— Сначала самое главное, — бушует Виктория. — Выключите этот чертов кондиционер!

Она слишком спокойна и деловита для женщины, которая недавно узнала, что смертельно больна. Я этого не понимаю. Иногда я бываю бесчувственной, но только не сейчас. Я очень подавлена. Естественно, в отличие от Рейчел, веду себя сдержанно. Она плакала, пробиваясь через кордон охранников, а теперь плачет еще сильнее.

— Отныне температура в моем доме должна быть не ниже двадцати четырех градусов, — объявляет Виктория.

Рейчел торопится переключить температуру. Надеюсь, она возьмет себя в руки — а то потеет еще сильнее обычного. Но когда она возвращается, ее лицо сияет от восторга.

— Вам только что звонил Чарли Роуз. Они просят об эксклюзивном интервью для программы «60 минут-II».

— Я что, недостаточно хороша для обычных «60 минут» ? Когда они объявятся? Когда я буду на смертном одре?

Печаль мгновенно возвращается к Рейчел, и ее глаза снова наполняются слезами.

— Мне так жаль, мадам…

Виктория отводит взгляд и требует сигарету. Я достаю одну из своей пачки, подаю ей и подношу зажигалку. Прикурив, Виктория благодарит меня.

— Я не курила три года, — говорит она. — Лорн не выносил этого. Но это больше не важно, правда? — Она глубоко вдыхает дым и радостно сообщает: — По-прежнему великолепные ощущения!

Не понимаю ее. Я вообще ничего не понимаю.

— Виктория, что делаем дальше? — спрашивает Джонни.

— Я хочу, чтобы обо мне писали как можно больше. Я готова выступить в качестве приглашенной звезды в «Уилл энд Грейс» и даже в «Голливудских крестиках-ноликах». Я напишу книгу для детей. Не сомневаюсь, Эй-энд-и теперь снимет программу о моей жизни. Единственное, что поможет мне пережить это тяжелое время, — любовь и поддержка моих поклонников. — Мы с Рейчел записываем ее слова. — Теперь, когда Лорн исчез из моей жизни, я не хочу, чтобы в доме оставались его вещи: фотографии, одежда, обувь, диски, клюшки для гольфа, тренажеры, машины. Не желаю больше ничего этого видеть.

— Отправить все это ему? — наивно спрашивает Рейчел.

Виктория, шагавшая до этого по комнате, останавливается.

— Ты с ума сошла? Все это было куплено на мои деньги. Он ничего не получит. Отдайте все благотворительным организациям. Мне в любом случае нужно списать их со счетов.

— Куда бы вы хотели передать его вещи? — спрашиваю я.

— Куда угодно. Можете найти нуждающийся хоспис здесь, в Лос-Анджелесе. Это нас вполне устроит, правильно? И мне нужно как можно скорее переговорить с Лебовицем. Скажите ему, я хочу подать на развод не срочно, а немедленно! И, Джонни…

— Да, Виктория!

— Позвони на телевидение. Мне нужны новые сценаристы и новые продюсеры. Только взрослые, пожалуйста! Молодежь слишком переоценили, особенно в этом городе! Мы должны начать работу над серией, в которой все выясняется.

— Выясняется что? — тупо спрашивает Джонни.

— Моя героиня узнает, что скоро умрет. Я хочу, чтобы это была первая серия осеннего цикла.

Мы смотрим на нее во все глаза. Виктория знает, что ее ужасное заболевание интересует нас так же сильно, как и безумствующих репортеров, большинство из которых все еще толпится перед домом.

— Я понимаю, почему вы на меня так смотрите, — говорит Виктория. — И собираюсь посвятить вас в детали. Ведь все вы для меня как члены семьи. — Рейчел безуспешно пытается сдержаться и громко всхлипывает. — Но я не могу сделать этого. Так что это будет моя личная битва. И я не боюсь. Честно говоря, во многом чувствую себя даже сильнее и увереннее, чем когда-либо. Есть старое изречение: «Жить так, словно каждый миг последний». Я никогда раньше не понимала его смысла. Но теперь все иначе. Вот что я собираюсь делать и предлагаю вам тоже попробовать.

— Но как сценаристы узнают, о чем писать, — спрашивает Гриффин, — если не рассказать им, что происходит?

— А для чего им эта информация? Если рассказать, что у меня рак, здоровые люди потеряют интерес к нашему шоу. Думаю, хватит и того, что жить мне осталось недолго. Ради Бога, даже мне этого достаточно. А вы считаете, что это мало для сериала.

— Хорошая мысль, — замечает Джонни. — Неизвестность пугает гораздо сильнее.

— Именно так, — соглашается Виктория.

— Мне очень нравится! — По лицу Джонни блуждает дебильная улыбка. — Скажу честно, я в восторге.

— Ну и чего вы ждете? — огрызается Виктория. — У нас не так много времени!

— Я сейчас же отправляюсь на телевидение, — говорит Джонни. — Позвоню, как только будут новости. — Он поспешно удаляется в сопровождении Гриффина.

Виктория переключает внимание на нас с Рейчел.

— Сообщайте мне обо всех, кто будет просить об интервью, — приказывает она, глядя на меня.

— Обязательно.

— Не знаю, как быть с Барбарой Уолтере. Она, конечно, позвонит, но, по-моему, это глупое шоу «Вью», которое она сейчас ведет, подрывает ее статус серьезной журналистки.

— А мне оно нравится, — говорит Рейчел. — Особенно часть под названием «Горячие темы».

