Зато Джейк весь был какой-то надутый, раздражительный и угрюмый — совсем как мама, когда на нее находило. В «дом с привидениями» мы не пошли, так и торчали на площадке. Джейк с самого начала как будто был готов вот-вот расплакаться, и слезы действительно хлынули, когда он споткнулся и упал. Я видел, что это не от боли, но из-за чего на самом деле — он не говорил. Его односложные ответы, несчастный вид и нежелание поделиться со мной, чтобы я мог ему помочь, в конце концов начали меня раздражать. Можно подумать, у других не бывает проблем. И мне что — больше делать нечего, как только тратить на него свою субботу? Я много чем мог бы заняться — у меня книг полно непрочитанных, мама все пристает, чтобы я сарай покрасил, или, может, в карьере сейчас Фиона гуляет… А я здесь, с ним, стараюсь изо всех сил, чтобы все у него было в порядке. Я пытался его чем-то отвлечь, но ничего не помогало — что бы я ни предлагал, Джейк мотал головой, пока у меня не иссякла фантазия. В конце концов мне надоело все брать только на себя; к тому же он выглядел таким несчастным, что я спросил — может, ему лучше пойти домой? Но он ответил, что мама хочет побыть одна, в тишине и спокойствии, поэтому остаток дня мы провели в лесочке за площадкой, тяготясь обществом друг друга. Я не раз подумал, что нытья и кислых гримас мне и так хватает, стоило из-за них сюда приходить. Джейк беспрерывно спрашивал, сколько времени, и когда я наконец сказал ему, что уже пять, он припустил домой, такой же понурый, как и вначале.

Когда я вернулся, мама выглядела по-прежнему притихшей — наверняка еще вспоминала Клифтон и то, что там оставила. Я поднялся к себе, чтобы как следует все обдумать. С Джейком явно что-то творилось. Лежа на кровати, я вдруг понял: дело не только в том, что он был расстроен — он и со мной держался совершенно по-другому, холодно и как-то пренебрежительно. Он все время куда-то ускользал от меня, приходилось следить за ним в оба. Один раз я его все-таки потерял — он удрал в тот самый лесок, — и только потом обнаружил сидящим за деревом. Чем больше я думал об этом, тем больше понимал — он вел себя так, будто пытался показать, что я ему надоел. Я почувствовал себя словно в школе, когда тебе не рады в компании и хотят спровадить, и все переглядываются между собой, а ты не въезжаешь, потом замечаешь эти взгляды, до тебя доходит, и так паршиво становится!.. Вот и сейчас внутри у меня все похолодело — Джейк больше не хочет со мной дружить.

Вечером, перед тем как заснуть, я снова перебрал все в уме и постарался себя успокоить — Джейк, конечно, переживает из-за чего-то, но это необязательно связано со мной. Дома или в школе что-то не в порядке. Он еще ребенок, к тому же впечатлительный, да и тяжело ему сейчас; надо вести себя по-взрослому, а не устраивать истерики на пустом месте. Нужно узнать, в чем дело, — наверное, тогда я смогу помочь.

В понедельник на большой перемене я отправился к школе Джейка и стал дожидаться, когда все высыпят на игровую площадку. Я должен был увидеть, как он, отошел ли хоть немного. Наконец он появился из красной двери, за ним — Гарри, они помчались к своему дереву и принялись там прыгать и хохотать во все горло, веселые, как никогда прежде. От уныния Джейка не осталось и следа. Гарри что-то шепнул ему на ухо, и тот прыснул, словно невесть что смешное услышал. Гарри еще что-то добавил, притянув его к себе за плечо, и Джейк вообще закатился. Значит, с этим мелким придурком ему весело. Весело с рыжим лупоглазым балбесом, который бросил его и сбежал к футболистам. Я старался не злиться на Джейка, но сдержаться было трудно. Я о нем забочусь, трачу на него время, устраиваю все в «доме с привидениями», прихожу к нему ночью, чтобы он не боялся, а теперь ему, значит, все это надоело. Он, наверное, еще надо мной же и смеется со своим Гарри — над глупым старым Дональдом, у которого нет настоящих друзей.

