Даже если предположить, что они смогут проникнуть сквозь все известные и скрытые защитные механизмы гуманоидов и достигнуть Крыла IV… Более того, получат свободный доступ к машинам, составляющим центральный комплекс, созданный Уорреном Мэнсфилдом… Допустим, что все это им удастся.

Но Форестер не сомневался — и в этом случае их ждет поражение.

Доктор криво усмехнулся и посмотрел на Уайта:

— Подобные машины не так уж просты. Даже те примитивные приспособления, которые я создал для пилотирования родомагнитных ракет, достаточно сложны.

— Но они выглядят обыкновенными механизмами. Кроме того, ваши с Мэнсфилдом изобретения попадают в сферу одной и той же науки — он называл ее кибернетикой.

— И все-таки это не просто. Я согласен, родомагнитные машины выглядят довольно примитивно — там нет ни проводов, ни сложных конструкций. Подобная простота и делает возможным само существование гуманоидов. Увы, принцип функционирования здесь гораздо сложнее, чем устройство механизма. Ведь родомагнитная машина действует по иному принципу, нежели электромагнитная.

Уайт нахмурился и принялся нервно теребить бороду.

Форестер терпеливо продолжал объяснять:

— Обычное электромагнитное реле имеет только две позиции — «включить» и «выключить». Вакуумные электронные лампы работают по тому же принципу. Одна такая лампа может заменить тысячи механизмов, но имеет все те же два режима. Другими словами, ее память сводится к комбинациям чисел двоичной системы записи — нуля и единицы. Да, таким образом может быть записано любое число, любое слово и любая возможная мысль — но это всего лишь примитивная и неуклюжая машина, порождение столь же примитивного разума. И не важно, что она использует тот же принцип, что и десять биллионов ячеек человеческого мозга — который, кстати, тоже действует по электромагнитному принципу.

— Но ведь родомагнитные машины не используют двоичную систему?

— В этом-то и заключается вся разница. Каждое их реле похоже на электромагнитную ячейку или нейрон человеческого мозга только в первом приближении. Но в родомагнитной схеме, в отличие от ее электромагнитного аналога, действует множество разнообразных полей. Особую роль среди них играют узконаправленные сканирующие поля, которые обеспечивают резонансную обратную связь и поддерживают всю систему в равновесии. Видите разницу? Базовая ячейка электронной машины знает только ноль и единицу. Можно собрать триллион таких ячеек и записать в их памяти пятьсот миллиардов нолей и столько же единиц. Но родомагнитные реле не просто гораздо компактнее — они обладают большим быстродействием и не ограничены нолем и единицей. Одна-единственная ячейка этой системы, микроскопический аналог бинарного переключателя, способна оперировать почти неограниченным количеством всевозможных комбинаций, узловых пунктов и модулей резонанса и может запомнить непостижимое количество информации. Простота, надежность и поразительная скорость работы открывают перед родомагнитными устройствами поистине безграничные горизонты.

— Слава Богу! Вы — как раз тот эксперт, которого нам не хватало! — прогремел Уайт.

Форестер отрицательно покачал головой.

— Увы, я не эксперт. Я просто пытаюсь объяснить вам, как мало я знаю и насколько обширна область науки, именуемая родомагнитной кибернетикой. Процесс мышления гораздо сложнее, чем процесс запоминания. Должны иметься в наличии комплексы «переключателей», отвечающие за принятие решений, действие и анализ последствий. Даже в приборе, который должен был довести мою ракету до Крыла IV, и то скрывался целый комплекс механизмов. А теперь представьте себе, какое количество таких механизмов необходимо, чтобы управлять несколькими биллионами гуманоидов на многих тысячах планет!

— И все же вы должны добраться до этого проклятого реле и изменить его настройки! Мы же не собираемся перестраивать его полностью, мы просто внесем небольшие коррективы в его работу. Так что за дело! — воскликнул Уайт.

