесь много девушек. И именно поэтому здесь не может быть никакой ошибки».

Ее слова послужили сигналом. Я сузила свои поиски в друзьях Кайли – очевидно, мне нужно закинуть сеть пошире. Но я не знаю, как подойти к блондинке или даже с чего стоит начать.

По другую сторону от Ноя Николь лихорадочно строчит, записывая назначения, которые Мэдисон раздает группе. Конечно же, Лейла и Брайан будут отвечать за еду. Лейла уже предложила несколько различных грузовиков с пищей, которые смогли бы снабдить провизией данное мероприятие. Ной займется наймом фотографа, чтобы тот делал фотографии пар, стоящих на фоне фрески. Он предложил делать фото самому, но Лейла на корню отмела эту идею, заявляя, что Ной должен быть свободен, чтобы танцевать со мной всю ночь. Я не смогла не улыбнуться тому, как Лейла посмотрела на меня и как появился свирепый румянец Ноя.

Мэдисон заявляет, что она будет ответственна за бронирование группы – не такой уж и большой сюрприз для королевы инди-рока. Но это наталкивает меня на идею.

– Что насчет группы Эли? – быстро спрашиваю я. Голова Мэдисон поворачивается в мою сторону, и она фиксирует свой карий взгляд на мне. Интересно, сердится ли она из-за того, что я надавила на область ее познаний.

– Интересная идея, – произносит она спокойно.

– Почему бы мне не поговорить с ними? Ты так занята, да и я не против. – Мои слова вылетают в спешке.

Она смотрит на меня в течение долгого времени с непроницаемым выражением на лице, а затем кивает.

– Спасибо, Кайли. Да, пожалуйста, поговори с Эли. Или даже нет, лучше с Джули. Она единственная, кто занимается заказом их концертов.

Джули. Единственная девушка в группе – должно быть так зовут девушку, играющую на аккордеоне.

– Я поговорю с ней завтра, – обещаю я, острые ощущения пронзают мои конечности.

– Ну ладно, думаю, мы закончили, – говорит Мэдисон. Ной вскакивает.

– Нам нужно идти, – кивает он мне. – До того, как опять начнется дождь.

– Подождите, – вмешивается Мэдисон. – Прежде, чем вы все уйдете, я хотела узнать, все ли идут на завтрашнюю вечеринку на Острове Сокровищ? Там будут выступать несколько отличных групп. – Ее карие глаза искрятся в ожидании. – Включая Travelers. Ну знаете, – говорит она моему отсутствующему выражению на лице, – группа Эли. Любимая группа Кайли. – Ее голос пропитан сарказмом, и я вновь задумалась о том, вывела ли я ее из себя.

– Я определенно буду там, – отвечаю я нейтральным тоном. Раздается согласный гул, когда все остальные следуют моему примеру.

– Ну... нам с Ребеккой уже пора, – сухо говорит Рид. – Наши родители ведут нас на ужин в Ранж & Сэдл. Это последний ресторан со звездой в гиде Мишлен. – Он улыбается, довольный собой, но никто не реагирует. Не думаю, что учащиеся старшей школы даже знают о том, что такое звезды Мишлен. – Сегодня мой день рождения, – добавляет он.

– С Днем рождения, – наконец-то говорю я, когда никто не отвечает.

– Спасибо, Кайли, – тепло произносит Рид. – Не хочешь присоединиться к нам?

Я застываю.

– Извини, – проговариваю я. – Домашняя работа.

– Тогда в другой раз, – возражает он.

Если только у меня не будет иного выбора.

* * *

Возвращаясь в комнату Кайли, я слышу, как вибрирует телефон, оповещая о сообщении от Лейлы:

новенький втрескался в кайли, кайли совершенствует свой стервозный взгляд снежной королевы

В обычной ситуации я бы засмеялась, но я не разделяла мнение Лейлы о том, что Рид влюбился в меня. Я переживаю, что это что-то гораздо более зловещее, более... хищное.

