Во имя Валена...

Во имя Валена, что я натворил?

Он лежал один в своих покоях, парализованный, пойманный в западню своих мыслей, своей памяти и снедающей душу злости. Он, Синевал из клана Клинков Ветра, Шай Алит священной войны, Сатаи Серого Совета, Энтил-За, Великий, лежал и ждал.

Ее прозвали Несущей Смерть, и среди обитателей Неприсоединившихся Миров ее имя все еще вызывало ужас, ненависть и гнетущие воспоминания. Дилгарская воительница Джа-Дур. Несущая Смерть. Уже несколько десятилетий никто не слышал и не видел ее, — все думали, что она мертва. Синевал знал, что это не так. Он и его предшественники в клане дали ей приют, дали ей возможность ставить свои тошнотворные эксперименты, в надежде заставить служить ее злой гений на пользу себе. И теперь Синевал и весь Минбар были готовы пасть жертвой этого злого гения.

За стенами этой комнаты, за бортом корабля минбарцы сражались и погибали в битве против Древней Тьмы, о которой Вален предупреждал в своих пророчествах. Сражались и погибали. Синевал принял решение об отступлении. Враг был слишком силен для них. Но враг обманом пробрался туда, где его власть была сильнее всего, и нанес ему удар в спину.

Несущая Смерть говорила о том, что хочет воздвигнуть нерушимый монумент во имя сохранения памяти о себе. Человечество станет символом ужаса и смерти для всей Галактики и живым воплощением той расы, что они сами когда-то уничтожили. Какая кошмарная ирония. Первым шагом на этом пути станет уничтожение минбарцев, той расы, которая сама стала сродни дилгарам после того, как совершила убийство целой цивилизации, не оставив почти ничего от былой Земли.

И именно Синевал виноват в том, что все это стало возможным.

Его ум кипел от неожиданного прозрения, настолько мучительного, что в нем не оставалось места рассудку, спокойствию или осторожности. Ни одним известным словом нельзя было назвать те эмоции, что бушевали в его душе.

Во имя Валена...

Ты сказал мне! — мысленно вскричал он. — Ты сказал, что мне уготована великая судьба! Ты явился мне в видении и предрек, что я объединю под своей властью всех минбарцев, что я приведу свой народ на путь его истинного предназначения! Где то предназначение? Я должен был привести их к гибели? Такова наша судьба?

Синевал устремился в глубину воспоминаний, к тому моменту, когда он первый раз ступил в Грезы. Ему тогда выпала честь быть служителем самой Вармейн. Легендарный воин и дипломат, она умирала, и желала увериться, что все, сотворенное ею, было во благо. Синевал тогда был всего лишь застенчивым мальчишкой, он волновался и боялся, не смея взглянуть в лицо той, что была для него тогда, без малого, сравни Валену.

— Я не могу идти со спутником, который смотрит лишь себе под ноги, — сказала ему Вармейн, тем своим мягким, но сильным голосом, который был хорошо известен многочисленным послам, пророкам и императорам. — Иначе ты будешь натыкаться на все подряд.

И он поднял свой взгляд, но кого же он увидел перед собой? Старую женщину, которая хромала и едва переставляла ноги, с мутными глазами и замедленными движениями. Когда-то великие воины, пророки и правители трепетали от звука ее шагов. Теперь же она стала старой и хрупкой, и она нуждалась в его помощи, чтобы идти.

Осознав это, он пришел к важному заключению. Любой человек, независимо от того, как велики были его дела при жизни, согнется под гнетом времени. Позднее Синевал узнал у циников-центавриан хорошую пословицу. "Нельзя говорить о человеке, что он был счастлив или что он был велик, пока он не умрет". Она идеально подходила к Вармейн.

Они вошли в Грезы, и Вармейн опустилась на пол, пригласив Синевала сесть рядом с ней. Она начала неторопливый рассказ и своем прошлом и о великих свершениях, которые все уже давно вошли в легенду. Образы ее детства, история ее любви оживала в образах Грез. В какой-то момент у нее вдруг перехватило дыхание, и Синевал повернулся, чтобы посмотреть, что с ней. Она широко раскрыла глаза и улыбнулась.

— Как много было всего, — сказала она. — Вален все-таки благословил меня.

И она умерла.

Синевал не знал, что ему делать. Должен ли он был уйти, позвать тех, кто ждал в Галерее Шепотов, или ждать, пока они сами придут за ним?

И тут он увидел Валена. Кто же это мог быть еще, — пылающая ярким светом фигура, которая посмотрела на него и протянула руку.

— Судьба Минбара в твоих руках, Синевал из клана Клинков Ветра, — сказал он. — Ты объединишь Минбар, ты дашь моему народу предназначение. Благодаря тебе минбарцы будут править Галактикой.

В тот момент Синевал потерял сознание, а когда он через несколько дней очнулся, что вспомнил свое видение и слова Валена, и уверовал в то, что его ждет великое предназначение. С той поры он неустанно трудился, его тренировал Дерхан, который тогда еще был во цвете лет. Он много делал для того, чтобы занять подобающее место в иерархии своего клана. Когда началась война, он был уже Алитом. К моменту ее кульминации он стал Шай Алитом, и одним из самых приближенных к Бранмеру советников. С этого момента он только и делал, что поднимался. После вызванной Шериданом катастрофы у Марса он вошел в состав Серого Совета. Вскоре он сделался в нем ведущим представителем воинской касты. Это случилось, когда ушел на покой Шакат, так и не сумевший оправиться от ран, полученных в том бою. В дальнейшем его власть возрастала при поддержке Несущей Смерть. Те, кто был верен ему, как Трифан и Калейн, занимали основные должности у Рейнджеров и в командовании великого флота, который Синевал собирал, намереваясь выступить против Врага. После смерти Бранмера и ухода Неруна Синевал остался единственным, кто имел реальные шансы занять пост Энтил-За. Но для этого потребовалось, чтобы пропала Деленн. Взойти на последнюю ступеньку и стать Великим оказалось совсем несложно. Теперь Синевал сосредоточил в своих руках такую власть, которой за тысячу лет не было ни у кого, кроме Валена.