Обратно на занятия я уже не пошел, а отправился в наше убежище. Усевшись на стул, я увидел рядом бутылку с джином, в которой еще оставалось немного, и несколько банок в пакете на полу. Судя по своему состоянию, я думал, что выпил все, а оказалось, тут хватило бы еще на один заход. Но я не хотел затуманивать мозги, наоборот, мне нужна была ясная голова, чтобы разобраться в происходящем, понять, что к чему. Я начал медленно, по крупицам восстанавливать каждый эпизод и постепенно нашел ответ. Сперва все было отлично, Джейку нравилось дружить со мной, нравились мои истории, нравился дом. Когда они разругались с Гарри, а мамаша ушла в загул, моя забота тоже оказалась к месту. Все изменилось после того, как вернулся Гарри, отвергнутый компанией футболистов. Мысли у меня в голове запрыгали. В ту ночь, когда я пришел к Джейку, чтобы он не боялся, он оставил дверь закрытой. Я ведь пять раз сказал ему днем, чтобы он ее не закрывал, а если это сделает мама, отпер бы замок. Он, конечно, еще маленький, но ведь не дурак же. И потом, когда я подкараулил его на улице — спросить, видела ли его мать меня в кухне, — он, едва заметив меня, рванул вперед. Я-то решил, что он обрадовался и спешит навстречу, а на самом деле он пытался от меня улизнуть. И в лес, где он прятался за деревом, его не просто так понесло, он специально выбрал момент, когда я отвернулся, чтобы скрыться. Теперь до меня дошло, в чем дело. Джейк рассказал Гарри обо мне и о «доме с привидениями», тот придумал какую-нибудь гадость и все испортил. Я был уверен в этом.

Всю неделю во мне росла злость. Сперва она бешено колотилась в груди, потом ядом растеклась в крови и не желала уходить. Мне-то казалось, я наконец нашел что-то чистое, искреннее, доброе. Маленький мальчик, которому нужен был друг. Я не думал таким образом исправить случившееся в Клифтоне — оно было здесь ни при чем, я старался помочь самому Джейку, хотел сделать для него что-то хорошее. Я по-настоящему полюбил его — с ним было весело и вообще здорово. Но теперь все пошло наперекосяк. Я решил, что не стану тратить на него следующий выходной. Отправлюсь в холмы неподалеку и буду мотаться там вверх-вниз по склонам, пока не выдохнусь.

Я правда собирался сесть на пригородный автобус, однако, когда пришла суббота, почему-то снова торчал на площадке, дожидаясь, когда появится Джейк. Вместо того чтобы сидеть на лавочке, как обычно, я укрылся под деревьями. Мне повезло — его матери, видимо, опять захотелось «тишины и спокойствия» со своим новым дружком, и скоро голова Джейка высунулась из-за кустов у входа. Убедившись, что все чисто, он зашагал к «паутинке». Я хотел тут же подойти к нему, но на горке катались двое детишек с родителями. Пришлось ждать — не хватало мне еще переполоха, если Джейк бросится от меня наутек. К счастью, скоро один из детишек ударился головой, расплакался, и семья, подхватившись, ушла.

Джейк сидел на самой верхушке «паутинки». Когда я появился, взгляд у него сделался утомленный, словно у усталой мамаши при виде неугомонного карапуза.

— Привет, Джейк, — сказал я.

— Ага, — отозвался он.

— Есть мысли, чем заняться?

Он пожал плечами.

— Я вообще-то домой собирался.

— Ты ведь только что пришел.

Снова пожатие.

— Тогда жалко, — проговорил я. — А то я тебе хотел рассказать, что видел в доме с привидениями на прошлой неделе.

— Правда? — спросил он без малейшего интереса.

— Я был там один, сидел в нашей комнате и видел ее, женщину-призрака. Прямо лицом к лицу.

Он еще делал вид, что ему скучно, но я уверен, мне удалось его хоть немножко заинтересовать. Однако продолжать я пока не стал — пусть сам хоть что-нибудь скажет. Должна же и от него какая-то инициатива исходить.

— Не мог ты ее видеть, — со всем возможным скептицизмом заявил Джейк.

— Еще как мог. Прямо зашла вот так в комнату, остановилась, взглянула на пол, потом повалилась на колени и как завоет. Я так напугался, что выскочил из комнаты, по ступенькам — и бежать.

