Иллюстрация Ольги Дунаевой

В один прекрасный день Джейми со всей своей семьей отправился в новое место — в место, которого прежде вообще не было. Люди, которые там жили, назывались вертунчиками, и были они высокими, тощими, с заостренными головами. Руки у них были длинные и, разговаривая, они отчаянно ими размахивали, а стоило им взволноваться, они раскидывали свои руки по сторонам и вертелись, как волчки, и уже нельзя было рассмотреть, где у них лица, а где спины. Они бешено кружились на зеленой траве под тыквенно-оранжевым небом Страны Вертунчиков, и иногда они натыкались друг на друга, и раздавался громкий стук, но с ними ничего не случалось — только разлетались в разные стороны и продолжали вертеться в другом направлении.

Иногда какой-нибудь крутился так сильно, что ввинчивался в землю и вдруг, уйдя в нее по плечи, замирал в неподвижности с выражением испуганной растерянности на лице.

Ничего забавнее Джейми в жизни не видывал и просто умирал со смеху.

Его младшая сестричка Бекки тоже смеялась. И один раз упала от смеха на живот, а папочка подхватил ее на руки и завертел в воздухе, будто сам был вертунчиком, и они все время смеялись.

Потом они услышали, как колокол позвонил к обеду, и папочка сказал, что пора домой. Бекки и Джейми помахали вертунчикам на прощание, взяли мамочку за руки и пошли, и пока они шли через травянистые холмы к своему дому, тыквенно-оранжевое небо медленно становилось голубым.

Путь домой вел мимо Эль Кастильо. Вид у Эль Кастильо был ну просто сказочным — замок с башнями, и куполами, и минаретами, блестевшими на солнце. Из Эль Кастильо доносились чарующие звуки, быстрая сложная музыка множества гитар, и Джейми слышал дробный перестук каблуков, и веселые крики, и смех счастливых людей.

Но Джейми не попытался войти в Эль Кастильо. Один раз он попробовал и узнал, что Эль Кастильо охраняет Да Дукесса, костлявая суровая женщина, вся в черном, с высоким гребнем в волосах. Когда Джейми попросил позволения войти, Да Дукесса поглядела на него сверху вниз и сказала: «Я не впускаю тех, кто не может назвать неправильные испанские глаголы!» Это было все, что она сказала.

Джейми спросил у папочки, что такое испанский неправильный глагол, и папочка сказал: «Со временем ты узнаешь, и Да Дукесса впустит тебя в замок, но пока ты еще слишком мал, чтобы учиться испанскому».

Джейми не огорчился. Ему было чем заняться, кроме Эль Кастильо. Страны, вроде той, где жили вертунчики, вдруг появлялись неизвестно откуда, и чтобы их осмотреть, требовалось много времени.

Окраска неба выцвела из оранжевой в голубую. Белые пушистые облачка плыли по воздуху над двухэтажным деревянным домом. Мистер Ухты сидел на коньке крыши, он радостно закричал и спланировал к ним.

— Джейми дома! — весело запел он. — Джейми дома, и он привел свою красавицу сестричку!

Мистер Ухты имел форму ромба, совсем как воздушный змей, с головой в верхнем углу, руками по сторонам и смешными ножками, прикрепленными снизу. Он был ярко-алый. И умел летать, как воздушный змей, а сейчас он планировал, ловко кувыркаясь, навстречу Джейми и всем остальным.

Бекки посмотрела вверх на мистера Ухты и засмеялась от радости.

— Джейми, — сказала она, — ты живешь в самом-самом лучшем месте в мире!

Ночью, когда Джейми лежал в кровати со своим плюшевым жирафом, на бледном луче, струящемся от Луны к Земле, спускалась Селена и садилась рядом с Джейми. Бледная, чуть прозрачная женщина с серебряным полумесяцем над бровями. Она поглаживала Джейми по лбу прохладной рукой и пела ему, а его веки смыкались, и сон принимал его в свои объятия.

И всякий раз, когда Джейми просыпался ночью, Селена была рядом и утешала его. Он радовался, что Селена присматривает за ним, потому что иногда возвращались кошмары, будто он все еще в больнице. И когда кошмары приходили, она всегда была рядом, чтобы утешить его, приласкать, убаюкать песенкой.

И вскоре кошмары рассеивались.

На уроки Джейми всегда провожала принцесса Гигунда, такая толстая женщина, даже выше папочки, с курчавыми волосами, большими босыми ступнями и короной, которая никак не хотела держаться на ее голове прямо. Она была некрасивой, с грустным лицом — и безобразным, и милым одновременно. Шаркая рядом с Джейми, принцесса Гигунда жаловалась на то, что у нее болят ноги, а также на то, что она уродливая великанша, и никто на ней не женится.

— Я женюсь на вас, когда вырасту, — стойко сказал Джейми, и некрасивое лицо принцессы разгладилось.

Разные люди давали Джейми уроки. Миссис Моргушка в маленькой школе из красного кирпича учила его читать и писать. Тренер Лягух — он и был лягушкой — обучал его всяким играм на свежем воздухе: Джейми бегал, прыгал и бросал разные спортивные снаряды, соревнуясь с людьми и зверями. Мистер Макгилликади, симпатичный бородатый толстячок в красных тапочках и с люком в спине, показывал Джейми свой волшебный глобус. Когда Джейми прижимал палец к любой точке на глобусе, начинали трубить трубы, и он видел, что происходит в том месте, на которое он указал, а мистер Макгилликади водил его туда на экскурсию и показывал ему всякую интересную всячину: здания, статуи, картины, парки, людей. Когда Джейми удавалось запомнить названия, мистер Макгилликади улыбался, кивал головой, и вид у него был очень довольный.

Если Джейми делал на уроках успехи, у него оставался час-другой навестить вертунчиков, или зоопарк, или мистера Мохнача. Пока не звонили к обеду и не приходило время возвращаться домой.

Когда принцесса Гигунда уводила его с уроков домой, мистер Ухты планировал навстречу с конька крыши, а мамочка, и папочка, и Бекки махали ему из окон дома, и Джейми со всех ног бежал к ним.

Как-то раз, когда он в гостиной рассказывал семье о своем последнем путешествии по волшебному глобусу мистера Макгилликади, Джейми от восторга забегал по комнате и замахал руками, как вертунчик, но вдруг заметил, что никто его не слушает. Мамочка, и папочка, и Бекки смотрели не на него, на их лицах застыли маски вежливого внимания.

Джейми почувствовал, как его шеи коснулся ледяной палец.

— Мамочка? — сказал Джейми. — Папочка?

Мамочка и папочка не отозвались. Их лица не дрогнули. Лицо папочки как-то странно смазалось, словно запечатленное в движении.

— Папочка? — Джейми подбежал и попытался подергать отца за рукав. Рукав был твердый, точно из мрамора. Сердце Джейми опалил ужас.

— Папочка!!! — закричал он и попытался все-таки подергать рукав. — Папочка, проснись! — Тот не отозвался, и Джейми подбежал к мамочке и дернул ее за руку. — Мамочка! Мамочка! — Ее рука была рукой статуи. И как Джейми ни тянул и ни дергал, мамочка не шевельнулась.

— Помогите! — закричал Джейми. — Мистер Ухты! Мистер Мохнач! Помогите моей мамочке! — По его лицу катились слезы. Он перебегал от Бекки к мамочке, к папочке, хватал их за руки, дергал, обнимал их застывшие ноги. Он выбежал наружу, но и там все было непонятно застывшим. Никакого ветра. Мистер Ухты сидел на коньке крыши, как всегда с широкой улыбкой на лице, но не шевельнулся и не откликнулся на крики Джейми.

