– Интересная техника, Кайли, – сухо говорит Мэдисон на следующий день, кивая в сторону рисунка, над которым я работаю. Когда сегодня миссис Свон дала нам задание работать над натюрмортом цветов, мой желудок завязался в тугой узел. Это было единственное решение, которое я успела придумать за столь короткий срок.

Кайли, воспроизвела бы в точности лилии, ирисы и розы с серебряным оттенком в угловатой стеклянной вазе, ловко затеняя их лепестки и стебли. У нее был настоящий талант по созданию рисунка, который выглядел почти так же, как фотография – вот только, зная ее, она бы добавила фей или ангелов, или других крылатых существ – маленькие кусочки магии, прорывающиеся сквозь реальность.

Я не могу приблизиться к ее стилю, поэтому отказываюсь даже пытаться. Вместо этого я рисую в абстрактном стиле, в котором отражается самое простое видение листьев в менее резких геометрических формах, сокращая линии до стеблей.

– Да, я пытаюсь попробовать нечто другое, – сообщаю я Мэдисон, надеюсь, уверенным тоном. – Реализм это еще не все, знаешь ли.

– Мм-хмм, – отвечает она, выглядя не убежденной, и поворачивается к своему клипборду, покрытому заметками и флажками. Очевидно, и она не заинтересована в этом задании. Она тайком работала в комитете по танцам в течение всего урока, быстро прикрепляя свой альбом на верхушку клипборда, как только проходила миссис Свон.

– Мне нравится, – говорит Рид, вставая, чтобы лучше рассмотреть мой рисунок. – Некий русский авангард.

Я просто мило улыбаюсь и жду, когда он сядет обратно. Опускаю руку к сапогу и пробегаю пальцем по успокаивающей твердости ножа, который скрываю внутри.

Миссис Свон проходит мимо, и Мэдисон быстро переключает внимание на свой набросок, драматично вздыхая, как только учительница уходит.

– Этот урок – сплошная трата времени, – жалуется она. – То есть, цветы, серьезно? У меня куда более важные вещи, о которых стоит подумать.

Я подавляю улыбку, наблюдая за тем, как серьезно она относится к своей работе, но знаю, каково оно для нее. Уж я-то тоже не могу дождаться, когда закончится этот день, чтобы, наконец, воплотить в действие свои планы относительно книги Кира. Мне просто нужно убедиться в том, чтобы все прошло анонимно. К счастью, я как раз знаю человека, который сможет мне в этом помочь. Люсия, которая помогла стереть полицейские записи о той ночи, когда я стала Кайли Морган.

Мои мысли опять возвращаются к Тарин, и мне интересно, как она. Этим утром я наконец сдалась и позвонила в больницу с платного телефона. Я не могла позволить себе связаться с ней, но мне нужно было знать, что произошло. На ресепшене сказали, что она в коме. Она так и не проснулась с того момента, как они привезли ее в больницу.

– А это напоминает мне о том, – говорит Мэдисон, засовывая карандаш за ухо, где он выглядывает из ее волос, как странное дерево без веток, – сможем ли мы провести собрание комитета по танцам в пятницу? Нам нужно проработать столько деталей.

Я замираю. Уже давно я ждала с нетерпеньем выходные, чтобы сконцентрироваться на том, как загнать Кира в ловушку.

– Я должна буду провести их с родителями, – говорю я. – Ведь это праздничные выходные и все такое. Не совсем уверена, что они запланировали.

– О. День благодарения. Точно. Ну что ж, Брайан уже сказал, что он будет дома. Так что, полагаю, ты срываешься с крючка. – Мило улыбается она.

– Раз так, то я его не пропущу, – отвечаю я.

– Кайли, ты меня не проведешь. Я ведь вижу, что ты не хочешь идти. И знаю, почему.

Я поворачиваюсь, чтобы встретиться с ней взглядом, впервые замечая, что ее глаза не полностью карие. Крошечные пятнышки голубого цвета кружат по радужной оболочке, ловя свет, просачивающийся через высокие окна класса.

