Джонатан
Лето 2002 года
Шел дождь. Сильный.
Вспышки молнии танцевали по всему небу, и дождь пулями бил по оконному стеклу.
Когда я выглянул наружу, то увидел отражение моей несчастной жизни в ливне: обоим родителям было отказано в досрочном освобождении из тюрьмы, младшая сестра была отправлена жить с еще одной приемной семьей. Меня же изо всех сил уговаривали остаться под кошмарным предлогом, чтобы я пошел учиться в колледж штата. Они знали, что если я останусь, то общество содействия помощи детям даст им бонусный чек за успешное воспитание ребенка, поступившего в колледж штата.
Я знал, что если проведу еще больше времени в гадюшнике под названием Огайо, то моя жизнь обязательно будет ужасной, так что ночью придумал план, как выбраться.
Я сказал приемным родителям, что решил ехать в университет Дейтона и что сразу после церемонии вручения дипломов хотел бы пойти в хороший ресторан и отпраздновать. От их жадных взглядов меня чуть не затошнило, но я продолжал играть свою роль.
Я улыбнулся и сказал им, что благодарен за все, что они делали для меня все эти годы. Я просто решил не упоминать, как они силой отнимали письма моих родителей из тюрьмы, как покупали мне одежду в секонд-хенде, в то время как своим биологическим детям разрешали делать покупки в нормальных магазинах, и как они изо дня в день напоминали мне, что однажды я «закончу так же, как [мои] родители — человеком, сломленным метамфетамином, и заслуживающим того, чтобы гнить за решеткой».
Когда наступил день церемонии вручения дипломов, я приступил к исполнению хорошо продуманного плана: положил в рюкзак лучшие брюки и рубашки, пятьсот долларов, которые заработал в колледже, тайно делая детям домашние задания по информатике, и кое-что необходимое для жизни в бегах.
— Для чего этот рюкзак? — В комнату вошла моя приемная мать Луэнн.
— Это одежда, которую я надену после церемонии. На ужин хочу одеться более повседневно.
— О! Конечно! Не надо пачкать свой красивый костюм на ужине. — Она поправила мой галстук. — Жаль, что ты не родился в этой семье. Мы могли бы купить тебе костюм получше, но ты же знаешь, как это бывает. Государство дает нам деньги, которых достаточно только для того, чтобы прокормить вас, но не одеть. — Я попытался не вздрогнуть, когда она убирала щеткой ворсинки с моих плеч. — Выпускной бал будет главным моментом твоей жизни. — Она вздохнула. — Ты, вероятно, не продержишься долго в колледже, но не волнуйся, ни я, ни Боб не ждем этого от тебя.
— Спасибо большое...
— Я до сих пор не могу вообразить, каково тебе было, когда твои родители были торговцами метамфетамином. Наверное, это было ужасно! Я думаю об этом каждый день и так сочувствую тебе. — Она отступила назад, чтобы взглянуть на меня. — Но потом я говорю себе: Луэнн, слава богу, ты спасла этого мальчика, даже если это временно, и когда-нибудь он станет наркоманом, как и его жалкие родители. По крайней мере, у него будут какие-то приятные воспоминания, чтобы, когда он будет сидеть в тюрьме, он мог утешаться прошлым! — Она улыбнулась. — Я собираюсь захватить свою камеру! — Она ушла, а я подумал о том, чтобы выпрыгнуть из окна прямо в ту минуту. Но знал, что это было бесполезно. Мы жили в глуши, и мне нужен был семейный автомобиль, чтобы добраться в город.
Мой сводный брат Кори вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Он скрестил руки на груди и долго смотрел на меня.
Меня так и подмывало сказать ему, что сегодня последний день, когда я вижу его, но не мог заставить себя сделать это. Несмотря на отношение его родителей ко мне, мы с ним на самом деле стали хорошими друзьями, и если бы я не был таким сломленным, то остался бы подольше — ради него и его младшей сестры.