— Что, правда видел?

— Я тебе говорю, нос к носу столкнулся.

— А она тебя видела?

— Ей не до меня было. Она тут же на пол упала и давай стенать.

— Наверное, на место, где ее убило.

— Да, точно, в том самом углу, куда пуля попала.

— И ты испугался?

— У меня прямо кровь в жилах застыла, Джейк. Такие она жуткие звуки издавала — я в жизни ничего подобного не слышал. Да ты сам бы струсил.

— Нет, я бы нипочем не испугался.

Теперь уже я изобразил сомнение.

— А потом ты туда ходил? Видел ее еще? — спросил он.

— Ну нет, я туда больше ни ногой.

Повисло хрупкое молчание. И наконец:

— Может, вместе пойдем?

— Ладно, только, чур, не кричать — кто знает, что она может сделать, если услышит. Нам нельзя себя выдавать.

— Я не буду кричать, — пообещал Джейк. — Что я, маленький, что ли?

Мы покинули площадку и направились прямиком к «дому с привидениями». По дороге я пытался завести разговор, но Джейку было неинтересно. Он явно хотел добраться до места, убедиться наверняка, что никакого призрака там нет, и отвязаться от меня. Оставалось только надеяться, что в нашей комнате он вспомнит, как весело нам было раньше, и все станет по-прежнему, совсем как в первые дни.

День стоял серый и пасмурный, будто уже наступил декабрь, и дом под деревьями выглядел еще более мрачным и заброшенным, чем всегда, — словно там и впрямь водились привидения. Во мне, впервые за несколько дней, затеплилась надежда.

— Давно мы сюда не приходили, правда? — спросил я как можно дружелюбнее, но Джейк ничего не ответил.

Внутрь он вошел первым, я — за ним. В коридоре было темнее, чем обычно, однако мальчика это не остановило — он бесстрашно двинулся вперед сквозь полумрак. Перед входом в комнату, правда, Джейк все-таки на долю секунды едва уловимо замешкался, потом шагнул на середину, осмотрел все четыре угла, отыскивая несуществующее привидение, и обернулся ко мне за объяснением.

— Нужно дать ей время, — сказал я. — Не появится же она только потому, что нам так захотелось.

Джейк снова оглядел комнату.

— По-моему, никого ты не видел, — бросил он.

— Может, сядем пока и подождем? — предложил я. — Я взял с собой книжки, чтобы время быстрей пролетело.

— Я книжки больше не читаю.

— Как это не читаешь? Что за глупости?

— Так и не читаю. Книжки скучные.

Я все равно начал вынимать их, чтобы хоть чем-то заняться. Мне совсем не понравилось тупое, упрямое превосходство, с которым он говорил со мной — как какой-нибудь придурок из школы.

— По-моему, никаких привидений здесь нет и не было, — сказал вдруг Джейк. — Ты все наврал, чтобы затащить меня сюда. — Глядя прямо на меня, он добавил: — И вообще ты странный.

Секунду мы смотрели друг на друга, потом он, подстегивая себя, бросил:

— Гарри говорит, ты, наверное, из тех плохих людей.

Повисла мертвая тишина, будто эти слова поглотили все звуки. Я шагнул вперед, и лицо Джейка исказила гримаса страха. Он бросился мимо меня к двери и, прежде чем я устремился следом, был уже на середине лестницы.

Я на ставших вдруг ватными, холодных и негнущихся ногах двигался слишком медленно. Когда через заднюю дверь я выскочил в сад, Джейка и след простыл. Метнувшись к изгороди, я увидел его — синий джемпер так и мелькал в карьере, мальчишка мчался во весь опор, вверх-вниз по крутым взгоркам. Я выбежал за ним и, взобравшись на самую высокую вершину, которая была поблизости, крикнул, чтобы он перестал валять дурака и возвращался. Ответило мне только отразившееся от стен карьера эхо. Потом я снова увидел синее пятно — джемпер маячил среди камней не хуже фонарика, — и бросился за ним.

