Рука Ноя крепко обвивает мою, когда мы приближаемся к отелю Клэрмонт.

– Мэдисон действительно превзошла себя, – отмечает он.

– Она войдет в историю комитетов зимних танцев, думаю, в этом все дело, – соглашаюсь я, ступая в представление, простирающееся перед нами.

Грузовичок Лейлы и Брайана припаркован на круговой подъездной дороге, длинная очередь разодетых учеников Беркли Хай подходит к окну выдачи, все в ожидании жареного сыра. Огнеглотатели бродят по территории, труппа акробатов в коронах делает трюки на газоне.

Ной кладет мне руку на спину, направляя меня в танцзал. Не могу поверить, что только в прошлые выходные мы были здесь, украшали зал, и были так далеки друг от друга, по разные стороны от пропасти, что создал между нами Кир.

Бальный зал совершенно преобразился. Хоть я и сама в этом участвовала, но все же впечатлена тем, что мы все вместе сделали. С потолка капают сотни крошечных белых огней наряду с сияющими снежинками. Посреди комнаты вращается диско-шар, отбрасывая мягкое перистое свечение на танцующие пары внизу. По краям танцпола фуршетные столы с многоуровневыми тарелками с пирожными и тако, чередующиеся с голубыми чашами пунша.

Мне на плечо ложится чья-то рука, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Мэдисон и Ребекку, обе в серебряных платьях. У Ребекки более приглушенное по сравнению с сияющей тканью платья Мэдисон, что делает их похожими на несимметричную звездную систему.

– Вы двое такая очаровательная парочка, – говорит Мэдисон, вот только тон ее голоса не слишком искренен.

– Все очарование благодаря Кайли, – усмехается Ной. – На мне никакой ответственности.

– Согласна, – подмигнув, говорит Мэдисон. – Кайли, ты такая красивая сегодня. Это платье идеально тебе подходит.

– Если честно, я купила это платье, потому что оно напомнило мне о старой подруге. У нее было похожее.

– Кто? – спрашивает Мэдисон. – Я ее знаю?

Я качаю головой.

– Она живет не здесь. Ее зовут Шар... – я запинаюсь, – Шарлин.

Я захлопываю рот, мгновенно приходя в ужас, что едва не выболтала имя Шарлотты.

Это уже не имеет значения. Когда ты перестанешь вести себя как загнанное животное? Когда привыкнешь, что Кира больше нет?

– Не могу представить, что на ком-то это платье сидит так же хорошо. – Она улыбается. – Тебе очень повезло, – добавляет она, поворачиваясь к Ною.

– Спасибо? – говорю я, не до конца уверенная, что нужно принимать ее слова за чистую монету. В том, как она взаимодействует с Ноем, чувствуется фальш, словно она показывает мне, что он ее больше не привлекает. А если он ей раньше нравился, то, как он сегодня выглядит, заставляет ее колени подгибаться от слабости.

Он одет в темный костюм без галстука и в угольно-черную рубашку, обтягивающую его грудь. Волосы его, как обычно, спутанными волнами свисают до подбородка. Я люблю это сочетание беспорядочных волос, падающих на накрахмаленный воротничок безупречного костюма.

Никто из нас не говорит, и этот момент растягивается, тонет в неловком молчании. Мне хочется, чтобы Лейла была здесь. Она достаточно остроумная и веселая, чтобы заставить нас всех смеяться. Но нет – я вытягиваю шею и вижу, что она и Брайан уже на танцполе. Я, должно быть, ослепла, потому что нет другого объяснения тому, что я не заметила, как Николь плывет через толпу, одетая в убийственное облегающее цвета спелой вишни платье, заставляющее оглядываться более чем нескольких студентов-парней.

Мэдисон следит за моим взглядом.

– Что ж, – запинаясь, говорит она, – не дай мне остановить вас двоих от танцев. Вы же здесь именно для этого, так? Вы же не хотите упустить свой шанс.

