На экране сонара батискафы выглядели светлыми пятнышками размером с яблочное семечко. Батискаф Сперри настолько приблизился к нам, что два пятнышка почти приросли друг к другу.
Батискаф Сперри был оснащен оружием, но применять его на такой скорости было бессмысленно. Торпеды, подводные ракеты, мины — все это двигалось в воде медленнее, чем набравший полную боевую скорость батискаф. К тому же, учитывая глубину и ничтожно малое расстояние между двумя аппаратами, можно было с уверенностью предсказать, что взрыв нашего батискафа неминуемо разрушит и судно Сперри. Ударная волна не пощадила бы ни преследуемого, ни преследователя.
Иное дело таранный удар. Он и в самом деле был опасен для нас, и Сперри мог нанести его буквально в ближайшую минуту.
Дядя Стюарт, бодрый и энергичный, словно он провел месяц на морском курорте, взял на себя управление батискафом. Он сам строил этот аппарат и мог выжать из его двигателя все до последнего узла. Но даже двигаясь на пределе возможностей, мы не могли оторваться от Сперри. Его батискаф неумолимо нагонял нас, с каждой секундой приближая тот роковой таранный удар, после которого обшивка нашего судна должна будет расползтись, а мы — отправиться на вечное успокоение в придонном иле.
Мы и так уже погрузились слишком глубоко. Гидеон и Боб пытались законопатить пробоины в швах обшивки, но огромное давление тотчас же сводило их усилия на нет. Мы шли на глубине в три тысячи метров. Это значительно превышало предел погружения обычного батискафа и более чем в два раза — ту глубину, на которой следовало держаться нашему поврежденному аппарату.
Мы ничего не могли сделать. Даже повернуть и двинуться навстречу врагу. Оставалось только продолжать бесконечное бегство.
— Пропади все пропадом! — прорычал дядя Стюарт. — Гидеон, Боб — извините, что я втянул вас в эту авантюру. Перед тобой, Джим, я не извиняюсь — мы как-никак одной крови. Но Боб не должен был лезть в эту драку. И ты тоже, Гидеон.
— Мы давно уже сидим в одной лодке, капитан, — улыбнулся, сверкнув белыми зубами, Гидеон. — И вы, и я, и Боб Эсков. Я сомневаюсь, что Хэллэм Сперри проявил бы к кому-нибудь из нас снисхождение.
Дядя Стюарт в сердцах ударил по глубинному компасу, и его стрелка бешено завертелась.
— Я надеялся на такой ответ! — громким басом произнес он. — Хорошо, ребята! Действуем по принципу: «Все за одного и один за всех!» Я не хочу вас обнадеживать. Но если нам суждено пойти на дно, то мы утащим вместе с собой и парочку Сперри. Итак, все по местам!
Каждый из нас занял свое рабочее место. В этом было довольно мало смысла, мы ведь знали, что за опасность надвигается на нас. Но годы, проведенные в академии, заставляли нас с Бобом инстинктивно выполнять приказ, да и старому морскому волку Гидеону не надо было повторять его дважды.
Батискаф затрещал и накренился — это дядя приказал ему сделать крутой поворот вправо. Мы принимали бой! Если наши враги так хотели нанести нам таранный удар, мы не могли отказать им в этом удовольствии. Но теперь это должен был быть не подлый толчок в спину, который принес бы гибель одним и радостное ликование другим, нас ожидало яростное столкновение лоб в лоб. После такой сшибки оба батискафа затрещат, как яичная скорлупа, и опустятся на морское дно!
Батискаф-преследователь, словно взметнувшаяся за мухой форель, взмыл вверх. Они ушли с нашей траектории поворота и повторили наш маневр в зеркальном отражении. На боевой карте курсы двух батискафов выглядели бы как два лепестка геральдической лилии. Каждый аппарат описал почти полный круг, повернувшись на двести семьдесят градусов. Завершая поворот, мы снова вышли прямо друг на друга. Батискафы разделяли считанные метры, мы шли к неминуемой гибели.
Они уступили нам дорогу. Дядя Стюарт знал, что это случится, и, впившись глазами в экран сонара, ждал того мгновения, когда рука Хэллэма Сперри схватится за рычаг и уведет батискаф в сторону. Его расчет оказался точным, мы все-таки ударили бы их носом в нос, но нас подвели двигатели. Несмотря на искусно выполненный маневр, мы не успели встать на их пути.
Погоня возобновилась. Но теперь преследуемый и преследователь поменялись ролями. Они уходили от нас, выжимая всю мощь из своих двигателей.
На лице Стюарта Идена появилась хмурая улыбка.
— Ради этого стоит жить, мальчик! — своим хриплым клокочущим голосом произнес он. — Мы заставили Хэллэма Сперри показать нам корму. За одно это я почти готов простить его!
— Но мы не сможем протаранить его! — с горечью воскликнул я. — Разница в скорости слишком мала, и мы только повредим свою обшивку, не причинив им вреда!
— Не беспокойся, — улыбнулся дядя. — У меня заготовлена пара уловок на такой случай. Следи за его курсом! Он несется как бешеный зверь — . не по прямой линии, а то и дело отклоняясь в стороны. Если он еще чуть-чуть изменит курс, он будет проигрывать нам целых два узла, вот тогда я и наподдам ему!
