Сколько мемуаров сочинено с одной-единственной целью — во что бы то ни стало выпятить на первое место себя, любимого, а уж Истории, свидетелем коей довелось стать,- коснуться мимоходом, в последнюю очередь! Если руки дойдут… А вот Джек Уильямсон, как никто другой на этом свете, имеет право заявить — безо всякого кокетства и ложно понимаемой скромности: «История американской science fiction разворачивалась на фоне меня».
И это будет сущая правда.
Он начал писать и публиковать научную фантастику, когда жанр даже не имел своего нынешнего, известного во всем мире, названия. Стал одним из основоположников и живым классиком «космической оперы», когда и эту разновидность фантастики еще не успели окрестить. Придумал концепцию Легиона Времени — своего рода «темпоральных сил быстрого реагирования»,- и потом кто только не воспользовался в фантастике открытием Уильямсона! Первым ввел в эту литературу термин «андроид», более соответствующий человекоподобным искусственным существам, рожденным писательской фантазией.
Он рос, эволюционировал как писатель вместе с научной фантастикой. А когда последняя сменила убогие тряпки Золушки на роскошное платье королевы, осознала самое себя и пристальнее вгляделась в сотворенное за прошедшие десятилетия, не кто иной, как ветеран Джек Уильямсон, стал одним из первых ее академических критиков и исследователей. Свою диссертацию по творчеству Герберта Уэллса писатель, обратившийся к фантастоведению, защитил, разменяв седьмой десяток…
Да и вообще — что долго расписывать этапы его жизни в литературе. На мой взгляд, достаточно двух дат: 1928 год — первый опубликованный рассказ, и 1994-й — последний (пока?) опубликованный роман.
Спустя год Джек Уильямсон (хочется пожелать ему этого со всей искренностью) отметит сразу два юбилея: 90 лет жизни и 70 — жизни литературной. Ничего не скажешь — внушительно. Причем, если другие рекордсмены-долгожители, вроде недавно ушедшего старейшины отечественной фантастики — Абрама Рувимовича Палея,- к этой литературе обращались постольку-поскольку (и знамениты были, в основном, благодаря своему фантастическому долголетию!), то с Уильямсоном ситуация совсем иная.
В скидках на возраст он не нуждается.
Уильямсон сегодня — бесспорный и уважаемый современный классик американской научной фантастики. Признанный ее отец-основатель и основоположник многих направлений этой литературы. Свой семидесятилетний юбилей в 1978 году ветеран отметил тем, что был избран президентом Ассоциации американских писателей-фантастов и с честью провел на этом посту положенный срок. И завоевал вторую по счету премию «Великий Мастер», присуждаемую членами Ассоциации,- пропустив вперед лишь одного Хайнлайна (но тот, бесспорно, был и остается самым популярным автором в мире американской фантастики)…
Название автобиографии патриарха научной фантастики, изданной в самый канун 1985 года, можно перевести по-разному: «Дитя удивления», или «Дитя удивительного», или «Дитя чудес». С подзаголовком: «Моя жизнь в научной фантастике». Жизнь Уильямсона действительно требует прилагательных «удивительная» или «чудесная»…
Родился Джон Стюарт Уильямсон 29 апреля 1908 года на отцовском ранчо близ городка Бисби. По инерции хочется добавить: штат Аризона,- однако в ту пору деревенька под тем же названием принадлежала некоей суверенной Территории Аризона, которая только спустя 4 года станет 48-м штатом Америки. И сегодня Бисби находится на самом юге США, в десятке миль от границы с Мексикой; тогда же — это место и было Мексикой!
Удивительно, что даже в такой глуши будущему писателю повезло с родителями — можно сказать, местными интеллигентами, лишь незадолго до рождения первенца потянувшимися к «землице». Мать происходила из семьи богатого южанина-аристократа, успевшего — перед тем, как Гражданская война разорила его, отняв рабов,-дать дочери хорошее образование. Каким-то ветром судьба занесла ее в захолустный Бисби, где она преподавала в местной школе. Там на ее жизненном пути возник молодой коллега, выпускник Техасского университета Эйза Ли Уильямсон.
