23

Aд

Молния, разверзшая небеса над Жу-Шу-стрит, на короткий миг осветила вывески на аптеках и салонах для демонов. Она принесла запах горячего металла, прорезав влажный воздух словно острым лезвием. Бывший поставщик крови Цо медленно брел, еле переставляя ноги и согнувшись под тяжестью мешка с кровью. Он считал каждый шаг: триста пятьдесят один, триста пятьдесят два... Осталось всего двести. От разгрузочной платформы до конца Жу-Шу-стрит и площади, где находился Эмпориум крови, путь был неблизкий, и ноги у Цо ныли. Они уже не те, что раньше, до того, как О Цзи перевернул их пальцами вперед. Цо считал, что сделано это было лишь в приступе злобы и не имело почти никакого отношения к скандалу с его несчастной семьей. Но для Цо оставалось причиной бесконечных мучений. Раньше он гордился своими ногами. Ступни прадедушки Цо тоже смотрели пальцами назад, очевидно, и Цо унаследовал этот престижный ген, наследство от невообразимо далекого предка из Императорского двора. Больше ни у кого в семье такого не было: ни у брата Гу, ни у сестры Инари... При этой мысли все внутри у Цо сжалось от щемящих воспоминаний. Если бы не Инари, его ноги оставались бы прежними, и, если уж на то пошло, у него сохранилась бы прежняя работа: за стойкой Эмпориума крови, и он был бы уважаемым всеми владельцем, а не последним доставщиком. Но переживать об этом сейчас уже поздно. Теперь он работал на гермафродита О Цзи, который в благородном великодушии выкупил Эмпориум у Цо, чтобы тот мог выплатить обещанное за сестрой приданое, а потом взял его на работу, но уже в более низком качестве... Мысли Цо приняли обычный унылый ход. Четыреста девяносто два... Он почти дошел до двери Эмпориума, уже в семнадцатый раз за день. С величайшей осторожностью он снял мешок со спины и, неся его в руках, как ребенка, переступил порог. Из своего горького опыта он знал, что потеря даже малейшей капли крови обернется серьезным снижением зарплаты: О Цзи, может, и выглядел как апатичный хлыщ, но глаз у него был как у самих у эй, и от него не ускользало ничего. Цо легко пронес мешок с кровью в дальние закоулки Эмпориума, где двое работников с заткнутыми ртами надрывались возле дымящихся паром банок. Приняв мешок у Цо и кивнув в знак благодарности, они опрокинули свежую партию крови в запечатанную лохань. Цо с обидой смотрел, как она с бульканьем стекает по трубам в загрузочное устройство. В свое время, когда собственником был он, нужды затыкать рты работникам не было. Он доверял работникам и не нарушал их привилегии, и, если чей-то язык тайком и выскакивал, чтобы отведать деликатеса, на котором строилось благополучие Эмпориума, работники от этого были только счастливы. «Такая вот с аристократами беда, — думал — Цо. — Не понимают они основных принципов дела». Вздохнув, он повернулся и собрался уже пуститься в трудный путь назад к выгрузочной платформе, когда дверь в Эмпориум со звоном распахнулась и вошел О Цзи.

Цо тут же отвесил низкий поклон, немного пошатнувшись при этом. На переставленных задом наперед ногах удерживать равновесие было непросто, и ему пришлось опереться на прилавок.

— Можешь подняться, — бросил О Цзи, от которого так и веяло самодовольством.

Подняв голову, Цо с раздражением заметил, что О Цзи в обновке. Он смотрелся великолепно в шелковом костюме цвета слоновой кости, с воротничком и манжетами, отороченными каким-то густым бледным мехом, который отчасти подходил его собственной ухоженной блондинистой шевелюре. На жилете целым лабиринтом расходилась сетка алых вен. Цо еле удержался, чтобы не насупиться. О Цзи был не из бедных, что верно, то верно, и рабски подчинялся моде, но Цо никогда не приходилось видеть, чтобы он выглядел так... ну, богато. О Цзи еще больше расплылся в улыбке, пока Цо исподтишка разглядывал костюм.

— Мое последнее приобретение. Нравится?

— Изумительно, — проговорил Цо и еще больше скис, потому что это действительно было так. — Это как бы небольшой праздник. У меня замечательные новости, Цо. Рассказать? — О Цзи говорил с ним терпеливо, как с ребенком, а у Цо внутри все кипело.

— Сэр?

— Сегодня я подписал новый контракт для Эмпориума крови, Цо. Он пополнит мои и без того большие сундуки, и нам будет завидовать вся округа. — Сделав театральную паузу, он продолжал: — Мы будем главными поставщиками крови для Министерства эпидемий. Замечательная новость, верно? На регулярной основе, для разрабатываемого ими нового проекта. Наука, мой дорогой Цо, воистину удивительная штука — но искусство должно стоять выше. Первый заказ у нас на партию деликатесов — шербеты, конфеты, ликеры из крови, ну, все как обычно — на свадьбу. — О Цзи просто плыл по приемной, праздно щелкая пальцами в сторону шкафов-витрин.

— На свадьбу? — повторил Цо.

— Да-да. На свадьбу лорда Дао И из Министерства эпидемий и твоей сестры.

Цо даже рот разинул.

— Похоже, твоя сестра наконец вернулась домой, Цо, — добродушно проговорил О Цзи. — А Дао И решил простить ее. Если можно так выразиться. Конечно, на этот раз все не будет так, как если бы она была Первой женой, но ведь нельзя получить все. Как жаль, что ты здесь больше не управляющий. Мне представляется, что вашей семье в конечном счете потребуется всевозможная помощь в связи с пересмотренным приданым и штрафами. Возможно, — вяло блеснул улыбкой О Цзи, в то время как Цо недвижно застыл посреди комнаты, — нам стоит подумать о том, чтобы повысить тебе зарплату. — Улыбка стала шире. — Или опять же, может, и не стоит.

 

24

Через три часа после выхода из плавучего домика Чэнь устало сидел на краю пристани, болтая ноющими ногами в прохладных, маслянистых водах гавани. Луна уже давно зашла, но все появившиеся, должно быть, звезды расплывались в сверкании неоновых огней города. Никаких следов Инари он не обнаружил — ни записки, ни знака, ни клочка материи или капли крови — и просто не знал, что и думать. Он настолько устал, что даже шевелиться не хотелось, но в конце концов поднялся с пристани и побрел обратно к плавучему домику. Там было темно и тихо. Чэнь на миг остановился, дав возможность ощущениям ци опередить себя. Но ничего не почувствовал. Его собственное восприятие ци трудно назвать безошибочным, но в сочетании с персональной защитой фэн-шуй, охранявшей плавучий домик, его было достаточно, чтобы дать предупреждение, если бы за дверью вдруг притаилась какая-то угроза — скажем, маоистский охотник за демонами или оперативник полиции нравов из Ада. Чэнь целым и невредимым ступил на палубу плавучего домика и прошел в кухню. Там что-то загремело. В чуть заметном проблеске мгновенного преображения сверкнули красные глаза, и сердце Чэня тут же встрепенулось, как птица.

— Барсук? — Нащупав выключатель на кухне, он зажег свет.

Барсук был непохож на себя. Из-за песка и соли его мех свалялся в короткие, неряшливые жгуты, а нос стал растрескавшимся и сухим. Чэнь торопливо прошел через кухню и протянул руку.

— Нет! — раздраженно произнес барсук. — Не надо меня трогать.

— Извини. Но где же Инари?

Барсук с жалким видом посмотрел на него: казалось, из него выпустили воздух.

— Это я должен принести извинения. Я не смог спасти ее.

Чэню показалось, что пол разверзся под ним.

— О богиня, она... ну, умереть-то она не может, начнем с того, что она вообще-то не живая, если только этот проклятый охотник за демонами не... ох, да ладно. Расскажи, что случилось.

— Мы прятались. От того человека с мечом. Мы не возвращались, на случай если он тоже вернется. Разыскать тебя мы не могли, где ты, мы не знали, а у Инари не было устройства для разговоров. Мы слишком быстро убежали с лодки. Здесь моя вина. Я мало сделал, чтобы отвлечь охотника.

— Ладно, — сказал Чэнь. — Не казни себя. Нельзя же обо всем позаботиться, все сделать.

— И все же я виноват, — твердил барсук.

Он уселся на кухонной стойке, и Чэнь стал внимательно рассматривать его. Весь измазанный, он все же нес на себе печать нездешнего: угрюмое существо, переходящее из одного мира в другой. Его глаза теперь, когда преображение закончилось, снова черные, были подернуты ледяной дымкой, и все же в их глубине Чэню виделся свет иного дня.

Он негромко произнес:

— Ты явился вместе с Инари из Ада, когда никто другой не хотел даже видеть ее — ни мать, ни братья, никто. И за последний год ты сделал для нее все что мог, в этом чужом для тебя месте, которое настолько разительно отличается от Китая, который ты знал много лет тому назад, — все равно что другая планета. Это не твоя вина. Ну так что же случилось?

— Явилось какое-то существо. Из Ада. Поймало ее, как птичку в силки, и утащило с собой. Я убежал, но обернулся и увидел, как оно уходило. Весь мир обратился в кровь, а потом разверзся воздух. Я снова увидел Ад — его грозы, его стальные башни. И моя хозяйка исчезла.

Опустившись на ближайший стул, Чэнь потер ладонями засыпанные песком глаза.

— Я был прав, барсук. Это моя вина, а не твоя. Если бы Инари оставалась в плавучем домике, Ад не смог бы добраться до нее. Если бы я не привлек внимание к делу Тана, сюда не приехал бы Ши Ножо... — Похоже, рассуждать ясно не получалось, мысли кружились и никак не могли установиться.

— Она, не могла все время оставаться в клетке, как сверчок, — мрачно пробормотал барсук. — И ты не мог поступить иначе, чем поступил. Я слышал, что ты говорил про Тана.

— Что нужно сделать сейчас, так это выяснить, кто забрал ее и почему. Очевидные кандидаты — это ее семья и тот, на кого работал Тан. И еще кое-кто.

— У эй.

— Я старался не думать про у эй, — произнес Чэнь, поежившись при этой мысли.

— Они это дело не оставят. Они терпеливы, безжалостны, вечны.

— И еще мстительны.

— А какими им еще быть? Они — орудия повелителей Ада, их железный кулак. Ты же знаешь, как и я, что в Аду строгая иерархия. За ее нарушение приходится платить, Инари, придя сюда, нарушила порядок, и я тоже. У эй подчиняются лишь Императорскому двору, а Императорский двор непреклонен в своих повелениях и добивается их выполнения, сколько бы времени для этого ни потребовалось.

— Я заметил, — подтвердил Чэнь.

Внутри у него было пусто, как в камыше, из которого выдолбили сердцевину. Он встречал у эй лишь однажды, и ему абсолютно не хотелось повторения встречи. По положению они стояли выше, чем демоны, но ниже, чем божества, и обладали всем адским могуществом Императорского двора. В их задачу входило выискивать нарушителей установлений Ада, которые не соблюли законы, за пределами своего мира. Ему было плохо от одной мысли, что Инари снова в Аду, а представив себе, что она в лапах этих вездесущих повелителей преисподней, он в смятении чуть не терял голову. Потирая руками лицо, Чэнь пытался упорядочить бешено скачущие мысли и решить, что делать. Завтра он первым делом отправится, как и планировалось, в гавань Ночи и попытается найти Перл Тан, но возвращаться оттуда не станет. Вместо этого он отправится дальше, в Ад...

Барсук рядом с ним ощетинился.

— Что такое?

— Тихо! — пробормотал барсук. — Приближается какое-то существо.

Чэнь не без труда выбросил из головы мысли об Инари и поднялся со стула. Подойдя крадучись к двери на кухню, он стал смотреть в щелку.

Барсук соскочил с кухонной стойки и молча юркнул под стул.

Сначала Чэнь не увидел ничего, кроме палубы плавучего домика и мерцающего в воде отражения фонарей в гавани. Потом он заметил движение у самой поверхности моря: что-то двигалось, разрезая воду и таща еще что-то за собой. Некое слабое сияние, облачко тени на волнующемся море. Облачко исчезло под бортом домика, взобралось на палубу и застыло в нерешительности. Это были пропавшая омароподобная ищейка духов и девушка без затылка, в лохмотьях, оставшихся от похоронного одеяния, — Перл Тан.

Сделав знак барсуку оставаться на кухне, Чэнь вышел на палубу и протянул руку.

— Перл? — тихо произнес он.

Ищейка подалась вперед, вращая усиками. Чэнь повернулся к нему, и он заметил отразившееся на его лице облегчение. Но это длилось лишь несколько секунд, а потом, когда эмоции схлынули, лицо снова превратилось в ничего не выражающую маску. И все же в чертах иллюзорного образа присутствовал страх: они дрожали и искажались, как марево в жару.

— Инспектор Чэнь? — легким сотрясением воздуха прозвучал голос Перл.

— Зайдите в дом, — скомандовал Чэнь. — Ну же, быстро. Кто его знает, может, за нами следят.

Призрак боязливо оглянулся через плечо, а потом проскользнул мимо него в кухню. Там его черты стали почти неразличимыми из-за яркого света: Чэню приходилось напрягать зрение, чтобы вообще увидеть его. Ищейка, наконец освобожденная от своих обязанностей, забралась под теплую печку.

— Этот... этот тип... — прошептал призрак. — Он ушел, да? Тот, что хотел забрать меня обратно?

— Чжу Ирж? Да, ушел. Хотя точно не могу сказать, куда он делся.

Мысль о том, что Чжу Ирж и Инари, возможно, сейчас оба в Аду, вызвала у Чэня странную реакцию: настроение улучшилось, и в то же время он почувствовал явную тревогу. Он не знал, как расценить эти ощущения.

— Помню, но плохо, — проговорила Перл. — Вы спорили, и этот демон собирался схватить меня, поэтому я убежала. Где я была, не знаю. Просто передвигалась с места на место — пошла в павильон в парке, но он уже больше не выглядел знакомым, на деревьях там было полно странных людей, похожих на птиц, и глаза у них сверкали, поэтому я там не осталась. Прошлась по рынку, мне кажется, помню, кто-то стоял у входа с мечом, весь в крови, но не живой... Не помню. Был вечер, и, мне кажется, я собиралась домой, но, прежде чем я смогла попасть туда, меня нашло вот это существо.

— Перл, помнишь, ты рассказывала нам про отца, про это министерство и про кого-то, кто стоял у твоей постели и говорил с твоим отцом о том, зачем он всем этим занимается? Что-нибудь еще помнишь? Хоть что-нибудь?

Лицо призрака казалось лишенным всякого выражения. Он покачал своей ущербной головой.

— Ты уверена?

— Я же говорила! Не помню.

— Хорошо, — устало произнес Чэнь. — Тогда нам нужно вытащить тебя отсюда и доставить на Небеса, где ты и должна быть.

— Как мы сможем это сделать? — изумилась Перл.

— Не волнуйся. Я знаю кое-кого, кто, возможно, придет к нам на помощь.

 

25

Троюродная сестра сенешаля Чжу Иржа была жутким ипохондриком. Обычно такое свойство характера не привлекало Чжу Иржа, и, кроме того, кузина, маленькая и тощая, с прилизанными седыми волосами, постоянно шмыгающая носом, была полностью лишена чего-то, хоть отдаленно напоминающего женский шарм. Однако она была накоротке практически с каждым аптекарем и знахарем в аду, и Чжу Ирж был уверен, что кто-то из них может иметь контакты в Министерстве эпидемий. Они-то сейчас и требовались. При том, что представляла собой система здравоохранения в Аду, очередь желающих попасть в Министерство простиралась практически в бесконечность, а Чжу Иржу нужно пробраться через его стальные двери именно сегодня. Поэтому он, как только появилась такая возможность, собрал охапку трав ипомея,[] кротон слабительный и леопардовая лилия, захватил коробку конфет с кровью и отправился нанести визит своей забытой родственнице.

Кузина сидела в кресле и наблюдала маленькими, как бусинки, глазами за тем, что происходило на улице. Но когда он вошел, она свернулась калачиком под одеялом и издала слабый, но убедительный стон.

— Я подумал, что вам, вероятно, нездоровится, и принес вот это, — проговорил Чжу Ирж, стараясь, чтобы его голос звучал сочувственно.

Кузина открыла маленький красный глаз и осмотрела подарки. Она подозрительно ткнула в конфеты:

— Похоже, несвежие, где ты их взял? У Цо?

— Нет, я приобрел их в другом замечательном Эмпориуме, — громко сказал Чжу Ирж, потому что кузина была вообще-то глуховата. — Рядом с Опера-Хаус.

— Где где?

— Рядом с Опера-Хаус! — заорал ей в ухо Чжу Ирж.

Кузина шмыгнула носом, и маленькие костистые ручки вцепились в охапку трав.

— А эти все завяли. Ты сидел на них, что ли?

— Когда я покупал их, они прекрасно выглядели, — возмутился Чжу Ирж. — Я не виноват, что на улице жарковато. Я поставлю их вам в вазу. Ну, так как вы себя чувствуете?

Говоря это, он постарался скрыть волнение. У него было предчувствие, что сейчас ему расскажут обо всем.

Спустя полчаса кузина все же закончила длинный перечень своих хворей, причем сообщила Чжу Иржу гораздо больше о себе, чем ему хотелось услышать. Но эта литания,[] похоже, до некоторой степени успокоила кузину, и она даже осмелилась на мрачную улыбку. Широко улыбнувшись в ответ, Чжу Ирж начал осторожно задавать вопросы, и в результате образовался целый список из восьми практикующих медиков, которых связывали по работе тесные отношения с Министерством эпидемий. С этим списком в руках он согласился на маленькую чашку противного чая из трав, а потом откланялся, заявив, что вскоре придет опять. У него сложилось впечатление, что он оставляет кузину более довольной по сравнению с тем, какой она была перед его приходом, и это его смущало. К добрым делам Чжу Ирж относился с недоверием.

Двух первых по списку практиков на месте не оказалось. Третий принимал, однако очередь к нему из озлобленных и страждущих граждан выходила аж на улицу, и у Чжу Иржа не было никакого желания проводить еще один час так же, как и предыдущий, выслушивая рассказы о страданиях. Поэтому он проследовал к четвертому медику. Тот принимал в приятном заведении в районе Теней, за фасадом, увешанным целым набором заклинаний и рекомендаций. Войдя через двойные двери, Чжу Ирж оказался в просторном и прекрасно оборудованном вестибюле.

— Доброе утро, — послышался голос.

Повернувшись, Чжу Ирж увидел молодую женщину в обволакивающем одеянии кораллового цвета. Она улыбнулась, открыв мелкие белые зубы. Глаза у нее были удивительно безвкусного голубого цвета.

— Прошу прощения, — оторопело произнес Чжу Ирж, не веря своим глазам, — но ведь вы из людей, верно?

Девица глупо хихикнула и ничего не ответила. Затем все эмоции у нее на лице снова сгладились до совершенно отсутствующего выражения, и она произнесла, словно нечто заученное наизусть:

— Вы записаны на прием?

— Нет, к сожалению, не записан. — Чжу Ирж полез за жетоном.

— Один момент. Я спрошу у доктора, сможет ли он вас принять, — проговорила девица.

Она проскользнула у края стола и стала быстро говорить в позолоченный раструб. Прищурившись, Чжу Ирж стал разглядывать ее. Девица определенно человек, к тому же европейка. Она даже живая: он чувствовал запах ее крови, дыхание, слышал, как у нее под кожей слегка похрустывают кости. А вот что она здесь делает, остается загадкой.

— Доктор примет вас сейчас, — промурлыкала она с застывшей улыбкой.

Чжу Ирж поклонился в ответ и шагнул в дверь.

Когда Чжу Ирж вошел в кабинет, находившийся там мужчина поднял голову. Этот, по крайней мере, был местный: невероятно толстый, алых глаз почти не видно за мясистыми складками лица. Он обнажил в приветственной улыбке острые зубы.

— Я — доктор Со. А вы — сенешаль, верно? Из Департамента порока? У меня прекрасные отношения с Верховным сенешалем Юем, знаете ли. Каждую пятницу вечером мы собираемся на небольшую партию в покер.

— Покер?

— Человеческая игра. С Запада. Оказывает прекрасное стимулирующее воздействие.

Чжу Ирж постарался не выказать ужаса от того, что доктор Со знаком с его вышестоящим начальством. В этом деле он работал не от Департамента порока, а в интересах Первого лорда банков, и могли возникнуть сложности. «Ладно, — подумал Чжу Ирж, возвращаясь к обычной беззаботности, — не будем умирать раньше времени».

— Кстати, о людях, — сказал он. — У вас очаровательная секретарша.

— Понравилась? — просиял доктор Со. — Ладно, открою маленький секрет. Она не единственный человек, что работает у меня. Это лишь одна из моих девушек. Если хотите познакомиться с кем-нибудь из них поближе, я уверен, что мы сможем договориться...

— Это было бы просто восхитительно, — не совсем искренне проговорил Чжу Ирж. — Могу ли я спросить, как получилось, что они работают у вас?

Доктор Со постучал себе по крылу носа.

— Боюсь, это коммерческая тайна. Но вы лишь дайте мне знать, и я постараюсь вам помочь. Так. Чем еще могу быть полезен?

— Видите ли, дело такое... — начал Чжу Ирж. Пока он ходил по практикующим врачам из списка своей кузины, у него было достаточно времени, чтобы придумать подходящую легенду, и ему не терпелось опробовать ее. Он глянул в сторону двери: — Понимаете, вопрос деликатный, и я действительно был бы очень признателен, если бы это не пошло дальше...

— Разумеется, — подтвердил доктор Со, принимая выражение, которое, очевидно, должно проявлять сочувствие и интерес, но преуспел он лишь в том, что раскрыл лежащее за этим стяжательство.