Страх погнал Джейми назад в дом. Все это было гораздо хуже того, что с ним делали в больнице, хуже любой боли. Джейми вбежал в гостиную, где его отец, мать и сестричка застыли, будто статуи, и тут же отшатнулся в ужасе. В комнату проник неизвестный человек. Вернее, только часть чужого человека — пара рук в черных перчатках со странным серебряным спиральным узором и еще странное светящееся матовое лицо с темными опоясывающими очками поперек него, будто линия.

— Сопряжение полностью прервано, — сказал неизвестный кому-то, кто был Джейми невидим.

Джейми закричал и укрылся за ногами мамочки в поисках защиты.

— Черт! — сказал неизвестный. — А малыш-то бегает!

Его руки уверенно задвигались, будто нажимая на что-то в воздухе. Джейми не сомневался: страшный визитер произносит заклинание, чтобы и он застыл. Он попытался убежать, споткнулся о неподвижные ноги Бекки, сильно стукнулся об пол и пополз, а ковер вздувался складками под его ладонями и коленями, и в ушах у него звенело от его собственных воплей…

…Он с криком сел на постели. Ночная прохлада погладила его кожу. Он почувствовал на лбу ладонь Селены и в ужасе отдернул голову.

— Что-нибудь случилось? — услышал он безмятежный голос Селены. — Тебе приснился плохой сон? — Полумесяц над бровями освещал ее лицо, и Джейми увидел озабоченность в ее глазах.

— Где мама и папа? — взвизгнул Джейми.

— С ними все хорошо, — ответила Селена. — Они спят у себя в комнате. Тебе приснился плохой сон?

Джейми сбросил одеяло и спрыгнул с кровати. Он побежал по коридору, чувствуя под босыми ногами холодок половиц. Селена плыла за ним по воздуху с обычной тихой озабоченностью. Он распахнул дверь их спальни, зажег свет и вскрикнул, увидев, что они уютно свернулись под своими одеялами. Он прижался к матери и всхлипнул от облегчения, когда она открыла глаза и обернулась к нему.

— Что-нибудь случилось? — спросила мамочка. — Ты видел плохой сон?

— Нет!!! — закричал Джейми. Он попытался объяснить, но и сам понимал, что его слова бессмысленны. Папочка приподнялся со своей подушки, внимательно и серьезно глядя на Джейми, потом повернулся и взъерошил ему волосы.

— Похоже, очень плохой сон, ковбой, — сказал папочка. — Давай-ка уложим тебя в постель.

— Нет!!! — Джейми спрятал лицо на плече матери. — Я не хочу туда!

— Хорошо, хорошо, Джейми, — сказала она и погладила его по спине. — Можешь остаться тут с нами. Но только в этот раз, договорились?

— Хочу здесь, — всхлипнул Джейми.

Он забрался между родителями. Они его поцеловали, и отец погасил свет.

— Спать, спать, ковбой, — сказал он. — И не беспокойся, теперь ты будешь видеть только хорошие сны.

Селена, чуть светясь в темноте, сидела в углу.

— Мне спеть? — спросила она.

— Да, Селена, — сказал папочка, — спой для нас.

И Селена запела:

Но Джейми не уснул. Не помогли ни пение, ни ровное дыхание родителей, ни исходящее от них мирное тепло.

Он знал, что это был не сон. Его семья в самом деле закоченела.

Что-то или кто-то сделал их каменными. Наверное, эта злая голова и руки без тела. А теперь по какой-то причине его родители ничего не помнят.

Что-то заставило их забыть.

Джейми смотрел в темноту широко раскрытыми глазами. А вдруг это вовсе не его родители? А вдруг его родители так и остались каменными, их где-то спрятали, а он лежит вместе с плохими людьми, похитителями детей, которые только с виду похожи на его настоящих родителей? И они только и ждут, чтобы он заснул, а тогда обернутся зубастыми, клыкастыми чудовищами с глазами, горящими страшным огнем, и разорвут его в клочки прямо здесь, в кровати…

Когти паники располосовали сердце Джейми. Песня Селены звучала в его ушах… Нет, он не заснет! Ни за что не заснет!

И тут он заснул. Только это не был нормальный сон… Словно его заставили заснуть, словно что-то приказало ему: спи! Будто на него накатилась волна, необоримая сила, утопив его чувства, его тело, его сознание…

«Не буду!» — успел он упрямо подумать, и тут его мысли погасли.

Проснулся он в своей собственной кровати; было утро, и за окном парил мистер Ухты.

— Джейми проснулся! — пел он. — Джейми проснулся и готов к новому дню!

В комнату весело вошли его родители, расцеловали его, приласкали и увели вниз завтракать.

Сейчас, в солнечном свете, когда мистер Ухты плясал в воздухе за окном и распевал от счастья, его страхи казались глупыми.

Но иногда по ночам, когда Селена баюкала его песней, сидя возле него, он смотрел в темноту широко раскрытыми глазами, и его холодил страх.

Он так и не забыл. Не до конца.

Несколько дней спустя в мир заехал Дон Кихот, тощий человек, который часто падал со своего костлявого коняги под дребезжание помятых доспехов. Он имел обыкновение грустно сетовать на жизнь — и по-английски, и на своем родном языке, который оказался испанским.

— А вы не могли бы научить меня неправильным испанским глаголам? — попросил Джейми.

— Si, naturalmente, — сказал Дон Кихот. — Но мне придется научить тебя и другим испанским словам. — Лицо его стало даже печальней обычного. — Начнем с corazon. Это значит «сердце». Mi corazon, — сказал он со вздохом, — разрывается от любви к Дульсинее.

После нескольких занятий с Дон Кихотом, перемежавшихся его вздохами о corazon и Дульсинее, Джейми собрался с духом, твердым шагом поднялся к Эль Кастильо и выпалил, когда Л а Дукесса открыла дверь:

— Pie та, sueno, haria, ponto! [1]Нога, сон, мука, море (исп.). (Здесь и далее прим. перев.)

Глаза Ла Дукессы раскрылись от удивления, и когда она наклонилась к Джейми, ее суровое лицо стало почти добрым.

— Хотя это и не глаголы, совершенно ясно, что ты очень умный мальчик, — сказала она. — Добро пожаловать в мой замок.

Вот так Дон Кихот и Да Дукесса начали учить Джейми испанскому языку. Когда он делал успехи, ему позволялось посещать ту часть замка, где играли музыканты, а танцоры стучали каблуками, где доблестные кастильские рыцари вступали в поединки на ристалищах, а сеньор Эстебан рассказывал интересные истории по-испански, всегда старательно употребляя слова, которые Джейми успел выучить.

Джейми не мог не заметить, что иногда Дон Кихот вел себя странно. Как-то раз, когда Джейми навещал вертунчиков, Дон Кихот пришпорил своего конягу и, размахивая мечом, кричал, что спасет Джейми от напавших на него бесенят. Джейми не успел объяснить, что вертунчики никакого вреда никому не причинят — Дон Кихот уже несся галопом спасать его. Испугавшись, вертунчики ввинтились в землю, где им ничего не угрожало, а Дон Кихот попытался ударить одного мечом и упал с коняги.

Было это и немножко грустно, и немножко смешно. Всякий раз, когда Джейми начинал смеяться, он видел печальное лицо Дон Кихота, и смех становился виноватым.

А потом сестричка Джейми Бекки начала ходить на уроки вместе с ним. Она отправлялась вместе с ним и принцессой Гигундой в маленькую школу из красного кирпича, где миссис Моргушка учила ее читать и считать, а потом, подучившись у Джейми и Дон Кихота, она явилась к Ла Дукессе, чтобы продекламировать неправильные глаголы и получить право на вход в Эль Кастильо.

