– ты что, собираешься вляпаться в неприятности? – громким шепотом поинтересовалась я. Почему шепчу в собственной машине – сама не понимаю, но что-то в облике темного, совершенно невыразительного здания вызывало желание понизить голос. – У вас, парни, разве нет комендантского часа?

– А у вас? – поддразнил Джуд, наклоняясь ко мне и щекотно пробегая пальцами по моему боку.

– И у меня есть. – Я отстранилась. – Но я уже злостно его нарушила. А еще я под домашним арестом, но что-то не особо соблюдаю правила. Так что я арестована вдвойне.

– Ты же была в танцклассе, – Джуд кашлянул, – тренировалась. Неужели родители тебя за это накажут?

– У всех случаются извращения, – философски заметила я и сжала его ладонь, прежде чем снова посмотреть на «Последний шанс», приют для мальчиков.

Трудно было поверить, что здесь может происходить что-то светлое, радостное и теплое, что в самом деле здесь из мальчиков воспитывают мужчин. Гораздо больше здание напоминало те мрачные особняки, в чью дверь звонишь только на Хэллоуин и только в компании друзей, хотя у самого поджилки трясутся.

– Уверен, что у тебя не будет проблем? – Я поглядела на часы на приборной панели: еще не двенадцать, но достаточно близко, чтобы можно было округлить до полуночи.

– Если залезу в заднее окно и не попадусь – не будет. – Джуд потянулся к ручке двери.

– Джуд? – Я крепко сжала руль, подыскивая наиболее верные слова.

– Да? – Он отпустил ручку.

– Только потому, что я хочу, чтобы у нас все получилось…

– Я тоже этого хочу, – добавил он.

– До того как мы двинемся дальше, давай выложим все карты на стол.

Я нервничала, а когда я нервничаю, то начинаю пищать.

– Что ты хочешь знать?

Джуд уже догадывался, что меня волнует не столько история его жизни, сколько нечто конкретное. Глубоко вздохнув, я выпалила:

– Есть ли в твоем прошлом кто-нибудь, кто может – теоретически – встать между нами? – Подняла на него взгляд. – Или кто-то, существующий в твоей сегодняшней жизни, и тогда мне лучше узнать об этом прямо сейчас.

Джуд озадаченно склонил голову:

– Ты имеешь в виду девушку?

– Не обязательно, потому что я не знаю и не хочу знать, кто у тебя был в прошлом. Я просто хочу понимать, остались ли у тебя какие-нибудь… привязанности.

Всю неделю я пыталась выкинуть имя Холли из головы. Но я же женщина, мы так просто имена бывших девушек своих парней не забываем.

– Эй! – Он опустил голову, так что наши глаза оказались на одном уровне. – Моя привязанность – это ты, Люс. Только ты. И не позволяй никому, особенно себе самой, внушать тебе, что это не так.

Все внутри меня облегченно перевело дух.

– О'кей, спасибо. – Я разжала пальцы, выпустив несчастный руль.

– Желаешь, чтобы я еще что-нибудь на стол выложил?

Не сводя с Джуда взгляда, я облизала губы.

– Нет, больше ничего. Только меня.

Он изумленно вылупил глаза, но быстро опомнился. Хмыкнул.

– Когда тебе будет угодно, Люс. Назначай время и место. Стол я, так и быть, найду.

– Только продезинфицируй сначала хорошенько эту фиговину! – добавила я, когда Джуд распахнул дверь машины. – Не хочу подцепить заразу, хрен его знает, кто на нем лежал.

Он не спешил закрыть дверь, словно что-то прикидывая. И вдруг плюхнулся обратно на сиденье. Я не успела среагировать, как губы Джуда прижались к моим. А когда мое сердце разогналось до второй космической, Джуд точно так же внезапно оторвался от меня.

– Только ты, Люс. Больше никто. И никогда не было.

– Клинический случай избирательной памяти, – поддразнила я, желая, чтобы он остался со мной и закончил то, что начал.