Доктор удивленно моргал, глядя на рыжебородого гиганта.

— Но как вы себе это представляете? Ваш Уоррен Мэнсфилд жил и работал в мире, который находится в двух сотнях световых лет от нашего и в нескольких тысячах лет независимой эволюции. Он говорил на другом языке. Наверняка он использовал иные приборы и системы мер, обсчитывал задачи с помощью совсем иной математики. Простейшее реле его системы может выглядеть для меня абсолютно непознаваемым устройством — даже если гуманоиды еще не перестроили его по своему вкусу, так, что и сам Мэнсфилд не узнал бы!

Марк Уайт снова нахмурился.

— Я понимаю, что нам придется нелегко. Но мы поможем вам. Я хорошо знаю язык Мэнсфилда — и, кроме того, старик много лет пытался вбить мне в голову понимание принципов его работы. Оверстрит уже давно наблюдает, каким образом оно работает, а Грейстон пытается прочесть его мысли — хотя и безуспешно Что касается Джейн, то она видела это реле своими глазами.

Форестер неуверенно кивнул, глядя на тающие кристаллики льда и стекающую с самородков палладия воду. Несомненно, Уайт и его помощники обладали потрясающими возможностями. Но гуманоиды обладали не меньшими.

— Я посылал ее в лабораторию Мэнсфилда, где он создал первые секции реле для управления только что собранными вручную гуманоидами. Лаборатория не тронута — вероятно, старик заложил в них какую-то специальную программу, не позволяющую гуманоидам приближаться к месту его работы. Сейф в офисе набит различными заметками, чертежами и пробными моделями. Джейн принесла оттуда все, что вам понадобится, — продолжил Уайт.

— Дайте-ка мне на них взглянуть.

Форестер нетерпеливо ждал, пока Уайт достанет из несгораемого шкафа пачку пожелтевших от времени блокнотов и синек и разложит все это на столе. Потом гигант стал извлекать из сейфа многочисленные металлические и пластиковые детали, из которых Мэнсфилд планировал собирать своих первых гуманоидов. Но, открыв первую попавшуюся записную книжку, Форестер помрачнел от разочарования — бумага была испещрена незнакомыми иероглифами.

Уайт мягко произнес:

— Всё не так уж плохо, как кажется на первый взгляд. Я много лет работал с Мэнсфилдом — не забывайте об этом. Я могу перевести вам каждый символ, хотя большая часть математических расчетов мне совершенно непонятна. Все приборы, которые использовал Мэнсфилд, у нас есть. Мы похитили их со складов конфискованных гуманоидами машин — по их мнению, слишком опасных для человека!

Ироническая усмешка промелькнула на его лице, затем Уайт мрачно продолжил:

— Мы должны построить новые секции реле в достаточном количестве, чтобы сохранить в памяти изменения, внесенные нами в Основную Директиву. Когда они будут готовы, вы и Джейн отправитесь на Крыло IV. Все, что вам нужно будет сделать, это отключить старые секции Мэнсфилда и поставить на их место наши.

— И все? — Форестер перелистывал негнущимися пальцами страницы покрытых пылью тетрадей, потом принялся рассматривать лежащие на скамейке детали. — Разве сам Мэнсфилд не пытался подобным образом изменить собственные реле? И разве гуманоиды не остановили его? — хрипло спросил доктор.

Уайт мягко запротестовал:

— Мэнсфилд не использовал психофизику. И я уверен, что он не вложил в гуманоидов сверхъестественных способностей, раз они до сих пор не могут справиться с нами. Им не удалось обнаружить Джейн, когда она пробралась в лабораторию Мэнсфилда Думаю, у вас будет достаточно времени, чтобы заменить реле, прежде чем они найдут вас.

— О, они достаточно легки на подъем! — заметил Форестер.