Примерно тогда же появился Марк Туллий Цицерон и повел их обоих на римский Форум, в новую часть мира, которая возникла к югу от территории вертунчиков. Только Цицерон и все люди на Форуме, все лавочники и сенаторы, не учили их латыни тем способом, каким Дон Кихот преподавал испанский, а просто разговаривали между собой на латыни, ожидая, чтобы Джейми и Бекки сами научились их понимать. Что со временем и произошло. Тут им помог испанский. Джейми успевал в латыни чуть лучше Бекки, но он же был старше: этим он ее успокоил.

А Бекки задумалась, как помочь принцессе Гигунде.

— Мы должны найти для нее кого-нибудь, чтобы любить, — сказала она.

— Но она же любит нас! — сказал Джейми.

— Глупенький, — возразила Бекки. — Ей нужен дружок.

— Я и есть ее дружок, — стоял на своем Джейми.

Бекки посмотрела на него с некоторой досадой.

— Пойми, это ведь задача! Ну как Лa Дукесса и ее неправильные глаголы.

Такой взгляд на вещи был неожиданным, но теперь; после слов Бекки, все стало ясным. Вокруг существовало множество задач, которые интересно решать, и вот теперь он увидел, что одиночество принцессы Гигунды, бесспорно, тоже задача.

И они начали подыскивать супруга принцессе Гигунде. Этот вопрос занимал их несколько дней, они перебрали несколько возможных кандидатов, но ни один не подошел. Они так и не нашли ответа, пока не побывали на состязании колесниц в Колизее. Это были самые первые состязания в этом амфитеатре, потому что он только-только возник по ту сторону Палатинского холма, если смотреть со стороны Форума, и там собрались огромные толпы неистовствующих зрителей.

Имена возниц выкликались, когда те подъезжали к линии старта. Загремели трубы, и колесницы помчались, а возницы принялись нахлестывать лошадей. Джейми завороженно смотрел, как они огибают spino [2]Столб (лат.).
на первом повороте, и вдруг вскрикнул от удивления, потому что на арену Колизея галопом выехал Дон Кихот, вопя, что он сейчас же обуздает шайку демонов, опустошающих страну, и занял позицию прямо на пути повернувших колесниц. Джейми вместе со всеми зрителями кричал ему, чтобы он посторонился, пока не поздно.

К счастью, конь Кихота был благоразумнее своего хозяина: едва костлявый одер увидел приближающиеся колесницы, он тотчас шарахнулся, сбросив своего всадника, Одна из колесниц переехала бедного Кихота с ужасным лязгом, но едва она промчалась, как Кихот приподнялся и сел. Доспехи спасли его.

Джейми вскочил с места, собираясь сбежать на арену и увести Дон Кихота, но Бекки ухватила его за плечо.

— Погоди! — сказала она. — Ему поможет кто-то другой, а у меня появилась идея.

Она объяснила, что Дон Кихот словно создан для принцессы Гигунды.

— Но он же влюблен в Дульсинею!

Бекки посмотрела на него с плохо скрытым негодованием.

— Кто-нибудь когда-нибудь видел Дульсинею?.. Нам просто надо убедить Дон Кихота, что принцесса Гигунда и есть Дульсинея.

После состязания они узналй, что ликторы арестовали Дон Кйхо-та и увели его в Лаутумию, римскую тюрьму. Им не разрешили увидеться с заключенным, и потому они отправились на поиски Цицерона. Он был юристом и вскоре сум, ел вызволить Кихота из Лаутумии под обещание, что тот больше не будет приезжать в Рим.

— От всей души сожалею, что данное слово не позволит мне покончить с этими демонами, — сказал Кихот, когда выехал за пределы Рима.

— Не будем об этом, — сказала Бекки. — Мы хотели сообщить вам, что нашли Дульсинею.

Глаза старика выпучились от восторга. Он ухватился за свое скрытое под латами сердце.

— Mi атоr! [3]Моя любовь (исп.).
Где она? Я должен немедля поспешить к ней!

— Не торопитесь, — сказала Бекки. — Вам следует узнать, что она изменилась и выглядит не такой, как прежде.

— Это сделал какой-нибудь злой колдун? — грозно спросил Кихот.

— Да! — вмешался Джейми. Его рассердило, что Бекки принялась всем командовать, и ему хотелось добавить кое-что от себя. — Этот колдун состоит из одной головы! — крикнул он. — Голова парит в воздухе… ну, и еще две руки! У него черные перчатки, а тела нет.

Едва он вспомнил жуткую парящую голову, его пронзил страх.

Бекки посмотрела на него каким-то странным взглядом.

— Угу, — сказала она. — Это правильно.

— Он полностью прервал сопряжение, — выкрикнул Джейми слова, застрявшие в памяти.

Дон Кихот не обратил на них никакого внимания, но Бекки опять внимательно взглянула на Джейми.

— А ты не такой тупица, каким кажешься, Дигит, — сказала она.

— Мне все равно, как выглядит Дульсинея, — объявил Дон Кихот.

— Я люблю добродетель, живущую в ее сердце.

— Она — принцесса Гигунда! — закричал Джейми, подпрыгивая от восторга. — И все время была принцессой Гигундой!

И дети побежали за Дон Кихотом, который помчался, гремя доспехами, туда, где возле дома Джейми ждала принцесса Гигунда, упал на одно колено и принялся, обливаясь слезами, целовать ее руку. Принцесса как будто слегка недоумевала, но тут Бекки объяснила ей, что она на самом деле — давно исчезнувшая Дульсинея, превращенная в великаншу злым колдуном, хотя, наверное, она ничего про это не помнит из-за рокового заклятия.

Пока Дон и принцесса обнимались, целовались и ворковали в любовном дуэте, Бекки обернулась к Джейми.

— Что это за чушь про парящую голову? — спросила она. — Где ты такое видел?

— Не знаю, — сказал Джейми. Ему не хотелось говорить о том, как вся семья окаменела, о жуткой светящейся голове, возникшей перед ним. Ему не хотелось вспоминать слова взрослых о том, что это был сон — ничего больше.

— Дурацкая чушь, — сказала Бекки. — Мне от нее жутко стало. Ты предупреждай заранее, прежде чем опять что-нибудь ляпнешь.

— А почему ты назвала меня Дигит? — спросил Джейми.

Бекки хихикнула.

— Просто так, — сказала она.

— Джейми дома! — прощебетал с неба голос мистера Ухты. Джейми взглянул вверх и увидел, как мистер Ухты радостно кувыркается в воздухе. — Наш Джейми наконец-то дома!

— Куда пойдем? — спросил Джейми.

Уроки кончились, и они с Бекки вышли из маленькой кирпичной школы. Бекки, как обычно, очень хорошо успевала на уроках, лучше своего старшего брата, и Джейми это начинало все больше злить. Ну, хотя бы он опережал ее в латыни и в компьютерологии.

— Не знаю, — сказала Бекки. — А ты куда хочешь пойти?

— Может, в Пандаленд? Покатались бы на взззы-машине.

Бекки сморщила лицо.

— Надоели мне эти детские аттракционы.

Джейми вытаращился на нее.

— Так ты же ребенок.

— Я не такая маленькая, как ты, Дигит, — сказала Бекки.

Джейми разозлился. Чего это она?

— Я старше тебя!

— А вот и нет, — заявила Бекки. Она стояла перед ним, раздраженно раскинув руки. — Хоть разочек заметь что-нибудь! Ну, попробуй!