Единственное, чем он поплатился за это, оказалась его душа.

Несущая Смерть стала проклятием для него и гибелью для Минбара.

Нет. Он сам был своим проклятием, и это он погубил Минбар.

Во имя Валена! Это ли та судьба, что была обещана мне? Это?

Нет, — произнес вдруг голос.

Синевал огляделся по сторонам, насколько позволял ему это делать паралич. Вокруг не было ни души.

— Кто здесь? — спросил он.

Даже для того, чтобы говорить, требовалось прикладывать страшные усилия.

Ты наделен судьбой. Но из-за своей гордости ты отринул ее. Запомни этот урок. Твоя судьба еще не предопределена.

— Вален, — прошептал Синевал. — Прости... меня... Вален. Я...

Только ты сам можешь простить себя. Познай свою судьбу, Синевал из клана Клинков Ветра. Ты должен найти ее сам.

Яркий свет неожиданно залил распростертого на полу Синевала. Он крепко зажмурился и закричал от пронзившей его тело боли. Его руки вдруг вскинулись и широко распростерлись в стороны. Словно пламенные острия света впились в его ладони и ступни, пригвоздив его к земле.

— Вален!.. — вскричал он. — Вален!

Свет померк и Синевал открыл глаза. Он снова ощущал свое тело. Медленно, осторожно, он поднялся на ноги, чуть не свалившись снова.

— Вален, где ты?..

Вокруг не было никого.

— Исил-за вени, — вырвался у него благоговейный вздох.

Несущая Смерть. Синевал должен спасти свой народ. Он должен остановить Несущую Смерть. Он должен приказать кораблям спасаться бегством, или его народ погибнет. Он должен...

Он вдруг замер. При нем все еще был его боевой посох, один из знаменитых девяти посохов Дерхана, но он чувствовал, что этого недостаточно. Он подошел к маленькому столу, который был одним из немногих предметов убранства в этой комнате, и достал из его ящика небольшой предмет. Это было оружие, земное оружие. Синевал отобрал его у Шеридана больше года назад, когда тот еще был пленником на Минбаре. Синевал припоминал, как нужно пользоваться этой штукой.

Он сжал его в ладони и положил в карман одежды.

— Я сделаю, что должно, Вален, — прошептал он. — Исил-за вени.

Во имя Валена...

* * *

В рубке "Г'Тока" воитель На'Кал всмотрелся в два корабля, которые медленно приближались к их маленькой эскадре, и опустил взгляд. На'Кал никогда не был особенно набожным человеком — его мать верила в Г'Лана лишь по традиции, а его отец умер еще до того, как На'Кал вышел из сумки матери. Но у На'Кала была своя вера — в Г'Кара. Он был для него не каким-нибудь пророком или святым, но человеком, которому была дарована способность видеть дальше других. На'Кал не всегда был согласен с тем, что говорил Г'Кар, но он хорошо знал, что творится сейчас на их родине. Как и Г'Кар, он понимал, что цивилизация Нарна будет обречена, если не предпринять решительных шагов сейчас. Их нынешняя война с центаврианами служила лишь еще одним доказательством этого. На'Кал сражался в предыдущей войне и хорошо знал, как близко подошли они тогда к грани тотального уничтожения и повторной оккупации. Но нет, никто не желал признать очевидного. Теперь же, как он отчетливо видел, совершались все те же старые ошибки и просчеты.

Во время своей речи перед Кха'Ри Г'Кар сказал одну фразу, которую впоследствии повторил в разговоре с самим На'Калом. "Свобода влечет за собой ответственность, и поэтому многие так боятся ее".

Тем, кто вырос во времена оккупации, как Г'Кар и сам На'Кал, свобода досталась очень дорогой ценой. Для тех же, кто родился позже, свобода уже стала обыденностью.

Нарны были вымирающей расой, и они вымрут, если Г'Кар не повернет ход истории в более благоприятную для них сторону. Никто другой не был способен на это.

Но, может быть, и На'Калу удастся сделать то, что в его силах.

— Капитан Моллари, — сказал он в микрофон системы связи. — Как там ваш телепат?

— Еле держится, — послышался ответ. — Наверняка не сумеет удержать их. Как ваши?

— Один умер, другой скоро умрет.

Телепаты-нарны появились совсем недавно, как результат сотрудничества Г'Кара и земного телепата. До сих пор все они оставались очень слабыми и их способности были нестабильны.

— Ладно, — сказал Карн Моллари. — Сколько их кораблей вы сумели уничтожить? Помните о нашем пари?

На'Кал улыбнулся.

— Два больших и пять маленьких. Вы?

Карн удивленно всплеснул руками.

— Столько же. Да, дядя Лондо будет разочарован. Не смогли переиграть нарнов, на что же мы тогда способны?

— Это еще не все. Не забудьте помянуть нас, когда будете праздновать победу.

— Что? На'Кал, не вздумайте...

На'Кал отключил связь. Он перевел взгляд на приближавшиеся корабли Древнего Врага. Огромные, черные, словно пожирающие пространство за собой. Древние, сильные, неподвластные времени. Символ ушедших легенд, ушедших сновидений, ушедших страхов...

На'Кал прикрыл глаза и отдал приказ дать полную мощность на двигатели и на орудия. Крейсер ринулся вперед и из него вырвались мощные, сфокусированные на цели лучи. "Г'Ток" был не в состоянии долго поддерживать такую скорость и такую мощность залпа, но необходимости в этом уже не было.

Первый ответный выстрел корабля Теней пришелся в носовую секцию "Г'Тока", в мгновение ока уничтожив рубку и всех, кто находился в ней. Но это уже не имело значения.

"Г'Ток" на полном ходу врезался в черный корабль и взорвался. Корабль Теней издал ужасающий предсмертный визг, который эхом отдался в головах всех, кто был на "Валериусе".

На'Кал все-таки выиграл свое пари.