– Ты о чем? – заикаюсь я, чувствуя себя так, будто она застала меня за чем-то плохим.

Она качает головой, маленький пирсинг под нижней губой поблескивает на солнце.

– Я слышала о тебе и Ное. О разрыве. Он тоже пытался отмазаться от собрания.

Через преграду из цветов я могу почувствовать, как на меня смотрит Рид. Он молчит. При упоминании имени Ноя сквозь меня проходит шквал боли, но я заставляю себя выглядеть безучастной. Чем больше моих эмоций в отношении Ноя замечает Кир, тем он в большей опасности.

– О, это, – отмахиваюсь я рукой. – Не переживай насчет меня и Ноя. Мы друзья. – Я натягиваю на лицо фальшивую улыбку. – Просто нам не суждено стать кем-то больше.

– Кайли, тебе не нужно врать мне, – голос Мэдисон теплый, заботящийся.

Я прямо-таки чувствую, как по ту сторону стола подслушивают Рид и Эхо.

– Я серьезно, – отвечаю я. – Ной хорош как друг. Но на этом все. По крайней мере, для меня.

– Значит, тебе все равно, если он гуляет с другой? – настаивает она. – Чисто гипотетически, разумеется.

– Ага, – говорю я, извращенно гордясь тем, как обыденно звучат мои слова. – Я хочу, чтобы он был счастлив.

– Как благородно с твоей стороны, – говорит Мэдисон. – Я бы не была способна на такое.

Я открываю рот, чтобы пролить следующую порцию лжи, но вместо меня заговаривает Эхо.

– Если ты любишь кого-то, отпусти его, – высказывает она мнение своим высоким, хриплым голосом.

– Это же известное стихотворение, да? – спрашивает Рид, хмуря лоб.

– Это песня Стинга, – Мэдисон, постоянный эксперт в сфере рок-музыки, просвещает его. – Из альбома «Мечта Голубой Черепахи». 1985 года.

Эхо складывает руки вместе, явно довольная тем, что Мэдисон разъяснила ее мысль. Она одета в грязный комбинезон, а под ним – в соответствующую блузку, из-под которой на каждом из бедер виднеются две гладкие полосы кожи. Кажется, с прошлого раза, когда я рассматривала ее, в ее волосы теперь вплетены еще несколько разноцветных прядей – к остальным прибавились фиолетовые и золотые пряди. Они собраны в яркий пучок на макушке, чтобы было лучше видно ее огромные серебряные сережки. Они запросто могут быть восьми сантиметров в диаметре и имеют форму, думаю, знака ее зодиака: Водолея.

– Никогда не понимал смысла в этом выражении, – отвечает Рид, опуская взгляд на свой рисунок. – Если ты постоянно отпускаешь тех, кого любишь, то ты обречен, остаться один.

– Согласна, – говорит Мэдисон. – В этом нет ни капли смысла.

Эхо усмехается.

– А вот и нет, в этом есть смысл. Если ты отпускаешь кого-то, но они возвращаются к тебе, тогда, что ж, это и есть любовь.

Рид поворачивает голову, чтобы взглянуть на нее, но она не смотрит в его сторону.

– Внимание, класс. – Миссис Свон хлопает в ладоши в передней части комнаты, и я благодарна ей за то, что она прервала нас. – У меня есть для вас немного вдохновения. Наш следующий проект – мой любимый. И для него каждому придется найти себе партнера.

Я чувствую на себе взгляд Рида и без доли сомнения знаю, что он захочет быть моим партнером. Я не стала смотреть на него, держа натренированный взгляд на миссис Свон, которая тянулась к картонной коробке на ее столе.

По классу проносится коллективный вздох при виде того, что она достает из коробки. Но не от меня. У меня перехватывает дыхание.

Она держит старинную Венецианскую маску; очень изысканную, цвета слоновой кости, в форме птичьего клюва с запутанными красочными узорами. Когда я смотрю на два черных круга, которые служат разрезами для глаз, меня пробирает дрожь. Они напоминают мне глазные впадины на черепе.