– Я стараюсь хранить только счастливые воспоминания, – отозвался Джуд, выходя из машины. – Если это называется избирательной памятью, что ж, я не против.

– Я тоже, – ответила я, когда он уже ушел, растворившись в темноте ночи.

Эта картина уже становилась знакомой. Одинокий огонек в ночи и мамин силуэт за стеклом. Я точно ненормальная – если не сказать хлеще, – раз возвращаюсь домой так поздно, когда до конца срока домашнего ареста остался один день. Схватив сумку, я выползла из «мазды» и потопала к крыльцу, даже не пытаясь приглушить свои шаги.

За последние годы я худо-бедно научилась предсказывать мамины поступки. Зная, чего от нее ожидать, я могла выстраивать вокруг этого свою жизнь. Этакий подростковый конформизм – подстраиваться под ритм жизни своих родителей, чтобы получить от мира как можно больше наслаждений. И вдруг это полезное умение ушло. И сейчас, заходя в дом, я понятия не имела, чего ждать от мамы. Гадать, как она среагирует, – все равно что бросать монетку: орел или решка? Утром она могла быть холодной, далекой и неприступной и вести себя так, словно я – ходячая погибель всего человечества, а к вечеру – печь печеньки и с искренним любопытством спрашивать, узнала ли я на уроках что-нибудь интересное.

Открыв дверь, я постояла на пороге, колеблясь. Отругают? Улыбнутся? А, будь что будет. Мама не сделала ни того ни другого. Все ее внимание целиком принадлежало ноутбуку.

– Привет, мам. – Я бросила сумку в ближайшее кресло. – Я иду спать.

– Люси? – Мамин голос звучал растерянно и недоуменно. Она посмотрела на меня, потом – на часы на стене. – Ты только что вошла?

Супер. Кажется, мама превратилась в подобие отца. Не представляла, что происходит в ее собственном семействе, но вела себя участливо и сердечно, ни на кого не повышала голос.

– Да, – ответила я и со стыдом повесила голову. – Задержалась в студии, разучивала новую программу. Увлеклась и забыла про время. Прости.

Мне было действительно неловко. Ложь – не то умение, которое мне бы хотелось вносить в собственное резюме.

– Все в порядке, – отозвалась мама, сдвигая очки на макушку. – В следующий раз, когда захочешь задержаться допоздна, позвони, предупреди заранее. Хорошо?

– Да, конечно. – Я схватила два банана – впервые за всю неделю почувствовала, что проголодалась, – и направилась к лестнице. – Спокойной ночи, мам.

– Постой, Люси. – Мама взяла что-то со своего стола и подошла ко мне. – Это пришло сегодня.

Она улыбалась. Да что там, сияла! Разумеется, мама умела радоваться и улыбаться, но такого восторга у нее на лице я, кажется, не видела никогда. Поглядев на толстый конверт в руках у мамы, я все поняла. Колени подогнулись, и я с размаху села попой прямо на ступеньки.

– Из «Мэримаунт Манхэттен». – Она протягивала мне конверт обеими руками, словно приносила жертву.

Я ждала этого письма несколько месяцев. Нет, не так: я ждала этого письма всю жизнь. Потому что от него зависело, сбудется ли моя мечта, случится ли то, чего я хотела больше всего на свете.

Интуиция подсказывает мне, что это приглашение. Мама прямо-таки сунула конверт мне в руки.

– Так что давай вскрывай его побыстрее, и будем праздновать.

«Мэримаунт Манхэттен». Танцы. Мечты. Будущее. И все это – в одном шаге, точнее, в одном взмахе ножницами…

Я еще не была к этому готова.

– Спасибо, мам. – Я прижала конверт к груди и побежала наверх.

– Ты его не откроешь? – Мама глядела на меня как на умалишенную.

– Не сейчас. – Я зевнула. – Я вымоталась и усну над первым же абзацем. Завтра.