* * *

— Вален говорил, что мы должны обрести единство с другой половиной своей души в войне против общего врага. Мы знаем, кто наш Враг, и мы знаем, что он вернулся. Что же касается другой половины нашей души...

Деленн набрала в грудь воздуха и понадеялась, что никто не заметит, как она содрогнулась от боли. Со всех сторон на нее смотрели со злобой и подозрением. Она была За-вален — неприкасаемой. По всем законам, они не должны были даже прислушиваться к ее словам.

— Другая половина нашей души — это земляне. У нас с ними одни и те же души — наши души уходят к ним. Два наших народа тесно связаны между собой. То, какой вы видите меня, доказывает это. Теперь я наполовину землянка. Я решилась на этот шаг, чтобы стать мостом, соединяющим два наших народа, точкой приложения наших общих усилий в борьбе против Тьмы.

Мы сбились с предначертанного нам пути. Мы все забыли о нашей клятве Валену! Эта война... привела нас к падению. Мы уничтожаем наши собственные души, мы предаем память и мечты Валена. Если мы забудем его, забудем все, благодаря чему мы стали собой, что тогда останется у нас?

На минуту повисла тишина. Деленн видела горечь и злобу во взглядах, устремленных на нее. Рядом с ней Ленанн смущенно шаркал ногой по полу. Она понимала, как это было опасно. Минбарский закон запрещал всем говорить с ней и даже смотреть на нее. Но она должна была попытаться. Она должна заставить их выслушать ее. Она должна заставить их понять.

— Ты хочешь сказать нам, Деленн, — раздался голос, который она тут же узнала. Это был Каленн, вождь ее клана. Он всегда был столь озабочен чистотой минбарцев. Деленн вспомнилось его реакция на смерть Дукхата, — этой ярости мог бы позавидовать даже воин.

— Ты хочешь нам сказать, в чем заключается наше будущее. Если согласиться с тобой, мы станем такими же, как ты. Мы будем выглядеть, как ты. Мы должны позволить землянам убивать нас, так же, как она убили Дукхата и Шакири, калечить нас, как они искалечили Шаката и Бранмера. Я имел смелость думать, что ты — последняя, кто может встать на защиту подобных идей. Или ты забыла, что твой голос оказался решающим, когда началась эта война?

Деленн помнила это. Как же она могла забыть?

— Я помню, — тихо проговорила она. — И я признаю, что это была моя ошибка. Я была не права! Мы все были не правы! Как далеко мы должны зайти для того, чтобы признать свою ошибку? Скольких мы должны лишить жизни, пока не поймем, что сражаемся не с тем врагом? Сколько еще крови мы должны пролить до того, как поймем, что мы не правы?

— Ты слишком долго пробыла среди землян, Деленн, — заметил Каленн. — Ты даже начала говорить в точности как они.

— У людей есть свой собственный взгляд на вещи. Кто осмелится сказать, что в нем меньше истины, чем в нашем?

— Только не тот, кто предал нас. Деленн, Серый Совет проклял тебя как За-вален. Он предал тебя анафеме за твою измену. Серый Совет сказал, что ты помогла Старкиллеру Шеридану совершить побег из заключения. Серый Совет сказал, что ты добровольно подчинилась воле Врага. Но если даже Серый Совет не прав, то, что мы видим перед собой... твой облик, твои слова, Деленн, ясно указывают, что ты сбилась со своего пути. Это ты нарушила клятву, данную Валену. Это ты предала всех нас.

Я не испытываю ненависти к тебе, Деленн. Ты попала под влияние землян, самого Старкиллера. Мне просто очень жаль тебя. Ты теперь ничто. Поэтому, храня память о той, кем ты была раньше, я не желаю, чтобы тебя покарали как-то еще.

Ты останешься в моих горьких воспоминаниях, Деленн.

Каленн слегка склонил голову, не сделав полный минбарский жест прощания, и ушел. Все остальные начали удаляться вслед за ним.

— Нет! — крикнула Деленн. — Выслушайте меня! Пожалуйста, вы должны выслушать меня!

Но никто даже не повернул головы. Только один человек остановился и поглядел на нее, прежде чем уйти. Деленн узнала его. Это был Ашан, послушник Третьего Храма Чудомо, который служил при Сером Совете.

Он произнес одно слово:

— За-вален.

После этого он ушел и он.

Ленанн слегка притронулся к ее плечу.

— Прости, Деленн, — сказал он. — Мы пытались сделать все, что можно.

— Вы плохо пытались, — неожиданно резко сказала она, повернувшись к нему. Ее глаза пылали. — Мы попытаемся еще раз.

— Деленн, если твой собственный клан не стал слушать тебя, тогда кто?..

— Серый Совет. Они выслушают меня, если я заставлю их сделать это. Это неправильно, Ленанн! Это все неправильно, и я должна доказать им, что это так. Я была избранницей Дукхата, и он умер на моих руках. Его дух по-прежнему живет во мне, я смотрю на все его глазами. Если бы он увидел, во что мы превратились, он бы послал нам проклятие оттуда, где он находится сейчас вместе с Валеном! Я должна выполнить его последний завет, Ленанн.

Серый Совет должен выслушать меня. Другого пути нет.

* * *

В своей жизни Дэвид Корвин успел повидать многое. Он узнал жизнь, и он узнал смерть. Он лицезрел устрашающий вид минбарских крейсеров, атакующих "Вавилон". Он помнил наполненный счастьем взгляд Сьюзен, такой же, как у него самого. Он видел в ее глазах призрак смерти, когда она предала их всех. Он видел первые, неуверенные шаги Деленн в новом, получеловеческом обличье. Он видел глаза капитана в ту секунду, когда он убил свою жену.

Дэвид Корвин видел много всякого, но ничто не заставляло переживать его так сильно, как вид Алисы Белдон, умирающей в рубке "Пармениона". Она тряслась, дрожала, хныкала, — опустошенная, раздавленная тем, что ей пришлось пережить.