Однако, если бы мальчик перенял от учителей-родителей одну лишь любовь к книгам и наукам, светила бы ему, вероятно, совсем иная карьера — университетского профессора. Профессором он со временем стал и так, но до того успел отличиться в иной области! Важную роль в формировании будущего писателя — к тому же писателя-фантаста — сыграли отцовские гены, а Эйза Уильямсон относился к той любопытной и чрезвычайно распространенной породе людей, про которых обычно говорят, что у них шило в одном месте! Мерная и чинная, расписанная по часам жизнь провинциального учителя была ему откровенно в тягость, а раскинувшиеся вокруг девственные земли, напротив, манили взор и зажигали кровь.
Короче, едва женившись на коллеге-учительнице и став отцом, Эйза Уильямсон вдруг решил заняться фермерством — на паях с двумя шуринами. Вместе они отправились к истокам реки Рио-Яки — можно было бы назвать цель их путешествия «медвежьим углом», если бы в тех широтах водились медведи… До ближайших соседей, вся «ферма» которых состояла из нескольких крытых повозок да наскоро сооруженного загона для скота, нужно было тащиться целый день! При том, что взамен городских шума и суеты семейство Уильямсонов получили отнюдь не рай на лоне природы. Время от времени окрестности оглашали воинственные крики индейцев-апачей, в изобилии водившиеся в горах пумы частенько нападали на свиней, а во время ходьбы следовало то и дело поглядывать под ноги — скорпионы в тех местах были не редкость.
Словом, два первых года жизни маленький Джек романтики хватил — от пуза, на все оставшиеся годы! Хотя и длилась она недолго: в 1910 году в Мексике началась очередная революция, и родители почли за благо убраться подобру-поздорову «за границу» — в родные Соединенные Штаты.
Там дела у старшего Уильямсона не заладились. Потерпев несколько неудач кряду с развертыванием собственного хозяйства на мертвой иссушенной замле Аризоны, он, подобно тысячам американцев, погрузил нехитрый скарб и все семейство .. крытую повозку-фургон (легендарный wagоп первопоселенцев!) и, гоня перед собой свою единственную собственность — куцее стадо,- направился в восточную часть соседнего штата Нью-Мексико. Путь его лежал в место под названием Льяно-Эстакадо, где, как говаривали, земли все же были получше — и шансы разбогатеть выше…
Земля в Льяно-Эстакадо, действительно, была получше — та, что предусмотрительно разобрали задолго до приезда Уильямсонов! Опоздавшим же, как всегда, остались одни корешки. И потянулись воистину суровые будни, полные борьбы — за какое уж там богатство — за выживание! Вырастить и сохранить урожай на самой границе с пустыней, когда долгие периоды засухи сменялись песчаными бурями (а там и градом), а местная растительность часто оказывалась ядовитой и приводила к массовому падежу скота,- удавалось далеко не многим.
Семейство Уильямсонов, меж тем, росло. И скоро родителям помогали по хозяству уже четверо маленьких помощников: Джек, его брат и две сестренки. Детям приходилось сызмальства осваивать нехитрые фермерские университеты: дойка коров, уход за цыплятами и индюшками, работа в поле. Школа находилась неподалеку, но родители экономили буквально на всем, благо оба еще не забыли, как учить детей! Поэтому образование было, в основном, домашним — впервые будущий писатель переступил порог школы в 12 лет, сразу в 7-й класс…
Жизнь вокруг была тяжелой и неромантичной, и единственным выходом было — мечтать. Сколько себя помнит Уильямсон, он всегда был неисправимым мечтателем и фантазером, даже сочинял для брата и сестер бесконечные «мыльные (тогда еще радио) оперы». Не пройдет и десяти лет, и к термину прибавится прилагательное «космическая» — после того, как новый жанр будет изобретен, среди прочих, и им самим!
Фантазировать с малолетства приходилось и по иной причине. Уединенная жизнь на отцовской ферме наложила отпечаток на внутренний мир мальчика — среди старшеклассников неопытный в школьных делах очкарик-верзила выделялся редкой стеснительностью и замкнутостью. Ни на спортивной площадке, ни на вечеринках у него не было ни единого шанса отличиться. И когда девушку по имени Бланш Слейтон, на которую он украдкой бросал взгляды два последних года, перед самым выпускным балом увел под венец более удачливый одноклассник, Уильямсон мрачно решил, что, очевидно, на роду ему написана отцовская ферма,- и больше ничего.
Однако он еще не знал, что настоящая фантастика в его жизни уже началась!