– Люси? – В голосе звучали напряжение и беспокойство.

– Я в порядке, мам. Клянусь. Просто я ужасно устала. Обещаю, ты будешь первой, кому я все скажу, когда вскрою это. – Я помахала конвертом.

– Хорошо. – Взгляд в духе «тебе виднее, поступай как знаешь». – Порой я просто не могу тебя понять.

– Нас таких двое, – пробормотала я, заходя в комнату и закрывая за собой дверь.

Письмо не давало мне покоя все выходные. Я никак не могла набраться смелости, чтобы вскрыть чертов конверт, и он просто лежал у меня на столе. Мама, видимо, решила не давить на меня, а Джуду, когда он первым делом позвонил мне в субботу утром, я ни слова не сказала про письмо. Мне хотелось встретиться вечером, поужинать вместе, сходить в кино, а может, продолжить начатое в балетной студии, но, похоже, про выходные в приюте для мальчиков слыхом не слыхивали. Поэтому я скрипела зубами, гуляла и танцевала. Танец давался с трудом – в пятницу я перестаралась, и все тело болело и ныло. Но танец через боль лучше всего справлялся с боями, что шли у меня в душе. А понедельник все никак не желал наступать.

Я припарковалась возле школы задолго до начала уроков. Коридоры были почти пусты. Я знала, что Джуд вряд ли появится в школе так рано, но это не помешало мне проверить его шкафчик – просто чтобы убедиться. Ну конечно, пусто. Я не успела толком расстроиться, когда сильная рука схватила мою ладонь. Мне не нужно было видеть серую рубашку и изношенную шапку, чтобы понять, кто тащит меня по коридору.

Джуд молчал, даже не оглядывался. Он пулей пронесся по коридору и втолкнул меня в темную комнату в самом его конце.

– И тебе доброе у…

Договорить мне не дали. Джуд прижал меня к стене, и его руки и губы принялись изучать меня с жадностью вконец оголодавшего.

В принципе, так оно и было.

Я забросила руки ему на шею и ответила на поцелуй. Но как бы сильно Джуд меня не обнимал, мне было мало, и вот тут пригодились моя балетная сила и гибкость. Подпрыгнув, я обвила его бедра ногами. Джуд застонал, еще сильнее вжимая меня в стену, а его рот терзал мой с такой яростью, что я не могла дышать. Но это меня ничуть не волновало. Серьезно, стоит добавить в список жизненных целей обморок от поцелуев Джуда Райдера.

И ровно в тот момент, когда я решила, что вот оно, идеальное время и место, чтобы дойти до конца, Джуд, шумно выдохнув, отстранился и аккуратно поставил меня на ноги. Я зарычала от разочарования. Как он посмел, когда мое сердце колотится с бешеной скоростью, когда я вот-вот взорвусь, если мы не продолжим!

– Доброе утро. – Джуд лыбился, как идиот. Отступил от меня на шаг, и я снова зарычала. – Я тоже по тебе соскучился.

Я попыталась выдать свой самый злобный взгляд, но сделать это физически невозможно, когда человек, только что целовавший тебя до потери сознания, стоит прямо перед тобой и беззастенчиво ухмыляется.

– Это жестоко.

– Знаю. – Джуд откинул локон, упавший мне на плечо. – Но я все выходные места себе не находил. Надо же мне было проверить, не ошибся ли я в представлениях.

– Ты представлял, как это будет, целые выходные? – Мой желудок сделал сальто.

– Только об этом и думал.

Двойное сальто.

– Ну и как, ожидания оправдались?

– Мягко сказано. – Он склонился ниже. – В моих мечтах на тебе была только вот эта самая коротенькая юбочка, и больше ничего. – Джуд поцеловал меня в шею, и я чувствовала, как довольно он улыбается.

– Ну, завтра будет новый день, – выдохнула я. – Мечтай дальше.

– Обязательно, – прошептал он мне на ухо, а потом его зубы сжали мою мочку.