— Понимаете, у одной моей знакомой молодой дамы, — с тонко рассчитанной нерешительностью произнес Чжу Ирж, — случилось нечто вроде небольшой проблемы.

— Увы, такое бывает сплошь и рядом.

— Конечно. Я уверен, что вы с вашим опытом и пониманием проникнетесь тем, на какую — зачастую ограниченную — жизнь осуждены высокородные женщины, особенно из семей, близких ко двору. И я уверен, вам понятны те искушения, к которым часто приводит скука.

— Я противостою им каждый день.

— Я знал, что вы четко представляете, о чем идет речь. В данном случае молодая дама позволила себе... скажем так, слишком близкое знакомство... с одним наркотиком. Наркотиком, который, к несчастью, очень трудно достать.

Тонко выщипанные брови доктора Со взобрались, как гусеницы, по лунным просторам его лица.

— О каком наркотике идет речь?

— О соме.[]

— Понятно. Да, это проблема Случаи пристрастия к соме встречаются нечасто — это лекарство далеко не по карману даже мне. Но для кого-то, близкого ко двору, —  да, я представляю, как она могла подвергнуться его воздействию. А пристраститься, говорят, совсем недолго.

— Эта молодая дама не хочет обращаться к постоянному поставщику по той простой причине, что первую дозу она стащила у одной персоны, которую лучше не называть, и обеспокоена возможными последствиями. Тем не менее, к счастью для нее, она невероятно богата и поэтому вполне может позволить себе этот наркотик — по сути дела, получается, что проблема лишь в том, чтобы достать его. По ее словам, это можно сделать в Министерстве эпидемий, а мне известно из достоверных источников, что у вас там есть связи. Мне нужно попасть туда сегодня — вы же знаете, как тяжело записаться на прием, но, когда я попаду туда, я смогу достичь своей цели сравнительно легко. Если бы вы были так любезны и вывели меня на один из своих контактов, я, конечно, постарался бы сделать все, чтобы ваша помощь не осталась неотмеченной.

— Все это вполне понятно. Ну да, я был бы готов — возможно — выступить в качестве поставщика этой дамы, если она этого захочет. Но на это потребуется время.

— Этого не потребуется, — быстро нашелся Чжу Ирж. В конце концов, цель этого экзерсиса — попасть в Министерство самому. — Она просто в отчаянии. И вследствие такого расстройства я у нее единственный человек, которому она доверяет. Заблуждение, конечно, но вы же знаете, каковы наркоманы...

— М-м-м. Ну что ж, я могу свести вас с парой людей. И нам, конечно же, необходимо обсудить вопрос вознаграждения.

— Не могли бы вы набросать ваши соображения по этому поводу, чтобы я был в курсе, — предложил Чжу Ирж. Расплываясь в улыбке, доктор Со нацарапал сумму на маленьком кусочке кожи и передал его через стол. Чжу Ирж постарался не разинуть рот, и ему пришлось напомнить себе, что его издержки покрывает Первый лорд банков. Вместо этого он проговорил: — Ну что ж, вполне резонно. Я поговорю с молодой дамой сегодня и организую платеж. Подходящим окружным путем, конечно.

— Для начала мне потребуется от вас вексель.

— Естественно, — откликнулся Чжу Ирж.

Он уходил от доктора Со с двумя именами в кармане и определенным мрачным предчувствием относительно реакции Первого лорда банков на представленный счет. «Ну и что, — сказал про себя Чжу Ирж, — если он хочет знать, что происходит, придется раскошеливаться. Как известно, больше всего в наши дни можно заработать на информации». Уходя, он улыбнулся секретарше, но та была занята своими ногтями и даже не подняла головы. Только закрыв за собой дверь, Чжу Ирж понял, что в руках у нее ничего не было.

 

26

Храм Гуаньинь был снова тих и недвижим. Ничто не шелохнулось, когда Чэнь, экзорсист Лао и призрак Перл Тан переступили его порог, а за ними мимолетной тенью скользнул барсук. До рассвета еще оставался целый час. Лао не переставал жаловаться, что его подняли с постели в такую несусветную рань, и Чэню нечего было возразить. Он, однако, безжалостно настаивал, чтобы Лао восстал ото сна и отправился вместе с ними в храм, эту настойчивость Чэнь теперь объяснял несколькими чашками крепкого эспрессо, выпитыми, чтобы не заснуть. От кофе теперь лишь таращились глаза и дрожали руки, и Чэнь чувствовал себя марионеткой, которую дергают за веревочки в разные стороны. Он поднял глаза на богиню: ее суровая, скрытая в тени фигура все так же стояла в дальнем углу.

— И что теперь? — раздраженно спросил Лао.

— Нам нужна защита, — произнес Чэнь.

Последний раз он был в храме с Чжу Иржем и по-прежнему не исключал, что демон может выскользнуть откуда-нибудь из темноты. Что бы ни случилось с Инари, подвергать риску печальную тень Перл Тан он больше не хотел.

Экзорсист с ворчанием расставил свечи и курительные палочки и очертил защитный круг. Чэнь почувствовал, как пробудились от действий Лао, чтобы присутствовать во время ритуала, животные — стражи Четырех Пределов: зеленый дракон, белый тигр, красная птица и черная черепаха. По храму пронесся легкий ветерок, прихватив с собой из тихого двора облачко пыли. Под выстроившимися вдоль стены церемониальными флагами захныкал барсук.

— Извини, — сказал Чэнь. — Это на тебя плохо действует?

— Я — создание Ада. От небесной магии у меня кровь стынет в жилах, — прошипел барсук.

Он во мгновение ока преобразовался, и на тростниковой подстилке остался лишь старый железный чайник.

— Хорошо, — с облегчением проговорил Чэнь. — Мы готовы?

— Почти, — пробормотал Лао, сосредоточенно хмурясь.

Он воздел руки, чтобы произнести последнее заклинание, и вокруг них замерцал охранительный круг. Словно сквозь марево жаркого дня, Чэнь смотрел из него на статую Гуаньинь: холодную и неподвижную, как отшлифованное морем зеленое стекло. Склонив голову, он начал молиться: не за себя, не за Инари, а за дух Перл Тан, за эту печальную жизнь, которая оказалась бесплодной из-за привилегий и слишком быстро закончилась. Он не поднимал глаз, пока молился, но знал, что богиня обратилась в его сторону. Услышав глубокий сдержанный вдох Лао, он поднял голову.

Гуаньинь снова предстала перед ним. На этот раз она выглядела не как богиня: не светилась и не внушала благоговейного трепета. Это была женщина средних лет, небольшого роста, и на лице у нее отражался покой. Вступив в защитные пределы круга, она лишь привнесла с собой привкус соли, как морской ветерок. Пройдя мимо Чэня, она взялась за расплывчатые руки Перл Тан.

— Пора отправиться туда, где ты должна быть, — проговорила она, и Чэнь увидел, как Перл вцепилась своими ручонками в руки богини. На этот раз получилось. Повернувшись, Гуаньинь повела Перл из круга, но тут Чэнь шепотом проговорил:

— Погоди. — Было такое ощущение, что он произнес самое страшное в жизни слово.

Гуаньинь взглянула на него, и теперь это был уже образ богини: будда Авалокитешвара и окружающее ее «поле будды».[] Чэнь почувствовал, что у него подгибаются колени.

— «Погоди»? — переспросила богиня ужасающе спокойным голосом.

— Ты прекрасно знаешь, как и я, что этого духа вырвали из паутины жизни и обрекли на страдания не по ее воле, — сказал Чэнь. — Но она не одна такая. Я не хочу, чтобы целая череда таких Перл Тан обреталась между этим миром и Адом, чтобы их похищали и доставляли туда, где их ждут лишь незаслуженные страдания.

— Твои желания, Чэнь Вэй, не имеют значения.

— Да, я понимаю. Но согласись, если я могу не допустить эксплуатацию этих духов, так называемую торговлю призраками, это и есть то, что я должен делать?

Через какой-то миг, показавшийся Чэню вечностью, богиня склонила голову.

— Что нужно сделать?

— Перл обладает информацией. В момент смерти она подслушала разговор между ее отцом и неизвестным, и я думаю, она до сих пор помнит его, хоть сама так и не считает. Мне кажется, это нечто, имеющее невероятно большое значение для Ада, и ради его получения они готовы на все. Но я не знаю, как мне добраться до этой информации.

— Хорошо, — произнесла Гуаньинь, помолчав. — Посмотрим, что можно найти.

Очертания храма вокруг стали таять и блекнуть. Чэнь увидел испуганное лицо Лао, который что-то неслышно говорил, а потом исчез, как задутая свеча. Чэнь стоял в чьей-то спальне.

— Где я? — вопросил Чэнь, а потом понял.

Он уже был здесь. Это спальня Перл Тан в теперь уже исчезнувшем доме. Позади и вокруг него послышался голос Гуаньинь:

— Ты в том, что осталось от личности Перл. Когда она ступит на Небесные берега, исчезнет и это, но пока все, что уцелело от ее сознания, здесь. Ищи, что тебе нужно, но поторопись. Близится рассвет, и мне нужно отправлять Перл в путь.

Чэнь чувствовал себя взломщиком, проникшим в чужую голову. Ему казалось, что он совершает какое-то насилие, и он ненавидел себя за это, пока торопливо рылся в ящиках стола и шкафах, где все было перевернуто вверх дном. Он даже не знал, что ищет, понимая лишь, что искомого здесь нет. Он снимал с полок книги, быстро проглядывая ни о чем не говорящие названия: в основном любовные романы для подростков, и они ему ничего не давали. Он заглянул под кровать: ничего. От недавно выпитого кофе он нервничал и действовал некоординированно, а часть сознания говорила, что все это странно, ведь этого места вообще не существует. Поднявшись, он услышал голос богини:

— Осталось всего несколько минут, Чэнь. Солнце встает.

Инспектор открыл рот, чтобы что-то возразить, но в этот момент увидел отражавшуюся от чего-то в дальнем углу полоску света. Это была жемчужина, круглая и сияющая, на алой подушечке. Рванувшись вперед, Чэнь схватил ее, и в это время спальня стала тускнеть, словно засасываемая в открывающийся разрыв Вселенной. На какой-то миг взору Чэня предстало место, от вида которого он даже вскрикнул: золотистое небо над сверкающими деревьями, усыпанными, как цветами, алмазами, и кусочек тени — это была Перл Тан, — которая бежала среди них и скрылась в потоке света. Он открыл глаза. Тяжело дыша, он стоял на коленях на холодном каменном полу храма Гуаньинь, и над ним возвышалась ее статуя, бессловесная и далекая. В руке ничего не было, но выраженное в образе жемчужины знание прочно засело в его мозгу, словно вбитое туда кузнечным молотом. Теперь он понимал, почему Ад пускался во все тяжкие, чтобы скрыть и разыскать это. Он понял также, насколько важно для него сейчас найти не только Инари, но и Чжу Иржа.

 

27

Чжу Ирж горько размышлял о том, что беда Ада не столько в осязаемых миазмах зла (которыми, в конце концов, пропитан и он сам), сколько в бюрократизме. Уже пятый час он стоял в огромной очереди в Министерстве эпидемий, чтобы записаться на прием к Третьему административному ассистенту Второго уровня. По крайней мере после трех часов, проведенных на ногах, он ухитрился найти место, чтобы сесть, но помещение было забито народом, а от стоявшего в воздухе запаха болезней и пота его просто распирало. Знай он, что это лучшее, чем мог помочь доктор Со в смысле контактов, он не стал бы и беспокоиться. Хотя следовало признать, что доктор, по крайней мере, снабдил его всеми необходимыми документами, чтобы прорваться через внушительные стальные ворота Министерства.

— Перестаньте! — рявкнула на него сидевшая рядом женщина. — Вы мне на нервы действуете!

Чжу Ирж непонимающе уставился на нее. Он и не подозревал, что что-то делает.

— Вот.

Ее маленький, сложенный бантиком рот открылся, и вылетевший оттуда язык с презрением устремился в сторону его хвоста, который нетерпеливо постукивал по стальному полу.

— Извините, — проговорил Чжу Ирж как можно неискреннее.

С преднамеренной наглостью он обвил хвостом колени и бросил взгляд на часы. Времени было уже много, а он обещал сводить одну из подружек в оперу. «Как назло, — это будет Жэнь Цзи с ее острым языком, — вздохнул он про себя. — Словно специально идти придется с ней, а не с кем-то другим, от кого меньше нытья...» Дверь офиса назначений на прием отворилась, и оттуда вышла, шаркая ногами, тщедушная фигура. После пятнадцатиминутного ожидания лампа над дверью коротко мигнула, и вошел следующий по очереди. Чжу Ирж почувствовал, что снова постукивает хвостом. «Просто абсурд, — думал он. — Настало время брать все в свои руки».

— Прошу прощения, — обратился он к сидящей рядом женщине, — вы случайно не знаете, где туалет?

— По коридору налево, — неучтиво пробурчала та.

— Благодарю. Вы не подержите место для меня? Я на минутку.

— Еще чего. Уйдете — будете последним.

Убедительно ворча, Чжу Ирж поднялся с, места и стал протискиваться через толпу к двери. Там он обнаружил, что очередь растянулась на весь коридор, и ему пришлось расталкивать целое скопище бормочущих демонов. Конкретно этот департамент занимался не душами умерших от болезней людей, а самими обитателями Ада, и в очереди были представлены чуть ли не все болезни, которые Министерство обычно обкатывало на местных жителях. Чжу Ирж заметил больных сонной болезнью, которую вызывает муха цеце, пациентов с гниющими костями и ощутил на себе раздражение несчастных, которым оставалось лишь уповать на то, что им будет послана смерть в избавление от мучений. В глубине души он воздал хвалу Его Императорскому Величеству за то, что положение его собственной семьи защищало его от этого. Если, конечно, не вспоминать о страховке по болезни, на которую уходила значительная часть его месячной зарплаты, но ведь заранее не угадаешь, когда придет беда. Внезапно осознав шаткость своего благополучия, Чжу Ирж проскользнул в дверь, ведущую в туалет.

Внутри он увидел обычные вонючие отверстия и забрызганный пол. Шипя от неодобрения, Чжу Ирж подобрал полы своего одеяния, чтобы оно не касалось пола, и огляделся. Одна из кабинок была занята, оттуда доносились звуки приступа рвоты. «Если я останусь здесь еще ненадолго, — решил Чжу Ирж, — то точно подцеплю одну из болезней, так широко представленных в коридоре». Быстро шагнув в кабинку, он запер за собой дверь и поднял голову.

На низком потолке он, как и предполагал, увидел вентиляционную решетку. Вряд ли она оправдывала свое предназначение, если говорить о настоящей вентиляции, потому что была забита пылью и жиром, но Чжу Иржа это мало заботило. Узковата, конечно, но он полагал, что сможет протиснуться сквозь нее, в конце концов, не такой уж он толстый. Дотянувшись до решетки, он зацепился когтями за проволоку и резко выдернул ее. Потом ухватился за края отверстия вентиляционной шахты, ловко подтянулся и поставил решетку за собой на место.

Внутри шахта была шире, чем он думал, и тянулась в обе стороны. К сожалению, Чжу Ирж слабо представлял себе план Министерства, но знал, что, как и во всех учреждениях Ада, верхние этажи — самые важные. Поэтому нужно искать путь наверх. Встать во весь рост в шахте не получалось, но, согнувшись, можно было передвигаться быстрее, чем на руках и коленях, и преодолевать значительные расстояния. Прошагав таким образом минут пятнадцать, он наткнулся еще на одну решетку в верхней части шахты. Не без труда Чжу Ирж снял ее и спугнул большую крысу, которая метнулась в тень, царапая металлический пол покрытым чешуей телом. Подняв голову, Чжу Ирж увидел оставленные ею фосфоресцирующие следы в идущей наверх шахте. Цепляясь за выступы на стенках, образованные решетками, Чжу Ирж стиснул зубы и полез вверх.

Задача была сложная, и Чжу Ирж почувствовал облегчение, когда вертикальная шахта все-таки закончилась. Прижимаясь к ее краям, он поддел хвостом и выдернул ближайшую решетку, а потом подтянулся в проход и сам. Пыль уже забилась ему за воротник и между чешуйками на спине, отчего позвоночник непроизвольно чесался. Полы сюртука в одном месте порвались, а в волосах было полно паутины. Закрыв глаза, Чжу Ирж осторожно послал точное ругательство, надеясь, что оно останется незамеченным, в адрес Первого лорда банков. Потом он замер. Послышались голоса.

Очень медленно, стараясь не шуметь, Чжу Ирж чуть подвинулся вперед, голоса звучали негромко, но один явно был женский, со злыми шипящими интонациями. Съежившись, Чжу Ирж стал продвигаться вперед, пока не оказался непосредственно над местом, откуда раздавались голоса, здесь вентиляционная решетка тоже была устроена в потолке. Всматриваясь сквозь нее, Чжу Ирж увидел женщину. А прямо под собой — макушку какого-то демона: волосы на его голове были аккуратно зачесаны длинными черными прядями, закрывая видневшиеся тут и там проплешины. Шершавая кожа на них шелушилась, и Чжу Ирж снова возблагодарил судьбу, по воле которой родился в семье выходцев из Министерства порока. Множество привлекательных возможностей и никаких безобразно уродующих болезней... Лица демона, которое, как с ухмылкой подумал он, выглядело, вероятно, не лучше, он не видел. Ерзая, он повернулся, стараясь разглядеть женщину.

— Ты должна быть признательной, — с долей высокомерия говорил демон. — Ведь я, в конце концов, проявил достаточное великодушие, простив тебя, вернув назад в лоно дома и семьи, сумев уберечь от законного гнева у эй, которые, если бы не я, могли бы за твое постыдное поведение свергнуть тебя в Нижние Пределы. Ну, разве не так?

Раздался невнятный ответ: возможно, это было согласие, а возможно, и нет.

— Подойди сюда, — велел демон. — И перестань ворчать.

Шаркая ногами, женщина начала двигаться вперед, и Чжу Ирж понял, что ноги у нее скованы на лодыжках. Она шла склонив голову: были видны гладкие темные волосы на макушке («Никаких проплешин», — с удовольствием отметил Чжу Ирж). Он ощущал даже исходивший от нее аромат — утонченно пряное и сладкое дуновение среди затхлого воздуха Министерства — и вдохнул его с благодарностью. Потом, вглядевшись в ее пусть и искаженное презрением лицо, Чжу Ирж понял, что она прекрасна. Бледная тонкая кожа, острые как бритва скулы, глаза, как колодцы крови. И одета она как-то необычно: похоже, когда-то это был домашний халат, но сейчас от него остались одни лохмотья, не скрывавшие формы тела. Демон протянул покрытую пятнами руку, провел у нее под грудью и с неожиданной силой ущипнул за сосок. Чжу Ирж, которого на миг охватила сексуальная фантазия, сглотнул и немного изменил свое положение относительно пола шахты. Ему было неудобно: казалось, будто он подглядывает. «Ну и что в этом плохого?» — напомнил он себе. Женщина плюнула раскаленной искрой, и демон отдернул руку. Ощутив резкий запах опаленной плоти, Чжу Ирж поднял элегантно очерченные брови. Должно быть, она действительно не на шутку рассердилась, но в данной ситуации винить ее было нельзя. «Интересно, кто она такая? — размышлял он. — Явно не из простых, а тут еще это упоминание о Нижних Пределах. Что она могла натворить, чтобы заслужить такое наказание и такое прощение?»

— Думаю, не надо говорить, что ты об этом пожалеешь, — прошипел внизу взбешенный демон.

— А мне наплевать!

Чжу Ирж вздрогнул. «Такая красивая, такая храбрая и такая беспечная...» Он представил себе, как соскальзывает вниз, сбивает гонителя девушки с ног и спасает её от ужасной участи. В его мечтах она благодарно падала на колени, обвивала его руками за талию, мягкие груди прижимались к его бедрам, рот... Тут Чжу Ирж захлопал глазами. «Ну, хватит уже. Что бы ни происходило внизу и какими бы захватывающими ни были события, это не мое дело». Чжу Ирж постарался загнать вездесущий фантом сексуального желания на задворки сознания, глядя, как демон, прижимая к груди раненую руку, широкими шагами выходит из комнаты, а женщина падает обратно на кушетку с расстроенным и усталым лицом. «Ну да, — размышлял Чжу Ирж, — возможно, все это не имеет абсолютно никакого отношения к тому, зачем я пришел в Министерство. Впутаешься в ситуацию и не получишь ничего, кроме беды, как бы ни была прекрасна и желанна эта женщина... Если я еще в своем уме, надо быстро и тихо двигаться дальше». Но, отбросив эту разумную мысль, Чжу Ирж отодвинул решетку в сторону и вывалился в комнату.

 

28

Лао в изумлении смотрел на Чэня.

— Ты уверен? — спросил он уже в четвертый раз. Инспектор даже не стал отвечать, он лишь устало кивнул. — Надо же — замахнуться на такое. Это, скажу я вам, слишком. Даже для Ада. Говорил я, что не надо допускать, чтобы демон из полиции нравов крутился вокруг: ни к чему хорошему это не приведет.

— Не думаю, что дело как-то связано с Чжу Иржем, — стал невольно защищать демона Чэнь. — Вспомните, он ни о чем не догадывался, как и мы, если конечно, он не умеет так замечательно притворяться. — Вспомнив ясные золотистые глаза Чжу Иржа, Чэнь почему-то подумал, что не умеет. — Это Министерство эпидемий.

— Что ты собираешься предпринять?

— Не уверен, что в моих силах изменить что-либо. Я могу уведомить обо всем Небеса, через нее. — Чэнь указал на недвижную фигуру Гуаньинь. — Думаю, по сути, я это уже сделал. — Он смутно припомнил присутствие Гуаньинь у своего плеча в призрачной спальне Перл. — Но Небо играет по своим собственным правилам.