— Но слепы. Слепы в буквальном смысле этого слова. В любом другом месте их родомагнитные органы чувств гораздо тоньше человеческого слуха и зрения, но внутри реле фон интерферированного родомагнитного поля заглушает менее сильные поля отдельных гуманоидов. Так говорил Мэнсфилд. Вы успеете сделать все, что нужно, до того, как они поймут, в чем дело.

Рассматривая в мощную лупу одну из деталей, Форестер осторожно пошевелил пинцетом крошечный винтик. Пальцы все еще плохо слушались его, и доктор отложил пинцет в сторону.

— Это подобно операции на человеческом мозге. Реле тоже не имеет эффективных рецепторов внутри себя, и я уверен, что вы сможете совершить хирургическое вмешательство, не побеспокоив пациента. Но боюсь, что у нас осталось слишком мало времени. Оверстрит заметил, что гуманоиды строят на Крыле IV нечто новое.

Доктор резко поднял голову.

— Что? Что они строят?

Уайт устало сгорбился под своим серебристым плащом.

— Догадки пугают меня. Мы не знаем наверняка, но Оверстрит говорит, что эта штука будет такой же огромной, как само реле. Он видел сооружение, уходящее под землю на много этажей и напичканное конверторами. Это устройство должно поставлять энергию для каких-то приборов, похожих на трансформаторы, но сделанных из платины. А над землей гуманоиды сооружают нечто вроде купола из нового вида синтетического материала, что бы что-то укрыть.

— Что-то укрыть? Но что именно?

— Возможно, второе реле. К сожалению, Оверстрит не может видеть сквозь купол, но он заметил, как гуманоиды сооружают новые реле и переносят их в это укрытие.

— Возможно, машины просто расширяют центральный комплекс?

— Они расширяют его постоянно, с самого начала добавляя к нему новые секции. Здесь кроется что-то иное. Во-первых, переносимые под купол реле сделаны преимущественно из сплавов платины и осмия, а не из палладия. Так что я просто теряюсь в догадках.

— А Джейн не может разузнать, в чем дело?

Уайт опустил глаза и нахмурился.

— Я рискнул отправить ее туда, но она столкнулась с каким-то барьером, не пустившим ее внутрь купола. Она не смогла объяснить, как он выглядел, но я подозреваю, что он имеет психофизическую природу. Может быть, гуманоиды обнаружили пробел, оставленный Мэнсфилдом в их конструкции, и решили исправить этот недостаток. Вероятно, они ведут некие психофизические исследования для себя. Это означает, что мы должны поторопиться.

И они действительно спешили. Под бесконечный ритмичный стук падающих с потолка капель, чувствуя себя заживо погребенным под тоннами каменистой породы, Форестер принялся изучать законы и сглаживать противоречия сверхъестественной науки Уайта. Доктор наблюдал удивительные способности Грейстона, телекинез Форда, убеждался в реальности ясновидения Оверстрита и телепортационных способностях Джейн Картер.

Сначала Форестер даже надеялся, что все эти сверхчеловеческие возможности скрывают в себе загадку той самой первичной материи, которую он искал всю свою жизнь. Но это неуловимое знание снова проскользнуло у него между пальцами, разочаровав почти так же, как опровержение Айронсмитом символа «ро». Доктору так и не удалось связать отдельные части в единое целое или разрешить противоречия — но зато он многому научился.

Глядя, как Джейн Картер исчезает из замкнутого пространства пещеры и возвращается туда с предметами, которые Оверстриту удалось разыскать с помощью дара ясновидения, Форестер под другим углом посмотрел на таланты Джейн. Постепенно он даже вывел нечто вроде теории.

Однажды доктор сказал Уайту:

— Вы знаете, кажется, тут все-таки есть рациональное зерно. Раньше все эти психофизические феномены казались мне полным бредом и шарлатанством, но сейчас я думаю, что их все-таки можно уложить в рамки старой доброй квантовой механики. Даже телепортация может оказаться всего-навсего процессом перемены внутриатомных сил.