Корвин не был телепатом, и всегда, когда он думал об этой способности некоторых людей, его охватывали противоречивые чувства, желание узнать об этом поближе, почувствовать себя в шкуре телепата. Возможность прикоснуться к чужому разуму, прочитать его как открытую книгу была для него и чудесной, и ужасающе чуждой всему привычному. Уже много часов Алиса была вынуждена то и дело проникать разумом в нечто до предела ужасающее и чуждое, останавливая и парализуя огромные корабли Теней. Корвина страшила сама мысль о подобной возможности.

Бой шел не совсем так, как планировалось заранее — они неожиданно лишились капитана, — но, как-никак, они были по-прежнему живы, и все шло к тому, что Проксима-3 будет спасена. По крайней мере, от минбарцев. Как спасти ее от Теней, — это уже отдельный вопрос.

Ресницы Алисы задрожали, и Корвин наклонился к ней. Вокруг нее суетились медики, но он знал, что помочь ей было уже невозможно. Она умирала. Она отдала себя полностью. Ради него и капитана. Она умирала потому, что доверила ему свою жизнь, зная, что он распорядится ею так, как надо.

Будь ты проклят, Бестер! — подумал Корвин. — Будь ты проклят за то, что заставил меня делать это! И будь проклят капитан за то, что оставил меня здесь одного, и мне приходится делать все самому. Будь они прокляты все!

— У меня... получилось? — спросила она.

Корвин кивнул в ответ и зажмурился, не в силах придумать, что же ему сказать ей.

Один из операторов поднял взгляд от экрана.

— Приближается еще один корабль Теней, сэр.

— Начать маневр уклонения, — приказал Корвин.

Он поднялся, но не отрывал взгляда от Алисы. Та тоже пыталась подняться на ноги.

— Лежите и отдыхайте, — приказал ей он.

— Нет, простите, сэр, — прошептала она, вперившись взглядом в экран, на котором виднелся летящий корабль. — Я... могу... я сделаю это...

Корвин увидел, что вражеский корабль сбросил скорость. Ей уже не хватало сил, чтобы парализовать его полностью, но она сумела замедлить его.

— Огонь! — приказал Корвин. — Разорвите его ко всем чертям!

Все орудия "Пармениона" обрушили на противника ураган огня. Черный корабль слегка трясся по мере того, как все больше и больше зарядов обрушивалось на него. На глазах Корвина, он начал скручиваться, как бы вянуть, и жизнь покинула его.

И не только его. Корвин повернулся и увидел, что Алиса снова потеряла сознание. На этот раз ей уже не очнуться. Корвин знал это наверняка. Он подошел, встал рядом с ней и стал тихо ждать, когда замрет ее дыхание. Ждать пришлось недолго.

Мягко коснувшись ее лица, он закрыл ее глаза. Потом повернулся к экрану. Теперь он понял то, что он так долго силился понять до этого момента. Как капитан решился атаковать минбарцев у Марса. Теоретически, у него не было ни малейшего шанса. Но он прорвался сквозь их флот и нанес удар по самому Серому Совету. Как? Что ему помогло? Чистая ярость. Она была столь мощной, столь неодолимой, что превратилась в реальную силу.

Корвин чувствовал в себе эту силу. Его переполнял точно такой же гнев, точно такая же ярость.

Весь его опыт кричал ему о том, что необходимо отойти, принять на борт истребители, позаботиться о состоянии своего корабля. Это было бы логично, но сейчас в его разуме не было места логике.

— Ведите нас вперед! — приказал он. — В самое пекло.

* * *

Капитан Шеридан тоже размышлял о жизни и смерти. Когда он оказывался в трудной ситуации в одиночестве, его охватывало болезненное чувство. Пока Деленн была с ним, в его голове крутились мысли о побеге, о том, как утешить ее. Потом они начали рассказывать друг другу всякие истории из своей жизни. Шеридан чувствовал, что некоторые из ее рассказов заставляли задумываться об истинности широко распространенного мнения, согласно которому минбарцы никогда не лгут.

Но теперь он был один, и его окружала темнота. Его планы побега постепенно зрели, но собирать урожай было еще рановато. Он мысленно вернулся к тому, что произошло с ним несколько часов назад.

Он вспомнил, как открылась дверь, и он подался вперед в надежде, что это Деленн. Но фигуру, которая показалась в дверном проеме, ему никогда раньше видеть не приходилось. Кто-то скользнул внутрь, и дверь закрылась.

Шеридана охватило чувство опасности, и он попытался приготовиться к нападению, но кто-то нанес ему мощный и невероятно быстрый удар прямо в живот, отчего он упал. Потом был как будто укол, его шея внезапно онемела, и он потерял сознание. Вот и все. Никаких слов, никаких издевательств... ничего.

Наверное, это был какой-то наркотик. Так или иначе, в данный момент Шеридана это не волновало. Если он выберется отсюда, он попросит врачей в Приюте проверить его. Если же нет, то это уже не имеет никакого значения, так ведь?

Он вздрогнул. Дверь снова открывалась. Эта камера определенно была довольно оживленным местом. Шеридан ждал, что кто-нибудь войдет, но никто не входил.

— Можете выходить, капитан, — произнес голос за дверью.

Тот, кто это сказал, говорил на системном английском, но с сильным минбарским акцентом. Шеридан осторожно пошел вперед и шагнул за порог.

Он часто заморгал, — переход от темноты камеры к освещенному коридору был слишком резким. Он старался держаться поближе к двери на тот случай, если это какой-то трюк.

Но это было не так.

Перед ним стоял минбарец, одетый в белую ризу. Он приветствовал Шеридана легким поклоном.

— Вы свободны, капитан, — сказал он. — Великий Синевал приказал мне освободить вас. Если вы последуете за мной, я предоставлю в ваше распоряжение челнок, на котором вы сможете добраться до своего корабля.

— Что? Но почему Синевал сделал это?

— Великий не поделился со мной ходом своих рассуждений.

— Где Деленн?

Послушник поморщился.

— Капитан, меня не заботит, где находится За-вален. Мне поручили заняться вами. Если вы...