— Да, там нечто вроде «Первейшей директивы»,[] — задумчиво проговорил Лао. Поймав на себе удивленный взгляд Чэня, он добавил: — Это из американского телевизионного шоу. Научная фантастика. А-а, не обращай внимания.

— Небеса любят, когда люди выполняют за них грязную работу, и не скрывают этого. Во всяком случае, как ты понимаешь, в настоящий момент я не на совсем хорошем счету у Гуаньинь и не хочу искушать судьбу. Кроме того, думаю, что она действительно уже все знает. Как я уже говорил, Небо играет по собственным правилам. Мне придется поставить в известность местные медицинские службы, но еще не факт, что мне поверят. Люди склонны не видеть, что творится у них под носом, особенно когда речь идет об Аде,

— Министр здравоохранения — атеист, — заметил Лао.

— Министр здравоохранения все отрицает, — фыркнул Чэнь. — С нашей стороны мы сделаем все, что сможем.

— Как можно начать работать над противоядием от болезни, которая еще даже не существует? — усомнился Лао.

— Она появится достаточно скоро, — мрачно ответил Чэнь.

Он вспомнил про жемчужину: про эту драгоценную информацию, выхваченную из сознания уже мертвой девушки, вспомнил потрясение, испытанное после того, как он понял ее значение. Сейчас ему снова пришел на ум обрывок из разговора между отцом Перл и демоном, явившимся посмотреть, как она умирает, и в его сознании эхом отдавался шепот самой Перл: «Твоя жертва не будет напрасной. Министерство эпидемий готовит мор: такой, что погибнут миллионы. Им нужна кровь. Им нужна кровь и души невинных. Человеческая кровь и невинные души, чтобы приготовить наркотик, который вознесет демонов на Небеса».

На этом воспоминания обрывались. Чэнь встал, чувствуя головокружение от того, что слишком мало спал, и от потрясения, испытанного при раскрытии этой тайны.

— Ну и что теперь? — спросил Лао.

— Хочу позвонить в участок и доложить капитану Суну, что, по-моему, происходит. Хочу также послать электронное сообщение Чжу Иржу, если биовеб работает. — Он вынул телефон и стал набирать иероглифы.

— Демону? Но ведь это рискованно, не так ли? А что, если он тоже замешан?

— На Министерство он не работает, в этом я уверен. Перл, похоже, была уверена, что Министерство эпидемий действует независимо от остального Ада — именно поэтому они хотели, чтобы все хранилось в секрете. А Чжу Ирж мог бы оказаться полезным контактом, особенно если мы предоставим ему информацию. — Задержав дыхание, он наблюдал, как соединение наконец установилось, и электронное сообщение исчезло в пространстве между мирами. — Что касается Сингапура-3, помимо тебя здесь есть лишь один человек, которому можно доверить оповещение соответствующих властей и приведение города в полную боевую готовность. И этот человек — Ши Ножо.

— Охотник за демонами? Вообще-то блестящая мысль. У него прекрасные связи, он очень заинтересован в успехе, и ему наплевать на то, что о нем подумают.

— Ши Ножо может все сделать гораздо лучше, чем я, — сказал Чэнь, беря в руки пиджак. — А так как меня здесь не будет, он станет идеальной заменой.

— Тебя здесь не будет? А куда ты собираешься? — удивился Лао, а потом, когда до него дошло, охнул. Лицо у него даже вытянулось от испуга.

— Ну, — взглянул на него Чэнь. — И куда же, по-твоему?

 

29

Инари беспомощно смотрела, как Дао И широкими шагами вышел из комнаты, прижимая к груди раненую руку. Она до сих пор ощущала на зубах искры ярости и страха, но на этот раз проглотила их. Глупо она поступила, причинив Дао И боль. Она представила его покрытое пятнами, испещренное язвами и красное от бешенства лицо и поморщилась. Но если бы он не дотронулся до нее вот так... она вспомнила ласковые, деликатные руки Чэня, и гнев нахлынул новой волной. Если бы вопрос стоял о том, быть ли занимающей самое низкое положение женой Дао И или оказаться тотчас же отправленной в Нижние Пределы, последнее казалось чуть ли не привлекательным. Возможно, теперь, когда самое страшное уже позади и Министерство утащило ее обратно в Ад, ей, в конце концов, стоит рискнуть с у эй... Едва она подумала об этом, как с потолка послышался треск и дождем посыпалась пыль и сажа. Инари подскочила, словно у эй могла вызвать одна только мысль о них, но это был лишь свалившийся в комнату демон, такой же, как она сама.

Первым делом Инари захотелось спросить, почему он весь в грязи. Ей давно уже не приходилось видеть настолько испачканную одежду, а тут еще и сюртук порван. Однако из-под грязи на нее смотрело точеное лицо и золотистые огненные глаза.

— Мадам? — обратился к ней демон. — Вижу, вы находитесь не там, где вам хотелось бы.

— Что верно, то верно, — дрожащим голосом произнесла Инари, еще не смея надеяться.

— В таком случае, — продолжал демон, — отсюда можно выбраться, но предупреждаю, приятного в этом будет мало.

— Вижу, — заметила Инари, оценивая растрепанный вид демона.

Он опустил глаза в явном смущении.

— Нам нужно освободить вас от этих оков, — сказал он. — Кстати, как вас зовут?

Инари быстро соображала. He хотелось открывать, кто она такая на самом деле, на случай если этот тип вспомнит тот старый скандал и захочет в дальнейшем сделать ее орудием шантажа.

— Меня зовут Лэйлэй, — поспешно ответила она.

— Какое милое имя, — сказал демон, присев у ее ног.

Оковы упали.

— Благодарю вас, — вздохнула Инари. — Как это у вас быстро получилось.

— Да, я... у меня есть кое-какой навык в таких вещах... Так. Позвольте, я помогу вам подняться наверх.

Не успела Инари вымолвить и слово протеста, как он обхватил ее за талию и поднял к потолку. Она ухватилась за края отверстия и просунула в него голову, чувствуя себя в разодранном домашнем халате неуютно голой.

— Пожалуйста, не смотрите, — смущенно произнесла она.

— Да мне такое и в голову не придет, — галантно ответил демон.

Она была уверена, что он лжет, и постаралась подтянуться в грязную шахту как можно быстрее. Демон одним движением последовал за ней.

— Ну вот, — произнес он. — Мы пойдем вон туда. Постарайтесь не шуметь.

Думая о Дао И, о том, в какое он придет бешенство, обнаружив, что она исчезла, Инари следовала указаниям демона. Карабкаться по лабиринтам и проходам оказалось делом нелегким, да и запахи там стояли не благоухающие, и к тому времени, когда они достигли нижней части здания и осторожно спустились в кабинку туалета, Инари, как и демон, была вся в грязи. Еще больше пострадал от ползания ее халат. «Я практически голая», — стыдливо и рассерженно думала она. Демон быстро оглядел ее под тусклым светом туалета, и Инари отвернулась, не желая видеть, как он будет пялиться на нее. Но демон предложил:

— Думаю, вам лучше надеть мой сюртук. Ну или то, что от него осталось. — Сняв этот длинный кусок перепачканного шелка, он обернул ткань вокруг нее, и Инари взглянула на него с благодарностью. — Нам лучше поторопиться, — сказал он.

— Куда мы идем?

— Не волнуйтесь. Я знаю одно место. Там вы будете в безопасности. И сможете помыться.

Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, и Инари покорно улыбнулась в ответ, но в глубине души не могла отделаться от мысли: «Все время мужчины. Мужчины выручают меня, похищают, хотят жениться на мне... Почему у меня никак не получается помочь себе самой?» Но потом на ум пришел человек с мечом, охотник с холодными глазами, падающий с лодки в маслянистые воды гавани, и то, как она опалила лапающие ее руки Дао И огненным язычком, и свой изначальный отказ стать его женой, в конце концов и приведший к тому, что теперь она стоит с каким-то незнакомцем здесь, в этой вонючей уборной в подвале Министерства эпидемий. «Нет, не всегда мужчины. Мне хотя бы полшанса, больше не нужно. И я воспользуюсь первой же возможностью». Демон уже выходил из дверей, настороженно оглядываясь вокруг, и преисполненная новой решимости Инари последовала за ним.

 

30

Как и следовало ожидать, охотник за демонами поверил каждому слову Чэня, и это обнадеживало. Ши Ножо тут же перешел к выполнению данного ему задания, пообещав задействовать обширную сеть своих связей и перевести город на военное положение. Чэнь, который оставался в храме Гуаньинь, несколько сомневался в успехе, но предоставил Ши Ножо свой стол, с которого уже было тщательно убрано все, имеющее отношение к Инари, в полное распоряжение. Как только он закончил перечислять сложную последовательность паролей биовеба, в трубке послышался голоса капитана Суна. Очевидно, он тоже слушал.

— Мор, разработанный в Аду, Чэнь. Это круто.

— Я понимаю. Ши Ножо, что называется, собирает силы. Нам нужна поддержка медиков.

— Хотя вопрос не только в том, чтобы привести все в порядок после того, как худшее уже случится, верно? Что у нас делается для того, чтобы это вообще никогда не произошло?

— Я уже занимаюсь этим вопросом, сэр.

— Что вы имеете в виду?

— Одну минуту, — извинился Чэнь. Он вышел через дверь во двор, прочь от осуждающего взгляда статуи. Разницы, конечно, никакой — у богини есть уши в самой земле, — но казалось, что так более вежливо, что ли. — Мне потребуется отпуск.

— Для чего?

— Чтобы отправиться в Ад, сэр.

Последовала короткая многозначительная пауза, а потом Сун сказал:

— Вы угадали мои мысли, инспектор. Хорошо. Отпуск вам предоставляется. Планируете кого-нибудь взять с собой?

— Нет. Да я и не могу. У меня нет такой договоренности с иными мирами. Если я туда отправляюсь, то один.

— Хорошо. Могу я спросить, какие меры предосторожности вы принимаете?

Чэнь уже продумал этот вопрос.

— В основном буду изображать разнорабочего, — сказал он. — В Аду их полно. У меня и легенда уже готова.

— Значит, будете действовать тайно? Как «змея», на жаргоне полиции нравов?

— Так точно.

Сун на минуту задумался.

— Ну что ж, желаю удачи. Но вы не должны забывать об одном. В связи с этим делом, Чэнь, произошло уже немало небычного. Исчезновение известного горожанина, не говоря уже о его доме, Куда-то не туда попадают духи умерших девушек. На палубе вашего плавучего домика появляются демоны. Полицейские из Департамента порока с того света. А теперь еще нечто, угрожающее каждому в непосредственной близости от Сингапура-3, а также, вероятно, и за его пределами. Такого количества происшествий у нас обычно не бывает, Чэнь, и мне это не нравится. Я скажу здесь и сейчас, что вас никоим образом не отстранят от дела, потому что к нему никто больше не захочет подходить и близко. До сих пор от меня не требовалось приближаться ко всей этой сверхъестественной муре ближе, чем мне самому бы хотелось, и, если вы разберетесь с проблемой, можете рассчитывать на мою полную поддержку во всем. Но если у вас не получится, городские власти будут искать , козла отпущения. Им станете вы, Чэнь.

— Я, собственно, предполагал, что так и будет. — Чэнь постарался вздохнуть не очень громко.

— Вот и хорошо, — сказал Сун и добавил: — И будьте осторожны.

— Я всегда осторожен, — пробормотал Чэнь, но голос не прозвучал убедительно даже для него самого.

 

31

Инари намеревалась улизнуть от очаровательного, но подозрительного незнакомца при первой же возможности, но это было до того, как она приняла ванну. Из Министерства эпидемий они выбрались без происшествий. Закутанная в черный шелковый сюртук и прячущая лицо Инари походила на многих в толпе больных демонов, и никто на нее даже не оглянулся.

К тому времени, когда они вышли за двойные стальные двери Министерства, уже почти стемнело. Полоса болезненно-алого света, которая считалась в Аду закатом, стягивала горизонт кольцом, как мигрень, а носившиеся по небу грозовые тучи подкрашивались вспышками молний. Когда они спустились по бесконечной лестнице, ведущей к площади, на которой стояло Министерство, Инари бросила взгляд назад и увидела, как здание осветил разряд молнии: стальной зиккурат высотой в девятьсот девяносто девять этажей был слишком огромен, чтобы его мог охватить взглядом кто-то, кроме у эй. Флаги цвета крови на каждом углу башни полоскались на поднимавшемся ветру, который вырвал волосы Инари из-под не предназначенного для них сюртука демона и разметал у нее за спиной. Высоко в небесах, у самой вершины зиккурата, кружились огни цвета хвори, как предвечное прославление страданий.

— Пойдемте, — беспокойно позвал демон. — Чем дальше от этого места, тем лучше.

— Но куда мы? — снова спросила Инари, но он не ответил.

Крепко взяв за руку, он повел ее через огромную площадь в лабиринт улиц. Вскоре они уже покинули Старый квартал, где располагались все министерства, торопливо, шагали мимо лавок, в которых продавали отраву, выдумки и тайны — все традиционные товары Ада, как тысячи лет назад, — и Инари подавила острую боль в душе. Хоть и больно признаться, но ей все же не хватало этого мира. По крайней мере она оттуда, где полно традиций в отличие от недолговечных, как муха-поденка, человеческих цивилизаций... Раздался звук раздвигаемых занавесок, усеянных дохлыми скорпионами, и из окна выплеснули помои. Выругавшись, демон шарахнулся в сторону, выведя Инари из равновесия. Она хотела было втихаря сбежать, но рука демона сжимала ее руку слишком крепко. «Что он, интересно, придумает, когда мы доберемся до цели?» Ей показалось, что она уже знает.

Они повернули за угол, и ошеломленная Инари вдруг поняла, что это место ей знакомо. Перед ней был Эмпориум крови ее брата Цо: памятный мрачный фасад, увешанный черными и красными флагами с рекламой товаров. Снова продают менструальные выделения, рассеянно отметила она про себя, а ряд пыльных мраморных кувшинов вдоль витрины так и стоит нетронутым с тех пор, когда она была здесь в последний раз. Нынешний владелец, получивший магазин после дискредитации ее брата Цо — скандала, которого сама она избежала, с досадой напомнила себе Инари, — название оставил, скорее всего, из коммерческих соображений. «Интересно, что теперь с Цо? — думала она. — Ведь он такой же, как все, консерватор, так же печется о своей репутации». Инари задумалась и о том, как он управляется со своими перевернутыми ногами, и от нахлынувшего при этом чувства вины у нее даже перехватило дыхание. Демон глянул на нее.

— Что случилось?

— Ничего. Просто запыхалась.

— Уже недалеко, — заверил демон. Он вел ее по лабиринту улиц в направлении района Гарден, а потом свернул в какой-то неизвестный переулок. — Пойдем в обход, — сказал он. — А то придется еще объяснять, кто вы такая.

— Объяснять про меня? Кому?

— Я живу в пансионе. Владелица заведения гостей приводить разрешает, но берет за это безумные деньги, а после сегодняшнего я, в силу различных причин, возможно, буду несколько стеснен в средствах... Ну вот мы и пришли.

Открыв задвижку на калитке, он провел Инари в заброшенный неухоженный садик. Когда-то о нем все же заботились: в последних лучах заката Инари заметила лилии, качающие темными головками над отблесками воды, и ощутила горьковатый аромат ночных роз.

— Как тут мило, — проговорила она.

— Ну, мне нравится. Да и, в конце концов, слишком разборчивым быть не приходится.

Он поднялся по ступенькам на шаткую веранду, где от деревянных перил уже отваливался черный лак, и полез в карман за ключами. Открыв пару застекленных дверей, он знаком пригласил Инари войти.

— Сюда, пожалуйста.

Войдя, Инари оказалась в большой тихой комнате. Коснувшись рукой лампы, демон включил ее, и свет разлился по подобранной с удивительным вкусом мебели. Заметила Инари и стоявшую в углу комнаты большую кровать. Она застенчиво присела на изношенную кушетку рядом с довольно неряшливым букетом засунутых в вазу лилий.

— У вас столько книг, — отметила она.

— К сожалению, много читать не получается — слишком занят. Но все же нравится думать, что наверстаю, когда будет время... — Демон двинулся к застекленным дверям и задернул занавеси, сначала надежно закрыв задвижку. — Так, — проговорил он. — Вон там ванная, можете ею воспользоваться. А я поищу вам какую-нибудь одежду.

— Вряд ли ваша одежда мне подойдет, — неуверенно произнесла Инари. — Вы же выше меня.

Демон улыбнулся в сторону какой-то самодовольной улыбкой, подтвердив таким образом некоторые худшие опасения Инари.

— У меня есть кое-что из дамской одежды. Вещи, оставленные гостями. — Он провел ее в небольшую ванную комнату рядом с главной. — Надеюсь, с водой все будет в порядке.

Вода пошла горячая и чистая: поразительное явления для Ада. «Сколько, интересно, этот демон платит за такое место? — мелькнуло в голове Инари. — Надо будет спросить, кто он такой».

— Как вас зовут? — крикнула она через закрытую дверь.

— Чжу Ирж. — донесся приглушенный ответ.

Инари это имя ничего не говорило. Пока в ванну набиралась вода, она сняла свои лохмотья, а потом с удовольствием залезла в воду, от которой шел пар, и закрыла глаза. Она чуть было не задремала, и лишь мысль о том, что нужно убраться отсюда до того, как ее благодетель заговорит о вознаграждении за доброту и спасение, заставила ее прервать блаженство. «Когда демон будет принимать ванну, нужно найти возможность убежать». Неподалеку на стуле лежала ночная рубашка: вся просто воздушная, с черными кружевами. Инари нахмурилась. Она не слышала, чтобы кто-то входил, но никакой другой одежды не было, и Инари надела эту рубашку, повязала приличия ради полотенце вокруг талии и осторожно вошла в большую комнату. Чжу Ирж сидел на кушетке и читал газету. В длинном шелковом халате он выглядел на удивление чистым. Улыбнувшись, когда она вошла, он проговорил:

— Вы устроились так уютно — дело в том, что я заглянул лишь на минуту, чтобы оставить ночную рубашку, и не хотелось беспокоить вас, поэтому я пошел к соседу и принял душ там. Освежились?

— Да, благодарю вас, — сказала Инари, выругавшись про себя.

В комнате было тепло и приятно пахло, но несмотря на это, она чувствовала усталость и страх, а Чжу Ирж, который теперь избавился от грязи, оказался весьма привлекательным. Внутри подымался какой-то скорбный плач по Чэню, по барсуку, по плавучему домику ее собственной семьи. По Земле. «Скоро ты вернешься туда, — твердо пообещала себе Инари. — Перестань переживать».

— Идите посидите здесь, — похлопал по кушетке рядом с собой Чжу Ирж.

Инари нехотя подошла и решительно уселась на стул напротив. Улыбка демона стала шире.

— Хорошо, — чуть кивнул он. — Ну а теперь расскажите, как получилось, что такое прелестное создание, как вы, оказалось в оковах и подвергалось приставаниям этого отвратительного типа на верхних этажах Министерства эпидемий?

Инари уже придумала, что сказать, но не была уверена, что ее история прозвучит хоть сколь-либо убедительно. Она начала сбивчиво объяснять, что она — сестра офис-менеджера третьего ранга в этом Министерстве, что время от времени приходила помочь брату, что демон, от которого ее спас Чжу Ирж, увлекся ею и напал на нее, заковав ее в цепи, когда она отказалась отвечать на его приставания, и... Тут Инари остановилась, чтобы набрать воздуха, и тайком глянула на Чжу Иржа. Тот сидел, уставившись в пол, и на его губах по-прежнему играла легкая улыбка. Поразительно длинные ресницы придавали лицу подозрительно неестественное и женственное выражение, но, когда он поднял голову, золотистые глаза яростно сверкнули, и впечатление тут же исчезло.

— Какая ужасная история, — беспечно проговорил он, оставив Инари в некотором сомнении: то ли он сочувствует ей, то ли называет лгуньей. — И тем не менее, боюсь, такое случается сплошь и рядом. — Он вздохнул, и было видно, что искренне. — Не переживайте. Теперь вы в безопасности.

— Благодарю за спасение, — прошептала Инари, содрогнувшись от нахлынувшего воспоминания.

Нечто подобное она когда-то сказала Чэню, но в тот раз она была исполнена настоящей благодарности и действительно почувствовала облегчение. Может, она и признательна Чжу Иржу, но вот облегчение? Нет, его не будет, пока не станет ясно, чем он при этом руководствовался. А ясно станет уже скоро.

— Прошу прощения, — сказал Чжу Ирж. — Я такой никудышный хозяин: даже чаю вам не предложил. Не желаете чашечку?

— Да, благодарю. Улун, если есть.

— Есть. Мне его подарила бабушка. Ей поднесли на пятисотлетие стофунтовую банку от самого Императорского двора. Я открываю ее лишь по особым случаям, — сказал Чжу Ирж.

На миг когтистые руки легко коснулись ее плеч, и она ощутила исходящий от ладоней жар. Она содрогнулась, и Чжу Ирж отстранился. Взволнованная Инари повернула голову и увидела, что он расставляет чайные чашки. На его лице по-прежнему играла улыбка.

— Ну вот, — проговорил он, поставив на стол черную лакированную чашку с чаем такого же оттенка. — От этого вам станет лучше.

А потом, прежде чем Инари успела как-то отреагировать, быстро нагнулся и умело поцеловал ее голова вдруг наполнилась звоном — тревожная смесь негодования, вины, ужаса и желания, — а на все это наложилась циничная мысль о том, что у него, должно быть, немалый опыт. Она отпрянула, вскочила на ноги, споткнувшись и опрокинув стул, и прижала руку ко рту, как школьница. Чжу Ирж прикусил зубами нижнюю губу, у него был такой вид, словно он окончательно очарован.

— Я не могу, — запинаясь, произнесла она.

Перешагнув через упавший стул, Чжу Ирж твердо взял её за плечи и взглянул сверху вниз в ее убитое горем лицо.