— Я извиняюсь за родителей. — Он вздохнул. — Но я хочу, чтобы ты знал, мне действительно понравилось иметь брата — очень. Ты собираешься забыть обо мне и Джессике, когда уедешь и начнешь все заново? Я не буду осуждать тебя, если ты скажешь «да».
— О чем ты говоришь? Я не…
— Не волнуйся. — Он взял мой рюкзак и положил в него коричневый пакет. — Я не собираюсь говорить своим родителям. Я буду действовать так, будто ничего не знаю. Просто обещай мне, что когда докажешь им обратное и сделаешь что-то большее со своей жизнью, то найдешь нас с Джессикой и снова будешь проводить с нами время.
— Обещаю. Вы же едете осенью в собор Парижской Богоматери?
— Да, но ты не собираешься в университет Дейтона. Так ведь? — Я застыл. Я не был уверен, что сказать. — Я…
— Я понимаю, что не так хорош в компьютерах, как ты, но ты ведь знаешь, что я достаточно неплохой хакер? — Он засмеялся. — Я взломал список университета подтвержденных студентов на осень, и твоего имени в нем не было. Тебя не было ни в каких списках, ни в одном из колледжей, который бы принял тебя. Таким образом, я начал думать о том, что бы я спланировал на твоем месте и…
— Я не хочу, чтобы ты думал, будто я не доверяю тебе, Кори. Я просто не мог…
— Мы можем общаться друг с другом по электронной почте, чтобы поддерживать отношения. Независимо от того, что ты сделаешь, как только уедешь, не оглядывайся назад. Ты должен придерживаться автобусов и такси — выбирай объездные пути, даже если для этого потребуется приложить все силы. О, и не открывай тот коричневый пакет, который я дал тебе, пока не окажешься вне штата. — Он встал и быстро обнял меня. — Джессика тоже знает, между прочим... Ей слишком больно, чтобы попрощаться, но она все понимает и говорит, что любит тебя.
— О, мой бог! Посмотрите на себя! — Луэнн прорывается через мою дверь с камерой. — Мне нужно фото моих сыновей! Ну, фотография моего приемного сына и настоящего! А ну-ка встаньте вместе! Улыбка на три! Один! Два!..
***
— Эй! Парень! — Таксист вырвал меня из мыслей. — Проснись! Мы далеко уехали, так что с тебя сорок пять долларов.
Я посмотрел наружу и увидел высокие каменные здания, но не мог разобрать, где оказался. Я прыгал из автобуса в автобус, из такси в такси в течение многих дней и больше не был способен ориентироваться в пространстве, потому что везде, где я ехал, шел дождь.
— Спасибо. — Я вручил ему деньги и вышел из автомобиля.
В течение нескольких секунд тонкий жакет и изодранные джинсы, которые на мне были, полностью промокли. У меня был зонтик в рюкзаке, но я понял, что доставать его было теперь бесполезно.
Я, похоже, пересекал студенческий городок — растительность и здания были на каждом шагу, но любое здание, в которое я попытался войти, было заперто.
Мне, чтобы войти, по все видимости, была нужна пропускная карта. Карта пропуска Гарвардского университета.
Я был принят в Гарвард несколько месяцев назад, но так и не ответил на письмо. Как только я прочитал, что их самым лучшим выпускником по информатике в прошлом году был парень, разработавший мини-компьютер, который я собрал в четырнадцать лет, то решил, что не было ничего, чему они могли бы меня научить.
Я увидел группу студентов, держащих дверь в лекционный зал открытой, и промчался мимо них. Я пошел по коридору, заглядывая в каждый кабинет, и выругался, отметив, что все они были заполнены.
Когда я дошел до конца коридора, то проскользнул в темный класс и вздохнул с облегчением.
— Очень любезно с вашей стороны присоединиться к нам вовремя. Займите место в последнем ряду, пожалуйста. — Появился свет, и человек в твидовом костюме и с белокурыми волосами встал за трибуну. — Ну, давай же, сынок... — Группа засмеялась, и я поднялся по лестнице, садясь в последнем ряду.