– Сережку не проглоти. – Дыхание снова сбилось. – Слышала, что от серебра бывает несварение.

Джуд снова мягко прикусил мне мочку.

– Тут нет никакой сережки.

Я снова зарычала, теперь уже от огорчения. Выпуталась из его рук и, опустившись на корточки, принялась шарить по ковролину.

– Наверное, выпала, когда ты меня к стене прижал.

– А ты уверена, что она вообще была? – Джуд поглядел на мое ухо, потом на пол. – Не помню, чтобы я ее видел.

– Мне кажется, сегодня утром у тебя из пяти чувств осталось только одно.

Я обшаривала пол руками и глазами. Урок вот-вот начнется, но я не собиралась вот так расставаться с любимой сережкой. Всю комнату прочешу, и плевать на уроки.

Опустившись со мной рядом, Джуд подключился к поискам.

– Вообще-то у меня это любимое чувство. Лидирует с большим отрывом.

– Да неужели? – саркастично отозвалась я, на четвереньках переползая на десяток сантиметров вбок. И вскрикнула – похоже, я выдрала себе целый клок волос.

– Люс, подожди. Не двигайся. – Джуд держал мою голову, не давая пошевелиться. – У тебя волосы за что-то зацепились.

Я аккуратно потянула прядь в другую сторону. Это не помогло, зато я наконец поняла, что случилось.

– Застряли в пряжке твоего ремня, – сказала я и снова дернулась, поморщившись.

– Только не паникуй. – Его руки так и лежали у меня на голове. – Иначе будет хуже.

– Хватит указывать мне, что делать. Распутывай уже.

Было очень больно, но я отчего-то принялась смеяться. Джуд тоже корчился от смеха, стараясь не расхохотаться в голос.

– Вижу, тебе это нравится, – выдавила я, глядя на него через спутанные волосы.

– Если скажу нет – совру, – еле выговорил он между приступами смеха.

– Ты невыносим.

В поисках опоры я взяла Джуда за бедра, выпрямившись, чтобы облегчить ему задачу. Сжала зубы, готовясь потерпеть боль, – только бы поскорее пришло избавление из плена. Но тут скрипнула дверь, и вспыхнул свет.

– Очуметь, – сказал кто-то.

В класс заглядывали два незнакомых парня. В руках одного был сотовый, нацеленный прямо на нас: я на коленях перед Джудом, руки лежат у него на бедрах, его ладони – у меня на голове. Щелкнула вспышка.

– Шикарная фотка, чувак.

Снимок разлетелся по сети со скоростью мысли: еще не прозвенел звонок на большую перемену, а он уже набрал десяток тысяч просмотров. Десятиклассники, заставшие нас не в то время и не в том месте, уже лишились своих телефонов и вряд ли отныне согласятся столкнуться с Джудом один на один в пустом коридоре, но в целом обошлось без крови: каким-то непостижимым образом Джуд сумел сдержаться и не спустить с поводка свою ярость.

Я так впечатлилась тем, что он не взорвал Сауспойнт ко всем чертям, что весь день ходила по школе в полной прострации, не обращая внимания ни на кого вокруг, и тем более забив на все прочее населения страны, которому попалась на глаза наша фотка. У меня даже не возникло желания защититься или объяснить, как все было на самом деле, потому что… Да никто в здравом уме не поверил бы.

Я стойко вынесла очередную волну взглядов и сплетен. Девчонки смотрели на меня со смешанными чувствами – с презрением, ненавистью, опаской. Парни провожали похабными взглядами и многозначительными улыбками, видимо, представляя себя на месте Джуда в тот самый момент. Девушек я понимала. Разумеется, они бесились, ведь, проделав такое с одним в темном классе, я могла повторить опыт уже с их парнями – например, в пустой лаборатории биологии. Их презрение тоже было объяснимо. Но парни вели себя как кобели на собачьей свадьбе и изощрялись кто как мог. Особо надоедливых приходилось известным жестом посылать в пешее эротическое.