— Конечно, нет, — учтиво сказал он. — У вас сегодня было много отвратительного, достаточно, чтобы расстроить самого твердого человека. Не знаю, что на меня нашло. — Наклонив голову, он сдержанно поцеловал ее в лоб. — Так вот. Пейте чай и ложитесь спать. Я буду спать на кушетке — или, если захотите, в коридоре. Я уверен, что смогу одолжить еще одну кушетку у соседа.

— В коридоре, — только и смогла вымолвить Инари. — Если вы не против... то есть благодарю вас, но...

— Все в порядке, — успокаивал ее Чжу Ирж. Он собрал охапку белья и открыл дверь. — Спокойной ночи, Лэйлэй. — Она не сразу сообразила, что так ее зовут, и только через секунду поняла, что Чжу Ирж, когда выходил, вновь сиял улыбкой во все лицо.

 

32

— Читать-то я читал, — пробормотал Лао. — А вот видеть, как это происходит, не приходилось. Сколько раз вы уже проходили?

— Это будет девятый, — рассеянно проговорил Чэнь.

Склонившись над плитками пола в храме, он тщательно раскладывал красные благовонные палочки.

— Ваш опыт превосходит все мои представления, — с еще большим уважением сказал Лао.

— Да, ну что ж, я уже долго играю в эту игру, — откликнулся Чэнь.

А про себя добавил: «Но, всегда с благословения Гуаньинь». Он решил не делиться с полицейским экзорсистом своими тревожными мыслями: таким нервным он Лао еще не видел. Длинные кончики усов экзорсиста, казалось, подрагивали от нестабильной энергетики, и Чэнь чуть ли не ощущал дрожание его ци.

— Постарайтесь собраться, — мягко попросил инспектор, не поднимая головы. — Вы меня из равновесия выводите.

— Виноват. — Лао откинулся назад, приняв более расслабленную позу, и глубоко вдохнул, чтобы успокоить дыхание.

—  Вот так лучше.

Лучше не стало, но Чэню не хотелось, чтобы Лао превзошел по рассеянности его самого. В нормальных условиях экзорсист обычно проявлял себя как оптимист и уверенный в себе человек, хотя и немного раздражительный, но то, чем они занимались сейчас, было далеко от нормального. Чэнь быстро прикинул, не отослать ли Лао на улицу, однако экзорсист был нужен для роли, которую раньше исполняла богиня. Чэнь старался слишком не задумываться о последствиях, ему и так было о чем побеспокоиться.

— Хорошо, — проговорил он, вставая и оглядывая результаты подготовки. — Вроде мы готовы.

Лао ответил еле заметным напряженным кивком.

— Вы уверены? — Их взгляды на миг встретились.

— Выбора нет, — сказал инспектор.

— Чэнь, следите за собой, ладно? Не наделайте явных глупостей. — Слова «как в прошлый раз» повисли в воздухе невысказанными. — И доставьте ее обратно в целости и сохранности, хорошо? Ее и себя.

Не удержавшись, Чэнь бросил настороженный взгляд на статую Гуаньинь, но богиня оставалась безмятежной и недвижной. Если и витал слабый ореол неодобрения вокруг ее спокойного нефритового лица, то его трудно было отличить от продукта собственного, отягощенного виной воображения.

— Со мной все будет в порядке, — проговорил Чэнь, стараясь, чтобы голос звучал искренне. — Не волнуйтесь. И, чем бы вы ни занимались, присматривайте за Ши Ножо.

— О, не беспокойтесь, — сказал Лао, словно готовясь возразить. — Этого ублюдка полоумного я не выпущу из виду до самого судного дня. Или до вашего возвращения. В зависимости от того, что произойдет раньше. Кстати... — начал он и замолк.

— Что такое?

— Если появится тот демон — из полиции нравов…

— И что?

— Что мне ему сказать?

Чэнь задумался.

— Скажите как есть. Расскажите, куда я отправился. Но не называйте настоящей причины. Пусть лишь примет к сведению, что я отправился за утащившим Тана.

— А если он мне не поверит?

— Не надо предоставлять ему роскоши выбора. Вам лишь придется быть особенно убедительным.

Он протянул руку и пожал ладонь экзорсиста:

— Спасибо, Лао.

— Начнем, пожалуй, — мрачно сказал Лао, ответив на рукопожатие. Он отступил назад, оставив Чэня в центре круга. — Вы уверены, что это сработает? — спросил он, взяв ноутбук и пристроив его себе на костлявые колени.

— Да, уверен. Во всяком случае, в большой степени, — сказал Чэнь, производя быструю эпистемологическую[] поправку — Вам нужно лишь придерживаться программы.

— А вы раньше уже так делали?

— Ну, нет. Не совсем так. Обычно сама богиня произносит вслух молитву, но это страниц девятнадцать на древнекитайском языке, и, откровенно говоря, у меня просто не было времени, чтобы выучить ее самому, и я подумал, что будет неправильно просить вас о таком одолжении. Вместо этого я перевел ее в электронный вид.

— А из-за подмены не может теперь выйти по-другому? — встревожился Лао.

— Ну конечно, есть же разница между интонациями настоящего божества с Небесных берегов и синтезатором речи «Сони-Хюндай», но надеюсь, эффект будет тот же, — сказал Чэнь с большей беспечностью, чем обладал на самом деле. — Ладно, — добавил он, наклонившись, чтобы поднести зажигалку к благовонным палочкам и отступить назад после того, как каждая, загораясь, начинала куриться ароматным дымком. — Поехали.

Сквозь дымку благовоний он видел длинные пальцы Лао над клавиатурой ноутбука и услышал первые слова молитвы, которая приведет его в гавань Ночи, а потом и дальше в Ад. Ему не нужно было оглядываться: он и так знал, что богиня следит за ним со всем вниманием. Он ощущал, как сверкающие глаза буравят ему затылок, а от силы ее недовольства он чувствовал себя так, словно его окатили ведром ледяной воды.

— Чэнь Вэй! — Голос был знакомый и отдавался в голове так, словно между стенками его черепа ничего не было. Инспектор сосредоточился на неровном, искусственном голосе, произносившем слова молитвы — Чэнь, думаешь, я не знаю, что ты делаешь?

Странно, заметил Чэнь, насколько похож голос богини на интонации его собственной матери, когда та была склонна покомандовать. И все же это его мало удивляло, и он не ответил.

— Если ты следуешь за ней, Чэнь, за этим маленьким демоном, которого уложил к себе в постель, то отныне ты можешь быть лишь человеком. Просто человеком, лишенным моей защиты против армий и легионов Ада. Я сострадательна без меры, но даже у моего сострадания есть пределы.

«В том, что касается предубеждений, — подумал Чэнь, — все мы одинаковы. Богиня и демон, человек и чудовище: никто из нас не понимает, в чем разница, но, по крайней мере, некоторые из нас делают над собой усилие и пытаются понять».

— Ужели у тебя хватает смелости сравнивать себя со мной? — словно не веря своим ушам, вопросила богиня, и на этот раз Чэнь вздрогнул.

За грозными словами вставала холодная, как лед, власть всего Неба. Да, она сострадательная и милосердная, но она также и богиня, и горе тому, кто забудет это. Однако молитва уже подходила к концу. Он чувствовал увеличивавшийся жар, который завивался спиралью в наполненном дымом воздухе храма, прожигал подошвы его башмаков и раздирал горло, голова начинала гудеть, как колокол, и череп, подобно железной хватке мигрени, сдавило с чудовищной силой каким-то обручем.

«Чэнь Вэй!» — раздался чей-то крик, но из-за боли было не разобрать, то ли это богиня, то ли Лао, то ли кто-то другой выкрикнул его имя из глубин бездны. В голове отдавались слова: «Если заглянешь в бездну, рано или поздно обнаружишь, что и она смотрит на тебя». Потом храм исчез, и вот инспектор уже стоял в огромном коридоре, который служил входом в гавань Ночи, и ее железные двери были у него за спиной.

Даже воздух казался другим в этом вестибюле между мирами. Он потрескивал от предчувствия, как ветер перед грозой. По залу носились тени, стрелой взмывая к металлической решетке необъятного и далекого потолка. Этот главный вход в гавань Ночи напомнил Чэню вокзал викторианской эпохи, вроде того, на котором он однажды побывал в Лондоне, там было полно отзвуков прошлого и печали, ощущение, похожее на предвкушение, его замечаешь в местах, где начинаются путешествия. Боковым зрением Чэнь видел огромную, бродящую вокруг толпу людей: все они, старые и молодые, были бледны и измождены. Однако когда он повернулся, чтобы взглянуть на них, то не сильно удивился, никого не увидев. Темная, расплывающаяся фигура посыльного вела через двери нового духа. В дальнем краю приемной за богато украшенным столом сидела секретарша и обрабатывала пилочкой когти. Чэнь нахмурился, хотя знал, что административные обязанности делятся поровну между мирами, и иногда с демонами иметь дело легче, чем с часто страдающими склерозом работниками из Небесных Пределов. Не обращая внимания на иллюзорную очередь, Чэнь направился к столу. Он с трудом удерживал равновесие: его пошатывало, словно только что сошедшего с корабля на берег, и это вызывало у него занятные вопросы об истинной природе гравитации. Подойдя к столу, он предъявил документы. Девица подняла голову. Инспектор с отвращением заметил, что она что-то жует. По нему скользнул безразличный взгляд, и Чэнь проговорил:

— Департамент полиции, отдел внешних сношений. Направляюсь в Ад.

Он ожидал сомнений в его полномочиях, но девица лишь перекинула жвачку за другую щеку и молниеносно, щелкая коготками по костяным клавишам, занесла что-то в компьютер, который казался высеченным из эбенового дерева.

— Что ж, хорошо, — пробурчала она. — Вам сюда.

— Можно я пройду прямо туда? — напрямик спросил Чэнь проверки ради.

Девица пожала плечами. Достав изо рта что-то клейкое и красное, она внимательно рассмотрела находку и засунула ее обратно. Истолковав этот жест как согласие, Чэнь быстро прошел к указанной двери и прижал изуродованную шрамами ладонь к стальной гравированной поверхности. Рука вдруг ощутила тепло. Дверь отворилась, и под взглядами сотен пар завистливых глаз он осторожно ступил внутрь.

Гавань Ночи представляла собой величайшее связующее звено между мирами. Она была похожа на храм Гуаньинь и Пильюсид-Айлэнд-Опера-Хаус, но в отличие от этих мест, твердо укоренившихся в своих мирах, пребывала в постоянном движении и изменении. Чэню казалось, что в ней присутствуют сразу все возможности, все направления. Мимо проплывали хрупкие, как снег, цветы с персиковых деревьев, растущих на Небесных берегах, они обращались в ледяные кристаллики, если преобладали очертания Ада. Рядом с Чэнем проплывали лица: молодой человек с разинутым от ужаса ртом, принявшим форму нуля, девушка в свадебном платье западного образца, такая же белая, как цветы персика и пепел, сквозь которые она теперь плыла. Ее платье было охвачено огнем, но еще не сгорело. На фоне то и дело изменявшегося неба вырисовывались пагоды, а через миг сбитый с толку Чэнь понимал, что смотрит вверх сквозь толщу воды. Рука полезла в нагрудный карман и нащупала там четки, и они дали хоть какую-то опору. Чэнь знал, что очередь на посадку можно найти там, где вроде бы находился юг портовой зоны, и, чтобы добраться от входных дверей до берегов моря Ночи, нужно идти, сколько хватит сил, но место, где он сейчас находился, постоянно изменялось, словно реторта алхимика, и определить конкретное направление было непросто. Мимо вереницей проносились горы, у ног взрывались хлопушки, которые бросала группа призрачных детей, чьи рты застыли в беззвучном ледяном смехе. На глазах они превратились в духов-собак, гончих Ада, и он узнал покосившиеся постройки Собачьей Деревни. Донеслось протяжное завывание, словно кто-то почуял живую плоть. У руки Чэня клацнули зубы, и он, повернувшись, хлестнул четками по вытянутой темной морде. Дух взвыл и, отпрянув, бросился прочь на длинных и тонких ногах. Чэнь втянул голову в плечи, сжал в руке четки и помчался вдоль развалюх-домов, а в ушах у него раздавалось рычание.

Потом Собачья Деревня исчезла, земля, по которой он шагал, вдруг стала всем Китаем, а голова его витала в облаках. «Сосредоточься, — приказал себе Чэнь. — Сосредоточься». Он подумал о товарище Ши Ножо, охотнике за демонами, который пытался навести порядок в здешних полных анархии местах, и улыбнулся. Это точно не линия партии, Ши Ножо такого не одобрил бы, стал бы отрицать, отказывался бы видеть. Наверное, в конце концов, лучше всего действовать, как Ши Ножо, может, Чэню следовало бы занять более твердую позицию по идеологическим вопросам, но он не мог не поддаться еле различимому зову серых теней, благодаря чему, возможно, лучше всех ориентировался на этих призрачных берегах. Возможно.

Вдалеке что-то виднелось: темная тонкая линия, словно трещина в мировом пространстве. Чэнь не первый раз лицезрел море Ночи и ему уже приходилось пересекать его в путешествиях между мирами, в этой жизни и в других, но оно всегда пугало его. Это была величайшая бездна, граница между жизнью и смертью, и она не могла не вселять страх. Подойдя к мосту через бездну, он остановился. Он не переносил высоты, а мост имел не больше нескольких дюймов в ширину, тонкий как бритва. «У меня не получится, — в паническом страхе думал Чэнь. — Я не смогу, мне придется вернуться». «Ты же делал это раньше», — напомнил разум. Но в голове не укладывалось, как это сделать. Перед глазами проплыло лицо Инари, а потом прямо перед ним появилось что-то полосатое и темное. Это был барсук. Чэнь смутно припомнил, что в момент, когда он покидал храм, в круг метнулась какая-то тень. На него пристально смотрели черные глаза.

— Иди за мной, — проговорил барсук без малейшего сострадания.

Он поставил когтистую лапу на мост и шагнул вперед. Зафиксировав взгляд на задней части полосатой головы барсука, которая указывала, как стрелкой, путь к безопасности на другой стороне, Чэнь глубоко вдохнул и последовал за ним.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они благополучно ступили на пристань на другой стороне. Барсук с безразличным выражением оглянулся, словно его мало волновало, что Чэнь мог молча свалиться в бездну, но тому много что удалось прочесть в этом взгляде.

— Спасибо, — выдохнул он.

Давно не было так приятно почувствовать под ногами что-то твердое. Он ощущал дрожь и слабость, словно за ним пришла смерть. Барсук склонил голову в подобии поклона.

Когда они приблизились к длинной набережной, миновав весы, на которых взвешивали души, и огромное зеркало, рассказывавшее каждому, что его ждет в будущем, Чэнь увидел очередь душ, терпеливо ожидающих следующую ладью через море Ночи. Сама набережная была сооружена из человеческих зубов, этой последней дани уже оставленной плоти, и возвышалась высоко над изменяющейся зоной порта. Расположенные ярусами, шаткие ступеньки из костей вели круто вверх. Глубоко вдохнув неестественный воздух, Чэнь стал подниматься по ним. Ступеньки похрустывали под ногами. Рядом крадучись двигался барсук. К ним обращались любопытные лица, чтобы посмотреть, как они идут, и скоро на одной стороне пристани собралась целая толпа духов. Чэнь наконец ступил на саму пристань и огляделся. Вокруг собралось, должно быть, не меньше сотни духов, еще одетых как при жизни. Чэнь порадовался, что в основном это были люди довольно пожилые, поразительное явление при той менее чем адекватной системе здравоохранения, что существовала в Сингапуре-3, но под ногами сновал как собаки, двое маленьких духов, увидел он снова и девушку в горящем подвенечном платье. Чэнь содрогнулся, представив, что с ней могло случиться. Тут была и группа угрюмых молодых людей, ритуальные шрамы на предплечьях уже стирались вместе с памятью плоти, но были еще достаточно заметны, чтобы признать в них членов различных бандитских группировок города. Даже в смерти они, казалось, держались своих. Чэнь посмотрел по сторонам. Ладьи, ходившей через море Ночи, нигде не было видно. Вокруг Чэня толпились духи пожилых людей, сбитые с толку и с отсутствующими взглядами, словно до них еще не дошло, что они уже не живые.

— Мне нужна ладья, что идет через море, — сказал он. — Кто-нибудь знает, когда она отправляется?

Любопытные бледные глаза расширились при звуке голоса Чэня, который, казалось, отдавался эхом в окружающей тьме. Потом вперед выступил призрак женщины средних лет, ее улыбающееся лицо прорезал след открытой раны. Она была еще в красном одеянии буддистской монахини. Увидев инспектора, она прищурилась, и на ее лице мгновенно отразилось выражение, похожее на зависть.

— Вы ведь живой? — вопросительно проговорила она.

— Я знаю, — проговорил Чэнь, чувствуя себя виноватым. — Я работаю в полиции, в отделе внешних сношений. Направляюсь в Ад.

— Вы смелый человек. Или безрассудный.

— Я и сам не уверен, который именно. Вы не знаете, где ладья?

— Она на другой стороне дока. Эти люди ждут, когда будут обработаны их последние документы. У вас есть нужные бумаги?

Чэнь кивнул.

— Тогда пойдемте со мной.

Чэнь пошел вместе с ней через толпу. Монахиня шла медленно и прихрамывала.

— Вам придется извинить меня, — бросила она через неотчетливо видимое плечо. — Все никак не могу привыкнуть к тому, что уже не живу. Забываешься, верно?

— Как это случилось? — робко поинтересовался Чэнь.

Ему так и не удалось отделаться от ощущения, что такой вопрос отдает равнодушием, но мертвые, казалось, говорили о том, как встретили кончину, с каким-то суеверным энтузиазмом.

— Парень на угнанном «Дэу Уондерер» сбил меня вчера вечером, когда я ехала на велосипеде, — поведала монахиня. — Все случилось так быстро. Я сначала немного разозлилась, а потом подумала: ладно, что тут поделаешь. В конце концов, все это не то чтобы в первый раз.

— В конечном итоге все мы здесь будем, — сказал Чэнь.

— Это точно, будем. Снова и снова... По крайней мере я знаю, куда направляюсь. Половина из этих бедных душ еще не поняли, что с ними произошло, и не все из них следуют к Небесным берегам... или в Ад по своему выбору, как вы. — Она помолчала, кивнув в сторону маленькой, тщедушной фигуры, зарывшейся головой в колени. — Как вот эта бедная душа.

Дух поднял голову, и Чэня словно что-то толкнуло: это была госпожа Тан. Она тупо смотрела на него, в бледных глазах не мелькнула искорка узнавания.

— Подождите минуточку, — попросил Чэнь.

Он сел рядом, а монахиня заботливо суетилась вокруг.

Стараясь говорить как можно мягче, он произнес: — госпожа Тан? Мне так жаль, что мы не смогли сделать больше, чтобы помочь вам. Знаете, мы пытались спасти вас, но боюсь, что ничего сделать уже было невозможно.

Госпожа Тан охнула, и по ее лицу разлилось смутное понимание.

— Это вы. И вы еще живой... Все живущие выглядят для меня теперь одинаково — странно, верно? Но я действительно помню... да. Вы пытались помочь, вы и этот высокий мужчина с усами. — Ее лицо искривилось. — Ведь в меня кто-то вселился, да? Не хочется вспоминать.

— Ничего, — торопливо ответил Чэнь. — Не думайте об этом. Все уже позади.

— Это все мой муж, конечно, — оцепенело произнесла госпожа Тан. — Поначалу я пыталась делать вид, что это не имеет к нему отношения, — я имею в виду смерть Перл. Но у меня были свои подозрения, и я в конце концов решила что-то предпринять. Я ничего не могла доказать, но потом услышала про вас. Поэтому я отправилась на встречу с вами. А он узнал об этом. Он что-то сделал. Вызвал что-то, чтобы заставить меня говорить.

— Ваш муж рассорился с тем, с кем у него был заключен союз, — сказал Чэнь. — Не волнуйтесь. Он уже получил по заслугам. Но мы по-прежнему не знаем, с кем он работал… У вас есть какие-нибудь соображения? — У его плеча несколько нетерпеливо шевельнулась монахиня, однако нашедшему госпожу Тан Чэню не хотелось выпускать из рук неожиданную удачу.

— Мне известно не так уж много, — медленно проговорила госпожа Тан. — Я знаю, что у него была некая договоренность с Министерством богатства, однако он считал, что они делают недостаточно для него. Поэтому он переметнулся к кому-то еще.

— Вы знаете, к кому конкретно?

— К еще одному министерству, в Аду. — Дух госпожи Тан поежился. — Не знаю, к какому именно, — их ведь много, верно? Думаю, к одному из тех, что имеют дело с болезнями.

— Госпожа Тан, — произнес Чэнь, стараясь не выдать своего ликования, — вы готовы об этом свидетельствовать?

— Против мужа? — с горечью спросила госпожа Тан. — С превеликим удовольствием — ведь он убил меня, не так ли? По его милости я теперь сижу посреди этого... этого небытия. Но вы должны понимать, инспектор, — я представляю, на что он теперь способен. Я уверена, что у него есть связи в ином мире — в Аду. Я даже не знаю, пустят ли меня на Небеса. Видите ли, я никогда не была по-настоящему верующим человеком, не верила ни во что, пока не приехала в Сингапур-3, и даже тогда считала, что это лишь суеверие.

Чэнь не сомневался в ее словах, вспоминая, какой шикарной дамой была госпожа Тан при жизни. Теперь же, лишившись заказанной у модного дизайнера одежды, своего статуса и социального положения, она стала всего лишь еще одной тенью. Чэнь часто задумывался о том, какое потрясение, должно быть, испытывает человек, посвятивший всю жизнь обладанию каким-то вещественным богатством, когда вдруг обнаруживает, что находится в мире, где статус в гораздо большей степени зависит от чего-то нематериального. Он взглянул на монахиню, которая стояла, расставив ноги, на нечеткой поверхности пристани и выглядела, наверное, почти так же, как в жизни.

