Мертвый свет Луны на заостренных вершинах, полуночные тени, жестокое лицо Палласа, — казалось, все наблюдало за ними, пока Дженкинс вел машину по изгибам дороги прочь от опасного места. Вся планета, как будто, покачнулась, когда они покинули этот оплот власти, который вот-вот должен был взорваться, и вся дикая природа, похоже, восстала против них. Узкая дорога была безлюдной, но у въезда на аварийную полосу их остановил охранник в форме. Дженкинс предъявил серые пропуска.
— Специальное разрешение? — охранник оказался землянином и быстрого взгляда на их визитки ему было достаточно, чтобы сменить мрачную враждебность на раздраженное нетерпение.
— Сейчас не до пикников, но, наверное, вы знаете, что делаете.
Он все-таки более внимательно изучил пропуска и посмотрел на Джей.
— Что-то не в порядке? — с волнением спросила она.
— Проезжайте.
Он кивнул с невольным уважением к их удостоверениям личности.
— Дело ваше.
Он показал на черное небо, где маленькое Солнце безжалостно горело на бледно-золотом фоне. — Только помните, что идет война, — добавил он. — Там вам не поможет ничья подпись.
Они притормозили машину возле отсека, где Дженкинс оставил зараженный буксир. Некоторое время Ник сидел в машине, недоверчиво рассматривая красивое лицо Джей Хардин.
— Я хочу показать тебе кое-что.
На извилистой аллее, ведущей к радиационному отсеку, он остановил ее и кивком показал на табличку, прикрепленную к ржавому корпусу «Прощай, Джей».
СУДНО ЗАРАЖЕНО!
ОСТОРОЖНО, РАДИАЦИЯ!
НЕ ПОДХОДИТЬ!
— Видишь? — он всматривался в ее напряженное лицо.
Чтобы ни было у нее на уме, она должна выдать себя. Какие бы у нее ни были цели, умереть она не хотела. Даже если счетчик Гейгера не показывал смертельную дозу остаточной радиации, она не хотела, чтобы ее красивые волосы выпали, а на светлой коже появились уродливые пятна. Наверное, она хочет иметь детей и не желает, чтобы они родились калеками.
— Я вижу.
Она даже не посмотрела на маленький счетчик на запястье, который время от времени мигал желтым глазом, давая знать, что рядом находится металл, пораженный изотопом.
— Я вижу, Ник, — прошептала она. — Но мы обязательно запустим передатчик Бранда.
Ее губы побледнели и задрожали, глаза наполнились страхом. — Джей понимала, что это значит. Но она взяла его за руку и решительно повела к трапу. Если она действительно вела двойную игру, то это, видимо, было важнее жизни.
Через двадцать минут старый буксир доставил их к роскошным лужайкам и сияющим крышам Терран-Тора. Сидя у перископа в рубке, Дженкинс видел блеск серебряного шпиля за особняком. У него перехватило дыхание.
— Что случилось, Ник?
— Я не вижу «Адониса».
— Итак, мой дядюшка уже здесь — охраняет украденный кондюллой.
Она кивнула.
— Его астериты преданы ему, Ник, — предупредила она. — Дон Мартин — любимый патрон маленького Нуэво Джалиско, и все эти люди умрут за него. — В ее голосе послышалась тревожные нотки. — Как же ты намереваешься заполучить эти сокровища?
— Не знаю, — Дженкинс опять склонился над перископом. — Просто интересно, — добавил он, — как бы это сделал мой дядя.
Он посадил неуклюжий с виду маленький корабль на узкую посадочную полосу на вершине Тора, открыл люк и спустил ржавый трап. Он шел очень осторожно, держа в одной руке маленький цилиндр из белого алюминия.
Перед ним простирался Тор — мирная гавань роскоши далекая от бурь. На нежно-зеленых лужайках низко нависшее солнце чертило круги радуги в брызгах бесценной воды. Пурпурные стены ярко сверкали, и золотые крыши казались сказочными на фоне фиолетовой космической темноты.
Эта искусственная гора была неприступной крепостью. Стоя у буксира, крепко сжимая цилиндр, он увидел клумбу роз, в которой была замаскирована орудийная башня. Он видел автоматическое ружье в руках часового, вышагивавшего перед стройным «Адонисом». Из-под позолоченных карнизов выглядывали черные дула пушек.
— Ники, — Бранд с радостной улыбкой вышел ему навстречу из особняка.
— Итак, Адам Гаст все-таки освободил тебя…
— Нет, — Дженкинс плотно прижался к израненному метеоритами корпусу судна, не выпуская из рук цилиндра.