Я проигнорировал зудящее ощущение влажной ткани на моей коже и посмотрел на стенд: «Летний курс. Расширенная версия программного обеспечения 4100».
У всех студентов были ноутбуки и современные панели конфигурации данных на их столах. Все они выглядели старше, чем я.
Я предположил, что это — старший курс...
— Итак... — Преподаватель переместил экран проектора к центру комнаты. — Мы рассматривали нашу гипотетическую компанию «Бета Связь», и на данный момент у нас есть три человека, которые участвуют в гонке за лучший компьютер: Джордж Гамильтон II, Линдси Франко и Уильям Дэйн. Вы не могли бы подойти сюда и показать группе, что вы создали, пожалуйста? — Они заняли свои места впереди и начали рассказывать про свои компьютеры самыми обыденными голосами, которые я когда-либо слышал. То, что умели их компьютеры, абсолютно не впечатляло, но еще труднее было вынести их высокомерие и непомерное самомнение.
У них есть доступ к лучшим технологиям в мире, и это все, что они могут придумать?
— Очень впечатляюще! — Преподаватель похлопал. — Вот что я скажу остальным в этой комнате — если вы хотите получить высший балл, у вас достаточно сильные конкуренты. У кого-либо есть какие-нибудь вопросы к Джорджу, Линдси или Уильяму?
Никто не поднял руку.
— Ни у кого? Ни у кого нет вопросов о том, как они разработали свои процессоры? Вы просто собираетесь позволить им уйти с высшими баллами? Знаете ли, я могу поставить только несколько высоких оценок. В этом классе освоение программы требует очень много усилий, и я бы использовал все шансы... — Я поднял руку. — Да, вы. — Он указал на меня. — Что вы хотите спросить?
— Это же на самом деле не лучшие компьютеры, правильно? Вы просто используете их в качестве примера, чтобы заставить остальных работать усерднее, верно? — По комнате разнесся шепот. Все смотрели то на меня, то на преподавателя.
— Нет. Это не так, — сказал он. — Это действительно лучшие компьютеры в классе, и судя по тому, что вы не принесли на обсуждение свою работу, сдается мне, они определенно лучше, чем то, что создали вы. Но, так как вы, кажется, думаете, что…
— Через шесть недель компьютер Джорджа выйдет из строя. — Я скрестил руки. — Он переснабдил виртуальный диск ненужной проводкой. Несколько выключений компьютера, и он больше никогда не включится. В компьютере Линдси, если вы хотите так называть его, используются неправильные детали. Если все остальные в этом классе не используют палки и камни, то компьютер с переработанными катушками и старой проводкой нельзя считать хорошим. Мир технологий еще недостаточно современен для экологических компьютеров. И компьютер Уильяма, хоть и впечатляющий, если приглядеться, но, фактически, он во многом скопировал самую раннюю модель «Делл» и переработал несколько механизмов. Любой ученик средней школы с половиной мозга может сделать это. — Класс затих.
Преподаватель снял свои очки и потер лоб.
— Все свободны. — Он покачал головой, и студенты понеслись из помещения так, будто боялись, что он вот-вот взорвется.
Я встал и спустился по лестнице, игнорируя злобные взгляды трех компьютерных клоунов, убирающих свои игрушки.
— Подождите. — Преподаватель махнул мне. — Я хочу поговорить с вами немного. — Он подождал, пока все покинут класс. — Как вас зовут?
— Билл Гейтс.
— Ваше настоящее имя...
— Джонатан Стэтхем, — пробормотал я.
— Мистер Стэтхем, Вы ведь не студент этого группы, так? — Я покачал головой. — Вы даже не учитесь здесь?
— Нет...
