На Кракатау-Доум обрушился первый удар. К счастью, город оказался готов к противоборству со стихией — подводный купол дрогнул, но устоял.
Мы наконец-то дождались взвода морских пехотинцев, которые стали заниматься лежавшими в сейфе термоядерными взрывателями, а сами поспешили на станцию — проверить показания приборов.
— Четыре балла, — нахмурившись, сообщил лейтенант Цуйя. — Что за ерунда! Это просто в голове не укладывается: мы не могли допустить такую сильную погрешность в прогнозе!
Лейтенант Маккероу — угрюмый, с красными от недосыпания глазами (в наше отсутствие он один дежурил на станции), недовольно покосился на Цуйю:
— Пеняйте на себя, Цуйя! Мне кажется, мы понапрасну нагнали на город страху.
Но лейтенант Цуйя твердо стоял на своем.
— Подготовьте к запуску еще один геозонд, — приказал он. — Мне нужны новые данные. Проверьте все приборы, возьмите еще один комплект карт — через полчаса = должен быть готов свежий прогноз!
Спать… Этого я хотел больше всего на свете. Но сейчас на сон не было времени. Лейтенант Цуйя был прав: мы должны были узнать, что ожидает нас в ближайшее время. Если только что закончившееся землетрясение было вызвано искусственным путем, за ним неизбежно должно было последовать новое, более мощное — именно то, которое мы и предсказывали. Четырехбалльные толчки были «пристрелкой», а если начнется настоящий бой, нам всем будет явно не до сна.
Когда я начал принимать информацию с ушедшего геозонда, в бункере появился командир морских пехотинцев. Щелкнув каблуками, он остановился перед лейтенантом Цуйей:
— Лейтенант, командир базы приказал обнаруженные вами ядерные устройства хранить на станции.
— На станции? — озадаченно переспросил Цуйя. — Немедленно унесите их отсюда! Вы думаете, у меня мало проблем и я должен еще хранить на станции связку атомных бомб?!
— Извините, лейтенант, — пожал плечами командир; пехотинцев. — Так распорядился командир базы. Ведь вы; понимаете, когда над городом висит угроза землетрясения, оставлять эти вещи в пределах купола очень рискованно.
Морские пехотинцы стали затаскивать в бункер тяжелые золотистые шары, а нам не оставалось ничего другого, как молча наблюдать за ними.
По правде говоря, в решении командира базы была и своя логика и своя справедливость. Нас со всех сторон окружала скальная порода. Конечно, при сильном землетрясении станция пострадала бы в первую очередь — но не столько от самого подземного толчка, сколько от хлынувших внутрь вод океана. В этом случае ядерные устройства почти наверняка не были бы повреждены, и рокового взрыва можно было бы избежать.
Мы уже вернулись к своей работе, когда я краем глаза заметил, как следом за пехотинцем, тащившим последний смертоносный шар, в бункер вошел человек в черной сутане священника.
— Отец Прилив! — не удержавшись, воскликнул я.
— Именно так, — слегка кивнул отец Тайдсли. — Здравствуй, Джим! Добрый вечер, лейтенант Цуйя! Я надеюсь, что не помешал вам своим появлением?
Цуйя поднялся из-за стола и пожал священнику руку.
— Смею вас заверить, сэр, — уважительно сказал он, — вы всегда здесь самый желанный гость. Вот видите, наши прогнозы…
— Я знаю, — с улыбкой прервал его отец Прилив. — Мне все известно. Вы предсказали землетрясение в двенадцать баллов, а на самом деле было всего четыре? Но вы сомневаетесь в том, что это было то самое землетрясение, которое вы предсказывали. Что ж, я думаю, вы не ошиблись. Если вы не возражаете, я помогу вам в анализе информации.
— Конечно, — безоговорочно согласился лейтенант. — Мы будем рады любому вашему совету.