– Эй, Моррисон! – рявкнул Джуд, стоявший рядом со мной в столовской очереди. – Зенки убери, а то ослепнешь!

Моррисон, мерзко ухмыляясь, дернул подбородком.

– Ну и везучий ты сукин сын, Райдер.

Так и подмывало швырнуть баночку с йогуртом в эту самодовольную рожу. И я бы это сделала, но Джуд, видимо догадавшись о моих намерениях, плечом оттеснил меня.

– Если ты имеешь в виду тот факт, что моя девушка – умная, стильная, милая и добрая, то ты прав, – заявил он, обращаясь к Моррисону. – Но если ты имел в виду что-то менее приличное и уважительное, то тогда тебе стоит пересмотреть список колледжей, куда ты собрался поступать. Хотя вряд ли тебе светит хоть один, если нечем будет пинать мяч.

Моррисон отсалютовал Джуду средним пальцем и, развернувшись, исчез, как и трое его приятелей, болтавшихся рядом.

– Зажравшиеся ублюдки, – пробурчал Джуд, сверля взглядом спины парней. – Еще раз услышу, как они открывают на тебя рот, или увижу, как пялятся, – узнают, как я поступаю с халявщиками.

Обойдя его, я повернулась к стойке.

– Не очень-то правильные слова для того, кто собирался впредь оставаться по эту сторону закона, – поддразнила, кладя себе на поднос кусок пиццы. – Для того, кто обещал своей…

– Девушке, – вставил Джуд, беря меня в кольцо своих рук.

– …Своей девушке, что больше не будет ничего портить. Потому что загреметь в тюрьму за покушение на убийство сильно смахивает на попытку все испортить.

– Женщина, – выдохнул он, прижимаясь ко мне щекой, – ты действуешь мне на нервы. Во всех смыслах.

– Это было такое завуалированное обещание, что ты не тронешь Моррисона и его недоумков? – уточнила я, расплачиваясь с кассиршей. Судя по осуждающему взгляду ту фотку она тоже видела.

– Ладно, – сдался Джуд, уводя меня в сторону школьного двора. Наверняка так же, как и я, устал от косых взглядов и издевательских вопросов. – Я не трону этих придурочных. – Взявшись за ручку, он распахнул передо мной дверь. – Но не могу пообещать, что их не тронет кто-нибудь другой… по моей просьбе.

Я ткнула его кулаком в живот.

– Кстати, я нашел твою сережку. – Джуд достал из кармана серебряную петельку.

– И где же? – поинтересовалась я, вдевая ее в ухо.

– Зацепилась у меня за трусы.

– Как она туда попала?! – Ну вот, теперь у меня в голове мысли о его трусах.

– Понятия не имею, – признался Джуд, когда мы вышли на практически пустой школьный двор. – Но, скажем так, меня едва не проткнуло. Догадываешься где?

Я рассмеялась, потеребив сережку. У нее-то утро выдалось точно лучше, чем у меня.

Слава богу, никто на нас не смотрел, и мы, пройдя по газону, устроились за свободным столиком. День был холодный – такой, когда хочется надеть на себя свитер потолще и потеплее, – но в объятиях Джуда мне был не нужен никакой дополнительный свитер.

– Значит, твоя девушка, да? – Я придвинула к нему пиццу.

– Моя девушка, – подтвердил он. – Без всякого вопросительного знака.

Я улыбнулась, уткнувшись взглядом в поднос.

– И под каким порядковым номером?

Джуд вздохнул:

– Под первым. И единственным. Я уже говорил, Люс. Ты первая моя девушка и, если богу будет угодно и я не облажаюсь, последняя. Навсегда.