— Таким образом, что заставило вас прийти сюда сегодня? — Он жестом показал мне сесть в переднем ряду. — На вид, вы, кажется, должны быть еще в старшей школе. Вы все еще в старшей школе? — Он ждал от меня какого-то ответа, но я только мигнул. — Хорошо, тогда... — Он сел рядом со мной. — Скажите мне, как кто-то внезапно объявляется в Гарварде и знает о компьютерах больше, чем мои лучшие старшекурсники?
Я вздохнул. Я думал о том, чтобы солгать, что я действительно был студентом и просто хотел заглянуть в класс высокого уровня, но я устал ото лжи, устал от бегства.
— Мои родители раньше… — Использовали электронику для готовки метамфетамина, который иногда сбывали? — Они раньше м-м-м… оставляли электронные устройства по всему дому, и я смотрел на то, как работали разные детали... И я крал… в смысле, заимствовал книги из библиотеки и читал о компьютерной механике...
— Вы никогда не ездили в технический лагерь?
— Нет.
— Хм-м-м. — Он потер подбородок. — Так ваша цель состоит в том, чтобы прокрасться в Гарвард?
Я закатил глаза.
— Если бы я хотел оказаться здесь, то принял бы предложение. — Я понял, что он, вероятно, собирался вызвать полицейских за то, что я нарушил границы, поэтому я состроил лучшую извиняющуюся мину. — Я сожалею по поводу сегодняшнего дня. Больше я не прерву занятия вашего детского сада. Я сейчас уйду…
— Я не собираюсь вызывать охрану. — Он засмеялся. Затем внезапно стал серьезным. — Откуда вы?
Я ничего не отвечал.
— Хорошо... Ваши родители знают, что вы здесь? Я уверен, они сильно волнуются за вас…
— Они в тюрьме.
У него был сочувствующий вид.
— Ну, ваши законные опекуны должны искать…
— Мне восемнадцать лет. — Я больше не был под опекой государства. Я не принадлежал никому, и, если бы его класс не был настолько теплым, я вышел бы, как только он спросил мое имя.
— Вы, должно быть, заработали довольно хорошие отметки в старшей школе, чтобы вас приняли сюда, Джонатан... Каким вы были по успеваемости в своем классе?
Почему я чувствую, что могу доверять этому парню?
— Первым. Я выступил с речью и все. — Я потянулся к своему рюкзаку и вытащил свой помятый листик с речью, бросив его ему. По какой-то причине я надеялся, что он прочитает его — в отличие от моих приемных родителей, которым, кажется, было плевать на тот факт, что я выступал с прощальной речью на выпускном.
Когда он просмотрел речь, я вдруг понял, что не открыл пакет от Кори. Я всмотрелся в него и увидел фото в рамке, на котором были я, он и Джессика, флешку, вокруг которой была обернута записка с просьбой «прочитать», пачку нераскрытых тюремных писем от моих родителей и адресованный на мое имя чек в размере одной тысячи долларов. На его обратной стороне был прикреплен оранжевый клейкий листочек: «Обналичь его в каком-нибудь сомнительном месте — в винном магазине либо внеси залог, чтобы я смог отследить, где были сняты деньги... Не стоит благодарности, Кори. PS: Пожалуйста, сообщи мне, если во время путешествия найдешь Источник вечной молодости... Я убежден, что сейчас он находится в Нью-Йорке»…
— Джонатан, а если я скажу вам, что искал студента с таким потенциалом, чтобы помочь мне с компьютером, который я разрабатываю? — Преподаватель привлек мое внимание. — Компьютер, который изменил бы все?
— Я сказал бы, что не верю вам. Потом сказал бы, что надеюсь, что среди тех компьютеров, что я видел сегодня, его нет.
— Справедливо. — Он захихикал. — Ну а что, если я скажу, что хотел бы помочь вам?
Ха!
— Нет, спасибо. У меня было достаточно помощи, которой хватит на всю жизнь. — Я забрал свою речь из его рук, встал и начал идти к двери.
Прежде чем я смог повернуть ручку, он подскочил ко мне.