— А если я попаду в Ад и стану свидетельствовать, — продолжала госпожа Тан. — кто знает, что он может предпринять? — Она сплела руки вместе на коленях. — Я-то всегда считала, что нет ничего хуже смерти, а теперь...

— Послушайте, — сказал Чэнь, — давайте рассуждать практически. Ваши документы еще не обработаны. Мы не знаем, куда вы направляетесь, и очень может быть, что в конце концов вы попадете на Небеса. В этом случае у вас автоматически появится неприкосновенность — Небесные Пределы заботятся о своих. Если вы отправитесь... в другое место, возможно, мы все же сможем что-то сделать для того, чтобы защитить вас.

— Инспектор, — обратилась к нему госпожа Тан, — что будет сейчас? Я знаю, что говорят люди верующие, но что происходит на самом деле, когда умираешь? Я имею в виду — после этого? Когда меня ждет перерождение? И в кого?

Чэнь вздохнул.

—Госпожа Тан, даже я не могу сказать вам наверняка, а ведь я несколько раз путешествовал между мирами живым. Никому не позволено запомнить путешествие через море Ночи. Все души посылаются обратно — перерожденными — после того, как отбудут свое время на Небесах или в Аду. Но нам не дано четкого представления о том, как все происходит, — боги считают, что нам лучше всего этого не знать, или, если что-то и рассказывают нам, мы все равно забываем. Извините, но больше ничем помочь не могу.

— Ничего, — вздохнула госпожа Тан. Потом она внезапно подняла голову. — Инспектор, моя дочь! Что сталось с моей дочерью? — Нечеткие черты лица исказились. — Перл умерла из-за того, чем занимался Сюань, я уверена. Думаю, новым хозяевам Сюаня нужна была жертва. Я считаю, что она ею и стала.

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Чэнь, и на этот раз он мог говорить откровенно. — Она не была жертвой в том смысле, о каком вы говорите, хотя, боюсь, вы правы насчет того, что именно ваш муж убил ее. Видите ли, она что-то узнала о том, чем он занимается. Но теперь она в безопасности. Она на Небесах, ее послала туда сама Гуаньинь. Я провожал ее.

Лицо госпожи Тан сморщилось, и она вцепилась в руку Чэня. Потом душевное страдание схлынуло с ее бледного лица.

— Тогда мне все равно, куда ведет моя дорога, — заявила она.

Чэнь бросил взгляд наверх. По пристани шел кто-то в сером. Гладкое и невыразительное лицо, вежливая улыбка и пачка документов в руках. Это был надзиратель, отвечавший за переход душ из одного мира в другой: Чэнь видел таких раньше. Он приблизился к месту, где сидел Чэнь, и произнес шепотом:

— Лили Тан? Вот ваша виза. — Передав ей клочок бумаги, он скользнул дальше, бросив умеренно любопытный взгляд на Чэня.

Призрачными руками госпожа Тан уверенно развернула клочок бумаги, однако одного взгляда Чэню было достаточно, чтобы понять: весть неважная и подкрепляет вызывающие слова, произнесенные ею раньше. Он сочувственно положил ей руку на плечо, а монахиня присела сбоку.

— Не переживайте, — пробормотала монахиня. — В Аду не так уж и плохо, возможно, вы и не пробудете там очень долго. Вы даже ничего не почувствуете, как снова переродитесь в этом мире и ничего не будете помнить.

Чэню показалось, что госпожу Тан не очень удалось убедить. Он собрался было привести свои доводы, но снова показался гладкий, передвигающийся скользящей походкой надзиратель.

— Скоро начнется посадка, — объявил он.

Повернувшись к Чэню, госпожа Тан схватила его за руку. Опустив глаза, он увидел, что суставы призрачных пальцев побелели, но он ничего не почувствовал.

— Инспектор, вы останетесь со мной, на ладье?

— Если получится, — ответил Чэнь.

Он поднялся, и отправился вслед за надзирателем. Дальше все происходило как в тумане: встающие перед ним, один за другим, образы, покрытая красным лаком громада корабля, покачивающегося над океаном тьмы, его собственные ноги, скользящие по трапу, и призрачный ветер в лицо. А потом через милостиво подернутые дымкой глубины страха вдруг открылись необъятные пространства галактик, порожденных в глубинах Вселенной, и звезды, разлетающиеся как зерна с мельничного жернова.

Потом, еще позже, кто-то грубо схватил его за руку.

— У вас нет правильных бумаг на посадку! — зашипел в ухо чей-то голос. — Вы должны немедленно покинуть ладью, и захватите с собой своего родственника!

Смутное воспоминание о протесте, все крепче сжимающиеся руки, головокружительный спуск... Чэнь падал. Показался полощущийся на вечном ветру флаг, башни из стали, костей и боли и бескрайнее красное небо, на котором не светило солнце.

 

33

Инари рывком села на кровати, ее колотила дрожь. Она глубоко вздохнула когда-то родной воздух Ада: запах старых благовоний, ненависти и крови, на который накладывались более тонкие ароматы чая и ночных лилий из сада. Ей снился сон, в котором Дао И утащил ее назад в преисподнюю и избивал своими гниющими руками... Она не сразу поняла, что это воспоминание, а не сон. А еще через миг до нее дошло, что проснулась она не от воспоминания. В комнате кто-то был.

«Чжу Ирж», — подумала Инари. Осторожно и стараясь не шуметь, она снова легла. Длинные когти на руках, мягко покоившихся на покрывале, согнулись, и, по мере того как они вытягивались, Инари чувствовала их острые кончики. Здесь, в Аду, в ее собственном мире, она с каждой минутой становилась все больше демоном, и ей это не нравилось. Не хотелось быть свирепым, страшным существом, стремящимся ощутить во рту вкус крови, ее отвращала собственная натура и все окружающие. Она хотела снова оказаться в плавучем домике, чтобы хлопотать по кухне и чтобы у ее ног вился барсук. Солнечный свет и соль, свежий чистый воздух... «Помни о том, кем ты стала, а не о том, кем ты когда-то была...» Но сейчас ей нужно было помнить о том и другом. Послышались крадущиеся по комнате шаги. Она перевернулась, вздохнув, словно в глубоком сне, а потом тихонько перекатилась обратно на спину. С громким шелестом раздвинулись шелковые занавеси. Инари пошевелилась и что-то пробормотала, всматриваясь полузажмуренными глазами.

Из-за занавесей показалась пара маленьких рук. Изящных, с длинными золотистыми когтями, закрученными в модные спирали, и привычным к темноте глазам Инари было видно, что они красные, как кровь. Длинные пальцы пульсировали и сгибались в непристойном предвкушении, а потом, словно по волшебству, из глубин рукава появился кусок черного шелка. Неизвестный чуть слышно судорожно сглотнул, чуть ли не хихикнул, и потянулся к ней с удавкой в руках. Инари бросилась в атаку: в бешенстве отскочив от края кровати, она молниеносно рубанула когтистой рукой, как плетью. Шелковые занавеси затрещали, и на кровать шлепнулось что-то мокрое: закрепленная на кости длинная полоса гниющей плоти, которая с шипением обратилась в пепел, как только коснулась покрывала. Сбросив с себя одеяло, Инари спрыгнула на пол. На этом существе было богато украшенное церемониальное платье. На спину волной ниспадали длинные волосы. Над остатками челюсти темнели огромные глаза, и теперь Инари было видно, что же она вырвала когтями: часть лица и гниющую челюсть. Из горла существа свободно свешивался язык, и оно, протянув красную руку, неуклюже запихнула его обратно. А потом, пригнувшись, бросилось вперед. Вылетевшая навстречу нога Инари зацепила костистую лодыжку, и существо рухнуло на пол. Последовал удар болтающейся в суставах рукой, но Инари вцепилась в кисть врага и вывернула ее. Рука вылетела из сустава, как падающая с дерева зрелая слива. Инари, у которой даже дыхание перехватило, отшвырнула ее в сторону. Ударив существо ногой в ребра, она почувствовала, как прогнившие кости рушатся вовнутрь. Существо издало свистящий крик, Его грудная клетка стала раздуваться наружу, а ребра, на которых лепестками висела плоть, начали отделяться от грудины. Ребра выгнулись назад и, достигнув пола, стали царапаться и метаться, как ноги чудовищного паукообразного. Инари рванулась к небольшой кухне и вытряхнула на пол один из выдвижных ящиков. Схватив длинный нож, она метнулась обратно в комнату и успела заметить, что существо ухитрилось вывернуться и подняться. Теперь оно уже избавилось от всей лишней плоти, за исключением по-прежнему закутанных в одежду ног, которые волочились по полу, как длинные пустые мешки. Когда Инари резко остановилась, ноги существа все-таки отвалились, и оставшийся свободным позвоночник выгнулся дугой у него над головой. Наконец отвалился и язык, державшийся лишь на тонкой и эластичной полоске кожи. Существо двинулось вперед, и на полу застучали выступающие вперед ребра, которые теперь служили ногами. Из конца позвоночника выступило поблескивая ядом, нечто острое и темное, похожее на шип розы. В тот самый миг, когда шип молнией вылетел вперед, Инари перекатилась через кушетку. Ядовитая колючка пробила спинку дивана и застряла в ней. Вскочив на ноги, Инари накинулась на существо с ножом, нанося яростные удары по костям и сухожилиям, пока полностью не отрубила колючку. Существо бросилось наутек, но отлетело в сторону, потому что распахнулась дверь и в комнату ворвался Чжу Ирж с мечом в руке.

— Что здесь, мать его, происходит? — заорал он, выпучив глаза.

Раскрывшиеся под сквозняком стеклянные двери хлопали туда-сюда от поднявшегося в саду ветра. Бросив взгляд в сторону веранды, Инари увидела, что замок выдавлен, вероятно, еще тогда, когда, враг проник в комнату. Она не стала ждать что произойдет с этим шипастым существом и с приютившим ее хозяином комнаты. Вместо этого она со всех ног бросилась в сад.

— Лэйлэй! — окликнул ее Чжу Ирж.

Она слышала стук костей по полу, но не остановилась. Разбрасывая в стороны ночные лилии, она пронеслась через сад, перелезла через забор и выбралась в переулок. Снова почти раздетая, крепко зажав в руке нож, Инари продолжала бежать, пока не выбилась из сил.

 

34

Чжу Ирж мрачно оглядывал оставшийся в комнате разгром и размышлял, с чего начинать уборку. Диван испорчен, стол в схватке с пришельцем расколот пополам, а от двух его лучших чайных чашек остались одни осколки на полу. Кроме того, ковер непоправимо замаран похожей на чернила лужицей спинномозговой жидкости, которую он не смог отскрести, как ни старался. Утром к нему первым делом явилась хозяйка по поводу ночного шума. Когда она увидела остатки существа, изрубленного на хрящи и кости острым как бритва служебным мечом Чжу Иржа, ее лицо приняло выразительно-ледяное выражение. Чтобы уговорить ее на выставлять его, потребовались все очарование и сила убеждения демона плюс дополнительная сумма, равная половине задатка.

Что касается гостьи... Чжу Ирж вздохнул. Да, так и есть. Он понял это в ту же минуту, как увидел ее.

Прежде он просто не приближался к границам любви: так сказать, пробовал воду и провел пару практических опытов в качестве генеральной репетиции к чему-то настоящему. И теперь любовь навалилась на его ничего не подозревавшую душу со всей силой носорога. В ослепленном воображении представало призрачное лицо Лэйлэй: огромные темно-алые глаза, бледный изгиб щеки, темный бархат ее волос. Она была как лилии там, в саду, но ведь теперь все напоминало ему о Лэйлэй... С большим трудом Чжу Ирж переключил отказывающееся подчиняться воображение с любовных грез на насущные проблемы наступившего дня.

Нападение пришельца подтвердило его подозрение, что все рассказы прекрасной Лэйлэй о том, почему она оказалась в оковах в Министерстве эпидемий, — откровенная ложь. Чжу Ирж не держал на нее за это зла, наоборот, она еще больше его интриговала, Он всегда предпочитал женщин с воображением: оно много куда могло простираться. Кроме того, в существе, от которого остались лишь валяющиеся на полу вонючие обрубки, он узнал охотника-ищейку с нижних уровней Ада, демона-краба. Эти существа, которые обретались на кладбищах Ляон Шу и Хонань, нарывая достаточно плоти, чтобы в должной мере замаскировать свои скелетообразные формы, были редки и очень дороги. Тот, кто послал краба, явно не бедствовал, а это означало, что Лэйлэй вовсе не была сестрой безвестного офис-менеджера, которой случайно увлекся некий высокопоставленный чиновник. Не в последнюю очередь подогревала любопытство и личность заковавшего ее демона: было очевидно, что он занимает довольно высокое положение в иерархии Министерства эпидемий раз может позволить себе такое дорогостоящее орудие. Нос Чжу Иржа отчетливо чуял, что ставки повышаются, и перспектива серьезной политической интриги одновременно возбуждала и печалила. Опустившись на остатки кушетки, он стал размышлять над щекотливым вопросом: о чем из последних событий следует доложить Первому лорду банков. Возникло ощущение, что оптимального решения не существует, скорее всего, что бы он ни предпринял, его ждет наказание, но, по крайней мере, некоторые элементы его повествования могли показаться работодателю настолько полезными, что остальное будет прощено. Чжу Ирж даже удивился собственной наивности. Он, несомненно, влюбился.

Чжу Ирж старательно составлял рассказ о последних событиях, когда громко зазвонил телефон. Поколебавшись, он сиял трубку.

— Сенешаль? — послышался в трубке знакомый голос, и Чжу Ирж нахмурился.

— Да, милорд, — с точно рассчитанной вежливостью ответил он.

— Мне поступила жалоба на вас. На теперешний момент вам предоставляется удовольствие догадаться от кого.

Чжу Ирж глубоко вздохнул.

— Благодарю вас, милорд, вы, как всегда, великодушны. Могу предположить, что любое голословное утверждение может исходить из стен Министерства эпидемий.

— Как вы догадливы, — ответил Первый лорд банков с более высокой, чем обычно, степенью язвительности. — Оно действительно исходит из данного Министерства, и если описывать ситуацию, то лучше всего сказать, что они там вне себя от ярости. Не соблаговолите ли объясниться?

— Я отправился в Министерство, как и было велено, — торопливо начал Чжу Ирж. — Вел себя чрезвычайно осторожно. Наводил справки и вел расследование. На верхних уровнях Министерства я обнаружил потенциально важную свидетельницу, которая подвергалась допросу. Чтобы не допустить раскрытия известной ей информации начальству противника, я переместил ее сюда. Однако среди ночи кто-то подослал к ней демона-краба, что подтвердило мои интуитивные соображения о том, что она очень важна для расследования.

— Ну что ж, сенешаль, — сухо проскрипел старческий голос на другом конце провода, — похоже, вы действовали с восхитительной скоростью, хотя и с менее чем удовлетворительной осмотрительностью. И где же эта важнейшая свидетельница теперь?

— Ах!

— Что такое?

— Она не здесь, милорд. Ее настолько обеспокоил наш ночной посетитель, что она убежала из дома. Я провел обширный поиск, как только избавился от демона-краба, но найти ее не удалось.

— Плачевно, — невыразительно обронил Первый лорд банков.

— Да, — подтвердил Чжу Ирж, задумавшись на миг, следует ли рискнуть и представить какое-то обоснование своим действиям. Но решил этого не делать. Ад — не место для отговорок.

— А не могли бы вы остановиться поподробнее на важной тайне, которую эта свидетельница чуть не раскрыла до того, как вы так храбро ее выручили?

— Не по телефону, — быстро произнес Чжу Ирж. — Нас могут подслушивать.

— В самом деле, — задумчиво согласился Первый лорд, и Чжу Ирж неслышно выдохнул с облегчением. — Тогда лучше приходите сюда, хорошо? И расскажите мне лично, как можно быстрее.

— Постараюсь добраться до вашего сиятельного особняка как можно быстрее, — но я уже третий день не появляюсь на работе, и, честно говоря, милорд, не хотелось бы вызвать гнев начальства. Я всегда считался самым добросовестным работником, — тянул время Чжу Ирж.

— Об этом не беспокойтесь, — повысил голос Первый лорд банков. — Я уже говорил с Верховным сенешалем Юем. Вам предоставляется бессрочный отпуск.

— Вы так добры, так заботливы, но я, с вашего позволения, хотел бы обратить ваше внимание на одну небольшую деталь — по действующим правилам, в связи с отпуском мне соответствующий период времени не будут платить.

— Нет, не будут.

— И поэтому...

— Лучше представьте моему заместителю счет с раскладкой ваших расходов на сегодняшний день. В конце месяца мы его рассмотрим вместе с остальными соответствующими претензиями.

— Но сегодня лишь второй день месяца шо эй, и, по моим расчетам, до его окончания еще семьдесят дней.

— Ваши расчеты абсолютно верны, Чжу Ирж. Я восхищен вашими математическими способностями. Возможно, если ваш отпуск затянется и вас уволят, мы можем подумать о том, чтобы предоставить вам место бухгалтера, — сказал Первый лорд банков и усмехнулся своей маленькой шутке. — А сейчас до свидания, сенешаль. Надеюсь увидеть вас очень скоро. — Тут он повесил трубку, оставив Чжу Иржа размышлять над перспективой провести вечность в бухгалтерии. От одной мысли об этом он испустил вздох. Вот уж действительно Ад.

 

35

Что-то обнюхивал Чэню лодыжки. Он в изнеможении перевернулся. Под рукой было что-то скользкое, сырость просачивалась через ткань пиджака, а в воздухе стоял знакомый кисловатый запах, в котором Чэнь мгновенно узнал характерную вонь Ада. Застонав, он открыл глаза и убедился: точно, он вернулся туда. Над головой неслись грозовые тучи, подсвеченные по краям красным, как разодранная плоть, и со стального карниза, под которым он лежал, падали какие-то липкие капли. Почувствовав неожиданное движение у своих ног, инспектор принял полусидячее положение и полез за четками, но не смог дотянуться из-за вдруг навалившегося на грудь свинцового груза. В лицо смотрела узкая полосатая морда. Взгляд Чэня уперся в темные глаза, в глубине которых поблескивали искорки.

— Не думал, что ты проснешься так скоро, — проговорил барсук с деланным безразличием. Он оскалился, убрав с зубов влажные черные губы, и Чэнь увидел, что длинные резцы в крови. — Эти маленькие твари, вредители, проявляли к тебе интерес. Я постарался отогнать их.

— Спасибо, — слабым голосом поблагодарил Чэнь. Он попытался сесть. — Тебя не затруднит слезть с моей груди?

Барсук скатился на землю. Рядом с распростертой фигурой Чэня с шипением упало что-то темное.

— Дождь, — зачем-то сказал Чэнь. Он потряс головой, пытаясь прояснить ее. Было такое ощущение, что ему засунули вату в глаза. — Лучше бы нам убраться отсюда. Сейчас польет как из ведра. Ты представляешь, где мы?

— Я не знаю этого места, — покачал головой барсук. На землю, шипя, как расплавленный свинец, упала вторая капля, потом еще одна. Чэнь с трудом поднялся на ноги, чувствуя онемелость в каждом члене, и огляделся. Они находились в каком-то глухом переулке на грязной дороге с засохшими на ней отбросами. По обе стороны выстроились хижины. Дверь одной из них приоткрылась, и до Чэня донеслись шипящие голоса. Потом болтавшаяся на петлях дверь распахнулась от удара ногой, и в переулок выплеснули ведро помоев. Чэнь услышал острый и едкий запах, и в грозовом воздухе поднялся дымок. Выяснять дальше, что это такое, он не стал. Он нырнул между кучами мусора под широкий свешивающийся карниз, а за ним устремился барсук. И очень вовремя. Пошел сильный дождь, который взбил грязь переулка в маслянистое месиво и переполнил канавы так, что вода стала переливаться через край. Влажный воздух переулка наполнился паром, и Чэнь почувствовал, как по спине побежала струйка пота. Инспектор пробыл в Аду всего минут десять, а у него уже все болело, он устал и покрылся потом, как в бане. «Как всегда», — подумал он, смирясь. Кое-где в Аду было не лучше, чем в Сингапуре-3, и само это понимание уже отрезвляло, но больше всего угнетало Чэня безжалостное сочетание стихий. У его ног барсук, попавший под самый сильный дождь, был похож теперь на перемазанную груду крысиных хвостиков. От воды он стал бесформенным, как мокрая кошка, и Чэню были видны узкое тело, сильные плечи и длинные когти, которые обычно скрывал толстый мех. Однако барсук, похоже, от этого не страдал: он смотрел непроницаемым взглядом на дождь и не издавал ни звука.

В конце концов дождь стал ослабевать и вскоре прекратился. Чэнь с барсуком осторожно вышли в промокший мир. В хижине с открытой дверью было тихо, но Чэнь не стал проходить мимо, а зашагал в противоположном направлении. Там он оказался в лабиринте темных переулков, где с крыш стекали капли недавно прошедшего дождя. Подняв голову, за хижинами он увидел гораздо большую постройку — с крышей, покрытой красным лаком, и позолоченными карнизами. Лак уже потускнел, на его поверхности была видна жирная пленка, которой покрыто много чего, в Аду, позолота отшелушивалась, как экзема, однако Чэнь узнал — здание. Это был аналог храма Гуаньинь: казалось, он вправлен в непристойный адский пейзаж, словно гниющая жемчужина. В предыдущие визиты Чэнь всегда попадал, словно на экспресс-лифте, прямо в это место преисподней, и сам факт, что в данном конкретном случае он тут же оказался в каком-то глухом переулке, не ускользнул от его внимания. И хотя в воздухе было тепло, ему вдруг стало зябко.

— Это храм. — вставил барсук. — А мы не там.