Хорошо, что я не успела откусить яблоко, а то бы подавилась. Наверное, меня до чертиков должен был напугать тот факт, что парень, который уже дважды угодил в тюрьму за то недолгое время, что мы встречаемся, произносит слово «навсегда» в совершенно обычном разговоре, но отчего-то я не напугалась. Джуд не требовал завтра же выходить за него замуж и сразу рожать детей. Он говорил «когда-нибудь, может быть». И это самое «когда-нибудь, может быть» звучало для меня гораздо соблазнительней, чем должно было бы звучать для семнадцатилетней девушки, мечтающей о софитах.

– Сколько у тебя было подружек, Джуд? – задала я едва ли не худший на свете вопрос. И надеялась услышать число хотя бы меньше пятидесяти.

Он на секунду замер с пиццей в руке.

– Достаточно, чтобы понимать, когда в жизни появляется кто-то особенный.

– А если уточнить слово «достаточно», то цифра будет… – Я тоже отложила яблоко. Неудивительно, такие разговоры напрочь отшибают аппетит.

– Люс, я не хочу больше тормошить свое прошлое. Не хочу вспоминать снова и снова, сколько уже раз я облажался. – Джуд сжал кулаки. – Я в курсе, что вам, девушкам, отчего-то до смерти хочется знать, когда и как именно мы спали со своими бывшими и как этих самых бывших звали, но ничего тебе не скажу. Их было много, может, даже больше, чем ты представляешь, но ни одну из них я не любил, и ни одна из них не любила меня.

– Очень… мм… вдохновляюще, – пробормотала я, отодвигая поднос.

– Ты сама спросила. – Джуд сел верхом на скамейку, повернулся лицом ко мне. – Слушай, парням вроде меня не стоит задавать вопросы, если не желаешь слышать ответы, Люс. Потому что я, черт возьми, сделаю все, чтобы быть с тобой честным. Не копайся в моем прошлом, если не хочешь потом об этом пожалеть.

Я и без него давно это поняла. Но разве можно встречаться с человеком, если не представляешь, какое у него прошлое, что в настоящем и куда заведет будущее?

– Но если тебе было на всех плевать, а им было плевать на тебя, тогда зачем вы… – слова все были какими-то не теми, – …делали это?

– Ты правда хочешь это знать? – уточнил он, вызывающе глядя на меня. – Серьезно хочешь услышать ответ?

Я кивнула. Ну да, иногда я бываю не особенно умной. Кивок Джуда словно эхом отразил мой.

– Для меня это был побег. Способ забыть о жизни, хотя бы ненадолго. А для девушек… – Он дернул плечом. – Некоторые хотели позлить своих важных богатых родителей, ведь их драгоценные дочки кувыркались с откровенно плохим парнем. Некоторые были секси и сами хотели узнать, каков я в деле.

Угол его рта искривился в улыбке, но я быстро оборвала ее, ткнув Джуда кулаком в живот.

– Вообще не смешно, – рыкнула я, хмуро разглядывая стол, потому что хмуро разглядывать его лицо было невозможно.

– Ну прости, прости, – рассмеялся Джуд, погладив меня по руке. – Иногда юмор – единственный способ пережить воспоминания о моем хреновом прошлом и не свихнуться. – Он приподнял за подбородок мое лицо. – Но совершенно серьезная, настоящая правда – в том, что мне было плевать на них всех и им на меня – тоже.

Джуд пристально смотрел мне прямо в глаза, и я со всей ясностью поняла: он не лгал.

– Ладно. – Я решила официально закрыть тему.

– И кстати, если тебе от этого будет легче. Секс с ними был совершенно ни о чем.

– Легче не будет, но спасибо за уточнение, – сказала я, снова вгрызаясь в яблоко.

– Знаешь, иногда мне кажется, что мы с тобой либо целуемся до посинения, либо обсуждаем такие темы, которые лучше бы не поднимать из могил, где им самое место. – Он откусил кусочек пиццы. – Почему нельзя просто разговаривать, нормально, как все?

Какое-то время я хрустела яблоком, размышляя.