Рыжеволосый гигант молча смотрел на доктора.

— Вы знакомы с теорией перемены сил? Если говорить вкратце, эта гипотеза вытекает из того факта, что все электроны, как и другие элементарные частицы, по сути своей идентичны. Математически любое движение любого электрона может рассматриваться как простая замена идентичных частиц. Так вот, похоже, что так оно и есть. В каждом атоме имеет место некая ритмическая пульсация идентичности электронов. Двигатель же этой бесконечной замены сил, как и большинство феноменов микромира, управляется вероятностью.

— Но какое отношение все это имеет к телепортации?

Глядя на Уайта, сидящего напротив на деревянной скамье под сводами темной пещеры, Форестер вдруг ощутил, как по спине его пробежал холодок. Внезапная догадка ошарашила его. Ведь сила мысли способна вывести и за пределы этой каменной гробницы! Он же много раз наблюдал, как Джейн Картер исчезает и появляется вновь, но лишь теперь доктору показалось, что он понял, как ей это удается.

— Замена сил — явление вневременное, и для него есть место в теории родомагнетики. Оно не ограничено субатомными расстояниями, разве что фактором уменьшающейся вероятности. Каждая атомная частица может рассматриваться как фрагмент более длительной волновой модели, если хотите — как одна из волн вероятности, которой пронизана вся наша Вселенная. Я почти уверен, что нашел ответ! Когда Джейн попадает на другую планету, не происходит движения материи как таковой — лишь мгновенное изменение моделей идентичных частиц. Да, я пока не могу описать точный механизм действия этой «внутриатомной вероятности», но Джейн уже доказала, что может контролировать процесс детонации атомов калия. Скорее всего, телепортация происходит по тем же законам.

Доктор говорил со все возрастающим энтузиазмом, чувствуя, что подобрался очень близко к истине.

— Несомненно! — Уайт радостно улыбнулся и снова нахмурил брови. — Я долго разрабатывал гипотезу, что физические пространство и время не существуют в реальности, а являются иллюзиями…

Форестер нетерпеливо перебил его:

— Они вовсе не фундаментальны, однако я уверен, что и время, и пространство представляют собой нечто большее, чем просто иллюзии. В свете родомагнетики эти понятия становятся чем-то вроде случайных побочных проявлений электромагнитной энергии комплекса явлений, именуемых частицами и волнами. Но замена сил может являться подобием родомагнитного «моста» через пространство.

Доктор обрел надежду, и теперь широкая улыбка не сходила с его лица.

— Что ж, я думаю, мы обнаружили механизм телепортации! Она — не перенос реальной субстанции, а лишь взаимная замена идентичных частиц, вызванная контролируемой вероятностью. Это дает нам возможность решить старые электромагнитные проблемы инерции и мгновенного ускорения, которые выводили процесс телепортации за грань понимаемой нами реальности.

Великан кивнул, все еще продолжая хмуриться:

— Возможно. Наверное, вы правы, но все же я не вижу полного ответа на все возникающие вопросы. В чем заключается сила разума? Как она действует, чтобы управлять вероятностью? И что есть сама вероятность? Каково будет математическое описание психофизики? Каковы ее законы и где ее границы?

Форестер удрученно покачал своей лысеющей головой. Все сказанное было лишь полуабстрактными гипотезами, огоньками, мерцающими в абсолютной темноте. Уайт шел от новых вопросов к новым ответам и от них снова к вопросам, а истина по-прежнему была где-то далеко. Но даже немногочисленные догадки возродили веру Форестера в наличие некоего единственного базового закона, единой системы, лежащей в основе всех вещей и событий нашего мира. Размышляя подобным образом, доктор почувствовал в себе решимость предпринять попытку атаки на Крыло IV.