— В любом случае, приятно видеть тебя живым и здоровым, Ники, — Бранд улыбнулся и вытер большим малиновым платком свое цветущее лицо. — Противный был день. Акции корпорации упали на восемьдесят шесть пунктов, хотя мы сделали все возможное, и эта толпа астеритов перебила все окна в нашем здании.
Он протянул Ники жесткую потную руку.
— Я волновался, Ники, — его голос дрогнул от волнения. — Толпа могла разорвать тебя на части, и Адам сказал, что тебе будет безопасней в тюрьме. Его глаза внезапно расширились. — Ники, что случилось?
Дженкинс не пожал протянутую руку. Он быстро сделал шаг назад, прижимая к себе маленький блестящий цилиндр. Бранд увидел его и вскрикнул:
— Что это?
— Это маленькое устройство, которое ты научил меня делать в Солнечном городе, — спокойно пояснил Дженкинс. — И оно заставит тебя возвратить восемьдесят тонн украденного кондюллоя, часть которого ты купил для завода на Фридонии. Мне нужен сейчас, чтобы запустить передатчик Бранда.
Мартин Бранд сделал шаг назад и с удивлением пригладил длинные темные волосы.
На его цветущем лице появилось выражение оскорбленного достоинства.
— Ники, — задохнулся он, — ты сумасшедший?
Дженкинс покачал головой.
— Я самый здравомыслящий человек в Мандате. Поэтому я запущу передатчик и остановлю войну, — заявил он.
— Ты ненормальный!
— Прикажи своим людям вытащить парагравитационный кран, — сказал ему Дженкинс. — Слитки должны быть сложны в нижнем трюме. Буксир заражен, но я думаю, что кратковременное облучение не слишком повредит им. Пусть держатся подальше от верхних палуб.
Бранд нахмурился. — Ники, — строго начал он. — Если это розыгрыш…
— Это не розыгрыш.
Лицо Бранда вспыхнуло от ярости.
— Тогда почему я должен дарить тебе металл ценой в триста миллионов…
— Не совсем дарить.
— Цена на кондюллой сегодня резко подскочила. Она приблизилась где-то к четырем миллионам за тонну. Люди идут способы выгодного вложения капитала. Так почему я должен дарить…
— Этот металл принадлежит «Сити инкорпорейтед». Он был куплен для завода на Фридонии. Вот почему ты должен отдать его.
Он бережно поднял маленький алюминиевый цилиндр.
— Что это? — повторил Бранд. — Консервированные помидоры?
— Смотри не зацепи его, — предупредил Дженкинс. — Да, это обыкновенная алюминиевая банка, но внутри не помидоры.
Он услышал прерывистое дыхание Бранда.
— Простое приспособление, — он осторожно показал его Бранду. — Наверное, ты помнишь, как рассказывал мне, каким должно быть сити-оружие?
— Да? — Бранд отступил. — Так что же это?
— В банке имеется прокладка с капсулой земного железа, — объяснил Ник. — Внутри капсулы полукилограммовая пластина сити-материи.
Наблюдая за окаменевшей маской дядиного лица, Дженкинс добавил:
— Не заставляй меня бросить его. Два элемента изолированы только слабой поверхностью парагравитационного поля внутри капсулы. Малейшее движение приведет в соприкосновение капсулу с пластиной сити.
Он мрачно улыбнулся Бранду.
— Взрыв будет равен мегатонной плутониевой бомбе. — И грустно добавил: — Он Тора ничего не останется, — он сделал глубокий вдох. — Пусть твои люди вытаскивают кран. Сейчас же!
Бранд покачал красивой головой и печально улыбнулся.
— Я разочарован в тебе, Ники.
Его вкрадчивый голос тал презрительным:
— Меня всегда интересовало, когда ты найдешь своим инженерным способностям более практичное применение, чем моя химера освобожденной энергии, которая должна осчастливить человечество, но такая перемена — от идеалиста к пирату — совсем неожиданна.
— Ты много говоришь, — остановил его Дженкинс. — Грузи металл.
— Ну, что ты, Ники, — укоризненно протянул Бранд. — Наверное, не мне упрекать тебя, но я ожидал большей почтительности к нашей родственной…
Дженкинс облизнул губы и испытующе посмотрел на Бранда:
— Ты хочешь, чтобы я взорвал бомбу?
— Ты не взорвешь ее, Ники, — конечно, если она действительно содержит сити.
В низком голосе Бранда прозвучало облегчение, почти радость:
— Хитроумное изобретение, надо отдать тебе должное, но ты не умеешь им пользоваться. Если бы я только научил тебя основам политической и финансовой инженерии, ты бы не делал таких ошибок.