— У меня есть одна дополнительная годовая стипендия, которую я могу присвоить любому студенту. Она предназначалась студентам последнего курса, но если ваши данные соответствуют... Она покроет один год обучения и небольшую часть вашего питания и проживания. Вам все же надо будет найти работу или две, чтобы покрыть остальное, но я честно думаю, что из вас вышел бы превосходный студент, а когда-нибудь и лучший разработчик. И, если вы будете упорно работать в течение первого года, я мог бы убедить академический комитет рассмотреть вас для других стипендий.
Что?
— Сегодня вечером я проверю ваши данные. — Он поправил свои очки. — Если вы тот, за кого себя выдаете, и согласитесь работать со мной над этим проектом, у вас будет бесплатное обучение в Гарварде и уникальная возможность работать над национальным проектом. Какой у вас номер телефона, чтобы я мог с вами связаться…
— Думаете, у меня есть сотовый телефон?
— Извините... — Он посмотрел на меня, вероятно, заметив, что я все еще был насквозь промокшим и держал грязный и дырявый рюкзак. — Я просто предположил, что у вас... Где вы собираетесь спать этой ночью?
Я не ответил. Просто осматривал класс. Я полагал, что, поскольку следующий автобус по расписанию идет не раньше завтрашнего дня, то я скроюсь в здании и буду спать под лестницей, как только уборщицы закончат.
— Меня зовут мистер Лауэлл, Джонатан. — Он подошел к своему столу и взял портфель. — Если у вас нет каких-либо планов, то сегодня вечером миссис Лауэлл готовит пасту, и у нас есть комната для гостей, которую вы можете занять на несколько дней, пока мы все не уладим.
Я отвел взгляд от мистера Лауэлла и покачал головой. Мне было стыдно за себя. Я нарушил каждое правило проживания в бегах в течение нескольких минут: я не должен был ни с кем разговаривать, не должен был доверять, мне следовало сторониться людей, пока я не попаду в Нью-Йорк — пока не атакую главный офис IBM и не заставлю их выслушать мои идеи. Все же, в глазах этого человека была искренность, да и проект государственной важности с доступом к лучшим технологиям в мире манил слишком сильно, чтобы отказаться.
В течение всего года я использовал каждую свободную минуту, чтобы работать над проектом мистера Лауэлла. Разрываясь между учебой и работой в трех местах, чтобы покрыть дорогое общежитие и продовольственные затраты, мне удалось помочь ему получить грант на семьсот тысяч долларов, чтобы разработать более впечатляющий ноутбук с технологией L-tech.
Прямо после того как он был официально награжден деньгами, он вручил мне конверт, в котором лежал чек на двадцать тысяч долларов, и сказал, что они помогут мне погасить оставшуюся часть платы за обучение на втором курсе.
Я собирался побежать в банк и обналичить его сразу же, но он забрал чек обратно.
— Знаешь, что, Джонатан? Ты лучше этого. — Он покачал головой. — Вот что я тебе скажу, вместо этого чека я дам тебе кое-что получше.
— Чек на еще большую сумму?
— Смешно. — Он фыркнул. — Я собираюсь быть первым инвестором твоей компании. Мы даже устроим с женой ужин на этих выходных, чтобы привлечь для тебя других инвесторов. Я считаю, ты не должен больше тратить время впустую, посещая лекции с людьми, не дотягивающими до твоего интеллектуального уровня. Ты должен бросить учебу и начать работать над своей собственной компанией. В течение первого года я буду помогать тебе всем, чем смогу.
— О чем вы говорите? У меня нет компании, мистер Лауэлл...
И я хочу свой чек назад!
— Корпорация Стэтхема? Компания Стэтхема? «Стэтхем Индастриз»! Звучит любопытно, разве ты так не думаешь? — Он сунул мой чек с премией в портфель и взял его. — Доверься мне, через пять лет у тебя будет, в сто раз превышающая сумму на этом чеке. На данный момент это будет мой гонорар за консультации. — Он похлопал меня по плечу и вышел из комнаты.