Когда Форестер принялся изучать план огромного центрального комплекса, дабы выяснить, где находятся секции реле, подлежащие замене, Уайт забрал у него пожелтевшие бумаги Мэнсфилда и отдал их сидящему в соседней комнате Эшу Оверстриту. Закутанный в шерстяное одеяло ясновидец взял бумаги и замер, глядя куда-то сквозь стены пещеры. Через несколько секунд он прошептал:

— Я вижу центральный комплекс. Его не закрыли защитным куполом, как тот второй, куда гуманоиды переносят новые машины, — старик опустил глаза на план аппарата. — Вот здесь находится старая лаборатория Мэнсфилда, в которую мы посылали Джейн за чертежами.

Указательный палец Оверстрита остановился в определенной точке.

— А здесь, позади лаборатории, расположены секции реле, сделанные самим Мэнсфилдом для управления первым гуманоидом ручной сборки. Потом он создал остальных, а они постоянно добавляли все новые и новые секции. Но самые первые секции все еще находятся здесь.

Тусклые глаза Оверстрита за толстыми линзами очков казались огромными. Палец его медленно двигался по потрепанному листу бумаги.

— Я вижу номера комнат, написанные Мэнсфилдом. Первые три секции отвечают за информацию об Основной Директиве. Следующие две — номер четыре и номер пять — ответственны за её выполнение. Вот здесь-то Мэнсфилд и ошибся. Он создал эту программу для гуманоидов из-за панического страха перед возможной войной и ложного убеждения в том, что людей необходимо защитить от самих себя — даже против их воли. Именно эти две секции вам и предстоит заменить.

Погребенный в каменной пещере, не имея возможности наблюдать смену дня и ночи, Форестер утратил счет времени. К тому же Уайту удалось одержать победу над сном — он не мог позволить себе тратить драгоценное время попусту. Форестеру так и не удалось понять, каким образом работает механизм его постоянного бодрствования. Иногда груз неимоверной усталости просто валил его с ног — но, следуя методике Уайта, доктор вскоре обретал подобие бьющей через край жизненной энергии великана. Да у него и не было никакого желания тратить на сон немногое оставшееся в их распоряжении время.

Руки Форестера покрылись волдырями и ожогами от постоянного соприкосновения с горячим металлом. Глаза невыносимо болели от долгих часов, во время которых доктор напрягал зрение, чтобы разглядеть мельчайшие детали реле. Травмированное колено ныло от сырости и холода пещеры. Но, несмотря на это, Форестер продолжал работать до тех пор, пока усталость не начинала отступать. Удивительно — даже застарелое несварение желудка больше не беспокоило доктора, и он мог наслаждаться вкусом любимых блюд без всяких неприятных последствий.

Посеребренные самородки палладия отправлялись в плавильную печь, потом отливались в формы, обрабатывались и, наконец, превращались в детали. Опасные автоматические машины, свезенные гуманоидами на свалку, помогали доктору изготавливать мельчайшие сборные частицы реле. Уайт, Форд и Грейстон работали на большой скамье, монтируя детали в единое целое. Необходимо было собрать две новые секции на замену созданным Мэнсфилдом.

Хотя внутри пещеры время словно остановилось, на Крыле IV андроиды по-прежнему продолжали работать. Однажды Эш Оверстрит покинул свою комнату, громко шаркая ногами, подошел к Форестеру и тронул его за плечо.

Волнение звучало в хриплом шепоте ясновидца:

— Извините, но, кажется, у нас могут возникнуть проблемы Я не в состоянии разглядеть наверняка — сам не знаю почему, — но чувствую, что гуманоиды завершают свое строительство под защитным куполом. Я уверен, что эта новая штука представляет для нас огромную опасность. — Его огромные тусклые глаза не естественно мерцали за толстыми линзами. — Думаю, мы должны сделать все возможное прямо сейчас. Вы готовы?

Форестер проверил последнее реле и подправил крохотный винтик. Уложив инструменты и лупу, он неохотно согласился, что все действительно готово.