Джейк, когда я нашел его, прятался в кустах. У меня хватило ума не кинуться туда сразу же, я остался снаружи и принялся уговаривать его выйти, заверяя, что это все полная чушь, что я никогда не сделал бы ему ничего плохого, и как он вообще мог такое подумать. Ответа не было, и я добавил, что, если понадобится, я тут и весь день, и всю ночь простою. Но ему удалось застать меня врасплох — выскочив из кустов, он лягнул меня ниже колена, прямо по кости, и опять пустился бежать. Я рухнул как подрубленный, однако на сей раз среагировал быстрее и уже через пару секунд, хромая, бросился за ним, но скоро потерял в лабиринте дорожек. Он мог прятаться за любым из холмиков, и я двинулся обратно к своему наблюдательному пункту на вершине — посмотреть, не увижу ли его где-нибудь. Опять окликнул его и опять не получил ответа. Я начинал паниковать — все зашло слишком далеко. Снова и снова я обшаривал взглядом весь карьер, но Джейка не находил. Когда я наконец заметил его, меня прошиб холодный пот. Мальчишка висел в десяти футах над землей, карабкаясь, словно паук, по северной стене, пытаясь удрать во что бы то ни стало.

Меньше чем через минуту я очутился рядом и крикнул, чтобы он немедленно спускался. Джейк не ответил, его внимание было поглощено тем, куда ступить и за что ухватиться. Он правда здорово лазил по деревьям и пока справлялся неплохо, однако до верха все равно нипочем бы не добрался, это же не по веткам карабкаться, и я принялся звать его, уговаривая вернуться. Он по-прежнему не откликался, забираясь все выше и выше. Мне стало страшно — Джейк не понимал, что если поскользнется и упадет, от него мокрое место останется. Просто в силу возраста еще не мог представить себе, что будет, если грохнуться с верхотуры на камни. У меня перед глазами так и стоял Оливер Томас — уже умирающий, когда я уходил от него. Мысль о нем погнала меня следом за Джейком. Но я успел подняться только футов на пять, когда тот оглянулся и, увидев меня, в страхе метнулся вверх, едва не сорвался и испустил душераздирающий вопль. Я тут же спрыгнул на землю.

— Все, Джейк, все, — крикнул я, — я стою на месте. Лезь осторожнее, не торопись.

Однако он остановился совсем — левая нога неудобно вывернута, руки вытянуты над головой. Я услышал отчаянный плач.

— Я застрял! Я сейчас свалюсь!

— Джейк, я иду! Ты не упадешь! Стой на месте, не двигайся! Смотри на стену прямо перед собой!

Но он тут же взглянул вниз и снова придушенно заверещал от страха. Я полез по стене, спеша изо всех сил, крича, чтобы он успокоился и не боялся. Сейчас доберусь до него, думал я, сниму оттуда, и он поймет, что я не плохой, что я хотел ему только добра. Может, тогда все наладится.

— Джейк, смотри на стену прямо перед собой и держись крепче!

— У меня голова кружится! — отозвался он. — Все плывет! Я сейчас упаду! Правда упаду!

Он опять издал отчаянный крик. Я торопился как только мог, карабкаясь, взбираясь по стене, подтягиваясь на руках. Еще чуть-чуть, и я был бы рядом. Но тут снова послышался крик. Мгновением позже Джейк пролетел прямо мимо меня, ударился о стену ниже и, отброшенный, упал боком на дно карьера.

Я оставался рядом, пока не приехала «Скорая» — только отлучился к телефону, потом сразу прибежал обратно и больше уже не отходил. Я взял Джейка за руку; он попытался было приподняться, однако закричал от боли, его вырвало, и в рвоте я увидел кровь. Он выглядел в десять раз хуже, чем Оливер Томас тогда, много лет назад, и я сказал, чтобы он не вставал, а сам то и дело поднимался посмотреть, не едет ли «Скорая». Но стоило мне только привстать, как Джейк начинал плакать, и я снова наклонялся к нему. Наконец, я услышал окликавшие нас голоса и закричал как можно громче: «Мы здесь! Мы здесь! Мы здесь!», в третий раз уже на бегу, удирая оттуда, стараясь не слушать плач Джейка. Последнее, что я помню, — как он приподнимает голову, ища меня взглядом, вокруг на земле кровь, и в мыслях у меня: все-таки я был прав — когда такое случается, следы должны остаться.