К этому времени я уже успел перенести данные приборов на карты. Харли Дэнторп закончил снимать показания микросейсмометра. Мы были готовы приступить к составлению прогноза.
Каждый из нас начал самостоятельно производить расчеты: Цуйя, Маккероу, отец Тайдсли, Дэнторп и я. Это было не так уж сложно, потому что еще до начала работы все мы примерно знали, к каким результатам придем.
Отец Тайдсли закончил свои вычисления первым. Он отложил в сторону карандаш, молча покачал головой и стал ждать нас.
— Мой прогноз — десять баллов, — объявил вскоре лейтенант Цуйя.
— По моим расчетам — одиннадцать, — сказал Дэнторп.
— Мы сходимся в главном, джентльмены, — заметил отец Тайдсли. — Самое серьезное и опасное землетрясение еще впереди, и ждать его следует в пределах двенадцати — двадцати четырех часов, не так ли?
Мы все были с ним согласны.
— Теперь у нас нет сомнений, — тоном университетского профессора закончил Тайдсли, — что последнее, относительно слабое землетрясение было совсем не тем, о котором предупреждал ваш прогноз. Следовательно… мы можем сделать выводы, что последний подземный толчок был вызван искусственным путем — возможно, Стюартом Иденом и теми, кто ему содействовал.
Лейтенант Цуйя утвердительно покачал головой. То же самое сделал и лейтенант Маккероу.
— Похоже, что так, — искоса взглянув на меня, пробормотал Харли Дэнторп.
А я… я не знал, что сказать.
Судьба ответила на этот вопрос по-своему. Буквально в эту же секунду мы ощутили новый подземный толчок.
Возможно, он был даже слабее предыдущего. Приборы зафиксировали четыре балла, но скорее всего просто потому, что мы находились ближе к центру землетрясения. Искусственные конструкции внутри купола сокращали амплитуду колебаний, сейсмологическая же станция находилась в толще подстилающей породы. Но, так или иначе, отдаленный грохот и вибрация пола лишь на секунду напомнили мне о страшной стихии, а потом все закончилось. Мы без труда удержались на ногах.
Правда, лейтенант Цуйя все же вышел из равновесия — морально.
— Вот вам еще одно доказательство! — с яростью воскликнул он. — Эти маньяки хотят любой ценой опрокинуть купол! Отец Тайдсли, я иду в мэрию и требую немедленной эвакуации. Вы не хотите присоединиться ко мне?
— Да, но приберегите меня на самый крайний случай, — спокойно заметил священник.
Мы опять оставили угрюмого Маккероу в одиночестве. И поспешили к мэрии. Теперь улицы Кракатау-Доум представляли собой печальное зрелище. Материальный ущерб был невелик, зато заметно пострадал моральный дух населения. Мы не один раз были вынуждены поворачивать назад, обходя запруженные народом радиальные улицы и центральную площадь. Повсюду вспыхивали стихийные митинги.
И все-таки мы добрались до мэрии.
На заседание совета явилось меньше половины его членов. Как видно, несмотря на категорические заявления о недопустимости эвакуации, многие из отцов города были уже далеко от Кракатау. Те же, которые остались, тотчас затеяли шумный спор, который гораздо больше напоминал кошачью свару, чем парламентские дебаты. Все старались перекричать друг друга и не стеснялись в выражениях.
Бен Дэнторп, не выдержав, подошел к мэру.
— Ты же здесь главная фигура, Билл! Заткни этим болванам глотку, и мы послушаем, с чем пришли сейсмологи!
— Джентльмены… Джентльмены! — запричитал розоволицый, вспотевший от волнения мэр. — Мы в кризисной ситуации. Давайте успокоимся…
На него не обращали внимания.
Отец Тайдсли осмотрелся по сторонам и, как Даниил, брошенный в ров с львами, бесстрашно взошел на подиум. Подняв со стола председательский молоток, он вежливо поклонился мэру и резко ударил по столу.