Один из немногих школьных друзей-такой же аутсайдер (он с детства был прикован к инвалидному креслу-коляске), находивший единственное утешение в радиолюбительстве, был подписан, среди прочих, и на журнал «Радио Ньюс». Издателем коего был инженер, изобретатель, отчаянный фантазер и страстный поклонник особого типа литературы, которую писали Жюль Верн, Герберт Уэллс и многие менее известные авторы. Чтобы каким-то образом стимулировать их коллег и последователей, энтузиаст фантастики задумал совершенно новый тип периодического издания — и тем самым совершил, вероятно, самое великое изобретение в жизни!
Остается сообщить, что издателем журнала «Радио Ньюс» — пока этого — был выходец из Люксембурга Хьюго Гернсбек. А на дворе стоял 1926 год…
Но при чем здесь молодой выпускник, с тоской думающий о ждущих его амбарах и стойлах, и его друг-инвалид?
Дело в том, что друг Уильямсона, как и все подписчики «Радио Ньюс», в марте 1927 года получил в рекламных целях бесплатный номер нового (ему только-только стукнуло полгода) детища Гернсбека — «Эмейзинг сториз» (Amazing Stories). И передал его приятелю — юному Джеку Уильямсону. Тому достаточно было прочитать всего один рассказ — берущую за душу, написанную «под Эдгара По» историю таинственной нечеловеческой расы, просуществовавшей с допотопных времен на дне пропасти (или в жерле потухшего вулкана) где-то на Аляске, чтобы окончательно понять: коровы и индюшки подождут!
Колокол пробил — и фантастика перевернула жизнь несостоявшегося фермера.
Поначалу эта литература замкнулась для молодого Уильямсона на одном имени: Абрахама Мерритта — автора той самой истории об «обитателях пропасти». С трудом наскребя необходимую сумму, новоиспеченный поклонник Мерритта сам подписался на журнал «Эмейзинг сториз» (в домашней коллекции Уильямсона и сегодня один из безусловных раритетов — июньский номер 1927 года, в котором печаталось продолжение мер-ритовского «Лунного бассейна»). Как пишет историк ранней американской научной фантастики, «теперь существовал один бог Мерритт, и Уильямсон был пророк его».
Весь следующий год новоиспеченный адепт не только запоем поглощает сочинения писателя, которого боготворит, но и сам пытается ему подражать. Уильямсон бомбардирует журнал собственными произведениями «под Мерритта», регулярно получая их обратно с сухими отказами. Однако один рассказ все-таки принят! И под Новый год энергичный начинающий автор получает дивный подарок от научно-фантастического Санта-Клауса: на обложке декабрьского номера за 1928 год красуется иллюстрация к рассказу никому пока не известного Джека Уильямсона «Металлический человек». Причем, редакционная рекламка утверждает, что «со времен «Лунного бассейна» Мерритта мы ничего подобного не публиковали»!
Если разобраться, то и рассказ-дебют — ничем не прикрытое подражание кумиру, и до обретения собственного писательского «голоса» пройдет еще немало времени. Однако во всех последующих анкетах и автобиографических выступлениях Уильямсон неизменно помечает: «С 1928 года — профессиональный писатель».
Предыдущие 20 лет можно было забыть. Подлинная жизнь только начиналась!
Итак, в канун 1929 года состоялся его дебют как писателя. По крайней мере молодой Уильямсон очень серьезно отнесся к открывшейся возможности и, кажется, не испытывал ни малейших сомнений по поводу того, чем отныне станет зарабатывать на жизнь.
К этому времени он как раз поступил на первый курс педагогического колледжа в соседнем Техасе и первый год закончил круглым отличником, а кроме того, получил фант на дальнейшее обучение. Но куда там! Успевающий и во всех отношениях перспективный студент для академической науки, можно сказать, был потерян. Пока…
Уильямсоном овладела писательская лихоманка, и ему стало не до учебы. После первого профессионального успеха он мгновенно сочинил короткий роман «Инопланетный разум», который был куплен еще одним журналом Гернсбека, «Сайнс уандер сториз» (Science Wonderег Stories). А следующий «мерритовский» роман — «Зеленая девушка», опубликованный в «Эмейзинг» в 1929 году, впервые, кажется, обратил внимание широкой читающей публики на нового автора, имя которого отныне было у всех на слуху. По крайней мере, за первые четыре года более дюжины рассказов новичка удостоилось завидной чести: иллюстрации к ним были вынесены на обложки.