— Я никуда не полечу без Деленн.

Послушник сделал жест, земным эквивалентом которого являлся вздох отчаяния.

— Великий Синевал предупредил меня, что вы, вероятно, будете вести себя именно так. Я ожидал, что она окажется вместе с вами, но ее здесь нет, и я не знаю, где она находится в данный момент. Но я знаю, кто может располагать подобной информацией. Если вас это интересует, следуйте за мной.

— Если это какая-то ловушка...

— Почему все земляне так подозрительны? Если бы я хотел устроить вам ловушку, не проще ли было оставить вас там же, где вы были? Великий Синевал сказал мне, чтобы я передал вам и это.

Послушник протянул ему небольшой металлический цилиндр. Шеридан узнал посох, который подарила ему Деленн — тот самый, который раньше был у Сьюзен из будущего, с которой они повстречались на Вавилоне 4, тот самый, который Сьюзен когда-то забрала у самой Деленн еще на Минбаре. От временных парадоксов у него болела голова.

Да, это был именно тот посох. Он раздвинул его. Старые потеки крови были именно такими, какими он запомнил их. Очевидно, Сьюзен ни разу не чистила посох с тех пор, как они появились, и до того момента, как оружие попало назад к Деленн.

— Это ведь довольно опасно, не так ли? — сказал Шеридан. — Что если я сейчас нападу на вас с этой штукой?

— Я бы вам не советовал так поступать. Идемте. Если вы еще не передумали. Посмотрим, удастся ли нам найти За-вален.

* * *

... я задыхаюсь, задыхаюсь, больно, не могу думать, не могу думать, Маркус, я задыхаюсь, задыхаюсь, больно, Маркус, Маркус... помоги мне, задыхаюсь, Маркус, помоги мне, помоги мне, помоги мне...

Лита Александер балансировала на тонкой грани между сознанием и обмороком, а также на столь же тонкой грани между здравым рассудком и безумием. Все, что она видела перед собой — это воплощенная черная боль в глазах Ивановой, которая отчаянно пыталась задушить ее.

Лита в очередной раз попыталась воспользоваться телепатией, и снова у нее ничего не получилось. Препараты, которыми ее напичкали, были слишком сильны. Ворлонец, который помогал ей пересилить их, сейчас куда-то ушел. Или не хотел помогать ей. У нее не было никакого оружия, — минбарский боевой посох Ивановой, тот самый, которым она убила Маркуса, и тот лежал дальше, чем она могла дотянуться.

Она была одинока, более одинока, чем когда-либо раньше.

Маркус...

Лита вздрогнула и выгнулась в попытке сделать хотя бы один глоток воздуха. Последняя, отчаянная судорога тела, стремящегося жить, преодолеть, вынести эту смертельную схватку. Она не имела возможности думать, ей не хватало энергии, чтобы о чем-то рассуждать. Она лишь видела перед собой женщину, которая убила ее любимого и сейчас пыталась убить ее саму.

Лита скребла пальцами по полу, отчаянно стараясь схватить посох, веря и не веря, что сможет дотянуться до него.

Но это было невозможно.

... задыхаюсь, я задыхаюсь, Маркус, помоги мне, Маркус, ты не можешь умереть, Маркус, помоги...

Лита закрыла глаза, решив, наконец, сдаться. Она не будет одинока за этой гранью. По крайней мере, она надеялась на это. Она надеялась, что снова встретит Маркуса. Ей очень хотелось, чтобы было так.

Ее пальцы коснулись холодного металла, и она инстинктивно обхватила ими гладкую поверхность. Мгновение ей казалось, что это галлюцинация, но потом она почувствовала, что ее пальцы становятся липкими от недавно пролитой на этот металл крови Маркуса.

Действуя совершенно машинально, она схватила оружие. Ей никогда не приходилось раньше драться посохом. Она даже ни разу не видела его, но все это не имело ни малейшего значения. С этим посохом можно было творить массу самых хитрых и сложных приемов, некоторым из которых нужно было учиться десятки лет. Даже сам легендарный Дерхан не знал их все.

Литу это не интересовало. Она не собиралась вступать в поединки, сражаясь этим оружием.

Она размахнулась и врезала концом посоха в бок Ивановой. Агент Теней содрогнулась и ослабила хватку на ее шее, что позволило Лите, наконец-то, сделать вдох. С хрипом и стоном, Лита ударила снова. Этот удар получился сильнее, и Иванова свалилась с нее. Казалось, что и она сама еле дышит и находится при смерти.

Лита с трудом подтянула себя вверх и встала на колени. Она смотрела на Иванову, которая тяжело дышала, в глазах которой по-прежнему жила сама Тьма. Почти не осознавая, что она делает, взяв посох обеими руками, Лита широко размахнулась им. Металлический стрежень сверкнул, описывая смертоносную дугу.

С приглушенным, тупым треском, оружие врезалось сбоку в череп Ивановой. Агент Теней повалилась наземь и стала биться в ужасающих судорогах. Из ее разверстого рта неслись жалобные стоны и завывания.

Лита уронила посох и осела на пол сама. Все ее силы уходили сейчас на то, чтобы просто оставаться в сознании и дышать. Ее ребра болели — раны, нанесенные Боггсом, давали о себе знать еще сильнее, чем раньше. Ее голова раскалывалась, как от ударов Ивановой, так и от попыток прорваться сквозь завесу наркотиков. Лита была уверена, что у нее сотрясение мозга. Перед глазами все колыхалось и плыло.

Через некоторое время она смутно почувствовала, как чьи-то руки осторожно трясут ее за плечи. Маркус! — это была ее первая мысль, но потом перед ней вновь промелькнул, словно во сне, момент его смерти. Тут она подумала о сотрудниках Службы Безопасности, и ее охватила настоящая паника. Но потом... потом...