— Да, мы не там, — подтвердил Чэнь. — И думаю, нам лучше туда не ходить, разве только в случае крайней необходимости. — Незачем испытывать терпение богини, если только он уже этого не сделал.

— Куда же нам тогда идти?

— Если это тот самый храм, то я знаю, где мы. — В голосе Чэня слышалось облегчение. — Позволь, я лишь сориентируюсь.

Он напряженно нахмурился, припоминая. Эта часть Ада, этот город, по всей вероятности, — отражение Сингапура-3, и пейзажи неизбежно должны в значительной степени повторяться. Чэню так и не представилось возможности разобраться, то ли Ад располагается рядом с повседневным миром, регулярно и точно повторяя его границы и отличительные черты, то ли воссоздается в более сложной форме. Разные части Ада, конечно, имели свои отличия: к примеру, загробная жизнь христианских народов казалась очень непохожей на эту преисподнюю. И все же Чэнь подозревал, что порядки Ада в какой-то мере заложены в групповом сознании конкретного народа и определяются в соответствии с дремлющими в нем верованиями. Он был уверен, что войди он сюда через одни из ворот Пекина, то обнаружил бы аналог этого древнего города... Но все размышления лишь отвлекали, оставаясь попыткой утомленного мозга найти смысл в насилии над духом. Чэнь собрался с мыслями.

К северо-западу от храма лежал Гарден — жилой район Ада — и Опера-Хаус. На юго-востоке он найдет гигантские небоскребы и зиккураты министерств. К востоку располагались особняки элиты преисподней, а в центре города, как огромное гниющее сердце, раскинулся сам Императорский двор: ступица колеса Ада, вокруг которого с утомительным пиететом должно вращаться все остальное.

А на юге размещались коммерческий квартал и пристани: там выгружались души с ладьи, совершавшей плавание по морю Ночи, и происходили все сомнительные сделки и махинации, которыми Ад был справедливо и печально знаменит. Именно в этой зоне можно найти соответствие острову Чжэньшу, именно здесь находился бордель, куда продали несчастную тень Перл Тан. И именно здесь, в мрачных пределах площади Чжамэн, был расположен самый известный во всем Аду Эмпориум крови: когда-то им владел шурин Чэня, и заведение до сих пор так и называли — магазин Цо.

— Пойдем, — сказал барсуку оживившийся Чэнь. — Пора в путь.

— Куда мы направляемся? — спросил барсук несуетливым земным голосом.

— К Цо.

 

36

К концу дня или того, что считалось таковым под вечными небесами Ада, Инари добралась до холмов. Регулярно прокатывавшиеся над городом грозы успели вымочить ее до нитки, но Инари уже не обращала на это внимания. Измученная, она брела дальше, поднималась по узким дорожкам, которые вели через рощи костяных деревьев и заросли ложечницы, и пробиралась среди камней с таким содержанием железа, что они были красные и ржавые на ощупь. Красивый халат, который дал ей Чжу Ирж, уже превратился в измочаленную тряпку, в смысле одежды она выглядела не лучше, чем тогда, в Министерстве, и короткая передышка в комфорте и чистоте.

В маленькой квартиры Чжу Иржа казалась лишь сном. Инари невольно вспомнила, как к ее губам прижался теплый рот демона, а потом стала думать о Чэне. Накатила волна слабости, и, прислонившись к ближайшему камню, она закрыла глаза. Только теперь с тупым ужасом она стала осознавать, что никогда больше не сможет вернуться на Землю. Она причинила мужу столько неприятностей, столько горя, что было бы просто нечестно начинать все сызнова. Он рисковал ради нее своим положением и жизнью, и она не может снова просить его об этом. «Я останусь здесь, в Аду, где мне и место», — грустно думала она, однако, бросив взгляд к бескрайнему южному горизонту, за темнеющие небоскребы города в сторону моря Ночи, на которое не мог долго смотреть даже демон, она не выдержала и поежилась. Снова надвигался дождь: его несли огромные массы туч, разрываемые молниями. При виде этого зрелища Инари восторженно вздохнула, но уже начинала понимать, что, как бы ей ни нравились грозы, она никогда так долго не подвергалась воздействию стихий, и здесь, в холмах, было холодно. Подтянув вокруг дрожащего тела истрепанный халат, Инари мрачно поднялась на ноги и двинулась дальше.

Прошло немного времени, и снова зарядил дождь. Сначала он показался даже освежающим: тяжелые теплые капли пропитали ее волосы, и от этого было не так зябко, но потом дождь припустил с новой силой, он падал сплошной стеной, как морская волна, и уже ничего не было видно на расстоянии протянутой руки. Споткнувшись, Инари поскользнулась на размокшей земле: она упала и порезала ладони об усыпавшие дорогу острые металлоподобные камни. Задыхаясь, она с усилием поднялась и увидела, что в грязи возле ее ног что-то шевелится. От самой дороги поднималась безглазая, качающаяся туда-сюда головка какого-то моллюска. Существо было темное грязно-красное, и Инари не сразу догадалась, что в поразительно плодородной почве Ада оно зародилось из ее собственной крови. Из открывшегося крохотного ротика показались острые, как иголки, зубы. Испугавшись, Инари шарахнулась назад, а существо набросилось на нее. Зубы впились ей в ногу, вызвав приступ острой боли, как от яда, а разлетевшиеся капли крови стали расти и тоже искать ее. Инари сделала шаг назад, но запуталась в остром как бритва мотке колючего кустарника и тяжело рухнула на землю. Растущие существа продолжали охоту на нее, безглазые головки извивались в поисках тепла и породившей их крови. Встречаясь, они пожирали друг друга, и вскоре их осталось четверо, они копошились под дождем в пяти-шести футах от Инари. Когда они подползли ближе, беглянка вскрикнула, стараясь высвободиться из опутавшего ее колючего кустарника, но, чем сильнее тянула, тем туже затягивались путы, а рожденные кровью существа были уже почти у ее ног... И тут кто-то схватил Инари за руку и поволок назад. Мелькнуло что-то блестящее и острое, и колючего мотка кустарника как не бывало. Так же неожиданно оказалась свободной и левая рука. Ухо ощутило со свистом пронесшуюся мимо волну жара, и рожденные кровью существа с шипением превратились в пепел, который быстро разнес дождь. Высвободившись из захвата, Инари обернулась.

У ее плеча стояла женщина с длинным изогнутым ножом в руке. Ладонь другой руки была поднята, и Инари увидела на ней шрам в виде сложной спирали, от которого еще шел дымок под утихающим дождем. Серо-красное одеяние женщины почти не отличалось по цвету от скал, из которых она появилась. Голова была обрита, как у буддийской монахини, а на черепе и на лице красовалось хитросплетение шрамов. Женщина обратила спокойный взор на Инари, и та со сдержанным удивлением заметила, что глаза у нее такого же цвета, что и одежда. Один был безмятежно-серый, как Южно-Китайское море в сумерки, а другой — огненно-алый, как старое вино, — смотрел свирепо.

— Кто ты? — прошептала Инари, отчего-то чувствуя себя маленькой и робкой.

— Меня зовут Фань. Но я отзываюсь и на другие имена, — ответила женщина голос у нее был очень спокойный. Она протянула руку. — Тебе лучше уйти из-под дождя. От него все растет и изменяется, даже в Аду, но этот рост не всегда к добру... Здесь неподалеку есть где укрыться. — Не дождавшись ответа Инари, она повернулась и стала спускаться по склону.

— Подожди... — начала было Инари, но женщина со шрамами уже почти скрылась среди камней.

В дождливом полусвете из-за двухцветных одежд ее было почти не видно среди камней, и Инари вдруг испугалась, что потеряет спасительницу. Глубоко вздохнув, она, спотыкаясь, устремилась за женщиной, однако, протиснувшись в узкую щель между камнями, обнаружила, что Фань нигде не видно.

— Где ты? — крикнула Инари, чувствуя, что ее охватывает паника.

Но тут послышался спокойный голос женщины:

— Я здесь.

Инари опустила голову и встретила взгляд странных глаз Фань. Женщина будто исчезла под землей, она словно выглядывала из какой-то норы. Инари с отвращением вспомнила о пауках, нагнулась, но потом заколебалась. Она поняла, что инстинктивно доверяет этой странной женщине, а в Аду такое поведение считалось весьма скверным.

— Спускайся, — сказала Фань. — Здесь вполне безопасно. — Она протянула руку, и Инари взялась за нее. Покрытая шрамами ладонь женщины была шершавая на ощупь, как наждачная бумага, но сжимала руку Инари твердо и как-то успокаивающе. — Я помогу тебе, — добавила женщина.

Она осторожно провела Инари через узкое отверстие в скале, пока та не обнаружила, что стоит рядом с проводницей на сухой земле. Внутри ощущался странный затхлый запах, словно в логове какого-то животного. Женщина улыбнулась и подбодрила Инари:

— Не очень свежий воздух, да? Через некоторое время выветрится.

— Что ты, совсем неплохой, — отозвалась Инари, боясь показаться бестактной. На самом деле сейчас, когда она задумалась об этом, запах напомнил ей барсука: темного, пушистого и земного. При воспоминании об утраченном Инари резко отвернулась. — Куда ведет этот ход? — спросила она. — И что ты здесь делаешь? — «В самом деле, — подумала она, — кто ты такая?»

Но на подобные вопросы здесь, в Аду, бездумно не отвечали.

— Я здесь живу, — просто сказала Фань.

— Почему?

— Потому что так нужно. Ты спросила, куда это ведет. Я покажу.

Она скрылась в тени за узкой щелью входа, и Инари снова последовала за ней, осторожно ступая по неровной поверхности. Привыкшие видеть в темноте глаза позволяли различать все достаточно ясно, но в проходе, по которому они шли, мало что можно было увидеть. Вырубленный в той же железосодержащей породе, что преобладала и на поверхности, он отличался лишь тем, что скала здесь более темная и отшлифована до гладкости обсидиана. На зеркальной поверхности появились лица: Инари отпрянула от собственного отражения, улыбнулась своей глупости, но поняла в конце концов, что это не ее лицо, — оно искривлялось, поворачивалось и смотрело на нее, склонив голову набок, прежде чем кануть в никуда. Она слышала какой-то шепот, который прекращался, стоило ей повернуться, чтобы посмотреть, откуда он исходит. Фань, которая спокойно шагала впереди во мраке размеренной и неслышной кошачьей походкой, все это, казалось, мало волновало. Наконец они пришли в более обширную пещеру.

Задрав в восхищении голову, Инари увидела, что помещение похоже на высеченную в скале чашу. Потолок простирался над головой рифленым куполом, из того же камня был высечен и пол. В стене этой округлой пещеры имелись два огромных отверстия и треугольный дверной проем между ними, но дальше была сплошная тьма. На нее смотрела ее собственная растерянная физиономия, многократно перевернутая отражением и вверх и вниз. Фань плавно передвигалась по помещению, зажигая сверкающие лампы, которые раскладывали отраженный свет на тысячу призм.

— Садись, — бросила она через плечо.

Инари нашла тростниковую циновку, какими пользуются крестьяне, и устроилась на ней. Это не тот комфорт, что в квартире Чжу Иржа, и Инари никоим образом не могла быть уверена, что этой женщине стоит доверять больше, чем демону, но даже возможность просто присесть казалась облегчением. Инари наблюдала, как Фань наливает из глиняного кувшина воду в маленькую каменную чашку и передает ей.

— Выпей. Это травяная настойка: согреешься. И не волнуйся: там нет ничего, что может нанести тебе вред.

Инари не знала, верить или нет, но воду все же выпила и со вздохом ощутила, как по телу разливается тепло.

— Ну, — проговорила покрытая шрамами женщина, — расскажи. Что дочь семьи Ши Маон, сбежавшая на Землю и ставшая женой человека, делает во время грозы на холмах над Цзэн Чжа?

— Ты знаешь, кто я?

— О да. Я знаю, кто ты, Инари. Вопрос в том, знаешь ли это ты?

Инари уставилась на нее. Она собиралась спросить, что женщина хочет этим сказать, но вдруг услышала собственный голос:

— Нет, не знаю.

 

37

Первый лорд банков заставлял Чжу Иржа ждать, и это был нехороший знак. Сенешаль уже больше часа торчал в роскошно обставленной приемной. Снова такая же история, как в Министерстве эпидемий. Чжу Ирж осмотрел свои длинные ухоженные когти и вздохнул. Он прекрасно понимал, что это намек, безошибочный дух неудовольствия, и не надо было ходить далеко, чтобы выяснить, откуда ветер дует. Тем не менее удача, похоже, не отвернулась от него, даже несмотря на то, что он только что потерял, но ведь не навсегда же, любовь всей своей жизни. Непосредственно перед тем, как прийти сюда, он заглянул в департамент, чтобы утрясти ситуацию с начальством, и обнаружил там электронное сообщение от Чэня: оно было послано недавно и тщательно зашифровано. Чжу Ирж на миг откинулся в кресле и закрыл глаза. Конечно, новости понравятся Первому лорду, это был как раз тот ответ, который они искали. Снедаемый нетерпением представить информацию, Чжу Ирж заерзал в кресле.

— Он не сказал, это надолго? — обратился он к секретарю, худому, с лицом, похожим на старую кислую сливу, и редеющими волосами, рискованно уложенными прядями на остроконечной голове. Рот секретаря ввалился, словно язык у него превратился в лимон.

— Я уже вам говорил. У Первого лорда посетитель — важный посетитель, — и его нельзя беспокоить. Он примет вас, как только будет готов.

— А кто этот посетитель? — не отставал Чжу Ирж, скорее из упрямого желания поддразнить секретаря, чем действительно из необходимости получить информацию.

Секретарь был в шоке.

— Я не осмелился бы даже рассчитывать на то, что такая высокопоставленная персона станет представляться мне. Предлагаю вам последовать моему примеру.

Чжу Ирж склонил голову.

— Постараюсь, — с иронией заметил он.

Секретарь открыл рот, чтобы ответить, но не успел он вымолвить что-то подходящее, как дверь в кабинет Первого лорда открылась и посетитель вышел. Чжу Иржа охватило смятение, и он невольно ощутил острую боль где-то глубоко под ложечкой. Стоявшего перед ним демона сенешаль не знал, но было совершенно очевидно, откуда он. Покрытое пятнами и оспинами лицо перекошено на сторону, видны неровные зубы. Заткнутый левый рукав демона скрывал усохшую руку, и от него шел невыносимый запах гниения. Одет гость был в лоснящуюся накидку из темной выделанной кожи. То была кожа не европейца, а одного из представителей африканских племен, и Чжу Ирж сделал вывод, что этот демон не с самых верхних этажей Министерства эпидемий, но положение, несомненно, занимает высокое. Быстро оглядев его, сенешаль обратил внимание, что ноги демона повернуты в другую сторону: значит, средний уровень богатства и власти, наверное, помощник министра или заместитель. При виде Чжу Иржа на губах демона застыла кривая усмешка. Качнувшись назад на вывернутых наоборот ступнях, он с трудом собрал губы и плюнул. Плевок упал недалеко от ног Чжу Иржа и тут же стал продвигаться вперед, как слизняк. Сенешаль брезгливо отступил назад, а рот демона растянулся в невеселой ухмылке.

— Ты! — бросил демон сиплым гнусавым голосом. — С тобой мы еще разберемся. — Не говоря больше ни слова, он величаво проследовал мимо Чжу Иржа чопорной походкой, характерной для тех, у кого ступни развернуты в другую сторону, и вышел.

Неодобрительно зашипевший секретарь рванулся вперед с маленькой щеточкой, чтобы собрать ползущий плевок с прекрасного красного ковра, и как раз в этот момент в приемной появился Первый лорд банков.

— Кто это? — выдохнул Чжу Ирж, позабыв про все титулы и этикет.

На этот раз Первый лорд, похоже, не заметил грубого отклонения от правил, и Чжу Ирж лишь позже понял, какую глубину своей тревоги он этим выдал.

— Эту персону зовут Ци Ди, — сообщил Первый лорд. — Откуда он, говорить не стоит. — Фыркнув, он извлек из глубин рукава надушенный платок и поднес к лицу. — Я понимаю, это проявление своеобразия и приверженности традициям, но правда, хочется, чтобы Министерство эпидемий что-то предприняло относительно манер своих сотрудников. Ну просто невыносимый запах — хуже, чем этот лосьон после бритья, которым сейчас, похоже, пользуется каждый. Я понимаю, мы живем в Аду, но нужно же иметь хоть какие-то критерии... Ладно. Заходите.

Чжу Ирж прошел вслед за ним в кабинет. Первый лорд банков повелительно щелкнул пальцами, и тут же примчался секретарь.

— Окна! — Даже душный воздух за окном был предпочтительнее стоявшего в кабинете запаха. — Так вот. К моему посетителю перейдем через минуту, а сначала главное. Эта женщина, которую вы так смело вызволили. Вы сказали, она обладает какой-то тайной. Что это за тайна?

— Милорд, похоже, я знаю, что задумало Министерство эпидемий, — начал Чжу Ирж, ловко обойдя вопрос о том, от кого именно исходит информация.

Он и не собирался упоминать об электронном сообщении, полученном от Чэня. Пусть Первый лорд думает, что от девушки, это поможет избежать самых разных проблем. Первый лорд банков резко повернулся, и его лицо вдруг стало олицетворением жадности.

— Вот как? Ну-ну, рассказывайте.

— Они готовят чуму. И не просто чуму, а такую, что поразит, вероятно, миллионы людей. Чтобы производить некий наркотик, им нужна человеческая кровь и невинные души.

— Что за наркотик?

— Не знаю.

— А я, похоже, знаю. Ходят слухи о каком-то новом наркотике, Чжу Ирж, — зелье, при помощи которого демоны смогут попадать туда, где нам вовеки заказано появляться, — на сами Небеса. Интересное дело, — размышлял вслух Первый лорд, не обращая внимания на удивление Чжу Иржа. — Похоже, вы, сенешаль, оказались более действенны, чем я полагал. И ваша женщина уверена, что Министерство занимается именно этим?

— Да, абсолютно уверена, — солгал Чжу Ирж. Он счел нужным добавить немного правдоподобного сомнения, чтобы его слова обрели больший вес. — Конечно, может, она и ошибается.

— Может быть... И все же Министерство очень старается сохранить что-то в тайне, — размышлял Первый лорд банков. Он постучал по зубам кончиком разукрашенного веера. — Скажите, Чжу Ирж, что вы знаете о людях? Как могла бы распространиться эта болезнь?

Чжу Ирж задумался.

— Через половые связи? В последнее время Министерство добилось в этом смысле значительных успехов. Опять же бедность и перенаселенность. Распространению болезней способствует скученность людей в местах проживания.

— Возможно. Хотя подобные методы под устарели, Чжу Ирж, в этом-то и беда с ними. Отсюда и постоянная критика со стороны Императорского двора — просто мы должны шагать в ногу со временем. Возьмите, к примеру, мое Министерство. У нас нет ничего старомодного. Все в соответствии с требованиями сегодняшнего дня: новая технология, экономические теории, манипулирование земными организациями, с которыми мы постарались установить прекрасные отношения — такими как Мировой банк и ВТО. Именно поэтому Министерство богатства продолжает повышаться в цене во всем мире, в то время как Министерства войны, эпидемий и им подобные предпринимают бесплодные усилия, чтобы укрепить свое политическое влияние. Вот, скажем, Министерство войны. У них была идеальная стратегия, когда появилось ядерное оружие, и разве они извлекли из этого выгоду? — Первый лорд банков повернулся лицом к Чжу Иржу.

— Нет, не извлекли, — послушно ответил тот.

— Абсолютно верно! Они разбазарили прекрасную возможность вовлечь мир в массовое уничтожение. Неудивительно, что Императорский двор сократил им финансирование. А взгляните на них сейчас — они дошли до того, что занимаются незначительными международными конфликтами в Европе, только представьте себе, не говоря уже о бывшем Советском Союзе. Та же история и с Министерством эпидемий. Ограниченный успех с этим хитрым заболеванием, что передается половым путем, — как бишь его? Вылетело из памяти название...

— СПИД? — поспешил на помощь Чжу Ирж.

— Он самый. И то лишь благодаря краткосрочному договору с Министерством сладострастия. Теперь договор истек, и что же? Человечество нашло средство от него. В то время как действительно опасные вирусы — эбола, марбург — так и не получили должной поддержки. Их не выпестовали, Чжу Ирж, и я называю это непростительной растратой ресурсов.

— Можно задать вопрос, милорд? — осмелился Чжу Ирж.

— Пожалуйте.

— Каковы отношения между Министерством эпидемий и вашим?

Первый лорд банков вздохнул.

— Они никогда не были простыми, сенешаль. Понимаете, мы занимаемся тем, что делаем деньги. Просто-напросто. Но болезни нельзя назвать прибыльным бизнесом, если взглянуть на деятельность Министерства эпидемий с этой точки зрения. Из чего они действительно извлекают прибыль, так это из наркотиков, которые используются для лечения болезней. Вот почему наша работа в этой области по большей части посвящена фармацевтическим компаниям.

— Значит, — нахмурился Чжу Ирж, — вы на самом деле помогаете человечеству находить лекарства от болезней, которые — в буквальном смысле слова — морят их?

— Я знаю, нас нередко обвиняют в непозволительном альтруизме те, кто не разбирается, что к чему, — довольно натянуто произнес Первый лорд банков. — Но нужно понимать суть наших операций. Сохраняя стоимость наркотиков для лечения неоправданно высокой и делая так, что получают возможность вылечиться только те, кто может себе позволить большие расходы, мы, по сути дела, помогаем Министерству эпидемий. Взгляните на Африку и наши связи с тамошней преисподней. Если бы не мы, доктора людей получили бы возможность вылечить все туземное население от целого ряда болезней, и Министерство эпидемий, не почивало бы на лаврах одного из своих весьма немногочисленных успехов. Я пытаюсь время от времени объяснить это Министру эпидемий, но он, похоже, не понимает — типичный чиновник среднего уровня, хоть и выдает себя за аристократа.