Уильямсон, надо сказать, постоянно давал к этому поводы, без устали выдумывая для жадных до всяческой новизны читателей что-нибудь совершенно неожиданное. В рассказе «Вторая раковина» (1929) это негуманоидная форма жизни, обитающая в высших слоях атмосферы; в «Озере света» (1931) — цивилизация разумных ракообразных в арктических водах; в «Рожденном на Солнце» (1934) — существа, поглощающие солнечную энергию; в «Лунной эре» (1932) — необычные обитатели естественного спутника Земли. В рассказе «Планета-пигмей» (1932), как это явствует из названия, речь идет о крошечной искусственной планетке, созданной в лаборатории, а в «Галактическом круге» (1935) Уильямсон, вслед за Рэем Каммингсом, совершает путешествие во вселенную микромира; «Космический экспресс» (1930) представляет один из ранних примеров телепортации в научной фантастике; наконец, это атомное оружие и антиматерия в «Зеленой девушке»… Совсем неплохо для научного фантаста «докэмпбелловой» эпохи!
Но все померкло после того, как в 1934 году журнал «Эс-таундинг сайнс фикшн» (Аstounding Science Fiction), в ту пору тоже еще не перешедший под водительство Кэмпбелла, начал печатать с продолжением новый роман Уильямсона — «Космический Легион».
…Никто точно не «вычислил», кем было брошено это хлесткое словосочетание — «космическая опера» (для американцев звучавшее почти как знакомая им всем с детства «мыльная»); как не разрешен до конца спор о приоритете первооткрывателя этого субжанра фантастики. Но совершенно очевидно, что претендовать на лавры первых оперных «либреттистов» могут трое: Эдвард «Док» Смит, Эдмонд Гамильтон и Джек Уильямсон. Последнего-то как раз прославила серия о Космическом Легионе.
Кроме первой книги, в нее входят еще два романа — «Ко-метчики» (1936) и «Один против Легиона» (1939); два последних позже вышли в одном томе, также названном «Ко-метчики», а в 1979 году вся серия была издана под одной обложкой как «Три книги о Легионе» (1979). И почти полвека спустя после начала работы над серией, в 1983 году, писатель-ветеран неожиданно разродился новым романом — «Королева Легиона»…
Чем же так увлекла эта серия читателей — и полувековой давности, и сегодняшних,- да и самого автора?
Наверное, тем же, что заставляет нас перечитывать неувядающие похождения мушкетеров Дюма. Ведь и в звездной эпопее Уильямсона действует непобедимая троица звездных «легионеров» — Джон Стар, Джей Калам и Хэл Самду! Таких же благородных, смелых и беспечных… Писатель вспоминал, что впервые идея перенести авантюрный сюжет исторического романа на галактические просторы пришла к нему после одной лекции по европейской литературе в колледже. Лектор упомянул польского писателя Генрика Сенкевича, нобелевского лауреата, с успехом «прихватившего» для своей исторической трилогии у того же Дюма — бравых мушкетеров, а у Шекспира — не менее колоритный образ Фальстафа. Что позволено Юпитеру, решил начинающий писатель-фантаст…
Кстати, в романах Уильямсона есть и свой Фальстаф, только обряженный в космический скафандр! И это оказалось сущей находкой, потому что с образом дружка неразлучной троицы — Джайлса Хабибулы — звездная эпопея Уильямсона получила то, чего рядовая «космическая опера» обычно начисто лишена — и что ей, в сущности, не нужно: яркий характер. Толстяк-пьяница, повеса и резонер, Хабибула гениально справляется с самыми неразрешимыми задачками. А от решения последних обычно зависит не много не мало — судьба Вселенной!
Так, в первом романе звездные мушкетеры открывают секрет какого-то сверхоружия, обладатель которого угрожает Земле; во втором — встречаются с загадочной расой Кометчиков, захвативших в плен (буквально — «упрятав» в хвост кометы) целые миры. Наконец, в третьем романе автор не столько рассказывает историю поимки некоего галактического суперпреступника, сколько развязывает все сюжетные узелки, с которыми вовремя не разобрался в первых двух романах.
Все это сопровождается дикими гонками по всей Вселенной и за ее пределами, драками один на один (только вместо шпаг и мечей, естественно, некое лучевое оружие) или же стенка на стенку — когда речь идет о звездных армадах. Все это абсолютно не серьезно, научно не обосновано и логически не выверено; но зато — динамично, бесшабашно, увлекательно и заразительно до предела! Одним словом, «космическая опера» в лучшем виде.