С трудом разлепив глаза, она обнаружила, что смотрит в обеспокоенное лицо нарна. Его красные глаза, казалось, пронзали ее душу. Он осторожно помог ей сесть. Лита секунду подержалась за его руку, безнадежно и отчаянно мечтая о том, чтобы это оказался Маркус, который вдруг ожил, чтобы уже не покидать ее. Но реальность, как это всегда бывает, мгновенно разрушила грезы.

— Мисс Александер, мое имя Та'Лон, — сказал нарн. — Меня послали сюда, чтобы помочь вам и Маркусу Коулу...

— Он мертв, — прошептала она. — Он... мертв.

— Я знаю. Мне жаль, что я появился так поздно. Нам... нам нужно идти. У меня есть челнок, на котором мы можем улететь отсюда. Рано или поздно, о том, что вы сделали, узнают, и тогда у вас будут неприятности.

— Почему... почему вы помогаете мне?

— Тот, на кого я работаю, считает, что вы можете оказать ему ценную услугу. Он рассказал мне о вашем... не очень заметном компаньоне.

Он имеет в виду ворлонца. Она это поняла совершенно ясно.

— Я не хочу говорить об этом, — пробормотала она. — Он не смог...

Кош не смог спасти Маркуса и не захотел помочь ей. Она надеялась, что никогда больше не услышит его голос.

— Я...

— Вы можете идти? Я могу понести вас, но...

— Нет, я могу. Но я хочу еще...

Лита тяжело поднялась на ноги и, шатаясь, пошла вперед, к Маркусу. Она села рядом с ним. Он был мертв, и на его лице навеки осталось то же смущение, та же злость и скорбь, что всю жизнь неотступно преследовали его. Даже за порогом смерти не нашел он покоя.

— Ты оставил меня одну, — сказала она с явственным упреком. — Ты... оставил... меня... одну... О, Маркус!

Она заплакала, тихо, сдерживая слезы. Некоторое время она просто плакала над его телом. Она не могла даже подумать, чтобы сказать что-то еще, она не желала думать о том, что она бы могла сказать ему, что они бы могли сделать вместе с ним...

Это было нелепо и бессмысленно, но такова была и вся жизнь. Теперь она лишь знала, что снова осталась одна.

— Я готова, — сказала Лита, отходя от Маркуса. Проходя мимо окровавленного посоха, она пинком отправила его в угол. Она больше не желала видеть этой вещи. Лита бросила взгляд на Иванову. Невероятно, но агент Теней была до сих пор жива, хотя половина ее лица представляла собой раздавленную кровавую маску. Ее уцелевший глаз закатился под лоб, и она продолжала постанывать и дрожать всем телом. Лита отошла от нее. Она не... Она не могла... Она просто хотела убраться отсюда поскорее.

Та'Лону не пришлось даже поддерживать ее. Она была способна поддерживать себя сама. Так было всегда, и теперь ее придется делать это всю оставшуюся жизнь.

Выйдя за дверь, они столкнулись лицом к лицу с генералом Хейгом.

* * *

Тысячу лет Серый Совет олицетворял собой Минбар. В нем собирались девять избранных минбарцев, которые правили всем его народом, проявляя мудрость, храбрость и милосердие. Когда Вален в конце последней Великой Войны собрал этот совет, он, таким образом, покончил с кровавой гражданской войной, в огне которой пылал тогда Минбар. С той поры ни один минбарец не смел поднять руку на минбарца. Весь Минбар верил своим вождям, которые хранили наследие Валена.

Но что же послужило толчком к гибели и распаду Совета Девяти? Смерть Дукхата? Кровавая война, уничтожение земной цивилизации? Пришествие во власть высокомерного и гордого Синевала, который присвоил себе титул Великого? Тот момент, когда они сами обрекли Деленн, которая, может быть, была их последней надеждой, на проклятие? Или же Тьма таилась внутри Совета с самого дня его основания, но раньше никто не мог заметить это?

Но где бы ни началось их падение, пришло к своему завершению оно в Битве на Втором Рубеже.

Если бы... Эти слова так и просятся на язык. Если бы Деленн пошла прямо в зал Серого Совета, а не тратила бы время на разговор со своим кланом... Если бы Синевал убил Несущую Смерть, вместо того, чтобы отправить в изгнание... Если бы Шеридан не попался в ловушку на Веге-7... Если бы только мудрый Хедронн решительно выступил против амбициозного Синевала... Если бы Синевал дал приказ освободить Шеридана немного раньше... Если бы Дукхат быстрее отреагировал на опасность... Если бы решающий голос Деленн оказался иным...

Тоска по утраченным в прошлом возможностям бесполезна и пуста, ибо ничто не в силах изменить прошлого. Но, несмотря на это, все продолжают тосковать о былом...

Когда Деленн и Ленанн шагнули через порог Зала Серого Совета, их окружила непроглядная тьма. Они неуверенно остановились. У дверей Зала не несли стражу послушники, а такого раньше не случалось ни разу. Даже когда члены Серого Совета расходились по своим делам, послушники оставались на местах. К тому же сейчас Серый Совет не мог быть где-то еще. Да, Синевал отправлял их заниматься медитацией, но этот приказ уже был отменен. Это было нехорошо. Это было крайне...

Деленн наткнулась на что-то в темноте и едва сумела удержаться на ногах. С момента своего превращения, она утратила способность уверенно сохранять равновесие, но сейчас она чуть не упала по другой причине. Она споткнулась обо что-то, лежавшее на полу.

— Свет, — приказала она.

Девять колонн белого света, вспыхнув, выхватили из мрака всю картину.

— Во имя Валена... — севшим голосом прошептал Ленанн.

Деленн молчала. Ей просто не могли прийти в голову слова, уместные при виде мертвого тела Сатаи Дюланн. Она лежала на полу с разорванным горлом. Неподалеку от Сатаи Дюланн лежал Сатаи Маток, воин... За ним был другой, и еще один...

Четверо из Девяти лежали в круге, их тела были изломаны и изуродованы. Почти половина Серого Совета погибла. В центре круга находился еще один, и он был жив...