Джейми, подавив злость, поглядел на сестру и увидел, что Бекки действительно выросла и даже, кажется, стала больше него. Угасающий гнев сменился недоумением.

— Почему это ты такая большая? — спросил он.

— Я росла, а ты нет. То есть не так быстро.

— Не понимаю.

Бекки скривила губы.

— Спроси маму или папу. Попробуй. — Лицо у нее стало каменным. — Только не верь всему, что они тебе наговорят.

— О чем ты?

Бекки рассердилась, но ненадолго.

— Послушай, — сказала она. — Иди-ка ты в Пандаленд и покатайся на аттракционах, ладно? Я же тебе для этого не нужна. А я хочу поговорить с друзьями.

— Какими еще друзьями?

Бекки снова рассердилась.

— Моими друзьями! А кто они, какая разница?

— Ну и ладно! — выкрикнул Джейми. — Я и один пойду!

Бекки повернулась и направилась к дому. Ее ноги мелькали на фоне зеленой травы. Джейми с бешенством смотрел ей вслед, потом повернулся и зашагал в Пандаленд.

Он перепробовал все любимые аттракционы: покатался на колесе обозрения и на взззы-машине. Посмотрел представление Риццо-силача и клоунов. Ему было весело, но как-то не по-настоящему. Он словно бы следил сам за собой, следил, как играет, следил, как весело катается на аттракционах.

Следил, как растет медленнее, чем его маленькая сестричка.

Следил, как думает о том, спросить или не спросить родителей, почему это так.

У него возникло предчувствие, что их ответы ему не понравятся.

После этого он Бекки почти не видел. Они по-прежнему занимались в школе вместе, но потом Бекки запиралась у себя в комнате и болтала со своими друзьями по телефону.

Но ведь у Бекки в комнате не было телефона — он один раз заглянул туда в ее отсутствие.

А еще через какое-то время Бекки перестала ходить с ним в школу. Она обогнала его по всем предметам, кроме латыни, и Джейми было слишком трудно держаться с ней наравне.

И с тех пор он Бекки почти не видел. А когда встречался, то замечал, что она еще выросла. И ее одежда изменилась. И волосы. Она начала подкрашиваться.

И он не знал, нравится она ему теперь или нет.

Был день рождения Джейми. Ему исполнилось одиннадцать лет, и на праздник собрались все — и мамочка, и папочка, и Бекки. Дон Кихот и принцесса Гигунда спели в честь Джейми под окном, а Ла Дукесса аккомпанировала им на испанской гитаре. И был большой торт с одиннадцатью свечками. Мамочка подарила Джейми звездную карту. Стоило прикоснуться к звезде, и голос начинал рассказывать Джейми про нее, а на карте появлялись линии, показывавшие, к какому созвездию принадлежит эта звезда. Папочка подарил Джейми автомобиль, миниатюрный «мерседес», соответствовавший росту Джейми, на котором он мог ездить по окрестностям и в Колизее, когда там не устраивались состязания колесниц. А сестра подарила Джейми что-то вроде торшера, который проецировал цветные пятна и движущиеся узоры на стены и потолок, если погасить свет.

— Слушай музыку, когда будешь его включать, — сказала она.

— Спасибо, Бекки, — сказал Джейми.

— Бекка, — поправила она. — Теперь меня зовут Бекка. Постарайся запомнить.

— Ладно, — сказал Джейми. — Бекка.

Бекки-Бекка поглядела на мамочку.

— Умираю, курить хочется, — сказала она. — Можно я выйду… э… на минуточку?

Мамочка заколебалась, но лицо папочки стало строгим.

— Бекка, — сказала мамочка, — сегодня же день рождения Джейми, и мы собрались вместе его отпраздновать. Так почему бы нам не съесть по кусочку торта и не повеселиться?

— Но это же не настоящий торт, — сказала Бекка. — И вкус у него не настоящий.

— Это пре-крас-ный торт, — с нажимом объявил папочка. — Почему бы нам не поговорить на эту тему как-нибудь после? А сейчас мы празднуем день рождения Джейми.

Бекка вышла из-за стола.

— Джейми?! — сказала она. — День рождения Джейми? Он ведь даже не настоящий. — Она ударила себя кулаком в грудь. — Вот я — настоящая, — крикнула она. — Почему мы никогда не празднуем мои дни рождения?

Но папочка уже вскочил на ноги и начал кричать, и мамочка старалась всех успокоить, а Бекка кричала в ответ — и вдруг с решительным видом просто исчезла. В одно мгновение. Остался только воздух.

Джейми заплакал. И мамочка тоже. Папочка шагал взад-вперед и ругался, а потом сказал:

— Я схожу за ней.

Джейми испугался, что он исчезнет, как Бекка, и закричал от ужаса, но папочка не исчез, а просто выбежал из столовой и захлопнул за собой дверь.

Мамочка посадила Джейми к себе на колени и крепко обняла.

— Успокойся, Джейми, — сказала она. — Просто Бекка раскапризничалась.

— Но что случилось? — спросил Джейми.

— Забудь про это. — Мамочка погладила его по волосам. — Просто скверная шалость.

— Она растет, — сказал Джейми. — Она выросла быстрее меня, и я не понимаю этого.

— Погоди, вот вернется папочка, — сказала мамочка, — и все объяснит.

Но папочка вернулся один и объяснять ничего не стал.

— Ну, теперь будем веселиться, — сердито сказал он и потянулся за ножом, чтобы нарезать торт.

Джейми торт показался совсем невкусным, а когда в столовую вошли Дон Кихот и принцесса Гигунда, мистер Ухты и Риццо-силач и запели «С днем рождения!», он еле сдержал слезы.

Потом он поехал на своем новом автомобиле в Колизей и гонял «мерседес» по амфитеатру быстро, как мог. Да только машина не желала прибавлять скорость, трибуны со всех сторон были пустыми, как и голубое небо вверху.

Может быть, это загадка, подумал он, подобно одинокой жизни принцессы Гигунды. Может быть, ему надо найти разгадку, и все будет хорошо.

Но где она, разгадка?.. Он только зря ломал голову.

И мог только кружить, кружить и кружить по пустому ристалищу.

— Эй, Дигит, проснись!

Джейми с криком проснулся. Комната закружилась вокруг него. Он заморгал и понял, что кружатся разноцветные пятна, отбрасываемые торшером, который ему подарила Бекка.

Сестра сидела на его стуле с сигаретой в руке. Ноги в сапогах со стальными носками были закинуты на его кровать.

— Ты проснулся, Джейми? — это был голос Селены. — Хочешь, я спою тебе колыбельную?

— А пошла ты! — рявкнула Бекка. — Катись отсюда. Вон!

Селена обратила на Бекку печальный взгляд, потом выплыла спиной из окна, поднимаясь по лунному лучу в свой бледный небесный приют. Джейми следил за ней, и ему казалось, что с ней улетает какая-то его часть…

— Селена и все прочие должны исполнять то, что им говоришь ты. По большей части, — объяснила Бекка. — Но мама и папа тебе этого не сообщат.

Джейми посмотрел на Бекку.

— Что происходит? — спросил он. — Куда ты сегодня ушла?

Цветные пятна скользили и скользили по лицу Бекки.

— Извини, если я испортила тебе день рождения, Дигит. Просто я устала от вранья, понимаешь? Они меня убили бы, если бы знали, что я сейчас здесь и разговариваю с тобой.

Бекка затянулась сигаретой, секунды две сдерживала дыхание, а затем выдохнула. Джейми не увидел и не почувствовал никакого дыма.