Неудивительно, что, войдя во вкус, Уильямсон не успокоился и выдал еще дилогию (никак не связанную с предыдущей серией) о «легионерах Времени» — «Легион Времени» (1938) и «После конца света» (1939). На сей раз группа земных «солдат удачи» участвует в грандиозных войнах во времени, которые ведут меж собой два параллельных мира, одинаково претендующих на то, чтобы стать нашим единственным и безальтернативным будущим. И на сей раз писатель ступил на почти не топтанную тропу; как раз после него все эти «войны времен», альтернативные истории и параллельные миры превратились в легкую поживу для бесчисленных ремесленников…
Так что к началу 1940-х годов имя писателя стало надежной гарантией для поклонников авантюрной фантастики: если тот или иной журнал обещал новую вещь Уильямсона, можно было не сомневаться — сделает размашисто, увлекательно, грандиозно.
Но уже в начале следующего десятилетия писатель несколько изменил свое ставшее привычным амплуа «крутого приключенца» и стал ориентироваться на несколько иные критерии, установленные в журнале «Эстаундинг сайнс фикшн» (Astounding Science Fiction), который теперь возглавлял Джон Кэмпбелл. К этому периоду относятся лучшие романы Джека Уильямсона.
Кэмпбелл, как известно, чрезвычайно высоко ценил новые оригинальные научные идеи, и, поставив — среди прочих — на Уильямсона, с очередным своим «птенцом» явно не просчитался.
В вышедшей под псевдонимом Уилл Стюарт остросюжетной дилогии — «Корабль точного времени» (1942-1943), «Шок от точного времени» (1949),- межпланетная интрига строится вокруг открытия антиматерии, прокладывающего дорогу к подлинной планетарной инженерии. Именно в этих произведениях впервые появляется ныне общеизвестный научно-фантастический неологизм «1еггаГоптипё», означающий преобразование, мягко скажем, негостеприимных звездных миров в отностельно комфортабельный новый космический дом человечества.
Между прочим, после выхода книжного издания — в 1951 году — «Корабль точного времени» удостоился рецензии в престижном литературном приложении к нью-йоркской газете «Санди тайме». Рецензент, хотя и не рассыпался в комплиментах молодому автору, тем не менее, оказал последнему огромную услугу. А именно, посетовав на то, что «к сожалению, уровень литературного мастерства мистера Стюарта таков, что эта его новая «космическая опера» лишь ненамного превосходит планку комиксов», суровый критик тем самым подсказал решение проблемы, над которой ломала голову вся редакция!
В Америке газеты стремительно теснило набиравшее силу телевидение, и одним из полей сражения за читателя-зрителя оставались комиксы, возникшие как специфически газетный жанр и имевшие огромную армию страстных поклонников. И газете «Санди ньюс» срочно был нужен свой комикс. Лучше, чем у других, и не похожий на другие. И автор требовался свежий, не приевшийся любителям этого вида газетной продукции — и хотя бы на полголовы «выше» других…
Короче, наводка сработала, и в 1952-1955 годах Джек Уильямсон получил то, что в Америке ценится превыше всего: постоянную литературную работу. И, как бы кто ни относился к его трехгодичному марафону, эти три года именно комикс «За пределами Марса» приносил писателю регулярную зарплату.
А если говорить о достижениях творческих, то в 1940-е годы Уильямсон написал два своих, бесспорно, лучших романа — «Темнее, чем вы думаете» и «Гуманоиды».
Первый, опубликованный в журнале «Анноун» (Unknown) в 1940 году и вышедший книжным изданием восемью годами позже, и по сей день остается одной из вершин мировой научной фантастики об оборотнях. Я потому специально выделил курсивом «научная фантастика», что традиционно эта тема как бы идет по иному ведомству — зарезервирована за литературными и кино-«ужастиками» (поскольку в самой идее превращения человека в волка науки нет ни фана!) Однако научная несостоятельность еще не означает несостоятельности научно-фантастической — была бы, как говорится, достаточно «безумная» гипотеза под рукой, и ладно! И Уильямсон ее нашел: в его романе все объясняется генами древней расы вампиров, существовавших в эпоху до Великого Обледенения и обладавших парапсихическими способностями. Так что современные оборотни оказываются всего лишь генетическими мутантами.