Хедронн стоял на коленях, яростно шепча молитвы Валену, к которым некому было прислушиваться. Рядом с ним лежал на полу увенчанный Трилюминарием посох Серого Совета, который принадлежал Синевалу как Великому, и который он доверял Хедронну в свое отсутствие. Он был покрыт потеками крови.

— Хедронн, — пораженная ужасом, прошептала Деленн.

Она знала его много циклов. Она всегда верила в его мудрость и ясность ума. Да, он иногда бывал упрям, но она никогда не подвергала сомнению его мудрость. И теперь... это...

— Хедронн.

Он услышал ее голос и повернулся. Деленн содрогнулась. Его глаза... это безумие... чистейшее, яростное маниакальное безумие. Он подхватил с пола церемониальный посох и ринулся вперед, вскинув его над своей головой. Из его глотки вырвался дикий рев невиданной злобы и ненависти, какой Деленн еще ни разу не приходилось слышать.

Деленн была ошарашена настолько, что он, несомненно, убил бы ее, если бы Ленанн не рванул ее в сторону. Хедронн промчался мимо, споткнулся о труп Дюланн и грохнулся на пол. Он рыдал, скрежеща зубами, из его глаз катились горькие слезы.

— Вален... прости меня... Вален... прости...

— Алкоголь, — прокомментировал спокойный, слегка насмешливый голос. — Алкоголь. Поистине чудесное вещество. Земляне употребляют его, желая доставить себе приятные ощущения, а также когда отмечают важные события своей жизни. Нарны по-настоящему гордятся опытом своего виноделия, они изготавливают напитки с непревзойденной тщательностью и любовью, которую не в силах были истребить даже десятилетия оккупации. Для центавриан пить настолько же естественно, как и дышать воздухом. Во всей огромной Галактике, лишь одни минбарцы реагируют на этиловый спирт вот так. Непреодолимая мания убийства. Смертоносная агрессия. Приятно убедиться, что в глубине души вы ничуть не лучше землян. Даже хуже.

— Кто? — обрел дар речи Ленанн. — Кто... сделал это? Ты...

Обладательница голоса выступила из темноты и отвесила глубокий поклон.

— Воительница Джа-Дур, последняя из дилгар. Многие называют меня Несущей Смерть.

— Зачем? — спросил Ленанн. — Для чего ты?..

— Ты слышал мое имя? Я — Несущая Смерть. И, кроме того, я ведь просто исполнила то, что было предречено. Вален говорил, что Совет будет расколот, не правда ли? И вот, глядите, — он расколот. Четверо мертвы... прошу прощения. Пятеро, если вы включите сюда бедного, милого Ратенна. Хедронн наверняка убьет себя, когда действие алкоголя, что я дала ему, кончится, и он осознает содеянное. Синевал... подождет, а Калейн будет гораздо полезнее, если останется в живых. Особенно после того, как проведает, что Серый Совет погиб от руки мастера.

— Минбарцы не убивают минбарцев, — охваченный ужасом, прошептал Ленанн.

— Что, есть такая поговорка? К сожалению, похоже, что кое-кто дал знать о том, что произошло здесь, некоему послу Центавра, и скоро эта новость станет достоянием всего Минбара. И на этот раз Вален вас не спасет.

Из груди Ленанна вырвался протяжный, отчаянный крик, и он кинулся вперед. Несущая Смерть улыбнулась и раздвинула свой посох. Синевал превосходил Несущую Смерть как боец посоха, но Синевал превосходил кого угодно. У Ленанна же не было никакого оружия. И ни малейшего шанса.

Его бездыханное тело растянулось на полу, в невидящие глаза лился белый свет.

Деленн медленно отступала, и задержалась возле трупа Матока. У него должен был быть посох. Он всегда ходил вооруженным, несмотря на то, что Сатаи это было запрещено обычаем. Без сомнения, оружие было спрятано под его мантией.

Деленн хорошо умела драться с помощью посоха. Все знали, что Драал владел этим оружием, но подлинному искусству ее обучил Нерун, единственный минбарец, который мог сравниться в нем с самим Синевалом. Он даже подарил ей свой собственный посох — дар Дерхана, одно из самых знаменитых его произведений. Тот посох был потерян. Наверное, сейчас он был у Синевала. К тому же, это оружие все равно было осквернено убийством, которое когда-то и где-то совершила им Сьюзен Иванова. Пусть посох Матока отомстит за своего собрата.

Несущая Смерть улыбнулась.

Только бы...

* * *

Генерал Уильям Хейг привык считать себя человеком, твердо придерживающимся своих принципов. Возвышенных и благородных принципов. Он стоял на страже Земли и Человечества. Он высоко поднялся по служебной лестнице. Его заслуги впечатляли. Его поступки были неизменно безупречными.

Он никак не мог понять, отчего же все это полетело к чертям, когда началось его падение. Тогда ли, когда он испытал ревность к капитану Шеридану из-за того, что тот оказался способен на большее, чем Хейг? Возможно. Тогда ли, когда он пропитался ненавистью к минбарцам за то, что они уничтожили Землю, а вместе с ней его семью и дом? Почти наверняка. Тогда ли, когда в нем впервые проснулся страх того, что минбарцы сделают это и с Проксимой-3? Да. О, Господи, конечно да.

Он не переставал оправдываться перед собой. То, что сказала Иванова, было правдой. Лита Александер была обречена на смерть в любом случае, она умерла бы и без вмешательства Теней. Ведь ее бы казнили за измену, даже если бы минбарцы и не уничтожили Проксиму? Что же тогда плохого в том, что он отдал ее в руки Ивановой? Что?

Хейг мог сколько угодно биться, искать выход из этого мысленного тупика, но в глубине своего сердца он знал, что поступил плохо. Очень, очень плохо. Он предал все, за что сражался, все идеалы, к которым стремился. Он пришел сюда, к комнате Ивановой не для того, чтобы предотвратить то, что могло произойти, но лишь потому, что он должен был быть здесь. Просто, чтобы... что? Исполнить епитимью? Услышать, как Иванова убивает Литу?