Дженкинс сжал цилиндр.
— Ты еще молод, Ники, — лицо Бранда осветилось гордостью. — И твой сообщник в этом маленьком заговоре — молодая и красивая девушка. Адам Гаст связался со мной по прямой линии несколько минут назад и сообщил, что Джей Хардин устроила твой побег. Конечно, она с тобой сейчас?
— Ну и что?
— Ты не понимаешь? — засиял Бранд. — Два молодых человека, у которых все впереди, — вы же не убьете себя?
— О, — Дженкинс с горечью улыбнулся. — У меня есть ответ на это, — сказал он мрачно. — Позвони в клинику Ворринджера на Обании и спроси, сколько мне осталось жить.
Бранд захлебнулся от ужаса.
— Ники, что ты имеешь в виду?
— Я был на Фридонии во время взрыва, — резко ответил Дженкинс. — Ворринджер дал мне десять дней.
Он поднял цилиндр.
— Хочешь, я встряхну эту штуку, и ты увидишь, какие там помидоры?
— Нет.
Бранд быстро отступил назад. Он стоял, вытирая ладони и блестящее от пота лицо ярким платком.
— Спокойно, Ники, — сказал он вдруг. — Не балуйся с ним.
— Так ты будешь грузить кондюллой?
Красивые серые глаза Бранда сузились в гневе.
— Хорошо, мы погрузим его, если ты так глуп, — согласился он наконец.
— Но я предупреждаю, что тебе не уйти далеко с твоей добычей и с освобожденной энергией тоже, если тебе удастся запустить завод.
— Это мое дело, — сказал Дженкинс. — Зови своих людей.
Бранд медленно повернулся и кивнул в сторону золотисто-пурпурного особняка. Три невысоких темнокожих человека с автоматическими ружьями выросли перед ним, и он обратился к ним на мелодичном испанском.
— На английском, пожалуйста, — потребовал Дженкинс.
— Все в порядке, — сказал с легкостью Бранд. — Просто перевожу восемьдесят тонн кондюллоя под охраной моего племянника. Вызовите Манрика и его команду, и пусть Видал выводит автопогрузчик. Пошевеливайтесь. Мистер Дженкинс спешит!
Дженкинс устало облокотился о борт корабля, осторожно сжимая маленькую коробочку. Он наблюдал, как невысокие темнокожие люди вытаскивали толстый невесомый погрузочный трубопровод и слитки металла из бокового выхода особняка, загружая их на буксир. Видел, как труба изгибалась и дрожала, словно живая, под весом слитков, приводимых в движение пульсирующими парагравитационными полями. Два молчаливых астерита складывали слитки в трюм. Мартин Бранд стоял рядом у маленького окошечка в трубе и наблюдал за автоматическим счетчиком. Он казался Дженкинсу непривычно спокойным.
— Получай, Ники, — добродушно сказал он, когда последний слиток был помещен в трюм, и его латиноамериканские слуги убрали трубопровод. — Я всегда хотел дать тебе направление в жизни, и мне жаль, что ты связался с этими фантастическими планами, — он с сожалением покачал головой.
— Металл не имеет значения. Я проиграл в десять раз больше сегодня на бирже и завтра отыграюсь. Но мне жаль тебя, Ники, — его голос задрожал. — Флот захватчиков действует где-то между нами и Фридонией. Ты попадешь под обстрел сити-оружия. — Бранд сделал широкий жест. — Пока, Ники.
Все еще осторожно держа маленький цилиндр, Дженкинс взошел по трапу. Джей Хардин ждала его в маленьком отсеке. Глазами, полными удивления и восхищения она наблюдала, как он ставил банку на полку с провизией.
— Итак, ты получил металл ценой в несколько сот миллионов при помощи банки помидор? — засмеялась она. — Наверное, даже мистер Бранд не придумывал никогда ничего более хитроумного. Посмотреть бы на его лицо, когда он узнает об этом.
Дженкинс хмуро глянул на нее.
— Но я не уверен, что выиграл.
Видя ее удивление, он объяснил:
— Мой дядя одержал много таких легких побед, но в конце концов потерпел поражение.
Ее восхищение злило его. Он презирал авантюризм. Его истинной целью было завоевание энергий, но это было пока невозможно.
Он поднялся в рубку. Буксир набрал скорость. Продумывая курс к Фридонии, он забыл обо всем остальном. Но девушка наблюдала за ним, и выражение удивления в ее голубых глазах беспокоило его не меньше, чем показная невозмутимость Бранда.