Это что касается «квазинаучной» центральной идеи. Но в романе Уильямсона важна не она, а достижения скорее литературные. Образы, заряженная ужасом атмосфера, блестящие — по крайней мере, для того времени и той литературы, в рамках которой творил писатель,- описания удивительной свободы, обретенной героем, когда он сбрасывает человечье обличье и в полной мере ощущает силу и мощь первозданной стихии, инстинкта… Ничего хорошего, конечно, подобное освобождение от человечности не несет — но описано впечатляюще!
А второй роман возник из интересной повести «Со сложенными руками…» (1947). В ней описана эволюция механических слуг человека, призванных — согласно «заповедям Исаака» (иначе говоря, азимовским Трем Законам Роботехники, с коими Уильямсон был, конечно, знаком) — всемерно охранять человека и обеспечивать ему счастье, пусть и внушаемое с помощью особых наркотиков. Результатом следования этим благим целям явился снова «ужастик», причем беспросветный! Кэмпбелл настоял, чтобы Уильямсон придумал какой-то положительный выход из им же созданного кошмара, и писатель написал повесть-продолжение, название которой говорит само за себя: «…и ищущим умом» (1948). В ней механические существа описаны как превзошедшие своих создателей именно разумом — он-то, в конечном счете, и обуздал разрушительный «Франкенштейнов синдром». Когда люди открыли в себе глубоко спрятанные экстрасенсорные способности, позволившие представителям вида Ноmо sapiens остаться хозяевами положения, то выяснилось, что к этому эволюционному толчку их подтолкнули… заботливые их механические «чада»!
Последующие десятилетия прошли для Уильямсона под знаком соавторства. В основном, с одним писателем — таким же ветераном и единомышленником Фредериком Полом.
Соавторов в американской фантастике зафиксировано немало, но чтобы творческий союз длился с перерывами более сорока лет! А Пол и Уильямсон словно сговорились каждую декаду отмечать новой совместной серией романов, написанных преимущественно для юного читателя. В 1950-е годы — это трилогия о мире под куполом на океанском дне: «Подводная экспедиция» (1954), «Подводный флот» (1956) и «Подводный город» (1958). В 1960-е -еще одна, о «звездном мальчике»: «Рифы Космоса» (1964), «Дитя звезд» (1965) и «Блуждающая звезда» (1969). В 1970-80-е — дилогия о «космическом Маугли»: «Самая далекая звезда» (1975) и «Стена вокруг звезды» (1983). Плодотворное соавторство не прекращалось и в самые последние годы, о чем свидетельствуют сравнительно свежие романы соавторов — «Граница земли» (1988) и «Певцы Времени» (1991)…
Однако Джек Уильямсон словно забыл, сколько ему лет, продолжая публиковать, один за другим, и сольные романы! Три из них — «Брат демонам, брат богам» (1979), «Семя человека» (1983) и «Огненное дитя» (1986) — посвящены (каждый по-своему) перспективам генной инженерии; в последней книге прослеживается драма ученого, чье открытие пытаются использовать в военных целях. А еще дилогия — «Взрыв жизни» (1984) и «Путь в лабиринте» (1990); одиночные романы — «Плацдарм» (1992), «Луна демонов» (1994)…
Но я забежал вперед.
«Внелитературная» жизнь Джека Уильямсона, разумеется, продолжалась и после того, как он — в канун 1929 года — получил первый чек из редакции за опубликованный рассказ.
Войну молодой писатель прослужил сержантом метеослужбы ВВС США, а демобилизовавшись, вернулся к литературной деятельности. И тут с ним приключилась совершенно фантастическая житейская история, которые иногда случаются и с писателя ми-фантастам и.
Молодой человек женился. Ну и что, велика новость! — воскликнет нетерпеливый читатель. Но если я скажу, что женился Уильямсон на той самой однокласснице Бланш Слейтон, которую — помните? — любил еще в школе и уступил более удачливому сопернику; причем, встретив ее после войны случайно (к тому времени она успела стать вдовой), то… Согласитесь, есть в этой истории что-то от фантастического романа!
Женившись, Джек перебрался к брату, пошедшему по стопам отца и державшему ферму близ небольшого городка Порталес в соседнем штате Нью-Мексико — там располагались университет, газета. Словом, местный очаг культуры и цивилизации! Демобилизованный сержант и уже известный писатель-фантаст быстро нашел работу редактора в местной газете «Порталес ньюс геральд», а позже заочно поступил в университет, который и закончил в 1957 году.