— Знаешь, чего они от меня хотели? — спросила она. — Носить тело маленькой девочки, чтобы я не выглядела старше тебя, и составлять тебе общество в этой дурацкой школе по семь часов в день. — Она мотнула головой. — А я — ни в какую. Они орали, орали, чтобы я согласилась. Да никогда!

— Я не понимаю.

Бекка стряхнула невидимый пепел со своей сигареты и долго смотрела на Джейми. Потом вздохнула.

— Ты помнишь больницу? — спросила она.

Джейми кивнул:

— Да, я был очень болен.

— А я была тогда совсем маленькой и мало что помню, — сказала Бекка. — Но дело в том… — Она снова вздохнула. — Но дело в том, что тебе не становилось лучше. И тогда они решили… — Она мотнула головой. — Папа воспользовался своим положением в Университете… Они вели исследования ИИ — искусственного интеллекта, и отдел неврологии занимался моделированием… а еще им требовался подопытный, и… Ну, суть в том, что они взяли образчики твоих тканей, и, когда с клонированием будет порядок, тебя вернут в… — Она перехватила ошеломленный взгляд Джейми и покачала головой. — Я объясню попроще, ладно?

Бекка сбросила ноги с кровати и наклонилась к Джейми. Выражение ее лица вогнало его в дрожь.

— Они сделали копию тебя — электронную копию. Сканировали твой мозг, и создали голографическую модель в компьютере, и поместили в виртуальный мир, и… — Она откинулась, сделала затяжку. — И вот ты тут, — закончила она.

Джейми уставился на нее.

— Я не понимаю.

В глазах Бекки мелькали разноцветные огоньки.

— Ты находишься в компьютере, ясно? Джейми — это программа. Ты же знаешь, что это такое, верно? Из информатики. И программа эта как бы в форме твоего сознания. Дон Кихот и принцесса Гигунда тоже программы. И миссис Моргушка в школьном домике чаще всего программа, но она дает и что-нибудь посложнее — тогда она старший преподаватель Университета.

Джейми казалось, что его выскребли изнутри и под ребрами нет ничего, кроме пустоты.

— Я не настоящий? — сказал он. — Я не человек?

— Ошибаешься, — ответила Бекка. — Ты самый настоящий. Ты зеница ока наших родителей. — В ее голосе была горечь. — Программы вполне реальны, а уж твоя — последний писк, острие нынешних достижений искусства технодерьма. И компьютер, в котором ты находишься, тоже самый настоящий — я сейчас в контакте с ним, внизу, в семейной комнате, — нам приходится надевать костюмы с сенсорами и шлемы со сканерами, и все такое прочее. Надеюсь, они внизу не слышат, как я тут разговариваю с тобой.

— Но что… — Джейми с трудом сглотнул. Как можно глотать, если он — цепочка кодов? — Что случилось со мной? С исходным мной?

Бекка словно заморозилась.

— Ну, — сказала она, — ты умер.

— А! — Через пустоту внутри него пронесся беззвучный ветер.

— Они намерены тебя вернуть. Как только с клонированием будет порядок. Но ты ведь в университетском компьютере, а клонирование ограничивается законами, и… — Она помотала головой. — Послушай, Дигит, — сказала она, — тебе ведь правда нужно все это знать, так?

— Я понимаю. — Джейми хотелось плакать. Но плачут же только настоящие люди, подумалось ему, а он не настоящий. Не настоящий.

— Программа этой виртуальной действительности просто огромна, и ты сам — большая программа, но университетский компьютер используется для многих исследований, и некоторые выше по статусу. А потому ты не синхронен реальному времени. Вот почему я расту быстрее тебя. Ну, а родители, — она закатила глаза, — только портят все еще больше, зациклившись на «нормальной семейной жизни».

Она затянулась сигаретой, потом раздавила ее в чем-то невидимом.

— Понимаешь, они хотят, чтобы мы были «нормальной семьей». И потому мы каждый день и завтракаем все вместе, и ужинаем, а вечера проводим в зоопарке, или в Пандаленде, или еще где-нибудь. Но обед, который мы едим с тобой — виртуальный, и вкус у него… Грант был израсходован прежде, чем эту часть виртуальности отрегулировали, а потому мы едим свежезамороженные продукты, прежде чем увидеться с тобой, и тогда обедаем снова… Тебе понятно? Но у папы работа, у мамы работа, а я хожу в школу, и у меня есть друзья, и вообще… А потому на самом деле мы не можем собираться вместе каждый вечер. И они просто закрывают твой файл, выходят из программы, когда не могут общаться с тобой как «нормальная семья», а это значит, что проходит много часов, даже дней, когда ты просто не включен, то есть с тем же успехом ты мог быть мертвым… — Она заморгала. — Извини, — сказала она. — Как бы то ни было, мы все становимся старше много быстрее тебя, а это нечестно по отношению к тебе, вот что я думаю. Особенно потому, что университетский компьютер лучше всего действует по ночам, когда им мало пользуются, и тогда ты находишься практически в реальном времени, и сопряжение с тобой было бы почти нормальным, но мама и папа по ночам спят, потому что днем работают и не могут позволить, чтобы ты был включен без надзора. Думают — это надо же! — что это опасно для тебя, ну и вообще…

Она замолчала и полезла в карман за новой сигаретой.

— Послушай, — сказала она, — мне лучше убраться отсюда до того, как они усекут, что я с тобой разговариваю. А тогда они лишат меня кода доступа или еще что-нибудь придумают. — Она встала и стряхнула что-то со своих джинсов. — Подожди, не выкладывай родителям все это так сразу. Не то они могут стереть тебя и загрузить копию, которая ни черта не знает. Договорились?

И она исчезла, совсем как днем.

Джейми сидел на кровати, обхватив колени. Он чувствовал, как в темноте бьется его сердце. Но как программа может иметь сердце?..

Рассвет медленно наползал на ночь, и вот уже мистер Ухты начал неторопливо кувыркаться в воздухе, и его красное лицо ухмылялось в окно.

— Джейми проснулся! — распевал он. — Джейми проснулся и готов к новому дню!

— А пошел ты! — сказал Джейми и уткнулся лицом в одеяло.

Джейми сказал, что хочет побольше узнать о компьютерах и программировании. Может быть, думал он, тогда найдутся какие-нибудь подсказки, и он сумеет отгадать загадку. Родители были рады его тяге к знаниям.

Несколько недель спустя он перебрался в Эль Кастильо. Он никого об этом не предупредил, а просто сложил кое-какие вещи в свой автомобиль, а в замке отнес их в комнату в башне и свалил на кровать. Мама отыскала его в Эль Кастильо, когда он не вернулся домой к обеду.

— Время обеда, Джейми, — сказала она. — Разве ты не слышал обеденный гонг?

— Я пока останусь здесь, — сказал Джейми.

— Ты проголодаешься, если не вернешься к обеду.

— Мне еда не нужна, — сказал Джейми.

Мама весело улыбнулась.

— Нет, нужна, если ты не хочешь отстать от вертунчиков.

Джейми посмотрел на нее.

— Меня эта детская чушь больше не интересует, — сказал он.

Когда его мать наконец повернулась и ушла, Джейми заметил, что движется она, как старуха.

Через некоторое время он свыкся с запрограммированным голодом. Голод не исчезал, Джейми всегда его чувствовал, но вскоре научился не обращать на него внимания.

Однако потребность в сне он игнорировать не мог. Она была встроена в него, и через какое-то время, как он ни старался, ему приходилось уступать.

Он обнаружил, что может командовать людьми в замке и развлекался тем, что заставлял их принимать нелепые позы, или петь, стоя на голове, или часами строить пирамиды.

Иногда он заставлял их драться, но это у них не очень получалось.