Дядя был прав. Курс батискафа Сперри при всем желании нельзя было назвать прямым. Он отклонялся влево и вправо, нырял вниз и поднимался вверх.
Я не мог поверить этому…
И вот роковой момент наступил. Преследуемый нами батискаф отклонился на два деления вправо, выровнялся, снова отклонился. Он вроде бы не много потерял в скорости, но этого было достаточно! Зная не понаслышке обо всех конструктивных особенностях подводного судна, Стюарт Иден пустил в ход свои тайные козыри. Его рука повернула тумблер аварийного отключения электропитания, и мы очутились в полной темноте. Погасло все освещение, остановились все бортовые механизмы: насосы балластных цистерн, воздушные вентиляторы, обогревательные агрегаты. Не работала даже подсветка приборной доски. Маленькое подводное судно погрузилось во мрак и тишину.
Каждый ватт энергии был отдан глухо гудящим двигателям.
Это добавило нам два узла скорости. Зеленоватый экран сонара погас, и дядя Стюарт вел батискаф вслепую. Но мы неумолимо сокращали разрыв.
И мы настигли их. Впереди послышался страшный треск ломающегося металла — это наш нос ударил по винтам противника. Наш батискаф вздрогнул, встал на дыбы, а потом, освободившись, устремился вверх.
Как только два судна разъединились, дядя Стюарт снова подключил энергопитание и нетерпеливо посмотрел на экран сонара.
— На этот раз они не смогли увернуться! — торжествующе произнес он. — Посмотри, как крутятся!
Они действительно крутились. Судя по траектории на зеленоватом экране, батискаф Сперри частично потерял управление. Мы сломали один из его винтов, а может быть, и повредили обшивку на корме. Такие повреждения не были смертельными, но Сперри на какое-то время потерял возможность управлять своим судном.
Но включенные лампы показали, что и у нас тоже серьезные проблемы. В переборке носового отсека вместо нескольких тонких переливающихся струек образовался один ревущий поток. Гидеон бросился к пробоине.
— Дела плохи! — прокричал он. — Если мы немедленно не начнем всплытие, нам крышка!
— Извини, Гидеон, — дядя Стюарт разочарованно покачал головой. — Взгляните на сонар!
Мы посмотрели на экран сонара. Похоже, это был конец. Батискаф Сперри прекратил описывать круги и лег на прямой курс. Они шли примерно на километр глубже нас и немного западнее, нФ было ясно что мы сближаемся, и их скорость заметно превосходила нашу. Разбив винт, мы только на четверть уменьшили полную боевую скорость их батискафа.
А мы с каждой секундой набирали воду. На поверхности мы без труда откачали бы ее, но здесь, на глубине, мы были обречены. Сперри не пришлось бы даже таранить нас, хотя и это он мог сделать без особых усилий. Переполненный водой, наш батискаф стал тяжелым и медлительным.
…Они могли протаранить нас. Но этого почему-то не случилось…
Уставившись на экран, мы увидели, как батискаф наших врагов поднялся на одинаковую с нами глубину. Потом — ушел вверх и перевернулся вокруг поперечной оси, словно старинный самолет, исполняющий одну из фигур пилотажа под названием «иммельман». За «иммельманом» последовало несколько «бочек» — батискаф на полной скорости устремился в глубину. Он погружался все глубже и глубже — до тех пор, пока его след не исчез с экрана сонара.
— С какой стати? — недоуменно прошептал Эсков.
— Может быть, их повреждения были серьезнее, чем мы думали? — предположил я.
Дядя Стюарт отрицательно покачал головой:
— Нет. Но…
То, что произошло с батискафом наших врагов, не поддавалось никакому логическому объяснению. Мы не верили собственным глазам…
И все же я думаю, что случилось следующее. Я знаю по академии, что Брэнд Сперри был жесток и заносчив. Но он не был вором и не нарушал закон. И когда он узнал, что его собственный отец олицетворяет все то, что надо ненавидеть, когда он узнал, что клан Сперри правит в Маринии с помощью убийств, шантажа и подлога — мне кажется, он взбунтовался. И в ту самую секунду, когда их батискаф мог без труда протаранить нас, в рубке началась решительная схватка между отцом и сыном. Не только за право встать у руля батискафа — за право выбрать свой курс в жизни.
Когда батискаф выровнялся и стал выполнять фигуры высшего пилотажа, сын, скорее всего, торжествовал победу…
И все-таки он проиграл.
На экране сонара появилось мерцающее пятно.
— Это они! — взволнованно произнес Эсков. — Они возвращаются!
Дядя Стюарт повнимательнее вгляделся в слабо светящийся экран и отрицательно покачал головой. Потом он чуть-чуть добавил оборотов двигателю, чуть-чуть — чтобы не отнимать энергию у работающих в бешеном ритме помп.
— Ты думаешь, это они? — переспросил он Боба. — Нет. Конечно нет. Посмотри как следует.
Мы все склонились над экраном сонара.
Этот дрожащий бесформенный силуэт не мог быть батискафом. Скорее, это был огромный воздушный пузырь, который, подчиняясь законам природы, стремился к поверхности океана. Вот так. После смерти отца и сына на поверхность не поднялось ничего, кроме огромного пузыря воздуха. На дне остались искореженные обломки судна.
Мы всплыли и взяли курс на Рыбачий остров.