— Порядок в зале! — негромко и четко произнес он. Удивительно, но в зале наступила мертвая тишина. Все обратили взгляды на священника.
— Лейтенант Цуйя хочет сообщить вам нечто важное, — все так же спокойно продолжил отец Прилив. — Просьба сохранять тишину до конца его выступления.
Лейтенанта не надо было долго упрашивать. Он вышел на подиум и в нескольких словах обрисовал ситуацию.
— Мы не знаем, сколько еще искусственных землетрясений устроят злоумышленники, — сказал он в заключение. — Их может быть пять, шесть или даже больше. Но одно мы знаем наверняка: самое мощное — естественное — землетрясение по-прежнему угрожает городу. И оно будет концом Кракатау-Доум.
— Благодарю вас, лейтенант, — кивнул отец Тайдсли. — А сейчас, джентльмены, нам, по-видимому, остается только одно. Если вы не возражаете, ваша честь… — священник посмотрел на жалкое и растерянное лицо мэра, — то я предлагаю всем проголосовать. На голосование выносится вопрос о полной и немедленной эвакуации населения Кракатау. Кто за это решение, прошу поднять руку!
Словно загипнотизированные, члены совета начали медленно, один за другим, поднимать руки. Поднял руку и мэр — и даже мы с Харли Дэнторпом, хотя мы, конечно, не имели права участвовать в голосовании.
Но вдруг церемонию голосования прервал громкий грубый голос:
— Постойте! — Вперед вышел Бен-водяной. — Вы нарушаете порядок, отец Тайдсли! Вы не имеете права вести заседание совета!
— Прошу прощения, — вежливо возразил священник. — Но нам, так или иначе, придется проголосовать.
— Проголосовать? — презрительно ухмыльнулся Бен. — О да, конечно! Голосуйте за эвакуацию! Но предупреждаю вас, что потом, в ближайшие пятьдесят лет, любая недвижимость в Кракатау не будет стоить и цента. Вы не найдете такого инвестора, который осмелится вложить сюда, деньги. «Это тот город, из которого однажды вывозили все население?» — спросит он и предпочтет вкладывать деньги в более надежный объект. Нет, отец Тайдсли. Кто бы вы ни были, но вам не удастся обесценить мои капиталовложения в Кракатау-Доум! А вы, бестолковые трусы, можете голосовать! Но помните, что каждый, кто проголосует за эвакуацию, будет иметь дело со мной!
Наступила тишина. Выждав секунду, отец Тайдсли повторно предложил членам совета проголосовать.
Медленно поднялись две руки, потом еще одна, но тут же опустилась. Две первые тут же последовали ее примеру.
За эвакуацию не было подано ни одного голоса.
Отец Тайдсли тяжело вздохнул и осторожно положил молоток председателя на стол мэра.
— Да проявит Господь милосердие к вашим душам! — тихо сказал он.
Третье землетрясение началось тогда, когда мы почти вернулись на базу.
— Четыре балла! — прошептал отец Тайдсли и, крепко вцепившись в поручень эскалатора, другой рукой обхватил за плечо лейтенанта.
Лейтенант твердо держался на ногах, но в его взгляде ; сквозило отчаяние.
— Да! — воскликнул он. — Опять четыре балла. Всегда; четыре! Почему они не хотят покончить с нами одним, ударом?
Его голос дрожал. Чувствовалось, что Цуйя на грани нервного срыва.
— Успокойтесь, сын мой, — сказал отец Тайдсли, а потом, прислушавшись к окружающим звукам, отпустил поручень. — Худшее позади. Так что позвольте мне покинуть вас.
— Покинуть? — переспросил лейтенант.