А вот миссис Моргушку в школьном домике ему не удавалось принудить проделывать все, что он хотел. И других, кто должен был его чему-то учить, тоже. Когда подходило время урока, являлась принцесса Гигунда. Она не слушала его команд, а просто сгребала в охапку, относила в маленькую школу из красного кирпича и плюхала на стул.

— Ты не настоящая! — кричал он, вырываясь из ее рук. — Ты не настоящая! И я тоже не настоящий!

Но они заставляли его набираться сведений о мире, который был подлинным, учили географии, и геологии, и истории, хотя все это здесь не имело ни малейшего значения.

После первых двух случаев, когда Джейми насильно затаскивали на уроки, в конце дня его встретил возле школы отец.

— Тебе надо кое в чем разобраться, — сказал он мрачно. — Ты часть семьи. Твое место — с нами. Ты больше в замке не останешься, а будешь вести нормальную семейную жизнь.

— Нет! — крикнул Джейми. — Мне нравится жить в замке!

Папа ухватил его за плечо и потащил в сторону дома. Джейми обозвал его pendejo и fellator.

— Я буду вынужден тебя наказать, — предупредил отец.

— И как же ты это сделаешь? — злобно спросил Джейми. — Удалишь мой файл? Загрузишь копию?

На лице отца появилось ошеломленное выражение. Его тело словно начало заикаться, а пальцы на плече Джейми бессильно разжались. Затем его лицо побагровело от ярости.

— Что ты такое говоришь? — крикнул он. — Кто тебе это сказал?

Джейми вырвался из его ослабевших пальцев.

— Я сам разобрался, — сказал Джейми. — Это было просто. Я ведь уже не маленький.

— Я… — Отец заморгал, но тут же его лицо посуровело.

— Все равно ты пойдешь домой.

Джейми попятился.

— Я хочу, чтобы все стало по-другому. Я не желаю, чтобы меня то и дело отключали.

Губы папы сжались в узкую линию.

— Тебе это Бекки наговорила, так?

На Джейми снизошло вдохновение.

— Нет, мистер Ухты! В его программе есть накладка. Он отвечает на все мои вопросы!

Отец Джейми словно бы заколебался. Он протянул руку.

— Идем домой, — сказал он. — Мне надо подумать.

Джейми замялся.

— Не стирай меня, — сказал он. — Не загружай копию. Пожалуйста! Я не хочу умирать еще раз.

Лицо папы смягчилось.

— Я этого не сделаю, — пообещал он.

— Я хочу вырасти, — сказал Джейми. — Я не хочу навсегда остаться маленьким.

Папа снова протянул ему руку. Джейми подумал и взял ее. Они пошли по зеленой траве к белому деревянному дому на холме.

— Джейми дома! — Мистер Ухты, кувыркаясь, парил вверху. — Наконец-то Джейми дома!

Эта глупая ухмылка привела Джейми в ярость. Он указал на землю перед собой.

— Хлопнись вот тут! — скомандовал он. — Быстрее!

Мистер Ухты штопором пошел вниз и ударился о землю там, где указал Джейми. Джейми посмотрел на сплющенное тело и засмеялся.

— Наконец-то Джейми дома! — сказал мистер Ухты.

Джейми поторопился добиться, чтобы университетский программист ввел в его программу такую же способность летать, какая была у мистера Ухты. Теперь он пикировал и взмывал, носился по небу, точно какой-нибудь супергерой, выделывал пируэты между башнями Эль Кастильо и кружил над запрокинутыми удивленными лицами, заполнявшими Форум.

Но ему никак не удавалось достичь той скорости, какую он жаждал. Когда Джейми начинал увеличивать скорость, пейзаж внизу замирал на секунду-две, а затем рывком устремлялся вперед. Программное обеспечение не успевало менять пейзаж в соответствии с его скоростью. Это казалось странным, потому что он ощущал ветер у себя на лице.

Так вот почему, подумал он, его автомобиль не набирает скорость.

И он решил подняться повыше. Повернул лицо к голубому небу и понесся вертикально вверх. Мир уходил вниз, становился все меньше. Он видел замок, холмы Страны Вертунчиков, огромный овал Колизея. Теперь мир походил на зеленое блюдо с неясным туманным горизонтом там, где начиналось небо. И в самом центре виднелся маленький двухэтажный деревянный дом, где вырос Джейми.

Все это напоминало пейзаж внутри стеклянного шара.

Потом он прервал подъем. Он все еще чувствовал ветер на лице, и потому не сразу осознал, что мир внизу перестал уменьшаться.

Он попробовал подниматься быстрее. Ветер обрушивался на него сверху, но он оставался там, где был.

Он достиг предела своего мира и не мог подняться выше.

Джейми устремлялся к краям мира, к горизонту. Но как он ни понукал свою программу, заставить мир исчезнуть из вида ему не удавалось.

Он был заключен внутри стеклянного шара, и пути наружу не существовало.

Прошло много времени, прежде чем Джейми снова увидел Бекку. Она нашла дорогу по подземному лабиринту под Эль Кастильо в его тронный зал, и Джейми медленно материализовался на своем троне из черепов. Она словно бы не удивилась.

— Вижу, ты тут устроился немножко на манер Темного Властелина, — съязвила она.

— Помогает коротать время, — сказал Джейми.

— А все эти ямы, и колья, и натянутые на лестницах проволоки?

— Смертельные ловушки.

— Я сюда добиралась целую вечность, Дигит. Меня все время разрывали и разрывали.

— Так и задумано, — улыбнулся Джейми.

— Вертунчики в качестве оружия, — кивнула она. — Отлично придумано. Пробурили дыру сквозь меня.

— Если я вынужден прозябать здесь, — сказал Джейми, — то мне нужно контролировать окружающую среду. Некоторые университетские студенты-программисты помогли мне в создании кое-каких эффектов.

По тронному залу разнеслись вопли. Из ям позади него взметнулось пламя. Его языки осветили фигуру Марка Туллия Цицерона, который был распят головой вниз над морем огня.

— О tempora, о mores, [5]О времена, о нравы! (лат.)
— простонал Цицерон.

Бекка кивнула.

— Мило, — сказала она. — Не в моем вкусе, но мило.

— Поскольку я не могу уйти отсюда, — сказал Джейми, — я хочу оставить за собой право решать, кого сюда допускать. Так что либо ты подождешь, пока я выберу время поговорить с тобой, либо рискуешь угодить в смертельную ловушку.

— Ну, похоже, ты отлично устроился.

Джейми пожал плечами. Пламя взметнулось.

— Мне это начинает надоедать. Возможно, я все это сотру и создам новое место обитания. Я даже не берусь сказать тебе, сколько сражений я выиграл, сколько королевств попрал. И в этой реальности, и в других. В конечном счете, все это одно и тоже. — Он посмотрел на нее. — А ты уже совсем взрослая.

— И ты тоже.

— Когда pater familias [6]Отец семьи (лат.).
наконец решил дозволить это. — Он улыбнулся. — Мы все еще иногда обедаем вместе. В старом доме. Просто нормальная семья, как говорит папа. Разве что я приду в облике волка-оборотня, или великана, или еще в каком-нибудь.

— Да, они мне рассказывали.

— У программы есть свои преимущества: например, я могу выглядеть, как захочу. Но это же и недостаток, потому что стать кем-то по-настоящему я не могу. В любом облике это я, всего лишь я. Можно использовать для маскировки другую программу. Но внутри я остаюсь все той же программой. И пока я еще не настолько хороший программист, чтобы что-нибудь серьезно изменить. — Джейми спрыгнул с трона и нервно обошел сестру кругом. — Ну так что привело тебя в эти места? Старики говорили, что ты гостишь у тети Мэдди в глуши.