Снова забегая вперед, сообщу, что на ферме брата в Пор-талесе Джек Уильямсон живет по сей день. Носит, как и все в тех местах, широкополую ковбойскую шляпу, а среди увлечений, несмотря на преклонный возраст, называет фотографию и астрономию (раньше были еще путешествия, но — годы, годы…).
Тогда же, в конце 1950-х, писатель после окончания университета некоторое время преподавал английскую литературу в Военном институте штата Нью-Мексико (в Розуолле) и в университете штата Колорадо в Боулдере. А затем…
А затем снова увлекся научной фантастикой — но уже как ее лрофессиональный исследователь. Защитил в том же Боулдере (в 1964 году) диссертацию по филологии (тема, между прочим,- научно-фантастическая литература!), а, вернувшись в а1mа mаtег — в Порталес, стал преподавать не только английскую литературу вообще, но и science fiction, в частности!
До выхода на пенсию в 1977 году Джек Уильямсон занимал пост профессора факультета языка и литературы Восточного университета штата Нью-Мексико. А сообщая сведения о себе в фундаментальный справочник Р. Реджинальда «Научная фантастика и фэнтези. Современные авторы», Уильямсон в графе «профессия» проставил: писатель, профессор языка и литературы.
Ныне он широко известен как один из авторитетных критиков и историков научной фантастики, немало сделавший для широкого внедрения ее в систему университетского образования. В 1973 году ассоциация «Исследователи научной фантастики» присудила ему свою ежегодную премию «Пилигрим»; он автор нескольких литературно-критических книг — «Научная фантастика приходит в колледж» (1971), «Научная фантастика в колледже» (1971), «Обучая НФ» (1972), а также редактор-составитель критической антологии «Обучая научной фантастике: образование для завтрашнего дня» (1980). Чтобы завершить этот внушительный-для писателя-фантаста — список, остается упомянуть, что диссертация Уильямсона «Герберт Уэллс: критик прогресса» издана в 1973 году отдельной книгой.
А писателю, преподавателю, критику — вот-вот стукнет девяносто…
Уильямсон-профессор, в общем-то, продолжает Уильямсона-писателя: «Говоря об академических исследованиях научной фантастики,- верно, что я фактически «двигаю» (в оригинале ргоmоtе — буквально, «продвижение товара на рынок, рекламная кампания».- Вл.Г.) ее, искренне считая, что эта литература вполне заслуживает серьезного интеллектуального внимания. Чаще всего выдвигают следующий аргумент, повторю его: наш мир стремительно изменяется во многих направлениях под влиянием новейших технологий. Как раз и говоря преимущественно об изменениях, о последствиях тех или иных технологических новшеств, о любых альтернативных возможностях, научная фантастика оказалась способна ухватить те аспекты окружающей реальности, которые были в большинстве своем проигнорированы иной литературой.
Не думаю, что это лучший аргумент. Научная фантастика — это литература. Способ художественного преломления жизненного опыта. Как и другие формы искусства, она может быть хорошей или плохой, истинной или ложной, туманной или вселенски ясной. Но в лучших образцах она способна быть ничем не хуже обычной литературы. Если вы обратитесь к истории последней, то увидите, что на протяжении столетий не было никакого предубеждения против фантазии. А научная фантастика — по ряду причин — была признана одним из «недолитературных» жанров бульварного чтива (в оригинале ри1р gепге __ «журнальчики, напечатанные на дешевой бумаге».- Вл.Г.). С уверенностью можно сказать, что таковой эта литература, в основном, и была в 1926-1945 годах, когда фактически для нее не существовало книжного рынка; однако со времени окончания второй мировой войны научная фантастика медленно, но верно возвращала свое интеллектуальное качество и признание».
И еще одно высказывание профессора Уильямсона:
«Думаю, что некоторые писатели слишком подвержены влиянию со стороны не тех критиков… По крайней мере, я рад, что научная фантастика не подвержена цензуре со стороны общества, ибо я и люблю ее за то, что она предоставляет писателю такую свободу самовыражения, как никакая другая форма современной литературы. В том числе, с необходимостью — свободу писать плохую научную фантастику».
…Говорят, счастливые часов не наблюдают. А как же назвать тех, кто не замечает года, десятилетия? Остается только завидовать.
Джек Уильямсон сам представляется мне легионером-добровольцем на службе у самого Времени. И с единственным подлинным хозяином всего на этой земле писатель, кажется,- на дружеской ноге.
В. Гаков