Глядя ей в лицо, я хмурюсь от ее формулировки. Ее тушь бледная, и даже в тусклом свете можно заметить, что глаза у нее красные. Она, наверное, очень измотана, думаю я. Планировала это вечеринку и взяла на себя слишком многое.

– Хорошая идея, – говорит Ной, протягивая мне руку. – Пойдем?

Я киваю, принимая его руку, и следую за ним в толпу. Мои бедра бессознательно начинают качаться в такт басам песни, которую включил диджей, пока мы идем к друзьям. Музыка меня пленяет, когда мы, наконец, достигаем центра толпы, наши друзья обступают нас плотным кругом. Я смотрю на их лица – на Лейлу, Брайана, Шанталь, Николь, на Эхо и Рида, – вслушиваясь в слова, неописуемое счастье плавает надо мной как упавшая звезда.

Я живу на этой земле больше шестисот лет, но вот только узнала, что действительно такое любовь. Это не горстка порошка, торопливо брошенная в костер, не неистово вспыхнувший огонь, не властная рука, опустившаяся на мои плечи, не тюрьма, в которую я попала в четырнадцать лет.

Это здесь, это сейчас. Я закрываю глаза. Если бы весь ужас, произошедший с ночи на Острове Сокровищ, был стерт. Ни расставания, ни Кира, ни удушения в лесу. Я с друзьями, с Ноем. Мне шесть сотен и мне шестнадцать одновременно, древняя и молодая. Все, через что я прошла, привело меня к этому моменту.

Ной предлагает мне руку, и я принимаю ее, скользя другой рукой к его плечам. Он притягивает меня ближе, пока наши тела не соприкасаются, пока мы не становимся одним целым. Я поворачиваю голову и кладу ее ему на грудь, пока мы раскачиваемся.

Мы долго танцуем, песни тают, как воск свечей в оранжерее. Я слушаю звук биения его человеческого сердца. Как это возможно, что мне потребовалось больше шестисот лет, чтобы найти Ноя? Но потом я понимаю, что если бы Кир не дал мне того эликсира, я умерла бы в четырнадцатом веке. Я никогда бы не встретила бы Ноя. Никогда не познала бы любовь всей моей жизни. И теперь, когда Кир мертв, я почти могу быть странным образом благодарной ему.

Песня за песней, а мы все еще танцуем. Наконец я отклоняюсь.

– Мне нужно в уборную, – шепчу я Ною.

– Хорошо, – отвечает он. – Возвращайся.

– Обязательно, – говорю я, разворачиваясь на каблуках и пробираясь через толпу.

На краю танцпола я врезаюсь в Эхо.

– Куда идешь? – спрашивает она, в защитном жесте кладя мне руку на плечо.

– Туалет, – отвечаю я. – Вернусь через секунду.

Она молчит, просто моргает своими большими карими глазами, подведенными серебряным карандашом.

– Тебе не следует, – наконец говорит она. Я удивляюсь, верно ли расслышала ее – музыка слишком громкая.

– Отвечаю на зов Матери-Природы, – возражаю я с улыбкой, на которую она не отвечает.

– Тебе не следует идти одной. Я с тобой.

– Все нормально, – быстро говорю я. – Мне не нужен эскорт.

Долгий взгляд Эхо и ее медленная речь пугают меня.

– Ну ладно, – отвечает она, кивая, словно невидимые силы заставляют ее отступить. – Ты права. Пока, Кайли.

Как-то странно она сказала это.

Я проскальзываю мимо нее в коридор, ведущий к уборным. Что-то чувствуется... неправильным. Не могу сказать, что именно. Я открываю дверь и слышу приглушенные рыдания. Я торможу в удивлении. Это Мэдисон.

Она, склонившись над прилавком и разглядывая себя в зеркале, роется в серебряном клатче.