— Боюсь, что здесь, в Кракатау-Доум, мы сделали все, что было в наших силах. Для меня настало время вернуться на свой подводный корабль и выйти в океан. Эпицентр землетрясения находится не здесь — вы видите это по своим картам. Я хочу как можно ближе подойти к нему и произвести измерения…
Он сделал паузу, а потом продолжил:
— Конечно, я хотел бы сделать и кое-что кроме этих измерений. — Тайдсли задумчиво провел рукой по лбу. — Естественно, я возьму на борт столько беженцев, сколько уместится в моем небольшом батискафе. Но я боюсь, что наше плавание до безопасной гавани будет достаточно долгим.
Лейтенант Цуйя приложил руку к козырьку фуражки.
— Курсант Дэнторп, — обратился он к Харли, — проводите отца Тайдсли к его батискафу. До свидания, святой отец!
— До свидания, — тихо отозвался отец Прилив. Он пожал руку лейтенанту, потом мне. На прощанье он сказал мне всего два слова, но для него они очень много значили. Это был своего рода девиз, установка на все случаи жизни. «Храни веру», — сказал он мне.
Позднее в разных ситуациях эти слова приобретали для меня свой особый смысл. Я всегда старался хранить веру и никогда не забывал напутствия святого отца.
Когда мы оказались на территории военно-морской базы, лейтенант Цуйя схватил меня за плечо.
— Вот, смотри!
Мы проходили мимо доков, в которые обычно заходили корабли флота. Через огромные иллюминаторы я увидел…
Возле купола, заходя в шлюз, маневрировали боевые субмарины. Как бы ни проголосовали на своем заседании члены городского совета, флот принимал решения самостоятельно и четко обеспечивал их выполнение. К Кракатау-Доум, свернув со своего курса, устремились десятки боевых кораблей. Конечно, для полной эвакуации этого все равно было мало. Слишком мало! Я вспомнил приблизительный расчет: несмотря на все усилия по эвакуации, в момент рокового толчка под куполом оказалось бы в ловушке не менее полумиллиона жителей!
И все-таки это было замечательное, грандиозное зрелище! Мерцая длинными обтекаемыми корпусами, мощные подводные суда одно за другим подходили к куполу…
Со странным, смешанным чувством мы вернулись на станцию и вновь сели за расшифровку данных и составление очередного прогноза.
По внутренней трансляционной сети Кракатау-Доума гоняли танцевальную музыку вперемежку с успокоительными заявлениями городского совета. Лейтенант Цуйя, поморщившись, отключил динамик.
Мы подготовили свежий вариант прогноза — он почти не отличался от предыдущих. Нас по-прежнему ожидало мощное разрушительное землетрясение.
Толчки, которые совсем недавно сотрясали станцию, причинили серьезный ущерб нашим приборам. Приборы были предназначены для регистрирования малейших колебаний скальной платформы, а четырехбалльное землетрясение, разразившееся поблизости от станции, привело их в полную негодность. Пока мы составляли новый прогноз, старшина Харрис вместе с парой техников с базы занимался ремонтом и настройкой.
— Ну, как дела, Харрис? — поинтересовался лейтенант Цуйя, когда прогноз был закончен. — Вам удалось все наладить?
— Мне кажется, не совсем… — Старый моряк почесал затылок. — Я все как следует проверил, но… Да вы посмотрите сами!
Лейтенант подошел к сейсмографу и стал внимательно следить за самописцем.
— Ерунда какая-то! — недовольно сказал он. — Прибор явно барахлит. Такая линия…
Он замолчал и, нахмурившись, снова стал следить за шкалой.
— Маккероу, Иден! — позвал он нас через некоторое время. — Ну-ка, что вы скажете об этом?
Мы подошли к сейсмографу.
И характер кривой, и ее амплитуда выглядели совершенно неправдоподобно. Она свидетельствовала о незначительных, но постоянных и совсем близких колебаниях — слишком частых и регулярных для того, чтобы быть естественными колебаниями скальной породы, но слишком мощных для вибрации какого-либо механизма. Это казалось абсурдом — источника такой вибрации попросту не существовало в природе! Еще более странным представлялось его местонахождение. Странная вибрация исходила не снизу, из раскаленной магмы или поплывшей скальной породы, а сверху, выше уровня станции!