— Была сослана туда. Я обрюхатилась, и после аборта они отправили меня к Мэдди. Считалось, что она будет держать меня в узде, но черта с два! — Бекка смахнула со свитера невидимую пушинку. — А теперь я вернулась. — Она посмотрела на него. — Я многое опустила, но, думаю, тебе это не интересно.

— А это имеет какое-нибудь отношение к сексу? — спросил Джейми. — Секс меня в общем-то интересует, хотя мне он недоступен, и они вряд ли меня приспособят.

— Приспособят? Тебя?

— Это потребовало бы слишком большого программирования. Когда структуры моего мозга сканировались, я был неполовозрелым, а программа не предусматривала моего взросления с соответствующими потребностями. Тогда ведь никто не думал о том, чтобы провести меня через подростковый возраст. А теперь университетская администрация предупредила меня, что вряд ли кто-нибудь предложит им грант, чтобы компьютерная программа могла заниматься сексом. — Джейми пожал плечами. — Думаю, никакой надобности у меня в нем нет. Но любопытно.

Бекка как будто удивилась.

— Но ведь существуют всевозможные стимуляции и…

— Мне они не подходят, потому что мое сознание не запрограммировано на получение удовольствия таким способом. Я способен поманипулировать с программами, но что до наслаждения, с тем же успехом можно сбивать масло в виртуальной маслобойке. — Джейми снова пожал плечами. — Впрочем, неважно. Я ведь не чувствую себя ущемленным.

— Я расскажу тебе про секс, если хочешь, — сказала Бекка, — но я здесь не поэтому. — Она замялась. Облизнула губы. — Пожалуй, лучше сразу, — произнесла она. — Мама умирает. Рак поджелудочной железы.

Сознание Джейми затуманила грусть. Только электроны, подумал он, перемещающиеся из одной точки в другую. Не настоящая. Он был запрограммирован ощущать аналог печали, вот и все.

— Мне она кажется здоровой, — сказал он. — Когда я с ней вижусь.

Но это ровно ничего не значило: его мать сама выбирала, какой казаться ему, как и он сам выбирал маски волка-оборотня или великана.

И в обоих случаях внешний вид значения не имел — за волком-оборотнем стояла программа, не способная изменить свои параметры, а за здоровой внешностью — неоперабельный рак.

Бекка всматривалась в него прищуренными глазами.

— Папа хочет, чтобы она сканировалась и перешла сюда. Чтобы мы могли оставаться нормальной семьей и после ее смерти.

Джейми ужаснулся.

— Скажи ей: ни в коем случае! Скажи, что ей сюда нельзя!

— По-моему, она и не хочет. Но папа стоит на своем.

— Она будет здесь вечно! Это ужасно!

Бекка посмотрела по сторонам.

— Ну, твою игру в Темного Властелина она, конечно, подпортит, это факт. Я уверена, мамаша Саурона не торчала в Темной Башне, выедая ему печенки за такую непродуктивную трату времени.

Взметнулись языки пламени. Земля задрожала. Сталактиты стрелами посыпались вниз.

— Не в том дело, — сказал Джейми. — Я могу менять внешние формы, но реально ничего изменить не способен. Я ведь программа, а программы создаются искусственно. И я — искусственно созданное подобие. Я подделка с фальшивыми органами чувств, которая существует в иллюзорной среде. Я способен взаимодействовать только с другими подделками. Здесь ничто не реально. Я не знаю, как выглядит, как ощущается, каков на вкус реальный мир. Я знаю лишь, что подделки указывают мне, каков должен быть их вкус. И я не могу изменить ни единый из моих параметров, не посягнув на первоначальную программу, а это мне не дано без согласия программистов, но и при их согласии, после того как что-то меняется, я все равно остаюсь таким же искусственным, каким был прежде. А компьютер, в котором я нахожусь, старый, и дышит на ладан, и скоро вообще выйдет из употребления, и я буду не только искусственным, но еще и музейным экспонатом.

— Но есть же тут и другие искусственные интеллекты, — сказала Бекка. — Я все время о них слышу.

— Я с ними разговаривал. В большинстве они не очень интересны — словно разговариваешь с собакой или высокоинтеллектуальной микроволновкой. И сюда ушли несколько человек, но взрослых, и они хотят только одного: вырваться отсюда. Некоторые сошли с ума.

Бекка криво улыбнулась.

— А знаешь, как я тебе завидовала! Ты жил в таком чудесном мире! Никакого насилия, никакого дерьма на улицах.

— Integra mens augustissima possesio, [7]Безупречный ум обладает высочайшим величием (лат.).
— вклинился Цицерон.

— Заткнись! — приказал ему Джейми. — Тоже мне, умник выискался!

Бекка покачала головой.

— Знаешь, я видела старые фильмы, ну, те, где кого-то превращают в компьютерную программу, и не успеешь оглянуться, как он оказывается во всех компьютерах мира и обретает абсолютную власть.

— Я их тоже видел. Ха-ха. Очень смешно. Сразу видно, как люди разбираются в программах.

— Угу. Сразу видно.

— Я поговорю с мамой, — сказал Джейми.

Глаза мамы наполнились слезами, большие капли поползли по ее щекам и на полпути исчезли. Сканировщики обращали особое внимание на глаза и рты для передачи выражения, но не всегда запечатлевали происходившее в промежутках.

— Прости, — сказала она. — Мы не думали, что так получится.

— Может, вам стоило подумать подольше, — сказал Джейми.

Это не печаль, напомнил он себе снова, а перемещение электронов.

— Ты был таким красивым мальчиком! — Ее нижняя губа задрожала. — Мы не хотели потерять тебя. Нам сказали, что придется подождать всего несколько лет, и они имплантируют твою память клону.

Джейми знал все это наизусть. Знал, что технология сканирования памяти оказалась куда проще ее имплантирования: было установлено, что имплантацию необходимо производить, пока мозг продолжает развиваться. А ограничения человеческого клонирования практически исключали эксперименты, и к тому же группа, начинавшая работу над его программой, давно распалась: кто-то предпочел высокооплачиваемую должность, кто-то ушел на пенсию, кто-то посвятил себя собственным проектам. Знал он, что его отец исчерпал свое влияние в Университете, пытаясь сохранить все, как есть. И что он давным-давно приобрел или купил патенты и авторские права на весь проект, за исключением программы Джейми, которая все еще находилась в совместном владении Университета и семьи.

На лице мамы ближе к подбородку возникли слезы и закапали с него.

— Ты знаешь, потенциально это может принести огромные деньги. Люди хотят растить идеальных детей. Оберегать их от дурного влияния, предохранять от любых форм насилия.

— А потому они желают контролировать окружение своего ребенка, — вставил Джейми.

— Да. И сделать его безопасным. И здоровым. И…

— Совсем таким, как нормальная семейная жизнь. Ни подгузников, ни срыгиваний, ни замаранных пеленок. Возможность отключаться от ребенка, если родители устали. А затем вы просто загружаете его во взрослое тело, снабжаете дипломом и вышвыриваете из дома. И считаете себя безупречными родителями.

— И еще верующие люди… — мама облизнула губы. — Твой папа ведет переговоры с ними. Они хотят, чтобы их дети росли в обстановке, полностью соответствующей их религиозным убеждениям. Лишенной соблазнов и греха. Ни науки, ни идей, идущих вразрез с их собственными…

— Но папа ведь не религиозен, — возразил Джейми.

— У этих людей есть деньги. Большие деньги.

Мама наклонилась и взяла его руку в свои. Джейми подумал о всех кодах, позволяющих ей сделать это, позволяющих им обоим ощутить прикосновение нереальной плоти к нереальной плоти.