— Понятно, — протянул Чжу Ирж. — Так вы хотите сказать, милорд, что существует определенный набор старых обид между Министерствами богатства и эпидемий?

— Мягко говоря.

— И вы упомянули, что при встрече с Министром эпидемий в опере вам показалось, что он считает, будто вы проявляете определенный интерес к его делам?

— Несомненно. На самом деле, сенешаль, он прав. Мы были... мы тогда просто не знали этого.

— Итак, если Министерство эпидемий планирует провести некую гигантскую кампанию против человечества, чтобы укрепить собственный статус и вновь завоевать расположение Императорского двора, какова вероятность того, что оно может планировать заодно и поглощение Министерства богатства?

Чжу Ирж тревожно размышлял о спасении им Лэйлэй из недр Министерства эпидемий и гадал, что будет, если последнее увидит связь между ним и Первым лордом банков. Теперь становилось очевидным — кто-то из этого Министерства видел его торчащим в приемной Первого лорда, а демон-краб выследил Лэйлэй в его собственном доме. Он взглянул на своего работодателя. Глаза Первого лорда были холодны, как стекло зимой.

— Это представляется вполне вероятным, — уныло усмехнулся Первый лорд. — Вы правы в предположении, которое так ясно отразилось на вашем лице, Чжу Ирж. Нет, помочь вы не помогли. Тем не менее, исходя из того, что в результате ваших действий получена информация, которая, если использовать ее правильно, может спасти всем нам шкуры, я склонен не придавать значения вашему юношескому энтузиазму.

— Благодарю вас, милорд. Весьма великодушно с вашей стороны.

— Я знаю. Вам удалось напасть на след этой молодой женщины?

— Нет.

— Может быть, она уже перестала быть полезной?

— Наоборот, милорд, — быстро проговорил Чжу Ирж. — Подозреваю, она располагает немалым запасом информации, которая будет нам лишь на пользу. Я ведь планировал задать ей еще больше вопросов, но мне не позволил этого демон-краб.

— Понятно. Ну что ж, если она настолько полезна, тогда вам лучше бы найти ее. Но сперва, — с жуткой улыбочкой сказал Первый лорд банков, — хочу дать вам дополнительное задание.

 

38

«Эмпориум крови Цо ничуть не изменился», — подумал Чэнь. Ряд огромных зловещих банок так же стоял в витрине, и их по-прежнему покрывал слой тысячелетней пыли. Свешивающиеся с балюстрады флаги беспокойно колыхались под ветрами Ада, а в воздухе пахло железом и мясом и разносился кисло-сладкий запах смерти. Чэнь припомнил, какая вонь, бывало, исходила из вентиляционных решеток в дни перегонки, и поморщился. Вскоре после своего последнего визита сюда он перенес Инари в яркий чистый воздух своего собственного мира и надеялся, что никогда больше не увидит Эмпориум крови Цо. Барсук робко жался к его ногам.

— Теперь ты понял, где мы? — пробормотал Чэнь.

Барсук повернул голову характерным для животных движением в знак положительного ответа.

— Это принадлежит господину Цо.

— Больше уже не принадлежит. Насколько я знаю, его понизили в должности, — мрачно сказал Чэнь. Тусклые глаза барсука ничего не выражали, и Чэнь понял, что тот в каком-то смысле неспособен понять такой удручающий факт. В конце концов, барсук-чайник был слуга, один из семейных духов, которые прислуживали семье Инари со времени рождения их Первого предка, беды хозяев они переживали как свои собственные. — Как бы то ни было, — продолжал Чэнь, — Цо может по-прежнему быть полезен.

Он вышел из-под тени балкона, но тут же прыгнул обратно, потому что на площади из-за угла кто-то появился. Чэнь с барсуком-чайником умудрились пробраться переулками и никого не встретить, теперь, похоже, удача от них отвернулась. Чэнь осторожно следил, как демон — пожилая женщина с когтистыми, как у курицы, ногами и острым носатым лицом — медленно и с ворчанием шла через площадь. Обеими руками она крепко держала мешок, который извивался и вырывался: Чэню не хотелось бы увидеть, что в этом мешке. Наконец старая демоница дошла до входа в подвал и исчезла.

— Пошли, — скомандовал Чэнь барсуку. — Быстро!

Они проскользнули через площадь в тени высоких зданий, стараясь держаться ближе к стенам, и спустя несколько напряженных минут очутились непосредственно перед Эмпориумом крови.

— Там есть черный ход, — размышлял вслух Чэнь. — Нужно соблюдать осторожность. Должно быть, Цо там не один.

— Откуда ты знаешь, что он там? — спросил барсук. — Еще так рано.

— Именно поэтому и считаю, что он там. Обычно перегонку производят ночью, и в обязанности мелких сошек входит наблюдать за ней. Эту работу поручают самым низкостоящим работникам, а я не думаю, что к Цо сейчас сильно расположены: ведь он был одним из тех, кто помог Инари сбежать из Ада, — улыбнулся Чэнь. — В бытность хозяином Эмпориума Цо, насколько я помню, редко вставал раньше полудня, но он больше не хозяин... Что ж, посмотрим.

В сопровождении барсука Чэнь прокрался за угол здания и обнаружил пару широких двойных дверей. К ним вел истертый и исцарапанный металлический пандус.

— Кажется, здесь они затаскивают бочки с кровью... Тут я заходить вовнутрь не хочу. Давай попробуем дальше.

Маленькая узкая дверь позади здания оказалась приоткрытой, и за ней слышались голоса. Чэнь осторожно приложил ухо к трещине в двери и стал слушать.

— ... было в полном порядке вчера вечером! — оправдывался кто-то.

Чэнь усмехнулся. Тонкий и исполненный жалости к самому себе голос перечислял великие несправедливости, которые постоянно творятся по отношению к его обладателю. «Хоть Цо и вышел из фавора, но на его манере говорить это, похоже, никак не отразилось. Он всегда так разговаривал, вне зависимости от обстоятельств. И все же, — размышлял Чэнь, — Цо не худший из демонов. Может, он и чересчур жалеет себя и, несомненно, закоренелый подхалим, но, по крайней мере, он нашел в себе смелость помочь сестре избавиться от нежеланного брака».

— ... все теперь на полу! Только посмотри! Половина пинты,[] все напрочь испорчено. Один из сальников течет, только болван мог этого не заметить. Давай теперь делай что-нибудь. — Другой голос был незнакомый. Высокопарный и злобный, с явно чувствующимся за ним разложением, типичный для аристократии Ада. Или любой другой, если на то пошло.

— Но... — Голос Цо прервался, потому что раздался негромкий, отвратительный звук — звук кулака в перчатке, приложившегося к чьему-то затылку, а потом еле слышный вскрик.

Чэнь поморщился. Похоже, Цо приходилось несладко. Он отпрянул назад в тень, услышав, что кто-то удаляется чопорной походкой. Убедившись, что шагов уже не слышно, он подкрался к двери и заглянул в нее.

Его шурин стоял на полу на коленях, что-то бормоча и держась грязной рукой за затылок. В другой руке он держал шпатель и отскребал с бетонных плит какую-то ржаво-красную субстанцию и складывал в банку. Чэнь огляделся, выгнув шею для лучшего обзора. Больше никого в поле зрения не было.

— Цо! — очень тихо окликнул он.

Никакой реакции от фигуры на полу не последовало.

— Цо! Я здесь! — снова позвал Чэнь.

На этот раз Цо поднял голову. Какое-то время он пугливо оглядывался вокруг, а потом заметил Чэня, смотревшего на него через открытую дверь. Чэнь тихонько махнул рукой. Рот Цо от удивления раскрылся буквой «о». Маленькие красные глазки стреляли во все стороны, как раскаленные докрасна шарики. Уронив шпатель, он взволнованно замахал обеими руками. Поняв намек, Чэнь отступил назад из дверного проема. Через какое-то время дверь скрипнула, и на ступеньке, покачиваясь, показался Цо.

— Что ты здесь делаешь? Я думал, больше никогда не увижу тебя. Ты что, не понимаешь, как тебе здесь опасно?

— Понимаю. Но у меня нет выбора. Послушай, Цо, мне надо поговорить с тобой. Дело срочное.

— Да не хочу я говорить с тобой, — с обидой заявил Цо. — Ты и так принес мне столько зла. Уходи.

В тени что-то зашевелилось, и оттуда выскользнула удлиненная одноцветная фигура барсука. Взглянув на Цо, он склонил голову в знак почтения.

— Что это за существо с тобой?

— Это нам тоже предстоит обсудить, — сказал Чэнь, глядя прямо в красные глаза Цо.

— Наверное, еще какая-нибудь беда, — опустил голову тот. — У меня смена заканчивается сегодня вечером, не раньше. Сейчас почти три. Увидимся позже. Но не здесь.

— А где же тогда?

— Есть одно место не так далеко. Я иногда хожу туда, там частные комнаты, защищенные чарами. Это единственное место, где мы сможем поговорить, не опасаясь, что нас подслушают. Я выйду и отведу тебя туда, но никто не должен тебя видеть.

— Что же нам тогда делать? Остаться здесь?

— Нет! Кто-нибудь может заметить тебя. Лучше подождите в телеге, — сказал Цо. Он торопливо завел их за угол на двор Эмпориума.

Там под тусклым светом стояла телега с бочками. В нее кто-то был запряжен, и Чэнь узнал тяжелый круп и волнистый подрагивающий хвост цилиня,[] одного из самых распространенных в Аду гужевых животных. Устроившись среди бочек, Чэнь повернул голову, и перед ним мелькнул возбужденный глаз и ряд острых, как иглы, зубов под толстым, закрученным спиралью, торчащим изо лба рогом. Цилинь недоброжелательно оскалился в сторону Чэня, а потом вылетевшим изо рта длинным языком поймал одну из жужжавших вокруг тучами мух.

— Оставайся здесь, тут тебя никто не учует, — наставлял Цо.

Он поднял недовольного барсука, бросил поверх Чэня, а потом заковылял обратно.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил Чэнь. — Похоже, ты нетвердо стоишь на ногах.

— А кто в этом виноват? — зашипел Цо. Повернувшись, он нетвердой походкой направился ко входу, и тогда Чэнь увидел, что когтистые пальцы на ногах шурина смотрят не назад, в древней и величественной манере респектабельных демонов, а вперед, как у человека. Опустив глаза на сидящего на коленях барсука, Чэнь встретил неизмеримо глубокий взгляд темных глаз.

— Хуже, чем я думал, — негромко произнес барсук-чайник, и Чэнь не мог не согласиться.

 

39

Инари пробыла в странном доме Фань уже целый день, но по-прежнему ничего не знала о своей хозяйке. Большую часть времени эта женщина со шрамами, казалось, проводила в уединенном созерцании или в отполированных полостях подземной пещеры, или снаружи на узком уступе скалы, с которой было видно лишь ущелье, усыпанное камнями и кустиками ложечницы. Инари знала, что такое созерцание, и не мешала Фань в это время. Но когда женщина вернулась, чтобы приготовить пищу для вечерней трапезы, Инари рискнула задать вопрос.

— Ты уже долго здесь? — неуверенно спросила она.

Фань улыбнулась.

— Думаю, что да. Хотя на самом деле не знаю. Здесь ведь трудно измерять время, верно? Или, может, ты так не считаешь?

Что-то в ее словах заставило Инари подумать, что Фань — не жительница Ада, но так ли это на самом деле, сказать было трудно. Человеком от этой женщины со шрамами не пахло, да и выглядела она не как человек с ее красным и серым глазами. Однако Фань не обладала и характерным обличьем демона. Вряд ли она с Небес, что делать богине в Аду? О таком Инари никогда не слышала, небесные управители подобного себе не позволяли и были разборчивы в местах пребывания.

— Не знаю, — отозвалась Инари. — Большую часть жизни я провела в Аду, поэтому он не кажется мне странным.

— И все же ты выбрала другое место, — спокойно проговорила Фань.

Она повернулась лицом к Инари. Взгляд этих глаз, одного — яростного, а другого — безмятежного, как облачко, вызывал какую-то тревогу.

— Я сказала, что этот мир мне не кажется странным. Я не говорила, что он мне нравится.

— Обычно демоны не очень стремятся покинуть свой мир, во всяком случае надолго. Должно быть, ты очень сильно любишь этого человека, если бросила все ради него. Или, может быть, все дело в том, что Ад бросил тебя? Трудно узнать правду о тебе, Инари. Я слышала немало противоречивых рассказов.

— Такое впечатление, что тебя волнует моя судьба, — нервно проговорила Инари.

— Ты мне интересна, в этом все и дело.

— Послушай... — сказала Инари.

Она подошла вплотную к Фань и накрыла ее руку своей. Рука женщины была теплая, словно излучала неестественное количество тепла. Фань глянула на Инари с легкой улыбкой, словно никогда не ожидала увидеть такое.

— Так что же? — сказала она.

— Фань, — робко начала Инари, — можешь помочь мне? Мне нужно передать весточку мужу. Нужно сообщить ему нечто очень важное.

— Что именно? — спокойно спросила Фань.

— Я... я не хотела бы пока говорить, если ты не против.

Фань взглянула на нее. Она все еще улыбалась, и Инари вдруг показалось, что этот странный взгляд обволакивает ее всю целиком: красный и серый, как небеса Ада, он поднимал ее все выше и выше в водовороте, заключавшем в одно целое все миры. А потом, под силой двойственности глаз этой женщины, Инари стала опускаться вниз, как листок, сдутый со стен миров. Она услышала собственный голос, доносившийся словно издалека:

— Потому что я оставляю его. Я не вернусь в мир людей. Я остаюсь здесь.

Она почувствовала, как все внутри свело резкой, острой, безумной тоской, отчего рука потянулась ко рту, как у сломанной куклы. Фань успокаивала ее, и пальцы женщины ложились на нее, как стальные обручи. Именно тогда Инари смутно поняла, что Фань гораздо сильнее ее, демона. Эта женщина со шрамами — кто же она?

Молча глядя в лицо Фань, она слышала ее голос:

— Ничего, Инари. Что-то изменилось, вот и все. Присядь, я дам тебе лекарство.

Она помогла Инари устроиться у стены и сложила ее руки у себя на коленях. «Я просто какая-то марионетка, — думала Инари, — и мои веревочки обрезаны». Она оцепенело посмотрела вниз, на свои руки, на длинные пальцы и позолоченные когти. Лак уже облезал, растрескавшись после скитаний и схваток, и под ним виднелась толстая поверхность ногтей цвета слоновой кости. «Это я, — думала она, — все во мне износится, пока не останется ничего, кроме костей, не будет ни красивой куклы в доме моей матери, ни привлекательной жены человека на плавучем домике... там, на Земле, я не могу ходить по земле, ноги болят, словно перебинтованные. Я вырезаю из овощей красивые фигурки, я улыбаюсь мужу и иду утром на рынок. Я ограничена в своем развитии, как любая жена в Древнем Китае, и все же я — демон, сверхъестественное существо, наводящее ужас и страх. А если я останусь в Аду, куда мне податься?»

— На время можешь остаться здесь, — спокойным голосом сказала Фань, словно отвечая на вопрос, не высказанный Инари вслух. — Пока мы не выясним, какой тропой нам идти.

Инари подняла голову. Женщина со шрамами держала в руках чашку с горьким чаем на травах, и ее лицо было лишено всякого выражения. Неожиданно она напомнила Инари ее барсука — готового прийти на помощь, на удивление преданного и все же придерживающегося своих собственных тайных намерений. Инари никогда не замечала со стороны барсука проявлений чувств и никогда на них не рассчитывала. Это было ему несвойственно, он был просто не такой. Он двигался по своей странной траектории, как луна вокруг мира, которым была она сама, и такое же ощущение у нее было от Фань. За исключением того, что в данном случае Фань была миром, а Инари — луной: луной, переходящей в свою невидимую фазу, спрятавшейся, в затмении.

— Мы? — прошептала Инари.

— Да, ты и я вместе. Есть одно задание, которое я должна выполнить.

— Значит, ты поможешь мне? — спросила Инари, не веря своим ушам, и Фань кивнула, грустно и немного удивленно, словно никогда и не собиралась этого делать.

 

40

Чжу Ирж не исключал, что к нему может заявиться кто-то еще, и поэтому открыл дверь в свою комнату, держа меч наготове. На первый взгляд все было так, как он и оставил. Быстро осмотрев комнату, он широкими шагами пересек ее и распахнул дверь в ванную. Никого. «Непохоже, что противник предпринимает активные действия», — мелькнуло в голове Чжу Иржа. Он прошел туда, где у него на маленькой стальной конфорке стояла кастрюлька с водой, и рассеянно зажег под ней огонь собственной рукой, собираясь заварить чаю. Пламя вспыхнуло с голубой искрой, и Чжу Ирж нахмурился. Что-то не так: язык пламени гораздо сильнее, чем обычно, и, если кастрюльку оставить на таком огне, она сгорит... Он поднял кастрюлю с конфорки и тут же бросил ее. Ручка оказалась раскаленной докрасна, это было слишком горячо даже для демона. Кастрюлька закатилась под диван, и сквозь пелену боли Чжу Ирж услышал, как застучали по полу маленькие ножки с когтями. Зашипев, он упал на колени и резко стегнул под диваном своим хвостом. Острый кончик хвоста что-то расцарапал, и послышался хриплый крик. Крепко намотав четки на костяшки пальцев здоровой руки, Чжу Ирж осторожно заглянул под диван. Тёмный кровавый след терялся во мраке. Чжу Ирж отодвинул диван в сторону и увидел огромную пятнистую саламандру. Какой-то миг она злобно смотрела на него желтовато-зелеными глазами, а потом негромко проговорила:

— Ты пожалеешь об этом демон. Ох пожалеешь.

И исчезла за плинтусом, текуче проскользнув в какую-то щель. При этом Чжу Ирж заметил, что одна из ее задних ног кровоточит, и оставленные ею капли крови вскоре с шипением превратились в пепел. Чжу Ирж выругался. Ну вот пожалуйста, ищи-свищи. Рука горела, словно от удара бичом. Осмотрев ее, он, к своему ужасу, увидел, что ладонь уже начинает распухать. Плоть раздулась так, что до нее было не дотронуться, и из нее маленькими каплями сочилась кровь. Ручка «кастрюльки», должно быть, была ядовитым хвостом саламандры. Резкая боль прострелила руку, как сильный удар молнии. Дело серьезное. Он нуждался в медицинской помощи. Надо же было вступить в конфликт с Министерством эпидемий... Можно с достаточной степенью уверенности предположить, что именно они подослали эту саламандру. С искаженным от боли лицом Чжу Ирж пытался вспомнить, есть ли еще какое-то заведение, которое занималось здравоохранением, но, насколько ему было известно, местные доктора и аптекари связаны с этим Министерством договором. Крайне сомнительно, что удастся найти кого-то, кто оказал бы ему помощь, а если не удастся — ну что ж. Смерть демона — не то же самое, что смерть живой души, но все равно дело паршивое и длится долго, а у Чжу Иржа не было никакого желания испытывать следующие несколько столетий самые разные прелести Ада на любом из его нижних уровней. В любом случае предаваться здесь сомнениям нет смысла. Обернув руку тряпицей, Чжу Ирж поспешил на улицу.

Вечер еще только начинался, и по главным улицам местные жители возвращались домой после рабочего дня. Чжу Иржу встретились два высоких, усеянных шипами воина из Министерства войны с черными и сверкающими, как полированные мраморные шарики, глазами. Он прошел мимо женщины из Министерства сладострастия, которая шла, покачиваясь на крошечных перебинтованных ножках, наполняя влажный и жаркий воздух вокруг целым набором феромонов. Волосы у нее извивались на ветру, как водоросли, на лице, словно нарисованная маска, красовалась неясная улыбка. Несмотря на растущую боль в руке, Чжу Ирж не удержался и оглянулся на нее. Он протиснулся через группу мелких служащих в серых одеждах, наверное, работавших в офисе какого-нибудь тупого функционера, которые щебетали и перешептывались, как сверчки, пересказывая друг другу скучные офисные сплетни, потом мимо разнообразной коллекции проституток из квартала Наслаждений: должно быть, обитатели какого-нибудь салона для демонов вышли поработать ночью в городе. По сравнению с тем администратором из Министерства сладострастия они казались изможденными и хрупкими и на ходу совершали руками и ногами различные манерные жесты. От их поскрипывавших одеяний из выделанной или необработанной кожи шел запах плесени, и Чжу Ирж отметил про себя, что вот в такие заведения, откуда могли быть эти девицы, ходить не нужно.

Боль в руке усиливалась, и Чжу Ирж поморщился. Если он скоро не найдет аптекаря... Перед глазами мелькали самые различные вывески: поставщики костей, производители ножей, но ни одной с предложением простого лечения. Иногда жизнь в Аду действительно была похожа на ту, какой ее представляют люди. Толпы начинали раздражать, и не хотелось находиться здесь в таком ослабленном состоянии. Тут могли обчистить карманы, или незаметно пырнуть ножом и убежать, или плеснуть кислотой — такие типы чаще всего встречаются в оживленных местах, — поэтому он свернул на боковую улочку. Здесь, где нет такого скопления народа, в любом случае больше шансов найти аптекаря. Он торопливо шагал по убогим улочкам, где из ресторанных отдушин вылетали клубы пара и едкий запах гнилых овощей, и, повернув за угол, увидел, с непреодолимым сочетанием облегчения и мрачного предчувствия, красную неоновую рекламу аптекаря.

Здоровой рукой Чжу Ирж стал колотить в дверь, и та через какое-то время открылась. В ней показалось сморщенное лицо с усиками, шевелящимися, как крысиный хвост.

— Что вам угодно? У меня закрыто.

— Я могу заплатить. Мне нужна помощь, — сказал Чжу Ирж.