Вместо этого, он смотрел в глаза той, которую послал на смерть. Все мысли разом пропали из его головы, и Хейг молча склонил голову. Он видел, что Лита смотрит на него. Она была жива. Может быть... может быть, то, что он сделал, от этого становится не столь страшным и преступным. Может быть...

— Где... где посол... Иванова? — выдавил он из себя.

— Там, — ответила ему Лита.

Она была жестоко избита, еле передвигала ноги, но она была жива. Это было хорошо. Это было... хорошо.

— Идите! — резко сказал Хейг. — Я... идите... Уходите отсюда. Мы прокляты. Отныне мы все прокляты.

Он протиснулся мимо Литы и ее спутника в комнату Ивановой. Он верил, что им удастся уйти. Он надеялся... он просто надеялся, что... что с ними все будет... в порядке. Что... с ними все...

Он медленно переводил взгляд с одного на другое. Иванова скорчилась на полу, прижав голову к коленям, стонущая, окровавленная. Напротив нее лежал труп мужчины. Это было тело Маркуса Коула, — телохранителя сначала Шеридана, а потом самой Ивановой. А чуть дальше лежали... два...

Хейг рухнул на колени. Ему хотелось рыдать, но он понимал, что более нет места слезам, нет места сожалению, нет времени для раскаяния. Он мог сделать только одно. Только одно.

Негнущимися пальцами он извлек из кобуры плазменный пистолет и вложил ствол себе в рот.

Какая разница, будет ли распят на Голгофе еще один злодей?

* * *

Смерть царила не только здесь. Смерть бродила по коридорам корабля Серого Совета. Лишь два его члена в полном смысле этого слова оставались в живых. Оба знали лишь малую толику того, что произошло. Синевал знал, что собиралась сделать Несущая Смерть, но не то, каким образом она намеревалась осуществить задуманное. А Калейн видел результаты ее злодеяния, но не знал, кто стоял за этим.

Он видел Хедронна, который лежал один, во тьме, окруженный мертвыми телами. Он видел, как повсюду за бортом этого корабля минбарцы погибали от руки врага, и не могли отступать без приказа, которого им не суждено было дождаться. Он видел, что Серый Совет погиб, и единственная мысль, вспыхнувшая у него в голове, была проста:

Старкиллер.

Калейн лично наблюдал невероятную атаку Старкиллера у Марса, и его тогда охватил страх. Из-за этого двое членов Серого Совета погибли под огнем орудий и ракет "Вавилона". Калейн повстречался со Старкиллером на Эпсилоне-3, и им представился шанс испытать друг друга в поединке. Калейн почти победил тогда, — он наверняка победил бы, не вмешайся в дело этот проклятый нарн. Пусть он не убил Шеридана Старкиллера, но зато он узнал правду о нем, — он был всего лишь человек. Человек, который мог истечь кровью, умереть, которому было больно. Злоба Калейна после этого обратилась вовнутрь, сфокусировалась на нем самом. Он дал клятву Синевалу, Валену и самому себе убить Старкиллера.

Но он опоздал. Серый Совет был уничтожен, и виноват в этом мог быть лишь один человек. Старкиллер. Ослепленный своим гневом, Калейн не заметил больше ничего, и Несущая Смерть позволила ему уйти. Она не знала, что, если бы Калейну удалось задуманное, то и ее планы оказались бы под угрозой. Но она оставила его в живых. Гнев так часто помогал ей прежде.

И вот, смотрите, — Старкиллера нет в камере. Нет там и За-вален, той шлюхи, которая помогла ему совершить побег еще в прошлый раз. Калейн забыл обо всем на свете и превратился в слепую силу природы, в существо, которое жило лишь с одной целью — убить Старкиллера.

И вскоре он увидел свою цель.

Шеридан был вместе с послушником — еще одним изменником Минбара. Еще один изменник. Неужели больше не осталось тех, кто верит в Валена, в Девятерых и Единственного?

Первым Калейн убил послушника. Удар по хребту, а затем смертельный в шею.

Шеридан отшатнулся назад, наверное, задумал бежать. Протянул руку к поясу, рефлекторно пытаясь достать свое гнусное земное оружие, которого при нем, конечно же, не было.

В руке Шеридана блеснул металл. Он раздвинул посох, и глаза Калейна чуть не выскочили из орбит. Он узнал метки на нем. Один из девяти посохов Дерхана. Землянин... Старкиллер держит в руках прославленное оружие Дерхана! Святотатство — это не то слово.

С нечленораздельным рычанием, Калейн ринулся в атаку... Никакой пощады, и на этот раз — никаких нарнов.

* * *

— Доложите состояние, — приказал Корвин.

Он только что усвоил тяжелый урок. Даже самая смертоносная ярость не длится вечно.

— Целостность корпуса чуть больше 30%. Двигатели гиперперехода не функционируют. Орудия бакборта поражены. Орудия штирборта работоспособны частично. Передняя и задняя батареи уничтожены.

— Что-нибудь слышно он Бен Зайна, от нарнского корабля, от Проксимы, хоть от кого-то?

— Никак нет, сэр.

Корвин сел в кресло.

— Ладно, кому хочется жить вечно?

— Ну, например, я был бы не прочь попытаться, — пробормотал лейтенант.

Корвин не смог удержаться и посмотрел на Алису. Медики были слишком заняты, чтобы убирать ее тело отсюда, и поэтому оно лежало не прежнем месте. Смерть не щадила ни людей, ни их достоинства.

— Мы скоро все там будем, — тихо проговорил он.

— Внимание! — рявкнул вдруг лейтенант. — Открывается точка перехода. Вижу множество точек перехода.

Корвин вскочил на ноги.

— Еще минбарцы?

Лучше уж минбарцы, чем эти Тени.

— Нет. Это... О, мой Бог.

— Включить экран.

Корвин смотрел на картину, которая разворачивалась перед ним.

— На что, по-вашему, похожи эти корабли, лейтенант?

— Я не уверен, сэр, но раз вы так спрашиваете... Мне кажется, что это корабли Ворлона.

— Мне кажется, вы правы.