– Ты прав, – сказала я наконец. – В самом деле, разве ты можешь быть моим парнем, когда я не знаю ни твоих политических взглядов, ни соображений насчет погоды, ни твоего мнения о фильме, который вышел в прокат на прошлой неделе?

– Намек понят, – рассмеялся Джуд и залпом выдул банку пепси. – К черту банальную хрень. И гниющие в могилах трупы тоже. Просто целуйся со мной и дальше – или что ты там имеешь в виду, – он с намеком вздернул бровь, – пока мои бедные мозги не свихнутся настолько, что я не смогу больше разговаривать.

– Вот это похоже на полноценные отношения. – Я подвинулась ближе к Джуду. Раз уж у нас не осталось простых тем для разговора, можно было попытаться поднять сложные – и углубиться в одну из областей, которые не давали мне покоя. – Почему я тебе нравлюсь, Джуд? Ну серьезно? С точки зрения внешности я обычнейшая из обычнейших, особенно на твоем фоне. С точки зрения личных качеств я из тех, кто ставит себе высокие цели, но при этом умудряется вляпываться в те же проблемы, что и любая девушка. С точки зрения перспектив я просто хочу поразить весь мир своим танцем. Я не рвусь стать первой женщиной-президентом, найти лекарство от диабета или решить еще какую мировую проблему. Почему такой парень, как ты, предпочел такую девушку, как я?

По выражению его лица было ясно: Джуд не понимает, о чем я говорю.

– Люс, ты шутишь, что ли? Что я вижу в тебе? Я тебя умоляю. А во мне ты что видишь? – Он покачал головой. – Если уж тебе так надо знать, то речь не о чем-то конкретном, а о куче приятных штук, которые складываются в удивительную картину.

– Уточни, – пробормотала я.

Он в ужасе вскинул руки.

– Ладно, раз хочешь, чтобы я перечислил причины, по которым ты мне нравишься, то вот одна из них. – Джуд не сводил с меня глаз. – Если и есть на свете девушка, которая могла бы полюбить меня каким есть, без прикрас, то это девушка, которая пошла в собачий приют и выбрала себе самого ужасного, самого отвратительного его обитателя, которого только смогла найти.

Моему сердцу стало тесно в груди, я разулыбалась.

– А все потому, что она верит: под самым некрасивым обликом прячется душа, которой отчаянно хочется, чтобы ее приняли и полюбили.

Улыбка не сходила у меня с лица. Наверное, я буду сиять до конца уроков.

– Хороший ответ? – поинтересовался он, сам зная, что это так.

– Неплохой.

– Продолжать? О'кей. Я могу сидеть тут хоть весь день и петь дифирамбы столько, сколько потребуется, чтобы тебя убедить. Хоть. Весь. День.

Я положила ладони ему на колени.

– Неа. Предлагаю другой вариант: как насчет того, чтобы заткнуться и наконец-то поцеловать меня?

– Отличный план.

Его губы были так близко, что почти касались моих. Я уже чувствовала их вкус, когда чей-то рюкзак хлопнулся на стол рядом с нами.

– Привет, Люси.

– Боже, помоги мне.

Джуд и Сойер произнесли это в унисон, повернувшись друг к другу.

– Райдер, – Сойер протянул руку. Она повисла в воздухе, и спустя пару секунд Сойер снова убрал руку в карман. – Как делишки?

– Были просто великолепны, пока не явился ты.

Я предупреждающе толкнула Джуда ногой под столом. До сих пор Сойер вел себя честно.

– Ну разумеется. – Даймонд смотрел куда-то между нами. – Простите, что помешал. Хотел просто сказать кое-что. Скажу и сразу уйду.

– Ну… – Руки Джуда сомкнулись вокруг меня в кольцо. Очерчивает территорию? – Говори это кое-что.

Сойер улыбнулся.

– Не хотел, чтобы ты неправильно все понял, если тебе уже сообщили, что я отвез Люси домой после школьного бала. Я просто увидел человека, которому была нужна помощь, и помог. Я в курсе, что она твоя девушка, Джуд.