Усаживаюсь в кресло возле стола и щелчком открываю Кайлин ноутбук, ввожу имя Рида в поисковую систему Фейсбука и обнаруживаю его страничку. Похоже, что у нас с ним уже есть целая куча общих друзей: Лейла, Мэдисон, Шанталь, даже Эхо, неземная божественная девушка из моего класса по рисованию.

Должна ли я была испытать облегчение, что он не добавил меня в друзья? Каким-то образом чувство того, что тебя проигнорировали, доставляет куда более зловещее ощущение. Почему он относится ко мне по-другому по сравнению с остальными девчонками в нашей группе?

На странице Рида был отмечен адрес, по которому он живет. До этого я ни разу не видела, чтобы в Фейсбуке писали домашний адрес, и это заставило меня задуматься. Я считала, что большинство людей боялись, что у них могут украсть личные данные или что их могут преследовать сталкеры из интернета.

И вдруг я решила поехать и посмотреть на дом Рида. Я понимаю, что это делает меня похожей на одного из тех добросовестных прячущихся сталкеров из интернета, которых так боятся люди. Ну что же, сам виноват.

Прежде, чем успеваю передумать, я оказываюсь на улице, сворачиваю на велосипеде Кайли на дорогу и еду согласно в глубоких сумерках по картам Гугл. Я отказываюсь думать о том, что это может быть ловушка; о том, что если Рид и есть Кир, то он мог написать свой адрес, зная, что я приеду туда.

Когда наконец-то я доезжаю до улицы Сойеров, мне так жарко от кручения педаль, что я снимаю куртку. По обеим сторонам улицы среди террас прекрасных палисадников возвышаются средиземноморские домики с верандами. Дом Сойеров – весь из высокого стекла и шиферных стен – не мог выглядеть более неуместно. Их передний двор заполнен гладкой серой галькой вместо травы и усеян кактусами в квадратных оранжевых цветочных горшках, едва различимых в темноте.

Он кажется очень даже пустующим. На подъездной дорожке нет ни одной машины, свет не горит ни внутри, ни снаружи. Если я и собиралась увидеть что-нибудь, то мне нужно попробовать зайти со двора. Я прячу велосипед за соседским деревом и приближаюсь к дому, тихо шагая.

Меня переполняет какое-то странное чувство возбуждения. На этот раз я охочусь, слежу снаружи, я монстр в тени. Я так привыкла к обратной роли.

Боковые ворота закрыты, но я легко их перепрыгиваю и приземляюсь с мягким ударом на заднем дворе. Осторожно я движусь к высокой стене, полностью от пола до потолка стеклянной, и заглядываю внутрь, используя айфон Кайли в качестве фонарика.

Не знаю, что я собиралась обнаружить – доску Кира, увешанную фотографиями с лицами девушек, перечеркнутых крест-накрест? Импровизированную лабораторную? Но все, что я вижу, так это кухню с блестящей медной посудой над плитой и кучу бумаг на гранитной стойке. Семейные фотографии в рамке украшают стену, ведущую в гостиную, в которой возле белого кожаного дивана перед огромным телевизором стоит пара шлепанцев. В углу находится аккуратная куча коробок с вещами от переезда, ожидающих, когда их откроют и разберут.

Я выдыхаю задержанное дыхание, и окно сразу же запотевает. Я шагаю назад, засовывая телефон в карман, и отступаю обратно на улицу.

Я почти, что у ворот, когда ощущаю щекочущее чувство в волосах, как у кошки, хвост которой становится вдвое больше по сравнению с его нормальным размером. Я поворачиваю голову так быстро, что мой хвост ударяет мне по губам.

В окне на верхнем этаже шевелятся занавески. Кто-то наблюдал за мной.

Я мчусь туда, где оставила велосипед, грубо дергаю его в свою сторону и ударяюсь голенью о педаль. Слезы застилают глаза, и я сжимаю губы, чтобы не завопить.

Только тогда я чувствую вибрацию, исходящую от телефона, втиснутого в задний карман. Я вытаскиваю его из кармана, и меня ослепляет внезапная яркость экрана. Новое письмо.

Тема письма гласит, что Рид Сойер хочет добавить Вас в друзья на Фейсбуке.