— Конечно, я сделаю то, чего хочешь ты, — пообещала она. — Я не желаю бессмертия, как твой отец. — Она покачала головой. — Но не знаю, что сделает он, когда настанет его черед.

Мир был диском сто метров в поперечнике, заваленным всяким мусором: древнеримские развалины, химеры, свалившиеся со стен замка, разломанная колесница, разбитый колокол. За краем мира небо было черным, непроницаемо черным, без единого облака или звезды.

В центре мира торчало что-то вроде металлического дерева с развилкой, как искореженные руки.

— Эй, Дигит! — сказала Бекка.

Тусклый пульсирующий свет замерцал на металлическом стволе, словно в нем отражался кровавый закат.

— Привет, сестренка, — сказал ствол.

— Ну вот, — сказала Бекка, — теперь мы остались одни.

— Мне поступило извещение об отцовских похоронах. Надеюсь, мое отсутствие никого не шокировало.

— Мне тебя не хватало, Дигит, — вздохнула Бекка. — Хочешь верь, хочешь нет.

— Очень жаль…

Бекка расстроенно пнула какой-то обломок — остатки колпака от старинного миниатюрного автомобиля. Он изменился, когда обрел новое место среди мусора.

— А не можешь ты принять человеческий образ? — спросила она.

— Так было бы легче разговаривать.

— Со всем этим я покончил, — отрезал Джейми. — Пришлось бы восстанавливать слишком многое. Я свел этот мир практически к нулю. Я избавился от своего тела, биения сердца, осязания.

— От всего человеческого, — грустно подытожила Бекка.

Из металлического дерева, точно кровь, засочился тусклый красный свет.

— От всего, кроме снов. Оказывается, сон и сновидения слишком тесно связаны с процессами памяти. Я не могу от них избавиться, не уничтожив заметную часть моего сознания. — Ствол испустил странный бестелесный смех. — Недавно мне приснилась ты. И Цицерон. Мы говорили на латыни.

— Я полностью забыла латынь, даже то немногое, что знала, — Бекка с вымученным смешком тряхнула волосами. — И чем же ты занимаешься?

— В основном служу проводником данных. Университет использует меня в качестве «паука»-разведчика, и я не против, поскольку это помогает коротать время. Но только я потребляю заметно больше мощности, чем «пауки», а результаты выдаю немногим лучше. И информация, которую я нахожу, практически не имеет ко мне никакого отношения — все о реальном мире.

Металлическое дерево закровоточило.

Наступило молчание, а затем Бекка сказала:

— Ты ведь знаешь, что папу по его требованию перед смертью сканировали.

— Да, знаю.

— Он основал какой-то дурацкий фонд, и к нему отошли его патенты, и программы, и все прочее, а также деньги — его и некоторых других людей.

— Ему лучше не появляться здесь.

Бекка покачала головой.

— Он и не появится. Во всяком случае, без твоего разрешения. Потому что тут управляю я. Твоя программа фонду не принадлежит. Папа не мог заполучить все целиком, потому что часть — собственность Университета, а часть — семьи. — Она помолчала. — Ну а семья теперь только я одна.

— Так значит, ты унаследовала меня! — сказал Джейми. Его слова источали холодное презрение.

— Совершенно верно, — подтвердила Бекка. Она присела на корточки среди мусора и уперлась локтями в колени.

— Чего ты хочешь от меня, Дигит? Что я могу сделать для тебя?

— Меня Никогда об этом не спрашивали, — сказал Джейми.

Наступило новое долгое молчание.

— Отключи меня, — сказал Джейми. — Закрой файл. Удали его.

Бекка судорожно сглотнула. В ее глазах замерцали слезы.

— Ты уверен? — спросила она.

— Да, уверен.

— А,если они все-таки усовершенствуют клонирование? Если мы сможем… — она перевела дух, — сделать тебя человеком?

— Нет. Слишком поздно. И… я уже не хочу этого.

Бекка встала. Провела ладонью по волосам.

— Я бы хотела познакомить тебя с моей дочерью, — сказала она.

— Ее зовут Кристи. Настоящая красавица.

— Так приведи ее, — велел Джейми.

Бекка покачала головой.

— Это место ее испугает. Ей же всего три года. Я привела бы ее, если бы мы могли вернуть…

— Прежние времена, — закончил Джейми. — Пандаленд. Мистера Ухты. Страну Вертунчиков.

Бекка заставила себя улыбнуться.

— Это были счастливые дни, — сказала она. — Нет, правда. Я завидовала тебе, ревновала, но когда я оглядываюсь назад… — Она утерла глаза рукой. — Это время было самым лучшим.

— Виртуальные места обитания, наверное, интересно посещать, — сказал Джейми. — Но жить там ты не захотела бы. Во всяком случае, вечно.

Бекка посмотрела на свои ноги среди мусора.

— Ну, — сказала она, — если ты уверен, что действительно…

— Да. Уверен.

Она посмотрела на металлическое дерево и подняла руку.

— Прощай, Джейми, — сказала она.

— Прощай, — сказал он.

Она растаяла и исчезла из его мира.

А через какое-то время и этот мир, и дерево тоже растаяли и исчезли.

Держась за руки, папочка и Джейми пришли в Страну Вертунчиков. Джейми еще ни разу не видел вертунчиков, и он просто умирал со смеху, глядя, как они вертятся под своим оранжевым небом.

Над зелеными холмами разнесся звук колокола.

— Пора обедать, Джейми, — сказал папочка.

Джейми помахал вертунчикам на прощание, и они с папочкой весело зашагали по сочной зеленой траве к своему дому.

— Ты счастлив, Джейми? — спросил папочка.

— Да, папочка, — кивнул Джейми. — Только жалко, что с нами нет мамочки и Бекки.

— Они скоро будут здесь.

Когда, подумал он, подобия начнут работать бесперебойно.

Потому что, думал он, на этот раз ошибок не будет. Фонд, который он создал перед смертью, наконец выкупил долю Университета в программе Джейми.

Джейми загрузили, использовав старую копию: не было никакого смысла обращаться к испорченному файлу, в который превратился Джейми.

Восстановленный с некоторыми улучшениями прежний мир был хорош. Фонд приобрел собственный компьютер — подержанный, так что не очень дорогой, — который будет вести эту программу круглосуточно, без отключений. Возможно, следует сканировать несколько ребятишек, чтобы у Джейми были товарищи для игр.

На этот раз все удастся, думал папочка. Потому что на этот раз сам он — тоже программа, и он будет здесь каждую минуту, следя за правильностью окружающей среды и за тем, чтобы все шло согласно плану. За тем, чтобы он и Джейми — и все остальные — вели нормальную семейную жизнь, идеальную, безупречную, неподвластную переменам.

А если эксперименты с клонированием когда-нибудь дадут практические результаты, они вернутся в реальный мир. Или останутся здесь.

В виртуальной среде обитания никаких пороков нет. Это воистину идеальное место.

Просто нормальная семейная жизнь. Только навсегда.

А когда все окончательно наладится, спонсоры фонда — прекрасные люди, несмотря на некоторую странность их религиозных верований — создадут собственные виртуальные места обитания — с церквами, ангелами и, может быть, даже со зримым присутствием Бога…

— Посмотри-ка! — папочка показал пальцем. — Это мистер Ухты!

Мистер Ухты взлетел с конька крыши и весело закувыркался в воздухе, планируя к Джейми. Джейми отпустил руку папочки и радостно побежал поздороваться со своим другом.

— Джейми дома! — закричал мистер Ухты. — Наконец-то Джейми дома!