– Значит ли это, что ты перестанешь пялиться на нее каждый раз, как встретишь в коридоре? – Джуд сверлил Сойера взглядом.

Тот покрутил головой.

– Постараюсь. Она красавица, Райдер. Повезло же тебе.

– Как будто я и без тебя этого не знаю, – отозвался Джуд, и я почувствовала, как напряглись его руки. – А если ты рассчитываешь, что я дам тебе крутиться рядом с Люс после всего, что ты сделал, то лучше тебе еще раз хорошенько подумать.

– Джуд, – предупреждающе произнесла я.

– Эй, полегче, здоровяк. – Сойер поднял руки и попятился. – Не собирался тебя оскорблять. Просто хотел пообедать и заодно расставить все точки над i. – Он поглядел на меня, и его улыбка стала шире. – Увидимся на пятом уроке, Люси.

Я махнула на прощание.

– Не думал, что могу ненавидеть этого засранца сильнее, чем раньше. Хотя должен был догадаться, что с таким тупицей предела ненависти не существует. – Джуд не сводил глаз с двери, за которой только что исчез Сойер.

Судя по тому, какой яростью вспыхнули глаза Джуда при виде Сойера, он в самом деле никого никогда так сильно не ненавидел.

– Тебе не говорили, что у тебя проблемы с контролем гнева? – спросила я.

Его лицо чуть-чуть смягчилось.

– Последние несколько лет – по сотне раз в год.

Сплетя свои пальцы с его, я снова захрустела яблоком.

– Что такого Сойер Даймонд тебе сделал, что ты бесишься каждый раз, когда его видишь? Потому что, если не считать раздутого до неба эго и чересчур белоснежной ухмылки – да такого цвета и в природе-то не существует, – он показался мне неплохим парнем.

Джуд обернулся ко мне, глаза его потемнели до черноты.

– Сойер Даймонд – это то, что рождается, когда Бог на секунду отворачивается от человечества. Такой парень не заслуживает ничего – ни второго шанса, ни милосердия, ни понимания, особенно от такой девушки, как ты, Люс, потому что он переворачивает все добрые чувства с ног на голову и использует их, чтобы манипулировать тобой. – Его руки крепче сжались вокруг меня, притянули к широкой груди. – Я хочу, чтобы ты держалась от него как можно дальше, Люс. Не разговаривай с ним, не смотри на него, не оказывай ему знаков внимания, вообще никаких. Поняла? Потому что теперь этот парень станет отрицать все что угодно, станет притворяться, что он на нашей с тобой стороне, а на самом деле хочет тебя так адски, что, наверное, дрочит сейчас в мужской раздевалке.

– Фу, Джуд, – я скривилась. – Отвратительно.

– Просто держись от него подальше, Люс, – еще раз попросил Джуд. – Этого говнюка я знаю уже десять лет и вижу, когда он что-то задумал. Так вот сейчас он что-то задумал.

Зазвонил звонок. Мы дружно застонали и отправились выбрасывать недоеденный обед в мусорку.

– У меня с ним три общих предмета. Как мне держаться от него подальше? – спросила я, пока Джуд забирал наши сумки и закидывал их себе на плечо.

– Я бы сказал, бей его по яйцам каждый раз, как видишь, – ответил он, и в его голосе не звучало ни намека на шутку. – Глядишь, через пару уроков начнет тебя опасаться.

– Действительно, и как мне самой-то в голову не пришло? – постучала я себя по лбу.

– Просто ты милая и невинная девушка и даже не догадываешься, до каких извращений могут дойти некоторые подонки, – ответил Джуд, открывая передо мной дверь. – Оставь грязную работу мне, Люс. Она не для тебя.

– А битье по яйцам не относится к грязной работе?

– Если речь о Сойере Даймонде, – он мрачно усмехнулся, – то этот засранец заслуживает куда большего.