— У вас есть страховка по здоровью?

— Конечно, у меня есть страховка. Сколько вы берете?

— Зависит от того, что с вами случилось, — проговорил аптекарь, поблескивая в темнеющих сумерках маленькими желтыми глазками.

Раздраженно вздохнув, Чжу Ирж показал больную руку:

— Отравление. Саламандра.

— Элементарное существо, да? Такие раны, хоть и встречаются часто, лечить не просто. И не дешево.

— Вы можете мне помочь или нет? Я же сказал, что заплачу.

— Нет. У меня нет инструментов.

— Императорское Величество! Это заражение крови. Неужели все так сложно?

— Дело не только в инфекции. Здесь речь идет о магии, да еще замешаны элементарные существа, и тут я помочь не могу. Вам нужен алхимик, а не просто аптекарь.

— А где мне найти алхимика?

— Гильдия алхимиков — подразделение Министерства эпидемий, и им не разрешается рекламировать свои услуги. Наведите справки.

Он стал закрывать дверь, но Чжу Ирж вставил в щель хвост.

— Ну нет, — твердо заявил он. — Так не пойдет. — Пошарив в кармане сюртука, он вытащил свой жетон и сунул в лицо аптекарю. — Вы дадите мне имя алхимика — и немедленно. И такого, что практикует сам по себе и не зависит от Министерства эпидемий. Вы, как и я, прекрасно знаете, что такие есть. А не дадите — я прикрою вашу лавочку.

Ворча что-то себе под нос, аптекарь прошел в дальний угол лавки. Пошарив в шкафчике, он вытащил ламинированную визитку и нехотя подал Чжу Иржу:

— Вот.

— Тут ничего не говорится про алхимию. Написано только, что он торговец.

— А вы почитайте повнимательнее. Видите, в последней строчке? Лекарственные препараты. Как раз то, что надо.

— Хорошо, — буркнул Чжу Ирж.

Похоже, особого выбора, не было, да и этот алхимик живет недалеко: где-то на задах квартала Наслаждений. Засунув визитку в карман, он повернулся, чтобы уйти.

— А заплатить? — воскликнул аптекарь.

— За что? Вы же ничего не сделали.

— Но ведь я дал вам имя...

— Считайте, вам повезло, что я вас не арестовал! — рявкнул Чжу Ирж.

В спину ему градом иголок неслись проклятия аптекаря: он чувствовал легкие уколы, когда они разрывались о кожу, однако особого эффекта не оказывали, и скоро он вообще перестал их замечать, гораздо больше беспокоила рука, которая теперь пульсировала с монотонной регулярностью. Закатав рукав, он увидел, что по распухшей руке до самого локтя протянулась тонкая темная линия. «Если не поторопиться, — испуганно подумал он, — то точно можно попасть на нижние уровни».

 

41

Чэнь с барсуком сидели, прижавшись друг к другу за бочками на телеге и отчаянно стараясь, чтобы их не заметили. Они ждали уже целый день и теперь испытывали беспокойство и голод. Цо сказал, что смена у него заканчивается ранним вечером, но уже спустились сумерки, и возчик стал проверять, надежно ли закреплен задний борт, готовя телегу к ночной поездке. Под закрытым брезентом в телеге запах крови был просто невыносим, от него в голове Чэня что-то ритмично пульсировало, и подступала тошнота. Закрыв глаза, он осторожно прислонился спиной к стенке телеги и положил пальцы на густой мягкий мех на спине барсука. Тот дрожал, и Чэнь никак не мог понять отчего. Обычно это существо не испытывало страха. Возможно, на него действовал тяжелый кисловатый запах крови. Послышались голоса, и Чэнь открыл глаза.

— Последняя проверка. По приказу хозяина. — Это был голос Цо.

Чэнь с облегчением глубоко вздохнул.

— Задний борт я уже закрепил, и так уже много времени.

— Но хозяин велел обязательно проверить! — взвизгнул Цо тоненьким и высоким голосом, похожим на писк комара, и это было почти так же невыносимо, как и запах крови.

Послышались звуки шагов, и задний борт снова с шумом открылся. Перед ними возникло бледное, как заблудившаяся луна, лицо Цо.

— Одна бочка... две... три... похоже, все в порядке. Извини, что побеспокоил, — громко проговорил он, протягивая когтистую руку, чтобы помочь Чэню соскочить на землю.

Стараясь не шуметь, Чэнь с барсуком выбрались из телеги, а Цо с грохотом захлопнул задний борт и закрыл на замки. Чэнь шмыгнул за кучу стоящих рядом бочек, телега с грохотом выкатилась со двора, а с яростно хлеставшего хвоста цилиня в вечерний воздух поднялся клуб пыли.

— Куда ты пропал? — яростным шепотом спросил Чэнь.

— Занят был. Раньше не получилось. А теперь давайте выбираться отсюда.

Своей спотыкающейся походкой Цо направился к маленькой двери в задней стене двора. Шагнув следом за ним, Чэнь оказался в узком переулке, который вел к одной из главных магистралей.

— Где находится то место, куда ты нас ведешь?  — спросил он.

— В квартале Удовольствий.

— А ты уверен, что мы не можем просто поговорить и здесь?

— Нет! — нервно бросил Цо, озираясь по сторонам. — У хозяина везде наставлены всевозможные шпионы и ловушки — он всех работников подозревает, что они отсасывают кровь. До места недалеко, но придется идти задами. Вот, — добавил он. — Возьми это. — И он передал Чэню старую мятую шапку, заляпанную каким-то неопределимым веществом. — Это шапка мастера, — пояснил Цо. — Он оставил ее в офисе. Закрой лицо. Жаль, ничего нельзя сделать с твоим запахом.

После нескольких часов, проведенных в телеге, Чэню казалось, что он пропах кровью на всю оставшуюся жизнь, но у Цо, видимо, было другое мнение. «Наверное, я похож на европейцев, которые, похоже, считают, что благоухают как розы, а мне с моим придирчивым вкусом всегда кажется, что от них как-то странно пахнет молоком...» — предположил Чэнь. Он без церемоний надвинул шапку мастера на глаза. Цо уже шагал по улице, а за ним спешил барсук-чайник. Чэнь последовал за ними.

Со времени предыдущего визита Чэня квартал Удовольствий переменился. Ни одна из лабиринта улиц, по которым торопливо вышагивал Цо, не казалась знакомой, но это нисколько не удивляло. Способность трансформироваться присуща кварталу Удовольствий по определению. За ночь улицы могли сменить месторасположение, лавки исчезали, словно провалившись в чью-то ненасытную утробу, и на их месте вставали бордели. Инари как-то говорила Чэню, что, по сути дела, квартал Удовольствий гораздо больше, чем кажется: здания складываются вовнутрь себя и на самом деле занимают большее пространство, чем кажется снаружи. Наряду с самим Императорским дворцом квартал Удовольствий был одним из старейших мест в этой части Ада, как и подобало процветавшим в нем порокам. Чэнь предположил, что сенешаль Чжу Ирж, как работник Департамента порока, должен знать эту часть города как свои пять пальцев. Завтра, в зависимости от того, что сможет рассказать Цо, он постарается выйти на этого демона. Конечно, то, что в союзниках у него — если не считать барсука-чайника — лишь шурин, который вечно не в духе, и крайне ненадежный сотрудник полиции Ада, не очень-то обнадеживало, но Чэнь считал, что, лишившись расположения Гуаньинь, следует принимать дружескую помощь от кого угодно. Он чувствовал, что непогрешимостью больше руководствоваться нельзя.

Кто-то дернул его за рукав. Обернувшись, Чэнь увидел половину молодой женщины. Пухленькое личико и приятная улыбка, причудливый ряд покрытых красным лаком зубов, но внутри она была абсолютно пуста, как выдолбленная арбузная корка. Он с тревогой вспомнил про Перл Тан. Женщина поклонилась, и прямо перед глазами Чэня предстало зияющее отверстие ее черепа.

— Не желаете ли выпить со мной чаю? — мило предложила она, как заводная кукла.

— Не сейчас, — улыбнулся Чэнь.

Она снова поклонилась, как-то судорожно, и ускользнула прочь. Под навесом его нетерпеливо ожидал Цо.

— Не надо ни с кем разговаривать! Хочешь, чтобы на тебя обратили внимание?

— Больше шуму будет, если я стану их игнорировать, — спокойно сказал Чэнь. — Мы уже почти пришли?

— Теперь уже недалеко, — буркнул Цо.

Они стояли на небольшой площадке: это был один из многочисленных дворов квартала Удовольствий. Для постороннего глаза картина могла показаться чуть ли не привлекательной: множество ярких красок, улыбающиеся лица, нарядная одежда. Но стоило всмотреться поближе — в некоторых случаях очень близко, — и становились видны разложение, увечья, прогнившие кружева и замызганный бархат. В этом, как считал Чэнь, и заключалась основная проблема Ада: в нем все было показное, ненастоящее. Цо шагнул на боковую улочку, пошатнувшись, когда его перевернутые ноги наткнулись на одну из многочисленных неровностей, из-за которых ходить по тротуару было так ненадежно. Чэнь повернулся, чтобы последовать за ним, но неожиданно очутился посреди толпы примитивных существ.

Это были танцоры. Инспектор видел им подобных и раньше, когда они давали представление под балконом Инари по приказу ее тогдашнего жениха Дао И. Они не были коренными обитателями этой части Ада, и он знал, что они очень древние добуддистские существа и восходят, вероятно, ко временам анимизма. Это были духи животных: в одном из них Чэнь узнал оленя, тот взирал на него большими темными глазами, а рот у него был полон совершенно не оленьих, похожих на клыки, зубов. Закрученные спиралью рога извивались в гипнотизирующих ритмах. В ладонь Чэня скользнула когтистая лапа, взявшаяся за нее, как за руку старого знакомого, но на него смотрели, не мигая, глаза зеленой ящерицы, холодные, как речной лед. По лицу Чэня скользнули темные перья, чьи-то волосы, мягкие и густые, как мех, коснулись щеки. Танцоры закружили его, бормоча нечеловеческими голосами, и от тяжелого запаха наркотиков из ближайшего кафе в голове помутилось, и его все больше и больше тянуло вниз... Кто-то нежно ущипнул его за горло, а затем в ногу вонзились острые зубы. Резкая боль разом вернула его к действительности. Издав громкий крик, он закружился в похожих на танец движениях тайцзицюань, и духи животных посыпались от него врассыпную. Раздался смех, они повернулись и умчались одной стаей: крутя хвостами, грациозно размахивая руками в притворном благодушии. Сверху из окна снова донесся чей-то смех: подняв голову, Чэнь увидел женщину, которая прижимала руку к лицу, словно сдерживая веселье. Между пальцами у нее высовывался багряный язык. Нога Чэня болела так, словно он ступил в ванну с напалмом. Опустив голову, он увидел мрачно глядящего на него барсука.

— Надо быть поосторожнее, — проговорил барсук.

На его длинных бледных резцах снова была кровь, и он облизнулся с таким удовольствием, что Чэнь даже содрогнулся.

— Я знаю, — кивнул он. — Спасибо.

— Иди за мной, — сказал барсук и исчез в тени фонарей за небольшим двориком.

Прихрамывая, Чэнь последовал за ним и увидел металлическую дверь в стене. За ней ждал шурин.

— Где ты был? — зло зашипел Цо. — Я думал, ты потерялся.

— Извини. Отвлекся.

Цо выругался сквозь зубы и указал на лестницу:

— Поднимайся туда. Третья дверь слева. И чтобы больше без приключений. Мне нужно заплатить за комнату.

Когда Чэнь шел по лестнице, откуда-то из глубины здания донеслось приглушенное хихиканье, и он вспомнил женщину с высунутым языком, глазевшую с балкона. Вероятно, это было нечто вроде салона для демонов, но, похоже, без обычного сонма проституток. Брошенный тайком взгляд в одну из комнат рядом с лестничной площадкой заставил Чэня пересмотреть свою гипотезу. В комнате было полно демонов, и каждый лежал на узкой койке. В воздухе висел густой дым от наркотиков, а пол усеян богато украшенными металлическими шприцами: некоторые привычки распространялись между Землей и Адом с настораживающей легкостью. Найдя третью дверь, Чэнь осторожно переступил порог.

В этой комнате, к счастью, никого не было. Только кушетка и небольшой железный шкаф с выдвижными ящичками у стены. Черную бархатную обивку кушетки покрывали потеки и пятна, Чэнь присел на нее, но с осмотрительностью. Он не знал, как ее использовал Цо, и не собирался спрашивать. Ему не хотелось вмешиваться в чужие дела, почти наверняка грязные. Он думал о том, выветрится ли когда-нибудь запах крови с его одежды, к тому же сильно болела нога. Через несколько минут в комнату нервно ворвался Цо и запер за собой дверь. Он зажег принесенные с собой четыре благовонные палочки алого цвета. Небольшая комната вскоре наполнилась едким облаком дыма, который Цо развеивал когтистой рукой, пока дым не окружил все стены кольцом, соединившись с охранными заклятиями.

— Резонные меры предосторожности. — одобрил Чэнь.

— Тут перестараться нельзя. Я уже больше чем достаточно настрадался из-за всего этого... Теперь нас никто не услышит... — Он тяжело опустился на кушетку рядом с Чэнем. — Ну так и что случилось?

Чэнь постарался как можно короче рассказать шурину о последних событиях. Когда он закончил, Цо в ужасе уставился на него:

— Моя сестра? Инари? Снова в Аду?

В голосе слышалось удивление, но чувствовалось, что оно наигранно, и Чэню было не избавиться от интуитивного понимания, что Цо уже прекрасно обо всем знает. Враль он всегда был ужасный: одна из немногих характеристик, которые он разделял с сестрой.

— Похоже, тебя это не очень-то радует, — сказал Чэнь, надеясь что-нибудь выпытать у Цо.

— Конечно, не радует! Разве ты не знаешь, чего мне стоила помощь Инари? Работы, положения, зарплаты, хороших отношений с семьей... Не говоря уже о ногах.

— Я искренне соболезную, — сказал Чэнь с неподдельным сочувствием. — Но ты ведь знал, что может случиться, если бросить вызов Дао И. В каком-то смысле я избавил тебя от множества проблем, забрав Инари из Ада.

— Да знаю я, знаю. И ты прав. Останься она, неизвестно, что мог бы сотворить с ней Дао И. Он рвал и метал из-за всего этого скандала — подал в суд за ложную помолвку, помнишь? Но я-то считал, что его интересуют лишь деньги, а сразу после решения суда мы выплатили все с процентами.

— Думаю, Дао И посчитал, что ваша семья выставила его дураком, — предположил Чэнь.

— О, ничуть не сомневаюсь, — с горечью откликнулся Цо. — Когда она исчезла, я надеялся, что вся шумиха утихнет, но, по сути дела, Дао И никогда не прекращал преследовать нас. Мать от этого вся извелась. Они такие в Министерстве эпидемий — мстительные. У них долгая память, как у дремлющих микробов. Думаешь, что вылечился, а они инфицируют тебя снова. И конечно же, есть еще у эй.

Одно упоминание этого имени заставило Чэня вздрогнуть.

— Ты их видел? — прошептал Чэнь. — Они являлись тебе?

Несмотря на завесу дыма, Цо беспокойно оглянулся по сторонам, прежде чем ответить.

— Один раз. Они явились ночью — я многого не помню. Они выведали у меня все секреты — они сами узнали, как я помог Инари. Но не могли показать все, на что способны, потому что с нашей стороны не было прямого нарушения закона, мы лишь содействовали в его нарушении.

— Имеется в виду переход из одного мира в другой без разрешения Императорского суда?

— Да. Но и того, что они сделали, было достаточно. Отец из-за них повредился в уме, не выдержал допросов. Что касается меня, именно у эй вывернули мне ноги в другую сторону в качестве наказания. Предложил это сделать О Цзи — мой босс. Как предупреждение. Они сделали меня калекой и сказали, что это еще не все. Я ничего не могу сделать для Инари, Чэнь. Не смею. Сейчас у эй, должно быть, ищут ее, и если найдут... — Он уставился на свои вывернутые задом наперед ноги и не произнес больше ни слова.

Чэнь вздохнул. Он знал своего шурина и понимал, что давить на него дальше нет смысла.

— Хорошо, — сказал инспектор. — Я понимаю, через что ты прошел, Цо, и благодарен за все, что ты для меня сделал. Больше я тебя беспокоить не буду.

— Нет. Этого недостаточно. Ты должен покинуть Ад. Забудь мою сестру и возвращайся туда, откуда пришел. Если у эй найдут тебя здесь, они придут за мной и моей семьей. Инари сама поставила себя в трудную ситуацию, пусть все сама и расхлебывает.

— Она не собиралась возвращаться в Ад! Ее забрали сюда!

— Кто? — нервно спросил Цо.

У Чэня снова сложилось впечатление, что Цо все знает.

— Не знаю. Но все, что происходит, похоже, снова ведет в Министерство эпидемий. Если я буду искать, кто это сделал, я обращусь туда.

— Опять этот Дао И, — проговорил Цо и сплюнул огненную искру презрения. Упав на ковер, она зашипела и выжгла маленькую дымящуюся дырочку.

— Извини, Цо, но без твоей сестры я Ад не покину, даже если мне придется нанести визит в само это Министерство. Постараюсь быть как можно осторожнее.

Цо открыл рот, словно собираясь возразить, но передумал.

— Ну что ж, хорошо. Полагаю, ты должен делать то, что задумал. Но помочь я тебе не смогу.

Вот уж того, что Цо не будет спорить, Чэнь ожидал меньше всего. Он взглянул на демона. Круглое лицо шурина было непроницаемо, словно на нем была надета маска.

— Я понимаю, — спокойно сказал Чэнь. — Если ты снимешь чары с этой комнаты, я, пожалуй, пойду. Больше беспокоить тебя не буду.

— И куда же ты пойдешь?

— У меня есть... другие знакомые, — сказал Чэнь. — Я тут подыскал одно место.

Цо кивнул. Он поднял руку, и завеса дыма рассеялась. Чэнь шагнул за дверь, почувствовав на коже покалывание чар, когда проходил этот рассеивающийся барьер. Цо остался сидеть на кушетке, а Чэнь в сопровождении барсука стал спускаться по лестнице.

— Тебе не стоит доверять мастеру Цо, — сказал барсук, когда они вышли во двор.

Он проговорил отрывисто, словно выдавливая из себя слова, и Чэня поразило это проявление сдержанной преданности.

— Знаю, — сказал он. — Поэтому нам нужно убраться отсюда как можно дальше. Цо терять времени не будет.

— Почему ты не солгал ему? Не сказал, что оставишь Ад, забудешь про Инари?

— Потому что он понял бы, что это ложь. Цо достаточно хорошо знает меня. А кроме того, чем больше я лгу, тем больше мне потом попадет от Гуаньинь.

Он вздохнул. «Попал между богами и демонами... Или как это говорят на Западе? Что-то насчет молота и наковальни? Или дьявола и морской пучины?» В том, что верно и то и другое, Чэнь убедился сразу, как только вышел во дворик.

Духи животных вернулись. Они терпеливо поджидали, выстроившись полукругом. Ни один не шевелился, только глаза блестели. У его ног барсук издал долгое низкое рычание. Чэнь бросил взгляд назад. Было ясно, что выхода из дворика нет, если только не вернуться в хитросплетение комнат на первом этаже. Перспектива оказаться в ловушке в этом наркотическом лабиринте не прельщала, но лучше было вернуться, чем идти вперед. Духи, как один, сделали шаг навстречу. Чэнь сунул руку в карман пиджака, и от неожиданного печального открытия ему стало плохо: четок там не было. Словно почувствовав его смятение, духи животных устремились через ворота, а Чэнь повернулся и так спешно ринулся наутек, что чуть не упал на барсука. Он бежал к лестнице, но, когда приблизился к двери она с треском захлопнулась, раздался стук закрывающейся задвижки. В голове мелькнула мысль, не рук ли Цо это дело, но думать уже было некогда. Вместе с барсуком он рванулся по крытой веранде в дальний угол двора. Перед ним возник дух с фасеточными глазами и дрожащими крыльями, как у стрекозы, но с мягким и влажным, как у человека, ртом. Чэнь отчаянно отшвырнул его в сторону: на ощупь тот оказался хрупким, но в то же время твердым, и это сбивало с толку. Упав, дух начал жужжать. Воздух наполнился жужжанием, а вокруг Чэня стали обвиваться усики черной виноградной лозы, покрывавшей веранду: они ласкали ему лицо и болезненно вплетались в волосы. В конце веранды была маленькая закрытая дверь: вот бы только суметь дотянуться до нее... Но с лозы спустился длинный листовидный отросток и, ухватив его за больную ногу, повалил наземь. Падая, Чэнь перекатился, высвободил ногу и пополз по направлению к двери, но его крепкой хваткой обвило множество других усиков. Он ощущал барахтающееся под ним вытянутое тело барсука. Бросив через плечо безумный взгляд, он увидел над собой целую мозаику глаз: зеленых, золотистых и мясисто-красных. Барсук нанес удар когтистой лапой, но на этот раз духи просто разошлись волнами, словно состояли из воды. Они по-прежнему двигались так же слаженно, так же грациозно, наклонив головы, и Чэнь почувствовал у себя на коже кончик холодного призрачного языка.

В этот момент маленькая дверь в конце веранды распахнулась, и что-то просвистело у Чэня над головой. На листья винограда с шипением шлепнулся дух ящерицы. Стрекоза всплыла вверх, словно ее дернули за веревочку, щелкая длинным шипом по костяному щитку. Усики лозы съежились и выпустили Чэня из объятий. Чья-то жесткая рука схватила его за запястье и бесцеремонно подняла на ноги. Шатаясь, Чэнь прислонился спиной к стене и понял, что смотрит в красные, как расплавленный металл, бешеные глаза сенешаля Чжу Иржа.