Уверена, я так же бледна, как и маска. Для остальных в классе она не более чем костюм, творение искусства, остаток изысканного прошлого.

Но для меня эта маска приносит поток воспоминаний. Бал-маскарад, на котором Кир сделал меня бессмертной. Разоренный чумой Лондон, в котором мне пришлось столкнуться со своей судьбой. Молодая девушка в саду, чье тело я забрала, моя первая жертва в качестве Воплощенной.

Мэдисон застыла, ее щеки покраснели.

– От этих вещичек мне становится жутко, – признается она. – Они почти так же ужасны, как клоуны.

– Маски довольны могущественные архетипы, – соглашается Эхо.

– А я думаю, что они восхитительны, – говорит Рид. – Идеальны для бала-маскарада.

– Ты хотя бы раз бывал на таком? – спрашивает Мэдисон.

– Возможно, в другой жизни, – говорит он и улыбается. Я чувствую, как внутри сапог сжимаются пальцы. – Полагаю, нам нужно выбрать партнеров. Кайли, ты бы…

– Кайли со мной, – прерывает его Эхо, ловя мой взгляд. Я киваю, посылая ей тихое спасибо.

– О, ну тогда, Мэдисон, остаемся только мы?

Она небрежно пожимает плечами. Могу поспорить – она даже не обращает на нас внимания.

Пронзительный звук звонка предотвращает все то, что он хотел сказать дальше. Наконец-то. Я делаю вид, что поглощена сбором своих вещей, радуясь тому, что, очевидно, наш разговор подошел к концу. Когда я поднимаю глаза, понимаю, что Эхо уже ушла.

Спешу в коридор и быстро замечаю впереди ее дико разноцветные волосы, которые выделяются среди большинства других девушек. Ее платформа добавляет, по меньшей мере, десять сантиметров к ее и так высокому росту.

Я проскальзываю через толпу и догоняю ее. Она разворачивается, когда я стукаю ее по плечу.

– Ну, здравствуй, – улыбается она. – Это ты.

– Это я, – соглашаюсь я, откидывая голову назад, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я хотела поблагодарить тебя. Как ты узнала, что я хотела быть твоим партнером?

– Язык тела, – говорит она, поправляя свой брезентовый зеленый рюкзак на плече. – Ты побледнела, когда тебя начал спрашивать Рид. Не знаю почему, однако, думаю, он довольно-таки милый.

Я просто смотрю на нее в шоке.

– Ну, вот, ты опять побледнела, – смеется она.

– Меня и в правду так легко прочесть?

– Только мне. Итак, ты хочешь начать сегодня? Работу над нашим проектом?

Я медлю с ответом. В сегодняшний вечер я собиралась выставить на онлайн-продажу книгу Кира.

Кажется, Эхо восприняла мое молчание за знак согласия.

– Давай поедем ко мне домой, – предлагает она. – Ты знаешь, что мой отец – профессор по средневековой литературе, а мама – художник? На самом деле она довольно много работает с кожей. У нас появится нужный материал и все необходимое, чтобы начать работу.

– И так уж вышло, что я являюсь экспертом в истории масок, – добавляю я с насмешкой.

– Вот теперь есть о чем говорить, – говорит она, потирая руки.

Я что, сказала чересчур много? Пытаюсь дать задний ход.

– Просто шучу.

– Нет, не шутишь, – она невозмутима. – Так что, мы в деле?

Чисто технически я не вычеркнула Эхо из моего списка подозреваемых, но что-то мне подсказывает на интуитивном уровне – я могу ей доверять. К тому же я поняла, что мне нравится проводить с ней время. Впервые за все время, у меня появилась подруга, которая не дружила с Кайли – та, с кем я могла поговорить, не волнуясь о том, чтобы соответствовать разделенным воспоминаниям. Такое облегчение перестать постоянно, переживать о том, чтобы сказать или сделать что-то неверное, позволить вести себя так, как даже не могла и мечтать.

– Хорошо, – уступаю я. – Встретимся возле твоей машины?

– Звучит, как судьба, – уходя, отвечает она своим мелодичным голосом.