– Мэдди, что случилось? – спрашиваю я, быстро сокращая расстояние между нами. Она выглядит такой растерянной. Ее прическа развалилась, словно она раз за разом проводила руками по волосам. – Ты в порядке?

Она качает головой, принюхиваясь.

– Мне нужно кое-что сказать тебе.

Я готовлю себя, надеясь, что это «что-то» не связано с Ноем. С ним что-то произошло, пока мы были не вместе?

– Что? – спрашиваю я.

– Серафина, – шепчет она. – Это я. Шарлотта.

Мои глаза расширяются. Сердце бешено бьется о грудную клетку.

Мои уши прекрасно расслышали ее слова, но мозгу требуется время, чтобы осознать их. Мой первый инстинкт – солгать, скрыться туда, где безопасно. Сказать: «Серафина? Понятия не имею, о чем ты говоришь.» Но это же Шарлотта.

– Шар? – медленно переспрашиваю я.

– Именно это я и сказала, глупышка. – Она улыбается, прикасаясь к моим волосам. – Я скучала по тебе, Сера.

– Я тоже, – отвечаю я. Слезы режут мне глаза.

– Слушай, – говорит она. – У нас не так много времени. Ты в опасности. В ужасной опасности.

– О чем ты говоришь?

– Кир, – шепчет она, оглядываясь, чтобы убедиться, что комната действительно пуста. – Он здесь.

– Это невозможно, – выдыхаю я. – Я убила его. Три ночи назад.

На ее лбу появляется складка.

– Та уверена?

– Уверена. Он последовал за мной до Сономы, притворяясь полицейским. Но я... я позаботилась о нем.

Шарлотта тяжело сглатывает, ее взгляд устремляется вверх, тогда как глаза наполняются слезами.

– О, Сера. Мне так жаль, – печально говорит она, беря мою руку в свою, сжимая ее так сильно, что задевают друг друга. – Это был Джаред.

Чувствую головокружение и отшатываюсь назад. Офицером Сполдингом был Джаред? Я думала, Джаред был в Сан-Франциско, работал с полицией, удерживая их в расследовании предполагаемой смерти мистера Шоу. Если Джаред был полицейским, то кто Кир?

– Ной, – шепчет она, словно может слышать мои мысли. – Ной – это Кир.

– Ты ошибаешься, – немедленно отвечаю ей. Сама идея этого нелепа. – Ной – это Ной. Я бы знала, если бы он был Киром.

– Сера, – мягко говорит она. – Почему, как ты думаешь, он так легко простил тебя после расставания? Почему он оставался с тобой, когда на Острове Сокровищ играла группа Эли?

– Нет, – шепчу я. Я разваливаюсь на части. Мой мир разрушается, как разбившееся стекло на миллион частей, что никогда не соединятся вместе. – Нет. Ной не мертв.

– Прости, – отвечает она. – Но парень, которого, как ты думаешь, ты любишь, даже не Ной. Он Кир – он был Киром с самого исчезновения Ноя. Ной мертв уже две недели. Я хотела сказать тебе раньше, но не знала, что ты была Серафиной.

Я смотрю на стены. Жду слез, рыданий. Но нет. Я не могу. Все, о чем я могу думать, это о руках Ноя, обнимающих меня три дня назад, о поцелуях с ним, я так сильно влюблена в него, что чуть было не потеряла контроль над собой.

Но это был не Ной. Это был Кир.

Чувствую, что меня сейчас стошнит.

Вот, вот оно предательство. Вот эта боль. Вот все, что он хотел, чтобы я чувствовала.

– Сера, мне так жаль, – шепчет она снова.

Я поднимаю глаза. Встречаюсь с ней взглядом.

– Как он посмел? – спрашиваю я.

Меня трясет от ярости.

– Ты знаешь, что тебе нужно сделать, – говорит она.

Она права. Я знаю.

Я разворачиваюсь и вылетаю из ванной.