— А мне эта новая веселая блондинка не внушает доверия, — замечаю я.

— Хорошо, в любом случае я приму решение, когда придет время. А теперь пойдемте. — Виктория направляется к лестнице.

Через спальню она проходит в огромную гардеробную, по площади равную гаражу на три машины.

Вижу свое отражение в одной из зеркальных стен и понимаю, что маскарад мне больше не нужен. Я снова могу выглядеть привлекательно! Эта девушка еще способна возбуждать! Снимаю очки, вытаскиваю зубы и сую их в карман. Жаль, что здесь такое ужасное освещение. Обнаруживаю новую морщинку на лбу. Ботокс , я уже иду! Быстро отворачиваюсь от зеркала.

Виктория медленно проводит рукой по костюмам Лорна. Открывает ящик, вынимает футболку, подносит ее к лицу и вдыхает запах.

— Что она делает? — шепотом спрашивает Рейчел.

Пожимаю плечами.

Виктория достает пару трусов-«боксеров», внимательно их разглядывает и бросает на пол. Потом открывает все ящики и вываливает из них белье, спортивную одежду, носки, футболки и майки. Она мечется по комнате, распахивая дверцы шкафов. Оттуда летят дизайнерские костюмы и куртки. Она швыряет через плечо галстуки, сдергивает с вешалок рубашки и брюки, словно сошедшая с ума героиня Фей Данауэй в фильме «Дорогая мамочка», на лице которой написано: «Больше никаких проволочных вешалок». Мы с Рейчел пригибаемся, когда Виктория начинает швырять обувь. Кроссовки «Найк», «Нью баланс», мокасины от Бруно Магли, туфли «Прада» и «Гуччи» пролетают над нашими головами и с глухим стуком ударяются о противоположную стену. Закончив, Виктория отступает назад, чтобы оценить проделанную работу. Мы втроем стоим по колено в вещах Лорна. Виктория прижимает руку к груди и глубоко вздыхает.

— Позовите прислугу.

Три горничные, появившиеся в гардеробной, не могут поверить своим глазам. Но беспокойство на их лицах сменяется восторгом, когда Виктория предлагает им забрать эти вещи.

— Ваши мужья будут выглядеть шикарно в этих костюмах, — улыбается она.

Ловлю себя на мысли, что эта женщина выглядит необычайно счастливой для умирающей.

Виктория уходит, мы с Рейчел следуем за ней, а горничные набрасываются на щедрые дары как оголодавшие гиены. И тут Виктория оглядывается и впервые за все время пристально на меня смотрит. Теперь я похожа на себя настоящую, и она чувствует, что что-то изменилось. Но не знает, что именно, и ее это не слишком волнует.

— Девочки, вы тоже можете взять что-нибудь, — говорит она, и мы с Рейчел возвращаемся.

Рейчел внимательно рассматривает галстуки.

— Какие из них самые дорогие?

— «Николь Миллере».

Она выбирает пять самых ярких.

— Вот это да! Мой сосед Дэн будет пользоваться большим успехом. Правда, он и сейчас не страдает от его отсутствия, — улыбается она.

Рейчел такая странная!

Через несколько минут вещи исчезают из гардеробной. Горничные выходят, нагруженные отвоеванной в тяжелой борьбе добычей. И часть шкафов, принадлежавших Лорну, остается абсолютно пустой.

— В Эль-Сегундо появятся несколько великолепно одетых садовников-гватемальцев, — говорю я Рейчел.

— Идите сюда! — зовет нас Виктория, и мы направляемся в ее спальню. Си-эн-эн уже показывает репортаж о пресс-конференции. — Все постельные принадлежности нужно сжечь. Кто знает, какая еще гадость там ползает?

Мы с Рейчел переглядываемся. Это постельное белье может стоить не меньше десяти тысяч — ради Бога, это же «Дьюкс» — и будет великолепно смотреться в моей спальне после очистки от вшей.

— Вы уверены, что его нужно именно сжечь?

И вдруг мы слышим голос Лорна и поворачиваемся к телевизору — толпы репортеров атакуют его у входа в отель «Пенинсьюла».

— Я заявляю, что не несу ответственности за здоровье Виктории, — говорит он. — Она наркоманка, у нее серьезные проблемы с психикой. Не понимаю, почему она так нападает на меня.

— Правда, что во время семейной жизни у вас были многочисленные связи на стороне? — спрашивает один из репортеров.

— Нет, это ложь. Ни сейчас, ни во время совместной жизни с Викторией у меня не было ни единого романа. Моей огромной ошибкой стало то, что я дарил ей всю свою любовь.

— Вы только послушайте его, меня сейчас вырвет! — кричит Виктория.

— Вы заразили ее вшами? — звучит еще один вопрос.

— Я даже не буду отвечать. Это глупо! Проблема в том, что Виктория фригидна. У нас не было секса на протяжении двух лет.

Виктория показывает телевизору средний палец. — У самого крошечный член! — Мы с Рейчел удивленно на нее смотрим. — Подождите, вот появятся у вас мужья! — раздраженно говорит она. — Я не знаю ни одной семейной пары, продолжающей заниматься сексом. По крайней мере друг с другом. — Мы замерли и не можем двинуться с места. — Что уставились? Давайте пошевеливайтесь!

Приятно видеть, как быстро Виктория оправилась от потрясения. Я бы даже сказала, слишком быстро! Похоже, эта история со смертельным заболеванием— полная чушь.