— Прибор валяет дурака! — спокойно сказал Маккероу. — Вам надо еще поработать с ним, Харрис!
— Да нет, постойте, — возразил Цуйя. — Обратите внимание на направление колебаний. Оно непостоянно. Всего несколько секунд назад оно было другим.
Мы стали наблюдать.
Лейтенант Цуйя оказался прав. Каким бы ни был источник этой несильной постоянной вибрации, он менял свое местонахождение. Вибрация двигалась медленно, но неуклонно. Характер кривой менялся у нас на глазах. Пока мы наблюдали за прибором, источник продвинулся на три или четыре градуса по азимуту и на столько же по углу возвышения. Колебания уходили вниз до тех пор, пока не опустились немного ниже уровня станции. После этого кривая расстояния и амплитуды стала указывать на то, что объект подходит к нам ближе и ближе.
— Что за бред! — пробурчал Маккероу. — Цуйя, у вас что, появилось ручное землетрясение, которое ходит за вами по пятам?
Лейтенант Цуйя задумчиво покачал головой.
— Может быть, я сошел с ума, но я знаю, что это такое, — с мрачной торжественностью заявил он. — Это «подводный крот»! Он возвращается из глубин земной коры и идет прямо на нас!
Мы еще несколько минут не могли оторваться от сейсмографа — это казалось невероятным! Несмотря на опыт работы на станции, я все еще с трудом мог представить себе, что созданный человеком аппарат умеет продвигаться сквозь твердую скальную породу. Я знал, что наши геозонды проникают через многокилометровую толщу базальта. Я своими глазами видел уникальный корабль в сточном резервуаре. И все-таки я не мог поверить в происходящее. Несмотря на самые веские доказательства и личные впечатления, предположение лейтенанта казалось слишком… несерьезным, чтобы в него верить.
И все же это было так. Никакой другой объект не мог быть источником такой вибрации. В скальной платформе под нами двигалось судно, на борту которого, вероятно, находились мой дядя и Боб Эсков, а может быть, и кто-то еще. И двигалось оно с такой легкостью, с какой двигается плавающая в лагуне рыба.
Дверь, ведущая в ствол шахты, открылась, и в бункер вошел Харли Дэнторп. Он был бледен и тревожно озирался по сторонам. Не говоря ни слова, Харли направился прямо к лейтенанту Цуйе.
— Курсант Дэнторп прибыл, сэр! — слегка дрожащим голосом доложил он.
— Вольно, курсант Дэнторп, — скомандовал лейтенант и нахмурил брови. — Объясните, что с вами случилось?
Дэнторп повернулся к стене и показал на нее пальцем.
— Скала! — сдавленным от ужаса голосом произнес он.
Мы посмотрели туда, куда он показывал. Самописец стоявшего рядом со мной сейсмографа начал лихорадочно метаться по бумажной ленте, пытаясь зафиксировать невиданные доселе колебания.
Послышался нарастающий треск, и в базальтовой стене образовался пролом. Брызнула струя воды.
Землетрясение?
Нет, это не было следствием подземного толчка, на наших глазах происходило нечто гораздо более странное. Из пролома все громче доносился завывающий рев неведомого бурового агрегата, сверлящего, дробящего, размалывающего твердую породу. Вскоре к нему прибавилось басовитое гудение мощного двигателя.
И вдруг на наших глазах из пролома показался сияющий иденитовой поверхностью нос «подводного крота». Вокруг него, сверкая, продолжали вращаться огромные спиралевидные буры.
С грохотом посыпались куски породы, пролом расширился — и… в бункер: станции «К», словно хорек в кроличью нору, вполз длинный обтекаемый корпус «подводного крота». Да, именно тот фантастический корабль, который стоял в сточном резервуаре, и был причиной странных колебаний, поставивших в тупик сейсмическую службу Кракатау-Доум.